§ 1. Система Особенной части уголовного права в истории и в действующем иностранном праве

Вопрос о системе Особенной части Уголовного кодекса имеет существенное значение как для практики, так и для теории уголовного права. Этот вопрос более сложен, чем вопрос о системе Общей части, так как здесь приходится разрешать общий вопрос о принципе систематизации права, и хотя он возникает здесь не в разрезе отграничения одной отрасли права от другой, а в разрезе отграничения одного раздела уголовного права от другого, одной главы Особенной части от другой, однако и это также весьма сложно.

Исторически 'в кодексах ранее появляется Особенная часть и лишь значительно позднее — Общая часть. Вернее, более точно будет сказать, что в начале Уголовный кодекс состоял из беспорядочного перечисления ряда составов и установленных за них наказаний баз всякой системы, причем некоторые вопросы Общей части разрешались в связи с конкретными преступлениями, и не содержал, таким образом, ни Общей, ни Особенной частей, и лишь сравнительно поздно появляется деление кодекса на части. Во Франции в кодексе 1791 г., а затем в Code penal 1810 г. имеется уже деление на Общую и Особенную части с делением последней на два основных раздела: 1) contre la chose publique, 2) contre les particuliers. Зародыши этого деления всех преступлений на две основные группы можно найти еще в Риме, в делении на crimen publica и delictum privatumг.

1 Такое же деление рекомендует и Фейербах («Уголовное право», СПБ, 1810 г., § 23, стр. 23).

30 Эак. 4236. М. Шар городе кий.

465

В России деление) кодекса на Общую и Особенную части впервые появляется в проекте 1813 г., Общая часть которого была в дальнейшем использована в Своде законов 1833 г. (т. XV, ст. ст. 1—181).

Наука уголовного права шла ранее по пути принятия в основу для систематизации Особенной части системы действующего законодательства. Так поступал, например, Лохвицкий! и др. Однако рано появляется и самостоятельная систематизация. Уже Пуффендорф в своей работе «De oficilis homines et civis juxta legem maralem libri» (которая 'была в России переведена еще во времена Петра I) предлагал построить систему Особенной части по объекту, а именно: преступления, направленные против бога, всего общества, отдельного лица, семьи, вещей и чести 2.

Сторонник старого режима во Франции, Жусс различал в 1771 г. преступления: 1) против бога, 2) против государя, 3) против частных лиц и 4) публичного порядка3.

Монтескье рекомендовал резко отличное деление на преступления против религии, нравственности, общественного спокойствия и безопасности граждан4.

Марат считал, что «по отношению к своим объектам, преступления разделяются на восемь разрядов:

к первому относятся преступления, клонящиеся к гибели государства;

ко второму — те, которые наносят ущерб законной власти;

к третьему — те, которые направлены против личной безопасности;

к четвертому — те, которые посягают на собственность;

к пятому — те, которые оскорбляют нравственность;

к шестому — те, которые покушаются на честь;

к седьмому —• те, которые омущают общественное спокойствие;

к восьмому — те, которые оскорбляют религию»5.

1                   Лохвицкий А.,   Курс  уголовного   пра'ва,   СПБ,   1867  г. стр. 278.

2                                    Пуффендорф, О должностях человека и гражданина по закону естественному. Перевод Гавриила Бужинского, СПБ, 1726 г.

3                    Jousse, Traite de la justice cnminelle de France, Haris, 1771 t. Ill, p. 185.

4                   Монтескье, Дух законов, СПб, 1862 г., ч, I, стр. 327.

6 Ж. П. Марат, Плая Уголовного кодекса,  Ламфлеты,  изд «Academia», 1934 г., стр. 172.

466

Нетрудно из этих систем увидеть, как в XVIII в. политические взгляды автора оказывали решающее влияние на то или другое построение системы.

В XIX и начале XX в. в теории уголовного права наиболее распространенными были системы двух- и трехчленного  деления.  Система двухчленного  деления  на:

1)                                преступления против правовых благ отдельного лица и

2)                                преступления против правовых благ общества, в частности, предлагалась Листом *. В законодательстве также особенно  распространенной   была  французская  система с разбивкой всех преступлений в особенной части на две группы. Цветаев еще в начале XIX в. в России предлагал разделение всех преступлений на:  1) публичные и 2) приватные, различая в дальнейшем среди публичных преступлений преступления против бога и веры, против верховной власти, против общества и против народного права, а среди приватных преступлений против семейственного права, против лица гражданина и против собственности его2.

Этой системе противопоставлялась разбивка на три группы, а именно на преступления: 1) против! государства, 2) против общества и 3) против личности (частные). Трехчленное деление преступлений на преступления против государства, личности и общества — предлагал, в частности, Беккариа3 (этой же системы придерживались на западе Биркмейер, Герлянд и Ортолан4, а в России — Белогриц-Котляревский) 5.

Такая систематизация с противопоставлением общества государству характерна для буржуазных авторов того периода, когда государственная власть еще не находится или не полностью находится в руках класса, который они представляют.

Следует отметить, что последняя система была особенно  распространена  среди  русских  теоретиков  перед

1                     Liszt, Lehrbuch des deutschen Strafrechts, Berlin und Leipzig, 1927, 25 Auf!., S. 454.

2                                 Цветаев Л.,    Начертание теории  уголовных  законов, М., 1825 г., стр. 18—19.

3                   Беккариа, О преступлениях и наказаниях, § VIII. Разделение преступлений, М., 1939 г., стр. 233—241.

* Ortolan M., Elements de dioit penal, Paris, 1863, t. I, §785, p. 334. (Он скорее имеет в виду общественные организации — колледжи, корпорации, юмм>ны).

5 Бе логри ц-К отляревский, Учебник русского уголовного права, Киев, 1903 г., стр. 107 (преступления: а) публичные, б) публично-частные и в) чисто частные).

30*                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                           467

1917 г., в частности, такую систему предлагав Фойниц-кий1, что, конечно, объясняется теми условиями. в которых находилась русская буржуазия до февраля  1917 г.

В Иранском уголовном кодексе и сейчас пр^нята трехчленная система деления на: 1) преступления п;Ротив государства, 2) преступления против общества, 3) преступления против личности.

Стифен также различает три вида преступлен™ в осо~ бенной части, а) именно: преступления против личности (against the person of individuals), против со^ственности (against property) и прочих общественных интересов (against those public rights) 2, однако это не о#стема Бек-кариа, а старое деление на частные и публичные преступления с разделением первых на две группы.

Бентам различал даже четыре разряда пр«естУплении' 1) частные, 2) личные, 3) полупубличные, 4) публичные, т. е. преступления, направленные против едш#иц.> самого себя, юридических лиц и государства3. Име/111 место и в России предложения четырехчленной системы особенной части; такую систему, в частности, предлагал Неклюдов, разбивая все преступления #а: 1) преступ„ления государственные, 2) преступления общественные, 3) преступления семейственные, 4) преступления против* отдельных лиц *.

Еще большее число объектов для кл ассиф#кац.ии различает Будзинский, предлагая разделение прес#Уплений на направленные на права единиц, семьи, обществ, государства и религии 5.

Все эти системы построены по объекту jno-разному, однако понимаемому, так, если для Листа эти м объектом было «право, как защищаемый интерес» 6 (по  Иеррингу),

 часть особен-

1                    И   Я   Фойницкий, Курс уголовного права, ная, П., 1916 г., § 1. Понятие и система особенной ча<£ти-

2                       Stephen, Соттешапсь of vhe laws of England, 1 8 ed-> London, 1925, V. 4, p. 38.                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                             7

3                    И    Бентам,    Избранные   сочинения,    т.    I,     ^UD'    10°'' стр   193—200  (Он выделяет  еще  пятый  разряд  мног<ЯооРазных или разнородных преступлений)

4                               Неклюдов, Руководство особенной части рус?ского уголовного   права,   СПб,   1887,   стр. 2   Такую   же   систему    ?Р*ага,лшн Гелыннер, Das gemeine deutsche Strafrecht,  В  I и   "• „   ,яя7

D С. Будзинский, О преступлениях в особенное'™; т-> |6О'Г-' стр. 17. Такую же систему предлагал и Берн ер, Уч(1еОНИК уголовного права, особенная часть, т   II, стр. 4

6 «Естественным, сейчас везде принятым в нау#е уголовного права основанием для построения системы особенной ч«асти является различие охраняемого наказанием правового блага, к£0Т0Р0МУ угр°"

468

то для Фойницкого объект — норма, так как он исходил из нормативной теории Биндинга.

Однако и Лист и Биндинг, строя свою систему особенной части уголовного права по объекту, должны были при дальнейшей систематизации от единства классифицирующего признака отступить. Так, например, Лист, говоря о преступлениях против правовых благ отдельных лиц, обеспечивающих отдельной личности спокойствие и беспрепятственную деятельность, выделяет следующие подгруппы: 1) охрана физической жизни и здоровья, 2) охрана идеальных (не материальных) благ (чести, личной свободы и др.), 3) защита имущественных прав, 4) защита исключительных прав, 5) преступления, совершенные опасными средствами, или, как он их называет — преступления с неопределенным объектом (использование взрывчатых веществ, подделка денег и т. д.). Таким образом, последняя, пятая группа выделена им не по объекту, а по способу действия Ч

В свою очередь Биндинг, который систему особенной части строит, различая преступления: 1) против отдельных лиц и семьи, 2) против имущества, 3) общеопасные, 4) подделку документов и 5) государственные, — дополнительно выделяют по объектку преступления: 1) должност-ные, 2) воинские и 3) о печати и некоторые другие, и у него, таким образом, также отсутствует единство систематизирующего элемента, так как к основному критерию— объекту—'Добавляются субъект и способ действия 2.

В качестве критериев в основу систематизации различные авторы и законодательства принимали не только отдельные элементы состава преступления, но и другие обстоятельства.

Большое значение для систематизации имела тяжесть угрожающего наказания. В соответствии с этим критерием в царской России в уголовном законодательстве имелось «Уложение о наказаниях» для более серьезных преступлений и  «Устав о наказаниях, налагаемых мировыми

жает преступление, следовательно различие тех интересов, которые охраняются правом и именно уголовным правом». (Liszt — Schmidt, Lehrbach des deutsch<_n Strafrechts Berlin und Leipzig, 1927, S. 454).

1                     Liszt, Lehrbuch des deutschen Strafrechts, Berlin und Leipzig, 1927. 25 Aufl., S. 454—457.

2                     Binding, Lehrbuch des gemeinen deutschen Strafrechts, Berlin und Leipzig, 1902, Besond. Teil, B. I, S. 7.

469

судьями», для менее серьезных преступлений. В соответствии с этим критерием германское право различает Verbrechen, Vergehen и Obertretung, французское — crime, delit и contravention, англо-американское — treason, felony jh misdemeanor.

Этот критерий весьма неудобен для систематизации, так как приводит к наличию однородных преступлений в различных кодексах или главах кодексов, а в главах о нарушениях подбор составов носит случайный характер Ч

В нашем законодательстве отзвуком подобного рода деления является построение системы преступлений против порядка управления. (Особо для Союза ССР опасные преступления против порядка управления, иные преступления против порядка управления, нарушение правил, охраняющих народное здравие, общественную безопасность и порядок.) Для построения системы особенной части этот критерий, конечно, не годится2.

В качестве критерия систематизации предлагалась и субъективная сторона состава. Гарофалло предлагал строить систему особенной части по цели деятельности. Этот критерий, имеющий громадное значение и для нашего права, где выделение главы о контрреволюционных преступлениях непосредственно связано с мотивом действия, так как разница между объектом контрреволюционного преступления и преступления против порядка управления может быть установлена лишь при анализе мотива действия, однако все же не годен для построения системы, так как такое преступление, как, например, убийство, может иметь разнообразные мотивы (ревность, месть, корысть и т. д.), и, конечно, нецелесообразно по этому признаку помещать его в разные главы.

1                             Специальные главы о нарушениях имеются в кодексах Франции, Бельгии, Германии, Италии и многих других странах.

2                                Если подобное деление нецелесообразно для построения системы  особенной  части   Уголовного  кодекса,  то   оно может быть весьма целесообразно для установления правовых последствий, преступных действий, хотя бы и находящихся в разных главах Уголовного кодекса. Так, например, при всех преступлениях может быть установлен одинаковый порядок отбытия лишения свободы, одинаковый порядок и сроки снятия судимости, одинаковые сроки давности, одинаковая подсудность, а может быть, и один порядок судопроизводства. Такое деление может практически   дать   очень   большой удобство,  уничтожить то разнообразие, которое имеется у нас по многим вопросам   в  действующем   Уголовном   и   Уголовно-процессуальном кодексах.

470

Римское право различало преступления по способу действия — насилие и обман (crimen vis и stellionatus). Этот же критерий для построения системы предлагал и Гегель (соединяя с ним субъективную сторону состава) Ч

В большом числе систем уголовного законодательства принято выделение отдельных разделов преступлений по субъекту. Так, отдельные военные, а иногда и военно-морские кодексы имеются почти во всех странах. Выделяются также иногда в особую главу должностные преступления.

Действующее наше уголовное законодательство не придерживается единого классифицирующего элемента, и хотя у нас в действующем Уголовном кодексе, как правило, в основу систематизации принимается объект посягательства, однако, имеются отдельные главы, которые выделяются не по объекту, а по субъекту или другим признакам -. Например, глава о преступлениях должностных и о преступлениях воинских, которые выделены не по объекту, а по субъекту. Таким образом, действующее законодательство, при построении системы особенной части Уголовного кодекса принимает за основу не единый, а двойственный критерий. Однако основное значение для построения системы особенной части всегда вмел и имеет объект, /против которого преступление направлено, и такое деление себя в основном оправдало3.

Последовательность расположения глав в различных кодексах весьма различна. Так, в русских уголовных уложениях 1885 и 1903 гг. на первом месте были преступления против веры4. В нашем код1е'ксе на первом месте

1                     Гегель, Философия права, М., 1934 г., Собр. ооч, т. VII, § 83, стр. 108.

2                                     Не  останавливаясь здесь  подробно  на  вопросе о том, что является вообще объектом преступления, чему специально посвящена особая наша статья («Предмет и система уголовного права», Сов. госуд, 1941 г, № 4), продолжая придерживаться той точки зрения, что таким объектом  вообще является   «содержание регулируемых правом общественных отношений»  (Система советского социалистического права. Тезисы Института права Академии наук СССР, М., 1941 г), мы в то же время находим   необходимым подчеркнуть, что ни жизнь, ни здоровье не являются общественными отношениями, как и личность человека   вообще, являясь в то же время охраняемыми уголовным правом объектами

3                                      «Основанием делению преступлений  в законодательствах,  не отвергающих     классификации,     служит     предмет    преступления» (С.   Будзинский,   О   преступлениях  в   особенности,   М,   1887, стр. 15).

4                   Лохвицкий писал: «Преступления против веры поставлены прежде всех других  вследствие того,  что  религиозные  институты у нас издавна   получили   первостепенное   значение,   и   в   Уложении

471

находятся государственные преступления. В шведском и новом швейцарском кодексах государственные преступления на последнем месте, а на первом месте — преступления против личностих.

Вряд ли можно придерживаться той точки зрения, что помещение тех или иных глав на определенном месте в особенной части Уголовного кодекса является решающим для определения того, какое внимание законодатель уделяет данному разделу. Если в действующем Уголовном кодексе РСФСР раздел о воинских преступлениях является предпоследним, то вряд ли кто-либо будет объяснять это тем, что законодатель счел эти преступления настолько незначительными, что он их поместил в конце кодекса. Точно так же, если в некоторых буржуазных кодексах преступления против государства помещают на последнее место, как, например, е новом швейцарском уголовном кодексе, то это опять-таки находит объяснение вовсе не в том, что швейцарская буржуазия находит менее необходимым защищать свое государство, а является скорее одним из элементов маскировки буржуазного права.

Таким образом, только из помещения какого-либо раздела на определенном месте исходить не следует. Из этого, однако, не следует делать и обратный вывод, что определение места не имеет значения. Конечно, место есть один из элементов системы. Строя определенную систему, распределять места нужно, но при этом необходимо считаться с целым рядом обстоятельств, как тогда, когда речь идет о системе кодекса, так и в особенности тогда, когда речь идет о системе курса, так как при изложении курса уголовного права невозможно исходить только из чисто теоретических положений системы, а приходится исходить также и из задач педагогического характера.

царя Алексея Михайловича в первой главе помещено «О богохульниках и церковных мятежниках» (Курс уголовного права, СПБ, 1867, стр. 278).

1 Gilbert вообще излагает все преступления по алфавиту (Gilbert, Annotated cnminel code. Criminal law and practice of the state of New York. Albany — New York, 1938). Так поступал когда-то Юлиус Кла-рус, а вслед за ним и Jousse, писавший, что он поступает так-«... a cause de la dificuHe qu'il у a de fixer la classe dans laquelle doot veut etre places un after grand nombie des crimes» (Traite de la justice cnminelle de France, Pans, 1771, t. Ill, p 185).

472