Глава VII Особенности развития криминологической мысли в последние годы царизма (начало XX в.)

Эпоха монополистического капитализма в России характеризуется резким обострением классовой борьбы между пролетариатом совместно с беднейшим крестьянством, с одной стороны, и буржуазией с помещиками - - с другой. Напуганные политическими выступлениями н революционными требованиями рабочего класса, представители либерально-буржуазной науки делают резкий крен (особенно после 1905 г.) в сторону реакции. «Свободной конкуренции, — писал В. И. Ленин, — соответствует демократия. Монополии соответствует политическая реакция» '.

Такую тенденцию мы наблюдаем и в области уголовного права и криминологии. Представители классического, социологического и антропологического направления, сближаясь между собой в основных взглядах на преступление и наказание, стремятся выработать радикальные, с их точки зрения, меры, обеспечивающие бооыбу с преступностью в рамках защищаемого ими буржуазного строя. Ознакомление с работами Н. Таганцева. И. Фой-ницкого, Е. Тарновского, П. Тарновской, А. Жижиленко, М. Чу-бннокого, С. Гогеля и других, вышедших в начале XX в., вполне убеждает нас в этом. Так, например, крупнейший русский уголовный статистик Тарновский в ряде статей, посвященных исследованию политических преступлений, рассматривает последние «как смуту и возмущение против законных властей», требуя самых суровых мер против «возмутителей порядка». Фойницкий и Таган-цев утверждают, что основная причина преступности кроется главным образом в личных качествах преступника, которого зачастую не в состоянии «исправить» самая благоприятная среда. В рассматриваемый нами период продолжает активно выступать одна из наиболее последовательных представительниц антропологической школы в России - - Тарновская П. Н., находя среди врачей и юристов все большее и большее число сторонников. Она по-прежнему утверждает, что опытный исследователь будет в состоянии по внешним признакам и нравственным особенностям субъекта определить его предрасположение к преступлению. В этом смысле понимаемый тип Ломброзо должен существовать, причем по-вторность преступлений, по ее мнению, — вот опасный существенный коэффициент преступной наклонности. В своей работе2 Тарновская с удивительным упорством защищает свои старые взгляды. Бросается в глаза громадное преобладание физических при-

1              Л е н и н В. И. Пола собр. соч., т. 30, с. 93.

2              См.:   Тарновская   П.   Н.   Женщины-убийцы.   Антропологическое  исследо

вание. Спб., 1909.

189

знаков вырождения преимущественно головы и лица у женщин-убийц, превосходящих в значительной степени число дистрофий, встречаемых у непреступного населения. Так, например, дистрофии головы у женщин-убийц насчитываются в 66%, тогда как у непреступных крестьянок они равняются 10%, а у интеллигенток только 2%. Обитательницы тюрем и публичных домов представляют известное сходство независимо от национальности. В результате она, естественно, приходит к старому выводу о том, что, пользуясь статистическим материалом, можно доказать присутствие у большинства преступных женщин признаков, указывающих на их отклонение от нормального типа, как в физическом, так и в психическом отношениях.

В 1907 г. в своей новой работе3 Тарновская «на основе обширных статистических исследований» опять стремится «объективно доказать» (в какой раз!) правоту учения Ломброзо: Тар-новская не остается в одиночестве. Усиление реакции благоприятствует распространению порочных воззрений антропологов среди части юристов и врачей. Так, например, Н. С. Лобас, бывший врач Сахалинских каторжных тюрем, писал: «Продолжительное знакомство с преступным миром дает мне смелость предоставить большой материал, подтверждающий взгляды представителей антропологической школы на преступника как на человеческое существо, деградированное, психофизически оскуделое»4.

Отрицая какую-либо связь между общественно-экономической средой и преступностью, Лобас отмечает, что причины преступности нужно искать не только в жизненных условиях, окружающих данную преступную личность, но и в ней самой, «в несовершенстве ее психофизической организации, не позволяющих ей избирать тот путь, каким идут все». Отсюда отбрасывание моральных и законных норм как хлам, отсюда — преступная дорога.

Криминалист Б. Гомберг, ополчась против критики теории Ломброзо со стороны А. Ф. Кони и других прогрессивных юристов, писал: «Не к „охоте на человека" стремится учение итальянской школы, а к возможно более полному установлению истины на суде, путем анализа не одного деяния, но и критического отношения к субъекту преступления. Именно такое всесторонне-объективное течение уголовного процесса имеет своей целью проведение резкой черты между преступником случайным п так называемым прирожденным (глубокоиспорченным, фатально лишенным раскаяния и нравственных чувств)»5.

Прирожденных преступников, по мнению Гомберга, так же как и Лобаса, надо «в целях защиты общества» карать без пощады.

3              См.:   Тарновская  П.   Н.   Распределение   преступности   по  профессиям.—

«Журнал министерства юстиции», 1-907, № 8.

4              Л о б а с Н. Убийцы. М., 1913, с. 4.

5              Гомберг Б. Опыт изложения основных начал этиологии преступления. М.,.

1911, с. 15.

190

Жестокие меры по отношению к преступникам, предлагаемые антропологами, находили поддержку среди реакционеров, которые требовали от правительства не только сохранения, а еще более широкого применения смертной казни, введения телесных наказаний и т. п. Вот, например, что писал в 1906 г. царю «Союз русского народа» — самая крупная черносотенная организация в дореволюционной России. «Союз русского народа умоляет тебя, государь, о сохранении смертной казни, неприменение которой, а также дарование амнистии, по крайнему нашему разумению, приведет к ожесточению и самосуду над крамольниками»13.

Через 6 лет, в 1912 г., газета черносотенных землевладельцев «Земщина» писала: «Мы полагаем надо организовать ходатайство о ^введении телесных наказаний. Только физическая боль может заставить разных злодеев сдерживать свои зверские инстинкты. Без хорошей порки ни тюрьма, ни каторга им не страшны»7.

Надо заметить, что и социологи вполне солидаризируются с последними в необходимости всемерной защиты буржуазно-дворянского государства от все увеличивающейся преступности. Так, например, профессора Петербургского университета, социологи Чубннский, Жнжиленко и Гогель предупреждают, что намечаемые меры борьбы с преступностью ни в коем случае не должны касаться изменения социально-экономических основ капиталистического строя.

«Главное -- это то, -- подчеркивает Гогель, -- что меры против преступности не должны быть смешиваемы с мерами по разрешению социального вопроса, потому, что это меры другого порядка, другого характера»8.

Гогель приходит к выводу, что непосредственным фактором совершения преступности большей частью является фактор индивидуальный - - нравственное состояние личности. Вполне понятно, к каким практическим выводам можно было прийти, основываясь на подобных воззрениях. Следует иметь в виду, что наряду с откровенно реакционными положениями о причинах преступности многие русские криминалисты в рассматриваемый нами период были непрочь с помощью либеральной болтовни уверить читателя в полной возможности эффективной борьбы с преступностью путем отдельных реформ в рамках капитализма.

Так, М. П. Чубинский писал: «Необходимо, чтобы правительство и общество энергично принялись, руководствуясь данными, •собранными наукой, за трудную и долгую работу, направленную к ослаблению огромного социального зла, именуемого преступностью. Великая задача борьбы с преступностью не может быть

8 Гернет М. Н. Революция, рост преступности и смертная казнь. Б. г., 1917,

о. 16—17. 7 Там же. * Гогель С   К. Роль общества в деле борьбы   с преступностью. Б. г.,  1906,

с. 64.

191

решаема с надеждой на успех без целого ряда систематических социальных реформ»9.

И он намечает десятки мероприятий по старой программе «превентивной социальной гигиены» социологов, позволяющих, на его взгляд, успешно бороться с преступностью, не затрагивая «социальных основ» существующего строя. Тут и «разумная» филантропия, и расширение общественных работ, и устройство земледельческих колоний, и реформа системы налогов, и уничтожение антисанитарных городских кварталов, и многое другое, уводящее в сторону от действительного разрешения проблемы борьбы с преступностью.

Поворот буржуазно-либеральной науки, в том числе и юридической в сторону реакции, особенно после революции 1905 г., характеризуется также резкими нападками ее представителей на материалистическое объяснение преступности, отрицанием и извращением марксизма. Тот же Чубинский отмечал, что «созданная и исповедуемая К. Марксом и Ф. Энгельсом доктрина эконо-мичеако-материалистического понимания истории должна была привести к уяснению роли экономических факторов преступности, но в то же время все остальные факторы умалялись и отодвигались на задний план» 10.

Выступая против указания П. Лафарга о том, что в условиях капитализма усовершенствование карательной системы бессильно задержать прогрессивное движение преступности, Чубинский с раздражением отмечал: «Последнее положение остается совершенно голословным, но оно гармонирует с той основной мыслью автора, что с уничтожением капиталистического строя исчезнет и преступность» и.

«Необходимо, — демагогически заявлял Чубинский, — не огульное порицание современной цивилизации (читай капитализм. - - С. О.), а твердое уяснение ее светлых и темных сторон и работа для развития первых и для победы над вторыми. Все это и дает соответствующие результаты» 12.

Любопытно, что А. А. Жижиленко, будучи уже советским профессором и говоря о причинах преступности, даже не упоминает о капитализме как питательной среде преступности. Более того,, он считает, что она вполне устранима в рамках буржуазного строя, в котором «светлые стороны» в конечном счете «парализуют» темные. «Преступность питается не цивилизацией как таковой, не светлыми сторонами культуры, а теневыми... постепенно исчезающими... Теневые стороны, вызывающие преступность, постепенно будут парализовываться светлыми ее сторонами» 13.

9              Чубинский ML П.  Курс уголовной политики. Спб.,  1912, с.  364.

10            Чубинский М. П. Указ, соч., с. 243.

11            Там же, с. 269.

12            Там же. с. 349.

13            Жижиленко А. Преступность и ее факторы, М., 1922;, с. 52.

192

Таким образом, в период империализма представители буржуазного уголовного права и криминологии делают резкий крен в сторону реакции, что характерно не только для России, но и для Западной Европы.

Постоянное общение русских и западноевропейских криминалистов не могло не оказывать взаимного влияния на взгляды в отношении причин преступности и мероприятий по борьбе с ней. Социологическая теория уголовного права и криминологии, например, была впервые разработана русским ученым Фойницким еще в 70-х годах XIX в. В дальнейшем сформулированные им основные положения используются западноевропейскими учеными в трудах Ферри, Тарда, Принса и других. Можно привести и обратные примеры, когда, скажем, реакционные воззрения Ломброзо нашли приверженцев у нас в России в лице П. Тарновокой, В. Чижа, Минилова, Н. Лобаса и прочих исследователей. Однако надо иметь в виду, что уголовнонправовые и криминологические теории при общности основных положений, будучи примененными в конкретно-исторических условиях царской России и Западной Европы, приобретали специфические черты. Более того, эти теории не оставались стабильными и на отдельных этапах развития той или иной страны. Напомним, что если социологическая теория в области криминологии и уголовного права в России являлась в начале своего возникновения относительно прогрессивной, то в период империализма она становится сугубо реакционной. «Либеральное» социологическое направление в этот период принципиально ничем не отличалось от откровенно реакционного антропологического, только было замаскировано «левой» фразеологией. До 1905 г. буржуазно-либеральные криминалисты в России находились до некоторой степени в оппозиции к царскому правительству, требуя ликвидации многочисленных политических и правовых пережитков крепостничества. После 1905 г. большинство таких криминалистов переходят к открытой поддержке самодержавия, вуалируя эту поддержку либеральной болтовней о необходимости защиты общества от «опасных для него субъектов». Большим успехом пользуются в период империализма в России труды западноевропейских исследователей преступности, специализировавшихся на искажении ее истинных причин, как например, труды Листа, Ферри, Ашафенбурга и т. п. Здесь нельзя не отметить общности задач как западноевропейской, так и русской уголовно-правовой и криминологической науки, поскольку и первая, и вторая стремились к одной цели -- защите интересов господствующих классов. Отсюда вполне понятные взаимные влияния применительно к особенностям своей страны. Как мы уже сказали, большинство буржуазных криминалистов в период империализма скрывают свои реакционные выводы и предложения за либеральной шелухой, причем некоторые из них не брезгуют для этого выдать себя за приверженцев марксизма. Особенно большие «успехи» в подобной маскировке сделал Ферри, нашедший

193

себе немало приверженцев среди русских криминалистов. И действительно, его наукообразные взгляды, эклектически соединявшие точку зрения антропологов и социологов, его ложный пафос являлись ширмой для затуманивания истинных причин преступности. Придавая огромное значение антропологическому фактору, Ферри писал: «Преступники представляют в современном обществе низшую расу, отступая во всяком случае от нормального т?:-па здорового и культурного человека» 14.

Однако Ферри стремится уверить читателя, что он также признает большую роль социальных факторов преступности и исходит в этом отношении не из чего иного, а из прямых указаний К. Маркса и Ф. Энгельса.

«Наши некоторые противники утверждают, что преступление есть результат материальной нужды, в какой бы форме она не проявлялась. Я уже 10 лет тому назад опирался на научный социализм, провозглашенный Марксом и Энгельсам... Несомненно экономический фактор играет огромную роль в преступности... Но один экономический фактор без влияния биологического фактора еще не может вызвать преступления» 15.

Почти то же самое писали А. Жижиленко, М. Чубинский и их многочисленные единомышленники, заявляя, что преступление есть «результат трех факторов... что от рождения человек получает известные психофизические особенности, известные предрасположения, которые под влиянием ряда присоединившихся космических и социальных условий могут привести его к преступлению, т. е. мы должны признать, что преступность имеет... органическую подкладку» 16.

стве. Если и юрис ныу

Как сходны методы западноевропейских и русских буржуаз

ных криминалистов! Правда, первые были более сильны в искус

стве вуалирования и натренированные многолетней парламент

ской практикой обманывать широкие массы народа рядились в

любые одежды, ^иногда даже в одежды своих классовых врагов.

Их русские коллр' ч, не принимавшие, как правило, участия в го

сударственной-   ч страны, были менее сильны в таком искус-

тапейские буржуазные деятели, в том числе

ктивному участию многих из них в различ-

^ударственных организациях (Ферри, на-

ш лидером социалистической партии

•ции) сумели расколоть единство рабо-

асчистив в некоторых странах дорогу

алах русский пролетариат, руководи-

°й, видел своих классовых врагов,

о^            лея связать марксизм с дарвиниз-

0 *L        е. извратить марксизм, приспо-

,•   >,       * своих порочных взглядов.

1 Там же, с. 269.       < ^ •<£>

12            Там же, с. 349.     ^^            '0, с. 75.

13            Жижиленко А.

192

«Продолжая изучать марксистскую социологию и не встречая уже з ней тех утопических тенденций (!), против которых я давно боролся, я открыто принял ее теоретические и практические выводы, указав, что .марксизм (экономический трансформизм) находится в полном соответствии с биологическим трансформизмом (дарвинизм) и с универсальным трансформизмом (Спенсер)» 17.

Подобными рассуждениями Ферри пытался выдать себя за «марксиста» и, искажая действительные корни преступности, уверял, что с ней вполне можно бороться в рамках капиталистического строя (стоит лишь применить на практике его «эквиваленты наказаний»). Одновременно он обращается к предпринимателям с «добрыми» советами не «нажимать» до крайней степени на рабочих, не доводить их до раздражения штрафами и взысканиями, что может привести к «опасным последствиям», а заинтересовать рабочих результатами своего труда путем перестройки системы зарплаты.

Классовый смысл подобных рассуждений ясен. Аналогичные советы можно найти и в сочинениях русских криминалистов, которые, считая, что своей реакционной политикой царское правительство «раздражает народ, вынуждая его иногда нарушать законы» (Набоков), предлагали целый ряд либеральных мер, устраняющих «крайности самодержавия» и позволяющих эксплуатировать трудящихся в рамках буржуазной «легальности». Как известно, к таким советам, являвшимся основой всей политики русской либеральной буржуазии, царское правительство оставалось глухо. Надо сказать, что западноевропейские криминалисты, увидевшие в период империализма, что политические и правовые буржуазно-демократические институты не .могут сдержать рост политической и уголовной преступности, призывают к отказу от этих институтов, к усилению реакции. Так, например, Ф. Лист, приводя статистические данные, характеризующие, что преступность в Германии приняла «социально-патологический характер», находит причины подобного явления также и в ряде «нововведений»: суд присяжных, всеобщее избирательное право и пр., что привело к подрыву «вековых традиций» и поколебало религиозные и нравственные воззрения» 18.

Сравнивая требования русских либералов, стремившихся устранить пережитки феодализма, мешавшие «свободной» эксплуатации, и требования их западноевропейских коллег, давно живших в условиях буржуазно-демократической законности, мы видим, как видоизменяются криминологические и уголовно-правовые взгляды буржуазии на различных этапах ее развития. В частности, становится очевидным, что в период империализма буржуазию не устраивают созданные ею правовые институты. Это видно из

17            Ферри Э. Указ, соч., с. 393.

18            Лист  Ф.  Преступление  как  социально-патологическое   явление.  Спб,   1900,

с. 11.

195

приведенных рассуждений Ферри и других криминалистов, многие из которых в целях маскировки не прочь были объявить себя марксистами (см. Ф. Лист, Г. Ашаффенбург, Н. Ван-Кан, А. Принс и др.).

В период имлериализма активизируют свою деятельность ломіброзианцьі. Так, в 1905 г. на Международном пенитенциарном конгрессе в Будапеште «выступил известный антрополог Га-рофалло, неоднократно высказывающий свои мнения в литературе о суде присяжных и причислявший его в своей «криминологии»... к «мерам, благоприятствующим развитию преступности»... Суд присяжных... не оправдывается никакими разумными соображениями... в присяжные попадают худшие элементы населения... присяжные не стоят выше народа, который они судят... суд присяжных — это суд слепцов... надо упразднить его совершенно» 19.

Любопытно, что незадолго до своей смерти, уже будучи семидесятилетним стариком, Ломброзо опубликовал статью «Как предупредить преступность?» И здесь он утверждает, что «до тех лор, пока существует мир, будет существовать и преступность. Всегда будет существовать наследственная преступность: люди иные родятся уже преступниками —• их мысли и чувства направлены только к злу. Против таких людей нет никакой терапии. Единственная мера против них — это убивать их или заключать в исправительные заведения; последним способом удалось бы избежать рецидивистов, увеличивающих количество преступлений» 20.

В последние годы существования царизма в дореволюционной России получил большое распространение марксизм, вооруживший русское революционное движение подлинно научной теорией о законах общественного развития. Основываясь на этой теории, Коммунистическая партия ведет непримиримую борьбу с многочисленными идеологическими врагами по социально-экономическим, политическим и правовым вопросам. Нет сомнения, что лучшая часть русской интеллигенции, знакомясь с марксистско-ленинскими идеями, не могла не попасть под их влияние, постепенно отходя от привычных идеалистических взглядов и либеральных традиций. Подобный процесс носил иногда весьма мучительный характер, причем многие из них, перешедшие совершенно искренне на сторону молодой Советской власти, долго не могли освободиться от целого ряда буржуазных воззрений. Все это имело прямое отношение и к отдельным представителям буржуазно-либеральной- науки, їв том числе уголовно-правовой и криминологической, неудовлетворенным казенными университетскими доктринами, отчетливо видящими их фальшь, их явно реакционный, антинародный характер. Надо заметить, что в период импе-

19            Люблинский    П.   И.   Международные  съезды  по  вопросам    уголовного

права. Б. г., 1915, с. 205.

20            Ломброзо    Ч.  Как  предупредить   преступность? — «Тюремный   вестник»,

1905, с. 528—529.

196

риализма, особенно после 1905 г., когда классовая борьба заметно усилилась, среди русской интеллигенции, в том числе и юристов, происходило определенное размежевание. Большая ее часть сделала резкий крен вправо, встав на защиту царизма, меньшинство выступало против, связывая меры борьбы с преступностью с изменением существующего строя. В этом отношении интересно ознакомиться/хотя бы в самых общих чертах, с некоторыми эпизодами, связанными с историей русской группы Международного союза криминалистов, организованного в 1889 г. и объединявшего главным образом криминалистов-социологов. Русская группа, существовавшая с 1897 по 1914 г. и уделявшая основное внимание разработке мер борьбы с преступностью, включала в свой состав криминалистов самых различных политических убеждений, между которыми не раз вспыхивали ожесточенные опоры, прекрасно показывающие их классовое лицо. Поскольку исследование деятельности русской группы Международного союза криминалистов выходит за рамки нашей темы, постольку приведем лишь несколько характерных фактов этой деятельности, показывающих остроту борьбы между реакционными и прогрессивными кругами русских криминалистов. С 3 по 6 января 1905 г. в Киеве происходило собрание русской группы, большинство членов которой в особой резолюции о юридической помощи требовало от царского правительства свободы слова, печати, отмены смертной казни, созыва законодательной думы, изібранной всеми классами общества, и т. п. «В условиях бесправия и произвола, являющихся основными устоями современного русского строя, ни о какой юридической помощи не может быть и речи... необходимы гарантии свободы личности, слова...»21.

Фойницкий, будучи председателем русской пруппы криминалистов, показал себя на этом собрании явным реакционером, защитником царизма. Выступая против проекта указанной резолюции, он пытался силой закрыть собрание «вследствие допущенных нарушений пределов легальности» и вместе с небольшой группой присутствующих членов покинул зал, направившись в «соответствующие административные органы». Через некоторое время киевский полицмейстер закрыл собрание по требованию Фойницко-то. Любопытно, что 74 члена русской группы Международного союза криминалистов (из 115 присутствующих на киевском собрании) в своем письме, разосланном в редакции крупных правовых журналов, указывали: «Глубоко возмущенные поведением И. Я. Фойницкого, мы, нижеподписавшиеся, считаем не только невозможным дальнейшее пребывание его в звании председателя, но полагаем несовместимым со своим нравственным достоинством и общественной обязанностью дальнейшее с ним общение и заявляем протест против грубого насилия, учиненного над Киевским

21 Русская  группа  Международного   союза  криминалистов.  Протоколы   собрания группы. 3—6 января 1'905 г„ с. 21.

197

съездом русской группы Международного союза криминалистов И. Я- Фойницким совместно с местной администрацией»22.

Очередное собрание русской группы, созванное 20 апреля 1905 г., приняло по административным вопросам следующее решение: «Обсудив действия г. Фойницкого на Киевском съезде и после него, собрание выражает г. Фойницкому порицание, а также удивление, что, несмотря на протест большинства членов группы, он не счел нужным выйти из состава членов группы»23.

После этого заявления Фойницкий до конца своей жизни не принимал более никакого участия в деятельности русской группы. Знакомясь с протоколами последующих собраний группы, мы видим, как ее левое крыло ведет постоянную борьбу с реакционными и умеренно-либеральными криминалистами (В. Д. Набоков, М. П. Чубинский и др.) 24 по вопросам, связанным с установлением причин преступности и выработкой мероприятий по борьбе с ней. Так, например, на VI собрании группы, состоявшемся в январе 1909 г., H. H. Полянский (в дальнейшем известный советский процессуалист), заслуженный деятель науки РСФСР, выступил с докладом «О государственных преступлениях». Он отмечал, что в России за этот вид преступлений привлекается ежегодно в десятки раз больше, чем в Англии, Франции и Германии, вместе взятых. Он требовал ограждения политических прав народа, которые непрерывно попираются, смягчения наказаний, отмены смертной казни и т. п. На этом же собрании М. Н. Гернет, в дальнейшем крупнейший советский криминалист, криминолог и статистик, лауреат Государственной премии, выступая с сообщением «О новых исследованиях в области уголовной социологии», отмечал, что «преступность - • естественное порождение современного строя».

Характерно, что VIII собрание группы, состоявшееся 21—29 апреля 1910 г., было закрыто распоряжением московского градоначальника в связи с тем, что доклады Полянского и др., о государственных преступлениях и производстве в военных судах «могут угрожать общественному спокойствию и безопасности»25.

Особо резкие споры на собраниях группы вспыхивали по вопросу так называемого «опасного состояния», выдвинутого социологами и позволяющего принимать «превентивные меры» против любых лиц, находящихся, по мнению «специалистов», в подобном состоянии.

22            «Вестник права», 1905, № 1, с. 251.

23            Русская группа Международного союза криминалистов. Протоколы собрания

группы. 20 апреля 1905 г., с. 18.

24            В  речах Чубинского,  а  также Набокова  звучало  явное  беспокойство из-за

непрерывно  увеличивающейся  преступности   (особенно  политической)   и  под

черкивалась   необходимость   усиления    репрессии     для   защиты    «общества»

(Русская группа Международного союза криминалистов. Спб.,  1909).

25            Русская     группа    Международного     союза     криминалистов.     Спб.,     191U

с. 301—303.

198

Реакционность понятия «опасного состояния», позволяющего капиталистическому государству применять репрессии против любых «колебателен порядка», совершенно очевидна. Левое крыло русской группы криминалистов -в лице Полянского, Трайнина, Гернета выступало против попыток Набокова, Гессена, Чубинско-, го, Гогеля и др. ввести в уголовное законодательство указанное понятие опасного состояния, «подрывающего основные устои уголовного права и ведущего к произволу в области применения репрессии»2о.

Отметим, что на этом же собрании выступал Гернет, посвятивший свою речь «Преступлениям по профессии». Он убедительно доказал, что «главный источник преступлении — эго пороки общественного строя с его делением человечества на хозяев и трудящихся». Таким образом, в начале XX в. среди русских криминалистов появляется левая группа — Гернет, Исаев, Трайнпн, Полянский, Чарыхов и другие, которая пыталась найти иные, в отличие от «признанных» буржуазных ученых, пути решения проблемы преступности, видя ее корни в классовой структуре капиталистического общества. Несомненно, это был большой шаг вперед в развитии криминологической мысли, серьезный удар по буржуазно-либеральной науке. Еще в 1908 г. M. H. Гернет, полностью солидаризируясь со взглядам1* П. Лафарга о причинах преступности, писал: «Преступность есть неизбежное следствие современной структуры общества с его правом частной собственности. Автор (Лафарг) совершенно справедливо указывает, что его выводы должны быть распространены на преступность других современных государств»27.

«Как бы ни были разнообразны рассмотренные нами факторы современной преступности, - - говорит в другой работе Гернет, — они всегда оказывались в более или менее тесной связи с институтом частной собственности, со средствами производства и распределением богатств. Преступность... всегда была лишь... отражением состояния всего общественного уклада»28.

Яркой фигурой среди левой группы русских социологов был криминалист X. М. Чарыхов, написавший в 1910 г., будучи студентом последнего курса юридического факультета Московского университета, интересную работу — «Учение о факторах преступности». Прежде всего важно указать, что Чарыхов, правильно подчеркивая огромное значение во всяком исследовании общественных явлений, в том числе и преступности, действительно научного метода, критикует идеалистические методы буржуазной социологии — позитивной, логической и др. Ссылаясь на К. Маркса и Ф. Энгельса, он заявляет, что единственно правильный метод

2(3 Русская группа Международного союза криминалистов. Протоколы собрания IX группы 28—31 марта 1912 г. Спб., 1912.

27            «Уголовное право и социализм», 1908, с. 3.

28            Гернет М.  Н.  Преступление и  борьба  с ним  в  связи  с эволюцией обще

ства. М., 1916, с. 421.

199

есть «метод диалектический, ибо он рассматривает явления в развитии, движении, в возникновении и уничтожении •— и тем самым, обнаруживает противоречивую диалектическую природу явлений» 29. Нет сомнения, что подобные высказывания имели прогрессивное значение.

Четкой характеристики марксистского диалектического метода и указания на полную необходимость его применения при исследовании преступности мы не находим в работах ни у одного криминолога досоветского периода. В дальнейшем, критикуя «теорию факторов», Чарыхов отмечает: «Но с тех пор как величайший мыслитель XIX века Карл Маркс раскрыл внутреннюю пружину, определяющую и движущую общественное развитие, теории факторов не осталось больше места»30.

Чарыхов, приводя для обоснования своих взглядов огромное количество статистических данных, убедительно доказывает, что преступность неизбежное порождение капиталистического общества. «Современное общество с его всевозрастающей эксплуатацией широких народных масс группой привилегированных буржуа, построенное на фундаменте классовой борьбы, питает и выращивает современную преступность»31.

Он метко критикует криминалистов-антропологов за их биологическое объяснение преступности и проституции: «...женщина не потому является проституткой, что по природе она такова, а потому, что объективные условия ее существования неизбежно толкают ее на улицу, в клоаку разврата, как это блестяще доказал Август Бебель»32.

Смеясь над утопическими, фальшивыми предложениями некоторых антропологов, в частности П. Тарковской, призывающих не карать, а лечить «врожденных» преступников, Чарыхов не без основания замечает: «Современному буржуазному обществу это совершенно не под силу, ибо в обществе, где добрая доля государственного .бюджета поглощается милитаризмом, где выдвигаются вперед интересы не широких народных масс, а, наоборот, обеспеченной группы привилегированных собственников, слишком рискованно искать столько человечности, которая смогла бы заставить общество перекроить свой буржуазный бюджет в интересах врачебного дела для широких народных масс»33.

Основываясь на теории Маркса, Чарыхов так же критикует отдельных социологов, зачастую скрывающих за понятием «цивилизации» истинную причину преступности, — сам капитализм. Так, например, приводя высказывания Тарда о том, что численное превосходство краж на севере Франции, а убийств на юге

29            Ч а р ы х о в X.  Учение о  факторах  преступности.  Социологическая  школа   в

науке уголовного права. М., 1910, с. 14.

30            Чарыхов X. Указ, соч., с. 18.

31            Там же, с. 56.

32            Там же, с. 44.

33            Там же, с. 103.

200

объясняется не тем, что север холоднее, а юг теплее, а тем, что север более цивилизован, чем юг. «Настоящее объяснение, думается нам, недостаточно потому, что понимание цивилизации как категории исторической возможно с различных точек зрения. Мы позволим себе развить мысль Тарда с точки зрения исторической теории Маркса, основываясь на данных русской уголовной статистики» 34.

Чарыхов приводит соответствующие данные о наибольшей распространенности преступности в районах Царства Польского, а наименьшей в Воронежской и Пензенской губерниях, «а полосе чисто земледельческой, вдали от больших городов и промышленных центров». Показав относительно высокий уровень развития капиталистической промышленности в Польше сравнительно со всей Россией, Чарыхов заключает: «Условия капиталистического развития страны имманентно обусловливают... широкую пролетаризацию населения... Мы уже имели случай убедиться в значении материальной необеспеченности: она в большинстве случаев ведет к преступности»35.

Говоря о безусловно выдающейся роли Чарыхова среди других представителей левой группы русских криминалистов, необходимо отметить его явную непоследовательность в отношении своих противников. Наряду с критикой антропологов и социологов, Чарыхов неоднократно говорит с большим уважением о Ломбро-зо, причем не раз заявляет, что он полностью разделяет точку зрения Листа. Но самое главное заключается в том, что Чарыхов, основываясь на трудах Маркса и Энгельса и отчетливо показав истинные корни преступности в условиях капитализма, не сделал единственно правильного вывода о том, что преступность не может быть ликвидирована без ликвидации буржуазного строя. В своих проектах борьбы с преступностью он полностью стоит на позициях социологов, говоря о необходимости «поднятия уровня материального благосостояния широких масс населения... организации социальной профилактики и гигиены и т. п.»36.

Таким образом, Чарыхов впадает в противоречие с самим собой - - с одной стороны, он правильно утверждает, что основной причиной преступности является капиталистический строй, с другой — убеждает, что с преступностью вполне можно бороться в рам'ках этого строя.

Наиболее глубокое объяснение преступности как неизбежного порождения буржуазного строя дал один из самых, на наш взгляд, талантливых представителей левой группы русских криминалистов, в дальнейшем известный советский юрист профессор M. M. Исаев (Сурокий). Важно отметить, что если .преобладающее большинство таких представителей, правильно установив

3< Там же, с. 110.

35            Там же, с.  115.

36            Там же, с. 145.

причины преступности, оыли весьма непоследовательными в выработке мероприятий по борьбе с ней, то Исаев с удивительной для того времени четкостью заявлял, что лишь уничтожение капитализма даст возможность устранить преступность. Наряду с этим он резко критиковал социологов и антропологов как защитников интересов господствующих классов, что имело в то впемя прогрессивное значение. Особенную ценность в этом отношении представляет его статья «Социологическая школа в уголовном праве как защитница интересов господствующих классов» (1904). Ссылаясь на Маркса, Исаев пишет: «Современные криминалисты: и антропологи, и социологи являются ничем иным, как 'Ідеологами капиталистического общества... Преступность, которую порождает с естественной необходимостью капиталистическое общество, не может быть уничтожена раньше, чем будут уничтожены самые основы данного общества»37.

Положение о том, что сам капитализм есть основной источник всех общественных «язв» и что без его ликвидации они не устранимы, — основное в работе Исаева. Иронизируя по поводу форм социологов, которые «борются за класс, а уверяют, что борются за все человечество», Исаев резюмировал: «...в самом капиталистическом обществе, говорим мы, лежат причины преступности и путем частичных реформ эти причины не будут устранены. Не стоит останавливаться на подобных «реформах», ибо путем паллиативных мер. без окончательного уничтожения капиталистического общества, невозможно устранить преступность»38. В статье «Преступность и экономические факторы» (1905) Исаев приходит к еще более правильному выводу о том, что «только с переустройством капиталистического общества в социалистическое, а это является железным логическим выводом из анализа по Ічин преступности... возможно достигнуть освобождения человечества от преступности»39.

37            Проблемы преступности. Харьков, 1924, с. 118.

38            Там же, с. 123. "

39Сурскнй  M.  Преступность  и  экономические    факторы.— В  кн.:   Проблема преступности. Харьков, 1924, с. 186.