§ 21. Права субъекта верховной власти.

Русскому Императору принадлежит вся совокупность верховной власти, следовательно и все права, какими вообще пользуется субъект этой власти. Поэтому, если хотят говорить о правах верховной власти, как о чем-то отличном от прав различных государственных органов и учреждений, то имеют в виду во 1) те права представителя верховной власти, которые он осуществляет непосредственно; во 2) права почетные, присваиваемые личности монарха для наибольшего выделения последнего из среды государственных граждан и возведения его, как представителя государства на недосягаемую для обыкновенных граждан высоту. К числу прав, осуществляемых русским императором непосредственно, принадлежат: права законодательные, административные и судебные.

Наш закон[1] называет эту деятельность императора, верховным управлением в отличие от управления подчиненного, где император действует при посредстве подчиненных ему учреждений.

Деятельность законодательная в России, как в государстве абсолютном, принадлежит всецело и исключительно монарху; в отношении законодательства не может быть органов подчиненного управления, а есть исключительно органы управления верховного, т.е. такие, которые участвуют в непосредственной деятельности монарха в качестве совещательных учреждений. Таким органом у нас служит государственный совет. "Все предначертания законов, сказано в 50 ст. основных законов, рассматриваются в государственном совете, потом восходят на Высочайшее усмотрение, и не иначе поступают к предназначенному им совершенно, как действием Самодержавной власти".

Государственный совет хотя и рассматривает законопроекты, но не имеет характера учреждения законодательного. Ст. 51 прямо говорит: "никакое место или правительство (т.е. учреждение) в государстве не может само собою установить нового закона, и никакой закон не может иметь своего совершения без утверждения Самодержавной Власти". Таким образом, законодательная власть принадлежит исключительно императору, государственный же совет играет роль учреждения лишь законосовещательного, постановления или мнения которого нисколько не обязательны для представителя верховной власти.

В связи с законодательством представителю верховной власти в России принадлежат также следующие права: 1) право утверждения сметы государственных доходов и расходов; 2) право отчуждения государственных имуществ; 3) право экспроприации частных имуществ ради общеполезных целей; 4) раздача привилегий, почетных достоинств, титулов, служебных отличий и наград; 5) объявление войны, заключение мира и принятие некоторых других важных мер.

Эти указания закона имеют в виду не ограничение законодательных прав монарха точно определенными случаями, но лишь возможно точное определение случаев, где именно требуется непосредственная деятельность монарха, и где, следовательно, недостаточно деятельности подчиненных ему учреждений.

Если мы сказали, что в России законодательная власть всецело принадлежит представителю верховной власти, то это следует сказать, конечно, и о всяком другом государстве, так как законодательство и не может принадлежать никому иному кроме субъекта верховной государственной власти. Разница между государствами абсолютными и конституционными, равно как и республиканскими, обнаруживается лишь в характере органов этой власти.

В абсолютных государствах верховная власть принадлежит одному физическому лицу; ему же принадлежит и власть законодательная; в конституционных государствах верховная власть сосредоточена в народном представительстве и монарх при помощи особого рода организации этих элементов; эта организация в то же время есть организация законодательства.

Наконец, в республиканских государствах, как верховная власть вообще, так в частности и власть законодательная сосредоточена в руках народного представительства или же самого народа, если последний может выступать в качестве субъекта верховной власти.

Поэтому несоответствующими сущности дела оказываются те заявления очень многих[2] немецких ученых, по которым верховная власть в конституционных государствах, следовательно и власть законодательная, принадлежит монарху, только что осуществление этой власти, проявление ее вовне, ограничивается народным представительством. В таких заявлениях, как об этом говорилось и выше, кроется существенное противоречие: субъект верховной власти по существу своему неограничен ни в отношении обнаружения своей воли, ни в отношении ее осуществления. Поэтому, если говорят, что верховная, а следовательно и законодательная власть принадлежит монарху, то должны признавать и неограниченность монарха; если же его признают ограниченным, хотя бы и в отношении пользования своей властью, то тем самым отказывают ему в значении органа власти верховной. В государствах конституционных поэтому может идти речь не только о правах субъекта верховной власти, но и о правах носителя королевской власти, что не одно и то же.

Права субъекта верховной власти в России в отношении административном представляют существенное различие от прав законодательных, состоящее в том, что административная деятельность, в силу самого закона, вверена главным образом органам подчиненного управления, и лишь важнейшие предметы управления ведаются непосредственно самим Императором, при содействии органов управления верховного. Сюда относятся: 1) разрешение тех вопросов управления, которые превышают власть государственных установлений, так как не могут быть разрешаемы силою существующих законов; 2) предпринятие чрезвычайных мер в исключительных случаях; 3) наложение дисциплинарных взысканий на губернаторов и губернские правления по представлениям министров и определениям сената; 4) назначение на высшие государственные должности и утверждение в должностях сравнительно низшего порядка; 5) предпринятие разного рода других административных мер, какие будут признаны Императором необходимыми или целесообразными; здесь в особенности видное место могут занимать мероприятия по военному ведомству и внешним сношениям[3].

Деятельность судебная возлагается на судебные установления. "Власть судебная во всем ее пространстве, говорит закон, принадлежит Сенату и местам судебным"[4].

Однако, выражение "во всем ее пространстве" не следует понимать буквально, потому что во 1) de jure вся эта, власть принадлежит монарху и самые судебные приговоры постановляются от его имени, во 2) решение некоторых судебных вопросов принадлежит непосредственно представителю верховной власти. Прежде всего заметим, что Императору принадлежит право помилования преступников или смягчения им наказания в размере, выходящем за пределы власти судебных установлений, а равно право восстановления прав состояния, утраченных вследствие совершенного преступления[5]. Затем от Императора зависит утверждение некоторых приговоров судебных учреждений; так, приговоры суда, вошедшие в законную силу, прежде обращения их к исполнению, представляются чрез министра юстиции на Высочайшее усмотрение в том случае, "когда дворяне, чиновники, священнослужители всех степеней духовной иерархии или лица, имеющие ордена и знаки отличия, снимаемые лишь с Высочайшего соизволения, присуждаются к наказаниям, соединенным с лишением всех прав состояния или всех особенных прав и преимуществ"[6]. Хотя в данном случае закон наш говорит лишь о судебных приговорах, вошедших в законную силу, самая практика показывает однако что судебные права представителя верховной власти этим не ограничиваются, простираясь и на другие моменты судопроизводства. Самое предание суду за преступления по должности высших чинов, занимающих должности первых трех классов, зависит от Высочайшего усмотрения[7].

Подобного же рода судебные права принадлежат монарху и в конституционных государствах. В принципе весь судебный персонал назначается монархом, его же именем постановляются и судебные решения. Фактически однако судебные учреждения в проявлениях своей деятельности являются здесь вполне самостоятельными и независимыми от индивидуальной воли монарха. Закон - вот единственные регулятор их деятельности[8].

Наконец, деятельность субъекта верховной власти проявляется в сфере управления церковного. "Император, яко христианский государь, сказано в 42 ст. осн. закон., есть верховный защитник и хранитель догматов господствующей веры, и блюститель правоверия и всякого в церкви святой благочиния". В этом смысле император называется главою церкви; главенство это, следовательно, не распространяется на догматы православной веры, которые остаются независимыми от Императора и могут быть предметом суждения лишь вселенских соборов. Положение православной церкви в России не может быть, следовательно, охарактеризовано выражением "Caesaropapismus", по которому в руках светской власти, именно в руках Императора, сосредоточена и вся власть церковная на подобие того, как последняя сосредоточена в руках папы. Власть русского Императора в этой сфере ограничивается исключительно вопросами церковного управления, не касаясь догматической стороны церковного учения. В церковном управлении Император действует при посредстве Свят. Правит. Синода[9], заботясь об охранении православной веры и чистоты церкви, назначая органов высшей церковной администрации и осуществляя право надзора за деятельностью этой администрации.

--------------------------------------------------------------------------------

[1] Ст. 80 и 81 Осн. зак.

[2] См. Schulze, Lehrbuch des Deutchen Staatsrechts I, 189 и flg. Ronne, I, 150, allg. Staatsrecht. 45 flg. B Haundbuch'е Marquardsen'а.

[3] Учрежд. госуд. совета, изд. 1892 ст. 23. Учрежд. комит. министров, изд. 1892 ст. 26.

[4] Учрежд. министерств. ст. 178, изд. 1892 г.

[5] Уст. Угол. Судопр. ст. 774, 775, 798.

[6] Ibid. ст. 945. п. I.

[7] Учрежд. госуд. совета. ст. 23. п.п. 17 и 18

[8] Schulze. Lehrbuch d. deutschen Staatsrechts I, 190.

[9] Ст. 43. Осн. зак.