§ 1. Социальная природа правонарушений

В общей теории права преступления и проступки объеди­няют общим понятием «правонарушение», что не исключает их значительного различия, но отражает нечто сходное, что свой­ственно любому нарушению права, влекущему юридическую ответственность и наказание. В первом приближении по поводу не единичных эксцессов, нарушающих право, можно сказать, что они уходят своими корнями в социальные условия жизни людей, порождающие как асоциальное поведение, так и способы борьбы с антиобщественными проявлениями. Успешное функ­ционирование производства требует в классовом обществе пра­вопорядка, нарушение которого есть произвол, от которого господствующие производственные отношения освобождаются благодаря средствам защиты со стороны закона и суда. Но этот произвол коренится в тех же условиях, что и существующее господство определенных отношений, против которого он на­правлен. Только идеализм может считать, что правонарушения порождены самим правом, что не будь господствующей воли в законе, не могло бы быть и ее нарушений. Это в полной мере относится к уголовному праву и в значительной степени к любой отрасли правовой системы. В «Немецкой идеологии» К. Маркс и Ф. Энгельс по этому поводу заметили, что только те, кто в праве и законе видят господство некой самодовлеющей всеобщей воли, могут усмотреть в преступлении простое нару­шение права и закона, «подобно праву и преступление, т. е. борьба изолированного индивида против господствующих отно­шений, также не возникает из чистого произвола. Наоборот, оно коренится в тех же условиях, что и существующее господство»'.

'Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, .с. 323. Интересно заме­тить, что классики марксизма часто проводят различие между юридическими и политическими преступлениями (см. там же, с. 331, 332, 333). Можно по­лагать, что первые являются действительно асоциальными, в то время как политические преступления направлены против существующей государствен­ной власти и на деле могут быть не произволом изолированного индивида, а объективно обусловленной и прогрессивной борьбой за новое общество.

259

Коль скоро сфера борьбы с преступностью для любой госу­дарственной власти актуальна, социологический подход к праву и правонарушениям начал проникать в юриспруденцию главным образом через криминологию, что убедительно показано Д. Хол­лом2.

Некоторые системные представления и выводы о причинах антисоциального поведения были высказаны еще Ш. Монтескье и И. Бентамом, которые пытались интерпретировать правона­рушения и прежде всего преступность с точки зрения влияния на человека географической среды, климата, состояния его здо­ровья, хотя упоминали при этом и некоторые социальные фак­торы (видимо, как производные)3. Менее абстрактной и умозри­тельной была попытка 'А. Кетле, стремившегося использовать статистические данные, но и он главное внимание уделял влия­нию климата, пола и возраста, стоял на позициях вульгарно-материалистической физики4. Ч. Ломброзо в печально известной антинаучной теории врожденного преступника на первый план выдвигает антропологические (биологические и психобиологиче­ские) факторы преступности, а его последователь Э. Ферри пытается соединить антропологические, физические и социаль­ные факторы антисоциального поведения в единую классифика­цию5. В дальнейшем на криминологию оказал большое влияние фрейдизм, выдвигавший сексуальный момент на первый план причин, обусловливающих поведение человека.

Бесперспективность физико-природного, биолого-антрополо­гического, психо-сексуального объяснения человеческого поведе­ния, в том числе антисоциальных поступков, становится в XX веке очевидной даже для буржуазной науки. Восприняв механистическую теорию многофакторности, социологическая юриспруденция и криминология больше внимания уделяют ана­лизу общественных отношений. Однако и для них камнем претк­новения остаются объективные закономерности истории общест­ва, проблема отношений между личностью и обществом. Совре­менная социологическая юриспруденция и криминология, особен­но в США, базируется чаще всего на парсоновской ролевой кон­цепции личности и множественности факторов, определяющих развитие, сохранение и функционирование общества6. На Меж­дународном конгрессе сравнительного права в 1954 г. в Париже выступил Р. Паунд, который по существу исходил именно из этой концепции и призывал связывать право с некой суммой человеческих «разумных ожиданий в жизни цивилизованного об­щества при минимальных трениях и потерях», говорил о том,

2 Н а 11 J. Studies in Jurisprudence and Criminal Theory. N.                У., 1958.

3 Монтескье Ш. Избранные сочинения. М., 1956; Избранные сочинения Иеремии Бгнтама, т. 1. СПб, 1867.

4 Q u ё t e 1 e t A. Physique sociale. Bruxelles, 1869.

5 Ферри Э. Уголовная социология, т. 1. СПб, 1910.

"Parsons T. Sociological Theory and Modern Society. N.    Y., 1967.

260

что «свободное самоопределение является высоко ценимым и исключительно разумным ожиданием, которое должно взве­шиваться при регулировании отношений в политически органи­зованном обществе этим политически организованным обще­ством» 7. Паундовские разумные ожидания вытекают из ролей, которые свойственны личности согласно парсоновскому функ­ционализму и мертоновской идее о том, что антисоциальное поведение возникает только тогда, когда существует расхожде­ние между декларируемыми в данном обществе потребностями и целями поведения и реальными возможностями их достиже­ния 8. В конце концов и теория Т. Парсонса, в свою очередь, зиждется не столько на признании многофакторности обстоя­тельств, предопределяющих поведение личности и ее отношения с обществом, сколько на постулировании решающего значения обстоятельств социально-психологического порядка, сильно на­поминающих дюркгеймовские коллективные представления, постоянно расходящиеся с социально-психологическими установ­ками индивидов. Социологический подход к праву, к преступ­ности, к трактовке факторов, обусловливающих поведение людей, оказывается в значительной мере подходом к обществен­ным явлениям с позиций субъективного идеализма прагматист-ского толка, претендующего на возвышение над материализмом и идеализмом, благодаря признанию жизненных фактов и кол­лективного опыта, но на деле не перешагнувшего черты сугу­бого эмпиризма и контовского позитивизма.

Мало помогает современным буржуазным концепциям обще­ства и поведения личности экзистенциализм Мартина Хайдегге-ра и Поля Сартра, дистрибутивизм Карла Поппера, теория персонализма Жака Маритена9. Во всяком случае, криминали­стическая наука Запада остается и сегодня на малоконструктив­ной и механистической позиции биолого-социологической или социально-психологической многофакторности '°.

Действительную социальную сущность правонарушения (в том числе и в первую очередь преступности) можно выявить лишь с позиций исторического материализма.

В развитии общества и в поведении человеческой личности решающее значение имеют социальные отношения, особые объективные закономерности, свойственные общественному дви­жению, в первую очередь—экономические законы, связанные с господствующим способом материального производства. Немыслимо понять поступки людей (правомерные и неправомер­ные) игнорируя совокупность объективно сложившихся произ­водственных отношений.

7 Цит. по Д. Холлу, см.: Hall J. Studies in Jurisprudence     and         Crimi­nal Theory, S. 135.

8 Социология преступности. М., 1966.

"ЯрошевскийТ. Личность и общество. М., 1973.

i0 Герцензон А. А. Введение в советскую криминологию. М., 1965.

261

Если социальный смысл правового регулирования заклю­чается в объективно необходимом закреплении соответствующих общественных отношений, то социальная сущность нарушений правопорядка коренится в тех же общественных отношениях, которые порождают поступки, так или иначе противопоставлен­ные господствующей системе общественных отношений и со­циальной форме их охраны. Не право рождает правонарушения, не географическая среда или антропология личности, а социаль­ные условия жизни людей вызывают антисоциальное поведение, требующее соответствующей реакции общества, в том числе и при помощи права. Разумеется, никто из марксистов не станет утверждать, что экономический фактор действует с фатальной определенностью на поведение каждой личности, что она лишена возможности выбора, а потому и не отвечает за свои действия. Однако в качестве особого социального явления антиобществен­ные эксцессы порождены самой структурой классового обще­ства.

f Социально-классовая природа правонарушений особо про­является в преступности. Обращая внимание на рост числа пре­ступлений при капитализме, К. Маркс писал: «Не следует ли серьезно подумать об изменении системы, которая порождает эти преступления, вместо того, чтобы прославлять палача, кото­рый казнит известное число преступников лишь для того, чтобы дать место новым?» " В. И. Ленин отмечал, что «в борьбе с преступлением неизмеримо большее значение, чем применение отдельных наказаний, имеет изменение общественных и полити­ческих учреждений» 12. В другой работе он заметил, что «корен­ная социальная причина эксцессов, состоящих в нарушении правил общежития, есть эксплуатация масс, нужда и нищета их. С устранением этой главной причины эксцессы неизбежно начнут «отмирать». Мы не знаем, как быстро и в какой посте­пенности, но мы знаем, что они будут отмирать» 13.

Таким образом, общественный строй, базирующийся на общественном разделении труда, социальном неравенстве и социальной несправедливости, на эксплуатации человека чело­веком, на противоречии между общественными и личными инте­ресами, является главным источником антисоциальных эксцессов, плодит преступления, которые являются нарушением условий существования общества, каковы бы ни были эти условия 14.

Ясно, что в классовом обществе эти необходимые условия существования выражаются прежде всего в условиях существо­вания господствующих при данном способе производства инди­видов (групп, классов) 15 и что от государства до некоторой сте-

"МарксК.иЭнгельсФ. Соч., т. 8, с. 532.

12 Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 4, с. 408.

13 Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 33, с. 91.

14 См.: МарксК.иЭнгельсФ. Соч., т. 8, с. 531.

15 См.: Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 45—46.

262

пени все же зависит, квалифицировать ли нарушения законов как преступления или проступки 1в.

Подчеркивая социальный характер правонарушений, в том числе и преступлений, признавая, что их причины социальны, как и сама сущность нарушений норм человеческого общежития, надо все же признать, что в конкретных временно-пространственных границах и применительно к индивидуальному поведению ника­кие внешние условия, никакие дефекты социальной среды сами по себе, фатально не влекут противоправного деяния 17.

Вопреки концепциям бихевиоризма, вульгарно-материалисти­ческому пониманию влияния среды на индивида по принципу действие-реакция, социальные причины проявляются нетождест­венно в каждом отдельном случае. Правонарушение следует представлять не как механическое действие внешних условий и даже не как результат влияния этих условий через внутренние свойства личности, а как итог взаимодействия внешних и внут­ренних условий — социальной среды и личности 18.

Любое правонарушение, как и правомерное поведение, явля­ется актом внешне-объективированного характера, выражает отношение субъекта к реальной действительности, к другим лю­дям или организациям. Нельзя считать правонарушением (пре­ступлением) сами по себе мысли человека или его помыслы, пока они не нашли свою объективацию в поведении, в деянии человека.

Только проанализировав поведение субъекта, можно соста­вить более или менее точное мнение о его мыслях и чувствах, дать им определенную оценку.

К. Маркс писал, что нет иного мерила намерений лица, поми­мо содержания и формы его действий, что, помимо своих поступков, человек не существует для закона, а попытки реак­ционных властей ввести наказания за образ мыслей есть не что иное, как позитивно, законодательно санкционированный произ­вол 19. В иной связи В. И. Ленин также подчеркивал, что о реаль­ных мыслях и чувствах личностей можно судить только по одно­му признаку — по действиям этих личностей 20.

Правонарушение—это определенное деяние, акт поведения находившегося под контролем воли и разума субъекта21. Деяние охватывает как активное действие, так и бездействие. В любом случае речь идет о волевом поведении как действии в «специфи-

16 См.: Маркс К. и Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 13, с. 516.

17 Кудрявцев В. Н. 1) Причинность и криминологии. М., 1968, с. 74;

2) Социально-психологические аспекты антиобщественного поведения.— «Во­просы философии», 1974, № 1.

18 Долгова А. И. Криминологическое значение изучения личности пре­ступника.—«Советское государство и право», 1973, № 6, с. 91.

19 См.: МарксК.иЭнгельсФ. Соч., т. 1, с. 120—122, 14.

20 См.: Л е н и н В. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 423—424.

21 Иоффе О. С., Шаргородский М. Д. Вопросы теории права. М., 1960, с. 330.

263

чески человеческом смысле этого слова»22. Применительно к во­просам юридической ответственности за бездействие или дей­ствия, совершенные в состоянии физиологического аффекта, т. е. импульсивно, вопросы интерпретации волевого характера поведе­ния считаются подлежащими дальнейшим исследованиям. Но в общем можно согласиться с Б. С. Волковым, отметившим, что волевой акт является тем мостом, который соединяет внешнюю и внутреннюю сторону преступления, сознание и действие, что «именно благодаря волеизъявлению действие приобретает харак­тер человеческого поведения»23. Поэтому «невозможно рассуж­дать о морали и праве, не касаясь вопроса о так называемой свободе воли, о вменяемости человека, об отношении между необходимостью и свободой»24. При отсутствии свободы выбора, свободного волеизъявления не может быть и речи об упречности поведения, об ответственности. Но материалистический детерми­низм не исключает признания возможности волевого решения, выбора варианта поведения, не отрицает и ответственности за совершенные человеком поступки. В. И. Ленин писал: «идея детерминизма, устанавливая необходимость человеческих поступ­ков, отвергая вздорную побасенку о свободе воли, ни мало не уничтожает ни разума, ни совести человека, ни оценки его дей­ствий»25. Полная независимость воли человека от среды —фанта­зия, свободное волеизъявление в пределах понимаемой необхо­димости — реальное положение вещей.

Наличие объективных закономерностей общественного разви­тия не обрекает людей на фатальные поступки, допускает в определенных ситуациях возможность сознательно-волевого выбора одного из нескольких вариантов поведения. На этом осно­вано регулирующее воздействие социальных норм, а также ответ­ственность за выбор правонарушителем того варианта поведения, который считается антисоциальным, вредным для данного общества.

Принцип детерминизма по отношению к индивидуальному поведению нельзя упрощать и сводить к характеру причинности, действующей в природе. Вот почему наивно выглядит давнее утверждение Д. Милля о том, что если знать в совершенстве человека и его побуждения, то можно предсказать его поведение «с такой же уверенностью, с какой предсказываем всякое физи­ческое явление»26. К тому же надо иметь в виду и существенные изменения в понимании детерминизма в физике микромира, про­исшедшие в XX веке. Ныне ясно, что даже в природе законы

22 Рубинштейне. Л. Основы общей психологии. М., 1940, с. 4"i6.

23 Волков Б. С. Проблема воли и уголовная ответственность. Казань, 1965, с. 10.

24 Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., т. 20, с. 115.

25 Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 1, с. 159.

25 Милль Д. Система логики силлогической п позитивной. М.,      1914, с. 762.

264

макромира и микромира не тождественны. Теперь мы знаем и то, что закономерности индивидуального поведения (еще очень мало изученные) отличны от объективных законов развития мас­совых общественных явлений. Во всяком случае, при исследова­нии индивидуального поведения нельзя не учитывать диалектику взаимосвязи необходимости и случайности. В нашей литературе верно пишут, что «даже необходимость не означает неизбеж­ность, а возможность, превратившаяся в действительность, озна­чает не только необходимость, но может быть также и случай­ностью»27.

Материалистическое понимание социальной действительности и поступков людей чуждо механистическому материализму II индетерминизму идеалистического толка. Поэтому советская юридическая наука отвергает как позитивистское, каузально-естественное определение человеческих поступков, по сути иск­лючающее признание человеческого выбора поведения, так и субъективистско-финальную трактовку поведения, в сущности отождествляющую действие с намерениями и желаемым резуль­татом.

По своему социальному содержанию правонарушения—это произвол изолированных индивидов, не единичные эксцессы, на­правленные против господствующих отношений, волевые деяния, которыми наносится или реально может быть нанесен вред дан­ному обществу. Асоциальность, общественная опасность или вредность составляют «материальное» содержание правонаруше­ний как особого социального явления. Юридическим выражением опасности или вредности поступка для данного общества являет­ся его противоправность.

В этой связи следовало бы сразу обратить внимание на то, что в условиях классово-антагонистического общества могут иметь место глубочайшие разрывы, существеннейшие несовпаде­ния между тем, что в действительности является антисоциальным и общественно вредным (опасным) деянием, и тем, что признано таковым в качестве противоправного поступка, ибо признание противоправности связано с существующим правопорядком в го­сударстве. Тут уместно привести положение марксизма о том, что наличие противоречия между личным (частным) и общест­венным (общим) интересом приводит к тому, что последний «в виде государства, принимает самостоятельную форму, ото­рванную от действительных—как отдельных, так и совмест­ных— интересов и вместе с тем форму иллюзорной общности»28.

Одновременно важно иметь в виду, что интересы господствую­щих индивидов и классов способны олицетворять объективные потребности существующего способа производства, а государ­ство оказывается официальным представителем всего населения

s7 И о ф ф е О. С., Ш а р г о р о д с к и и М. Д. Вопросы теории права, с. 341. :8 М а р к с К. и Э н г е л ь с Ф. Соч., т. 3, с. 32.

265

страны и вынуждено всегда осуществлять важнейшие для сохра­нения общества общие дела. К тому же нельзя упускать того, что объективное и субъективное право (а правонарушение явля­ется нарушением не только законодательства, но и правопоряд­ка, элементом которого являются и права субъектов) коренится в экономической потребности общественного порядка — формы упрочения любого способа производства, его ограждения от слу­чая и произвола. Иначе говоря, право и государство, используе­мые в своих целях господствующими классами, оказываются также специфическими социальными институтами поддержания общественности как таковой, вне которой невозможно производ­ство, а потому и существование человеческого общества, органи­чески связанного с трудовой деятельностью. Поэтому право и го­сударство осуществляют функции социального контроля над отклоняющимся от общественной нормы поведением, представ­ляющим опасность для всего социального организма.

Вероятно, ни одна правовая и политическая система не могла бы исторически длительно существовать, если бы она была по­рождена лишь узкоклассовым эгоистическим интересом мень­шинства населения, не выполняя при этом некоторых функций по сохранению классово-структурированного общества в целом, обусловленных в конечном счете объективными потребностями материального производства. В этом состоит тайна многовеково­го господства меньшинства над большинством населения страны, в этом же заложена историческая неизбежность гибели такого господства и создания коммунистического общественного само­управления в будущем, подготовленного становлением совершен­но нового способа производства, основанного на высшем развитии производительных сил общества и господстве коммунистической общественной собственности на средства (и орудия) производ­ства, которое исключит антиобщественные проявления в каче­стве особого социального фактора и приведет к тому, что они превратятся в редкие и легко устраняемые обществом эксцессы.

Социальная сущность правонарушения позволяет глубже понять общественную ценность и социальное значение правового регулирования общественных отношений, объективную потреб­ность в праве. Историческое становление человеческой личности и общества, развитие специфически человеческой общественности явилось решающим фактором возвышения людей над миром животных и покорения людьми стихийных сил природы, исполь­зования законов природы для удовлетворения своих жизненных потребностей. Уже в далекие времена совместная деятельность, элементы коллективизма и самодеятельности служили одним из средств выживания человеческих групп, развития производства и формирования человеческого разума, функционирования соци­альных отношений. Таким образом, по всей вероятности, общест­венное развитие почти с самого начала стимулировало у людей альтруистические качества характера в большей мере, чем такие

266

свойства, как индивидуалистический эгоизм и агрессивность поведения. Вот почему есть основание сильно сомневаться в том, что аморальность человеческих поступков коренится в генезисе людей. Напротив, миллионы лет становления человеческого общества и превращения человека в Homo Sapiens заставляют считать, что противоречие между личностью и обществом возни­кает позднее, с момента, когда социализация людей уже достиг­ла значительного развития и осуществлял-ась в особых общест­венных условиях, связанных с разделением труда и собствен­ности, с имущественным неравенством и появлением антагони­стических классов, с отчуждением человека от естественно-соци­альных условий его существования как общественного существа.

Если речь идет о психически здоровом человеке, то не его биологическая природа, не животные инстинкты, якобы постоян­но разрывающие узы социализации личности, а социально-клас­совая природа правонарушений (особенно преступности) объяс­няет сущность поведения, отклоняющегося от элементарных норм человеческого общежития. Антисоциальные массовые про­явления — результат тысячелетнего господства паразитирующего меньшинства и эксплуатации миллионных масс трудящихся, ре­зультат тех социальных условий развития общества, при которых стремление к самоутверждению и обеспечению оптимальных жиз­ненных условий индивида оборачивается в целом ряде случаев произволом и эгоизмом, извращенной установкой личности, про­тивопоставляющей собственные интересы (мнимые или реаль­ные) интересам целого класса или даже всего общества.

Преступность как фактор социальной жизни не является след­ствием вечного противоречия между биологической и социальной природой человека. Преступность —результат пороков общества, в котором есть социальное неравенство и несправедливость, клас­совые противоречия, нет гармонии между личным и обществен­ным интересом. В отличие от политической борьбы, преступления являются анархистским, индивидуалистическим, экстремистским протестом изолированных индивидов, не только не устраняющим пороки данного общества, но, напротив, так или иначе их усу­губляющим (тут имеются в виду юридические преступления и те из политических, которые действительно асоциальны).