2. СОДЕРЖАТЕЛЬНЫЕ КОЛЛИЗИИ В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ

В общей теории права под содержательными колли­зиями понимаются отношения между общими и специ­альными, общими и исключительными нормами'0.

Причина возникновения содержательных коллизии заключается в специфике правового регулирования раз­личных общественных отношений, связанной с объемом правового регулирования. Так, по объему (сфере) дей­ствия выделяют общие, специальные и исключительные нормы. Общими называются юридические нормы, кото-

238

рые распространяются на род данных отношении в це­лом. Специальными — нормы, действующие только в пределах определенного вида отношений. Исключитель­ные нормы устанавливают иной порядок, нежели общие и специальные нормы2'.

В общей теории права содержательные коллизии подразделяют на коллизии общей и специальной нормы и коллизии общей, специальной и исключительной нор­мы. Под специальными нормами понимается правило поведения, установленное для изменения способа, а в особых случаях — и пределов регулирования определен­ного вида общественных отношений, которые регламен­тируются другой (общей) уголовно-правовой нормой2'.

Необходимость выделения специальных норм обус­лавливается существенными различиями в характере и степени общественной опасности некоторых видов дея­ний, предусмотренных общей нормой, которая не позво­ляет в должной мере учесть эти различия. В некоторых случаях возникает потребность изменить пределы уго­ловной ответственности в сторону либо сужения, либо расширения по сравнению с общей нормой. Наконец, конструирование специальных уголовно-правовых норм производится для конкретизации уголовного закона, обеспечения его определенности23.

Выражаясь уголовно-правовой терминологией, в об­щей норме излагается обший состав преступления, а в специальной — специальный состав, который совпадает по своим признакам с общим, но выделен из него зако­нодателем в самостоятельную норму вследствие особен­ностей объекта, объективной и субъективной стороны, субъекта преступления.

Скажем, из общей нормы, предусматривающей от­ветственность за убийство в связи с выполнением потер­певшим своего служебного или общественного долга (п. «в» ст. 102 УК) по признакам обьекта преступления выделены специальные составы посягательства на жизнь работника милиции и народного дружинника в связи с выполнением ими обязанностей по охране обществен­ного порядка (ст. 1912 УК) и террористический акт в от­ношении государственного или общественного деятеля либо представителя власти, совершенный по политиче­ским мотивам (ст. 66 УК). По признакам субъекта из общей нормы, предусматривающей ответственность за

злоупотребление должностным лицом своим служебным положением, выделена группа преступлений, соверша­емых должностными лицами органов правосудия, и группа воинских должностных преступлений.

Процесс образования специальных уголовно-право­вых норм многоварнантсн: из одной общей нормы мо­жет быть выделена одна или несколько специальных, из нескольких общих норм одна или несколько специ­альных. Наконец, при многоступенчатом делении из специальной нормы выделяется вторичная специальная норма и т. д. Поэтому необходимо учитывать, что оцен­ка общих и специальных норм всегда носит относитель­ный характер: та или иная норма является общей пли специальной не вообще, а применительно к другим нор­мам. Например, ст. 140 УК (нарушение правил охраны труда, техники безопасности и промышленной санита­рии) можно рассматривать как специальную норму об­щего состава должностной халатности (ст. 172 УК), в то же время по отношению к составам, изложенным в ст. ст. 214, 215, 215', 216 УК, эта норма является общей.

Для устранения коллизий между общими и специ­альными нормами общей теорией права выработано специальное коллизионное правило: Ьех зреааН йегоеа* 1ее1 еепегаИ — специальный закон отменяет действие общего. Поэтому при конкуренции общей и специальной нормы предпочтение отдается специальной.

Несмотря на значительную распространенность дан­ного типа содержательных коллизий, правила их разре­шения не получили закрепления ни в действующем уго­ловном законодательстве, ни в известных нам проектах УК РФ. На желательность создания содержательной коллизионной нормы неоднократно указывалось, как в общетеоретической24, так и уголовно-правовой литерату­ре25. Нам остается только присоединиться к высказан­ным пожеланиям и отметить, что в настоящий момент, как никогда ранее, ситуация благоприятствует созда­нию подобной законодательной новеллы.

Разновидностями рассматриваемого вида коллизий является конкуренция простого (основного) и квалифи­цированного, просюю и привилегированного составов. По существу, квалифицированный и привилегированный составы — разновидности специальных норм, а оспов-

240

ной — общих. Исходя из общего правила преодоления коллизий общей и специальной норм при конкуренции простого или квалифицированного состава предпочтите должно отдаваться квалифицированному. Например, при конкуренции кражи без отягчающих обстоятельств и кражи квалифицированной (с отягчающими обстоя­тельствами) предпочтение должно отдаваться квалифи­цированной краже.

Аналогичное правило действует при разрешении кол­лизии основного и привилегированного составов. Напри­мер, при конкуренции простого убийства (ст. 103 УК) и убийства при смягчающих обстоятельствах (ст. 104 и 105 УК) квалификация должна наступать по ст. 104 и 105 УК.

Содержательные коллизии включают в себя также отношения между общими и исключительными, специ­альными и исключительными нормами. Исключительные нормы существенно ограничивают сферу регулирования общих нормативно-правовых предписаний и по-иному регламентируют определенную часть общественных от­ношений.

Существуют ли в уголовном нраве исключительные нормы и коллизии общих и исключительных норм? Бе­зусловно, да. В качестве примера можно привести ряд норм, регулирующих особенности уголовной ответствен­ности несовершеннолетних. В частности, ч. 1 ст. 24 УК (общая норма) устанавливает, что лишение свободы может назначаться на срок от 3 месяцев до 10 лет, а за особо тяжкие преступления, за преступления, повлек­шие особо тяжкие последствия или совершенные осо'о опасными рецидивистами, в случаях, предусмотренных законодательством — не свыше 15 лет. Статья 102 УК и ряд других статей Особенной части УК (специальные нормы) определяют наказание до 15 лет лишения свобо­ды. То есть и общая, и специальная нормы предписы­вают-за умышленное убийство при отягчающих обстоя­тельствах, являющееся особо тяжким преступлением, назначать наказание до 15 лет лишения свободы. Но ч. 2 ст. 24 устанавливает иное: при назначении наказч-иия лицу, не достигшему до совершения преступления восемнадцатилетнего возраста, срок лишения свободы ,ю может превышать 10 лет. Таким образом, ч. 2 ст. 24 УК

представляет собой исключительную норму, которой и должно отдаваться предпочтение.

Другим примером исключительных норм является 1руппа статей УК, которая в теооии уголовного права, а ныне и в проекте УК РФ получила название обстоя­тельств, исключающих преступность деяния. Речь идет о необходимой обороне, крайней необходимости, задержа­нии преступника, исполнении приказа, профессиональ­ном и хозяйственном риске. Об исключительном харак­тере данных уголовно-правовых норм свидетельствует хотя бы то обстоятельство, что все они начинаются со слов «не является преступлением причинение вреда при необходимой обороне» (задержании преступника и т. д.)

Исключительными являются также нормы, сформу­лированные в примечаниях к некоторым статьям Осо­бенной части УК — 174, 218, 224, п. «б» ст. 64. В соот­ветствии с общей нормой так называемое деятельное раскаяние, заключающееся в активных усилиях лица, завершившего оконченное преступление, устранить иль уменьшить причиненный им ущерб, не освобождает ли­цо от уголовной ответственности, а может служить лишь смягчающим ответственность обстоятельством. Исключительные нормы, сформулированные в примеча­ниях к указанным статьям УК, предлагают диаметраль­но противоположное решение. Скажем, в примечании к ст. 174 УК говорится, что лицо, давшее взятку, освобож­дается от уголовной ответственности, если в отношении его имело место вымогательство взятки или если лицо после дачи взятки добровольно заявило о случившемся

Для устранения коллизии общей, специальной и ис­ключительной норм действует общее коллизионное пра­вило: исключительный закон устраняет действие обще­го. Иными словами, при коллизии общей, специально;', и исключительней норм предпочтение отдается исключи­тельной.

Наряду с двумя рассмотренными видами содержа­тельных коллизий в уголовно-правовой литературе вы­деляют, по крайней мере, еще две разновидности колли­зий: специальных норм и части и целого.

Коллизия (конкуренция) специальных норм возника­ет, когда деяние одновременно подпадает под действие двух или более норм, являющихся специальными. Н. Л. Власенко полагает, что выделение в уголовном праве та-

кой разновидности содержательных коллизий неправо­мерно. По его мнению, конкуренция может возникнуть только между общей и специальной нормами права, «При столкновении же специальных норм (при условии, если их объемы одинаковы) спор между ними возникает не в результате совпадения обьемов, как это происхо­дит при конкуренции, а по причине принадлежности (совпадения или несовпадения) специального признака фактического обстоятельства той или иной юридической нормы», — пишет Н. Л. Власенко2'"'

Хотя из приведенной цитаты не совсем понятно, по­чему же нельзя выделять конкуренцию специальных норм, примечательна оговорка «при условии, если их объемы одинаковы».

Дело в том, что в уголовном праве специальные нор­мы очень часто не совпадают по обьему своего регу­лирования. В уголовном праве процесс образования спе­циальных норм связан не только с тем, что из общей нормы выделяются специальные по признаку регулиро­вания какой-либо конкретной разновидности обществен но опасного поведения. Как уже отмечалось, потреб­ность в создании специальных норм может возникнуть ь случае появления необходимости измени1Ь способы, а иногда и пределы уголовной ответственности. Кроме того, зачастую вновь образованные специальные нормы при их конструировании приобретают специальные при­знаки, характеризующие данный вид преступлений го­раздо полнее, чем общая норма, так что этот вид соста­ва выходит за рамки общего состава преступления. При этом специальная норма нередко может выступать как новое комплексное образование27.

Например, пз ст. 140 УК, устанавливающей ответст­венность за нарушение общих правил охраны труда, вы­делен целый ряд специальных норм, предусматриваю­щих ответственность за нарушение специальных правил, строительных, горных работ, правил пожарной безопас­ности. Казалось бы, выделение произошло лишь по од­ному элементу состава преступления — характеру нару­шенных правил. Однако это налагает весьма существен­ный отпечаток и па другие элементы состава преступ­ления: меняется объем посягательства, уголовно-право­вые признаки потерпевшего, субъект преступления и т. д. Таким образом, уже нельзя сказать, чго ст. ст. 214

— 216 УК выделены из общей нормы исключительно по объему регулирования, хотя это, безусловно, главная причина выделения данных специальных норм.

Столь подробный анализ мы провели с единственной целью: доказать, что в уголовном праве специальные нормы, даже если они вычалены из одной общей нормы, могут не совпадать и чаще всего не совпадают по объему регулирования общественных отношений. Несовпадение объемов регулирования является причиной возникнове­ния коллизий между двумя или несколькими специаль­ными нормами. Вот почему утверждение Н. А. Власен-ко, что конкуренция нескольких специальных норм в принципе невозможна, применительно к уголовному праву выглядит немного категорично. По нашему мне­нию, выделение в уголовном праве такой разновидности содержательных коллизий, как конкуренция нескольких специальных норм, вполне обосновано.

Уголовное законодательство не содержит коллизион­ной нормы, которая заключала бы в себе правила пре­одоления коллизии специальных норм. Теорией уголов­ного права выработано правило, согласно которому при данной разновидности коллизий предпочтение отдается специальной норме, предусматривающей более мягкое наказание28. И основывается приведенное правило, чо объяснению ученых, на принципе гуманности уголовного закона, согласно которому все сомнения толкуются в пользу обвиняемого.

С данным утверждением и данным коллизионным правилом вряд ли можно согласиться по следующим со­ображениям. Специальная норма выделяется законода­телем из общей по причинам как пониженной, так и по­вышенной общественной опасности того или иного пове­дения. Поэтому при коллизии дв^х специальных норм предпочтение должно отдаваться не более мягкой, а, ес­ли можно так выразиться, более специальной норме, со­держащей более подробное описание любого элемента состава преступления, независимо от того, какое наказа­ние в ней предусмотрено — более жесткое или более мягкое.

То обстоятельство, что конкуренция специальных норм должна разрешаться в пользу более специальной, а не оолее мягкой, подтверждается и тем, что разновиднос­тями коллизий специальных норм можно считать колли­зии двух или более квалифицированных норм, двух или

244 -

более привилегированных составов, квалифицированно го и привилегированного состава. Вполне очевидно, что при конкуренции этих видов норм предпочтение далеко не всегда отдается более мягкой норме.

При конкуренции двух квалифицированных составов предпочтение отдается особо квалифицированному. Так, если грабеж, кража совершаются при отягчающих об­стоятельствах, предусмотренных в нескольких частях ста­тен, действия виновного следует квалифицировать лишь по той части статей, которой предусмотрено более тяж­кое наказание, т. е. по особо квалифицированному соста­ву. При этом в обвинительном заключении и описатель­ной части приговора должны быть приведены все квали­фицирующие обстоятельства содеянного.

При конкуренции нескольких привилегированных составов предпочтение отдается составу, предусматрива­ющему более смягчающие обстоятельства и, стало быть, влекущему менее строгую ответственность. Например, при коллизии ст. 104 и 105 УК выбор должен быть сде­лан в пользу ст. 105, являющейся более привилегирован­ным составом.

При конкуренции квалифицированного и привилеги­рованного составов предпочтение отдается привилеги­рованному Этот вид коллизии часто наблюдается при квалификации умышленных убийств. Если умышленное убийство в состоянии внезапно возникшего сильного ду­шевного волнения совершается с особой жестокостью, либо способом, опасным для жизни многих людей, либо имеются другие отягчающие обстоятельства, предусмот­ренные ст. 102 УК, налицо конкуренция двух специальных норм: ст. 102 УК (квалифицированный состав убийства) и ст. 104 УК (привилегированный состав убийства). В соответствии с правилом преодоления конкуренции ви­новный должен нести ответственность по ст. 104 УК.

В уголовно-правовой литературе выделяется третья разновидность содержательных коллизий: конкуренция части и целого, когда одно деяние подпадает одновре­менно под действие нескольких норм, одна из которых охватывает совершенное деяние в целом, а другие — лишь отдельные его части, т. е. одна норма (часть) как бы подчинена другой-'9.

В. П. Малков и Б. А. Куринов отрицают такую разно­видность конкуренции уголовно-правовых норм, никак, правда, не аргументируя это отрицание. Раскрывая со-

держание других разновидностей конкуренции (общей и специальной норм, специальных норм), указанные ав­торы не рассматривают те случаи, которые В. Н. Кудряв­цев называет конкуренцией части и целого. Остается не­ясно, считают ли они подобного рода ситуации конкурен­цией, а если считают, то у какой разновидности относят и по каким правилам предлагают преодолевать30?

В общей теории права данную разновидность содер­жательных коллизий также не выделяют. Правомерно ли существование конкуренции (коллизии) части и целого в уголовном праве?

Конкуренция части и целого возникает при коллизии единого простого и единого сложного составного преступ­ления, когда одно из преступлений (простое) является согласно закону обязательным признаком другого (слож­ного) преступления: его способом, средством, квалифи­цирующим признаком и этапом (стадией)31.

Сложными составными называются преступления, включающие в себя два или более деяний, каждое из ко торых (если рассматривать его изолированно) представ­ляют собой самостоятельное простое преступление. Сос­тавные преступления, по определению В. Н. Кудрявце­ва, выступают специальным видом учтенной в законе идеальной совокупности преступлений32. К преступлени­ям такого рода можно отнести разбой, который склады­вается, по существу, из двух самостоятельных преступ­лений (грабежа и насильственного преступления против личности, связанного с причинением телесных поврежде­ний). Если бы в законе не существовало состава разбоя, то действия виновных можно было бы квалифицировать по совокупности преступлений.

Преступление может рассматриваться как составное и в том случае, если одно преступление поглощает дру­гое самостоятельное преступление, входящее в состав первого в качестве обязательного признака либо квали­фицирующего обстоятельства. Так, к обязательным или квалифицирующим признакам состава преступления за­конодатель нередко относит орудия, средства, способ со­вершения преступления, которые согласно закону сами .ю себе образуют самостоятельное преступление. В по­добных случаях преступное деяние, поглощенное соста­вом сложного преступления, теряет самостоятельность и становится одним из элементов сложного составного пре­ступления.

П

<) ри  коллизии простого  п составного    преступлении

ли одну из норм нельзя назвать ни общей, ни специаль­ной. Между ними возникает особое отношение, которое действительно никак иначе, кроме как отношение части и целого, назвать нельзя. В то же время это безусловно содержательная коллизия, ибо столкновение между прос тымч и составными преступлениями более, чем чв других случаях, связано с различиями в объеме уголовно-пра­вового регулирования. Таким образом, выделение треть­ей разновидности содержательных коллизий в уголовном праве следует признать обоснованным.

Ни теория, ни судебная практика не выработали об­щего коллизионного правила преодоления конкуренции части и целого. Согласно теории квалификации преступ­лений  при  конкуренции  части  и  целого    предпочтение должно отдаваться той    норме, которая с наибольшей полнотой охватывает все фактически содеянное (т. е., це­лому). Из этого общего  правила  в судебной  практике делается одно исключение:    если способ  или средство совершения преступления сами по себе более обществен­но опасны, нежели то преступление, признаком которого они являются, содеянное должно квалифицироваться по совокупности преступлений. Например, ч. 2 ст.  188 УК предусматривает ответственность за побег из мест лише­ния свободы,  предварительного заключения или из-под стражи, совершенный с применением насилия, либо спо­собом, создающим угрозу для жизни или здоровья дру­гих лиц. Способ побега (насилие или угроза применения насилия)  указан в законе в качестве квалифицирующе­го обстоятельства и, по общему правилу, не требует са­мостоятельной уголовно-правовой оценки. Однако в п. 3 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 21 ию­ня 1985 г. «О судебной практике по делам об уголовной ответственности  за  действия,  дезорганизующие  работу исправительно-трудовых  учреждений»  отмечается,    что «действия лиц, совершивших побег из-под стражи и из мест лишения свободы, соединенный    с нападением на администрацию, подлежит квалификации по совокупно­сти преступлений, предусмотренных ст. 77' и 188 УК»33. Как уже отмечалось ранее, подобного рода исключе­ния из общих правил противоречат общей теории квали­фикации преступлений и правилам  преодоления содер­жательных коллизий.    Кроме того, они создают значи-

247

тельные трудности для  правоприменительной    деятель­ности.

Именно отсутствием в законодательстве общих колли­зионных правил преодоления содержательных коллизий можно объяснить и существование ратного рода исклю­чений из правил и факты нарушения коллизионных пред­писаний в процессе правоприменительной деятельности. В настоящее время представляется необходимым зако­нодательное закрепление п развитие в праве коллизион­ных правил, предусматривающих правила преодоления содержательных коллизий.

Прежде чем рассматривать конкретные правила пре­одоления содержательных коллизий уголовно-правовых норм и вносить предложения по их законодательной рег­ламентации, хотелось бы сделать несколько замечаний.

Как в общей теории права, так и в отраслевых нау­ках распространено мнение, что коллизия норм — явле­ние нежелательное, ибо они нарушают баланс в право­вом регулировании общественных отношений, вносят в него возмущения. Недаром Н. Л. Власенко именует кол­лизии одной из разновидностей несогласозашгостей в пра­ве, видом формально-логических дефектов системы за­конодательства34.

Однако для содержательных коллизий указанный аи-тор делает исключение. По его мнению коллизии между общими и специальными нормами — своего рода прием правового регулирования, который предопределяется са­мой спецификой подпадающих под правовую регламен­тацию общественных отношений и стремлением законо­дателя учесть эту специфику. Потому о коллизии между общей и специальной правовыми нормами правомерно говорить как об объективно необходимой, вытекающей из цели дифференцированного регламентирования об­щественных отношений. Другими словами, Н. А. Власен­ко считает пространственные и временные коллизии неже­лательными, свидетельствующими об определенной ано­малии в механизме правового регулирования, а вот со­держательные коллизии — объективно необходимым и, стало быть, желательным элементом правового регули­рования3".

Не рискуем оспаривать данный вывод применитель­но ко всей системе права или ко всем отраслям законо­дательства. Но вот относительно уголовного права и уго-

248

лонного законодательства    такое утверждение вряд ли верно.

Пространственная и временная протяженность боль­шинства преступных деяний настолько очевидна, что пространственные и темпоральные коллизионные пред­писания объективно необходимы, ибо конфликты уго­ловно-правовых норм как в пространстве, так и во вре­мени просто неизбежны. Сколь бы совершенным, с точки зрения законодательной техники, ни было уголовное за­конодательство, все равно настанет момент, когда изме­нения объективной жизни потребуют корректировки л«-кона, как бы ни была безупречна система государствен­ных правоохранительных органов, сколь бы ни был не­погрешим контроль за поведением граждан, все равно преступления могут совершаться на территории несколь­ких государств.

А вот содержательные коллизии в значительной сте­пени порождаются субъективными причинами, а имен­но недостатками законодательной техники, отсутствием продуманной, взвешенной, научно обоснованной уголов­ной политики, отсутствием теории законодательной дея­тельности, волюнтаризмом, идеологическими ухищрени­ями при создании законов.

К сожалению, применительно к уголовному праву продемонстрировать все сказанное конкретными приме­рами из законодательной пракшки не представляет труда.

Возьмем, например, соотношение таких понятий, как идеальная совокупность преступлений, являющаяся раз­новидностью множественности преступлений, и содер­жательные коллизии уголовно-правовых норм.

Понятие коллизий мы уже приводили. Это сит\апии, когда деяние подпадает под признаки двух и более норм, одно преступление одновременно содержит признаки двух или более уголовно-правовых норм. Совокупность преступлений определяется как совершение двух или бо­лее преступлений, предусмотренных различными стать­ями УК, ни за одно из которых лицо не было осуждено. В теории уголовного права общепризнано деление сово­купности на идеальную и реальную.

Под реальной совокупностью понимается осуществле­ние несколькими действиями (актами бездействия) двух или более составов преступлений. Обязательным прчзма-ком реальной совокупности является наличие двух или

более действий лица, каждое из которых, с точки зрения уголовного закона, представляет собой самодеятельное преступление.

Из данного определения видно, что разграничить ре­альную совокупность и содержательную коллизию уго­ловно-правовых норм не составляет груда, ибо при пер­вой несколько преступлений выполняется несколькими уголовно-правовыми деяниями, а при конкуренции лицо совершает лишь одно деяние (действие или бездействие).

Значительно сложнее обстоит дело с разграничением идеальной совокупности и конкуренции норм. Под иде­альной совокупностью понимается совершение одним действием двух или более преступлений, ответственность за которые предусмотрена разными статьями УК. При идеальной совокупности, так же как и при конкуренции, лшю выполняет одно уголовно-правовое деяние. Поэто­му и встает вопрос об их разграничении.

Ученые, занимавшиеся данной проблемой, пришли к однозначному выводу: при конкуренции норм соверша­ется одно преступление При идеальной совокупности одновременно совершается два или более преступлений. В соответствии с этим при совокупности преступлений производится квалификация по нескольким статьям УК. А в случае конкуренции норм для квалификации должна быть использована лишь одна из коллизирующих уголов­но-правовых норм, та. которая наиболее точно отражае! специальную и правовую природ} совершенного общест­венно опасного деяния.

С точки зрения теории, данное правило ясно и поняь но. Если же проанализировать судебную практику и разъ­яснения Пленума Верховного Суда Союза п республик, ю становится совершенно очевидно, что приведенное правило есть ни что иное, как теоретическая фикция, не использующаяся и не работающая на практике. Точнее сказать, правоприменительная практика последователь­но придерживается правила, что при конкуренции соде­янное должно квалифицироваться по одной из статей УК, а при идеальной совокупности — по двум статьям. Л вот первая часть этого правила, касающаяся разгра­ничения конкуренции и идеальной совокупности, реша­ется как бог на душу положит.

Доказать это несложно. Постановление Пленума Вер-ловиого Суда СССР от 21 ?юня 1985 г. № 10 «О судебной практике по делам об уголовной ответственности за дсй-

ствия, дезорганизующие работу исправительно-трудовых учреждений» в п. 6 говорит о том, что «нападение на ад­министрацию или терроризирование заключенных, встав­ших на путь исправления, сопряженные с угрозами, на­несением побоев, причинением легких, менее тяжких те­лесных повреждений и другими подобными деяниями, охватываются признаками "преступления, предусмотрен­ного ст. 77' УК, и дополнительной квалификации по иным С!атьям УК не требуют»36.

В данном случае Верховнь и Суд признает конкурен­цию части и целого. А вот причинение в процессе терро­ризирования заключенных или нападения на представи­теля администрации тяжких телесных повреждений ли­бо смерти образуют уже, по мнению Верховного с^ду, идеальную совокупность преступлений и требуют квали­фикации по дв^м статьям УК. Спрашивается, почему? Ведь и при терроризировании заключенных, и при напа­дении на администрацию применяется насилие. Причи­нение телесных повреждений различной степени тяжести или смерти есть последствия применения насилия, один из его обязательных юридических признаков. Стало быть, насилие является одним из признаков терроризирования или нападения, предусмотренных диспозицией статьи '< ,"' УК. Поэтому, независимо от интенсивности насилия здесь розникает конкуренция части и целого. Кстати сказать, согласно разъяснению, содержащемуся в п. 7 ранее дей­ствовавшего постановления Пленума Верховного Суда СССР от 3 декабря 1962 г. «О судебной практике по де­лам об уголовной ответственности за действия, дезорга­низующие работу ИТУ», причинение тяжких телесных повреждений охватывалось С1. 77' УК и дополнительной квалификации не требовало37.

Согласно п. 12 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 27 июня 1975 г. «О судебной практике но делам об умышленном убийстве»38 умышленное убийст­во, совершенное участниками банды при нападениях, подпадало под признаки бандитизма и не требовало до­полнительной квалификации по ст. 102 УК, т. е. призна­валась конкуренция части и целого. Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 22 сентября 1989 г. «О выполнении судами руководящих разъяснений Пле­нума Верховного Суда СССР при рассмотрении уголов­ных дел об умышленных убийствах» в постановление Пленума от 27 июня 1975 г. внесены изменения, соглас-

251

по которым умышленное убийство, совершенное участни­ками банды при нападениях, надлежит квалифицировать по совокупности совершенных преступлений как банди­тизм и умышленное убийство39.

Значит, до 22 сентября 1989 г. это была конкуренция норм, поскольку совершалось одно преступление, а с 22 сентября эта же ситуация стала образовывать уже иде­альную совокупность. Одно преступление преврати­лось в два. Но ведь ни ст. 77', ни ст. 102 УК за это времл никаких изменений не претерпели. Чем же иным, кроме как произволом официальных толкователей уголовного закона, можно объяснить такой поворот в практике при­менения этих статей УК?

Более того, Пленум Верховного Суда Российской Фе­дерации в постановлении от 21 декабря 1993 г. № 9 «О судебной практике по делам о бандитизме» указал: «Су­дам следует иметь в виду, что ст. 77 УК РСФСР, уста­навливающая ответственность за организацию воор^'-женных банд, участие в них и в совершаемых ими напа­дениях, не предусматривает ответственность за возмож­ные последствия преступных действий вооруженных банд, в связи с чем требуют дополнительной квалификации преступные последствия нападения, образующие само­стоятельный состав тяжкого преступления (ст. 7' УК РСФСР)»40.

В соответствии с данным разъяснением высшей су­дебной инстанции практически все преступления, совер­шаемые членами банды, требуют дополнительной ква­лификации по совокупности со статьей 77 УК РСФСР. Даже необходимостью усиленной борьбы с организован­ной преступностью объяснить это превращение конку­ренции норм в идеальную совокупность нельзя, ибо пра­вила назначения наказания по совокупности преступле­ний, предусмотренные ст. 40 УК, сводят на нет все уси­лия: санкция ст. 77 исключает возможность сложения наказаний за другие преступления, вменяемые по сово­купности с бандитизмом.

Кроме того, при вменении такой совокупности возни­кает еще одна проблема. Большинство преступлений, со­вершаемых членами банды, таких как разбой, грабеж, вымогательство, в качестве квалифицирующих содер­жат признаки совершения их организованными группа­ми. Согласно понятию организованной группы, данному в ст. 17' УК, банда является устойчивой организован!!;.';!

252

группой. При квалификации действий участников банды по" совокупности ст. 77 и ст. 146 УК возникает необходи­мость дважды применять один    и тот же юридический признак: организованною группу как основной признак бандитизма и как квалифицирующий признак разбойно­го нападения. Опять-таки правила преодоления конкурен­ции части и целого диктуют иное решение, чем то, кото-рос предложено в постановлении Верховного Суда РФ.

Другой пример. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 6 октября 1970 г. «О судебной практике по делам об автотранспортных преступлениях»11 содер­жало разъяснение, согласно которому действие лица, управляющего транспортным средством в состоянии опьянения и при этом нарушившего правила безопас­ности движения и эксплуатации транспорта, повлекшие указанные в ст. 211, 252 УК РСФСР последствия, до­полнительной квалификации по ст. 2111 У1\ не требова­ли.

Постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 16 января 1986 г. этот пункт был изменен и управление транспортным средством в состоянии опьянения, соеди­ненное с нарушением правил безопасности движения и эксплуатации транспорта, повлекшее указанные в законе последствия, надлежало квалифицировать по совокуп­ности преступлений''"'.

Ничем иным, кроме как начавшейся антиалкогольной кампанией, объяснить это изменение правоприменитель­ной практики нельзя. Той же причиной обуславливалось и введение в УК новой ст. 2113 — допуск к управлению транспортными средствами водителей, находящихся в состоянии алкогольного опьянения, хотя фактически эти деяния охватывались ранее, да и сейчас тоже составом иного грубого нарушения правил эксплуатации транс­портных средств, предусмотренных ст. 2112 УК. На наш взгляд, это типичный пример законодательного излише­ства, дублирования уголовно-правовых норм, искусст­венной конкуренции, которых в принципе быть не долж­но. Такими же политическими соображениями объясня­лось появление в законе ст. 94', 942 УК, изданных в пе­риод кампаний борьбы с нетрудовыми доходами.

Более того, иногда в одном постановлении Пленума Верховного Суда содержится д^а разноречивых указания

по вопросу о квалификации действий при весьма сходных ситуациях.

Так, в п. 20 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. (с последующими изменениями ч дополнениями) «О судебной практике по делам о хи­щениях государственного и общественного имущесгва»'? отмечался, что причинение государству имущественного ущерба п^тем уклонения от уплаты налогов или других обязательных платежей путем использования заведомо подложных документов, должно квалифицироваться только по ст. 94 УК.

Иное разъяснение содержится в п. 7 данного постанов­ления Пленума: «Обращение в свою собственность или собственность других лиц государственных или общест­венных средств или иных ценностей по заведомо фиктив­ным документам, совершенное по сговору между долж­ностными или частными лицами, должно квалифициро­ваться: для должностных лиц по совокупности как хи­щение и должностной подлог, а для других лиц — как хищение и, в соответствующих случаях, как соучастие в должностном подлоге».

Между тем и в первом, и во втором случае использо­вание подложных документов является способом совер­шения другого более опасного преступления: в одном случае хищения, в другом — причинение имущественно­го \шерба путем обмана. К тому же, хищение является более общественно опасным преступлением, чем причи­нение имущественного ущерба без признаков хищения. Перечень подобного рода несуразностей в уголовном за­коне и руководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда можно было бы продолжить.

Все изложенное приводит к следующим выводам: при современном уровне законодательной техники, при сложившихся традш пях факшчески нормативного толкования уголовных законов Верховным Судом ра:-граничепие между идеал -,ной совокупностью и конку­ренцией норм зависит от усмотрения официального тол­кователя, а значит, основывается либо на его политиче­ских установках, либо на суг>бо волюнтаристских реше­ниях.

Противоестественность поюбпого положения дел оче-вища. Волюнтаризм недопустим в праве вообще, а уж в уголовном праве, тем более. Для устранения этого не­обходимо, на наш взгляд, признать, что единственным

254

официальным толкователем уголовных законов может быть только орган, принявший данный закон, т. е. закре­пить в законодательном порядке, что единственным офи­циальным толкованием в уголовном праве должно быть аутентичное.

Но и это мероприя!ие можег стать лишь полумерой, ибо нет никакой гарантии, что и аутентичное толкование не будет лишено указанных недостатков. Логично пред ; сложить другое. Уж если профессионалы высокой ква­лификации — члены Верховного Суда страны, допхскак т 'акне нелепости при толковании закона, то Федеральное Собрание, особенно в нынешнем его составе, в котором юристы практически отсутствуют, может быть способно на «.чудеса» законотворческой деятельности.

А поэтому следует искать другие меры. Прежде все­го нужно признать, что так называемая конкуренция ча­сти и целого есть ни что иное, как свидетельство недос-(зтка законодательной техники действующего уголовно­го кодекса, или, если хотите, недостаток самой концеп­ции уголовного закона, точнее, ее отсутствия.

Анализ многих статей Особенной части действующе­го УК РСФСР, а также известных нам проектов УК Рос­сийской Федерации приводит к выводу, что при конст­руировании многих составов преступлений, при создании системы уголовно-правовых норм, законодатель не при­держивается какой-либо одной концепции конструиро­вания норм. Очень многие нормы являются своеобраз­ной рефлексией на изменившиеся социальные условия-а потому не вписываются з систему действующих норм. Не усматривается единой системы отбора квалиринн-рующих признаков при создании квалифицированных или привилегированных составов преступлений.

Скажем, при конструировании сложных (составных) насильственных преступлений в одном случае законода­тель пользуется общим признаком «использование или применение насилия», никак не раскрывая его содержа­ние (например, ст. 191, 19Г УК), в другом применяет более конкретный признак «насилие, опасное для жизни или здоровья» или «насилие, не опасное для жизни или здоровья» (ст. 145, 146, 148' УК), а в третьем перечисля­ет конкретные последствия этого насилия: причинение тяжких телесных повреждений, менее тяжких или легких течесных повреждений, и т. п. (например, ст. 193 УК).

255

Но ведь даже применение одного и того же термина не дает гарантии единообразного его понимания и при­менения в разных составах преступления. Например, та­кой термин, как «насилие, опасное для жизни и здоро­вья» указывается в ст. 146 УК, ст. 1481 УК. Со­гласно разъяснению Пленума Верховного Суда РСФСР от 22 марта 1966 г. «О судебной практике по делам о грабеже и разбое» под насилием, опасным для жизни и здоровья, понимается «такое насилие, которое повлекло причинение потерпевшему тяжкого телесного поврежде­ния, менее тяжкого телесного повреждения, а также лег­кого телесного повреждения с кратковременным рас­стройством здоровья или незначительной стойкой утра­той трудоспособности»44.

Аналогичное разъяснение этого термина содержится в п. 5 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 5 сентября 1986 г. «О судебной практике по де­лам о преступлениях против личной собственности»43.

В п. 56 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 4 мая 1990 г. «О судебной практике по делам о вымогательстве»46, в редакции постановления Плен} -ма Верховного Суда Российской Федерации от 18 авгус­та 1992 г. «О выполнении судами руководящих разъяс­нений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по применению законодательства об ответственности за вымогательство»47, под насилием, опасным для жизни л здоровья, как квалифицирующим признаком вымогатель­ства (ч. 5 ст. 148 УК) следует понимать «причинение по­терпевшему менее тяжкого телесного повреждения либо легкого телесного повреждения, повлекшего за собой кратковременное расстройство здоровья или незначи­тельную стойкую >трату трудоспособности, а также иное насилие, которое хотя бы и не причинило указанного вре­да, но в момент применения создавало реальную опас­ность для жизни и здоровья потерпевшего».

Как видим, один и тот же квалифицирующий приз­нак в однородных по фактической и юридической сущно­сти преступлениях, обладающих одинаковой обществен ной опасностью, по мнению официального толкователя, имеет разное содержание. В соответствии с этим разбой, соединенный с причинением тяжких телесных повреж­дений, образует конкуренцию уголовно-правовых норvi (п. «в» ч. 2 ст. 146 и ст. 108 УК), а вымогательство, со­вершенное с причинением тяжких телесных повреждений,

256

следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 148 и ст. 108 УК, т. е. налицо иде­альная совокупность. И это при том, что санкции ст. 148 УК превышают санкции ст. 108 УК, что даже в силу обыкновений, сложившихся в процессе правопримени­тельной деятельности, дополнительной квалификации по л. 108 УК не требует.

Таким образом, практика конструирования квалифи­цированных составов преступлений ничего, кроме слож­ностей для правоприменительной деятельности не соз­дает.

Разумеется, в рамках данной работы невозможно рассмотреть все вопросы, относящиеся к критериям от­бора законодателем квалифицирующих признаков. ар юр и не ставит такой цели, ибо пусть в недостаточной степени, но в теории уголовного права этот вопрос раз­рабатывался.

Однако некоторые замечания, относящиеся прежде всего к проблеме разрешения содержательных коллизий, хотелось бы сделать. Квалифицирующие признаки мог^т относиться ко всем элементам состава преступления: объ­екту, объективной стороне, субъекту и субъективной сто­роне. Но к какому бы элементу конкретного состава пре­ступления не относился данный квалифицирующий приз­нак, большинство из них б конечном счете имеют «вы­ход» на объекты уголовно-правовой охраны.

Скажем, насилие как квалифицирующий признак преступлений против собственности, порядка управле­ния, против правосудия, общественного порядка, обще­ственной безопасности и здоровья населения является способом совершения этих преступлений, а потому отно­сится к объективной стороне. А по существу, насилие есть ни что иное, как посягательство еще на один объ­ект — на личность, ее жизнь и здоровье. Поэтому введе­ние такого квалифицирующего признака, как примене­ние насилия, превращает преступление в многообъект­ное.

Совершение преступления с помощью оружия или использование в процессе совершения корыстного или иного преступления холодного или огнестрельного ору­жия также характеризует способ и средство совершения преступления. Однако применение оружия, равно как и его изготовление, хранение, ношение является посяга­тельством на другой объект — общественную безопас-

257

ность, — подлежащий охране с помощью самостоятель­ных уголовно-правовых норм: ст. 218 УК-

Квалифицирующие признаки субъекта преступления нередко характеризуют должностное пли служебное по­ложение объекта. Но эти признаки относятся и к объек­ту посягательства, ибо совершение любого, даже так на­зываемого общеуголовного преступления должностным лицом нарушает сразу несколько объектов уголовно-правовой охраны, в том числе — оIношения по нормаль­ной деятельности государственных и муниципальных ор­ганов власти и управления.

Даже признаки, характеризующие такой, казалось бы далекий от объекта элемеш состава преступления, как субъективная сторона, косвенно тоже имеют отно­шение к объекту. Возьмем такой квалифицирующий приз-пак состава преступлений, как корыстный мотив. Ведь тиличие корыстного мотива при убийстве, совершении преступлений против правосудия, порядка управления и др. свидетельствуют о том, что наряду с основным не-I осредсгвенным объектом при совершении подобных преступлений часто страдают отношения собственности, ^то неизбежно, поскольку корыстные мотивы или ко-ысчные пели могут быть удовлетворены только за счет посягательства на собственность.

Автор далек от мысли сводить все без исключения квалифицирующие признаки, имеющиеся в статьях Осо­бенной части нынешнего УК, к обьекту преступления. Безусловно, некоторые из них, такие, как совершение преступления повторно, либо с особой жестокостью, даже при очень большом желании трудно соединить с элементами объекта преступного посягательства. Дума­ется, однако, что никто не будет спорить с тем, что очень многие признаки из числа элементов основного, квали­фицирующего и привилегированного составов прямо или косвенно характеризуют объекты уголовно-правовой за­щиты, нарушаемые при совершении преступления.

Каждый объект уголовно-правовой охраны нуждает­ся в самостоятельной уголовно-правовой защите. Задача законодателя состоит в том, чтобы четко сформулиро­вать, во-первых, перечень объектов, нуждающихся в са­мостоятельной уголовно-правовой защите, а во-вторых, определить в главах Особенной части УК, посвященных охране этих объектов, перечень основных видов челове­ческой деятельности, которые представляют обществен-

258

ную опасность для данных объектов. Скажем, в главе о преступлениях против личности установлено, что объек том уголовно-правовой охраны являются жизнь, здоро­вье, половая свобода или половая неприкосновенность, честь, досюинство личности, а также гарантированные государством и обществом права и свободы личности. Кроме того, при конструировании этой главы определе­но, что жизнь личности страдает при совершении убийств, доведении до самоубийства, а здоровье — при причинении телесных повреждений различной тяжести и заражении различными заболеваниями. А вот если инте­ресы личности страдают при совершении других преступ­лений или посягательстве на другие объекты уголовно-правовой охраны, квалификация всего содеянного долж­на осуществляться по совокупности преступлений.

При такой концепции построения отдельных статей Особенной части УК и всей системы Особенной части УК не будет необходимости в создании сложных, состав­ных преступлений, в так называемой «учтенной в законе идеальной совокупности преступлений». Значит, не будет такой разновидности содержательных коллизий, как кон­куренция части и целого, а стало быть, правопримените­лям не надо будет решать вопросы, что охватывается составом того или иного преступления, а что не охваты­вается; какие последствия требуют дополнительной ква­лификации по другим статьям УК, а какие не требуют и т. д. В том случае, когда при совершении одного пре­ступления страдают несколько объектов уголовно-пра­вовой охраны, каждый из них нуждается в самостоятель­ной защите, а все совершенное — в квалификации по со­вокупности преступлений.

Кроме всего прочего, такое решение положит конец дискуссии о возможности или невозможности существо­вания многообъсктных преступлений, которая довольно давно ведется в уголовно-правовой литературе. Следо­вательно, конкуренция части и целого является дефектом системы уголовно-правовых норм и вносит значительный дисбаланс в механизм правового регулирования.

Обратимся теперь к вопросу о том, насколько оправ­дано выделение специальных уголовно-правовых норм, а значит, насколько объективно обусловлена содержа­тельная коллизия общих и специальных норм. Ответ на этот вопрос зависит от того, какой способ формулирова­ния уголовного закона будет избран законодателем. В те-

259

орин права выделяют абстрактный и казуальный (казуи­стический) способы формулирования правовых предписа­ний. Каждый из этих способов имеет свои преимущесчва и недостатки.

Достоинством абстрактного    способа является крат­кость изложения   Однако это же является его недостат­ком, ибо краткость приводит к отсутствию ясности, исчер пывающей полноты, использованию слишком общих по­нятий,  оценочных   категорий  и  т.   п.

Казуальный способ предполагает полное перечисле­ние конкретных признаков преступления, но попытки полностью описать все характерные для преступной дея-юльности признаки как внешней, так и внутренней сто­роны входят в противоречие с требованием четкости, яс­ности, краткости юридических формулировок.

В теории права прежде всего говорят об абстракт­ном п казуистическом способах (приемах) создания диспозиций правовых норм. Однако о таких же приемах законодательной техники можно говорить и применитель­но к формулированию всей системы уголовно-правовьк норм, более всего — норм Особенной части уголовного закона. Так, абстрактному способу будет соответство­вать стремление законодателя к созданию общих норм, тогда как при казуистическом способе законодательной техники приоритет будет отдан специальным нормам, ре гхлиругощим конкретные виды преступного поведения.

Исторически пепвым был казуистический способ изло­жения уголовно-правовых норм. Все первые источники \головного права, как отечественные, так и зарубежные, основывались на казуальном приеме изложения. Даже Уложение о наказаниях уголовных и исправительных в Особенной части носило преимущественно казуальный характер. Достаточно сказать, что наряду с общим сос­тавом убийства Уложение содержало еще 24 статьи, ус-1аиавливающие наказание за убийство при различных ' бстоятельствах.

Н. С. Таганцев в лекциях по русскому уголовному ьраву обращал внимание на характерную для всего прежнего уголовного законодательства и не преодолен­ную при составлении Свода законов Российской империи казуальность в изложении уголовно-правовых норм. Он 1 казывал, что казуальность ведет к недостаточной опре­деленности признаков составов преступлений, крайней

260

дробности оттенков преступных деяний, разбросанности норм уголовного права по различным главам48.

Безусловно, абстрактный прием изложения норматив­ного материала соответствует более высокому уровню юридической культ\ры и развитию юридической науки И все же в последние годы законодатель тяготеет к ка­зуальному способу изложения норм, отдавая предпочте­ние созданию специальных норм.

Законом Российской Федерации от 2 июля 1992 г. УК РСФСР был дополнен ст. 1622, устанавливающей ответ­ственность за сокрытие доходов (прибыли) или иных объектов налогообложения. Межд> тем сокрытие дохо­дов, неуплата различных налогов ранее составляли одну из разновидностей объективной стороны сос!ава преступ­ления, предусмотренного ст. 94 УК, и полностью охва-;ывались ею.

Другой пример — введение специальной нормы ст. 167-' о самовольной добыче янтаря наряду с сущест­вованием общей нормы о нарушении правил разработки недр и сдачи государству золота (ст. 167). Если логиче­ски развить эту тенденцию, то надо создавать отдельные нормы о самовольной добыче всех драгоценных метал­лов, всех драгоценных камней, а затем полудрагоценных и поделочных камней, а также редкоземельных метал­лов и всех других полезных ископаемых, ибо сейчас най­ду 1ся желающие и способные частным способом разра­батывать даже залежи каменного )гля.

В последние годы УК РСФСР увеличился за счет введения в него двух специальных норм: ст. 140' — вос­препятствование законной профессиональной деятельно­сти журналистов, ст. 1623 — противодействие или неис­полнение требований налоговой службы. Еще ранее бы­ла введена ст. 176' — вмешательство в разрешение су­дебных дел. Если подобную тенденцию довести до логи­ческого конца, то должны быть созданы специальные нормы о противодействии законной деятельности работ­ников прокуратуры, следователей и дознавателей, других работников системы МВД, рабо:пиков всех государст­венных надзорных инспекций и т. д.

То же самое можно сказать в отношении такого пре­ступления, как оскорбление. Наряду с общей ст. 131 УК существует специальная ст. 192 УК, а кроме того еще более специальные: ст. 1911 — оскорбление работников милиции и народного дружинника, а также военнослу-

261

жащего в связи с их деятельностью по охране общест­венного порядка, ст. 176! — оскорбление судьи или на­родного заседателя в связи с их деятельностью по осу­ществлению правосудия. Л УК Украины дополнили еще и ст. 1765 — оскорбление прокурора или следователя в связи с их служебной деятельностью.

Теперь депутаты и иные должностные деятели всех уровней не прочь установить персональную уголовную ответственность за оскорбление своей персоны при ис­полнении возложенных на них обязанностей.

Анализируемая тенденция проявляется и при созда­нии проекта УК РФ. В нем предусматривается создание нормы о ненадлежащем выполнении профессиональных обязанностей медицинскими работниками, о ненадлежа­щем выполнении обязанностей по охране жизни и здо­ровья детей работниками детских и подростковых учреж­дений, т. е. педагогической халатности. Так не проще ли создать общий состав профессиональной халатности, ибо завтра наряду с медицинской и педагогической халат­ностью актуальность приобретет какой-то иной вид про­фессиональной халатности, скажем, работников пище­вой промышленности или деятелей спорта и культуры.

Далее, наряду с общими составами получения взятки публичными должностными лицами и коммерческого подкупа должностных и недолжностных лиц коммерче­ских организаций предполагается создание специальной нормы — подкуп организаторов спортивных и зрелищ­ных коммерческих конкурсов. А если завтра в моде бу­дут не конкурсы красоты, а аукционы по продаже недви­жимости или ценных бумаг, потребуется создание специ­альной нормы о коммерческом подкупе организаторов этих аукционов? Не лучше ли иметь в запасе одну общую норму, которая к тому же давно действует, прошла апро­бацию на практике и позволяет привлекать к ответствен­ности любых лиц, получающих взятки за совершение или не совершение определенных действий по службе.

Все сказанное позволяет сделать вывод, что законо­датель при создании системы уголовно-правовых норм в максимальной степени должен отдавать предпочтение общим нормам, а не нормам специального характера. Однако, объективно внутри самого права существует противоречие между формальной определенностью пра­вового материала и его объемом. И оно в противоречи­вости абстрактного и казуального способов создания уго-

262

ловно-правовых норм. Противоречие это диалектическое в том смысле, что не может быть разрешено во всех без исключения случаях в пользу одного из данных способов. Существуют разные приемы, способы правового регули­рования в зависимости от характера тех общественных отношений, которые являются его объектом. В некоторых случаях необходимость особого регулирования отдель­ных видов общественных отношений объективно требует создания специальных уголовно-правовых норм. Приме­ром тому могут служить составы общих должностных преступлений (глава 7 УК РСФСР) и составы специаль­ных должностных преступлений, таких, как преступления должностных лиц в сфере правосудия, воинские долж-лостные преступления и т. п.

В подобных случаях коллизия общих и специальных норм неизбежна, поскольку обусловлена объективными причинами. Что же касается других случаев, то созда­ние специальных норм и возникающая в этой связи со­держательная коллизия создает неоправданные затруд­нения при применении уголовного закона и потому долж­на рассматриваться как дефект законодательства.

Предпринятое исследование содержательных колли­зий (конкуренции) уголовно-правовых норм позволяет сделать следующие выводы:

При создании нового уголовного законодательства

России следует прежде всего четко определить круг об­

щественных отношений, которые, по мнению законодате­

ля, заслуживают уголовно-правовой охраны.

В главах Особенной части УК, посвященных родо­

вым объектам преступления,    четко очертить круг воз­

можных преступных деяний, посягающих на охраняемый

объект.

В самостоятельной главе Общей части УК дать оп­

ределение множественности преступных деяний (его раз­

работка не входит в задачу данного исследования), одна

из  частей которого предусматривала бы следующее пра­

вило:

«Если при совершении преступления виновный пося­гает на несколько объектов, каждый из которых является самостоятельным объектом уголовно-правовой охраны, все содеянное подлежит квалификации по совокупности».

4.             При конструировании как отдельных уголовно-пра­

вовых норм, так и всей системы Особенной части УК за­

конодатель должен отдавать предпочтение абстрактному

способу изложения материала, в частности, созданию об­щих норм.

5. Глава 2 проекта УК РФ должна бьпь дополнена статьей следующего содержания:

«Содержательные коллизии и их преодоление».

При коллизии общей и специальной уголовно-право­вой норм предпочтение отдается специальной.

При коллизии общей, специальной и исключительной орм предпочтение отдается исключительной норме.

Коллизия нескольких специальных норм должна раз­решаться в пользу более специальной нормы, независимо от того, является ли она более мягкой или более жесткой по сравнению с общей нормой.

264