§ 16. Преемство верховной власти.

Под именем преемства верховной власти разумеется переход ее с одного лица на другое. Подобное определение однако не вполне приложимо к верховной власти в конституционных монархиях и вовсе не приложимо к ней в государствах республиканских, ввиду того, что в первых власть эта образуется из сочетания власти монарха и народного представительства, в последних она принадлежит самому народу в лице его представителей; если, далее, народ представляет собою постоянный, непрерывно существующий элемент государства, то очевидно, что верховная власть, принадлежа народу вполне или только отчасти, является также безусловно непрерывной, так что к этим случаям самый вопрос о преемстве верховной власти оказывается неприменимым. В государствах конституционных речь может идти лишь о преемстве королевской власти или, говоря общее, о преемстве власти личного представителя государства. Напротив, в государствах абсолютных преемство верховной власти есть именно переход ее от одного лица к другому. Существующая в России форма преемства верховной власти может быть определена как наследование по закону. Ст. 3 и следующие основных законов говорят лишь о порядке наследия престола. Но наследование по закону есть только один из видов преемства, наиболее соответствующий сущности неограниченной монархии; другими видами преемства являются: наследование по завещанию и преемство по народному избранию. Наследование престола по закону установилось у нас, как непреложное требование, обязательное для самого императора, лишь с царствования императора Павла, хотя в сознании народа необходимость такой формы преемства выработалась и укоренилась гораздо ранее, равно как и самая эта форма подготовлялась и развивалась в течение долгого времени.

История русской государственной жизни дает нам примеры форм преемства княжеской власти, как прототипа единоличной верховной власти. В начале русской государственности преемство было проникнуто частновладельческим характером и княжеская власть переходила по наследству, как частное имущество, причем право наследования распространялось на весь княжеский род. Занятие великокняжеского стола принадлежало старшему в роде, но старшим в роде считался то сын великого князя, то старший брат; иногда же старшинство определялось договорами между князьями. В начальный, до-удельный период старшинство принадлежало обыкновенно старшему сыну умершего князя; с размножением княжеского рода и с разделением русской земли на уделы старшинство переходит к старшему брату; но с дальнейшим разрастанием княжеского рода, на ряду с этим началом преемства, на сцену выступают княжеские договоры, на основании которых старшинство присваивалось иногда тому, кто на самом деле вовсе не был старшим в роде. На ряду с этим, в тот же начальный период русской истории, в качестве отдельных форм преемства власти существовали: народное избрание, завещание умиравшего великого князя и добывание стола силою оружия.

В Московском государстве вырабатывается форма преемства верховной власти в нисходящей линии по началу первородства; форма эта в значительной степени была подготовлена преемством власти по завещанию; установление единодержавия способствовало этому еще более, так как дало больший простор и значение княжеским завещаниям; а по завещаниям, в силу уже естественных отношений, власть стала переходить к старшему сыну князя и его нисходящему потомству. С течением времени эта форма преемства укоренилась в сознании народа, обратилась в обычай, который сделал не нужными и самые завещания, хотя эти последние формально существовали в течение всего Московского периода.

В конце XVI и начале XVII вв. этот порядок преемства верховной власти был нарушен, так как со смертью Феодора Ивановича прекратилась царствовавшая династия, и народу пришлось избрать себе царя из другого дома. Земский собор 1598 года избрал на царство Бориса Годунова, которому наследовал сын его Феодор, низвергнутый самозванцем. Началось смутное время. На царство избирается сначала Шуйский, затем польский королевич Владислав, не достигший однако русского престола, и наконец в 1613 году Михаил Феодорович Романов. Таким образом, начало избрания в преемстве верховной власти вновь выступает на сцену. Это было однако лишь делом случая, было следствием прекращения царствовавшей династии, и веками установившееся наследование престола по началу первородства вновь восторжествовало, лишь только государственный порядок был восстановлен. Начало избрания еще раз проявилось, когда вместо болезненного Ивана Алексеевича на царство был избран Петр Алексеевич; но и Иван Алексеевич вследствие возникшего народного недовольства также был возведен на престол, так что оказалось два одновременно царствовавших государя, причем самое управление государством было вверено царевне Софье. Со смертью Ивана Алексеевича Петр сделался единодержавным государем. Случаи избрания на царство были и впоследствии: так, Екатерина I была избрана синодом, сенатом и генералитетом; Анна Иоанновна верховным тайным советом.

Таким образом, начало избрания, как форма преемства верховной власти, не чуждо истории нашего государственного строя. В период вечевой оно было нормальной и естественной формой преемства княжеской власти, так как в это время и самое государственное устройство носило в значительной степени демократический характер; в период московского единодержавия оно обусловливалось лишь прекращением династии, следовательно, было обстоятельством исключительным; наконец, позднее, именно, при воцарении Анны Иоанновны оно явилось результатом злоупотреблений и олигархических стремлений высшего дворянства, было, следовательно явлением ненормальным. Не соответствуя вообще сущности самодержавной власти, избрание, как форма преемства, представляется нормальным и естественным лишь в единственном случае - в случае прекращения династии.

Со времени императора Петра Великого, казалось, готова была возродиться система преемства престола по завещанию царствующего государя. По мнению Петра, система наследования престола по закону была нецелесообразной; только сам государь, по его мнению, мог избрать наиболее подходящего и лучшего наследника престола. В силу таких соображений, Петр восстановил указом 5 февраля 1722 года начало завещания. Надо думать, что непосредственным поводом к изменению существовавшего порядка преемства верховной власти послужило Петру Великому сознание необходимости лишить престола сына своего Алексея, как противника реформаторской деятельности Петра В.; по крайней мере указания на это содержатся в самом манифесте 1722 года. Однако изменение системы престолонаследия было встречено народным неудовольствием, так что Петр В. поручил Феофану Прокоповичу написать защиту и оправдание новой системы, что и было исполнено изданием книги "правда воли монаршей".

Но сам Петр В. умер, не назначивши наследника престола, и на царство была избрана "синодом, сенатом и генералитетом" супруга Петра В. Екатерина I. Последняя действительно применила Петровский указ 1722 года, так как оставила завещание, по которому наследником престола назначался Петр II, сын Алексея Петровича; но с другой стороны значение системы преемства власти по завещанию было подорвано тем же самым "тестаментом" Екатерины, так как в нем определялось, что в случае бездетной смерти Петра II престол должен перейти к Анне Петровне, дочери Петра Великого и к ее потомству, за прекращением которого к другой дочери Петра В. Елизавете Петровне. Таким образом, порядок престолонаследия определялся и на будущее время, чем и исключалось, следовательно, право завещания. Однако завещание Екатерины I не было исполнено. Петр II умер бездетным и на основании Екатерининского тестамента престол должен был перейти к дочерям Петра В., но верховный тайный совет избрал на царство герцогиню Курляндскую Анну Иоанновну, дочь Ивана Алексеевича. Последняя также желала укрепить престол за своим потомством и в видах этого составила завещание, подобное Екатерининскому. Действительно, после Анны Иоанновны на престол вступил, на основании ее завещания, Иван Антонович, сын Антона Ульриха, герцога Брауншвейгского, а за его малолетством, регентство было вверено сначала Бирону, затем матери Иоанна Антоновича, Анне Леопольдовне. Но на этом однако сила завещания Анны Иоанновны и остановилась, так как дочь Петра В. Елизавета Петровна свергнула с престола Ивана Антоновича и провозгласила себя императрицей, мотивируя свой поступок близостью родства к царствовавшему государю - Петру Великому - и необходимостью прекратить те беспорядки и неурядицы, которые характеризовали оба регентства. Елизавета Петровна издала манифест, на основании которого наследником престола объявлялся Петр III, сын Анны Петровны, как ближайший по крови к императрице. Право назначить наследника престола по завещанию было выражено и в манифесте Петра III; но супруга последнего Екатерина II устранила своего мужа и объявила себя императрицей, причем, при вступлении ее на престол, присяга была принесена и ее сыну Павлу Петровичу, как законному ее наследнику. Мы видим, таким образом, что до вступления на престол императора Павла система преемства верховной власти покоилась на крайне шатких основаниях, причиною чего было: во 1) отсутствие закона, который точно и ясно определял бы условия престолонаследия; во 2) борьба партий и их олигархические стремления; в 3) самый характер личного состава царствующего дома с преобладанием женских поколений, равно как и характер кровных связей, в особенности бездетность некоторых представителей единоличной верховной власти (Петр II, Анна Иоанновна, Елизавета Петровна).

Император Павел признал необходимым издать закон, определяющий порядок престолонаследия, что и было им сделано 5 апреля 1797 года. Издание этого закона объявлялось и мотивировалось желанием, "дабы государство не было без наследника; дабы наследник был назначен законом самим; дабы не было ни малейшего сомнения, кому наследовать; дабы сохранить право родов в наследии и избежать затруднений при переходе из рода в род". В основных своих чертах закон 1797 года о престолонаследии вошел и в свод законов.