9

Основные права субъективны. Сейчас эта истина очевидна, но до начала XX века она неоднократно оспаривалась. С середины XIX столетия ученые стали рассматривать конституционные права как основные. Это нашло выражение в Веймарской конституции, было воспринято Основным законом ФРГ, а затем рядом новых европейских конституций. Именно с того времени возникла необходимость в создании универсальных международных стандартов.

Принятие Билля о правах человека, включившего в себя Всеобщую декларацию 1948 г., Международный пакт о гражданских и политических правах 1976 г., Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах 1976 г., Факультативный протокол № 1 и Факультативный протокол № 2 к Международному пакту о гражданских и политических правах, внесло коренные изменения в статус человека, переместив это понятие в разряд международных. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. предусматривает возможность обращения в Европейский суд, если исчерпаны все внутригосударственные средства защиты.

Определившись в терминах, можно перейти к классификации прав и свобод человека. К первому поколению прав человека относят либеральные ценности, приобретенные в результате буржуазных революций в Европе, а затем конкретизированные в практике и законодательстве демократических стран. Это — личные (гражданские) и политические права: свобода мысли, совести и религии, право каждого на ведение государственных дел, на равенство перед законом, права на жизнь, свободу и безопасность личности, на свободу от произвольного ареста, задержания или изгнания, на гласное и с соблюдением всех законных требований рассмотрение дела независимым и беспристрастным судом и ряд других. Все это отражает так называемую негативную свободу, состоящую в обязанности государства воздерживаться от вмешательства в личную сферу людей и создавать условия для их участия в политической жизни. Речь идет о защите индивидуальной свободы, ограничение которой обедняет сферу общественной жизни и культуры. Эту идею ярко и образно выразил русский правовед Н.М. Коркунов: «Для того, чтобы исторически вырабатываемая общественная культура не утратила своей жизненности, чтобы она не замерла в неподвижном застое, необходимо, чтобы цивилизация включала в себя и право, обособляющее и оберегающее индивидуальное».

Второе поколение — социально-экономические права — сформировалось в XX в. В начале XX в. в результате резкой поляризации общества была выдвинута идея социального реформирования, призванного смягчить противостояние между богатыми и бедными. Пример — социальная политика Бисмарка. Согласно Манифесту германского кайзера 1881 г., в стране была установлена единая система социального обеспечения в сфере страхования. Позже Веймарская конституция 1919 г. закрепила возможность добывать себе содержание трудом, страхование в случае болезни, старости. Широкий набор прав «второго поколения» был закреплен в Конституции СССР 1936 г. (право на труд, отдых, образование, социальное обеспечение, медицинскую помощь), хотя некоторые из них, например право на образование, в качестве программы были заявлены еще в Конституции 1918 г. Несмотря на то что реальная защищенность гражданина в СССР была минимальной, тем не менее важен сам факт ее документальной фиксации. После второй мировой войны стало формироваться третье поколение прав. Особенность их состоит в том, что они коллективные и могут осуществляться общностью, ассоциацией. К ним относятся право на развитие, мир, независимость, самоопределение, территориальную целостность, суверенитет, избавление от колониального угнетения, достойную жизнь, здоровую окружающую среду, общее наследие человечества.

Рост числа научных работ и статей за последние несколько лет вызван неподдельным интересом исследователей и ученых к проблеме должной реализации конституционных норм. Например, Ю.И. Гревцов справедливо указывает на необходимость создания правовых и иных гарантий для последовательного проведения в жизнь прямого порядка действия основных конституционных норм. Правоприменительная практика последнего времени свидетельствует, с одной стороны, о привыкании законодателя к решению возникающих проблем «на ходу», а с другой — о приспосабливании граждан к подобным экспериментам. Усугубляется это тем, что в России не накоплен достаточный опыт быстрого и эффективного решения проблем, упорядоченной реализации и гарантированности норм права.

Подходы Конституции РФ к институту прав и свобод человека и гражданина нашли свое выражение в учредительных актах субъектов Российской Федерации, которые так же, как и Конституция РФ, имели шанс стать по определению польского исследователя А. Лопатки, «конституциями прав человека», однако этого не произошло. Основы правового статуса личности в России обусловлены не только ее конституционным строем, но и федеративным устройством государства. Определенный Конституцией РФ статус человека и гражданина, их права, свободы и обязанности действуют на всей федеральной территории, состоящей из территорий всех субъектов Федерации, в которых существует свой собственный правовой режим, который должен являться частью правовой системы государства и не должен ей противоречить. В этой связи Конституция РФ разграничила предметы ведения Федерации и ее субъектов в области прав и свобод человека. Регулирование и защита прав и свобод человека и гражданина, гражданство в Российской Федерации, регулирование и защита прав национальных меньшинств отнесено к ведению Российской Федерации. Защита прав и свобод человека и гражданина, защита прав национальных меньшинств находится в совместном ведении Федерации и ее субъектов (п. «в» ч. 1 ст. 71, п. «б» ч. 1 ст. 72 Конституции РФ). Отнесение регулирования прав и свобод человека и гражданина к исключительному ведению Российской Федерации призвано обеспечить единый правовой статус человека и гражданина для лиц, проживающих на территориях всех субъектов России.

Из содержания Конституции России следует, что под регулированием прав и свобод следует понимать их признание, учреждение и закрепление государством. Следовательно, к ведению Федерации относится учреждение прав и свобод, а к совместному ведению только их защита. Поэтому в законодательстве субъектов РФ должны содержаться правовые нормы, не учреждающие, а защищающие права и свободы человека и гражданина, устанавливающие общие и юридические гарантии их осуществления, перечисленные в федеральном законодательстве и дополнительные. Естественно-правовая (юснатурализм) и позитивистская (легистская) доктрины прав и свобод человека и гражданина, положенные в основу конституционной теории, нашли свое отражение в конституциях республик. Официальное закрепление в конституциях и других актах естественно-правовых положений о правах и свободах человека означает, что положения естественного права признаются самостоятельным (причем приоритетным по отношению ко всем остальным источникам) источником действующего (позитивного) права. Кроме этого, в ч. 3 ст. 17 Конституции России содержится следующая оговорка: «Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц». Нормативно-правовой и юридико-логический смысл этой оговорки (как трактует ее В.С. Нерсесянц с либертально-юридических позиций) состоит в утверждении, что закрепленные в Конституции естественные права и свободы человека (как, впрочем, и права гражданина) обладают юридической силой лишь постольку, поскольку соответствуют (не противоречат) правовому принципу формального равенства. Эта оговорка наглядно демонстрирует как коренные недостатки юснатурализма (в силу отсутствия у него концепции правового закона) в качестве основы для надлежащего позитивного права, так и необходимость формализованного сущностно-правового критерия (принципа формального равенства) для оценки нормативно-правового значения естественно-правовых положений о правах человека и стыковки естественного и позитивного права (приведения их к общему сущностно-правовому знаменателю). Однако соотношение естественно-правового и позитивистского подходов к проблеме прав и свобод человека в конституциях республик разное. С одной стороны, согласно Конституции России основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения, с другой — в конституциях некоторых республик сохраняется чисто позитивистский подход к правам и свободам как «дару» государства.

Действительно, в конституциях республик в целом воспроизводятся основные правовые нормы, касающиеся прав, свобод и обязанностей человека и гражданина, признанные в России. Ряд их конституционно-правовых норм усиливают некоторые права и свободы, создают правовые гарантии их защиты. Одни правовые нормы относительно прав и свобод не вошли в тексты основных законов республик, другие противоречат федеральной Конституции и объясняются стремлением некоторых республик строить свои отношения с Россией не на конституционно-правовой, а на договорной основе. Имеет значение и то, что некоторые конституции республик были приняты до принятия федеральной Конституции. После этого не во всех республиках были внесены соответствующие изменения и дополнения. В определенной мере сказывается и различная политическая ориентированность состава республиканских законодательных (представительных) органов.

В уставах краев, областей, городов федерального значения, автономной области и автономных округов также содержатся правовые нормы, касающиеся прав, свобод и обязанностей человека и гражданина. Однако здесь необходимо обратить особое внимание на особенности формы и содержания. Уставы имеют иную форму изложения правовых норм, не во всем совпадающую с конституциями республик, которые имеют устоявшуюся структуру, где главы, связанные с правами и свободами, самостоятельны и охватывают весь спектр прав, свобод и обязанностей, гарантированных федеральной Конституцией. Уставы субъектов Федерации являются сравнительно новым нормативно-правовым актом с еще не устоявшейся структурой. Анализ данных законодательных актов позволяет сделать вывод о том, что сейчас в России существуют субъекты федерации, в уставах которых вообще отсутствуют правовые нормы о правах и свободах человека и гражданина. К таким субъектам относятся Ленинградская, Брянская, Тюменская области, Коми-Пермяцкий автономный округ. К субъектам Федерации, где права и свободы хотя и выделены в отдельную главу, но представлены в большей мере только как нормы-цели и нормы-задачи, относятся Приморский и Ставропольский края, Курская, Самарская, Вологодская и Ярославская области, Ханты-Мансийский автономный округ. К субъектам Федерации, в которых только гарантируется защита прав и свобод, перечисленных в федеральной конституции, относятся город Москва, Пензенская, Белгородская, Волгоградская, Иркутская области, Усть-Ордынский Бурятский автономный округ.

Такой подход к проблеме прав и свобод человека в уставах объясняется отчасти тем, что субъекты Российской Федерации не есть самостоятельные государства, они являются государственно-территориальными или государственно-национальными образованиями России. Следовательно, законодатели усмотрели в этом факте то, что достаточно только гарантировать в своих субъектах права и свободы граждан, имеющиеся в Конституции РФ и международных правовых актах, а их перечисление, как это сделано в конституциях республик, не обязательно. Представляется, что конституции и уставы субъектов должны играть более активную роль в реальном гарантировании гражданам защиты их прав и свобод, поскольку конституции и уставы, в отличие от Конституции России, отражают более конкретную обстановку в регионе, более приближены к условиям жизни граждан, к их национальным и территориальным интересам, обычаям и традициям. Сегодня конституции и уставы субъектов Федерации не используют своего ресурса, потенциала и возможность на примере своего региона заняться созданием механизма реализации пока остающихся декларативными гарантий. Конституции и уставы субъектов сделали самое малое — вторя Конституции РФ 1993 г., воспроизвели красивые положения (и то не все) о правах и свободах собственных граждан. Можно сделать следующий вывод: институт прав и свобод человека и гражданина должен найти свое воплощение (документальное и жизненное) в конституциях и уставах субъектов Российской Федерации. Иначе можно констатировать, что в России сегодня на уровне конституционного и уставного законодательства отсутствует цельная и непротиворечивая концепция правового статуса личности.