Глава 6  ПРОИЗВОДСТВО И УСЛУГИ

Промышленное производство

На Украине в структуре промышленного производства 1995-1996 годов доминировали черная металлургия (22%), элек­троэнергетика (15,3%), топливная промышленность (14,7%), ма­шиностроение и металлообработка (14,4%). Именно в такой последовательности и рассмотрим производственные и финансо­вые проблемы основных отраслей промышленности.

Использованы материалы обзоров экспертов «Альфа-Капитал»; данные, приведенные Минстатом Украины, а также опублико­ванные в аналитических обзорах Н. Прудки, З.Лисянской и В. Березко.

Черная металлургия

Черная металлургия в этот период являлась одной из самых важных отраслей промышленности для Украины. Это — предпри­ятия по добыче и обогащению руды, производству черных метал­лов, труб и метизов, электроферросплавов, огнеупоров, вторич­ной обработке черных металлов. По производству продукции черной металлургии Украина отстала только от Японии, США, Китая и России. В 1995 году было произведено 17,99 млн. т. чугуна, 21,81 млн. т. стали, 16,63 млн. т. готового проката.

Отрасль обеспечена собственной сырьевой базой, причем по добыче железной руды Украина занимала пятое место в мире после Китая, Бразилии, России и Австралии, а марганцевой руды в Украине добывалось 31% мирового уровня добычи.

Сталенродукция украинских предприятий соответствовала международным стандартам и по отдельным видам имела между­народную сертификацию. На экспорт отправляли в основном железорудное сырье и готовый прокат черных металлов. Поэтому подробнее рассмотрим структуру данных экспортных подотраслей.

Самые значительные запасы руд черных металлов сосредото­чены в Криворожском и Керченском железорудных бассейнах.

269

Здесь и находятся крупнейшие горно-обогатительные комбинаты: Южный (объем годовой переработки 14,5 млн. т., численность работающих — более 8 тыс. человек), Новокриворожский (7 млн. т., около 7 тыс. чел.), Центральный (4,6 млн. т., более 7 тыс. чел.), Северный (12 млн. т., более 8 тыс. чел.) и Ингулецкий (14 млн. т., более 8 тыс. чел.). Кроме того, следует упомянуть Запорожский и Полтавский горнообогатительные комбинаты.

К сожалению износ основных фондов у этих предприятий достиг и даже несколько превысил 50 процентов. Потребительс­кие свойства продукции железорудной промышленности оставля­ют желать лучшего. Доля железа в украинском концентрате составляет 63-66% при мировом уровне требований в 66-68%. Содержание кремнезема 7,2-8,98% при мировых требованиях 3-3,3%.

Марганцево-рудную промышленность в Украине представля­ют Орджоникидзевский и Марганецкий горно-обогатительные комбинаты. Сырьевой базой является Никопольское месторож­дение, другие месторождения не использовались.

Ферросплавы производились на Никопольском, Запорожском и Стахановском заводах ферросплавов.

Металлургические комбинаты «Криворожсталь», «Запорож-сталь», «Азовсталь», «Металлургический комбинат им. Ильича», Алчевский, Днепропетровский и Макеевский — это наиболее крупные производители стального проката. «Криворожсталь» яв­лялся монополистом в производстве мелкосортного проката (60%). Велика его доля (46,2%) и в производстве катанки. Макеевский и Днепропетровский комбинаты были лидерами в производстве среднесортного проката (40,1% и 37,9%, соответственно). «Запорожсталь» являлся полным (100%) монополистом в выпуске жести. В производстве стального листа ведущие позиции оставались у «Запорожстали» (41,7%) и у «Азовстали» (18,5%).

Кстати, среди 100 наиболее крупных предприятий украинской промышленности по объему выпускаемой продукции за 1995 год (данные Минстата). почти все ведущие места занимают металлур­гические предприятия. Однако черная металлургия Украины отличалась повышенным расходом ресурсов. Так расход стали на производство одной тонны готового проката в Украине достигал 1,3 тонны (даже в России на это уходило 1,25 т., в США — 1,18 т., а в Японии всего 1,05 т.) Это связано с низким использованием непрерывной разливки стали — 7,8% (в России более 20%, в США

270

— 75%, а в Японии — 95%). Общая энергоемкость производства проката в Украине почти на 30% выше, чем в Японии. Трудовых ресурсов на 1 тонну готового проката необходимо в 1,3 раза больше, чем в развитых странах.

Конкурентноспособность украинской металлургии обеспе­чивалась только за счет самого низкого уровня зарплаты. В 1995 году она была более чем на порядок ниже, чем в развитых странах (стоимость человеко-часа на тот период в металлургии США составляла 25, в Германии — 20, а в России и в Украине — 0,5 доллара США). Прокатные станы в основном были введены в строй в 60-70 годы, частично автоматизированы и еще сохранили высокую производительность. Но в целом по уровню технических показателей черная металлургия значительно отставала не только от подобных отраслей ведущих зарубежных стран, но и уступала России.

Вывозилась за рубеж арматурная сталь, рельсы широкой колеи, сортовая конструкционная сталь, балки и швеллеры, штрипсы сортовые, крупносортовая сталь. Структура вывоза сортового проката уступала структуре ввоза. Вывозились углеро­дистые стали, а ввозили на Украину дорогие марки легированной стали.

Производство труб в Украине — было одно из самых мощных в мире и вдвое превышало собственные потребности. В 1995 году стоимость украинских труб была на 20-30% ниже, чем российских, что позволяло украинским трубным заводам довольно устойчиво сохранять свои сильные позиции на обширном российском рын­ке. Потребность одного только «Газпрома» оценивается в 1 млн.т. данной продукции в год. По прогнозу, до 2005 года Украина, по крайней мере, будет ежегодно экспортировать в страны СНГ до 3,3 млн. тонн труб.

Наиболее крупные трубные заводы: Харцызский (годовая про­изводительность до 1 млн. т. стальных труб, численность работа­ющих более 6 тыс. чел.), Макеевский труболитейный (0,2 млн. т. чугунных труб, до 2 тыс. чел.), Никопольский (1 млн. т. стальн. тр., более 21 тыс. чел.), Новомосковский (0,9 млн. т. стальн. тр., менее 9 тыс. чел.), Трубопрокатный завод им. К.Либкнехта (более 1 млн. т. стальн. тр., более 12 тыс. чел.). Износ основных фондов и здесь достиг, а кое-где превысил отметку в 50%. На современных агрегатах выпускают всего 3% труб. Но это и прочее оборудование простаивает. Уровень его использования в 1995 году составлял

271

около 20%. а кое-где и 5-10%. Самым низким этот показатель был в цехах по производству нержавеющих труб: около 2-5%.

Объем поставок с Украины в 1990 году был равен 4,8 млн. т. труб (70% всего украинского производства труб использовалось в СССР). В 1995 году экспорт составлял уже 0,64 млн. т. — более 40% продукции. Если бы на украинских предприятиях наладили нане­сение защитного покрытия на трубы (в США 75% изготавливае­мых труб с защитным покрытием, а в Украине только 2%), то экспорт бы заметно вырос. На Украине практически не было мощностей по производству труб с защитным покрытием для трубопроводных систем жилищно-коммунального хозяйства, не­фтяной и химической промышленности, а также сельского хозяй­ства. Так, что здесь еще остались неиспользованные возможности.

Украинский экспорт в страны ЕС был невелик, но непрерыв­но рос, несмотря на сильную конкуренцию. Пока среди стран Восточной Европы и СНГ, поста&тяющих прокат в ЕС, домини­ровали Болгария, Румыния и Польша. Однако страны ЕС повы­сили квоты на поставки из России и Украины. Так для Украины квоты на поставки в страны ЕС в 1996 году возросли (в тыс.тонн): рулонной стали — на 5,3 (до 40,7), толстого листа на 5,2 (до 39,7), прочих видов листового проката на 1,6 (до 12,2) и сортового проката на 8,0 (до 69,3) По данным «Эрофер» такие виды проката, как горячекатанная рулонная сталь, катанка и толстый лист поставлялись на рынок ЕС из стран Восточной Европы и СНГ по заниженным примерно на 25% ценам, чем у фирм ЕС. В США было ввезено стальной продукции из Украины в 1995 году столько же, сколько и в 1994 году — 0,5 млн. тонн. Для сравнения — Россия ввозила в США втрое больше.

Отметим, что неоправданно быстрый рост затрат на один карбованец товарной продукции заставил присмотреться к орга­низации управления производства. Оказалось, что наблюдаются тенденции откровенно завышать себестоимость и занижать при­быль. Продажа продукции на Запад шла по сниженным ценам, хотя местные предприятия предлагали более выгодные условия. Выбор в пользу первых понятен — они имеют обыкновение рассчитываться в срок. Однако продажа по откровенно низкой цене необъяснима, если не привлекать к рассмотрению субъек­тивные факторы. Да и покупка сырья перемещалась постепенно к дочерним организациям или к фирмам, каким-либо способом контролируемым, и, кстати, не всегда местным фирмам. Мно­жество  совместных  предприятий,  несмотря  на  активную

272

деятельность не приносили сколько нибудь заметных дивидендов. Уход в тень крупных экспортных отраслей очень беспокоил государственных чиновников, ибо эти отрасли обеспечивали основные валютные поступления в страну.

Электроэнергетика

Электроэнергетика — это комплекс производства, распределе­ния и сбыта электрической и тепловой энергии. Основа этого комплекса — 44 тепловых, 7 гидроэлектростанций и 5 АЭС общей мощностью 55,1 млн. кВт. В 1995 году было произведено 193,8 млрд. кВт-час. электроэнергии (58,4% — на тепловых, 36,4% — на атомных). Уровень централизации производства электроэнергии в 1994 году составлял 99,2%. Мощности теплоэлектростанций (ТЭС) составляли 67,6% суммарной установленной мощности Объединенной Энергосистемы (ОЭС). Электросети представляли собой воздушные и кабельные линии с рабочим напряжением от 0,4 до 800 кВ. Их протяженность — более одного миллиона километров (кабельные линии — 64,4 тыс. км.).

Граничный ресурс работы основного оборудования украинс­ких ТЭС составлял около 170 тыс. часов, т.е. порядка 20-25 лет. Половина подобного оборудования отработала свой граничный ресурс, а вторая половина в среднем превысила уровень в 100 тыс. часов. Именно поэтому ТЭЦ работали в режимах 34-42 % установ­ленных мощностей не только из-за отсутствия энергоносителей, но и по причине неудовлетворительного технического состояния.

Проблемы свойственные ТЭС иллюстрирует пример одной из наиболее мощных станций — Запорожской, где имелось 4 энер­гоблока с пылеугольными котлами по 300 МВт каждый и 3 блока по 800 Мвт с газомазутными котлами. Пять шахт Павлограда обеспечивали станцию низкокачественным углем. Складские по­мещения станции позволяли создавать запас угля в 220 тыс. т., однако в последнее время этот запас даже не достигал и десятой доли этого. Еще сложнее была проблема с обеспечением газома­зутных блоков, переведенных на потребление газа (наверное, чтобы сократить вредные выбросы в атмосферу, а, скорее, по другим причинам). Но и это не помогло — один блок находился в резерве, другой был полностью выведен из эксплуатации, а в работе оставался только третий, хотя проблемы снабжения его газом совсем не были решены.

Имея 14 мощных и множество более мелких ТЭС, Украина нуждалась в большом количестве энергоносителей и ежегодно

273

должна была тратить огромные средства на их закупку. В 1995 году из всего объема импорта (11,39 млрд. долл. США) более 50% (почти 6 млрд. долл. США) были истрачены на оплату первичных энергоносителей. В 1995 году "ГЭС сожгли около 40 млн. тонн угля, 20 млрд. куб. м. природного газа и 5 млн. тонн мазута. При этом надо иметь ввиду, что потребности народного хозяйства удовлетворялись в среднем за счет внутренних ресурсов нефти и газа соответственно не более чем на 8 и 22%, а угля не более чем на 80%.

Последние 15 лет энергетика Украины развивалась в основном за счет роста количества энергоблоков АЭС, в то время как несущие основную нагрузку ТЭС отрабатывали свой ресурс, практически не восстанавливая основные фонды. Обсуждаемая несколько кулуарно Национальная энергетическая программа, предусматривающая для ТЭС реконструкцию пылеугольных бло­ков с использованием современных технологий (в частности, сжигание низкосортного высокозольного топлива в циркулирую­щем кипящем слое — ЦКС; использование отходов углеобогаще­ния, объем которых по оценкам — 150-180 млн. т.), встретила противодействие сторонников радикальной модернизации ТЭС, предлагающих даже не трансформацию старых, а строительство новых парогазовых электростанций (ПГЭС).

Подобная радикальная программа более прогрессивна, встре­чает понимание у крупных иностранных фирм, желающих стро­ить такие электростанции где угодно за деньги, выделяемые в виде кредитов украинскому правительству. Да и местные чиновники и ряд дружественных местных фирм видят свои интересы в реали­зации данной альтернативной программы. Понятно, что она обойдется дорого Украине, но за счет кредитов. Строить эти станции будут в основном иностранцы (чтобы деньги крутились через их рынок и умножались на их мультипликаторы — на других условиях, как известно, серьезных кредитов не дают) и на этом они неплохо надеются заработать, отблагодарив, как водится, всех местных чиновников, поспособствовавших принять правильные решения на местном уровне. Так, или примерно так, выглядели выпады сторонников Национальной энергетической программы по отношению к тайным намерениям своих оппонентов.

Хотя именно призрак больших денег, которые могут быть выделены на реконструкцию целой отрасли и заставил чиновни­ков а также заинтересованных лиц в самой отрасли, столь сдер-

274

жанно, без широкого обсуждения ни в научных, ни в деловых кругах, принимать государственные решения по реализации На­циональной энергетической программы. Реконструкция отрасли несомненно будет дешевле, но сохранит морально устаревшую и малоэффективную производственную структуру, оставит острые экологические проблемы, ибо рассчитана на расширение исполь­зования низкосортных высокосернистых углей и отходов углеобо­гащения.

Несколько худшее соотношение между получаемой электро­энергией и выделяемым теплом даже в максимально модернизи­рованных блоках по сравнению с более технологичными установ­ками не очень беспокоит сторонников уже подготовленной На­циональной энергетической программы. Видимо потому, что потребность в тепле в Украине выше, чем для большинства развитых стран (что, кстати, требует взвешенности при проведении сравнительного анализа) и потому, что сохраняющееся даже в новой Программе положение их как монополистов позволит им устанавливать удобные для себя масштабы цен.

Новые же парогазовые станции (сооружать которые предпол­агается на основе оборудования международного концерна ABB, который к примеру предложил построить в районе Славутича ПГЭС мощностью 2 Гвт за 3 млрд. долл. США) позволят сделать технологический рывок, но несомненно отвлекут средства (хотя сколько нибудь значительные кредиты дадут только под ПГЭС, под реконструкцию вряд ли удастся добиться больших обьемов кредитования), что приведет к свертыванию программ реабилита­ции угольных ТЭС и шахтного фонда. Другими словами, послед­ние будут выведены из эксплуатации. Но что тогда делать с колоссальным количеством оборудования, инфраструктурой це­лой отрасли и, наконец, с шахтерами, энергетиками, обслужива­ющим их персоналом, многочисленными служащими? А пер­спектива попасть в продолжительную, если не бесконечную зависимость от импортных поставок газа? Модернизация пылеугольных станций и блоков не только спасет часть отрасли в ее прежнем виде, но и поддержит дряхлеющую угледобывающую промышленность.

Проблема, обсуждаемая выше, весьма характерна в случаях, когда развитые страны или их институты выражают намерения вложить значительные средства, например, в виде льготных кре­дитов, в развитие важных с их точки зрения отраслей реформиру­емой экономики. Оппоненты понимают, что возникновение кон-

275

курента с поддержкой внутри страны и, тем более, вне ее, резко ограничит их доступ к государственным средствам и кредитам, выделяемым иностранцами на реформирование хозяйства. Тем самым, отсталые отрасли или их безнадежно нерентабельные части, которые и ранее страдали от недостатка льготных кредит­ных средств, столкнутся с их почти полным отсутствием.

Однако ситуация в настоящем случае может быть не столь безнадежна, ибо разрабатывались или уже были разработаны ряд проектов реконструкции отдельных блоков и целых станций в рамках Национальной энергетической программы. Например, модернизация котлов на Криворожской ГРЭС была предложена Департаментом энергетики США, способным поддержать выде­ление необходимых кредитов для этой цели. Предполагалось, что оплату разработки технического обоснования—проекта рекон­струкции и частичное кредитование самой реконструкции стан­ции обеспечит Мировой Банк. Планировалось, что реконструк­ция будет проводится совместно с канадской фирмой SASKK POWER. Все десять энергоблоков будут переделаны таким обра­зом, что мощность каждого увеличится с 275 до 300 Мвт. с коэффициентом использования установленной мощности 60-70% (до реконструкции 32%).

Проект реконструкции Луганской ГРЭС был разработан Ми­нэнерго совместно с французской фирмой Electricite de France. Предусматривалось поочередное переоборудование девяти бло­ков с целью использования низкосортного угля с зольностью 20%, а также увеличение мощности каждого блока со 100 и 175 до 200 Мвт. Десятый блок планировалось переоборудовать под котлы с ЦКС, способные сжигать низкосортный уголь с зольностью, превышающей 20%.

Кстати, еще с мая 1995 года французская фирма CdF по предложению ЕБРР и Минэнерго разрабатывала проект рекон­струкции одного энергоблока Старобешевской ГРЭС, где была использована технология замкнутого цикла для сжигания отходов от переработки процесса обогащения угля (шламов) с добавлени­ем известняка при температуре 900-950 градусов в котлоагрегатах с циркулирующим кипящим слоем, без выбросов в атмосферу вредных веществ и большей части пыли. Немецкая фирма LURGIE, при проведении испытаний подобной системы, отмети­ла ее эффективность при соотношении шламов и угля в пропор­ции 85 к 15%. Мощность энергоблока после переделки возрастала с 175 до 210-225 Мвт. Стоимость реконструкции оценивалась в

276

164 млн. долл. США (Подобная реконструкция двух блоков на польской станции обошлась в 360 млн. долл. США). Европейский Банк согласился предоставить долгосрочный частичный кредит ( 60 —70 % от общей суммы), если, разумеется, западные фирмы будут участвовать в поставках оборудования.

Падение доли "ГЭС в производстве электроэнергии привело соответственно к возрастанию роли атомной электроэнергетики (в начале и в конце 1995 года вклад АЭС составлял соответственно 34,3% и 36,8%, а уже в январе 1996 года с вводом 6 блока Запорожской АЭС — 45%). Пять атомных станций (Чернобыль­ская, Запорожская, Ривненская, Южноукраинская и Хмельниц­кая) к лету 1996 года включали 15 эксплуатируемых энергоблоков, общей мощностью 13,8 млн. кВт.

Украина добывала около 800 тонн урана ежегодно, что со­ставляло почти половину годовой ее потребности, однако проблема обеспечения топливом для АЭС пока не возникала, благодаря в какой-то степени компенсационным поставкам из России, вза­мен на вывезенные боеголовки.

Правда, через пару лет ситуация изменится. К счастью, введе­ние в эксплуатацию Новоконстантиновского месторождения в перспективе позволит Украине добывать недостающие тысячу тонн урана в год для полного обеспечения не только 15 действу­ющих блоков, но и для планируемых новых четырех блоков.

Заводы по первичной переработке урановой руды находятся вблизи двух ныне разрабатываемых месторождений: в Желтых Водах Кировоградской области и в Днепродзержинске. Ранее, во времена существования Союза, урановый концентрат отправляли на конвертер и на обогатительный комбинат в Ангарск. И в ближайшее время Украина не будет заниматься созданием этих высокозатратных звеньев производственной цепочки.

Однако, завод по производству тепловыделяющих сборок (ТВС), куда будет поступать из России (или из других стран) обогащен­ный уран, поначалу планировалось все таки построить в районе Желтых Вод, т.к. в этом же регионе уже налажено производство циркония, из которого обычно делаются оболочки ТВС.

Базовой моделью энергоблока был выбран реактор ВВЭР — 1000 и поэтому планировалось создать СП по производству ядерного топлива именно для этих реакторов,—нужен был лишь подходящий

1 Использованы материалы «Российского брокерского дома» и «Mar­ket Intelligence Group», опубликованные в Фин. Укр. от 23 янв. 1996 г.

277

зарубежный партнер. Закрытый тендер выиграло российское АО «Концерн ТВЭЛ». Полагали, что стоимость проекта составит порядка двух миллиардов долларов США, причем планировали, что российский партнер инвестирует в строительство завода около 100 млн. долл. США. Однако, в связи с задержками проплаты денег именно этому концерну за поступившее и поступающее топливо украинским АЭС, тендерный комитет изменил условия тендера, видимо, по настоятельной просьбе концерна.

Предложения российской стороны заключались в создании украинско-казахско-российского СП. Казахская часть СП соби­ралась изгоювлять топливные таблетки, в России должен был работать завод по сборке ТВС (может быть не только один Новосибирский, но и завод в Электростали Московской области освоит производство ТВС для ВВЭР-1000) и комбинат по произ­водству циркониевого проката и трубок для ТВС. Украина должна быть представлена комбинатом по добыче и первичной перера­ботке урана и Приднепровским химическим заводом по производ­ству циркония. Считали, что определенные гарантии по ценовой политике в поставках урана и его обогащении российской сторо­ной, склонили тендерный комитет к такому решению. Видимо. Россия не желала терять обширный украинский атомный рынок, а Украина, ради сохранения относительно уступчивой политики российских поставщиков топлива, была согласна отложить свои планы до более благоприятных времен.

Для реакторов типа ВВЭР-1000, Запорожская АЭС вместе с дочерним предприятием фирмы Duke Power собирались произво­дить хранилища для отработанных ТВС. Автоматические системы управления для этих же реакторов разрабатывались в рамках госзаказа НПО «Хартрон». Выбор базовой модели не случаен: кроме двух блоков-реакторов ВВЭР-440 (Ривненская АЭС) и двух пока действующих блоков РБМК (Чернобыльская АЭС), осталь­ные украинские реакторы — типа ВВЭР-1000.

Гидроэлектростанции в рассматриваемый период обеспечива­ли менее десяти процентов производства электроэнергии, причем наибольший вклад в электроэнергетику давал Днепровский кас­кад. В целом в Украине работало восемь больших электростанций, двадцать пять средних и одна гидроаккумулирующая. Расчетный ресурс многих из них составлял 100 тыс. часов, продленный — несколько больше — 170 тыс. часов, однако ряд станций работал уже 400 тыс. часов.

В 50-е годы в Украине было до тысячи малых ГЭС, но с ростом

278

энергетического потенциала страны и созданием ОЭС их исполь­зование стало малорентабельным, абсолютное большинство из них было выведено из эксплуатации и в ряде случаев законсерви­ровано. Работало ныне лишь около полусотни подобных ГЭС.

Оборудование для гидроэлектростанций практически в пол­ном обійме изготавливалось в Украине: харьковские заводы «Тур­боатом» и «Электротяжмаш» производили соответственно гидро­турбины и генераторы, а в Запорожье и Сумах изготавливали соответственно трансформаторы и насосы.

Весной 1995 года Мировой банк предоставил Украине 114 млн. долл. США на реконструкцию Днепровского каскада. Планиро­валось реконструировать Национальный диспетчерский центр, заменить электронное оборудование для диагностики (которое должно будет закуплено у западных фирм), затем предполагалось реконструировать 23 агрегата на Днепрогэс-1, Каховской, Кре­менчугской и Днепродзержинской ГЭС и уже в следующем тыся­челетии перейти к замене остальных 79 гидротурбин. Условия предоставления кредита связаны с главной целью реконструкции — увеличением мощности (до 3,8 Гвт.) и улучшением экологии.

За 1994-1996 годы ЕБРР одолжил Украине около 600 млн. долл. США. В планах на 1997 год предусматривалось предоставить такую же сумму, причем в основном для нужд электроэнергетики. Такой интерес к электроэнергетике связан с тем, что комиссия ЕС в свое время определила наиболее приоритетным сотрудничество именно с этим сектором народного хозяйства Украины. Поэтому, созданная еще в 1990 году одна из самых крупных программ технической помощи странам СНГ «TACIS» (оказывает, в основном, экпертно-консультационные услуги и, в значительно меньшей степени, ведет пилотные проекты, а также выделяет средства на организацию обучения), акцентировала свое внимание на проблемах электроэнергетики Украины. А выбор ЕБРР проектов для финансирования, естественно, зависел от позиции TACIS.

На вопрос сотрудника «Финансовой Украины»1 о получении заказов под кредит Мирового банка на реконструкцию гидроэлек­тростанций заместитель главного конструктора НПО Турбоатом М. Нагорный ответил в частности: «Мировой Банк не кредитует поставки оборудования заводами Украины, в этом случае финан­сирование должно осуществлять правительство Украины или Министерство энергетики. В настоящее время электростанциям

1 см. Н.Прудка. Финансовая Украина. 12 марта 1996г.

платят 150 крб. за произведенный кВт. электроэнергии, в то время как тариф составляет 6,2 тыс. Если электростанциям будут платить хотя бы 50%, то вопрос финансирования реконструкции станций бьи бы решен».

Из-за периодических снижений частоты до критических значе­ний, экспорт (в основном, в Словакию, в Словению и в Венгрию) электроэнергии снизился до одного процента от объемов произ­водства электроэнергии (в 1994 г. — 1,4 кВт./год или 29,5 млн. долл. США, в 1995 г. — несколько больше, почти 91 млн. долл. США). Высока была устанавливаемая продажная цена электроэнергии. Например, для наиболее дешевой электроэнергии АЭС — индикативный тариф одного кВт часа был 2,4 цента, при этом экспорт в 1995 году на условиях ФОБ проходил по цене 2,01-2,24 цента, а населению с начала 1996 года была установлена цена 6 400 крб., т.е. 3,4 цента по курсу на 1.01.1996 г. Кстати, средняя себе­стоимость одного кВт. часа, вырабатываемого украинскими АЭС оставалась в два раза меньше соответствующего среднего значения в Европе и достигала лишь двух центов на начало 1996 года.

По данным национальной комиссии по вопросам регулирова­ния энергетики Украины потребители электроэнергии были долж­ны электростанциям в конце первого квартала 1996 года 157 трлн. крб. (51% — это задоженность атомным станциям). Минэнерго в свою очередь осталось должно поставщикам более 200 трлн. крб. К концу 1996 года задолженность значительно подросла.

Вследствие своего особого положения, обусловленного необ­ходимостью сохранения некоторого уровня непрерывного фи­нансирования для обеспечения безопасной эксплуатации (сюда, кстати, входит и борьба с текучестью квалифицированных кадров), АЭС добились права адресной продажи электроэнергии предпри­ятиям, которые оплачивают для станций топливо, оборудование и услуги (по распоряжению Кабинета министров — 23% квота была выделена Госкоматому). Любопытно, что станции сразу же начали продавать электроэнергию посредникам по сниженным ценам (т.е. ниже установленной индикативной цены) и экспортировать ее без фактической оплаты, что привело к стремительному росту задолженности уже по адресной реализации.

При этом, если цены на производимую электроэнергию атом­ных и гидроэлектростанций правительственные чиновники ста­рались заморозить, остановить рост цен на продукцию ТЭС не удавалось.

280

Топливная промышленность

Основой топливной промышленности является угледобываю­щие предприятия, на которых занято около миллиона шахтеров и вспомогательного персонала. Угольные месторождения Украины отличаются сложными горногеологическими условиями. Три чет­верти шахт чрезмерно газоносны. Добыча угля происходит на сравнительно больших глубинах, в узких круто падающих пластах. В ряде шахт температура в очистных и подготовительных забоях явно выше нормы.

Около 80% шахт более двух десятков лет ждут реконструкции и за это же время в Донбассе не заложили новых шахт, хотя срок службы основных фондов не превышает 14-16 лет.

Тем не менее, Концепция развития топливно-энергетического комплекса (ТЭК) Украины предусматривала увеличение добычи угля к 2010 году до 170 млн. тонн. Государственные и иностранные инвестиции планировалось направить на строительство 21 новых угледобывающих предприятия (17 в Донбассе и 4 в Львовско-Волынском бассейне) общей мощностью 33,2 млн. тонн и шесть обогатительных фабрик производительностью 29,4 млн. тонн в год. Однако этого недостаточно для обеспечения прироста угле­добычи и поэтому для этой цели необходимо реконструировать 93 действующие шахты.

Решение попутных проблем развития технологий энергохими­ческой переработки засоленного угля, отходов процессов обога­щения, деминирализации шахтной воды позволили бы не только поднять эффективность угледобычи но и развить дополнительные производства. Особый интерес представляли, конечно, добыча, переработка и использование бурых углей, разведанные, но прак­тически не использованные запасы которых достигают 1,3 млрд. тонн (по некоторым оценкам — 2,5 млрд. т.).

Однако, было совершенно ясно, что необходимая рекон­струкция, строительство и ввод новых мощностей вместе с закрытием нерентабельных шахт и с социальной реабилитацией освобождающейся рабочей силы т.е. так называемая реструктуризация угольной промышленности невозможна без мощной внешней поддержки. Правительство Украины обратилось к Мировому Банку с просьбой предоставить кредиты для этой цели. Но, как известно, Мировой Банк просто так деньги не дает, а оговаривает получение кредитов требованиями выполнения весьма жестких условий.

Поначалу специалисты Мирового Банка хотели провести раз-

і           —

ведку потенциальных возможностей и способности отрасли к обновлению. Поэтому в первой половине 1996 года планирова­лось начать работу по выполнению небольшого пилотного про­екта, который предполагал финансирование закрытия трех шахт с учетом программ социальной реабилитации. В рамках этого проекта собирались также проверить способность к эффективному освоению средств шестью действующими шахтами.

При успешной реализации пилотного проекта, размер второй очереди кредитных иньекций будет уже достаточен для закрытия большего количества нерентабельных шахт и для модернизации заметной части действующего производства. И, наконец, при очевидном успехе второго проекта, поступят основные средства кредита для полной реструктуризации угледобывающей промыш­ленности (соотношения между тремя займами или тремя частями одного займа предполагались следующими: 13-14 млн., 80-90 млн., 200-300 млн. долл. США).

Показательными являются противоречия между украинской стороной и экспертами Мирового Банка. Во-первых, последние считали, что отрасль конечно нуждается в финансовой поддержке, но поддерживать ее нужно не за счет бюджетных средств. При этом понятно, что на подобную поддержку могли бы рассчитывать лишь прибыльные предприятия. И во-вторых, государственных субсидий никаких предоставлять нельзя и цены на уголь пусть формируются на рынке. И если сразу разделить убыточные и прибыльные шахты, то прибыльные смогут, несколько снизив цену, вытеснить с украинского рынка заграничный ныне более дешевый уголь.

Возражения украинской стороны можно привести, ссылаясь на мнение украинского парламентария Н.Сургая, который пол­агал, что проводя реструктуризацию угольной промышленности, необходимо ее дотировать. Ссылаются на опыт Германии, где при себестоимости угля 280 марок за тонну, дотация государства составляет 200 марок (при этом, правда, забывают насколько там жесткий контроль за сроками структурной перестройки и за расходованием средств, полученных в результате всех форм фи­нансовой поддержки). Украинский уголь также имеет высокую себестоимость, ибо тонна импортируемого польского угля стоит на 12 долл. США меньше. Предпочтительным для украинских ТЭС оказался и российский уголь, который был дешевле местного на 47 центов за тонну.

Для сохранения относительно низкой себестоимости произ-

282

водимой на местных угольных электростанциях электроэнергии надо или позволить и дальше использовать импортный уголь (развивая угольную промышленность зарубежных держав), или согласиться с политикой государственного дотирования местной угольной промышленности, тем самым поддерживая ее на плаву (дотации позволят снизить цену, повысить конкурентноспособ­ность угля, что увеличит поступление средств угледобывающим предприятиям от его продажи). А если эти дотации будут более основательными, то часть средств может быть использована и на реструктуризацию отрасли. Пока дотации (кстати, традиционно имевшие место и при советской власти) только как-то пытаются поддержать угледобывающую промышленность в ее прежнем состоянии.

Поэтому и обратились за помощью к Мировому Банку. Понятно и недоверие зарубежных экспертов к местным програм­мам реструктуризации, ибо не видно в отрасли ростков нового более современного производства, а также нет действенных меха­низмов санации. Но и проблемы поражают своей грандиозностью: 92 шахты имеют себестоимость добычи угля ниже ее не очень конкурентной оптовой цены. Еще 52 шахты могут присоединить­ся к первым, если у них отобрать их, так называемую, социальную сферу. А вот 38 шахт, видимо, следует закрыть, ибо они безнадежно убыточны.

В 1995 и в 1996 годах объем угледобычи продолжал падать (в 1994 г. — 94,4 млн. т., в 1995 г. — около 80 млн. т. Для сравнения, максимальная добыча была в 1976 г . — 218,2 млн. т.). Прогнозы на 1996 год не очень утешают — около 60 млн. т., хотя планиро­валось добыть 90 млн. т. Однако для достижения планируемого объема добычи, по мнению первого заместителя министра уголь­ной промышленности Я.Пидгайного, необходимо было выделить угледобывающим предприятиям из госбюджета 305,7 трлн. крб., а предложено было лишь 143 трлн., из которых 25 трлн. направля­лись в социальную сферу и до предприятий бы не дошли. Понят­но, что при таких требуемых уровнях дотаций их нельзя получить сполна и какая- либо реструктуризация в разумных объемах невозможна, ибо нужны радикальные решения.

Планировалось создание компании, в состав которой вошли бы закрываемые предприятия и которая должна была бы решать проблемы социальной реабилитации и трудоустройства. Плани­ровалось выделение 33 трлн.крб. (в 1996 году уже выделено 15 трлн. крб.) на финансирование передачи социальной сферы на

283

балансы местных властей. Определенную финансовую поддержку в рамках обсуждавшейся выше программы закрытия убыточных шахт обещал Мировой Банк, в частности, для организации уволь­няемыми шахтерами малых предприятий.

На Украине действуют 25 нефтедобывающих и нефтеперераба­тывающих предприятий. Нефть (вместе с конденсатом) добывают предприятия в основном в Сумской области. В 1994 году там было добыто 1,5 млн. тонн (48% ее общей добычи). В Черниговской и в Ивано-Франковской области было получено соответственно 687 тыс. т. (22%) и 569 тыс. т. (18%). Всего же нефти вместе с кон­денсатом добывается почти вдвое больше (в 1995 году — 4,1 млн. т.). Вся добываемая в Украине нефть отправлялась на украинские нефтеперерабатывающие предприятия по фиксированным ценам в условиях госконтракта.

Шесть крупных нефтеперерабатывающих заводов и два опыт­ных нефтемаслозавода рассчитаны на переработку нефти до 62 млн. т. ежегодно (сейчас производственный потенциал не­сколько сократился и по оценкам равен 56 млн. т.). Понятно, что это была нефть не только украинская. В обсуждаемый период мощности НПЗ загружены были значительно меньше (менее чем на 30 процентов). В 1995 году на украинские НПЗ было поставлено 16,4 млн. тонн нефти (в 1994 году — 17,3 млн. т.), причем поставки местных нефтедобывающих предприятий не превышали 3,1 млн. тонн нефти.

Большая часть поставок (70,1%) составляло импортное да-вальческое сырье — 11,5 млн. тонн нефти, в том числе из Рос­сии — 7,7 млн. тонн. Владельцам сырья было возвращено около 2,54 млн. тонн нефтепродуктов (в Россию — 2,1 млн. т.).

А всего в 1995 году украинскими НПЗ было произведено 6,8 млн. тонн светлых нефтепродуктов, в том числе: автомобиль­ного бензина — 2,8 млн. тонн (в 1994 г. — 3,1 млн. т.), дизельного топлива — 4 млн. тонн (в 1994 г. — 4,95 млн. т.). Топочного мазута произведено 6,6 млн. тонн (в 1994 г. — 8,1 млн. т.).

Добыча газа в Украине к 70 годам после начала эксплуатации больших месторождений в западном регионе и уникального вос­точного Шебелинского, а затем ввода в действие Ефремовского и Западно-Хрестищенского месторождений достигла 68,7 млрд. куб.м. в год. С середины 70 годов начался спад добычи газа вплоть до 18 млрд. куб. м. в год из-за падения капиталовложений в отрасль.

Планируют поднять добычу газа до вполне реальной величи­ны — 35 млрд. кубометров в год. Если оценки снижения потреб-

284

ления в стране до 65-70 млрд. кубометров в год (в 1992г. годовое потребление было на уровне 118, а в 1995-1996 около 85 млрд. куб. м.) окажутся справедливыми, то зависимость от внешнего экспор­та (прежде всего от российского "Газпрома") сойдет на нет, учитывая усиливающуюся конкуренцию предложения газа. Вспом­ним, что Узбекистан в начале 90 -х добывал 38, а потреблял 44 млрд. кубометров газа в год. Ежегодные пару сотен миллионов долларов инвестиций в развитие отрасли позволили Узбекистану поднять добычу до 53 млрд. кубометров и превратиться в продавца газа, предлагающего Украине в 1997 году до 11 млрд. кубометров годовых поставок.

В начале 1996 года цена украинской нефти составляла 106 долл. США за тонну, причем рентная плата (введенная в 1995 году) за тонну реализованной нефти была установлена в размерах 19 долл. США. Оптовая цена за 1000 куб. м. добываемого в Украине газа в этот же период была снижена с 80 до 50 долл. США, причем рентная плата за тот же объем газа была установлена на уровне 13,7 вместо первоначально установленной в 41,7 долл. США. Для сравнения,— цена 1000 куб.м. импортируемого газа на границе Украины была в конце 1996 года — 80 долл. и 1,75 долл. стоимость транзита на каждые 100 км. Учитывая затраты как транспортные, так и связанные с интересами украинских импортеров, тот же объем газа стоил в Киеве уже 95, 71 долл., а в других регионах, кроме Крыма, 96 долл. Хотя планировалось компенсировать все затраты непосредственных покупателей выше 83 долл. (за обсуж­даемый объем газа) за счет других источников.

Машиностроение и металлообработка

Быстрый рост цен на ресурсы, сырье и комплектующие застал врасплох все без исключения отрасли машиностроения. В струк­туре себестоимости продукции машиностроения постоянно росла доля стоимости энергоносителей (в некоторых случаях эта доля достигала 70 %).

Особенностью машиностроения Украины является с одной стороны определенная избыточность, а с другой — отсутствие ряда необходимых производств во многих технологических циклах. Если ряд проблем можно в конце концов решить, освоив выпуск продукции и комплектующих на действующих предприятиях, то некоторые производства просто неподъемны для Украины.

Например, полное отсутствие многих видов сырья для элек­тронной промышленности фактически остановило работу пред-

285

приятии этой отрасли. Диспропорции наблюдались в транспорт­ном машиностроении: можно строить много тепловозов, однако негде производить столь нужные электровозы. Если производство оборудования для транспортировки газа явно избыточно, то практически нет мощностей для изготошіения нефтегазового и нефтеперерабатывающего оборудования. Этот список можно продолжить.

По оценкам более 80 наименований продукции выпускается предприятиями-монополистами, что также не способствует раз­витию конкуренции и снижению издержек.

Рассмотрим подробнее лишь несколько ключевых отраслей машиностроения, однако, проблемы у многих предприятий дру­гих отраслей весьма похожи.

Станкостроение. Отрасль включает в себя 111 объединений, предприятий и организаций. В производстве соответствующей продукции всех стран СНГ, станкостроение Украины занимало треть объема изготавливаемого деревообрабатывающего обору­дования, более 26% объемов кузнечно - прессового оборудования и металлорежущих станков, а также 7% объемов машин для литья. На экспорт украинские предприятия отправляли токарные многошпиндельные автоматы, различные шлифовальные, тяжелые винторезные, алмазно-расточные, радиально-сверлильные и фре­зерные станки.

Горнорудное машиностроение. Почти 37,4% номенклатуры из­делий, необходимых горнорудному комплексу, производилось в Украине, причем основные фонды отрасли составляли 41,3% всего объема производственных мощностей бывшего СССР. Это семь заводов — ПО «Донецгормаш», Луганский и Криворожский горномашиностроительные, Днепропетровский горношахтного оборудования, Барвенковский иЯсиноватский машзаводы, а также Опытный завод «КриворожНИПИрудмаш».

Для обеспечения планируемых уровней добычи полезных ископаемых (в частности, ежегодная добыча железной руды долж­на составлять 60-65 млн. тонн, угля — 160-170 млн. тонн, марганца 6-8 млн. тонн и т.д.), обьемы годового производства горношахтно­го оборудования доігжньі были быть доведены по оценкам до 70 млн. долл. США. Планировалось довести номенклатуру произво­димого горношахтного оборудования до 81,2 % от необходимого количества.

Внутренний рынок остался весьма обширным, ибо использо­вание импортного оборудования в горнодобывающей промыш-

286

ленности пока весьма проблематично. Не только из-за высоких цен, но также потому, что не представлялось возможным обеспе­чить ремонтную базу для обслуживания импортного оборудова­ния, да и закупки запчастей пока Украине не по карману. По оценкам, на заводах отрасли скопилось необходимого для шахте­ров оборудования на сумму до 13 млн. долл. США, которое потребители не в состоянии выкупить. Шахтеры утверждали, что у них подготовлено более сотни лав, которые при техническом оснащении могут давать порядка тридцати миллионов тонн угля в год, однако для этого необходимо около 30 трлн. крб. Проблема упиралась в отсутствие средств.

Тем не менее, экспортные поставки оборудования в Китай, Испанию и Египет в 1995 году составили 5,2 млн. долл. США, хотя ранее поставки в сопоставимых ценах в Россию и Казахстан бьши на порядок больше.

Энергетическое машиностроение. Обеспеченность Украины продукцией энергетического машиностроения местного произ­водства оценивается на уровне 36% от необходимого уровня. Поэтому новые для Украины виды энергетического оборудования осваивали предприятия отрасли: харьковские гиганты «Турбоа-том», «Энерготяжмаш», а также «Монолит», сумской «Насосэ-нергомаш», «Запорожтрансформатор», краматорский «Энерго-машспецсталь», полтавский завод турбинных лопаток, Баглеевс-кий завод энергетического оборудования и ряд других. Однако, в обсуждаемый период заказов на оборудование на внутреннем рынке практически не было.

Тем не менее, ряд заводов пытался сохранить позиции на внешних рынках. Продолжали поставлять свою продукцию на экспорт такие предприятия как «Турбоатом», «Запорожский тран­сформаторный завод» и некоторые другие.

Судостроительная промышленность. Около четверти произ­водственных мощностей бывшего Минсудпрома СССР осталось на территории Украины. В отрасли 8 судостроительных, 5 маши­ностроительных, 11 приборостроительных предприятий, ряд КБ и НИИ. На период 1995-2000 гг. судостроительные заводы заклю­чили контракты на строительство 33 судов различных типов (на сумму 930 млн. долл. США), причем 90% составляют экспортные заказы. За 9 месяцев 1995 года реализовано 14 судов (стоимостью более 160 млн. долл. США и суммарным дедвейтом около 245 тыс. тонн). Заказчики: Греция, Россия, Панама, Швейцария и Украина. Планировалось, что в 1996 году с украинских судоверфей

287

сойдет 18 судов, общая стоимость которых около 413 млн. долл. США.

Для Греции, которая являлась наиболее крупным заказчиком строятся рефрижераторные суда. Подписаны контракты на 8 танкеров (водоизмещением 45 тыс. т., на общую сумму 120 млн. долл. США) Судостроительным заводом им. 61 коммунара и на 9 танкеров (68 тыс. т., 280 млн. долл. США) Черноморским судос­троительным заводом.

Для России строят танкеры-продуктовозы, буровое судно в Херсоне и большие морозильные траулеры-рыбовозы на Черно­морском судостроительном заводе. Отметим, что стоимость стро­ительства судов в Украине на четверть ниже мировой.

На украинских предприятиях отрасли строили также военные корабли разных классов и систем. Причем, почти все оружие, большая часть корабельной электроники, почти половина вспо­могательных механизмов, цветные металлы и сплавы поставля­лись в основном из Российской Федерации.

Наиболее крупные предприятия отрасли: ПО «Черноморский судостроительный завод» (г. Николаев, 20 тыс. чел., военные заказы составляли 85%, специализация — авианесущие крейсеры, корабли спецназначения и т.д.), ПО «Судостроительный завод имени 61 коммунара» (8 тыс. чел., специализация — ракетные крейсеры, спасательные суда, ремонт боевых кораблей), «Севас­топольский морской завод им. Орджоникидзе» (около 10,5 тыс.чел., специализация — модернизация надводных и подводных кораблей и глубоководных аппаратов), Феодосийское ПО «Море» (около 5 тыс. чел. специализация — облегченные суда на подводных крыльях, на воздушной подушке и т.д.), «Ленинская кузница» (Киев, около 6,5 тыс. чел., специализация — малые противолодочные корабли, малые суда).

Автомобилестроение. В Украине находятся четыре крупных автозавода : КрАЗ (г. Кременчуг), ЗАЗ (г. Запорожье), ЛуАЗ (г. Луцк) и Львовский автобусный завод (ЛАЗ). В отрасли также еще 94 предприятия, которые производят комплектующие для автомобилей и заняты их сборкой. Еще до трех сотен предприятий — поставщики деталей для производства комплектующих. Проек­тные мощности заводов позволяют в год выпускать 35 тыс. грузовиков (КрАЗ, максимальная достигнутая производитель­ность — 31 тыс., план 1996 г. — 10 тыс.), 7,5 тыс. больших автобусов (ЛАЗ, в 1993 г. - 8,5 тыс.), 300-350 тыс. автомобилей на ЗАЗе (наибольшая достигнутая производительность — 165 тыс., в 1995

288

г. — 57 тыс., план 1996 г. — 75 тыс.) и 17 тыс. автомобилей на ЛуАЗе (наибольшая достигнутая производительность — 10 тыс., план 1996 г. — 2,5 тыс.).

По оценкам годовая потребность в грузовиках в Украине — 90-130 тыс., причем около 40 тыс. нужно малотоннажных машин с грузоподъемностью до двух тонн. Пока с конвейера КрАЗа сходили традиционные крупнотоннажные грузовики с ярослав­скими двигателями и половина комплектующих по номенклатуре также поступала из России, куда и отгружалось 70% продукции, в основном по бартеру. Тем не менее завод задолжал за двигатели несколько триллионов рублей и собирался решить эту проблему и проблему поставок комплектующих продажей 30% акций второй эмиссии. Для освоения столь нужных малотоннажных грузовиков было создано СП «КрАЗ-IVEKO» с участием итальянского капи­тала, причем проект финансировал ЕБРР. В начале 1996 года бьиш выпущены первые небольшие партии грузовиков и начал налажи­ваться серийный выпуск.

Снижение выпуска легковых автомобилей «Таврия» связано кроме всего прочего с высокой продажной ценой: 765 млн. крб. на начало 1996 года — это слишком даже для иностранных покупа­телей. Итак лишь двадцатая часть автомобилей продается в Украине, остальное отправляется за рубеж (в основном по бартеру и в основном в Россию). По оценкам, если бы стоимость автомашины была в пределах 3200-3300 долл. США, она стала бы конкурентной на внутреннем рынке и на рынках СНГ. Доля отечественных комплектующих составляет 80%, но они порой оказываются дороже импортных.

Международные бартерные сделки с украинским металлом и резиновыми техническими изделиями преподносят неожиданные на первый неискушенный взгляд сюрпризы. Так, например, ЗАЗу этот товар оказалось дешевле покупать в Польше! Причем и с поляками ЗАЗ рассчитывается по бартеру, поэтому не приходится удивляться, что в Польше уже работает завод, собирающий автомобили из украинских деталей, правда с импортным двигателем (двигатель Мелитопольского моторного завода устарел и не удов­летворяет европейским экологическим требованиям).

Основным конкурентом ЗАЗу оставалось российское АО Ав­тоВАЗ. В 1995 году 40% всех выпущенных им автомашин было продано за границу (однако. 100 тыс. было реэкспортировано обратно и чистый экспорт составил лишь 160 тыс.). Если рассчи­тывать на рост цен на этот автомобиль а также на снижение

289

импортныхакцизов (с 10-25% до 5%) и пошлин (с40% до 30%), то можно надеяться на ослабление экспортных позиций этого автогиганта.

Для более динамичной экспансии на внешние рынки более перспективным является сотрудничество ЗАЗа с корейскими производителями, а если Украину оттеснят от корейцев российские конкуренты, то с европейскими автомобильными фирмами.

Европейские автобусные заводы в настоящий период испыты­вают трудности со сбытом своей продукции, поэтому украинский рынок и рынки стран СНГ стали предметом их пристального внимания, что обострило конкуренцию между местными и инос­транными производителями. При этом надо иметь ввиду, что в странах СНГ велико предложение уже бывших в эксплуатации импортных автобусов, которые, кстати, продаются или сдаются в аренду на льготных условиях.

Заслуживает внимания создание на базе ЛАЗ холдинговой компании — открытого АО, участники которого (в основном, предприятия Львовской области) передали в уставной фонд кон­трольные или просто большие пакеты своих акций, причем доля ЛАЗ в уставном фонде составила 90,3%, а сам уставной фонд достиг суммы близкой 2 трлн. крб. на начало 1996 года. В перспективе планировалось расширение холдинга за счет пред­приятий, производящих основные виды комплектующих (произ­водителей электрооборудования, передних и задних мостов и т.д.), однако пока у холдинга не было средств выкупить большие пакеты акций интересующих их предприятий, а в выделении холдингу государственных пакетов этих производств было отказано. Про­блемой номер один являлось отсутствие отечественного автобус­ного двигателя. Правительственные чиновники уже создали Госу­дарственную программу производства двигателей внутреннего сгорания, правда, без участия в ее составлении и обсуждении не только широкой заинтересованной общественности, но и без участия самих производителей автомобилей и автобусов.

Авиационная промышленность. Основными направлениями развития отрасли являются создание и организация серийного производства самолетов нового поколения: воєнно—транспор­тного Ан-70, пассажирского для местных линий Ан-140, пасса­жирского среднемагистрального Ту-334, а также нескольких ти­пов авиационных двигателей. Производство Ту-334 осваивалось на киевском авиазаводе «Авиант», а двигателей к нему — на запорож­ском МКБ «Прогресс»,  причем сборка самолетов велась и в

290

России на самарском и таганрогском авиазаводах, т.к. еще в 1994 году для создания этого самолета было образовано российско-украинское АС) закрытого типа — СП "Ту-334 ЮГ".

Несколько иначе поступил АНТК им. Антонова. По словам его Генерального конструктора П. Балабуева, они отказались от продажи документации на новые типы самолетов, т.к. трудно было найти покупателей из-за ее высокой стоимости и предпочли передавать технологию на заводы по договорам, условиями кото­рых предусмотрена оплата 7-10% от продажной цены каждого изготовленного самолета. Подобные договоры заключены с Но­восибирским (Ан-38), с Харьковским (Ан-74), с Киевским (Ан-32), с Ульяновским (Ан-124) и с Самарским (Ан-70) заводами. Вместе с харьковским Южгипроавиапромом, киевским УкрНИИАТ и другими предприятиями, АНТК планировали запустить в Иране завод по производству Ан-140. Завод должен был бы начать работу через два года после выставления иностранцами аккредитива и за это время нужно было успеть построить опытные экземпляры самолетов, провести их испытания и получить сертификат летной годности европейского уровня. Последние проблемы возникли потому, что этот самолет совершенно новый.

Отметим, что продажная цена новых самолетов относительно невысокая. Например, Ан-140 с запорожскими двигателями (про­изводства АО «Мотор -Січ») будет на 30-50 % дешевле иностран­ных машин этого класса, т.е. около 6 млн. долл. США. Новый самолет Ан-70, планируется, будет выпускаться в Украине и в России, созданным для этой цели международным консорциумом «Средний транспортный самолет», причем стоимость одного экземпляра не превысит 40 млн. долл. США, и для окончания всей программы создания Ан -70 нужно не только время, но и всего 150-200 млн. долл. США, по расчетам П.Балабуева.

Проблемы отрасли не только в поиске средств для поддержа­ния жизнедеятельности авиазаводов, заводов комплектующих и конструкторских бюро. Ряд проблем удавалось решить за счет 5% отчислений от себестоимости работ и услуг авиаперевозчиков (для выполнения заявок на поставку новой техники), однако этих средств мало для оживления производства и без государственных кредитов, а также без международной кооперации не обойтись. Основной проблемой являлось проникновение отечественной продукции на рынки стран дачьнего зарубежья.

А как обстояли дела у северного партнера — России? Россия имеет на своей территории 80% мощностей бывшего Авиапрома

291

СССР (ПО КБ, НИИ, более 130 авиазаводов), из которых 84% оказались убыточные. За последние годы было построено не­сколько десятков самолетов (в 1994 году по 10 самолетов Ту- 154М и ЯК-42Д), которые в основном не выкуплены. Стабилен лишь выпуск транспортных АН-124 «Руслан» (по четыре машины в год). Российские КБ и заводы активно искали и находили западных партнеров для размещения заказов на своих предприятиях в рамках не вполне выгодной кооперации (иначе не получается).

Однако, большое число авиазаводов производящих и, в боль­шей степени, ремонтирующих военную авиационную технику и боевые самолеты не могут найти заказы, ибо денег ни у государ­ства, ни у военных нет и, похоже, долго не будет. Если российские предприятия еще могут рассчитывать на дальнюю перспективу возрождения военного авиастроения, то украинские авиационные ремонтные организации должны будут перепрофилироваться или ликвидироваться.

Создание космической техники1. Рынок коммерческих услуг по обеспечению космической деятельности включает в себя: созда­ние спутников систем связи и телекоммуникаций, строительство и поставку оборудования наземных терминалов а также обеспече­ние запусков. Пока ни Россия, ни тем более Украина не способны оказать сколько нибудь значительную конкуренцию американс­ким, японским и европейским фирмам в области производства спутников, создания и обеспечения эксплуатации терминалов.

Но Украина имеет мощности и развитую технологию для производства весьма конкурентной космической продукций-ракет. Однако с проникновением на внешний рынок возникли проблемы, ибо на рынке коммерческих запусков космических аппаратов происходит острейшая конкурентная борьба.

Несмотря на договоренности в Латинской Америке (осень 1995 г.) о совместном использовании бразильского космодрома Алкантара (поближе к экватору) для вывода на орбиту легких и средних спутников связи с помощью ракетоносителя на базе производимых на днепропетровском «Южмаше» ракет СС-19, этот проект был обречен на неудачу без договоренностей с США, которые в значительной степени контролируют космический рынок.

Несмотря на сопротивление американских производителей космической продукции, администрация США все-таки поддер-

1 использованы материалы В.Беречко и З.Лисянской Фин.Укр. 13.02 и 30.04.1996 г.

292

жала выделение сильно урезанных (в процессе дебатов с предста­вителями космического бизнеса) квот на коммерческие запуски, которые будет осуществлять Украина. Видимо, определенную роль сыграла поддержка позиции Украины компанией «Боинг», которая вместе с норвежской «Кварнер», российским НПО «Энер­гия» и украинскими КБ «Южное» и заводом «Южмаш» реализует известный проект «Морской старт». Для этого ими создано со­вместное предприятие «Sea Launch». «Боинг» надеется что реали­зация этого проекта позволит потеснить западноевропейский консорциум «Arianespace», доля которого составляет по разным оценкам от 60 до 70% рынка коммерческих запусков.

В рамках этого проекта украинская сторона производит и обеспечивает запуск модифицированных ракет среднего класса «Зенит», двигатели к которой поставляет НПО «Энергия». Нор­вежцы предоставляют морскую платформу и стоят специальное судно для доставки и доукомплектации ракетной системы, а американцы обеспечивают маркетинг. Украинская сторона до­лжна получить около 73 млн. долл. США в качестве инвестиций под этот проект. Важно, что и российская и украинская стороны участвуют в нем только своими технологиями, причем их доля в будущих доходах соответственно составит 25 и 15%.

У «Зенита» появится третья ступень и разгонные блоки (все производства НПО «Энергия»), что позволит с их помощью выводить спутники массой до 2 тонн на геостационарную орбиту. О возможностях этой ракеты говорит факт ежегодных покупок Россией у НПО «Южмаш» 3-5 немодифицированных ракет. Имен­но эта ракета с уникальным жидкостным двигателем производст­ва НПО «Энергия» и должна была заменить надежный, но устаревший «Союз», по крайней мере, до создания ракетоносите­ля «Ангара-24».

Стоимость запуска складывается из стоимости изготовления укомплектованного ракетоносителя (средняя стоимость которого достигает 100 тыс. долл. США), затрат на предстартовую подготов­ку и на страхование запуска, которое может превышать 20% стоимости космического аппарата.

Украинская ракета малого класса «Циклон», удовлетворяющая современным требованиям, которая может выводить на низкую орбиту (600-800 км) до 4 тонн полезного груза при весе спутника до полутора тонн, также привлекла внимание американских посредников. Стоимость одного запуска этой ракеты-носителя составляет 40 млн. долл. США. Стоимость же запуска французс-

293

кой «Ариан» вдвое больше, а американские запуски стоят более 100 тыс. долл. США.

Сельскохозяйственное машиностроение Если объем производ­ства в Украине согласно данным Минстата к началу 1996 года по сравнению с 1990 годом по машиностроению в целом снизился на 58%, то по тракторному и сельскохозяйственному машиностро­ению на 82%, т.е. в 5,5 раза. Причина фактической остановки производства в исчезновении рынков сбыта из-за неплатежеспо­собности колхозов, совхозов и других предприятий, которые ранее были потребителями данной техники. Кроме того, недоступность этой техники для местных потребителей связана с ее относительно высокими ценами, которые сформировались в условиях постоянного роста стоимости энергоресурсов, металлопроката, топлива а также в условиях действия высоких налогов. Усугубляет ситуацию низкий технологический уровень производства в данной отрасли, ее высокая затратность. Так, оптовые цены на продукцию отрасли росли заметно быстрее средних цен по промышленности. Не удивительно, что основная часть оборотных средств предприятий была заморожена в значительных запасах готовой продукции.

Тем не менее потребности в тракторах и сельскохозяйственной технике средней и небольшой мощности для частных и фермер­ских хозяйств нарастали, а объемы соответствующего производ­ства сокращались. Из 58 новых образцов сельхозтехники и трак­торов только два превышали по своим показателям лучшие аналогичные зарубежные образцы.

О высокой затратности промышленности и беспокойстве Кабинета министров

Поданным Министерства статистики в 1995 году объем экспорта неблагородных металлов и изделий из них составил почти 4,2 млрд. (в 1994 — более 4 млрд.) долл. США, в том числе экспорт черных металлов составил 3,1 млрд., а экспорт изделий из черных металлов — 786 млн. долл. США. Объем экспорта алюминия и изделий из него в 1995 году составил почти 160 млн., меди — 20,1 млн. долл. США. То есть, экспорт металлургической промышлен­ности составил 30% всего экспорта страны (11,56 млрд. долл. США).

Более половины предприятий Минпрома были приватизирова­ны или находились в процессе приватизации, однако это не способствовало сокращению доли теневых операций, финансо-

294

вых нарушений и даже хищений на фактически уже собственных предприятиях.

Долга предприятий Минпрома бюджету на 1 апреля 1996 года составляли 73,3 трлн. крб., Пенсионному фонду — 18,6 трлн. крб. Называют причины задержек с платежами: расчеты за полученное сырье, материалы, услуги производились по бартеру и через посредников. Объем бартерных операций через посредников в среднем по Минпросу составил 60-70% всего объема операций. Просроченная дебиторская задолженность предприятий Мин-проса в валюте достигла 95,3 млн. долл. США. Отметим, что 26 предприятий обратились в суд с исками к инофирмам, но, оказа­лось, у них нет средств для продолжения судебных процессов и, тем более, нет возможности оплатить услуги юристов-междуна­родников.

Подобная обстановка позволяла, ссылаясь на объективные трудности, утаивать значительные средства, уводить в тень значи­тельное число сделок и просто расхищать средства. В этом убедилась Контрольно-ревизионная служба Минпрома, проведя за короткий срок четыре десятка ревизий (одних хищений иму­щества было выявлено на сумму 1,4 трлн. крб.).

Коллегия Минпрома1, которая прошла в середине июня 1996 года, пришла к выводу, что «неудовлетворительной работе пред­приятий содействовал не один лишь дефицит оборотных средств и тяжесть содержания социальной сферы, но и причиненный вред действиями коррумпированных служебных лиц, воровство госу­дарственного и коллективного имущества, несвоевременное воз­вращение валютных средств в Украину».

Таким образом, бартер и посредники, вместе с отсутствием чувства хозяина, приводят не только к разбазариванию средств и распродаже по-дешевке продукции, но и провоцируют руководст­во и финансовые службы предприятий-экспортеров на преступ­ные действия вместе с нечистоплотными посредниками.

Показательным является тот вызывающий удивление факт, что десятки товарных бирж Украины были заняты продажей недвижимости, а операции с товаром не превышали одной деся­той доли их оборота, в то время как в условиях рыночной экономики доля сделок с товарной продукцией на товарных биржах не опускается ниже 50% оборота. Понятно, что в этих условиях формирование рыночных цен на продукцию было не­возможно (т.е. биржи не выполняли свое главное предназначение,

подробнее см. статью Н. Прудки. Фин. Укр. 2 июля 1996г.

295

которое, как известно, — формировать сбалансированные цены, другими словами, заниматься ценообразованием).

Однако, это мало беспокоило те организации, которые не торопились делать сделки открытыми, именно для того, чтобы уйти от налогообложения и не демонстрировать всем (а в особен­ности своим рядовым сотрудникам) откровенную невыгодность для своего предприятия условий реализации продукции. Ибо посреднические структуры откровенно занимались теневой или близкой к этому деятельностью по сбыту продукции и столь же откровенно направлялись руководством крупных предприятий, ведомств и министерств, причем последние все больше теряли контроль над этим процессом, что вызывало понятное беспокой­ство с их стороны.

В чем же все-таки причины высокой затратности промышленности Украины?

Большие затраты на энергоресурсы крупных предприятий не оплачивались полностью. Поставщики энергоресурсов вынужде­ны были также не оплачивать сырье и в конце концов платил бюджет, ибо сырье — энергоносители в основном поступало из-за рубежа. Неплатежи за местный уголь также частично погашались госбюджетом, ибо неуступчивость шахтеров заставляла- таки правительство раскошеливаться за счет урезания других статей бюджета, за которыми стояли пока еще менее организованные трудящиеся. Прекратить эту практику не решались и даже в какой-то степени не хотели, ибо крупные предприятия- экспортеры частично возвращали средства в госбюджет в виде налогов и обязательных платежей и это был единственный крупный источник инвалюты, кроме, разумеется, иностранных кредитов.

Разберем, кому же всё это было выгодно. Ибо если это было бы не так, то подобная практика хозяйствования быстро бы прекратилась.

Итак, экспортеры фактически не оплачивали дорогостоящие энергоресурсы и могли позволить себе продавать продукцию на внешний рынок ниже формальной себестоимости, ибо фактичес­кая себестоимость из-за неплатежей за эти самые энергоресурсы действительно оказывалась меньше.

Поставщики энергоресурсов, например, электростанции, так­же фактически не оплачивали сырье, т.е. — нефтепродукты, уголь, ядерное топливо. Поэтому, для них главным было добиться выделения правительственных квот на произведенную ими же

296

продукцию (им ведь эта продукция не принадлежала), которую они бы могли продавать частному бизнесу или за рубеж по своим каналам и при этом решать свои проблемы, а также сводить концы с концами.

Правительство, не имеющее эффективных механизмов сбора налогов внутри станы, в конечном итоге оплачивало деньгами полупустого бюджета и средствами, предоставленными инос­транными кредиторами, всю эту разницу в отношениях с инос­транными поставщиками первичных ресурсов (а, если средств не хватало, оформляли эти поставки в кредит) и удоатетворялось налоговыми выплатами, включая инвалюту, которые поступали от экспортеров.

Такое положение вещей было выгодно и иностранным парт­нерам, получающим продукцию украинских экспортеров по ценам иногда даже на четверть ниже, чем стоили аналогичные товары на внешнем рынке. Бартер был еще более выгоден, иначе бы на него никто из иностранцев не согласился. Бартер легко обставить массой условий и еще более снизить реальную стоимость сделки.

При этом рядовым работникам предприятий урезали оплату их труда, ссылаясь на неплатежи и, в целом, на трудности кризисного периода. Это также позволяло уменьшать фактическую себестоимость продукции.

Таким образом, руководство предприятий и цепь связанных с ними чиновников вполне удовлетворялась поступлением средств от подобного метода хозяйствования. Очевидно, что без инос­транных кредитов (которыми оплачивается часть расходов про­мышленности) правительству, бюджетных средств (т.е. денег налогоплательщиков, которыми также оплачивались расходы гигантов индустрии) и без экономии на зарплате собственным рабочим, крупные предприятия не смогли бы уцелеть. Поступле­ния от этого сектора экономики были поменьше, чем затраты, но заметную их часть составляла инвалюта.

Странно было бы ожидать от бывших советских чиновников, функционеров и хозяйственников, которые доминируют в ны­нешнем руководстве предприятий и занимают министерские кресла, иного отношения к делу. Многие из них являются непло­хими специалистами, умеют работать с коллективами своих пред­приятий и организаций, но все они склонны к определенному стереотипу поведения.

Во-первых, работая в интегрированной системе социалисти­ческого хозяйства и выполняя некоторые функции, они привыкли

297

надеяться на мощные вышестоящие структуры управления. К начальству надо было только находить подход. Никто из бывших советских руководителей не сомневался в возможностях решения проблем и в возможностях выделения сколь угодно больших объемов финансирования (или инвестирования) этими структу­рами (т.е. министерствами и ведомствами), с которыми отождес­твлялось государство. Напротив, склонный к индивидуализму и приученный к этому укладом всей своей жизни западный руково­дитель, привык надеяться только на свои силы и на возможности своего предприятия, а потому был экономен и расчетлив безмер­но. Переучить же бывшего советского руководителя, как показала практика, почти невозможно.

Во-вторых, не только монополизм хозяйственного механизма достался в наследство от прошлой жизни, но и необоримая склонность к его воспроизводству сидела внутри любого чинов­ника и руководителя, прошедшего школу социалистического хозяйствования.

А чего стоило стремление нынешних руководителей с социа­листическим прошлым огородить свой участок деятельности от всяческого влияния не вполне экономическими методами. Это качество вырабатывалось годами от постоянного ощущения бес­силия организовать дело по-человечески, без натяжек и обмана. Кроме этого, в социалистической системе каждый руководитель ощущал себя маленьким царьком и не желал вмешательства извне. К такому положению привыкли не только бывшие начальники, но и весь народ, который даже свой протест выражал бунтом, или не выражал вовсе — терпел.

Причины, породившие эти качества в людях как будто исчезли, а сами качества еще остались. Если в руководстве доминируют люди, склонные к бездумной расточительности и безответствен­ности, поддерживающие монополизм, избегающие открытого соревнования и конкуренции, то не очень удивительным1 пока­жется нынешнее положение вещей. Но вернемся к экономичес­ким категориям.

Общее сокращение доходности из-за сближения внутренних и мировых цен привело к тому, что предприятия стали меньшую долю оплаты за свою продукцию получать в денежной форме, предпочитая бартер. В этом случае общие потери от недополуче­ния дохода росли, ибо бартер, как отмечено выше, редко бывает равноценным для партнера со слабой финансовой позицией. Однако, руководство предприятий соглашалось с таким положе-

298

ниєм, ибо в этом случае отчисления в госбюджет уменьшаются в большей степени, чем рост объемов недополученного дохода. Поставленные по бартеру сырье, оборудование и комплектующие как-то восстанавливали производственный цикл и латали прорехи в структуре изношенных фондов. Кроме этого, иностранным партнерам можно было выдвинуть ряд условий за свою сговорчи­вость в ценовой политике, выполнение которых помогло бы руководству предприятиями и отдельным чиновникам как мини­мум не пострадать при подобных сделках. Рабочим и служащим, как обычно, в который раз было предложено войти в положение и еще туже затянуть пояса.

Вернемся немного назад и обратим особое внимание на тенденцию сокращения выплат в бюджет крупными предприяти­ями, руководители которых по мнению правительственных чи­новников слишком увлеклись бартером, наработали экономи­ческие и, видимо, внеэкономические связи и стали вести себя излишне независимо.

Долго так продолжаться не могло. Традиционно сильная административная и финансовая зависимость руководства бывших и настоящих колхозов и совхозов от региональной администрации и своего министерства, которая позволяла последним без труда заставлять (порой даже игнорируя законодательство) аграриев до последнего времени выполнять большинство навязанных им обязательств, вдохновила Кабинет министров на подобную жесткую политику в отношении директорского корпуса промышленных предприятий. Последним дали понять, что надо делиться доходами, что более не допустят самодеятельности и начали показательную чистку кадрового состава директорского корпуса, полагая, что напуганные директора найдут возможности, по крайней мере, для выполнения обязательств предприятий перед бюджетом.

Собственно то же самое происходило в России, где события, как обычно развивались намного динамичнее и, пожалуй, драма­тичнее. Там также основную роль в поддержке государства играли экспортеры-монополисты, прежде всего, газонефтянные компа­нии. Общий кризис понизил уровни добычи нефти и газа в России. Но желание сохранить размеры прибыли породило практику сокращения уровня внутренних поставок, для удержания прежних объемов экспорта. Это решение, кстати, находило поддержку Российского правительства, заингересованнсго в сохранении налоговых и прочих отчислений от экспортной деятельности, ибо

299

механизм сбора налогов внутри страны фактически не работал. Но снижение уровня внутренних поставок первичных энергоре­сурсов усилило кризис во всех отраслях хозяйства и привело к падению объемов производства.. А так как темпы структурных изменений как всегда отстают от темпов падения производства, то это с неизбежностью приводит к росту издержек и, соответственно, к росту цен. А сие, в свою очередь, усугубило положение самих экспортеров энероресурсов (поднялись цены на добывающее оборудование, на услуги транспортников и т.д.), у которых и без того постоянно росли затраты на единицу продукции. В конечном итоге, продолжали уменьшаться объемы добычи нефти и газа, что углубляло общий кризис. То есть мы вернулись к тому, с чего стартовали в начале абзаца, что свидетельствовало о наличии очередного порочного круга.

Как поступало в этой не очень простой ситуации правительст­во России? Брали в долг у населения (не платили зарплату, пенсии и т.д.), у юридических лиц (продавали государственные облигации, закладывали крупные предприятия, заставляли выделять коммерческие и денежные кредиты), у международных организа­ций. Но шансов расплатиться по текущим обязательствам к концу 1996 года уже не было. Так, например, акции заложенных крупных предприятий еще находились у банкиров, так как сумма залога, до определенного соглашением срока — 1 сентября 1996 года, не была возвращена. По гособлигациям выплаченный доход уже разорял государственную казну. Уровень задолженности по выплатам населению зарплаты и пенсий достиг астрономической величины и стал причиной социальной нестабильности. Загнанное в угол правительство России вынуждено было перейти к крайне жесткой политике в отношении злостных неплательщиков налогов и других выплат в бюджет.

Сценарий событий в России был чрезвычайно показателен для Кабинета министров Украины, который, похоже, вел весь 1996 год свою страну в том же самом направлении.

Проблемы у России и Украины были, похоже, одни и те же, поэтому так внимательно в Украине присматривались не только к событиям, но и к происходящим в российском обществе дискуссиям. С одной стороны все понимали, что надо прекращать льготное (почти бесплатное) финансирование и кредитование предприятий из бюджета. С другой стороны, надо было найти возможность восстановить оборотные средства предприятий вместе с реструктуризацией долгов, то есть, «очищением», хотя-бы вре-

300

менным, счетов предприятий и приостановлением безакцептных механизмов списания с них средств.

Правда, трезвые головы говорили, что обросшие дочерними структурами и втянутые в сложные игры с бартером, предприятия тут же воспроизведут прежнюю ситуацию, благополучно растра­тив и распылив (с пользой, прежде всего, для директорского корпуса и приближенных к нему «деловых» кругов) финансовые вливания. Приведем по этому поводу слова А.Лившица, сказан­ные им еще в 1994 году, когда он занимал пост советника Президента России: «Убежден, что главным тормозом реформы станут не левые или правые, не красные или белые. Больше всего будут мешать структуры (государственные и частные), появивши­еся в переходный период, привыкшие к зыбкой, неустойчивой среде, умеющие работать только в ней и заинтересованные в том, чтобы этот период длился вечно».

Но ситуация меняется. Появляется в среде чиновников и в директорском корпусе понимание того, что прежняя практика растаскивания и проедания негодная и в дальней перспективе наносит вред всем заинтересованным сторонам, кроме, разуме­ется, откровенных мошенников. Так, руководство России запла­нировало в 1997 году дать правительственные гарантии под финан­совые инъекции для восстановления оборотных средств предпри­ятий на сумму 80 трлн. руб. Но трудно сейчас кого-либо уговорить выделить такие средства и в таких объемах. Сетуют при этом на то, что поторопились отдать в частные руки банки, ибо именно контролируемые государством банки в свое время вытянули и продолжают вытягивать сейчас из подобных кризисов другие страны.

Эти трудности понимали и сами российские промышленники. Поэтому, они предлагали временно, на несколько лет воспользо­ваться предложенной российскими экономистами двухпоточнои системой денежного обращения (то есть практически независи­мыми наличным и безналичным оборотами). Причем, безналич­ный оборот будет обслуживать потребительский рынок, а оборот­ные средства должны оставаться в форме безналичных денег и под строгим контролем.

Не малую роль в появлении подобного механизма выхода из кризиса играло то обстоятельство, что многие из директорского корпуса еще помнят как играть по этим правилам, так как до развала Союза ССР именно такая схема оборота и существовала. Новое, как всегда, оказалось не вполне забытым старым.

301

Сельское хозяйство, пищевая и легкая промышленность

Производство сельскохозяйственной продукции в мире в срав­нении с 80 годами выросло на треть, причем этому росту не смог помешать значительный спад в этом секторе экономики в странах бывшего социалистического лагеря. На Украине спад производст­ва на селе в 1995-1996 годах продолжался, причем в основном падали объемы производства хозяйств, так называемого, общес­твенного сектора. Удельный вес продукции частного сектора (личные подсобные хозяйства населения, фермерские хозяйства, коллективные огороды и сады) продолжал нарастать: в 1994 году — 48% от общего объема против 28% в 1990-1991 годах. По очень осторожным оценкам, в 1995 году доля частного сектора составила более 45%. Понятно, что этот рост связан не столько с увеличе­нием объемов полученной продукции частным сектором, а больше с тем обстоятельством, что общественный сектор постепенно сдает позиции.

Если приусадебные участки и коллективные сады и огороды приносили относительно стабильный урожай, но обеспечивали сельхозпродукцией больше семьи их владельцев (или арендато­ров), то фермерские хозяйства, которых в Украине еще лишь только около 35 тысяч, уже давали товарную продукцию. Три четверти доходов фермеров формировались за счет реализации продуктов растениеводства. Процесс создания новых фермерских хозяйств, активно начавшийся в 1991-1993 годах (более 27 тыс.), несколько замедлился в последующие годы. Кроме того, набрал силу и встречный процесс банкротств и ликвидации хозяйств. Так, в 1995 году на каждую сотню вновь созданных приходилось до сорока ликвидированных фермерских хозяйств1.

Спад производства в общественном секторе сельского хозяйства

Однако, основными производителями большинства видов про­дукции остались пусть несовершенные, еще по прежнему социа­листические колхозы и совхозы, под какими бы названиями они не скрывали свою сущность. И это дает основания множеству сторонников старого уклада жизни требовать от правительства постоянной их поддержки, даже при их очевидной экономической неэффективности.

1 Здесь и ниже использованы материалы обзора нач. управления статистики АПК А.Шевчука и данные, опубликованные сотрудниками компании «Альфа Капитал».

302

Надо сказать, что множество опытных руководителей хо­зяйств, отлично знающих не только производство, но и психоло­гию селян, скептически относятся к надеждам на быстрое разви­тие частного сектора на селе. И дело не только в недостатке средств и во враждебности полунищего окружения новоявленных фермеров, но и в неприятии нынешним поколением частной собственности на землю, что не позволит реально обеспечить это право в ближайшем будущем. Однако, время идет и нравы меняются.

Несмотря на стабильное развитие частных хозяйств, спад производства в общественном секторе продолжал тянуть сельское хозяйство вниз. Например, на 1 января 1996 года во всех катего­риях хозяйств насчитывалось 17,6 млн. голов крупного рогатого скота (на 10% меньше, чем год назад, причем в общественном секторе на 13% меньше), 13,1 млн. свиней (соответственно, на 6 и на 12% меньше, чем в 1994 году), овец и коз — 4,1 млн. (на 27 и на 37 % меньше), 153,7 млн. птиц всех видов (на 7 и на 59% меньше). Хозяйствами всех категорий произведено в 1995 году 3,5 млн. тонн мяса в живом весе (т.е. на 14% меньше, чем в 1994 году, причем спад производства в общественном секторе был на 26%), 17,2 млн. тонн молока (спад, соответственно, на 5 и на 14%), 9,4 млрд. шт. яиц (спад на 7 и на 11%), шерсти —13,9 тыс. тонн (спад на 28 и на 32%).

В 1995 году было получено 33,9 млн. тонн зерна в весе после доработки, что составляло 96 % к показателям предыдущего года. Средняя производительность зерна в центнерах с одного гектара убранной площади составила 24,4 ц./гект.  (в  1994 году —

26.8      ц./гект.).  По другим данным 25,7 и,  соответственно,

28.9      ц./гект. Продовольственного зерна получено на 18% больше,

чем в предыдущем году, т.е. 17,5 млн. тонн. Выросло почти в два

раза производство семян подсолнечника (2,9 млн. тонн). Сахар­

ной свеклы (фабричной) бьшо собрано на 4,5% больше, чем в 1994

году, т.е. 29,4 млн. тонн.

Картофеля собрали 14,6 млн т. (спад в сравнении с 1994 годом на 9%), прочих овощей —5,9 млн. т. (рост — 13,9%), винограда — 452 тыс. т. (рост — 14%), плодов и ягод— 1837 тыс. т. (рост более чем в полтора раза).

Рентабельность сельского хозяйства в 1995 году оказалась относительно небольшой (8,3%), что поясняют проведенной в этот период переоценкой остатков продукции, молодняка скота, животных на откорме и незавершенного производства в растени-

303

еводстве (в части затраченных покупных товарно-материальных ценностей) в соответствии с действующими ценами и тарифами. Понятно, что проведенная переоценка вместе с инфляцией при­вели к значительному росту себестоимости продукции. Кроме того, цены на промышленную продукцию, потребляемую аграри­ями, росли опережающими темпами (в 1995 году по сравнению с 1994 годом цены на сельхозпродукты выросли в 4,2 раза в то время как на необходимую селу промышленную продукідию рост цен был в 5,7 раза). Ситуация еще более осложнится, когда земля будет иметь цену и станет капиталом, при этом в затратах на производство сельхозпродукции необходимо будет учитывать рентные платежи.

Реакцией на переоценки активов или индексации фондов всегда являлось снижение доли амортизационных отчислений, а если это затруднительно сделать, то сохранение в режиме эксплу­атации переамортизированных средств производства. Другими словами, хозяйства продолжали использовать изношенную тех­нику в своем производстве. Если темпы выбытия основных фондов в 1990 году были на уровне 6,3 %, то уже в 1994 году они упали до 4,6% и продолжали уменьшаться в последующие два года.

Сохранение физического объема основных фондов за счет переамортизированного (изношенного) оборудования создает видимость относительного благополучия, но способно успокоить только несведущего человека. Понятно, что уменьшение оста­точной стоимости оборудования и техники свидетельствует о происходящем в большинстве хозяйств «проедании» основных фондов.

Стоит обратить внимание на тот факт, что спад производства в сельском хозяйстве был не столь сокрушительный, чем в ряде отраслей промышленности. Сказывается специфика продукции — без нее трудно обойтись, т.е. спрос на нее постоянный, если цена не выходит за рамки разумного. Кроме того, дешевая рабочая сила, традиционно жесткий региональный административный контроль, транспортные проблемы, осложнившие миграцию ра­бочей силы, позволяли несколько снизить издержки на оплату труда непосредственно в хозяйствах.

С другой стороны, традиционно оказываемая государством финансовая и материальная помощь, объемы которой, увы, постоянно снижались, позволяла крупным и средним хозяйствам общественного сектора проходить без катастроф наиболее на­пряженные периоды посевной и сбора урожая. В условиях рыноч-

304

ной экономики в эти напряженные периоды производители сель­хозпродукции, как правило, обращаются к банкам за кредитами под будущий урожай. Однако в Украине высокие процентные ставки вывели местные банки из игры и кредитовать колхозы и совхозы (в разных ипостасях) мог или сумасшедший, или государство. Последнее, впрочем, могло заставить банки выделять невыгодные банкирам кредиты, обещая за подобное послушание какие-либо льготы.

Практика ценообразования в 1995-1996 годах сформировала целый набор цен: индикативные, договорные цены на госкон­тракты и госзаказы, скрытые цены на бартерные операции, договорные цены на экспортируемую продукцию, цены свобод­ного рынка. Этот набор цен в рамках дозволенной хозяйствам свободы действий, давал последним некоторую свободу маневра. Подразумевалось, что предоставление льготных государственных кредитов и оказание хозяйствам материально-технической помо­щи подвигнет последних на неукоснительное выполнение гос­контрактов и госзаказа. Поначалу так и было, и эта практика лишала дирекцию хозяйств надежд на непосредственное получение ими прибыли, ибо как и в социалистические времена, денег им в руки по-прежнему не давали. Но сами чиновники подсказали им выход из этого щекотливого положения.

Заготовительные организации, получив зерно, мясо и т.д., не торопились сразу рассчитаться, а тянули с расчетом до тех пор пока инфляция не «съедала» эти средства. Даже неискушенные в тонкостях финансового менеджмента бывшие советские дирек­тора совхозов и председатели колхозов сообразили что с ними играют в весьма примитивную нечестную игру. И, несмотря на свое коммунистическое прошлое, поступили так как их бывшие классовые враги-кулаки, т.е. попросту припрятали если не весь, то хотя бы часть урожая. А так как за это им ничего толком не сделали (вот она разница между новыми и старыми временами!), то в следующий раз и госзаказ они потребовали себе поменьше. Понимали, конечно, что совсем без госзаказа нельзя — как тогда просить и требовать кредиты и топливо (хотелось бы как раньше и технику, но не дадут — нет в казне денег). Так в 1995 году контракты с заготовительными организациями и перерабатываю­щими предприятиями производители сельхозпродукции заключи­ли менее чем на 7,6 млн. тонн зерна (что составило около трех четвертых объема, доведенного государственным контрактом).

305

Фактически же в счет госконтракта поступило немногим более половины, т.е. 5,4 млн. тонн зерна.

Но региональные власти, по крайней мере отделы, опекающие аграрный сектор, кадровый состав которых не претерпел сущес­твенных изменений в большинстве областей со времен социализ­ма, не очень церемонились с непослушными сельскими тружени­ками. Если не помогали уговоры, в дело шли административные методы, вплоть до милицейских кордонов, не пропускающих сельскохозяйственную продукцию без визы администрации до тех пор, пока хозяйства региона не выполняли план госпоставок.

Напомним Указ Президента от 18 января 1996 г., в котором пояснялось, что местным властям нельзя ограничивать «переме­щения субъектами предпринимательской деятельности сельско­хозяйственной продукции, сырья и продуктов их переработки по территории Украины». Но, как известно, у бывших советских руководителей за многие годы прошлой деятельности выработа­лись определенные стереотипы поведения, когда острая необхо­димость и даже устное распоряжение сверху отодвигали на второй план предыдущие грозные Указы, Постановления и, при нужде, Закон.

Кстати, подобное превышение своих полномочий местной властью, обеспокоенной (сверху, конечно же) выполнением го­сударственного и регионального госзаказов в 1996 году привело к полной остановке работы всех агробирж. Можно себе представить какие убытки понесли предприниматели, не говоря уже об упу­щенной выгоде.

Несмотря на то, что цены, предлагаемые заготовительными организациями, были во многих случаях выше, производители предпочитали использовать бартер для обеспечения хозяйств топливом и техникой или другие каналы реализации, которые позволяли получать наличными выручку за отгруженный товар, в связи с необходимостью обеспечения оплаты труда и услуг. Так, например, в 1995 году через собственные магазины и ларьки сельхозпроизводителей продано 34% поступивших в торговлю яиц, 23% мяса скота и птицы, 7% молока. По бартерным соглаше­ниям реализовано скота и птицы в два раза, а молока и молочных продуктов даже в три раза больше, чем в 1994 году.

Проблемы шииевой и перерабатывающей промышленности

Доля производства Украины в общей продукции пищевой промышленности бывшего СССР составляла около 23%. Пред-

306

приятия Украины производили 50% сахара, 3% растительного масла, 52% пищевой соли, 28% и 23% соответственно мясной и молочной промышленности, 24% кондитерских изделий всей продукции бывшего СССР.

Уровень технологии предприятий остался сравнительно ни­зким, что затрудняло выход на конкурентные рынки. Фондообес­печенность на одного работающего была более чем на два порядка ниже, чем в развитых странах Европы. В структуре стоимости доля собственно производства составляла 30%, что вдвое меньше, чем в развитых экономиках. Несовершенный контроль качества пищевых продуктов не давал возможности проводить сертификацию как сырья, так и готовых продуктов, что снижало экспортные возможности предприятий.

Подробнее обсудим проблемы в этом секторе экономики на примере трех приоритетных отраслей пищевой промышленности.

Сахарные заводы. Украина в обсуждаемый период оставалась единственным крупным поставщиком сахара в страны СНГ. Общий объем украинского экспорта сахара составлял около трети всего производимого продукта. С 1995 года украинские заводы возобновили переработку импортного сырца. Предприятия Николаевской и Одесской областей заключили договоры с ан­глийскими и российскими фирмами на поставку сахарного тростника. И это при том, что мощности сахарных заводов использовались до этого наиболее эффективно, т.е. на 83% в 1994 году (к примеру, в этот период мощности по переработке мяса использовались на 54%, молока на 28%, растительного масла — на 42%). В 1995 году почти все (около 80%) сырье на сахарные заводы поступало на давальческих условиях, что было вызвано сложным финансовым положением заготовительных организаций.

На Украине в 1995 году под сахарной свеклой было занято 1,4 млн. гектаров посевных площадей, что на 8,9% меньше, чем в предыдущем году. В этом сезоне повысилась урожайность свеклы, однако упало качество сырья из-за снижения содержания сахара в сыром продукте (выход сахара по этой и по другим причинам уменьшился с 12,37 до 12,11%).

Если еще до революции в Украине работало 135 сахарорафи­надных и сахарных заводов, которые производили 900 тыс. тонн сахара в год, то сегодняшние (увы, не современные) 194 завода (включая всего 5 сахарорафинадных) в 1995 году получили сахара песка где-то в два с половиной раза больше.

Еще с 1992 года началось сокращение переработки сахарного

307

песка в сахар-рафинад и уже в 1994 году объем производства составил лишь 7% от уровня 1990 года. Не улучшилось положение с рафинированным сахаром и в последующие годы.

Наиболее крупные сахарные заводы Украины: Губихинский (установленная мощность — 5,5 тыс. т. свеклы в сутки, макси­мальная производительность — 550 т. сахара в сутки, численность работников — более 16 тыс. чел.), Купянский (соответственно, 5 тыс. т., 500 т., более 14 тыс. чел.), Орельский (4 тыс. т., 500 т., 12 тыс. чел.), Оржицкий (6 тыс. т., 700 т., более 11 тыс. чел.), Лахвицкий (6 тыс. т., 700 т., более 10 тыс. чел.), Пальмирский (6 тыс. т., 700 т., более 10 тыс.чел.).

Интересно, что после реструктуризации сахарной отрасли в восточной части Германии (бывшей ГДР) осталось 8 заводов, объем годового производства сахара каждого из которых пример­но соответствовал годовому производству одного из входящих в первую десятку крупных украинских сахарных заводов. Однако количество работников на немецких заводах уже было почти в пять раз меньше. Отметим, что в период санации восточногер­манской отрасли резко возросла ее фондовооруженность за счет инвестирования в отрасль около двух миллиардов немецких марок и, кроме того, за счет того, что 90% рабочих мест было ликвиди­ровано (подробнее см. раздел настоящей книги «О сравнении социалистического и рыночного способов производства»).

Кондитерские предприятия. Вследствие ненасыщенности внут­реннего рынка кондитерской продукцией широкого ассортимен­та, а также благодаря высоким, но пока еще потенциальным, экспортным возможностям, кондитерские предприятия являются весьма привлекательными для местных и иностранных инвесто­ров. Несмотря на мощную экспансию яркой и внешне очень притягательной импортной кондитерской продукции, которую завозят на территорию Украины в основном «челноки», интерес местного покупателя вскорости повернул к более вкусным и привычным сладостям «советского периода». Слабостью местной продукции было отсутствие эффектной упаковки, на которую, как известно, реагируют не только дети, но, как показала практика, и взрослые тоже.

Установленные мощности производителей кондитерских из­делий составляют величину, близкую миллиону тонн в год. На душу населения производство кондитерских изделий в 1990 году (21,4 кг. в год) заметно превышало нормы потребления (14,5-15 кг в год), что давало возможность вывозить кондитерские изделия за

308

пределы Украины в количестве 160 тыс. тонн. Уже в 1994 году в связи со снижением покупательной способности населения, зна­чительным ростом издержек отрасли и хронической нехваткой оборотных средств производство кондитерских изделий сократи­лось в Украине более чем наполовину (точнее на 64%) относи­тельно уровня 1990 года и составило чуть больше 400 тыс. тонн.

Наиболее крупные кондитерские фабрики Украины: Запорож­ская (численность работающих — более 1100 чел., износ основных фондов — 52%), Луганская (соответственно, более 1300 чел., 66%), Харьковская (почти 1600 чел., 58%), Житомирская (менее 900 чел., 35 %). Объем инвестиций, необходимый для восстановления и модернизации основных фондов весьма велик и введение в действие четырех импортных высокопродуктивных линий для производства крекера мощностью 12 тыс. тонн в год (на киевской, харьковской и львовской фабриках) был лишь первым шагом в этом направлении. С 1995 года вводилась в эксплуатацию новая Черкасская бисквитная фабрика мощностью 18 тыс. тонн продукции в год.

Табачная промышленность. К началу 1996 года 6 табачных фабрик из существующих в Украине 11, превратились в акционер­ные общества с участием иностранного капитала. Обширный украинский рынок был в значительной степени фактически раз­делен между мировыми лидерами табачного бизнеса.

Предоставленное правительством на пять лет льготное нало­гообложение предприятий с участием иностранного капитала и возможность приобрести контрольные пакеты акций табачных фабрик явились главными аргументами в пользу проведения в Украине активной инвестиционной политики иностранными фирмами.

Например, в АО «REEMITSMA-КИЕВ табачная фабрика» 65% акций принадлежат компании «REEMITSMA». Некогда круп­нейшая в стране Львовская табачная на 72%, а Кременчугская табачная фабрика на 70% принадлежат компании R.J.REINOLDS. Аналогичным образом появилось вместо прилукской табачной фабрики АО ч<Б.А.Т.-Прилуки».

Несмотря на высокую степень износа основных фондов, такие крупные табачные фабрики как Черкасская (56% износа), Одес­ская (39%), Феодосийская (36%) и Харьковская имеют определен­ную инвестиционную привлекательность из-за обширных рынков сбыта.

309

Легкая промышленность

Производство потребительских товаров за 1990-1994 годы по оценкам приведенным Н.Голошубовой1 уменьшилось на 47%, а товаров легкой промышленности почти на 68%. Причины те же: недостаточность оборотных средств (которая обостряется тем обстоятельством, что около 80% сырья ввозится из России, а производство местного сырья резко сократилось), снижение по­купательной способности населения, которое мало того, что обнищало, так еще и отвернулось от местных производителей, предпочитая дешевую, но не всегда качественную продукцию восточных и южных кустарей. По оценкам, до 70% обуви, швейных и трикотажных изделий население покупает на неорганизованных рынках, где преобладают импортные товары.

Обеспокоенность местных производителей вызывают не те иностранные фирмы, которые размещают заказы на местных фабриках и обеспечивают их сырьем, пусть даже на давальческих условиях И, тем более не те, которые инвестируют капитал в легкую промышленность, создавая совместные предприятия. В отрасль поступает 5% общего объема иностранных инвестиций, причем лишь Германия, на которую приходится пятая часть общего объема всех инвестиций, большую часть из них вкладыва­ет в легкую промышленность Украины.

Беспокойство вызывают фирмы, которых интересует Украина только как рынок сбыта и активность которых чрезвычайно возросла. Появилась реальная опасность местным производите­лям потерять собственный внутренний рынок.

«Парадоксально, но наряду с существенным сокращением объемов производства товаров легкой промышленности, увели­чивается ее экспорт. Так, в первом полугодии 1995 г. он вырос до 35 млн. долл. США против 22 млн. долл. США соответствующего периода 1994 г. Причем значительная часть (29,1%) этой продук­ции экспортировалась в страны дальнего зарубежья. Увеличению объема экспорта способствовало развитие операций во внешнеэ­кономической деятельности с давальческим сырьем. Так, в 1-м полугодии 1995 г. из такого сырья было изготовлено и отправлено за пределы Украины продукции на сумму в 17 млн. долл. США». Понятно, отмечает Н.Голошубова, что развитие подобных опера­ций «снижает напряженность в работе предприятий... но вместе с

1 см. Фин.Укр. от 10 янв. 1996г

тем... приводит к ухудшению товарного предложения на внутрен­нем рынке Украины».

Для поддержки отрасли недостаточно усилий самих предпри­ятий, видимо, необходимы более согласованные действия как исполнительной так и законодательной властей, для создания еще более благоприятного инвестиционного климата.

Транспорт и связь

Сдержанный оптимизм транспортников

В связи с сокращением спроса общая загрузка железнодорож­ного грузового транспорта уменьшилась в 1995 году на 12% по отношению к предыдущему 1994 году и составила 360 млн. тонн. По всем видам грузов, кроме зерна и лома черных металлов, произошло снижение объемов перевозок. Несколько улучшилась организация работ в отрасли: повысилась среднесуточная произ­водительность локомотивов и грузовых вагонов (на 5%), увели­чился средний вес поезда (на 4%), сократились простои вагонов при погрузке и выгрузке, однако замедлился оборот грузового вагона (на 5 часов).

Автомобильный транспорт общего пользования доставил 164 млн. тонн грузов, при этом объем перевозок относительно предьщущего года в 1995 году снизился на треть (кстати, за 1994 год снижение составило 43%).По оценкам, только 28% имеющихся по спискам автомобилей работало, а остальные были в ремонте и простоях. Более половины всех исправных автомобилей проста­ивало из-за отсутствия заказов (24%), из-за нехватки водителей (15%), и по причине отсутствия топлива (14%).

За навигацию 1995 года речной транспорт Украины перевез 12,8 млн. тонн грузов, что на 35 % меньше уровня 1994 года, вследствие значительного уменьшения перевозок строительных материалов (на 43%), на долю которых приходилось более пол­овины общего объема перевозок. Доля международных перевозок, которые обеспечивала акционерная судоходная компания «Укрречфлот» (около 300 судов, причем 70 морских, средний возраст судов — 15 лет), подросла с 12 до 25%. А перевозила она в основном черные мегаллы (21% всех объемов перевозки) и руду (25%).

Проблемы, возникшие в связи с арестом судов из-за долгов, и в связи раздачей подвижного состава в аренду, определили спад в морских грузовых перевозках почти на 20%. Морской торговый

зГГ

флот Украины перевез 20,6 млн. тонн грузов. Увеличился объем перевалки грузов в морских торговых портах (на 8%) за счет транзита и составил 40 млн. тонн. Выросло на треть число обработанных иностранных судов и судов, зафрахтованных инос­транцами.

За 1995 год магистральными трубопроводами перекачано 236 млн. тонн газа, нефти, нефтепродуктов и аммиака. Транзит нефти слегка уменьшился (на 1%), газа подрос (на 6%) в сравнении с 1994 годом. В связи с уменьшением выпуска продукции нефте­перерабатывающими заводами Украины, произошел значительный спад транспорта нефтепродуктов. Почти вдвое, по сравнению с 1994 годом. Отметим, что за 1993 год спад объемов транспортировки нефтепродуктов был еще более сокрушительным — в шесть раз.

В 1996 году, по договоренности с российским гигантом «Газ­промом», в Украину должно было быть поставлено около полу­сотни млрд. куб. м. газа, 80% которого — через посредников — оптовых фирм («Единые энергетические системы Украины» — 25,2 млрд., «Интергаз» — 7 млрд., «Укрзарубежнефтегаз» — 2 млрд. и «Итера-Украина» — 20 млрд. куб. м., причем последняя — это дочернее предприятие флоридской одноименной фирмы, которая является вместе с «Газпромом» основателем СП «ТуркменРосгаз», имеющего исключительное право продажи туркменского экспор­тного газа). Однако только «ЕЭС-Украина» и «Интергаз» фактически захватили рынок, распределив в Украине около 35 млрд. куб. м., то есть, 70% «газпромовского» газа. Планирова­лось 60% оплаты поставок газа из России и Туркменистана обеспечивать товарами и услугами. Подобная схема расчетов оказалась мало подходящей для большинства фирм-посредников, которые снизили объемы поставок потребителям Украины газа. «ЕЭС-Украина» и «Интергаз» не допустили срыва расчетов с «Газпромом» и остались главными претендентами на участие в территориальном разделе украинского рынка сбыта газа между оптовыми импортерами, который затеяло правительство Украи­ны.

Если за 1994 год Украина задолжала внешним поставщикам за газ 1,5 млрд. долл. США, то в следующем 1995 году вместо внешней текущей задолженности появилась внутренняя: украин­ские потребители недоплатили «Укргазпрому» более 300 млн. долл. США. Отметая утверждения, что Украина имеет большой долг за 1996 году перед «Газпромом», государственный

312

министр Украины А. Минченко1 после встречи на рубеже 1997 года с руководством российского гиганта отметил: «Когда мы сверили документы, подсчитали, то выяснилось, что наши долги оплачены на 92-95 процентов. Еще нас обвиняли в том, что мы «перебрали» газ сверх контрактных объемов. И это, выяснилось, не совсем так... ».

Планировавшийся «Газпромом» в 1997 году транзит газа через Украину достигнет 126 млрд. куб. м., причем оплата за транзит будет осуществлятся поставками более 30 млрд. куб. м. газа (около 2,3 млрд долл. США). Предусмотрено, что в 1997 году «Газпром» поставит на Украину 53 млрд. куб. м. газа, из них 9 млрд. из подземных хранилищ (кстати, летом 1996 года в украинские хранилища было закачано около 19 млрд. куб. м. газа, 15 млрд. которого принадлежит российскому «Газпрому»). Российская сто­рона взяла на себя обязательства транспортировать в Украину дополнительно до 25 млрд. куб. м. газа из стран Средней Азии. Для обеспечения коммунально-бытовых потребностей планируется использовать почти весь добываемый на Украине газ (14 из 17-18 млрд.куб.м.) и 30-32 млрд. куб.м. газа, предоставляемого в виде платы за транзит. Около 15 млрд. куб.м. распределяет между потребителями «ЕЭС-Украина» и 5-7 млрд. куб. м. — «Интергаз». Цифра планируемой продажи газа Узбекистаном, через посредни­ка «ГазПекс», снизилась с 10 до 7 млрд. куб. м. Этот газ будет распределяться, видимо, через региональную (харьковскую) оп­товую фирму-импортера.

Тем не менее, следует ожидать сокращения объемов тран­спортировки российского газа через Украину. В конце 1996 года завершилось строительство первого польского участка газопрово­да Ямал-Западная Европа (107 км. между городами Гужица и Львувек), российской супермонополией «Газпром», которая всерь­ез намерена контролировать значительную часть газового рынка Европы. Газ пойдет в Германию через Белоруссию и Польшу, минуя Украину. Под этот проект в сентябре 1996 года уже заключен контракт с Польшей на поставку 250 млрд. куб. м. газа в течение 25 лет без права реэкспорта. Ввод всей системы Ямал-Западная Европа намечен на 2004-2005 годы и принесет России 8 млрд. долл. США в год за полный объем годового экспорта в 100 млрд. куб. м. газа. А к 1988 году планируется проложить белорусский и польский участки трубопровода, что увеличит годовой экспорт Газпрома на 35 млрд. куб. м. газа.

см. В.Ильченко, «Урядовий курьер», 21 января 1997 года.

ЇЇЗ

Пассажирский железнодорожный транспорт с начала 1995 года выполнил объем работ на 10% меньше, чем в 1994 году (что выражается цифрой в 103 млрд. пассажирокилометров). На 29 тысяч рейсов снизилось пригородное сообщение, выросло число опозданий пассажирских поездов (15 тыс. при среднем опоздании на полчаса), ухудшилось качество обслуживания.

Местный потребитель давно уже не интересует наши авиаком­пании. Как, впрочем, и авиакомпании мало интересуют местного потребителя. Правда с одним исключением— рейсы за рубеж пока еще остаются дешевле у отечественных авиакомпаний, хотя в придачу все тот же ненавязчивый совковый сервис и множество неудобств. Авиаторы понимают, что надо начинать серьезную борьбу за клиента. Так, например, компания «Авиалинии Украи­ны» наконец получает в лизинг аэробусы А-319 и А-320, которые заменят отечественный ТУ-154 на магистралях средней протя­женности. А вместо ИЛ-62 на более протяженных трассах появит­ся аэробус А-310. Мало того, что расход топлива у этих самолетов в два с половиной раза меньше, чем у соответствующих отечес­твенных, так еще и пассажиров аэробус А-310 берет на сотню больше, чем ИЛ-62.

Опрос, проведенный летом 1995 года министерством статисти­ки Украины показал преобладание пессимистических настроений у руководства большинства железнодорожных, автомобильных и речных транспортных предприятий, где падали объемы услуг, не использовались в значительной степени производственные мощ­ности и сокращался численный состав. В последующий период ситуация практически не изменялась к лучшему, так как продол­жался рост тарифов на все виды перевозок, правда, несколько медленнее темпов удорожания материальных ресурсов и энерго­носителей (что связывали с ростом конкуренции).

На этом фоне оптимистично выглядят надежды на рост объ­емов услуг у руководителей 60% авиационных и 40% морских предприятий транспорта.

Пятая часть опрошенных 1600 руководителей различных тран­спортных организаций отмечает улучшение экономической ситу­ации для своих предприятий, а треть не склонны считать, что положение дел у них ухудшается.

Планировали рост объемов услуг и рост производства более половины предприятий авиационного, пять из двенадцати — речного, треть автомобильного и четверть морского транспорта. Каждый второй руководитель (а на предприятиях авиационного и

314

водного транспорта большая часть) рассчитывал сохранить или увеличить численность работающих.

Информационные системы

По прогнозам Международного Союза Электросвязи к 2000 году до 60% рабочих мест в промышленно развитых странах будут связаны с передачей и обменом информацией. На начало 1996 года объемы мирового информационного рынка (телекоммуни­кации, производстю компыотерной техники, радио и телевидение) оценивали более чем в 2 трлн. долл. США с ежегодными темпами роста в 20-25%. В третьем тысячелетии следует ожидать выхода этого рынка на первую позицию.

Наблюдаются две очевидные тенденции в развитии информа­ционных технологий: 1) создание глобальных коммуникацион­ных сетей за счет объединения региональных систем связи наряду с революционным улучшением количественных и качественных характеристик используемого оборудования и 2) сближение компьютерных и телекоммуникационных техноло­гий.

Наиболее отвечает современным прогрессивным тенденциям широко известная открытая глобальная компьютерная сеть «In­ternet». Наряду с открытыми глобальными компьютерными сетями появляются весьма масштабные частные Intranet'ы—внутренние корпоративные сети, надежно отгороженные от внешнего мира программными средствами защиты.

Если компьютеры, программный продукт и компьютерные технологии быстро проникают через границы государств, причем последние часто контрабандой, то проблемы создания инфра­структуры коммуникаций необходимого объема и качества для развивающихся и вставших на путь реформирования экономики стран, упираются в огромные масштабы финансирования.

Международные станции и наземные цифровые линии связи. На Украине процесс создания современной инфраструктуры теле­коммуникаций идет в двух направлениях: 1) создаются волокон­но-оптические и спутниковые системы многоканальной между­народной связи с огромными техническими возможностями и 2) реконструируются и наращиваются локальные телефонные и иные информационные сети.

В первом направлении планируемый прогресс выражается в создании 3-х международных станций (Львов, Киев, Харьков), для обеспечения работы которых необходимо завершить строитель-

315

ство волоконно-оптических цифровых линий Север (Киев-Гомель и далее до Минска), Юг (линия ИТУР: Киев-Одесса и далее на Стамбул и Палермо), Запад (Киев-Львов и далее на Жешув), Восток (Киев-Александрия-Луганск и далее на Россию).

Цифровую линию связи Киев- Одесса собирались завершить в 1996 году (контракт между украинским «Укртек» — подразделени­ем «Укртелекома» и канадской фирмой «Нортел» заканчивался в декабре 1996 года). Сооружение линии Север (на Чернигов и Гомель) планировалось осуществить силами украинского АО «Свемон» — бывшего «Укрсвязьстрой», ранее основного подряд­чика связистов Украины. Кстати, стоимость цифровой линии связи от Палермо до Гомеля (Юг-Север) была оценена в 53 млн. долл. США и для этой цели ЕБРР выделил кредитные средства, возврат которых должен был начаться через два года после начала эксплуатации линии, т.е. ориентировочно в 1998 году. Линия Киев-Львов практически была завершена к середине лета 1996 года.

Возможности международной телефонной станции (типа EWSD) в Киеве, сданной в эксплуатацию в 1992 году, увеличены вдвое (с 10 до 20 тыс. номеров). Запланировано преобразовать львовскую телефонную станцию типа 5ESS, запущенную в 1993 году, в международную, причем ее емкость составляла почти 11 тыс. номеров и будет увеличена в полтора раза. Это позволит пустить поток всей или почти всей международной информации через Львов.

Система спутниковой связи. Правительство приняло такое решение из-за того, что в Золочеве под Львовом расположен доставшийся в наследство от бьшшего СССР объект спутниковой связи «Азимут-Л». В соответствии с международными соглашени­ями в Золочеве размещены две антенны диаметром 32 метра. И до этого станция обеспечивала связь со многими странами мира. Еще в 1992 году произошла модернизация станции, что позволило присоединиться к спутниковой системе Евровидения. Затем стан­цию передали на баланс Комитета радиовещания и телевидения, что вызвало непонимание со стороны связистов, ранее обеспечи­вавших ее заказами на 90%.

Спутниковая система связи имеет ряд очевидных преиму­ществ. Во-первых, не надо строить очень дорогостоящие цифро­вые многоканальные линии связи и обеспечивать их функциони­рование, а во-вторых, стоимость канала связи не зависит от расстояния между пунктами связи (для наземной системы стой-

316

мость канала пропорциональна расстоянию между пунктами связи).

Кроме того, все цифровые кабельные линии по акватории морей и океанов, а также в труднодоступных районах, резервиру­ются (дублируются) каналами спутниковой связи. То есть, на выходе кабеля из воды обязательно ставится наземный узел спутниковой связи.

Мобильная спутниковая связь станет весьма актуальной после ввода в эксплуатацию систем связи с низколетающими спутника­ми (типа Indium, Globalstar, Inmarsat-P). В перспективе в Украине планируется создать три телепорта: Центральный вблизи Киева, Южный (для системы Globalstar) и Западный, рассчитанный на возможности станции «Азимут».

Из активно реализуемых глобальных систем спутниковой связи (Globalstar, Indium, Inmarsat-P), наиболее интересна Glo­balstar (фирмы Qualcom, Loral), — 8 орбит по 6 спутников на каждой (а также четыре резервных аппарата), стоимостью 1,6 млрд. долл. США с планируемым вводом в эксплуатацию в 1999 году, причем стоимость абонентского терминала будет около 750 долл. США. Интересна эта система прежде всего тем, что украинская ракета «Зенит» в 1995 году победив в международном тендере, дала право Украине осуществить три запуска, каждый с 12 спутниками на борту и общей стоимостью контракта в 100 млн. долл. США.

Реконструкция местных телефонных сетей. Телефонная сеть Украины обслуживала около 8 млн. телефонов, т.е. в среднем 17,7 аппаратов на 100 жителей. На 2005 год планировалось довести плотность обеспечения телефонами по разным планам от 35 до 50 аппаратов на 100 жителей и соответственно увеличить количество линий от 7,2 млн. вплоть до 16-17 млн., что представлялось совершенно невозможным без серьезного финансирования.

По плану в 1996 году планировалось ввести всего лишь 350 тыс. номеров (в 1995г. бьио введено 311тыс, причем 77 тыс. негосудар­ственными компаниями). Понятно, что увеличить ввод новых линий и дополнительно установить новые номера можно лишь привлекая средства населения, внешние кредиты и внешние инвестиции. Так, например, несколько лет назад было создано СП Utel, учредителями которого являлись областные предпри­ятия электросвязи объединения «Укртелеком» (51% акций), аме­риканская AT&T (19,5%), немецкая Deutsche Telecom AG (19.5%) и голландская РТТ Telecom (10%). За три года СП вложило в

317

развитие телекоммуникаций около 100 млн. долл. США и в 1996 году планировало вложить еще 40-60 млн. долл. США.

По словам президента Utel С.Райша, деятельность компании была очень прибыльная. В начале 1996 года, в интервью он отметил, что «объем международного трафика с Западом состав­ляет 50-60 млн. минут в квартал; до того, как Utel начал свою деятельность, эта цифра составляла 10 млн. минут. Сегодня Украина имеет прямые каналы с 33 странами (4 года назад — с 3 странами), а связь более чем с 200 странами (3 года назад — с 26 странами). Трафик с со странами СНГ уменьшается по причине роста тарифов; однако он все равно в 5 раз превышает трафик с другими странами. Utel имеет лицензию Министерства связи на все виды международной и междугородной связи. В настоящее время часть трафика со странами СНГ имеет международный статус, а часть — все еще междугородный. Видимо, через 1-2 года весь трафик со странами СНГ будет иметь международный статус. Тарифы со странами СНГ намного ниже, чем международные, однако они выше междугородных... но я не думаю что мы несем большие убытки».

Далее он считал, что... «бизнес был прибыльным без повыше­ния тарифов. Utel инвестирует свои средства в виде кредитов областным предприятиям электросвязи, которые они затем воз­вращают нам из всех источников, в том числе и от своих доходов от междугородного и международного трафика».

«Укртелеком» совместно с банком «Аваль •» планировали создать АО «Телекоминвест», с размером уставного фонда около 100 млрд. крб., причем доля первого ожидалась не ниже 60%, а доля второго из-за законодательных ограничений лишь 10%. Остальные 30% ждали стратегического инвестора.

Именно эта компания и порядка двухсот операторов, которые получили около 400 лицензий на развитие местных сетей и должны были обеспечить дополнительный прирост инфраструк­туры телекоммуникаций. Здесь интересы иностранного бизнеса и местных чиновников, старательно переделывающих государствен­ные структуры в акционерные общества, совпадают: мало того, что контроль над будущей структурой телекоммуникаций целой страны даст и политические и вполне материальные дивиденды очень большой величины, этот контроль уже сейчас на обслужи­вании международного трафика позволяет хорошо заработать, практически не поднимая тарифы на внутренних линиях связи.

318

В ожидании информационного взрыва

Роль информационных систем в развитии человечества трудно переоценить. Возрастет объем и скорость передачи информации, что безусловно приведет к более динамичному обмену товарами и услугами, даст возможность эффективно использовать все ре­сурсы, достижения и технологии для экономического роста и улучшения качества жизни людей.

Однако более интересен не столько рост количественных показателей, сколько возможность качественного изменения жиз­ни цивилизации. Проиллюстрируем этот тезис на примере появ­ления разума или, как это принято называть, — второй сигнальной системы живых организмов. Природа долго экспериментировала в процессе эволюции, но важно отметить, что на каждом эволю­ционном этапе в наиболее развитых организмах постепенно росло количество нервных клеток в головном мозге. И как только число нервных клеток в коре головного мозга достигло нескольких миллиардов, эволюция пошла по пути увеличения количества связей между ними. Когда же общее количество и пространствен­ная разветвленность связей между нервными клетками и их скоплениями— нервными узлами достигла некоторого критичес­кого состояния, мозг получил возможность резко увеличить проходимость больших порций информации и, в связи с этим, появилась способность создавать системы образов и манипулиро­вать ими. Наступила эра разумной жизни. Надо ли говорить, как стала отличаться жизнь на планете с появлением разумных существ от той прежней жизни, когда их не было?

Существенно, что с ростом функциональных возможностей мозга человека, происходило подавление других функций (напри­мер, время роста ребенка до взрослой особи по отношению к времени его жизни всего в несколько раз меньше — головному мозгу потребовалось время для развития и он задержал рост тела. У животных, кстати, рост дитеныша до взрослой особи занимает весьма непродолжительное время, которое много меньше време­ни его жизни).

Теперь, когда цивилизация выросла до нескольких миллиардов человек и, похоже, дальнейший количественный рост замедлил­ся, началось обвальное увеличение информационных связей глобального характера. Всё говорит о том, что рост количества каналов связи и их разветвленность будет возрастать и возрастать стремительно.

Причем, все больше ресурсов объединенного человечества

319

отвлекается на развитие интегрированных информационных ком­плексов и новых информационных технологий. Создание гло­бальных информационных сетей и расширение информационно-компьютерной инфраструктуры происходит за счет других отрас­лей, явно сдерживая развитие последних. Видимо, эта тенденция будет в дальнейшем усиливаться. Возникают проблемы даже в банковской сфере. Ряд европейских банков (особенно немецких и швейцарских) испытывает финансовые проблемы, не только из-за традиционных высоких операционных издержек в Старом Свете, но и по причине неумеренных масштабных инвестиций в информационные компьютерные системы, которые по-прежнему не дают адекватного экономического эффекта.

Элементы интегрального общемирового «мышления» прояв­ляются уже сейчас — это определенные стереотипы поведения (навязанные, как считают, средствами массовой информации, как будто они не суть порождение нашей цивилизации), так называемая поп-культура, мода, в конце концов. К более старинным проявлениям общемирового «мышления» следует прежде всего отнести религию и различные социальные мифы и утопии. Социальное поведение людей в одном случае остается сложным, в другом неожиданно примитивное. Но уже давно всем стало ясно, что общественное мнение — это далеко не сумма мнений отдельных людей.

С ростом информационной оснащенности, воздействие на людей общественного сознания (т.е. сформированных в интег­ральной информационной среде образов и стереотипов), будет возрастать. В дальнейшем трудно прогнозировать к чему приведет игра этих образов в мировом информационном пространстве, но ясно, что поведение большинства людей будет все более подчи­няться этому интеграчьному воздействию, причем без всякого намека на насилие.

Кстати, подобное подчинение основной массы людей, навя­зываемым стереотипам поведения, предрекали некоторые ради­кальные социологи (в частности, авторы нашумевшей книги «Колокольная кривая» Ч.Мюррей и Д.Херрштейн) Причем, они усматривали причину этого в переходе реального управления обществом в руки узкого круга высокоинтеллектуальной элиты, которая получит доступ к информации. Деньги, которые в наше время еще позволяют добраться к власти, и которыми пока еще можно завладеть силовыми методами, скорее всего уступят пальму

320

первенства в извечной борьбе за класть информации, точнее доступу к ней и умению ею воспользоваться.

Поэтому государства, которые вовремя не позаботятся об образовании и информационном обеспечении своего народа рис­куют оказаться на задворках цивилизации.

Ч.Мюррей и Д.Херрштейн, например, обобщив результаты многочисленных социологических исследований, пришли к весь­ма далеко идущим выводам. Они отметили, что в элите благопо­лучных и не подверженных революциям и реформированию стран, начинают доминировать люди с высокими способностями к перманентному обучению. Круг таких людей в современных условиях сужается из-за недостаточного их воспроизводства (мень­ший процент детей в их семьях) и они все более отстраняются от менее способных собратьев. Все больше интеллектуалов появля­ется в кругах богатых людей и их позиции там усиливаются. Богатые люди стараются поднять уровень знаний своих детей и, в целом, качество их образования. Изо всех сил и на свой манер они стараются внедрить своих отпрысков в интеллектуальную среду.

Подчеркивается, что не обладающие высокими способностя­ми люди (которых, увы, большинство) постепенно станут обузой для общества и государство будет вынуждено занять их чем-нибудь, чтобы они не мешали своим более способным собратьям заниматься делом. Перспективы выглядят удручающими, если не найдутся средства и возможности для эффективного обучения изначально малоспособных и среднеодаренных детей. Если сис­тема образования не сможет переломить, заложенные наслед­ственностью и сформированные неблагоприятным окружением, тенденции их хронического отставания от своих сверстников в обучении и интеллектуальном развитии. Педагоги знают, что подобное отставание приводит таких плохо успевающих учеников к отказу от дальнейших усилий.

Реакция критики на книгу Ч.Мюррея и Д.Херрштейна была крайне негативная. И дело не в том, что кто-то усмотрел челове­коненавистнические взгляды в позиции авторов. Попросту выво­ды обеспокоили публику, вдруг осознавшую, что их дети могут оказаться за бортом цивилизации в каких-то резервациях и ужаснулись этой перспективе. Однако такая болезненная реакция критиков внушает определенные надежды на то, что уровень мотивации общества, к решению этой острой проблемы адапта­ции новых поколений к информационной и интеллектуальной среде обитания, будет очень высок.

321

Собственно, сами авторы «Колокольной кривой» и подсказали выход из складывающегося положения. Действительно, следует значительные усилия человечества направить на развитие инфор­мационных технологий обучения. Сочетающих многоканальное воздействие, стимулирование внимания, игровые элементы, пер­сональный выбор стратегии обучения и многое другое, что станет возможным с развитием систем виртуальной реальности, гло­бальных коммуникаций, систем предварительной обработки и анализа информации, а также иных малоизвестных пока возможностей современных компьютерных информационных комплексов и интегрального информационного пространства.

Очень скоро, уже в начале следующего столетия человечество перешагнет какую-то новую для себя грань развития. Что из себя будет представлять «вторая сигнальная система» интегрирован­ного человечества не знает сейчас никто, да и последствия оценить крайне трудно. Однако ясно, что только те участки информационного пространства, — «головного мозга цивилизации», — которые будут активно развиваться, возьмут на себя функции управления миром. А те, которые не интегрируются в информационное пространство должным образом, атрофируются и смогут лишь занять место структур, обеспечивающих мировую элиту.

Нвкоюрыевыводы

Либерализация цен в бывших республиках Союза ССР привела к инфляции. Финансовые организации, получившие от Централь­ных банков автономию, в условиях инфляции уменьшили объемы кредитования. Воспользовавшись размещенными у них счетами предприятий и задерживая текущие выплаты, они переводили национальную валюту временно в инвалютные активы, и лишь спустя некоторое время, после обратной конвертации, расплачивались с клиентами подешевевшими деньгами. Или временно задержанные к выплате деньги клиентов использова­лись в краткосрочных операциях. Так называемый, инфляцион­ный налог, присваивался банками. Кстати, пополнение наличных денег у финансистов могло происходить не только за счет большой зарплаты и «комиссионных» за выдачу льготных кредитов. Креди­ты также выдавали друг другу, а затем «обналичивали», то есть, например, переводили безналичные средства за фиктивные услуги фирмам однодневкам,  а последние затем рассчитывались с

322

заказчиками наличными и... исчезали. Это были методы сбрасы­вания накопленных сумм инфляционного налога, снятого с оборота предприятий бюджетной и небюджетной сфер.

Неплохо «зарабатывали» на инфляции многие, так называе­мые, дочерние предприятия-посредники, которые, к примеру, получив продукцию от основных производителей, сбывали позд­нее товары по более высоким ценам, а рассчитывались с основным предприятием по заметно меньшим (в номинальном, а тем более, в реальном выражении) первоначальным ценам. Инфляционный налог, с полученной в рамках такого коммерческого кредита реальной стоимости товара, снимался в этом случае дочерними предприятиями и посредниками, имеющими особые отношения с производителями. Полученная разница превращалась в налич­ные деньги, конвертировалась в инвалюту и присваивалась.

В условиях отмеченного выше вымывания финансистами и посредниками значительной части громадных объемов оборотных средств предприятий (которые ранее находились в безналичной форме и практически не воздействовали на потребительский рынок) и перевода их в наличность, усиливалась инфляция. Но основным механизмом инфляции, конечно, была мощная эмис­сия денег банковской системой.

Многочисленные кредитные эмиссии Дентальных банков и бывших государственных спецбанков (последним по «недосмот­ру» чиновников кредитную эмиссию позволялось длительное время проводить бесплатно), компенсирующие утечку реальных средств из безналичного оборота предприятий и организаций, приводили к перераспределению реальных финансовых ценнос­тей в пользу владельцев новых напечатанных денег, то есть тем, кому разрешили индексировать свои денежные фонды. Населе­нию и множеству юридических лиц сбережения не индексирова­ли, эпизодически проводилась лишь некоторая частичная ком­пенсация текущих выплат.

Государство, в лице чиновников, позволило использовать час­тным лицам полученный вышеуказанными способами капитал для приобретения активов. Значительные средства оказались в руках финансистов, что, в частности, обусловило быстрое пре­вращение государственных спецбанков в частные акционерные (путем растворения доли государства в многочисленных эмиссиях новых акций), а также рост числа и быстрое развитие допущенных к бюджетным средствам комбанков новой волны. Однако нема­лые финансовые средства, оказавшиеся в руках руководства пред-

323

приятии (в основном дочерних посреднических фирм, ибо за небольшим исключением директорскому корпусу доставались лишь крохи), оседали в виде накоплений в инвалюте и частично, правдами и неправдами, вывозились за рубеж. Большая часть этих финансовых средств обслуживала разросшиеся до масштабов национальных экономик теневые рынки.

Надо отметить, что финансовые средства — это весьма незна­чительная часть национального богатства. Основные реальные ценности наций находятся в виде материальных активов, общая рыночная ценность которых в условиях затяжной стагнации и полной неопределенности пока очень низка. Понятно, что при оживлении экономической жизни в полном объеме, рыночная цена материальных активов возрастет в десятки раз.

Видимо, на вопрос «кто виноват» в конце концов все-таки будет найден правдоподобный ответ и повинные в наступившем беспределе «герои» и амбициозные невежды будут названы к досаде их потомков. Но сейчас куда более важным для всех нас является поиск ответа на традиционный вопрос «что делать».

Что же следует сделать, чтобы оживить производство, то есть найти финансовые средства, достаточные для восстановления обо­ротных активов в объеме всей страны? И как затем обеспечить нормальный режим финансовых расчетов между предприятиями?

Ответы на эти вопросы часто видят в реализации следующей программы: амнистия всех теневых капиталов— перевод этих средств на банковские счета — кредиты предприятиям, для вос­становления их оборотных активов. Однако существуют опреде­ленные сомнения в жизненности подобной схемы. Прежде всего, владельцев теневых капиталов не устраивает размер налога, кото­рый прийдется заплатить при их легализации. Кроме того, не надо забывать, что скрытые от официальной статистики капиталы частично связаны в операциях на теневом рынке Предоставлять кредиты предприятиям банкирам пока не выгодно из-за высокого уровня инфляции, поэтому эти деньги тут же могут оказаться в водоьороте спекуляций. А если деньги все-таки попадут на счета предприятий (до этого нынешние астрономические взаимные долги с необходимостью должны будут реструктуризировать, то есть фактически отложить их возврат на более позднее время), то нет гарантий, что дочерние предприятия и отработанные сцена­рии их экономических (и не вполне) отношений с директорским корпусом не воспроизведут ситуацию в гом же объеме. Правда, обсуждается предложение временно ограничить, вплоть до пре-

324

крашения, переток средств из безналичного оборота (куда, со­бственно, и следует инвестировать финансовый капитал) в налич­ный, что может быть позволит сохранить от разбазаривания вновь появившиеся оборотные средства предприятий и предотвратить новый виток инфляции, обычно сопровождающий любые денеж­ные вливания.

Очень перспективной выглядит идея привлечь необходимые средства с помощью денежной приватизации госимущества. Но сколь она будет интересна для владельцев крупных капиталов, каковы будут налоговые выплаты, что будет выставлено на аукци­оны? Будут ли, в частности, продаваться земельные участки, на которых находятся постойки? В какой мере будут допущены иностранцы? Но, даже если все необходимые условия будут соблюдены, процесс денежной приватизации, как показывает мировой опыт, весьма длительный, что никак не может устроить загнавших себя в угол тотальных неплатежей реформаторов.

Значительные средства находятся на руках населения, чаще всего в виде инвалюты и драгоценных металлов. В случае обеспе­чения положительной процентной ставки по депозитам и обяза­тельного страхования кредитными учреждениями небольших вкладов физических лиц, можно ожидать привлечения банками сбережений населения. Цена золота также должна быть достаточно высокой, чтобы можно было рассчитывать на большие объемы его закупок.

Для выбора стратегии выхода из экономического тупика, видимо, полезно организовать широкое обсуждение альтернатив­ных проектов, для чего следует обеспечить множество специалис­тов и заинтересованных лиц не только внутри госаппарата объек­тивной и полной экономической информацией, а также широко и полно освещать на страницах хотя-бы научной печати детали обсуждения и принятия важных государственных решений в экономической сфере.

Вместозаключ&ия

Предложенная Вашему вниманию книга —попытка разо­браться в непростых процессах, происходящих в экономической жизни Украины. Экономическая наука еще не знала подобных ситуаций, когда мощные государства социалистического лагеря с регламентированным плановым хозяйством, централизованным ценообразованием, вертикальной системой управления в условиях

'            325

государственной собственности на все средства производства, землю и ресурсы, решаются вдруг отказаться от всего этого и начать все сначала в качестве учеников в капиталистическом рыночном обществе, где доминирует частная собственность и где государство пусть крупный, но не имеющий особых преимуществ, участник рынка.

Развивающиеся страны третьего мира, не обладая мощной экономикой, начинали фактически с пустого места. Даже при определенной доле старательности, организации и дисциплине, создавая за счет своего народа особую привлекательность для развития производства и финансовых операций на своей террито­рии для постоянно ищущего выгоду международного бизнеса, только некоторым из них удалось выбраться из нищеты и лише­ний и создать предпосылки для будущего благоденствия своих потомков.

Отвлекая средства с рынков богатых стран, где для обеспече­ния высокого уровня потребления и раздутых государственных расходов на амбициозные военные и прочие программы росли налоги, разумные правители удачно стартовавших развивающих­ся стран предложили особо благоприятный инвестиционный климат богатым иностранцам, при этом всячески сдерживая неудовольствие своего населения, пресекая коррупцию чиновни­ков и не позволяя поднять голову преступности.

Если в большинстве развивающихся странах к моменту, когда они решительно двинулись догонять развитые страны ничего особо не было, кроме ограниченных ресурсов, то в случае ставших на путь реформ промышленно развитых стран социалистического лагеря объемы ценностей, ранее принадлежавшие государству а теперь повисшие в воздухе, поражали воображение и привлекали множество интересов.

Именно поэтому столь сложно прогнозировать реальные пути реформирования хозяйств бывших социалистических стран, где разделы и переделы имущества будут основным движущим моти­вом еще длительное время. И не так просто увидеть в политичес­ких интригах истинные экономические причины и понять о чем в действительности беспокоятся все эти люди, облеченные властью. С другой стороны большинство населения смотрит на происхо­дящее через кривое зеркало, пока не имеющих в большинстве случаев своего мнения, средств массовой информации и ждет ответов на свои плохо сформулированные, но очень эмоциональ­ные вопросы.

326

Наиболее радикальный путь лечения любого заболевания — это постановка диагноза и лишь после этого выбор способа лечения. На наш взгляд, еще в значительной степени не постав­лен диагноз и не названы своими именами причины продолжаю­щейся болезни.

Если не информировать свой народ и не проводить представи­тельные консилиумы, то болезнь может перейти в хроническую форму с различными осложнениями. Подобные исторические прецеденты известны.

Но хочется верить, что народ Украины, один из самых обра­зованных народов мира, разберется в истинном положении дел, выберет достойных лидеров и, засучив рукава, примется за работу ради счастливого будущего своих детей именно на этой земле.

Харьков-Львов, январь 1997 года

327