Глава 3. Воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования (ст. 294 УК РФ)

 Проявлением осознания необходимости создания сильной судебной власти стало включение в УК РФ значительного числа норм, ставящих правосудие под уголовно-правовую охрану. Одной из важнейших среди них является ст. 294 об уголовной ответственности за воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования.

 Норма об ответственности за воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования существует в отечественном уголовном законодательстве сравнительно недавно, в связи с чем представляет безусловный интерес история ее появления. Изучение этого исторического опыта, по справедливому замечанию М.А. Гараниной, может быть использовано "для оптимизации науки уголовного права" *(28).

 На вопрос о том, существовали ли ранее в российском уголовном законодательстве нормы, предусматривавшие в той или иной форме ответственность за вмешательство в осуществление правосудия, на наш взгляд, следует ответить положительно.

 Статья 33 Краткой редакции Русской Правды ставила под уголовно-правовую охрану исключительное право князя вершить суд в отношении своих слуг и дружинников, не подлежавших еще сохранявшемуся в то время общинному суду *(29). Эта норма получила развитие в ст. 78 Пространной редакции Русской Правды об уголовной ответственности за попытку вершить суд "без княжа слова" не только в отношении княжеских слуг и дружинников, но и в отношении смердов *(30). Таким образом, устанавливался законодательный запрет на вмешательство в исключительное право князя осуществлять правосудие в отношении определенной категории лиц.

 Наряду с судом светским в период феодализма в ХII-ХIII вв. большую роль играл и церковный суд. Характерная для того времени борьба за первенство в управлении государством между светской и церковной властью требовала защитить последнюю от вмешательства в ее деятельность со стороны князей. Это вынуждало представителей светской власти брать на себя обязательства по невмешательству в дела церковные, в том числе и в церковное правосудие. Конечно, это не были нормы об уголовной ответственности князей, которой тогда вообще не существовало. Но сам по себе факт установления правил о невмешательстве в церковное правосудие представляет бесспорный интерес для изучения истории этого вопроса. В источнике древнерусского права - Уставе князя Владимира Святославича. Оленинская редакция, - определявшем место церкви в государстве, в ст. 6 было указано: "А ты не ступають ни дети мои, ни внуци мои, ни род мои в люди церковныя и во все суды" *(31). Впоследствии, в Синодальной редакции Устава, запрет на вмешательство в компетенцию церковного суда был распространен не только на княжеский род, но и на его судей - тиунов, которым предписывалось "церковного суда не обидети" *(32).

 Нормы, запрещавшие вмешиваться в деятельность суда и устанавливавшие уголовную ответственность за такое вмешательство, получили дальнейшее развитие в Новгородской (ст. 5) и Псковской (ст. 58) судных грамотах.

 Судебник 1550 г. установил ответственность за вмешательство в осуществление правосудия с использованием служебного положения. Если дьяк составлял за взятку подложный протокол судебного заседания или искажал в протоколе показания сторон или свидетелей, то уголовной ответственности подлежал не только он, но и боярин, осуществлявший суд и не уследивший за своим подчиненным (ст. 4) *(33).

 В Соборном уложении 1649 г. впервые были поставлены под охрану в качестве самостоятельного объекта отношения в сфере собирания доказательств и расследования преступлений. Преступным признавалось "ополичивание силой", т.е. сбор доказательств с нарушением установленного порядка (ст. 55 гл. ХХI).

 "Никто да не дерзает судей... бранить и в делах принадлежащих их чину противиться, или какое препятствие чинить, но оным всякое почтение воздавать", - гласил Артикул воинский 1715 г. (артикул 34). Корреспондировал этой норме артикул 204, устанавливавший, что "никто да не дерзает судейским служителям возбранять и воспрепятствовать, ниже б им противитися" *(34). По существу, здесь впервые в российском законодательном акте встречается понятие "воспрепятствование" применительно к запрету вмешиваться в деятельность судей.

 Вмешательство в осуществление правосудия и предварительного расследования, как и некоторые другие преступления против правосудия, не считалось преступлением против правосудия по Уложению о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Однако и здесь содержались нормы, которые можно рассматривать как прообраз ст. 294 УК РФ. Так, в Уложении устанавливалась ответственность для чиновника или иного должностного лица, которое "будет самовольно и заведомо препятствовать действиям другого (в том числе судьи или следователя) в отправлении должности, не имея на то права, или особого предписания от высшего начальства, или иного законного к тому повода" (ст. 373), или "не начнет следствия по уголовному делу, имея достаточный законный повод к начатию оного", а также "даст виновному какие-либо недозволяемые законом средства к оправданию или будет стараться ослабить силу представляющихся против подсудимого улик или доказательств" (ст. 459). Преступными считались следующие виды воспрепятствования: похищение или уничтожение в присутственных местах вещественных доказательств или документов (ст. 330); непредставление должностным лицом по законному требованию сведений, справок, отчетов (ч. 1 ст. 365); неисполнение следователем предписанных процессуальных норм, правил и форм (ст. 456) *(35).

 В Уголовном уложении 1903 г. *(36) впервые в отечественном уголовном законе термин "противодействие правосудию" был использован в наименовании гл. VII, включавшей 22 статьи о преступлениях, препятствующих правосудию. В частности, предусматривалась ответственность за непредставление по требованию надлежащей власти вещественного или письменного доказательства (ст. 165); за непринятие мер к преследованию тяжкого преступления или преступления (ч. 3 ст. 639); за проведение обыска, осмотра, выемки с нарушением предусмотренного порядка (ст. 650).

 В советский период в УК РСФСР 1922 и 1926 гг. отсутствовали нормы об уголовной ответственности за вмешательство в осуществление правосудия. Не было такой нормы вплоть до 1989 г. и в УК РСФСР 1960 г. В указанный период законодательство других союзных республик также не предусматривало ответственности за вмешательство в осуществление правосудия в современном или близком к нему виде.

 Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 декабря 1989 г. *(37) в УК РСФСР 1960 г. была введена ст. 176.1 ("Вмешательство в разрешение судебных дел"), а Федеральным законом "О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР" от 1 июля 1994 г. N 10-ФЗ *(38) - ст. 191.3 ("Воспрепятствование служебной деятельности прокурора, следователя или лица, производящего дознание").

 Модельный УК в ст. 324 ("Вмешательство в разрешение судебных дел и производство предварительного расследования") предусматривает ответственность за вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность суда с целью оказать воздействие на осуществление правосудия (ч. 1), за вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность прокурора, следователя или лица, производящего дознание, с целью воспрепятствования всестороннему, полному и объективному расследованию дела (ч. 2), а также за действия, предусмотренные ч. 1 и 2 настоящей статьи, совершенные лицом с использованием своего служебного положения (ч. 3).

 Статья 294 УК РФ в основном воспроизводит содержание ст. 324 Модельного УК и предусматривает ответственность за вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность суда в целях воспрепятствования осуществлению правосудия (ч. 1), за вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность прокурора, следователя или лица, производящего дознание, с целью воспрепятствования всестороннему, полному и объективному расследованию дела (ч. 2), а также за действия, предусмотренные ч. 1 и 2 настоящей статьи, совершенные лицом с использованием своего служебного положения (ч. 3).

 Следует согласиться с В. Мальцевым в том, что воспрепятствование осуществлению правосудия и предварительного расследования относится к "наиболее часто встречающимся преступлениям против правосудия", однако "его совершение в подавляющем большинстве случаев остается латентным" из-за отсутствия "апробированного понимания признаков рассматриваемого состава преступления" *(39). Каковы же эти признаки и чем именно вызваны трудности в выявлении и квалификации этого рода преступных деяний?

 Основным непосредственным объектом преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 294, являются отношения, обеспечивающие нормальное осуществление правосудия судом. Уголовно-правовой запрет вмешательства в осуществление правосудия является средством обеспечения принципа независимости судей и подчинения их только закону, который закреплен в ст. 120 Конституции РФ, а также в ст. 9 Закона РФ "О статусе судей в Российской Федерации" от 26 июня 1992 г. N 3132-I, согласно которой независимость судьи обеспечивается запретом под угрозой ответственности чьего бы то ни было вмешательства в деятельность по осуществлению правосудия, и ст. 10 названного Закона, устанавливающей, что всякое вмешательство в деятельность судьи по осуществлению правосудия преследуется по закону *(40).

 Понятие отношений, обеспечивающих нормальное осуществление правосудия судом, в уголовном законе не раскрывается. Ответ на вопрос о том, что следует понимать под такими отношениями, содержится в ст. 118 Конституции РФ и ч. 1 и 3 ст. 1 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации" от 31 декабря 1996 г. N 1-ФКЗ *(41), согласно которым судебная власть в Российской Федерации осуществляется только судами в лице судей и привлекаемых в установленном законом порядке к осуществлению правосудия присяжных и арбитражных заседателей посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Таким образом, под отношениями, обеспечивающими нормальное осуществление правосудия судом, законодатель подразумевает отношения, направленные на соблюдение конституционного и законодательного принципов осуществляемой в соответствии с действующим процессуальным законодательством независимой деятельности суда по разрешению дел, относящихся к компетенции Конституционного Суда РФ и конституционных (уставных) судов субъектов РФ (ст. 1 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" от 21 июля 1994 г. N 1-ФКЗ *(42); ст. 27 Федерального конституционного закона "О судебной системе Российской Федерации"); гражданских (ст. 2 ГПК РФ), уголовных (ст. 7 и 8 УПК РФ) и административных (ст. 1.2 КоАП РФ) дел.

 Помимо отношений в сфере деятельности суда по нормальному осуществлению правосудия, дополнительным непосредственным объектом могут являться и иные связанные с ними общественные отношения. К ним можно отнести общественные отношения, обеспечивающие соблюдение прав и законных интересов лиц, осуществляющих правосудие, и их близких, т.е. имущественные, трудовые, жилищные и иные права и интересы названных лиц *(43).

 Если в результате вмешательства в осуществление правосудия будет принято незаконное судебное решение, оно может ущемить права и интересы других лиц. Такими лицами могут быть потерпевший или обвиняемый по уголовному делу, истец или ответчик по гражданскому делу и т.д. Права и интересы этих лиц также могут выступать в качестве дополнительного непосредственного объекта данного преступления.

 Объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 294, характеризуется как деяние, выражающееся во вмешательстве в какой бы то ни было форме в деятельность суда по осуществлению правосудия. Под подобным вмешательством понимается незаконное участие какого-либо лица в осуществлении правосудия с целью изменить его ход в желаемом ему направлении *(44). Закон не устанавливает какой-либо конкретной формы или способа вмешательства в осуществление правосудия, говоря о том, что оно может осуществляться в "какой бы то ни было форме". Это указание закона позволяет широко трактовать понятие "вмешательство" и вызывает противоречия в суждениях о том, в каких формах оно может осуществляться и все ли формы вмешательства являются уголовно наказуемыми.

 Термин "вмешательство" означает "вторжение в чьи-либо дела, отношения, деятельное участие в них; действия, пресекающие, останавливающие что-либо" *(45). В научной и учебной литературе под вмешательством в осуществление правосудия принято понимать активное поведение или действия, поскольку бездействием осуществить вмешательство нельзя, так как бездействие является отказом от вмешательства *(46). Однако существует и точка зрения, согласно которой в случаях, когда вмешательство осуществляется лицом, использующим свое служебное положение, оно возможно и в форме намеренного бездействия *(47). Представляется, что приведенное выше смысловое значение термина "вмешательство" позволяет считать такую точку зрения необоснованной.

 Формы вмешательства могут быть различны: просьбы, уговоры, советы, обещание указать услуги, шантаж, похищение судебных и следственных дел и вещественных доказательств и т.д. *(48) Изучение судебной практики показало, что наиболее распространенной формой вмешательства в осуществление правосудия является непосредственное обращение заинтересованного лица, например родственника стороны по гражданскому или уголовному делу, соответственно к судье или другому лицу, названному в диспозиции ч. 1 ст. 294, с просьбой или требованием принять "соответствующее" решение по рассматриваемому судом делу. Подобные просьбы или требования могут быть сопряжены с шантажом, обещанием каких-либо благ или, напротив, с созданием неблагоприятных условий в личной жизни, быту и т.п. Они могут выражаться как в устной, так и в письменной форме, сопровождаться намеками, просьбами к лицу, принимающему участие в осуществлении правосудия, во избежание негативных последствий "позаботиться" о собственной судьбе. Завуалированное вмешательство в осуществление правосудия порой трудно распознать, когда, например, кто-либо обращается с просьбой разрешить дело "по закону и по совести", а затем предлагает свою трактовку этих понятий применительно к конкретному рассматриваемому делу. Подобное вмешательство может совершаться как при непосредственном контакте заинтересованного лица с судьей, так и через третьих лиц - служащих суда, адвоката, просто знакомого.

 В ч. 1 ст. 294 предусмотрена уголовно-правовая защита деятельности только суда как органа, непосредственно осуществляющего правосудие. Суды - это органы, учреждаемые в соответствии с Конституцией РФ и Федеральным конституционным законом "О судебной системе Российской Федерации". Статья 4 названного Закона устанавливает, что в Российской Федерации действуют федеральные суды (Конституционный Суд РФ, Верховный Суд РФ, верховные суды республик, краевые и областные суды, суды городов федерального значения, суды автономной области и автономных округов, районные суды, военные и специализированные суды, составляющие систему федеральных судов общей юрисдикции, Высший Арбитражный Суд РФ, федеральные арбитражные суды округов, арбитражные суды субъектов РФ, составляющие систему федеральных арбитражных судов) и суды субъектов РФ (конституционные (уставные) суды субъектов РФ и мировые судьи, являющиеся судьями общей юрисдикции субъектов РФ). Вмешательство в деятельность судей или заседателей любого из названных судов образует состав преступления, предусмотренный ч. 1 ст. 294.

 В литературе широко распространено мнение о том, что "Конституционный Суд, являясь органом судебной власти, тем не менее не осуществляет правосудие" *(49). На наш взгляд, такой подход не учитывает правовую природу самого правосудия, которое И.С. Масликов справедливо характеризует "как основной элемент судебной власти, заключающийся в рассмотрении и разрешении вопросов применения норм права к конкретным фактам, правовым спорам и правоотношениям" и в этом усматривает отличие правосудия "от всех иных видов (форм) правоприменения и правоохраны" *(50) (см. также  главу 2).

 Полномочия суда как органа, осуществляющего судопроизводство, закреплены в соответствующем процессуальном законодательстве (ст. 22.1, 23.1 КоАП РФ, ст. 5 ГПК РФ, ст. 29 УПК РФ). При этом в уголовном процессе суд наделен исключительными полномочиями и в сфере досудебного производства (принятие решений об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу или домашнего ареста, о производстве обыска или выемки в жилище, о временном отстранении обвиняемого от должности и т.д. - ч. 2 ст. 29 УПК РФ). Полагаем, что эта деятельность суда также является деятельностью по осуществлению правосудия, и вмешательство в нее наказуемо по ч. 1 ст. 294 УК РФ.

 Состав данного преступления является формальным, и наступление последствий для признания преступления оконченным не требуется. Для наличия состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 294, не обязательно чтобы произошло фактическое изменение деятельности суда. Если такие последствия наступили, то на квалификацию преступления они не влияют, но должны быть учтены судом при назначении наказания.

 В случаях, когда наступившие последствия выразились в причинении вреда здоровью, уничтожении имущества и т.п., содеянное должно квалифицироваться по совокупности преступлений по ч. 1 ст. 294 и соответствующей статье Особенной части УК РФ. По совокупности преступлений следует квалифицировать вмешательство в осуществление правосудия, сопряженное с предложением или передачей взятки должностному лицу (соответственно по ч. 1 ст. 294 и ст. 290 УК РФ), кражей каких-либо документов (соответственно по ч. 1 ст. 294 и ст. 325 УК РФ) и т.д. Такую позицию занимает и судебная практика.

 Приговором областного суда Г. был осужден по ч. 1 ст. 294 и ч. 1 ст. 325 УК РФ за вмешательство в деятельность суда в целях воспрепятствования отправлению правосудия и за похищение официальных документов из личной заинтересованности. Являясь подсудимым по уголовному делу, он полагал, что будет осужден к лишению свободы, и, желая затянуть рассмотрение дела, проник в помещение городского суда и похитил оттуда свое уголовное дело, а также еще восемь других уголовных дел для того, чтобы отвести от себя подозрение. Признавая несостоятельными доводы кассационных жалоб осужденного и его адвоката о том, что Г. не имел намерения воспрепятствовать правосудию, Верховный Суд РФ указал, что выраженное осужденным намерение похитить дело для того, чтобы избежать его своевременного и объективного рассмотрения, свидетельствует о наличии у Г. цели воспрепятствовать правосудию *(51).

 Субъективная сторона преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 294, характеризуется прямым умыслом. Лицо должно осознавать общественную опасность своих действий, осознавать, что его действия нарушают нормальную деятельность суда по осуществлению правосудия (интеллектуальный момент), и желать действовать таким образом (волевой момент).

 Мотивы преступления могут быть различны. Лицом могут руководить личная заинтересованность в судьбе родственника, привлекаемого к уголовной ответственности, корысть в снятии ареста с подлежащего конфискации имущества, ложно понятые интересы доверителя при представительстве по гражданскому делу и т.д. Для квалификации преступления мотив значения не имеет, но может учитываться при назначении наказания.

 Цель рассматриваемого деяния является обязательным признаком состава - это воспрепятствование осуществлению правосудия, т.е. принятию судом законного и справедливого решения по рассматриваемому делу или материалу. Отсутствие такой цели исключает уголовную ответственность по ч. 1 ст. 294. Например, в случаях, когда граждане или трудовые коллективы обращаются в суд с ходатайствами, в которых просят не наказывать строго или не лишать свободы лицо, обвиняемое в совершении уголовного преступления, либо когда защитник предлагает суду письменные формулировки по разрешению вопросов, обсуждаемых судом при постановлении приговора, подобные деяния не образуют состава преступления, поскольку преследуют цель не воспрепятствовать, а содействовать осуществлению правосудия.

 Субъектом преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 294, может выступать любое вменяемое лицо, достигшее 16 лет. В литературе высказана точка зрения, согласно которой не ко всем заинтересованным лицам, обращающимся с просьбами о вынесении неправосудных решений, следует относиться как к субъектам преступления. Например, по мнению В. Мальцева, если мать убийцы или, напротив, потерпевшего неоднократно, на протяжении длительного времени обращается к судье с просьбами о "соответствующем" рассмотрении дела, то к ним, даже в случае оказания серьезного психологического давления на судью, следует относиться лишь как "к необоснованным заявлениям и жалобам граждан", и в данной ситуации "можно говорить лишь об издержках судебной профессии" *(52). На наш взгляд, в этом подходе превалирует моральная, а не правовая оценка описанных действий и субъекта, их совершившего. Представляется, что в таких случаях, несмотря на специфичность субъекта преступления, в его действиях при наличии других обязательных признаков все же содержится состав преступления, поскольку закон не предусматривает для названных лиц каких-либо исключений. Однако при решении вопроса о возбуждении уголовного дела в подобной ситуации могут быть учтены положения ч. 2 ст. 14 УК РФ.

 Не может являться субъектом преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 294, лицо, входящее в состав суда, рассматривающего конкретное дело, поскольку в этом случае, убеждая других членов суда в необходимости принять то или иное решение, это лицо выполняет возложенные на него процессуальным законодательством обязанности по осуществлению правосудия.

 Наказание по ч. 1 ст. 294 - штраф в размере до 200 тыс. руб., или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до 18 месяцев, либо арест на срок от трех до шести месяцев, либо лишение свободы на срок до двух лет (преступление небольшой тяжести). В настоящее время арест не применяется.

 В ч. 2 ст. 294 УК РФ предусмотрена ответственность за вмешательство в какой бы то ни было форме в деятельность прокурора, следователя или лица, производящего дознание, в целях воспрепятствования всестороннему, полному и объективному расследованию дела.

 Основным непосредственным объектом предусмотренного в ч. 2 ст. 294 преступления являются общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания по осуществлению предварительного расследования (досудебного уголовного судопроизводства). В отличие от ст. 191.3 УК РСФСР 1960 г., ставившей под уголовно-правовую охрану в целом всю служебную деятельность прокурора, следователя или дознавателя, ч. 2 ст. 294 предусматривает уголовную ответственность лишь за вмешательство в их деятельность, связанную исключительно с всесторонним, полным и объективным расследованием дела. Такой подход существенно изменил содержание непосредственного объекта состава преступления, что позволило включить его в число преступлений против правосудия (ранее оно относилось к преступлениям против порядка управления).

 Деятельность прокурора, следователя или дознавателя в сфере уголовного судопроизводства не ограничивается предварительным расследованием. В силу ч. 4 ст. 37 УПК РФ в случае, если предварительное расследование было проведено в форме дознания, прокурор может поручить поддержание обвинения в суде дознавателю либо следователю, производившему дознание по уголовному делу. В соответствии с ч. 4 ст. 37 УПК РФ при поддержании обвинения государственный обвинитель должен обеспечивать его законность и обоснованность. Очевидно, что общественные отношения, обеспечивающие нормальную деятельность названных лиц по поддержанию обвинения в суде, не менее важны, чем общественные отношения, обеспечивающие нормальное осуществление предварительного расследования.

 Так, в силу ч. 7 и 8 ст. 246 УПК РФ при рассмотрении судом уголовного дела отказ государственного обвинителя от обвинения либо изменение им обвинения по основаниям, улучшающим положение подсудимого, обязательны для суда, рассматривающего дело, и суд не вправе занять другую позицию при рассмотрении дела даже в том случае, когда очевидна неправильность или незаконность позиции гособвинителя. Однако деятельность прокурора, следователя или дознавателя по поддержанию обвинения в суде не является объектом уголовно-правовой охраны и не защищена от вмешательства. По нашему мнению, этот пробел в уголовном законе следует устранить и поставить под уголовно-правовую охрану общественные отношения, возникающие при поддержании обвинения в суде прокурором, следователем либо дознавателем, что в свою очередь даст возможность шире применять ч. 2 ст. 294 на практике.

 Как и в ч. 1 ст. 294, ч. 2 закона не раскрывает понятие "нормальная деятельность органов прокуратуры, предварительного следствия и дознания по осуществлению расследования". В уголовном процессе под предварительным расследованием понимается стадия досудебного уголовного судопроизводства, предназначенная "для установления обстоятельств преступления, формирования доказательственной базы" *(53). В зависимости от категорий расследуемых преступлений законодатель установил, что предварительное расследование производится в форме предварительного следствия, которое осуществляется следователями, либо в форме дознания, которое осуществляется дознавателями (ст. 150, ч. 1 ст. 151 УПК РФ). Определение понятий "дознаватель" и "следователь" как должностных лиц, наделенных полномочиями осуществлять дознание и следствие по уголовному делу, содержится в п. 8 и 41 ст. 5, ст. 38 и 41 УПК РФ, а виды органов предварительного следствия и органов дознания и их компетенция определены в ст. 40, ч. 2-6 ст. 151 УПК РФ.

 К прокурорам уголовно-процессуальный закон относит Генерального прокурора РФ и подчиненных ему прокуроров, их заместителей и помощников, участвующих в уголовном судопроизводстве и наделенных соответствующими полномочиями федеральным законом о прокуратуре (п. 31 ст. 5 УПК РФ). Поскольку прокурор наделен правом возбуждать уголовное дело и направлять его для предварительного расследования, самостоятельно участвовать в предварительном расследовании и направлять ход этого расследования, а также обладает кругом других достаточно широких полномочий по надзору за предварительным расследованием (ст. 37 УПК РФ), его деятельность в сфере этих отношений также является объектом уголовно-правовой охраны в ч. 2 ст. 294.

 В случае вмешательства в деятельность лиц, названных в ч. 2 ст. 294, не в связи с осуществлением ими предварительного расследования, а, например, в связи с проверкой прокурором соблюдения действующего законодательства на каком-либо предприятии или в связи с участием следователя органов внутренних дел в мероприятиях по охране общественного порядка действия виновного следует квалифицировать не по ч. 2 ст. 294, а по нормам гл. 32 УК РФ, предусматривающей ответственность за преступления против порядка управления.

 По смыслу закона моментом начала предварительного расследования следует считать возбуждение уголовного дела (ст. 156 УПК РФ), а моментом окончания - утверждение прокурором обвинительного заключения или обвинительного акта и направление дела в суд (ст. 222 и 226 УПК РФ). В связи с этим воздействие на прокурора, следователя или дознавателя на стадии возбуждения уголовного дела, во время получения и фиксации первоначальной информации о готовящемся или совершенном преступлении, осуществления проверочных действий на предмет, имел ли место в действительности факт совершения общественно опасного деяния, о котором поступило сообщение, и вынесения решения о возбуждении уголовного дела или об отказе в его возбуждении также будет являться вмешательством в осуществление предварительного расследования.

 Объективная сторона преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 294, по своему содержанию аналогична объективной стороне ч. 1 ст. 294 и может выражаться в тех же формах воздействия (просьба, уговоры, шантаж, обещание оказать услуги и т.д.). Разница в том, что это вмешательство осуществляется в деятельность прокурора, следователя или дознавателя по предварительному расследованию.

 Состав данного преступления формальный, и оно считается оконченным в момент совершения действий (например, в момент обращения к следователю с требованием не допрашивать свидетелей, уличающих подозреваемого, и угрозой распространить компрометирующие следователя сведения в случае отказа в удовлетворении требования), направленных на воспрепятствование осуществлению предварительного расследования, независимо от того, удалось ли виновному помешать предварительному расследованию.

 Субъективная сторона преступления, описанного в ч. 2 ст. 294, характеризуется прямым умыслом. Виновный осознает общественную опасность совершаемого им вмешательства, что оно осуществляется в целях воспрепятствования нормальному ходу предварительного расследования (интеллектуальный момент), и желает этого (волевой момент). Специальная цель - воспрепятствовать всестороннему, полному и объективному расследованию уголовного дела.

 Субъект преступления - вменяемое лицо, достигшее 16 лет.

 Наказание по ч. 2 статьи - штраф в размере до 80 тыс. руб., или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период до шести месяцев, либо обязательные работы на срок от 180 до 240 часов, либо арест на срок от трех до шести месяцев (преступление небольшой тяжести). В настоящее время арест и обязательные работы не применяются.

 Квалифицирующий признак, относящийся к составам преступления, описанным в ч. 1 и 2 ст. 294 УК РФ, назван в ч. 3 статьи - совершение вмешательства в осуществление правосудия или предварительного расследования с использованием лицом своего служебного положения.

 С использованием служебного положения рассматриваемые преступления на практике чаще всего совершают должностные лица, государственные служащие или служащие органов местного самоуправления, а также лица, выполняющие управленческие функции в коммерческой или иной организации (примечания 1-4 к ст. 285 и примечание 1 к ст. 201 УК РФ). Именно служебное положение перечисленных лиц позволяет им гораздо чаще, чем частным лицам, вмешиваться в деятельность суда и органов предварительного следствия и дознания.

 Устанавливая ответственность за подобный вид преступлений, законодатель учел разнообразие возможностей различных должностных лиц, а также служащих воздействовать на судебную и следственную деятельность и использовал в тексте закона термин "служебное положение". Мы согласны с теми авторами, которые считают, что в ч. 3 статьи законодатель по существу предусмотрел ответственность "за специальный вид злоупотребления служебными полномочиями", использование которых "может выражаться как в совершении действий, входящих в компетенцию виновного, так и в превышении должностных полномочий, а также в использовании авторитета должности" *(54).

 В связи с этим считаем, что деяние, предусмотренное ч. 3 статьи, имеет дополнительный непосредственный объект, содержанием которого являются общественные отношения в сфере законной деятельности органов государственной власти или местного самоуправления.

 Дополнительным непосредственным объектом в ч. 3 статьи может быть и законная деятельность коммерческих или иных организаций, поскольку лицо, являющееся субъектом преступления, в этом случае обладает правовым статусом, установленным не только в примечаниях к ст. 285, но и в примечании 1 к ст. 201 УК РФ, регламентирующем служебные полномочия лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих или иных организациях.

 В связи с изложенным мы не разделяем точку зрения авторов, полагающих, что субъектом преступления, предусмотренного ч. 3 статьи, может быть лишь должностное лицо, "от которого судья, прокурор, следователь или дознаватель находятся в прямой или непосредственной подчиненности по службе", и по этой причине не может быть им, например, председатель гаражного кооператива, садоводческого товарищества, членами которого могут являться названные лица *(55).

 Используя для вмешательства свое служебное положение, лицо совершает такие действия, которые вытекают из его служебных полномочий и связаны с осуществлением предоставленных ему прав и обязанностей. Однако вряд ли можно согласиться с мнением, согласно которому для признания действий виновного преступными они должны "противоречить предписаниям нормативного характера, регламентирующим служебную деятельность этого лица" *(56). Как уже отмечалось, запрет на вмешательство в деятельность суда и органов следствия имеет конституционный и законодательный, т.е. всеобщий, характер. Вряд ли такой запрет будет содержаться в какой-либо должностной инструкции, уставе и т.п. В связи с этим для того, чтобы определить, является ли деяние преступным, на наш взгляд, нет необходимости выяснять, противоречит ли оно какому-либо предписанию нормативного характера, регламентирующему служебную деятельность виновного. Достаточно будет установить наличие двух вышеназванных признаков: чтобы действия должностного лица либо служащего, направленные на вмешательство в осуществление правосудия или предварительного расследования, вытекали из его служебных полномочий и были связаны с осуществлением прав и обязанностей, предоставленных этому должностному лицу, служащему или лицу, выполняющему управленческие функции.

 Формы вмешательства в осуществление правосудия и производство предварительного расследования, осуществляемого лицом с использованием служебного положения, гораздо разнообразнее форм вмешательства частных лиц. Представляется, что в зависимости от особенностей служебных полномочий лиц, совершающих подобного рода преступления, их можно подразделить на три группы.

 1. Вмешательство, осуществляемое должностными лицами, которым судьи, присяжные или арбитражные заседатели, прокуроры, следователи или дознаватели подчинены или от которых они зависят по службе.

 2. Вмешательство, осуществляемое должностными лицами, не обладающими властными полномочиями по отношению к судье, присяжному или арбитражному заседателю, прокурору, следователю или дознавателю, но могущими использовать авторитет занимаемой должности или служебное положение для воздействия на осуществление правосудия или предварительного расследования путем удовлетворения либо ущемления прав и интересов указанных лиц.

 3. Вмешательство, осуществляемое лицами, способными по роду своей работы повлиять на осуществление правосудия или предварительного расследования.

 К первой группе следует отнести случаи вмешательства в осуществление правосудия и предварительного расследования со стороны руководителей судов и правоохранительных органов (председателей судов и их заместителей, руководителей органов прокуратуры и органов внутренних дел, ФСБ России и т.д.). Само вмешательство может осуществляться путем уговоров подчиненного, отдачи ему приказа или распоряжения, как правило устного, непосредственно либо через должностное лицо, которому он подчинен, и т.д. На практике встречаются и "молчаливые" способы вмешательства.

 Так, П., и. о. начальника РОВД одного из районов Тверской области, был осужден по ч. 3 ст. 294 УК РФ за вмешательство в деятельность следователя в целях воспрепятствования всестороннему, полному и объективному расследованию дела. По делу было установлено, что на территории данного района работала следственная группа, расследовавшая дело по фактам незаконных порубок леса и хищений пиломатериалов. В ходе следствия следователь Т. в установленном законом порядке получил показания свидетеля В. - главы сельской администрации, о причастности к совершению расследуемых преступлений одного из руководителей и одного из сотрудников РОВД. Узнав об этом, П. вызвал в свой служебный кабинет следователя Т. и попросил ознакомить его с протоколом допроса свидетеля В. Когда следователь, ничего не подозревая, принес протокол допроса в кабинет П., тот прочел, а потом молча разорвал и уничтожил его *(57).

 Когда руководитель непосредственно вмешивается в осуществление правосудия или предварительного расследования, он должен отвечать как исполнитель преступления. Когда такое вмешательство осуществляется через третьих лиц, руководитель может выступать в роли подстрекателя или организатора преступления.

 Указания руководителя прокурору, следователю или дознавателю в установленных в законе случаях не являются вмешательством в осуществление предварительного расследования. Не образуют состава преступления, например, указания прокурора следователю или лицу, производящему дознание, а также указания вышестоящего прокурора нижестоящему, данные в соответствии со ст. 37 УПК РФ, а равно указания начальника следственного отдела следователю, данные в пределах полномочий, установленных ст. 39 УПК РФ.

 Вторая группа форм вмешательства в осуществление правосудия или предварительного расследования значительно шире как по способам вмешательства, так и по кругу лиц, его осуществляющих. Ее, в свою очередь, можно подразделить на две подгруппы:

 вмешательство с использованием служебного положения лицами, обладающими значительным авторитетом по занимаемой должности (руководители органов законодательной и исполнительной власти, депутаты и т.п.). От этих лиц судья, заседатель, прокурор, следователь или дознаватель непосредственно не зависят. Однако очевидно, что указанные лица обладают значительными служебными полномочиями и при желании действительно могут использовать их для ущемления каких-либо прав судьи, заседателя, прокурора, следователя или дознавателя (например, препятствовать или содействовать продвижению по службе, ускорить или задержать присвоение классного чина или звания). При этом должностное лицо, обладающее значительным авторитетом по занимаемой должности и широким кругом служебных полномочий, не обязательно само вмешивается в деятельность суда или органов следствия. Как справедливо отмечает В. Мальцев, указанные должностные лица зачастую вмешиваются в деятельность суда или в расследование по делу путем обращения к руководителям суда, прокуратуры, милиции и т.д., обычно заинтересованным в поддержании хороших отношений с органами законодательной и исполнительной власти *(58). Поскольку в таких случаях непосредственное вмешательство осуществляется руководителями суда, прокуратуры, милиции и т.д., действия лица, обладающего значительным авторитетом по занимаемой должности, могут быть квалифицированы как действия организатора или подстрекателя преступления, т.е. по ч. 3 или 4 ст. 33 и ч. 3 ст. 294 УК РФ.

 Вмешательство этой категории должностных лиц может выражаться также в создании каких-либо иных затруднений в деятельности суда или в производстве предварительного расследования. Это может быть, например, запрет на проведение обыска, выемки документов в помещениях органа исполнительной или законодательной власти, отказ предоставить документы, необходимые для расследования или разбирательства дела в суде.

 Условием квалификации вмешательства в осуществление правосудия или предварительного расследования как совершенного с использованием служебного положения является действительное использование своих служебных полномочий и осознание виновным этого на момент осуществления своих действий. Известный ученый, руководитель предприятия, главный врач лечебного учреждения (и т.п.), не имеющие отношения к лицам, осуществляющим правосудие или предварительное расследование, но известные последним, в случае, если на момент вмешательства они рассчитывали лишь на свой авторитет и высокое служебное положение, не являются субъектами преступления;

 2) вмешательство с использованием служебного положения лицами, которые не обладают значительным авторитетом по должности, но в силу занимаемого положения и круга служебных полномочий могут оказать существенное воздействие на законные права и интересы лиц, осуществляющих правосудие или предварительное расследование. Подобные действия могут совершить лица, способные при помощи своих служебных полномочий заволокитить вопросы постановки на учет транспортного средства судьи или прокурора, предоставления им жилого помещения или регистрации по месту жительства, шантажировать названных лиц угрозой разглашения сведений об имеющихся у них заболеваниях, создать трудности для обучения детей в школе или вузе или угрожать отчислением из учебного заведения и т.п. Такие лица, как правило, самостоятельно совершают действия, которые квалифицируются как действия исполнителей.

 К третьей группе форм вмешательства в осуществление правосудия или предварительного расследования относятся действия лиц, обеспечивающих такую деятельность по долгу службы или роду своей работы. Это не обязательно должны быть должностные лица суда, прокуратуры или следственных органов. Таковыми являются, например, работники канцелярии суда, прокуратуры или иного правоохранительного органа, не являющиеся должностными лицами, когда они утаивают информацию, имеющую значение для правильного разрешения или расследования дела, умышленно не приобщают к делу вещественные доказательства, повреждают имеющие значение для дела аудио- или видеозаписи, умышленно "утрачивают" вещественные доказательства или материалы дела.

 На практике между моментом совершения преступлений, предусмотренных ст. 294 УК РФ, и их выявлением проходит достаточно много времени, и тогда результатом преступного вмешательства в осуществление правосудия или предварительного расследования становится принятие необоснованного решения о прекращении уголовного дела, вынесение неправосудного приговора, решения, постановления или определения. В итоге виновное лицо уходит от ответственности либо, наоборот, невиновное лицо привлекается к ней, что не только серьезно дискредитирует судебную и правоохранительную системы, но и причиняет существенный вред интересам конкретных граждан. В связи с этим считаем обоснованным предложение о включении в число квалифицирующих признаков рассматриваемого преступления наступление тяжких последствий *(59). Под тяжкими последствиями, по нашему мнению, следует понимать существенное нарушение прав и законных интересов граждан или организаций либо охраняемых законом интересов общества, наступившее в результате вмешательства в осуществление правосудия или предварительного расследования.

 Некоторые формы вмешательства в осуществление правосудия законодатель выделил в самостоятельные составы преступления. С нашей точки зрения, к ним относятся ст. 295-298, 302, 307-309, 311, 316 УК РФ. Все перечисленные преступления могут быть направлены на то, чтобы помешать осуществлению независимого и беспристрастного правосудия или предварительного расследования.

 С учетом этого обстоятельства представляется, что формулировка ч. 1 ст. 294 не вполне удачна. Данная норма расположена первой в гл. 31 УК РФ о преступлениях против правосудия. Указание в ней на вмешательство в осуществление правосудия в какой бы то ни было форме и, наряду с этим, наличие в данной главе других норм, предусматривающих ответственность за отдельные формы такого вмешательства, могут дезориентировать правоприменителя. В связи с этим, на наш взгляд, было бы целесообразно дополнить ч. 1 ст. 294 УК РФ после слова "форме" словами "за исключением действий, предусмотренных статьями 295-298, 302, 303, 307-309, 311 и 316 настоящего Кодекса".

 Отграничение действий, подпадающих под признаки ст. 294 УК РФ, от действий, подпадающих под признаки ст. 297, 298, 302, 303, 307-309, 311 и 316 УК РФ, не вызывает особых затруднений и производится по признакам объективной стороны, конкретно описанным в их диспозициях, а по ст. 302, 303, 307, 308 еще и по специальным субъектам преступления, которые четко названы в законе. Поэтому основное внимание обратим на отличия действий, предусмотренных ст. 294 УК РФ, от действий, за совершение которых ответственность наступает по ст. 295 и 296 УК РФ.

 Непосредственными объектами преступлений, предусмотренных ст. 295 и 296 УК РФ, наряду с общественными отношениями, обеспечивающими нормальное осуществление правосудия и предварительного расследования, выступают также жизнь и здоровье судей, присяжных заседателей и других названных в данных статьях лиц, круг которых гораздо шире названных в ст. 294 УК РФ. При этом посягательство на жизнь этих лиц либо угрозы в их адрес в связи с осуществлением правосудия или предварительного расследования могут иметь место не только в целях вмешательства в осуществление правосудия и предварительного расследования, но и по мотивам мести за вынесенное судебное решение либо в связи с исполнением уже постановленного по делу приговора и т.д. С этой точки зрения, действия, предусмотренные ст. 295 и 296 УК РФ, существенно отличаются по объекту и субъективной стороне от преступления, предусмотренного ст. 294 УК РФ.

 Исходя из этого считаем ошибочным высказанное в литературе мнение о том, что если вмешательство было соединено с психическим или физическим насилием, то его следует квалифицировать по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 294 и 296 УК РФ *(60).

 Преступления, предусмотренные ст. 294 УК РФ, как и преступления, предусмотренные ст. 295 и 296 УК РФ, могут быть совершены только с прямым умыслом. Но если в случае совершения преступления, предусмотренного ст. 294 УК РФ, умысел конкретизирован лишь целью воспрепятствования осуществлению правосудия или предварительного расследования, то в случаях, предусмотренных ст. 295 и 296 УК РФ лицо может преследовать цель как воспрепятствовать такой деятельности, так и отомстить за нее.

 По ч. 3 ст. 294 наказание предусмотрено в виде штрафа в размере от 100 тыс. до 300 тыс. руб. или в размере заработной платы или иного дохода осужденного за период от одного года до двух лет, либо лишения свободы на срок до четырех лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового (преступление средней тяжести).

 Число осужденных по ст. 294 УК РФ

 ┌──────┬───────────────┬─────────────────────────────┬──────────────────┐

 │ Годы │  По ст. 294   │По совокупности преступлений,│      Всего       │

 │      │               │  предусмотренных ст. 294 и  │                  │

 │      │               │      другими статьями       │                  │

 ├──────┼───────────────┼─────────────────────────────┼──────────────────┤

 │  1   │        2      │              3              │        4         │

 ├──────┼───────────────┼─────────────────────────────┼──────────────────┤

 │ 1997 │ч. 1 - 2       │              0              │        2         │

 │      │ч. 2 - 3       │              3              │        6         │

 │      │ч. 3 - 0       │              0              │        0         │

 ├──────┼───────────────┼─────────────────────────────┼──────────────────┤

 │ 1998 │ч. 1 - 4       │              0              │        4         │

 │      │ч. 2 - 4       │              1              │        5         │

 │      │ч. 3 - 0       │              0              │        0         │

 ├──────┼───────────────┼─────────────────────────────┼──────────────────┤

 │ 1999 │ч. 1 - 4       │              0              │        0         │

 │      │ч. 2 - 5       │              2              │        7         │

 │      │ч. 3 - 0       │              0              │        2         │

 ├──────┼───────────────┼─────────────────────────────┼──────────────────┤

 │ 2000 │ч. 1 - 2       │              0              │        2         │

 │      │ч. 2 - 1       │              1              │        2         │

 │      │ч. 3 - 0       │              0              │        0         │

 ├──────┼───────────────┼─────────────────────────────┼──────────────────┤

 │ 2001 │ч. 1 - 1       │              0              │        1         │

 │      │ч. 2 - 0       │              1              │        1         │

 │      │ч. 3 - 1       │              0              │        1         │

 ├──────┼───────────────┼─────────────────────────────┼──────────────────┤

 │ 2002 │ч. 1 - 0       │              1              │        1         │

 │      │ч. 2 - 1       │              3              │        4         │

 │      │ч. 3 - 1       │              1              │        2         │

 ├──────┼───────────────┼─────────────────────────────┼──────────────────┤

 │ 2003 │ч. 1 - 2       │              0              │        2         │

 │      │ч. 2 - 7       │              0              │        7         │

 │      │ч. 3 - 1       │              0              │        1         │

 └──────┴───────────────┴─────────────────────────────┴──────────────────┘

 Международный опыт ответственности за воспрепятствование осуществлению правосудия и предварительного расследования в ряде стран имеет длительную историю. Запрет на вмешательство в осуществление правосудия государства - члены ООН закрепили в "Основных принципах независимости судебных органов", принятых VII Конгрессом ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями 6 сентября 1985 г., указав, что "не должно иметь места неправомерное или несанкционированное вмешательство в процесс правосудия" (ст. 4) *(61).

 Для России прежде всего интересен опыт в этой области стран СНГ и Балтии.

 Статья 286 УК Азербайджанской Республики, ст. 364 УК Грузии, ст. 339 УК Республики Казахстан, ст. 302 УК Республики Молдова и ст. 189 УК Туркменистана практически полностью воспроизводят содержание ст. 324 Модельного УК и относят неквалифицированные виды вмешательства в осуществление правосудия и предварительного расследования к преступлениям небольшой тяжести, а вмешательство, совершенное лицом с использованием служебного положения, - к преступлениям средней тяжести.

 УК Киргизской Республики в зависимости от того, каким общественным отношениям (в сфере осуществления правосудия или в сфере производства предварительного расследования) причиняется вред, предусматривает ответственность за эти преступления в различных статьях кодекса (ст. 317 и 318). В УК Республики Узбекистан, наоборот, ответственность за вмешательство в расследование или в разрешение судебных дел предусмотрена в ч. 1 ст. 236, а квалифицирующий признак преступлений (вмешательство должностного лица) - в ч. 2 статьи. УК Республики Беларусь предусматривает уголовную ответственность за вмешательство в осуществление правосудия лишь в том случае, если оно совершено лицом с использованием своего служебного положения (ст. 390).

 УК Республики Беларусь (ст. 390), УЗ Латвийской Республики (ст. 295) и УК Украины (ч. 1 ст. 376) устанавливают ответственность лишь за воздействие в какой бы то ни было форме на судей с целью воспрепятствовать всестороннему, полному и объективному рассмотрению конкретного дела либо добиться вынесения незаконного судебного решения и не предусматривают ответственности за вмешательство в осуществление предварительного расследования. При этом в отличие от других стран СНГ УК Украины в качестве квалифицирующих признаков состава помимо вмешательства с использованием служебного положения предусматривает и наступление последствий в тех случаях, когда вмешательство препятствовало предотвратить преступление или задержать лицо, его совершившее (ч. 2 ст. 376).

 По нашему мнению, заслуживает внимания опыт казахстанского и украинского законодателей (ст. 365 УК Республики Казахстан, ст. 397 УК Украины), установивших уголовную ответственность за вмешательство в деятельность защитника или представителя лица по оказанию правовой помощи или нарушение установленных законом гарантий их деятельности и профессиональной тайны. Такой подход направлен на обеспечение принципов состязательности и равенства сторон при осуществлении правосудия. УК Эстонской Республики устанавливает ответственность за воспрепятствование явке свидетеля, гражданского истца, гражданского ответчика, эксперта, специалиста, переводчика или понятого (ст. 173). Однако цели воспрепятствования в законе не названы.

 Опыт установления ответственности за вмешательство в осуществление правосудия и предварительного расследования в странах, имеющих давние демократические традиции и многолетний опыт защиты правосудия от посягательств извне, более богат.

 Федеральное законодательство США, в частности ст. 1507 гл. 73 Свода законов США, устанавливает, что тот, кто с целью помешать или воспрепятствовать осуществлению правосудия или с целью оказать влияние на какого-либо судебного чиновника при исполнении им служебных обязанностей проводит пикетирование или манифестацию в зале суда или около него, а равно около жилых помещений, занимаемых участниками процесса, карается штрафом в размере до 5 тыс. долл., либо тюремным заключением до одного года, либо обоими наказаниями вместе.

 Законодательство ряда штатов не только воспринимает подобную трактовку воспрепятствования осуществлению правосудия, данную в федеральном законодательстве, но и расширяет ее. Так, согласно ст. 166 УК Калифорнии под воспрепятствованием осуществлению правосудия понимается: любое нарушение тишины, создание шума и других помех, прямо направленных на то, чтобы помешать деятельности суда; публикация лживых или преувеличенных отчетов о судебном процессе; незаконный и сделанный в оскорбительной форме отказ любого лица от приведения к присяге в качестве свидетеля или отказ после приведения к присяге отвечать на любой касающийся дела вопрос *(62). То есть под воспрепятствованием понимается широкий диапазон действий, в том числе и тех, которые в УК РФ выделены в самостоятельные составы преступлений (например, отказ свидетеля или потерпевшего от дачи показаний - ст. 308).

 В Великобритании в 1981 г. был принят Закон об ответственности за неуважение к суду *(63), установивший, что действия лица, допустившего поведение, которое может быть расценено как неуважение к суду, расцениваются как вмешательство в осуществление правосудия независимо от того, преследовало оно цель такого вмешательства или нет. Под такие действия подпадают любое публичное выступление, передача по радио или телевидению и другие способы использования средств массовой информации. Для привлечения к уголовной ответственности за подобные действия необходимо наличие двух условий: во-первых, они должны быть совершены одновременно с производством по уголовному делу; во-вторых, лицо, их совершающее, должно обязательно знать о возбуждении в суде процесса по конкретному делу.

 УК ФРГ устанавливает ответственность за воспрепятствование не только судьям, но и другим должностным лицам, участвующим в уголовном процессе или в исполнении наказаний (§ 258 а).

 УК Голландии предусматривает уголовную ответственность за дар или обещание его судье с целью оказать влияние на решение в деле, по которому тот должен вынести судебное решение (ч. 1 ст. 178). Если же дар или его обещание делаются с целью добиться осуждения в уголовном деле, то преступник подлежит более строгому наказанию (ч. 2 ст. 178).

 Действия, выражающиеся в создании препятствий к раскрытию преступления или уголовному преследованию преступника, охватываются по УК Швеции понятием "укрывательство преступника" и наказываются штрафом либо тюремным заключением на срок до одного года, а при тяжких последствиях - тюремным заключением на срок от шести месяцев до четырех лет (ч. 1, 2 ст. 11 гл. 17). Под вмешательством в судебные дела УК Швеции понимает действия, которые совершаются нападением путем насилия или угрозы применения насилия и направлены не на судей, а на кого-либо потому, что он подал жалобу, предъявил иск, дал показания в суде или другим властям или иначе сделал заявление на слушании дела, а также для того, чтобы воспрепятствовать лицу сделать это (ст. 10 гл. 17).

 УК Республики Польша не разграничивает деятельность по осуществлению правосудия и предварительного расследования в качестве самостоятельных объектов уголовно-правовой охраны и устанавливает ответственность для того, кто затрудняет или срывает уголовное преследование, помогая виновному избежать уголовной ответственности. При этом подчеркивается, что уголовной ответственности в особенности подлежат те, кто укрывает виновного, уничтожает следы преступления либо отбывает за осужденного наказание (ст. 239).

 Подводя итог изложенному, можно сказать, что исходя из международного опыта в ст. 294 УК РФ следовало бы предусмотреть в качестве квалифицирующего признака наступление тяжких последствий и установить за этот вид вмешательства строгое наказание.