УГОЛОВНЫЙ ЗАКОН

История уголовного права Японии

Проблема периодизации. О том, как она решается в советской науке (японо- и правоведами), говорить не приходится, поскольку таких разработок у нас пока нет1. Подход же японских ученых к проблеме многова-риантен из-за отсутствия общего критерия разбивки на периоды. Причина в том, что здесь критерий, наряду с классификацией права по формационному признаку, должен указывать и на источник рецепции, игравшей важную роль практически во всей истории японского права, и на превалировавшую в тот или иной период форму права (особенно до перехода к рецепции западных образцов, когда форма была весьма специфичной). Особые сложности есть и в классификации по первому — формационному признаку.

Советская наука видит историю Японии упрощенно: древность (первобытнообщинный строй), средневековье (феодализм), новое и новейшее время (капиталистическое развитие). Японские ученые смотрят иначе: признают, что племенное и рабовладельческое государства существовали на дофеодальной стадии, относят к древности то, что мы называем ранним феодализмом, к новому времени — то, что мы считаем поздним феодализ-мои и т. п.

Как представляется, труды японских историков позволяют полнее и ярче проследить эволюцию уголовного права во всей ее многогранности и со всеми подчас уникальными нюансами, составляющими национально-специфический аспект. В настоящем параграфе принята периодизация с опорой, главным образом, на эти труды:

период самобытно-японского уголовного права, которое сложилось и действовало на племенной стадии до-

1 При практическом отсутствии научных разработок истории японского права отрадным фактом следует считать появление небольшой по листажу, но весьма емкой и очень ценной по содержанию статьи А. В. Филиппова «К вопросу о традиционном праве Японии» (Вестник ЛГУ. Сер. 2. 1987. Вып. 2 (№ 9). С. 96—100),

196

феодального «древнего» государства; писаного права тогда не существовало; предположительные границы периода— со II—III вв. н. э. и по начало или середину VII в. н. э.;

период японского уголовного права китайского типа, которое действовало на рабовладельческой стадии дофеодального, «древнего» государства, затем на протяжении всего феодализма и, наконец, некоторое время после буржуазной революции; в качестве сменявших друг друга превалирующих форм права выступали «ри-цурё», «кякусики», «сикимоку», законы местных феодалов, «осадамэгаки», «дадзёкан фукоку»; примерные границы этого периода — с начала или середины VII в. и до конца XIX в.;

период японского уголовного права западного типа, начавшийся в конце XIX в. (вместе с формированием буржуазного государства) и продолжающийся по сегодняшний день — с элементами послевоенной реформы.

Ниже периоды при необходимости разделяются на этапы, а затем — на фазы (период может и сразу разделяться на фазы).

Период самобытного японского уголовного права. Дзюн'ити Кида характеризует его с «формационной» точки зрения как право «древнего» государства (дора-бовладельческого), а со стороны наличия или отсутствия рецепции — как самобытно-японское, относительно формы — как бесписьменное1. По словам Харуо Нисиха-ра, в Японии уголовное право в «древности было весьма простым и носило характер религиозных проклятий»2. Оно, как указывает Р. Исии, «искало себе подкрепления в религии», но «в конечной фазе этого периода от нее, тем не менее, отделилось3. Поскольку право было неписаным, материал для его анализа исследователи черпают из нормативного акта Энгисики, составленного позже — в первой четверти X в. н. э. Судя по этому материалу, среди преступлений можно выделить посягательства на порядок земледельческого общества и посягательства на религию (против богов). В качестве кары назначалось «очищение», а в тяжких случаях — изгна-

1              См.: Кида Дзюн'ити. Нихон кэйхо сорон   (Общая часть япон

ского уголовного права). Киото, 1977. С. 12.

2              Нисихара Харуо. Кэйхо сорон (Общая часть уголовного пра

ва). Токио, 1977. С. 11.

3              Japanese Legislation in the Meiji Era. Tokyo.  1958. P. 4.

197

ние из общины1. Однако в записях о времени Нинтоку (возглавлял государство с 313 г.) упоминается смертная казнь, в императорском указе от 677 г. — смертная казнь, конфискация имущества, ссылка, каторга.

Таким образом, можно считать, что на племенной стадии дофеодального японского государства существовало бесписьменное обычное право, которое постепенно отделялось от религии; в этом процессе сформировались институты уголовного преступления и наказания.

Период уголовного права китайского типа. С начала или с середины VII в. н. з. наступает качественно иной период2, когда «становится сильным восприятие влияния китайского права»3. Это обусловлено тем, что Япония долгое время являлась данницей Китая, и тем, что в нее активно проникала китайская культура вместе с буддизмом и с китайцами-иммигрантами.

По Дзюн'ити Кида, период японского уголовного права китайского типа делится на три этапа. Первый — этап «Отё»; если под ним большинство японских историков имеют в виду VIII—XII вв.4 (для наших ученых — это ранний феодализм), то Кида соотносит «Отё» с «рабовладельческим государством», и поэтому начинает несколько раньше и протягивает до середины XIV в., то есть захватывая часть того, что в нашем японоведе-нии считается развитым феодализмом. Второй этап — «Букэ»5. Это соответствует, по нашей периодизации, оставшейся части развитого феодализма и позднему феодализму («феодальное государство» у Кида); заканчивается «Букэ» буржуазной революцией («реставра-

1              Для понимания тесного смыкания права с религией и мифо

логией полезно вспомнить, что, по мифам,    бог ветра    и бури Су-

саноо был осужден богами к изгнанию из небесной страны за совер

шение тягчайших преступлений — нанесение ущерба рисовому полю

и жилищу его сестры Аматэрасу   (см.:  Светлов Г. Е.  Путь богов.

М., 1985. С. 32—34).

2              Впрочем, есть и другие точки отсчета начала нового периода.

Так, Дзюн'ити Кида начинает этот отсчет с воцарения императрицы

Суйко в 593 г. н. э.

3              Нисихара Харуо. Кэйхо сорон. С. 11.

4              В японской исторической науке отрезок VIII—XII  вв. имеет

также наименование «Нара-Хэйан».    Как    отмечает    X.  Т.  Эйдус,

«раннефеодальный период в Японии совпадает   по времени   с    на

хождением столицы в Нара и отчасти в Хэйан  (Киото), поэтому в

японской  историографии    он  фигурирует  как период Нара-Хэйан»

(см.: Эйдус X. Т. История Японии с древнейших времен до наших

дней. М., 1968. С. 17).

5              Феодальное дворянство, самураи.

198

цией Мэйдзи») 1868 г. Третий этап включает первые примерно 15 лет после буржуазной революции; хотя общество переходило к капитализму, уголовное законодательство еще носило черты феодального права; Кида называет эти годы этапом «декретов Высшего государственного совета» («дадзёкан фукоку»), ибо тогдашние законы оформлялись именно так (Высший государственный совет занимал в то время место, аналогичное кабинету министров).

Этап «Отё» прошел через три фазы: «рицурё», «кя-кусики» и «сикимоку» — это названия форм права, превалировавших в данной фазе. Следует пояснить, что мощное китайское влияние закрепило в японском уголовном праве формы, практически копировавшие те, которые уже существовали в Китае. По образцу китайской системы «люй-лин-гэ-ши» в Японии сложилась аналогичная система «рицу-рё-кяку-сики» со следующими основными функциями каждого звена: «рицу» — уголовное право, «рё» —• административное право, «кяку» —• изменение и дополнение «рицурё», «сики» — детальные правила исполнения «рицурё». Что касается формы «сикимоку», то она знаменовала значительный отход от китайских образцов, будучи продуктом самобытно японской правовой мысли.

Рассматривая фазу «рицурё», необходимо указать, что наиболее показательными «рицу» того времени были составленные по примеру танских «люй» Тайхо-рицу (701) и Ёро-рицу (710). К великому сожалению, до нас дошел лишь второй из этих актов, да и то с некоторыми потерями1.

Совершенно справедлива характеристика «Тайхо-ри-цурё», распространяющаяся, естественно, и на Тайхо-рицу, согласно которой «Тайхо-рицурё» не был просто копией законов Тан, а отражал специфику японского общества и сложившейся в нем административной системы2. С другой стороны, при всей значимости «Тайхо-рицурё» нельзя согласиться с тем, что он «в почти не-

1              Советский  читатель   имеет   прекрасную   возможность   ознако

миться с Тайхо-рицу по изданию:   Свод законов    «Тай.хорё».  702—

718 гг.  I—XV законы. М.,    1985; Свод законов    «Тайхорё».    702—

718 гг. XVI—XIX законы. М.,  1985;  Свод законов «Тайхо-рицурё».

702—718 гг.  Рицу   (Уголовный  кодекс). М.,  1989.  Нельзя    не отме

тить титанический труд К. А. Попова, подготовившего это издание.

Текст реконструирован по ряду более поздних источников.

2              История политических    и правовых    учений XVII—XVIII вв.

М., 1989. С. 413.

199

изменяем виде... продолжал оставаться основным и единственным юридическим документом на протяжении всей последующей истории Японии, вплоть до буржуазной революции 1868 г., когда на смену ему пришло законодательство по европейскому образцу»1.

В качестве наиболее характерных черт «рицу» могут быть названы следующие:

«в системе «рицурё» еще не было четкого разделения между администрацией и юстицией; не было его и между уголовным и гражданским процессом»2;

под общим названием «хатигяку» (восемь жестоко-стей) предусматривались тяжкие преступления, направленные прежде всего против государства и против родственников по восходящей линии, например, заговор с целью поставить под угрозу государство и убить императора, тайные сношения с вражеским государством, замысел убить деда (бабку) с отцовской стороны, убийство деда (бабки) с материнской стороны и др.;

уголовная ответственность по положениям рицурё ограничивалась возрастом и состоянием здоровья; дети, старики и тяжело больные признавались ограниченно вменяемыми;

были зафиксированы два института солидарной ответственности: по первому при тяжких деяниях против государства и императора карались близкие родственники преступника, даже если они не были осведомлены о его планах и действиях; согласно второму должностное преступление одного чиновника влекло ответственность и других чиновников того же класса;

отдельно предусматривались кары: общие — для всего населения и специальные (более мягкие) — для придворных, общие были заимствованы из танских «люй» — порка, каторжные работы, ссылка, смертная казнь; допускалась замена наказания штрафом (медный эквивалент).

На протяжении фазы «рицурё» Япония была «относительно объединенным государством с центральным правительством»3, что позволяет исследователям именовать то время «государством рицурё» («рицурё кокка»)4.

1              История   политических   и   правовых   учений   XVII—XVIII вв.

С. 413.

2              Янаги  Харуо.   Кэмпо  ёко    (Общий   очерк   конституционного

права). Курумэ, 1984. С. 141.

3              Эйдус X. Т. Цит. соч. С. 13.

4              В свете устоявшегося в советской науке понимания идеи пра

вового государства нельзя согласиться с переводом «рицурё кокка»

200

Фаза «кякусики» началась приблизительно на рубеже VIII—IX вв. Усилилась тенденция видных представителей местной знати и высокопоставленных чиновников самостоятельно вершить суд над преступниками и наказывать их по своему усмотрению. В особенности игнорировали нормы «рицу» чиновники, специально назначенные для борьбы с разбойными шайками в столице, которая с 794 года была перенесена из Нары в Хэйан (Киото). Расширив свою компетенцию, они стали разрешать дела и о других преступлениях, руководствуясь своего рода «ведомственными правилами». Ведущую роль заняли «кякусики», ослабив «рицурё». В эру Хэйан «кякусики» принимались трижды: Конин-кякусики (819 г.), Дзёкан-кякусики (868 г.), Энги-кякусики (927 г.).

Примерно с X и по середину XIV в. продолжалась третья фаза — «сикимоку». С точки зрения общегражданской или политической истории это время, как считают советские японоведы, заняло пять с половиной веков из семивекового периода развитого феодализма. Ряд японских ученых, относящих фазы «рицурё» и «кякусики» к этапу рабовладельческого государства, рассматривают и фазу «сикимоку» в пределах этого этапа, однако обособленно, характеризуя ее как переход к феодальному государству и к праву «Букэ». Еще более усилилась тенденция к независимости местных правителей и высокопоставленных чиновников. Преобладающей формой землевладения становится поместье «сёэн» с привилегиями не платить налоги и не подчиняться административной и судебной властям «государства рицурё». В конце XII в. был введен институт реального правителя страны — военачальника («сегун») с его военным правительством («бакуфу») при сохранении формальной власти за императором. По месту нахождения резиденции сегуна Минамото это время называют «Ка-макурским сёгунатом». Однако вскоре был введен пост регента («сиккэн»), надзиравшего за сегуном. В 1232 году сиккэн Ясутоки Ходзё принял важнейший закон Госэйбай-сикимоку (Дзёэй-сикимоку), который с одной стороны, носил черты национально-самобытного права, а с другой — не означал кардинальной ломки системы

как «правового государства» в работах: Воробьев М. В. Япония в III—VII вв. М., 1980; Филиппов А. В. К вопросу о традиционном праве Японии. Вестник ЛГУ. Сер. 2. 1987. Вып. 2 (№ 9); История политических и правовых учений XVII—XVIII вв. М., 1989.

201

«рицурё». Действие Госэйбай-сикимоку распространялось только на земли сёгунских вассалов, в остальной части страны продолжалось господство «рицурё».

Этап «Букэ»: то, что советским японоведением рассматривается как оставшаяся часть развитого феодализма (середина XIV—XVI вв.) и период позднего феодализма (XVII—XIX вв.), Д. Кида относит к этапу феодального государства и права «Букэ». X. Нисихара пишет: «Не приходится говорить о том, что содержание уголовного права на этапе «Букэ» было феодальным, имея в качестве основы систему личных статусов, а также носило воинственный характер»1.

Первая фаза этого этапа отмечена такими вехами: сёгунат Асикага (с резиденцией в Муромати — одном из районов Киото), существовавший в 1338—1573 гг.; феодальная одиннадцатилетняя «война годов Онин» (1467—1477 гг.); почти столетний «период воюющих стран» («сэнгоку дзидай») в XVI в. Постепенно исчезло рабство, и фактически раздробилось «древнее государство». Хотя Госэйбай-сикимоку оставалось основой и образцом для формирования законов вплоть до «сэнгоку дзидай», в каждой провинции («куни») местный правитель устанавливал правовые нормы по-своему. Отсюда и собирательное имя тогдашних законов, выражающее характер данной фазы: право «бункоку», то есть «разделенных провинций». Из норм, принятых отдельными феодалами, наиболее типичны Сто статей Мототика Тёсокабэ2, Закон дома Сингэн Такэда и др. В последнем, например, карались ссылкой, конфискацией и т. п. такие деяния, как уход от сюзерена лиц, подчиненных самураям и рядовым воинам, драка3, приверженность религиозному учению секты Нитирэн-сю4, неуплата крестьянином годовой подати и т. п. В партикулярном праве того времени существовали упоминавшиеся выше институты солидарной ответственности. «В период Сэнгоку, когда периферийная децентрализация в нашей стране получила наибольшее развитие, система уголовных наказаний и юстиции развивалась с не-

1              Нисихара Харуо. Кэйхо сорон. С. 11—12.

2              См.: Искандеров А. А. Тоётоми Хидэеси. М., 1984. С.  199.

3              На  пресечение  кровопролитных  стычек  между самураями   в

период  «сэнгоку  дзидай»  были  направлены  нормы   многих  законов

местных феодалов   (подробнее см.:  Исаи Сиро.  Нихондзин-но кокка

сэйкацу  (Государственная жизнь японцев). Токио,  1986. С. 73—108.

4              В   распространении   среди   различных   слоев   общества   этого

вероучения  могучие феодалы  видели угрозу своей  власти.

202

которыми различиями по каждому региону, но в целом она, отражая тогдашние нравы, была кровавой, смертная казнь приводилась в исполнение такими жестокими способами, как распятие, насаживание на кол, распиливание, разрывание на части быками или повозками, сожжение, кипячение в котле и т. п., применялись также бесчеловечные телесные наказания — отрубание пальцев и рук, отрезание носа и ушей и другие»1.

Вторая фаза этапа «Букэ» началась с 1603 года, когда сегуном стал Иэясу Токугава — третий из «великих объединителей Японии» (два первых — Нобунага Ода и Хидэёси Тоётоми). Центром этого сёгуната сделался Эдо — нынешний Токио. Наиболее значительным актом нового единого законодательства (которое создавалось с учетом и самобытно японских начал и тан-ских «люй») было завершенное подготовкой в 1742 году Осадамэгаки (Кудзиката-осадамэгаки, Осадамэгаки-хяккадзё). По этому закону вторую фазу называют «осадамэгаки».

Кудзиката-осадамэгаки составлен в 1720—1742 гг. по указанию Ёсимунэ — восьмого сегуна из дома Токугава. В этом документе отражены нормативные акты прежнего периода, обычное право, судебные прецеденты. Он состоит из двух частей. Нормы первой части не сгруппированы по отраслям права. Вторая часть — Осадамэгаки-хяккадзё — содержит нормы главным образом уголовного права.

Характерные черты Кудзиката-осадамэгаки: преступления разделялись на умышленные и неосторожные; умышленные — на импульсивные и преднамеренные, неосторожные — на совершенные при большей или меньшей степени неосторожности; имелись нормы о подстрекательстве к поджогу и убийству;

наиболее тяжкими признавались действия, нарушавшие порядок земледелия (например, продажа поля навечно, переход крестьянина к другому феодалу) и посягательства на политический строй — акции против системы «бакухан», то есть сёгунского правительства («ба-куфу») и крупных феодальных кланов (например, разрушение заставы, сокрытие огнестрельного оружия, тайное ношение меча, подача петиции представителю сегуна минуя инстанции); кроме того, карались нарушения

1 Нисихара Харуо. Кэйдзи сэйсаку-но рэкиси (История уголовной политики). — В кн.: Кэйдзи сэйсаку кодза (Курс уголовной политики). Том I. Токио, 1971. С. 22.

203

внутреннего порядка семейной жизни, разбой, кража, причинение травм, другие насильственные действия;

применялись вышеупомянутые институты солидарной ответственности; так, в случае продажи поля навечно на продавца налагался штраф, у покупателя конфисковывали поле, а сельский староста, приложивший печать, лишался поста; в случае подачи петиции представителю сегуна минуя инстанции зачинщик подлежал смертной казни, сельский староста — ссылке, помощник старосты — конфискации поля и ссылке, все крестьяне — штрафам; когда в 1714 году сегун решил наказать группу лиц во главе с придворной дамой, последнюю благодаря эффективному заступничеству лишь сослали, но «вместо нее был казнен ее брат, не имевший к скандалу никакого отношения, просто как член семьи, по принципу коллективной ответственности»1;

ответственность делилась на три группы: основная (битье, изгнание, изгнание из столицы, ссылка, ссылка на отдаленный остров, смертная казнь), дополнительная (выставление напоказ в связанном виде, татуировка-клеймение, конфискация, привлечение к работе в месте лишения свободы), специальная — для духовенства или аристократии (харакири, лишение пособия, лишение самурайского звания и др.); предусматривались квалифицированные виды смертной казни, а также, как видно из вышеизложенного, телесные и позорящие санкции; допускались пытки;

главарь карался тяжелее, чем остальные участники; наказание подстрекателю назначалось сообразно наказанию исполнителя;

важное место занимала идея превенции; однако в период токугавского сёгуната «уголовные наказания не отличались от предыдущего периода в том, что были воздаянием по принципу буддийской кармы соответственно дурным деяниям в прошлом, а по отношению к будущему рассматривались как всего лишь носители функции общей превенции и устрашения, а также изоляции преступника и устранения ущерба; в целом нельзя признать, что в них выступала уголовная политика нового времени, сердцевиной которой была бы специальная превенция»2;

в принципе было установлено, что лишь государство

1              Гришелева Л. Д. Формирование японской национальной куль

туры (конец XVI —начало XX вв.). М., 1986. С. 124.

2              Нисихара Харуо.  Кэйдзи сэйсаку-но рэкиси. С. 22—23.

204

компетентно наказывать преступников; в соответствии с Кудзиката-осадамэгаки «уголовными наказаниями в принципе считались лишь те, которые были определены в законе, но признавались и частные наказания — кровная месть, отмщение любовнику жены, убийство непочтительного простолюдина и т. п.»1;

неравенство перед законом выражалось не только в существовании вышеупомянутой специальной ответственности: «феодальное уголовное право представляло собой сложную систему. Ответ на вопрос, какое деяние образует преступление и какое наказание должно быть избрано, варьировался в зависимости от классовой принадлежности обвиняемого, а также от его семейного положения и иных социальных отношений»2; по Кудзиката-осадамэгаки, посягательства на одинаковые блага феодалов и крестьян должны были наказываться различно, так же по-разному отвечали за одно и то же феодал и крестьянин; в ст. 45-й части второй Кудзика-та-осадамэгаки говорилось: «Простые люди, которые редут себя недостойно по отношению к представителям военного класса или которые обнаруживают недостаточное уважение к непосредственным или косвенным вассалам, могут быть зарублены на месте»3;

этот акт не публиковался: в конце его второй части предписывалось сообщать о нормах Кудзиката-осадамэгаки только трем «бугё» — главам важнейших ведомств сёгунского правительства. Законодатель исходил из того, что неизвестность грозящей кары сильнее удерживает от преступных действий, чем точное знание угрозы4. Как пишет Кэндзо Такаянаги, «токугавские государственные деятели, находившиеся под влиянием конфуцианской концепции правления, были убеждены, что их первейшим долгом является учить управляемых, как вести себя в соответствии с феодальной моралью, и что

1 Иноуэ Кадзуо. Дзанкоку-но Нихон си. Миндзоку-но кокоро-ни нэмуру масё-но сётай (Жестокость в истории Японии. Ее подлинное жуткое лицо, спящее в сердце нации). Токио, 1969. С. 86.

3 Takayanagi Kenzo. Assisted bu Blakemore Thomas L. A Century of Innovation; The Development of Japanese Law. 1868—1961.— In: Law in Japan. The Legal Order in a Changing Society. Ed. bu Taylor von Mehren A. Cambridge, Harvard University Press, 1963. P. 16.

3              Цит. по: Норман Г. Возникновение современного государства

в Японии. М., 1961. С. 169.

4              См.:   Пионтковский А.  А.  Уголовная  политика   Японии.   М.,

1936. С. 7.

205

отправление уголовной юстиции есть нечто второстепенное. Поэтому указы, такие, как знаменитый Кодекс из ста статей (Осадамэгаки хяккадзё) 1742 г., приняли форму инструкций чиновникам. Тексты указов не были опубликованы. Конечно, народ не держался в полном неведении относительно наказуемых деяний, но считалось, что разумная политика состоит в том, чтобы держать в официальном секрете соотношение между преступлениями и наказаниями»1;

сфера действия Кудзиката-осадамэгаки определялась балансом сил внутри системы «бакухан», то есть судебная власть «бакуфу», в принципе, ограничивалась территорией, непосредственно подчиненной сегуну, а крупные феодалы сохраняли за собой эту власть в своих владениях (правда, «бакуфу» могло вмешаться), поскольку администрация и юстиция так и не разделились, роль судов играли административные власти (хотя и имелся специализированный центральный судебный орган «хёдзёсё)2.

Этап декретов Высшего госсовета («дадзёкан фуко-ку») продолжался примерно полтора десятка лет после буржуазной революции 1868 года. На принятые за эти годы законы повлияли как «рицу» и Осадамэгаки, так и, во все большей степени, западное уголовное право. Законы таковы:

в апреле 1868 г. — Какэй-рицу, который готовился с учетом «рицу» этапа «Отё» и имел непосредственным прообразом минские «люй»; Какэйрицу не был опубликован;

в декабре 1870 г. — Синрицу-корё, который готовился под влиянием Ёро-рицу и Осадамэгаки и был основан на минских и цинских «люй»; сначала текст закона не был доведен до народа, даже до всех префектур и кланов он дошел примерно в январе-феврале 1871 г., и вполне вероятно, что в некоторых кланах этот закон практически не действовал вплоть до ликвидации системы кланов в июне-июле; в начале 1871 г. народ смог прочитать закон в отпечатанном виде;

в мае 1872 г. — Закон о каторжных работах (указ Высшего госсовета № 113), которым была отменена порка и введены каторжные работы из расчета 10 дней взамен 10 ударов;

1              Takayanagi Kenzo. Op. cit. P. 16.

2              См.: Янаги Харуо. Цит. соч. С. 143.

206

в июне 1873 г. — Кайтэй-рицурэй (указ Высшего госсовета № 206), в котором ощущалось сильное влияние цинских «люй», но было учтено и западноевропейское право.

X. Нисихара следующим образом описывает особенности этих законов, Какэй-рицу «не был ни опубликован, ни введен в действие, однако это не означает, что он не функционировал в качестве закона: отдавая распоряжения из центра в ответ на запросы с периферии, их согласовывали с Какэй-рицу». Синрицу-корё «не отличался от Какэй-рицу в том, что он основывался на традиционной японской системе права. Действительно, Синрицу-корё  продемонстрировал  значительный    прогресс по сравнению со старой, присущей    феодальному законодательству формулой «соблюдать, но не знать» в том смысле, что он, в отличие от Какэй-рицу, был распространен и введен в действие; однако по содержанию он весьма не соответствовал новому времени, ибо, например, отрицал принцип «нет преступления и нет наказания без указания на то в законе», допускал аналогию и признавал обратную силу закона, закреплял дискриминационное обращение на основе личного статуса, положительно относился к мести и т. п. Первопричина принятия Кайтэй-рицурэй состояла в том, что «Синрицу-корё не только отдавал стариной:  после его введения в силу было осуществлено немало частичных  изменений этого закона, вводились в действие и новые положения в виде отдельных законов; поэтому в 1873 году был принят «Кайтэй-рицурэй» в целях их упорядочения и объединения, а также для дополнения Синрицу-корё. Этот закон  был  принят не взамен Синрицу-корё,    по своему характеру он был введен в действие наряду с ним. Таким образом, Кайтэй-рицурэй был с начала и до конца всего лишь неотложной восполняющей законодательной мерой,  благодаря  чему    его    содержание осталось неизменно старым. Однако в нем действительно можно видеть некоторое влияние европейской системы законодательства:  впервые в отечественном законе была  использована  формула  статей с их  нумерацией, вместо традиционных видов наказаний — битье, каторга и ссылка — были введены наказания, соответствующие новому времени  и распространенные в тогдашней Европе —• лишение  свободы  с  принудительным трудом   и без него»1.

1 Нисихара Харуо. Кэйхо сорон. С. 13—15.

207

Ориентация на правообразцы Запада возникла и стала быстро усиливаться среди правящих кругов страны чуть ли не сразу после «реставрации Мэйдзи»; важным стимулом для этого было намерение пересмотреть неравноправные международные договоры, содержащие пункты о консульской юрисдикции, экстерриториальности и т. п. (первой такой договор с Японией заключила Голландия, за ней—США). Как пишет X. Нисихара, «мэйдзийское правительство приняло в общем централизованное единое законодательство, но оно ни в коей мере не было удовлетворено этим. Причиной такой неудовлетворенности было то, что при заключении Японией неравноправных договоров с Голландией и другими государствами Европы и Америки начиная с 1855 года и при вынужденной передаче этим государствам консульской юрисдикции в качестве предлога выдвигалось главным образом то, что японские юридические кодексы в сравнении с кодексами государств Европы и Америки не соответствовали новому времени»1.

В 1869 году при Высшем госсовете был создан департамент изучения систем (директор Симпэй Это), начавший с перевода Уголовного кодекса Франции2. Когда в 1873 году руководителем ведомства юстиции стал Такато Оки, здесь появилось отделение по разработке уголовного права. Для подготовки проектов кодексов был приглашен профессор Парижского университета Густав Эмиль Буассонад де Фонтараби (1825—• 1910).

Как отмечает Кэндзо Такаянаги, Буассонад принадлежал к неоклассической школе, которая «в основном следовала за классической карательной доктриной Де-метра и Канта, но включала, тем не менее, идею социальной защиты Беккариа и Бентама. Сам Буассонад совершенно четко заявлял, что его «пересмотренный проект уголовного кодекса для Японской империи» (1886) не был основан ни исключительно на доктрине абсолютной справедливости, ни исключительно на утилитарной доктрине, но на идее о том, что акт, представляющий собой и mal moral, и mal social, должен образовывать наказуемое преступление. Он стремился к ком-

1              Нисихара Харуо. Кэйхо сорон. С. 15.

2              См.: Узда Кан. Преступность и криминология в современной

Японии /Под   ред.   Н. Ф.   Кузнецовой    и В. Н. Еремина. М., 1989.

С. 25.

208

бинации двух основных идей — «справедливости» и «утилитарности»1.

X. Нисихара продолжает: «В сентябре 1875 года правительство назначило 11 экспертов по проекту УК, поручив им составление проекта; однако для них читались лекции Буассонадом, и его влияние сильно ощущалось в «Первоначальном проекте УК Японской империи», опубликованном в 1876 году. С другой стороны, Буассонад неоднократно представлял совещанию по выработке проекта УК, которое начало по-настоящему работать с мая 1876 года, свой собственный проект2, который, по-видимому, вместе с ранее составленным «Первоначальным проектом» стал там важным материалом для рассмотрения. В результате рассмотрения на этом совещании в ноябре 1877 года была закончена работа над «Проектом УК Японии», который был представлен правительству; последнее создало внутри Высшего госсовета департамент по экспертизе проекта УК и поручило ему изучение проекта; департамент, закончив экспертизу до июня 1879 года, передал проект для доклада императору. Затем этот «Исправленный экспертами проект УК» прошел обсуждение «гэнро»3, где претерпел немало изменений, и 17 июля 1880 г. был распространен в качестве Уголовного кодекса»4. Вступил в силу УК с 1 января 1882 г. (впоследствии его стали называть «старым» в отличие от УК 1907 г.).

Период уголовного права западного типа. Принятие УК 1880 г. можно считать началом качественно нового периода в истории японского уголовного права. В этот период по сравнению с предыдущим эволюция права протекала довольно плавно. В нем не было резких этапных перепадов, можно лишь выделить несколько фаз, а именно: фазу «старого» УК; фазу «нового» (1907 г.) УК до его послевоенной реформы; фазу послевоенной реформы уголовного права.

«Старый» УК 1880 г. отличали следующие черты:

четко выражен принцип «нет преступления и нет наказания вне правовой нормы» (в ст. 2 УК было записа-

1              Takayanagi Kenzo. Op. cit. P. 15. Дату «1886» следует читать,

вероятно, «1876».

2              При выработке своего проекта Буассонад опирался на напо

леоновский УК 1810 г.

3              Пожизненные   советники    императора,    назначенные    в   1876

году.

4              Нисихара Харуо. Кэйхо сорон. С. 15.

209

но: «Хорицу-ни сэйдзё наки нанира-но сёи то иэдомо корэ-о бассуру кото-о эдзу», то есть «никакое действие не может быть наказуемо без прямого положения о том в законе»);

закон не имеет обратной силы (ст. Зч. 1);

утвержден принцип вменяемости, означающий, что преступником признается лишь тот, чьи действия порицаемы с нормативных позиций;

не признан классовый характер преступлений и наказаний (т. е. отменено неравенство перед судом чиновников и аристократов, с одной стороны, и остального народа, с другой);

во всех случаях сохранена норма старояпонского права об обязательном смягчении кары при явке с повинной; вопреки нормам французского УК, обязательно смягчались санкции пособникам, а также в случае покушения;

введен институт условно-досрочного освобождения;

для судейской дискреции оставлены минимальные возможности1;

в соответствии с французской классификацией, преступные акты разделены на тяжкие, не тяжкие, полицейские деликты (ст. 1); они влекли кары — основные и дополнительные—• 19 видов;

тяжкие акции карались смертной казнью, пожизненной или срочной каторгой (на отдаленном острове), пожизненным или срочным тюремным заключением (на удаленном острове без привлечения к труду), тяжелыми или не тяжелыми тюремными работами (на основной территории страны), лишением свободы в тяжелых и не тяжелых тюремных условиях (без привлечения к труду, на основной территории страны);

за не тяжкие акции предусматривались такие меры, как лишение свободы в тяжелых или не тяжелых (т. е. с принудительным трудом или без такового) условиях

1 «Проект Бауссонада не был просто переводом французского УК 1810 г. Буассонад никогда не принимал в расчет законы, вводил новые институты (например, пароль), инкорпорировал свои собственные взгляды по различным вопросам. Однако кодекс 1880 г. направлялся старой теорией, согласно которой наказание должно точно соответствовать преступлению. Кодекс воспринял французскую классификацию правонарушений на «преступления», «деликты» и «проступки» и предусмотрел каждое преступление и соответствующее ему наказание так, чтобы оставить как можно меньший простор для судейской дискреции» (Takayanagi Kenzo. Op. cit. P. 17).

210

в специальном пенитенциарном учреждении «кинкодзё», которое не считалось тюрьмой, штраф;

полицейские деликты наказывались уголовным арестом до 10 дней (без принудительного труда), малым штрафом — от 5 сэн до 1 иены 95 сэн;

в качестве дополнительных санкций применялось лишение публичных прав, их приостановка, надзор, штраф, конфискация;

смертная казнь стала исполняться единственным способом — через повешение; остальные кары в целом были смягчены, телесные и позорящие — исключены;

исключена норма о замене приговора денежным эквивалентом;

Особенная часть УК предусматривала посягательства на императорскую фамилию1;

«старый» УК. довольно объемист — 430 статей.

Это был первый в Японии кодекс, «всесторонне воспринявший дух европейской системы законодательства» и отвечавший передовому уровню права в тогдашнем мире2. Принципы «нет преступления и нет наказания вне нормы закона» и «закон не имеет обратной силы» К. Такаянаги назвал наиболее «революционными» для своей страны, поскольку «континентальная Европы XIX века рассматривала их как основу цивилизованной концепции юстиции. Они «революционны» потому, что в осуществлении уголовной юстиции в феодальной Япо-рии не было известно никаких общих принципов такого рода». По словам Такаянаги, «революционность» кодекса проявилась также в правиле о равенстве перед законом. Наконец, «в качестве третьей большой новации

1              Уголовный кодекс 1880 г. «ввел категорию преступлений про

тив императорской фамилии.    Когда в  1869 году УК находился   в

стадии подготовки,  авторы    проекта    предусмотрели    преступление

высокой измены. По прочтении   этого положения   Танэоми Соэдзи-

ма выразил свое негодование    и немедленно   приказал вычеркнуть

его, сказав, что такое зловещее событие никогда не произойдет в

этой стране. Ход мыслей Соэдзимы может напомнить читателю об

античных греках,  которые воздержались  от указания  в законе об

отцеубийстве,  или античных  персах, предусмотревших  фикцию,   по

которой любой человек, совершивший отцеубийство, является неза

коннорожденным.  Когда  японские  законодатели    обнаружили,  что

проект Буассонада содержит это    же самое зловещее предписание,

они опять    стали решительно   настаивать,   чтобы    оно    было    вы

черкнуто. Однако ученый профессор в конце концов убедил законо

дателей в необходимости оставить это положение» (Takayanagi Ken-

го. Op. cit. P. 17).

2              Hucuxapa Харуо. Кэйхо сорон. С. 15.

211

кодекс установил принцип индивидуализации, согласно которому вина носит персональный характер. Были отменены коллективная уголовная ответственность и совместная вина, характерные для феодальной юстиции»1.

Вступив в силу, УК 1880 года довольно скоро начал испытывать призывы к пересмотру. Главный мотив со-ртоял в том, что УК, принятый по образцу французского УК 1810 года, не мог вполне соответствовать реалиям конца века ни в глобальном масштабе, ни в стране. Пересмотр начался в теории. К. Такаянаги описывает это время так: «За более чем четверть века действия УК 1880 года все заметнее становилось влияние германской правовой науки. Те из изучавших уголовное право исследователей, которые выезжали за границу, проводили большинство времени в Германии. Многие молодые японские ученые черпали вдохновение в семинаре Франца фон Листа. В Японии повторялись битвы различных школ научной мысли, такие, как полемика Биркмейера и Листа. Дело не обстояло так, что французские и итальянские авторы полностью игнорировались; но японских исследователей глубоко впечатляли более систематический метод изложения и философский путь анализа фундаментальных проблем ответственности, характерные для германской правовой науки. Из такого академического «штурм унд дранг» и родился кодекс 1907 года. В нем победоносно возникшая более новая школа отстояла субъективную теорию наказания»2.

Пересмотр УК протекал непросто, его проекты на сессиях имперского парламента отвергались четырежды: в 1891 г. — вариант, подготовленный комиссией по изучению законов; в 1901 г. — варианты комиссий по изучению УК и затем по изучению кодексов; в 1902 г. — вариант, доработанный последней комиссией; в 1903 г. — вариант, доработанный еще раз.

Затем успех сопутствовал комиссии по изучению законов, восстановленной в 1906 году. Ее предыдущий проект в новом виде был представлен 23-й сессии, про-щел через обе палаты, внесшие некоторые поправки, и 24 апреля 1907 г. был опубликован как закон № 45.

«Новый» УК 1907 года вступил в силу с 1.10.1908 г.

1              Takayanagi Кепго. Op. cit. P. 15—16.

2              Ibid. P. 17—18.

212

«В новом кодексе бросалось в глаза отсутствие правила «nullum crimen». Некоторые японские юристы считали этот приникл, относящийся к доктрине XIX века, неадекватным уголовной юстиции в XX веке, хотя они не дошли до того, чтобы заклеймить его как «буржуазный реликт» подобно советским юристам 20-х годов. Общая интерпретация этого пробела, тем не менее, состояла в том, что специальной формулировки принципа не требуется, поскольку ст. 23 Конституции Мэйдзи предусматривала, что «ни один подданный Японии не может быть задержан, лишен свободы, предан суду или наказан иначе как в соответствии с законом»1.

С другой стороны, в УК 1907 года «была привнесена присущая новой школе концепция уголовного наказания как средства воспитания»2. На уровне передовых для того времени находились нормы УК об условном осуждении (отсрочке) и условно-досрочном освобождении. В этом проявились тогда новые идеи индивидуализированного подхода к преступнику и практика мер социальной защиты.

Среди особенностей «нового» УК отметим следующие:

упрощен текст; в УК  1907 г. было 264 статьи;

из Особенной части в Общую перемещены нормы о необходимой обороне;

нет группировки уголовных деяний на тяжкие, нетяжкие и полицейские деликты;

нет кар, затрагивающих честь (лишение и приостановка публичных прав), отменен надзор;

количество санкций (основных и дополнительных) уменьшено до семи видов;

обеспечено широчайшее судейское усмотрение как при установлении размера санкций, так и при квалификации содеянного3;

1              Takayanagi Kenzo. Op. cit. P.   18. «Конституция    Мэйдзи» —

первая японская конституция — была принята в  1889 году.

2              Икута Кацуёси. Кэйхо кайсэй мондай   (Проблема пересмотра

УК). —В кн.:  Гэндай кэйхо нюмон   (Введение    в современное уго

ловное право). Киото, 1977. С. 100.

3              См.: Пионтковский А. А.  Уголовная  политика  Японии.  С. 23.

Дискреционные   возможности  определения   размеров  санкции  обес

печивались большим  интервалом  между верхним  и нижним преде

лами санкции, а также правом    суда увеличивать    или уменьшать

наказание выше   или ниже предела, установленного    законом   (вы

ше— в  случае  рецидива).  Усмотрение  в  квалификации  преступле

ний было связано с отсутствием в Общей части определений пособ-

213

сохранены нормы о посягательствах на императорскую фамилию.

До второй мировой войны УК 1907 г. практически не изменялся. «После первой мировой войны была попытка (как в Германии и Швейцарии) пересмотреть кодекс, и с этой целью создан комитет. Однако попытка не дала результатов»1. В УК внесены лишь такие коррективы:

«по закону, опубликованному 15 апреля 1921 г., за присвоение, связанное с профессиональной должностью преступника (ст. 253), «каторжные работы на срок до 1 года и до 10 лет» заменены «каторжными работами на срок не свыше 10 лет»;

«по закону, опубликованному 12 марта 1941 г. и вступившему в силу 20 марта того же года, в Общей части — изменены нормы о помещении в работный дом (ст. 18) и о конфискации (ст. 19), предусмотрены меры, заменяющие конфискацию (ст. 19-П); в Особенную часть —• введена новая глава о посягательствах на общественное спокойствие и порядок (гл. 7-П, ст.ст. 150-II—150-IV), введены санкции за неисполнение принудительных мер (ст. 96-П), за препятствие принудительным торгам и дачу консультаций с этой целью (ст. 96-III), изменены и дополнены нормы о взяточничестве (ст. 197, ст.ст. 197-П—197-IV, ст. 198) и т. п. Можно сказать, что эти коррективы соответствовали тогдашнему режиму всеобщей мобилизации нации»2.

Сюда же относятся меры по правовой охране тайн (1937—1941 гг.) и Особый уголовный закон военного времени (1942 г.), а также важнейший акт политико-репрессивного законодательства — Закон о поддержании общественного спокойствия (1925; пересмотрен в 1941).

Хотя ощутимые коррективы были внесены в УК лишь в 1941 году, идея его реформы зрела задолго до этого — среди юристов, в обществе, правящих кругах. Понималось, что уголовный закон должен нести потенциал, соответствующий бурному экономическому, политическому и социальному развитию страны. В 1921 году правительство обратилось к временному консульта-

ничества, подстрекательства и т. п., а также с неконкретностью описаний составов в Особенной части.

1 Takayanagi Kenzo. Op. cit. P. 18.

г Нисихара Харуо. Кэйхо сорон. С. 18. Под «всеобщей мобилизацией нации», юридически оформленной Законом о всеобщей мобилизации нации (1938 г.), имелось в виду подчинение всех ресурсов общества агрессивной политике правящих кругов.

214

тивному совету по вопросам системы законодательства с таким запросом:

«На основании главным образом следующих причин правительство считает, что среди норм действующего УК есть требующие изменения. Так это или нет, а если так, то в чем состояли бы основные положения реформы? Причины:

необходимость реформы норм действующего УК видна в свете специфической для нашей страны морали, ее добрых нравов и прекрасных обычаев;

реформа норм действующего УК необходима, чтобы довести до полноты защиту жизни, здоровья и чести человека;

виды уголовно-правовых санкций и способов их исполнения необходимо улучшить, чтобы обеспечить эффективность предупреждения преступности в свете тенденций общественного настроения в последнее время».

В ответ консультативный совет в 1926 году направил правительству резолюцию из 40 пунктов, названную «Основные положения реформы УК». Правительство передало этот документ в министерство юстиции, где работу над ним возглавил доктор Мотодзи Ниикума (в то время директор уголовного департамента). К 1927 году был готов «Предварительный проект реформы УК» (в нем заметно влияние тогдашнего проекта германского УК). Сразу образовалась комиссия, подготовившая проекты Общей части УК (1931 г.) и Особенной части (1940 г.); их опубликовали как неутвержденный вариант, известный под названием «Временного проекта реформы УК». Вскорости должен был появиться утвержденный вариант, но работа прервалась из-за обострения внутренней и внешней обстановки. Однако черты «Временного проекта» далее вводились в действующий УК через его частичные изменения (особенно — коррективы 1941 г.).

После разгрома Японии во второй мировой войне, в условиях американской оккупации, реформировались экономика, политика, социальная структура, право и т. д. В этом процессе сложным образом соединились (конечно, не полностью, оставаясь при известных противоречиях) интересы народных масс, правящих кругов Японии, американских оккупационных властей и руководства США, различных течений мировой общественности. Результирующая процесса — глубокая демократизация всех сторон общественной жизни.

215

Послевоенная реформа УК имела целью привести кодекс в соответствие с новой конституцией, принятой в 1946 году и вступившей в силу в 1947 году. Содержание реформы таково.

По закону от 26 октября 1947 г. (вступил в силу 15 ноября), «в Общей части — смягчены условия для отсрочки исполнения санкции (ст. 25)1, введено правило о погашении прежней судимости (ст. 34-П), исчезла норма о продолжающемся преступном действии (ст. 55) и т. п.; в Особенной части — отменены нормы о посягательствах на императорскую фамилию (ст.ст. 73— 76), на глав и дипломатических представителей иностранных государств (ст.ст. 90, 91), на общественное спокойствие и порядок (гл. 7-П), декриминализирована супружеская измена со стороны жены (ст. 183), увеличена кара за злоупотребление властью должностными лицами (ст.ст. 193—195), за насильственные действия (ст. 208), угрозы (ст. 202) и т. п.»2.

Отмена главы о посягательствах на императорскую фамилию мотивирована главным образом ее несоответствием конституционному принципу равенства перед законом. «Положение относительно адюльтера было также исправлено в свете конституционной нормы о равенстве полов. По УК 1907 года жена и ее любовник могли быть наказаны по требованию мужа, в то время как муж, совершивший измену с другой женщиной, не наказывался. Альтернатива, вставшая перед законодателями в условиях конституции 1946 года, состояла в следующем: или карать и мужа и жену, или совсем декриминализировать адюльтер. После долгих дебатов в парламенте был избран последний вариант»3.

Юридическая и более широкая общественность Японии по-разному относится к послевоенной реформе УК-Так, К. Такаянаги считает, что «немногочисленные поправки, внесенные после второй мировой войны, не означают фундаментального сдвига в характере УК 1907 г.»4.

1              Отсрочка допускалась, если наказание по приговору составля

ло лишение свободы с принудительным    трудом    или    без него на

срок не свыше двух лет.

2              Нисихара Харуо. Кэйхо сорон. С. 18.

3              Takayanagi Kenzo. Op. cit. P. 18.

4              Ibid.

216

Сразу же после поражения Японии, в самом начале оккупации, был отменен ряд политико-репрессивных законов, а также законов, охраняющих тайну.

В целом уголовное право сохраняет те основные черты, которые оно имело после реформы 1947 года, хотя, как будет показано, его развитие продолжается и по сию пору.

Источники уголовного права

Несколько важных положений, исходных для Общей части уголовного права Японии, содержатся в послевоенной конституции страны. Японские теоретики находят, что в ряде ее статей реально воплощен принцип «нет преступления и нет наказания вне нормы закона».

Основным источником Общей части уголовного права является Общая часть УК1.

Статья 8 УК гласит: «Общие правила настоящего закона применяются также к преступлениям, санкции за которые предусмотрены другим законодательством; однако это не относится к случаям, когда в этом законодательстве имеются специальные нормы».

В ином, кроме УК, текущем законодательстве в качестве источников Общей части уголовного права выступают, наряду со специальными (например, Закон о предотвращении подрывной деятельности, Особый уголовный закон), и такие источники, как Закон о несовершеннолетних (из уголовно-процессуального права), законы о государственных публичных должностных лицах и о местных публичных должностных лицах (из административного права), Закон о выборах на публичные должности (из государственного права).

Если в Общей части УК предусмотрена ответственность с 14 лет, то по Закону о несовершеннолетних—• с 16 лет, что фактически выводит 14—16-летних из-под действия УК как «не уголовно ответственных». Затем, согласно ст. 20 этого Закона, к возрастной группе 16— 20 лет (совершеннолетие по японскому законодательст-

1 Надо иметь в виду, что термин «Общая часть» в УК и в уголовно-правовой литературе не используется. «Часть первая» кодекса называется «Общие правила». Это название используется в смысле «Общая часть», что дает право так его и переводить.

217

ву наступает с 20 лет) уголовные санкции применяются ограниченно — только за то, что карается смертной казнью или лишением свободы.

Можно привести много примеров, когда текущее законодательство модифицирует принципы, правила и понятия Общей части уголовного права, заложенные в УК- Такая корректировка, например, статей 19 (конфискация) и 19-П (ее замена денежным эквивалентом) интересна и потому, что показывает широкий круг источников. Авторы одной из монографий, комментируя ст. 19 УК, пишут: «Существует немало специальных норм относительно конфискации (далее перечислено до десятка законов, в том числе о выборах на публичные должности, о почте, о налоге на спиртные напитки, о табачной монополии, о рыболовном промысле, Таможенный кодекс. — Авт.)... В тех случаях, когда применяются эти специальные нормы, нельзя использовать данную (и следующую) статью... Однако в отношении предметов, не являющихся объектом таких специальных норм, следует обращаться к настоящей (и следующей) статье УК»1.

Еще более показательны правила о подстрекательстве; здесь возникают новые понятия, не содержащиеся в УК, а корректирующие источники весьма многочисленны. В них встречаются подстрекательство как самостоятельная преступная акция (Закон о предотвращении подрывной деятельности, ст. 38 и следующие), «подстрекание» (Закон о государственных публичных должностных лицах — ст. НО, ч. 1, п. 17), «возбуждение» (тот же закон, Закон о местных публичных должностных лицах, ст. 61, п. 4), «агитация» (в ряде законов).

По трактовкам подстрекательство как самостоятельная преступная акция имеет одинаковый смысл с «подстреканием», «агитация» — с «возбуждением».

При всем обилии источников Общей части уголовного права целый ряд весьма важных моментов не воплощен. Как отмечалось, отсутствует ведущий принцип «нет преступления, нет наказания вне нормы закона». Отсутствует правило о ненаказуемости малоопасных действий, что частично восполняется устойчивой судебной практикой. Не определены преступление, соучастие, подстрекательство, пособничество и многие другие институты.

1 Оно С., Накано Ц., Уэмацу Т., Датэ А. Кэйхо (Уголовный кодекс). Токио. 1981. С. 88.

218

Действие уголовного закона в пространстве

Японскому праву свойственны территориальный принцип, принципы гражданства и защиты. Первый носит универсальный, два других — избирательный характер.

Первый принцип означает, что уголовная акция на территории Японии или на ее водных и воздушных судах наказуема по японским законам вне зависимости от того, гражданином какой страны является преступник (чч. 1 и 2 ст. 1 УК).

Из территориального принципа возможны: «1) Исключения, вытекающие из национального права, (а) Император (конституция, статья 1). (б) Депутаты парламента (конституция, статья 51. Однако это относится к их речам, выступлениям в дискуссиях и предлагаемым ими резолюциям). 2) Исключения, вытекающие из международного права, (а) Иностранные монархи, президенты, члены их семей и сопровождающие их лица, не имеющие японского гражданства, (б) Аккредитованные иностранные дипломатические представители (послы, посланники), сотрудники дипломатических представительств (советники, секретари, помощники дипломатических сотрудников, военные атташе, младшие секретари), члены их семей, а также не имеющие японского гражданства наемные работники и сопровождающие лица, (в) Находящиеся в Японии с соответствующего согласия иностранные войска и военные корабли»1.

Пункт «в» подразумевает дислоцированные в стране американские войска. Японо-американское Соглашение о статусе войск США в Японии (1960 г.) содержит, в частности, такие нормы (ч. 3 ст. 17): «В случае конкуренции права на осуществление правосудия применяются следующие положения.

(а) Военные власти Соединенных Штатов имеют первое право осуществления правосудия относительно военнослужащих или вольнонаемных лиц войск Соединенных Штатов при следующих преступлениях».

(i) Преступление исключительно против имущества или безопасности Соединенных Штатов или преступление исключительно против жизни, здоровья или имуще-

1 Нисихара X. Кэйхо сорон   (Общая часть уголовного права). Токио. 1977. С. 47.

219

ства другого военнослужащего или вольнонаемного лица войск Соединенных Штатов либо члена семьи военнослужащего или вольнонаемного лица войск Соединенных Штатов.

(ii) Преступление, возникшее благодаря действию либо бездействию при исполнении служебных обязанностей»1.

Особый уголовный закон охраняет тайны американских войск в Японии, предусматривает санкции за проникновение на территорию военных объектов США и т. п. Наряду с этим в нем имеется и следующее правило: «Полицейский либо служащий судебной полиции, с очевидностью установив, что задержанный является военнослужащим или вольнонаемным лицом войск Соединенных Штатов, а также что совершенное им преступление подпадает под какой-либо из составов, изложенных в пункте (а) части 3 статьи 17 Соглашения, должен, независимо от норм Уголовно-процессуального кодекса (закон № 131 от 1948 г.), немедленно передать подозреваемого войскам Соединенных Штатов»2.

Принцип защиты означает, что японский уголовный закон карает всякого, независимо от его гражданства, посягнувшего на важные блага Японии за ее пределами (подготовка внутреннего восстания, внешняя агрессия, фальшивомонетничество и т. п. — ст. 2 УК).

Принцип гражданства означает, что этот УК применяется к гражданам Японии, совершившим за ее пределами такие сравнительно тяжкие акции, как убийство, разбой, изнасилование, поджог и т. п. (ст. 3).

Ранее считалось, что этот принцип воплощен и в ст. 4. Она касается публичных должностных лиц, уличенных за границей в содействии побегу или насилии над субъектом, содержащимся под стражей, в подделке официальных документов, в злоупотреблении служебным положением и т. п. Сравнительно недавно принято, что ст. 4 воплощает принцип защиты.

Из вышеизложенного очевидна опасность повторной кары. Поэтому ст. 5 УК исходя из суверенности каждого государства предусматривает, что второй приговор не исключается, но реальная санкция должна быть обязательно сокращена или отменена. Среди японских юристов раздаются голоса о недопустимости повторного су-

Цит. по: Иванами дайроппо  (Большой сборник законов Ива

нами). Токио, 1989. С. 2870.

Там же. С. 1650.

220

да, если имеется приговор иностранной инстанции. Они говорят, что это было бы шагом вперед в нынешних условиях, когда усилилась «интернационализация» преступности и стали более тесными международные связи. В 1987 году было предпринято дополнение института действия закона в пространстве. Эта мера отражала потребность усовершенствовать международную систему борьбы с захватами и убийствами дипломатов и с иными актами терроризма, была откликом на подготовку межгосударственного соглашения о предотвращении преступлений против международно охраняемых лиц (включая дипломатов). Главным образом в целях реализации этого соглашения в Общую часть УК была введена новая ст. 4-П, которая устанавливает, что помимо правил, указанных в ст.ст. 2, 3 и 4, УК применяется к любому лицу, совершившему за границей преступление, предусмотренное Особенной частью УК и преследуемое в соответствии с международным договором.