Глава V Некоторые виды сексуальных преступлений

А. ИЗНАСИЛОВАНИЕ

По данным McCary [215], на 100 000 женщин приходится следующее количество случаев изнасилования: в США — 36, в Норвегии — 1, в Англии — 3, в Польше — 7, в Японии — 12, в Турции — 14 случаев. Причем многие исследователи согласны с тем, что число зарегистрированных случаев изнасилования намного меньше истинного числа совершенных преступлений этого вида. Обсуждая эту проблему, Holyst [128] указывает, что “статистические данные, очевидно, не составляют полной картины действительного состояния вопроса. Существуют важные факторы, которые склоняют жертву и ее законных опекунов к незаявлению о свершившемся преступлении. Из исследований, проведенных Криминальным бюро Главной комендатуры гражданской милиции, следует, что основными причинами незаявления являются: боязнь мести преступника — 50%, стыд перед окружающими — 30%, неверие в возможности правоохранительных органов — 10%, нежелание подвергаться осмотру — 5%. Среди причин преобладает недооценка значимости случившегося”.

Количество исследований, посвященных насильникам, значительно превышает таковое в отношении виновников других сексуальных преступлений. Оценивая личность насильников с позиций психоанализа, Abrahamsen [2] приписывает им следующие характерные черты: выраженный комплекс кастрации, комплекс Эдипа, выраженная анальная фиксация, эмоциональные нарушения, черты садизма, приводящий к агрессии страх перед авторитетом. Автор указывает, что матери насильников были доминирующими в семье личностями и не одобряли своей женской роли. В результате обследования 30 насильников R.Lesniak [190] приходит к выводу, что у них доминирует несмелость, недоверчивость, социальная неприспособленность, садистские черты. Проанализировав 400 уголовных дел, возбужденных в Лодзи в связи с изнасилованием, Leszczynski [189] считает, что этот вид преступлений обусловлен такими этиологическими факторами, как алкоголизм, садизм, хулиганство, психоэмоциональная распущенность. Из осужденных за изнасилование 58% в момент совершения преступления находились в состоянии алкогольного опьянения. Почти во всех случаях имело место проявление садизма, причем в совершенных действиях доминировал не сексуальный, а развлекательный мотив.

Pospiszyl [251] считает, что для насильников являются типичными: ранняя сексуальная инициация, чрезмерная заинтересованность сексом, легкость обсуждения сексуальных вопросов и установления вербальных контактов на эту тему.

Обсуждая проблему групповых изнасилований, Czapow [57] отмечает, что у обследованных 323 их участников типичными были: асоциальное развитие личности, принадлежность к уличным компаниям, практиковавшим групповые хулиганские развлечения. Очень важным моментом в совершении изнасилования такими группами является позиция их лидера. Чаще встречался лидер, характеризующийся выраженной агрессивностью, личность которого имела деструктивные черты. Как правило, его сексуальный опыт отличался ранней инициацией и значительной оргистичностью. Агрессивность лидера в основном обусловливалась страхом перед утратой доминирующего положения в группе. Интересно, что у этих лиц очень часто отмечается низкий уровень чувства ответственности и вины. Автор также отмечает, что целью подобных преступлений является не столько получение сексуальной разрядки, сколько достижение сексуального возбуждения. То есть изнасилование является для его участников специфическим сексуальным стимулятором.

Обследовав 365 насильников во Вроцлавском воеводстве, Filipiak и Majerczak [78] дали такую характеристику указанной группе: это сравнительно молодые люди, имеющие низкий уровень образования и низкий уровень сексуальной культуры, ведущие неупорядоченную половую жизнь, не задерживающиеся долго на одном месте работы, часто употребляющие алкоголь. Dziekonska-Staskiewicz [69] на основании анализа 187 дел об изнасиловании отмечает, что 78% преступников были в возрасте до 30 лет, 60% имели начальное образование, 50% в момент совершения преступления находились в состоянии алкогольного опьянения, у 15% были диагностированы психические и личностные нарушения. Автором представлены интересные данные о последствиях изнасилования для жертв преступления: тяжелые повреждения тела выявлены у 4 потерпевших, легкие — у 110, дефлорация — у 22, беременность в результате изнасилования наступила у 2 жертв, психические последствия агрессии отмечались у 26 женщин (нервное потрясение — у 17, неврозоподобные состояния — у 9).

Из материалов II польского симпозиума на тему “Нетипичное сексуальное поведение” (Яблонна, 1976) [31 la] следует, что число изнасилований выше в городах, чем в сельской местности[*В США, по данным ФБР, изнасилования также чаще совершаются в крупных городах [428]. Однако, по некоторым данным, частота совершения сексуальных преступлении в сельской местности, особенно в отношении подростков, выше, чем в городах [393]], у 67% насильников выявляется склонность к сексуальной агрессии, 65% из них имели семейные неурядицы. Совершение изнасилования является для преступника разрешением внутрипсихических, личностных и межличностных проблем, которые часто обусловлены отторжением, испытываемым преступником со стороны родственников и ближайшего окружения. Подобная отверженность приводит к развитию коммуникативной фрустрации, разрешаемой путем агрессии. Очень важной фигурой в изнасиловании является сама жертва. Многие исследователи подчеркивают, что решительная оборона жертвы может воспрепятствовать исполнению замысла преступника. О мнимых изнасилованиях чаще заявляют женщины в возрасте до 17 лет. Жертвы изнасилования можно разделить на три группы: группа случайных жертв (в которой оборонная позиция по отношению к агрессору наиболее важна), группа несознательно провоцирующих сексуальное поведение преступника (женщины, легко устанавливающие случайные знакомства, демонстрирующие при общении мнимую сексуальную опытность, но застигнутые врасплох развитием событий), группа “жертв”, сознательно провоцирующих сексуальное поведение преступника с предполагаемой целью в последний момент выйти из сложившейся ситуации, что им чаще всего сделать не удается.

По данным изучения 23 случаев групповых изнасилований, произошедших в Варшаве, [148], в 18 случаях женщины вели себя легкомысленно, а в 7 случаях — сексуально провоцирующе. В 17 случаях мужчины не планировали заранее преступления и совершили его в связи с возникновением благоприятствующей ситуации. 75% групповых изнасилований было совершено в период 20—22 часов, причем в 10 случаях — в квартире одного из преступников. В большинстве случаев до дня изнасилования жертвы и преступники не были знакомы между собой. Обсуждая проблему групповых изнасилований, Szczyrba [314] сообщает, что первичной причиной доведения преступниками своего умысла до конца было не столько физическое воздействие, сколько деморализация жертв. Кроме того, этому способствовали: легкомысленное и наивное поведение жертв, провокация сексуального поведения с их стороны, а также ощущение некоторыми потерпевшими собственной вины в подобном поведении преступника. Во многих случаях жертвы не предпринимали никаких попыток к сопротивлению и не заявляли о случившемся. Более того, часть “потерпевших” не была обижена происшедшим и в дальнейшем поддерживала отношения с преступниками.

Baurman [18] на основании обследования 8058 женщин, изнасилованных в Нижней Саксонии, приходит к выводу, что существующее законодательное определение понятия “изнасилование” фактически не учитывает психических последствий этого преступления для жертвы и поэтому нуждается в дополнении. Отдаленные последствия изнасилования в последнее время все больше привлекают внимание исследователей [ 375, 402, 426, 431]. Barvin [14] сообщает, что примерно у 1/9 жертв изнасилования развивается специфический комплекс эмоциональных расстройств (the rape trauma syndrome). В результате наблюдения 41 изнасилованной женщины на протяжении 1—2,5 лет после преступления Nadelson [231] установил, что у 41% из них имеется фиксированный страх перед возможностью повторного изнасилования, у 32% отмечаются эмоциональные расстройства, у 22% развились сексуальные нарушения, а у 41% — депрессивная реакция. Многие исследователи считают необходимым проведение психотерапевтического лечения жертв изнасилования, как в виде кратковременного воздействия непосредственно после совершения преступления, так и в последующем в виде поддерживающих курсов. Этой проблеме был посвящен международный конгресс, проходивший летом 1984 года в Швейцарии, на котором, в частности, ставился вопрос о применении абортивных средств в случае беременности, наступившей у женщины в результате изнасилования[*Имеются в виду страны, в которых прерывание беременности даже медицинским путем запрещено законом].

Анализ 118 изнасилований, совершенных в Швейцарии [118], показал, что виновники их были сравнительно молоды: 50% из них были не женаты, а 57% жертв преступления находились в возрасте от 15 до 19 лет. Чаще всего изнасилованию подвергались кельнерши и проститутки. В 30% случаев либо преступники, либо их жертвы находились в состоянии алкогольного опьянения. Большинство преступлений носило не случайный ситуационный характер, а было осуществлено умышленно и преднамеренно.

С целью изучения влияния средств массовой информации и массовой культуры на распространение сексуальной агрессии было проведено одно оригинальное исследование [206]. В ходе эксперимента 29 нормальных мужчин подвергались воздействию специальной аудиовизуальной сексуальной стимуляции — им демонстрировали 12 слайдов с изображением сцен изнасилования, демонстрация сопровождалась воспроизведением магнитофонной записи, сделанной в процессе реального преступления. Причем многие исследуемые мужчины отреагировали развитием сексуального возбуждения как на процесс изнасилования, так и на проявленную жертвой реакцию сопротивления и страха. Вместе с тем никто из них не только никогда не участвовал в изнасиловании, но и не помышлял об этом, а в половой жизни не проявлял сексуальной агрессивности. Анализируя полученные результаты, Malamuth приходит к следующему выводу: “Отмечающийся в средствах массовой информации и произведениях массовой культуры “взрыв насилия” может стимулировать появление нездоровых фантазий у ранее совершенно здоровых людей, а повторяющаяся стимуляция такого рода может провоцировать их к антисоциальному и девиантному поведению”.

Обсуждая литературные данные и результаты собственных исследований, Schiff [275] отмечает, что совершенно сокрытой от взглядов правоохранительных органов и исследователей является во многом неясная и дискутабельная проблема изнасилования собственной жены.

Wehner-Davin [331] считает, что изнасилование в странах Западной Европы носит характер массового явления, угрожающего общественной безопасности. Ежегодное количество действительно совершаемых изнасилований оценивается им в ФРГ в 70—140 тысяч случаев. В то же время полиция зачастую пренебрегает заявлениями об изнасиловании, особенно когда в его совершении обвиняется муж потерпевшей. Тенденция к росту числа изнасилований отмечается в США и Канаде [14]. В США наибольшее число зарегистрированных изнасилований отмечается в Лос-Анджелесе—51,1 на 100000 женщин, затем Нью-Йорк (23,7:100000), а завершает список Сан-Диего (9,8:100 000). Из изученных Barvin и Belisle [14] 451 случая изнасилования в 89,4% был совершен влагалищный коитус, а примерно в 7% случаев преступник заставлял жертву стимулировать половой член другими способами. При анализе этого материала были отмечены следующие последствия изнасилования: наступление беременности жертвы — 9 случаев, заражение жертвы венерической болезнью — 63 случая, развитие у жертвы нервно-психических расстройств — 53 случая.

Анализируя данные исследования насильников, Rada [259] отмечает, что у них часто встречаются сексуальные расстройства (особенно нарушения эрекции и эякуляции), проблемы в супружеской жизни и генерализованная агрессия в отношении женщин. Подобные данные были получены и другими исследователями, склонными рассматривать отмеченные явления как отдельные причины, способствующие совершению изнасилования [157]. Проанализировав данные ФБР о 50 000 изнасилований, Michael и Zumpe [223] высказали предположение, что в ряде случаев не исключается обусловленность изнасилования действием нейроэндокринньгх механизмов.

Проведенное Solola [289] изучение 621 случая изнасилования показало, что в 200 случаях они были совершены в квартирах потерпевших и в 94 случаях — в квартирах преступников. При обследовании потерпевших в 55% случаях у них отсутствовали какие-либо телесные повреждения, а при наличии таковых в 15% случаев они локализовались в области гениталий и в 23% — экстрагенитально. Характер вагинального коитуса насилие носило в 70,2% случаев, вагинального коитуса в сочетании с минетом — в 16,1%, сочетания вагинального и анального коитуса — в 2,4%, анального коитуса — в 1,9'%, минета — в 1,3%, анального коитуса в сочетании с минетом — в 1,1%, а сочетания анального коитуса, вагинального коитуса и минета — в 1,4%.

Обширные сведения об изнасиловании содержит работа Soutoul и Froge [290], которые, в частности, считают, что в связи с ростом числа изнасилований следует популяризовать среди врачей различных специальностей знания на эту тему. По мнению автора, около 90% жертв изнасилования не заявляют о случившемся в правоохранительные органы, но вместе с тем многие из них обращаются за медицинской помощью. Авторы дают следующее определение понятию “изнасилование” — это акт сексуальной пенитрации любого вида, совершенный в результате принуждения или внезапности. Особо подчеркивается то, что об изнасиловании можно говорить только тогда, когда отсутствовало согласие жертвы на совершение имевших место сексуальных действий. При этом проявление жертвой согласия может носить следующую форму:

истинное согласие, или сознательное участие в сексуальном акте без чувства вины;

импульсивное согласие, или сексуальный акт, одобренный в настоящий момент, когда импульс позволил пойти на сближение, а позднее возникли сожаления о случившемся, ощущения униженности и вины;

пассивное согласие, когда жертва не желает совершения акта, но и не препятствует его совершению, что расценивается другой стороной как проявление согласия.

При расследовании случаев изнасилования и их судебного рассмотрения последняя форма проявления согласия вызывает наибольшие сомнения в искренности нежелания жертвы участвовать в имевшем место сексуальном акте. При рассмотрении дел о групповом изнасиловании другой часто возникающей судебной проблемой является оценка имевшегося согласия жертвы на сексуальный контакт только с одним из членов группы при отсутствии согласия на контакт с другими членами.

Sououl различает следующие формы изнасилования:

инцестное изнасилование, психические негативные последствия которого особенно актуальны для жертв в возрасте не более 12 лет и реже выявляются у жертв более старшего возраста;

групповое изнасилование; обычно не сопровождается нанесением жертве телесных повреждений и редко заканчивается наступлением у нее беременности (возможно, в связи с тем, что при подобных преступлениях мужчины часто практикуют прерванное половое сношение)[*Имеется в виду не практика прерванного полового акта, заканчиваемого семяизвержением вне половых путей жертвы, а прерывание его совершения задолго до наступления эякуляции. В основе этого довольно распространенного при групповом изнасиловании явления может лежать несколько причин. Прежде всего — принцип “быстрей-быстрей”, дабы скорее уступить место следующему, который нередко поторапливает совершающего половой акт субъекта. Во-вторых, ситуационная обусловленность, приводящая к психогенному торможению эякуляции, в том числе и в связи с поторапливанием другими участниками (особенно у преступников-подростков, у которых в условиях насильственного совершения полового акта даже и вне группы очень часто по этому механизму не наступает эякуляция даже при длительном коитусе). И в-третьих (или во-вторых), данный вид преступления часто совершается подростками, для которых актуальный насильственный половой акт является первым в жизни половым сношением и при этом срабатывают не только психогенные факторы торможения эякуляции, но играет определенную роль и банальное отсутствие сексуального опыта (по некоторым данным, значительное количество мужчин при первом добровольном половом сношении в жизни не достигают эякуляции).

Феномен редких случаев беременности жертвы группового изнасилования скорее объясняется не отсутствием эякуляции у преступников, а негативным иммунологическим взаимовлиянием, оказываемым на оплодотворяющую способность сперматозоидов (в первую очередь на их двигательную активность), спермы нескольких мужчин при ее смешении. Отчасти этим объясняется и значительно более редкое (чем можно было бы ожидать) наступление беременности у не использующих контрацептивов проституток, обслуживающих подряд нескольких клиентов. При этом не стоит забывать и о таких моментах, как определенный период менструального цикла и наступление у женщины оргазма, способствующих беременности.];

индивидуальное изнасилование, которое бывает либо преднамеренным, либо ситуационно обусловленным; в случаях преднамеренного, умышленного изнасилования наиболее часто отмечается грубое физическое воздействие преступника на жертву (вплоть до ее смерти), что нередко происходит в связи с наличием у насильника садистских наклонностей или алкогольного опьянения;

изнасилование жертвы, находящейся в состоянии естественного сна; к оценке подобных случаев следует подходить крайне осторожно, так как нередко заявления о подобном изнасиловании делают психически больные женщины (чаще — страдающие истерией или галлюцинациями);

изнасилование жертвы, находящейся в состоянии гипнотического или наркотического сна; мнение о возможности совершения сексуальных действий с загипнотизированной женщиной против ее воли совершенно несостоятельно; однако нельзя исключить возможность изнасилования женщины, находящейся в глубоком наркотическом сне, в том числе наступившим и под влиянием алкоголя или наркотиков, но оценка этих случаев все же требует определенной осторожности;

“содомическое” изнасилование (изнасилование через прямую кишку) — наиболее распространено в случаях групповых изнасилований, при этом у жертв часто отмечаются повреждения сфинктера прямой кишки[*Кроме непосредственных повреждении сфинктера повреждения могут локализоваться и на коже и переходной части заднего прохода, вокруг него, а также иметь вид повреждений слизистой или всей толщи стенки прямой кишки (при коитусе — чаще в ее терминальном отделе). Однако анально-ректальные повреждения нередко вообще отсутствуют, особенно у рожавших женщин.].

При анализе личности насильников Soutoul обращает внимание на следующие моменты в их характеристике, наиболее часто встречающиеся: отсутствие воспитания или ошибки в воспитании; ранняя сексуальная инициация в сочетании с отсутствием количественного и качественного сексуального опыта; патологическое развитие личности (встречается реже, чем другие перечисленные моменты). Низкий образовательный уровень отмечается у 75% насильников, 90% этих лиц относятся к наиболее социально ущемленным слоям общества, более чем у 50% выявляется семейная патология. При обсуждении личности жертв изнасилования автор приводит такую их характеристику:

очень широкий диапазон возраста (от 14 месяцев до 83 лет), низкий образовательный уровень, часто это одинокие женщины. Классический “портрет” жертвы изнасилования включает в себя робость, скромность, фатализм, отсутствие чувства безопасности, выраженную податливость внушению. В 30% случаев жертвы так или иначе несознательно провоцировали агрессора, что особенно характерно для случаев инцестного изнасилования, при котором не последнюю роль в случившемся играла ненависть или неприязнь жертвы к матери.

Volk, Boeckle-Joest и Hilgarth [351] считают, что одной из характерных черт личности насильников является изнеженность. Как правило, они были лишены возможности проявления агрессии в раннем детстве, а в социальной среде занимают подчиненное положение, к которому приспособились. Совершение изнасилования является прорывом скрываемой до сих пор агрессивности, а направленность агрессии на женщин авторы объясняют культуральной обусловленностью — проявлением патриархального общества. Чрезмерное приспособление насильников к среде происходит из последствий крайне выраженной доминантности в их семье матерей. Этим же обусловливается и то, что многие насильники выбирают себе в спутницы жизни физически и морально преобладающих над ними женщин. Вместе с тем это приводит к постоянному ощущению собственной неполноценности и порождает полоролевую фрустрацию. Поскольку такой мужчина не может проявить агрессию по отношению к значимой женщине (матери, супруге или партнерше), то он переносит ее на жертву изнасилования, которая в данном случае попросту выполняет роль женщины-символа. Поэтому в основе изнасилования лежит не удовлетворение сексуальных потребностей, а покорение жертвы. Из обследованных авторами насильников 80% имели самый заурядный уровень полового влечения. Многие из них не имели садистских наклонностей, однако совершаемое изнасилование сопровождали определенными элементами садизма, что, по мнению этих исследователей, осуществлялось в целях самоутверждения в мужской половой роли. Черты истинного садизма были выявлены только у 6—7% обследованной группы насильников. При обсуждении отношения насильников к своим жертвам авторы подчеркивают, что насильник в своей жертве не видит личности, а воспринимает ее лишь как символизирующий женщину фетиш, причем возраст и внешность женщины в этом случае не играют большой роли. Сигналом к высвобождению агрессии для насильника служит именно отсутствие признаков обороны со стороны жертвы, а не наоборот. Особенно важно отметить, что сильнейшее действие как признак обороны жертвы оказывала на насильников простая попытка завязать разговор с преступником. Нередко сам факт словесного общения уже делает невозможным дальнейшее развитие событий, так как с этого момента жертва утрачивает образ женщины-фетиша и превращается в человеческую личность, переступить через которую многие преступники просто не в состоянии.

Б. ПЕДОФИЛИЯ "

[*В советском уголовном законодательстве криминальные педофильные действия, не носящие характера коитуса, именуются как “развратные действия” (вне зависимости от их гетеро- или гомосексуальной направленности). Ответственность за коитальные действия с детьми и подростками наступает как в случае их гетеросексуального изнасилования, так и в случае добровольного совершения с ними половых актов (при последнем варианте — вне зависимости от их половой принадлежности — во всех союзных республиках, кроме Эстонской ССР), а по уголовному законодательству некоторых союзных республик (например, Киргизской ССР) — и в случаях вступления в брачные отношения с лицами, не достигшими брачного возраста или при принуждении не достигшей брачного возраста девушки к вступлению в брак или продолжению брачных отношений (например, в Узбекской ССР). В ряде республик (например, в УССР) существует самостоятельная ответственность за удовлетворение половой страсти в извращенных формах”, в том числе и с детьми, и с подростками (помимо понятий изнасилования, развратных действий и совершения половых актов с ними). Гомосексуальные педофильные действия в отношении мальчиков, носящие характер анального коитуса, во всех союзных республиках расцениваются как мужеложство. Потолок возрастного ценза для объекта педофильных действий уголовным законодательством разных союзных республик определяется неодинаково (за исключением случаев мужеложства и изнасилования, при совершении которых в отношении несовершеннолетних наступает усиление ответственности, а по уголовному законодательству РСФСР и БССР оно происходит дополнительно и за изнасилование малолетней) и определяется как малолетие ( возраст до 14 лет), 16-летие, совершеннолетие или достижение брачного возраста, а в некоторых республиках (например, в РСФСР, УССР, БССР, Армянской ССР, Литовской ССР) по отдельным статьям устанавливается не возрастная, а биологическая граница в виде достижения объектом половой зрелости.]

Имелинский [144] приводит следующее определение этого явления: “Педофилия представляет собой сексуальное отклонение, проявляющееся стремлением к сексуальным действиям с детьми. В этом смысле пол ребенка не имеет большого значения, поскольку тело ребенка, т.е. тело с признаками незрелости, составляет истинный сексуальный стимул, роль которого подобна роли фетиша”[*Подобной терминологической трактовки придерживаются многие сексологи. Ее суть закреплена и в подрубрике 302.2 Международной классификации болезней [224] (IX пересмотра) Всемирной организации здравоохранения.]. В связи с педофилией в сексологии нередко встречаются и такие понятия, как эфебофилия, нимфофилия и партенофилия.

Трактовка причин педофилии довольно разнообразна. Одни авторы [81] полагают, что в основе педофилии могут лежать: сексуальная незрелость, сексуальные фрустрации, сексуальные девиации, психопатология. Другие [348] считают, что причины педофилии кроются в невротизме, сексуальных фобиях, отсутствии уверенности в себе, семейной патологии, алкоголизме [388, 398,411, 418, 427].

Обследовав 300 педофилов, Wille [337] у 75% из них выявил патологическое развитие личности. Freud [88] указывает, что в эксперименте при сексуальной стимуляции возбудителями педофильного характера реакция сексуального возбуждения возникает у многих зрелых нормальных в сексуальном и психическом плане мужчин. Отсутствие же в их практике использования подобных сексуальных возбудителей объясняется наличием комплекса защитных механизмов, в том числе и социокультурным табу. Представляет интерес и мнение, высказанное Lernell [118] в результате анализа литературных данных о криминальной педофилии. Автор приходит к выводу, что результаты самых тщательных эмпирических исследований вызывают сомнение в правильности общепринятой оценки педофилии как весьма грозного для общества явления.

Обсуждая результаты исследования 116 обвиняемых в педофилии лиц, Radecki [260] отмечает, что 50,2% из них имели только начальное образование, 60,6% не получили какой-либо профессиональной подготовки, 40% являлись рецидивистами. Жертвы педофилии не были ранее знакомы с преступниками в 60% случаев. Само преступление носило форму полового акта в 21,8% случаев, а в 31,7% — педофильные действия заключались в ощупывании гениталий жертвы. Автор выделяет пять групп криминальной педофилии:

1-я группа — педофильные действия, совершенные молодыми преступниками под влиянием алкоголя, при отсутствии сексуальных отклонений; преступники этой группы также характеризуются примитивизмом личности;

2-я группа — педофильные действия в отношении близких родственников, важную роль в совершении которых сыграл хронический алкоголизм и примитивизм преступников;

3-я группа — педофильные действия на чувственной основе, когда молодые преступники сожительствовали с 13—14-летними девушками на добровольных началах;

4-я группа — педофильные действия на девиантной основе, в том числе и гомосексуальные педофильные действия;

5-я группа — педофильные действия, совершенные пожилыми лицами (в возрасте старше 60 лет), преимущественно на фоне психоорганического синдрома.

Lawrence [186] отмечает, что в 74% случаев жертвами педофилии являются девочки в возрасте 12—14 лет, в 8% — близкие родственники преступников. Причем в 10% случаев жертвы в результате педофильных действий были заражены болезнями, передающимися половым путем.

В результате обследования 47 девочек, ставших объектами педофильпых действий, Jaskiwicz-Obydzinska [151] пришла к выводу, что их можно условно разделить на три группы:

1-я группа — девочки в возрасте 4—6 лет; характерные их черты — легкость при знакомстве, смелость и доверчивость по отношению к незнакомым взрослым; их участие в педофильных контактах было пассивным и, как правило, происходило под психическим или физическим воздействием; контакты с преступником носили однократный характер;

2-я группа — девочки в возрасте 7—11 лет; половина из них добровольно допустила совершение сексуальных действий;

3-я группа — девочки в возрасте 12—15 лет (25%); 60 % из них воспитывались “на воле” и имели конфликтные отношения в семье.

De Jong [58] приводит следующие результаты обследования 142 мальчиков в возрасте от 6 месяцев до 17 лет, подвергшихся педофильной агрессии: педофильный контакт носил характер анального коитуса в 78% случаев, его сочетание с орально-генитальным — в 40% случаев. Последствием этих действий были телесные повреждения, обнаруженные у 24% жертв (в том числе и в области прямой кишки) и только один мальчик нуждался в оказании психиатрической помощи в связи с попыткой самоубийства. Последний тезис подтверждают и другие авторы, указывающие, что психические последствия сексуальной агрессии чаще проявляются не у мальчиков, а у девочек [3].

Ponikiewska и Chrusciel [245] опубликовали данные обследования 12 педофилов-насильников. Их действия в 9 случаях имели гетеросексуальный характер, в 1 случае — гомосексуальный, а в 3 — инцестный характер. Общая характеристика обследованных представляется следующим образом: начальное образование, отсутствие профессиональной подготовки, наличие в анамнезе судимости, злоупотребление алкоголем, аморальный образ жизни, неуживчивость, негативные личностные черты, аберрационные склонности.

News-week [232] проявляет тревогу в связи с тем, что в США развратные действия с детьми принимают характер настоящей эпидемии: по разным данным, от 100 000 до 500 000 детей испытали их на себе. Dr Finkelhor сообщает, что 19% женского и 9% мужского населения страны подвергались в детстве сексуальной стимуляции, а от 2 до 5 миллионов американцев были жертвами инцеста, носившего у 73% гетеро- и у 30% гомосексуальный характер.

Проведенным нами исследованием [300] педофильный опыт был выявлен у 3,4% обследованных мужчин-алкоголиков, 5% мужчин-наркоманов и у 3,4% женщин-наркоманов. Во всех случаях партнеры были либо дальними родственниками, либо чужими людьми. В контрольной группе (200 мужчин и 200 женщин) наличия педофильного опыта не было отмечено ни в одном случае. Однако следует отметить, что истинная распространенность этого явления, видимо, значительно шире. Так, если в 1980 году при обследовании 660 пациентов с функциональными сексуальными расстройствами нами были выявлены лишь единичные случаи наличия у них педофильного опыта, то в экспертной практике за период 1982—1985 годов пришлось столкнуться со значительным количеством случаев криминальной педофилии. Более того, в последнее время участились случаи добровольного обращения в сексологическую клинику лиц, страдающих педофилией. Причем никто из них никогда не попадал в поле зрения правоохранительных органов, хотя и совершал педофильные действия неоднократно[*По поводу криминальной педофилии см. также список литературы № 388, 391, 396, 398, 400, 401, 406, 411, 414, 418, 419, 420, 427.].

В. ЭКСГИБИЦИОНИЗМ

[*Отечественным уголовным законодательством эксгибиционизм не выделяется в самостоятельный вид преступлений и подлежит наказанию в случае расценивания этих действий как развратных или хулиганских, а в ряде союзных республик (например, в Эстонии и Молдове) — как “удовлетворение половой страсти в извращенных формах”.]

Впервые это явление в 1877 году описал Lasseux [185]. По определению Имелинского" [144]: “Эксгибиционизм (самообнажение) представляет собой сексуальное отклонение, основанное на показывании (демонстрации) собственных половых органов незнакомым лицам и вне контекста, связанного с приготовлением к половому акту, с целью получения сексуального удовлетворения”.

Эксгибиционизм традиционно считается мужской “привилегией”. Однако ряд авторов [326, 394] отмечают, что некоторые женщины, например, занимающиеся профессиональным стриптизом, имеют определенные эксгибиционистские тенденции.

С позиций психоанализа эксгибиционизм относится к магическому поведению, направленному на преодоление комплекса кастрации; демонстрация полового члена является проявлением демонстрации мужской силы[*Символистическая обусловленность эксгибиционистского поведения подробно освещена в монографии И. С. Кона [371].].

Abraham [1] считает, что эксгибиционизм является проявлением садомазохизма или его тенденций: садистским потребностям удовлетворяет страх и возмущение жертвы ситуацией, а также ее страх перед половым членом внушительных размеров, мазохистским же — желание быть осмеянным, особенно в случаях обладания эксгибициониста половым членом скромных размеров. Автор не исключает и возможности проявлений эксгибиционизма в качестве подготовительного мероприятия перед мастурбацией.

Значительную информацию о личностях и моделях поведения эксгибиционистов приводит Имелинский [144], описывающий и такие разновидности этого явления, как кандаулезизм, фроттаж и триолизм[*Определение этих понятий дано выше]. Он отмечает, что “социальная регуляция, ограничивающая демонстрацию актов эксгибиционизма, дает наиболее эффективные результаты тогда, когда она ориентируется не на репрессивные меры в отношении эксгибиционистов, а на изменение отношения общества к сексуальности в целом, в особенности к описываемой форме ее проявления”. Подобных же взглядов придерживается и Lernell [188], пишущий, что “врачи-психиатры и сексологи на основании всестороннего медицинского анализа эксгибиционизма приходят к убеждению, что эксгибиционисты — несчастные, достойные сочувствия люди, полностью находящиеся во власти сложившейся патологической ситуации и требующие оказания медицинской помощи. Их действия не носят характера физической агрессии и не представляют угрозы для общества. Применение к ним уголовного наказания неоправданно и может лишь усугубить патологию, но никак не ликвидировать ее”. По его мнению, эксгибиционизм занимает третье место среди всех сексуальных преступлений, регистрируемых правоохранительными органами. Это объясняется тем, что “органы следствия и суда слишком широко трактуют эксгибиционизм, понимая под ним чуть ли не любое обнажение тела, особенно его “стыдливых частей”, что приводит к неправдоподобному завышению данных о распространенности этого явления и его якобы существенном криминогенном значении”.

Teutsch [138] указывает на трудности этиопатогенетической интерпретации эксгибиционистского поведения, которое может быть как проявлением самостоятельного синдрома, так и встречаться в качестве одного из симптомов различных психических заболеваний, а кроме того, еще и сопутствовать ряду сексуальньхх девиаций (например, садомазохизму, педофилии) или выступать в качестве прелюдии к совершению и нормального, и насильственного коитуса, служить способом привлечения клиентов проституирующими лицами. Личность “стержневых” эксгибиционистов характеризуется автором следующим образом: неуверенные в себе, робкие, стыдливые, стеснительные, раздражительные, зависимые от настроения.

Bastami [15] расценивает эксгибиционизм как инфантильный сексуализм и рассматривает его генезис с психоаналитических позиций. По его мнению, эксгибиционисты составляют 30% от числа всех девиантов. Blair и Lanyon [27] описывают это явление в психодинамическом аспекте. Jones и Frei [155] считают, что данная девиация является архаичной формой экспрессии угрозы на фоне отсутствия чувства безопасности. Rooth [268] полагает, что эксгибиционизм в основном связан с педофилией, фроттеризмом и визионизмом. По мнению Snaith [286], эксгибиционизм может быть проявлением различных психических расстройств (как функциональной, так и органической природы), нарушений личности, а также происходящих из детства закрепленных стереотипов сексуального поведения.

Г. ИНЦЕСТ (КРОВОСМЕШЕНИЕ)

[*Советское уголовное законодательство не выделяет кровосмешение в самостоятельный вид преступлений. Правовая оценка этих действий осуществляется таким же образом, как и правовая оценка криминальной педофилии (см. далее).]

Под инцестом понимается сексуальная связь между близкими (кровными) родственниками. Степень родства регламентируется правовыми нормами, которые могут быть различными не только в разных странах, но с течением времени изменяться в одной и той же стране. Например, в Европе Х века инцестом была объявлена половая связь между родственниками вплоть до 7-й степени родства. Это привело к тому, что традиционно заключавшиеся аристократией близкородственные браки стали признаваться недействительными. Это достигло таких размеров, что Лютеранский собор 1215 года был вынужден ограничить инцест родством 4-й степени.

При изучении 110 обществ Brown [35] установил, что инцест был распространенным явлением в разные времена и во многих обществах, причем практически ни в одном из них не осуждался. Исключением являлись лишь монаршие династии некоторых древних государств (Египет, Персия сасанидов, Государство инков). Высказывается предположение, что инцест во многих обществах и культурах табуировался[262].

По мнению Podgorecki [242], наиболее распространенной формой инцестного контакта является контакт отец—дочь. Weinberg [332] различает три типа таких отцов: отцы-интроверты, отцы-психопаты (со склонностью к промискуитету) и отцы с психосексуальным инфантилизмом (со склонностью к педофилии). Эти мужчины достаточно широко практикуют инцестное поведение. Причем часть их жен по тем или иным причинам ограничивают либо полностью прекращают половую жизнь с супругом, а инцестное поведение мужей терпят или делают вид, что его не замечают. Жертвы инцеста нередко сами провоцируют своих отцов, а 75% дочерей не возражали против половой связи с ними, будучи в дальнейшем свободными в выборе сексуального партнера.

Halleck [116] считает, что почти 15% женщин имели опыт инцестных взаимоотношений со своими отцами или дядями. Причем, по данным Meiselman [221], более распространено инцестное поведение отцов по отношению к родным, а не к приемным дочерям. Gebhard [96] установил, что 10% насильников в свое время участвовали в инцестных контактах со своими матерями, сестрами или тетками.

Подробные сведения об инцестной системе отец—дочь приводит Lukianovic [205] на основании анализа 26 случаев из Северной Ирландии. Чаще всего такие связи возникали в многодетных семьях, относящихся к наиболее социально ущемленным слоям общества. Возраст дочерей колебался от 5 до 14 лет (в среднем 8,5 лет), а средний возраст отцов составлял 32,5 года. Связи продолжались от 4 месяцев до 12 лет, при частоте совершения инцестных контактов от ежедневных до одного раза в неделю. Автор отмечает, что 70% этих отцов являлись безработными и значительный процент их был представлен асоциальными личностями. Из обследованных мужчин 14 были психопатами, 5 — агрессивными психопатами и 4 — алкоголиками, но ни у одного из них не было выявлено признаков “больших” психических заболеваний или психоорганического синдрома. Пять отцов сожительствовали с одной из дочерей, трое — с двумя, двое — с тремя и один — с четырьмя дочерями. Матери (жены) происходили из многодетных семей и отличались агрессивностью в отношении своих мужей. Десять из них знали, что происходит в семье, но делали вид, что ничего не видят. Из всех жен только две обвинили своих мужей. У 13 женщин были диагностированы психические нарушения (у 8 — психопатия, у 2 — истерия и у 3 — неврозы). Из дочерей у 11 отмечались личностные расстройства и промискуитетные тенденции, 4 были проститутками, а 4 наблюдались у психиатров. Генез инцеста автор склонен трактовать с позиций социокультурной теории, отмечая, что ни один из отцов не был психически больным человеком, все они видели идеал мужчины в супермене, супруги их отличались чрезмерной терпимостью, а большинство дочерей воспринимало поведение отцов как нормальное явление. Кроме того, в этой работе рассматривается также 27 инцестных взаимоотношений в системах:

брат — сестра (средний возраст братьев 15,5 лет, сестер — 13 лет) — 15 случаев;

дедушка — внучка (средний возраст дедушек 55 лет) — 5 случаев;

дядя — племянница — 4 случая;

мать — сын (матери в возрасте 35—42 лет, сыновья —11—18 лет) — 3 случая.

У 25 лиц из этой группы были диагностированы психические нарушения.

Browning и Biatman [37] при обследовании 14 инцестных связей отец — дочь у всех дочерей обнаружили признаки и соматических, и психических (чаще страхи и депрессия), и сексуальных (преимущественно промискуитет) расстройств.

Slusarczyk [317], анализируя 310 случаев инцеста, выявленных в Польше в 1970—1975 годах, отмечает, что большинство из указанных связей поддерживалось на протяжении от 1 года до 3 лет. Общими характерными чертами семей, в которых совершался инцест, были — многодетность, финансовые проблемы и выраженная материальная зависимость жертв от преступников. Основной причиной инцестного поведения был алкоголизм и злоупотребление алкоголем. Интересным является тот факт, что в случае рождения дочерью ребенка от инцестной связи “ее родители больше стыдились того, что дочь родила внебрачного ребенка, чем того, что он родился от ипцестной связи”. В выводах автор отмечает, что атмосфера в инцестных семьях в значительной степени отражала таковую и в обществе в целом: злоупотребление алкоголем, издевательство над членами семьи, матери, не занимающиеся своими детьми, супруги, не интересующиеся семьей[*Более подробно семейная патология при инцесте освещена в работе Oliver [418].].

Toulouse [322] является автором другого детального анализа инцестных семей. Им описаны 4 семьи, инцестные связи в которых были выявлены их домашним врачом, диагностировавшим тщательно скрываемую беременность у жертв. В первой семье, в которой было 11 детей, беременность наступила в результате связи брат — сестра. Беременность завершилась родами, но девушка бросила ребенка, ушла из семьи и установила связь с другим партнером. Во второй семье беременность также наступила от связи брат — сестра. Очень интересной в этом случае является реакция их матери — она переживала беременность дочери так, как будто сама была беременной, причем на сына она переносила роль собственного мужа. В третьей семье имелась связь между отцом и старшей из шести детей — 14-летней дочерью. Эта семья характеризовалась полным отсутствием интеграции с общественными нормами. Отец—параноик, сам заявил на себя в правоохранительные органы. Мать никогда не занималась детьми и передала старшей из дочерей роль жены. Девушка воспитывалась в интернатском учреждении, несколько раз организовывала групповые побеги из него, вступала в гомосексуальные контакты с подругами, над которыми осуществляла прямо-таки материнскую опеку. В четвертой семье существовала многолетняя связь брата с сестрой, от которой родились четверо детей. Причем их родители также были участниками инцестных отношений (отец — дочь, мать — дочь). Эти брат и сестра с раннего возраста воспитывались в разных интернатских учреждениях, и связь между ними возникла уже в зрелом возрасте, когда они практически впервые познакомились друг с другом.

Автор считает, что инцестные отношения в этих семьях можно охарактеризовать как признак “семейной дисфункции”, при которой подобные отношения между членами семьи являются средством сохранения ее целостности и предотвращают ее распад. В противоположность общественным нормам в этих семьях возникает “внутреннее семейное право”, отображающее страх перед внешним миром и запрещающее выход за пределы семейной группы. Семейная общность воспринимается как взаимная принадлежность друг другу, которая распространяется и на половые взаимоотношения включительно. Подобное функционирование семьи требует тайного поведения и беременности в ней нежелательны, поскольку, с одной стороны, приводят к временному распаду семейного монолита, а с другой — способствуют разглашению семейной тайны. Сохранение же тайны в первую очередь необходимо для того, чтобы “вина не упала на весь дом”. Поэтому каждый член семьи старается быть верным этому семейному миру гармонии.

Обсуждаемые семьи живут в своем замкнутом мире, а отсутствие контактов с внешним миром происходит в связи с его оценкой как общества, нормы которого противоречат внутрисемейным нормам, являющимся более понятными и простыми. Внутри замкнутой семейной системы может существовать множество предрасполагающих факторов или комплексов, которые ложатся в основу семейной патологии, выражающейся в том числе и в инцесте. В случаях установления связи между отцом и дочерью мать подсознательно или вполне осознанно как бы передает ей свое право сексуального обслуживания отца (мужа) полностью, или только в той части, которую не может или не хочет выполнять сама. Кроме того, связь отец — дочь может создаваться и в целях ее противопоставления матери (жене). Частой реакцией матери на такую конфронтацию является агрессия, направленная на дочь. При наличии нескольких дочерей выбор отца в установлении инцестной связи обычно падает на наиболее пассивную из них, которая заведомо не может противостоять его домогательствам.

Установление же связи между братом и сестрой, как правило, имеет целью ослабить воздействие матери на сына. Оба варианта инцестных связей всегда сопровождаются конфликтами между сторонами, обусловленными либо отсутствием духовной общности, либо неудовлетворением сексуальных притязаний. Чаще мать исключается из супружеской подсистемы и занимает по отношению к дочери амбивалентную позицию, а при раскрытии тайны инцеста бывает “поражена” правдой.

Вербальные контакты в подобных семьях, как правило, лаконичны, разговоры на сексуальные темы табуированы. Лица извне воспринимаются членами семьи как чужаки. Члены этих семей позволяют попирать собственную индивидуальность во имя тождественности семейной группы в целом, а семейные роли при этом очерчены слабо. Так, в связи отец — дочь последняя часто воспринимает роль жены только как сексуального партнера. Матери же отказываются от этой функции для того, чтобы лучше организовать семейную жизнь и быт, ведут хозяйство, зачастую терроризируют семью гипохондрическим поведением. Роль отца неясна, так как он в полной мере не является ни отцом, ни мужем. В связях брат — сестра мать “делегирует” дочь для выполнения роли жены сына (брата), который “замещает” матери мужа. Благодаря этому мать избегает конфликтов, возможных при супружестве сына, и этим способом предотвращает распад семьи.

Baurman [17] к факторам, способствующим возникновению инцестных связей, относит: длительное отсутствие отца дома, патологию супружества, алкоголизм, социальную изоляцию, импотенцию, психопатии.

Kirkland и Bauer [166] сообщают, что в США ежегодно регистрируется около 36 000 случаев инцеста, причем 75% из них составляет связь отец—дочь. Обследовав с помощью теста MMPI[*MMPI — Миннесотский многопрофильный личностный опросник — один из самых распространенных психологических тестов для исследования личности и межличностных отношении. Имеет многочисленные модификации, в том числе приспособленные и для сексологического обследования] группу из 10 мужчин с инцестным опытом и контрольную группу из 12 нормальных мужчин, авторы установили, что в инцестной группе значительно выше показатели психопатизации, психоастенизации и шизоидности.

Emslie и Rosenfeld [71] провели обследование 65 детей, участвовавших в инцестных контактах: психотические расстройства были выявлены только у 8% детей (девушек). На этом основании исследователи сделали предположение о том, что инцест сам по себе не приводит к психопатологическим последствиям. Husain и Chapel [134] провели обследование 437 девочек-подростков, госпитализированных в пубертатном периоде в психоневрологическую клинику в связи с наличием эмоциональных расстройств. При этом они установили, что у 61 девочки из этой группы имелся инцестный опыт. При их обследовании выяснилось, что в большинстве случаев они стали объектом инцестных посягательств в переходном периоде между предпубертатом и пубертатом, а в тех случаях, когда инициатором инцеста являлся дед, контакты устанавливались на более ранних этапах биологического развития. Brooks [34] проанализировал отдаленные последствия инцеста для психики девочек. С этой целью им были обследованы зрелые женщины, имевшие в детстве инцестные контакты. При этом установлено, что у них по сравнению с типичной женской популяцией чаще проявляются эмоциональные расстройства (страх, депрессия), мазохистские тенденции, сексуальные и супружеские проблемы.

Renshaw [267] считает, что при сексологической оценке инцеста необходимо учитывать следующие факторы: степень родства партнеров, форму осуществления инцестных контактов (коитальные, некоитальные, какого вида), их гомо- или гетеросексуальный характер, возрастную комбинацию партнеров (взрослый — взрослый, взрослый — ребенок, ребенок — ребенок и т.д.), добровольность или насильственность отношений и степень насилия и согласия, содержание сексуальных фантазий и эротических сновидений у партнеров, наличие у них девиантных тенденций и их характер (например, полидевиантность), психопатологический профиль партнеров.

При обследовании алкоголиков и наркоманов, а также их партнеров нами [300] было установлено, что инцестный опыт имели:

1,4% алкоголиков — мужчин (чаще с дочерьми);

14,1% их партнерш (чаще с отцами);

4% мужчин — наркоманов (с сестрами);

3% их партнерш (с отцами);

1% мужчин из контрольной группы (чаще с сестрами);

2% женщин из контрольной группы (чаще с отцами и дядями)[*По вопросам инцеста и его судебно-сексологической оценки см. также список литературы № № 386, 392, 398, 400, 401, 418, 431.].

Д. УБИЙСТВО

Если в процессе расследования появляется подозрение, что данное убийство могло быть совершено на сексуальном фоне (например, в связи с удовлетворением сексуальных потребностей или убийством постоянного сексуального партнера), то возникает необходимость участия в деле эксперта-сексолога. При этом от эксперта ожидают установления психосексуальной структуры личности преступника и выявления механизмов, которые могли бы руководить его поведением в момент совершения преступления.

Salwa [271] отмечает, что убийство любовницы чаще совершается по следующим мотивам: наличие нежелательной беременности, угроза возможной огласки связи (проявляющаяся в том числе и в форме шантажа со стороны любовницы), невозможность легализации связи, экономические факторы (невозможность содержания любовницы или экономическая зависимость от нее), характерологические особенности партнеров. Обычно убийство сначала вызывает у преступника чувство облегчения, а затем — страх перед наказанием. В случаях убийства жены автор указывает на следующие возможные мотивы совершения преступления: характерологические особенности партнеров, равнодушие жены к супругу, чувство своей ненужности в семье. Это приводит к обидам, раздражению, которые особенно усиливаются в состоянии алкогольного опьянения[*См. также список литературы № № 359, 422.].

К характерным признакам убийств, совершенных с целью удовлетворения преступником своих садистских и вампирских сексуальных потребностей. Alien [6] относит: нанесение ударов ножом в область молочных желез и половых органов жертвы, сосание и облизывание преступником возникших при этом ран, трение о них половым членом. В процессе совершения этих действий и при виде страданий умирающей жертвы у преступника могут появляться эрекция полового члена и семяизвержение. Совершающие такие убийства лица склонны к их периодическому повторению, причем в интервале между преступлениями они могут вести себя как совершенно нормальные люди[*См. № № 361, 363, 423.].

Hirschfeld [цит. по 142] различает шесть типов сексуальных убийств:

убийство, совершаемое с целью достижения оргазма (убийство из похотливых побуждений);

убийство, совершаемое в процессе переживания оргазма;

убийство, совершаемое с целью (или в процессе) подавления сопротивления избранной для удовлетворения сексуальных потребностей жертвы;

убийство, совершаемое с целью сокрытия сексуального преступления (например, изнасилования);

убийство, совершаемое с целью (или в процессе) лишения жертвы возможности призывов о помощи или прекращения этих призывов;

убийство, похожее на убийство, совершенное с целью достижения оргазма.

R. Lesniak, A. Szymusik, E. Lesniak [191] при обследовании 15 преступников, совершивших сексуальное убийство, установили, что 11 из них были моложе 30 лет, большинство являлись работниками физического труда с начальным образованием и происходили из среды большого города. В 7 случаях убийства сопровождались изнасилованием жертвы. По сравнению с преступниками, совершившими убийство не на сексуальной почве, сексуальных убийц отличает более высокий интеллектуальный уровень, наличие нарушений в психосексуальном развитии и крайняя степень интроверсии. 75% обследованных совершили преступление в состоянии алкогольного опьянения. При судебно-психиатрической экспертизе у большинства из них установлена уменьшенная вменяемость или невменяемость, а при стационарном обследовании у многих были диагностированы психические заболевания.

При анализе 34 уголовных дел о сексуальных убийствах Kozarska-Dwjrska [174] установила, что в 31 случае убийство сопровождалось изнасилованием При этом у 30 преступников намерение убить жертву возникло в процессе совершения с ней полового акта. В 4 случаях убийство было совершено с целью достижения оргазма. У 19 убийц при обследовании выявлены сексуальные девиации, а у 8 — либо садизм, либо садистские черты. Функциональные сексуальные расстройства были выявлены у 7 преступников, нормальное половое влечение имелось у 14 убийц. В момент совершения преступления 70% обследованных находились в состоянии алкогольного опьянения. 52% лиц, совершивших сексуальное убийство, имели в прошлом судимость за совершение иных преступлений (хулиганство, разбой, нанесение телесных повреждений). 72% обследованных были не женаты.

На II симпозиуме польских сексологов [311а] Rydzek сообщил, что в период с 1966 года в Польше отмечается тенденция к ежегодному увеличению числа сексуальных убийств, а в среднем таких убийств ежегодно совершается 23. Многие мужчины, совершившие эти преступления, проявляли по отношению к женщине в обычной жизни несмелость, имели низкий культурный и интеллектуальный уровень.

Gurgul [115] подчеркивает некоторые характерные черты для рецидивирующих убийств, совершаемых из похотливых побуждений: случайный выбор жертвы, стереотипность действий преступника при совершении всех убийств, тщательный выбор места для совершения преступления, редкие случаи изуродования тела жертвы, серийность преступлений. Личность преступников, совершающих сексуальные убийства, автор характеризует следующим образом: это всегда мужчина, чаще в возрасте до 40 лет, действующий в одиночку, психопат, сексуально фрустрированный, не умеющий налаживать контакты с женщинами, конфликтный в быту и на работе, ничем не выделяющийся в толпе, вменяемый, первое убийство чаще совершающий не по сексуальным мотивам. 75% их жертв принадлежит к кругу близко знакомых или членов семьи. Причинами сексуальных фрустраций этих преступников являются импотенция, пороки строения полового члена, отвержение женщинами.

Имелинский [144] указывает, что “убийство с целью получения сладострастных переживаний является крайним проявлением садизма. Наслаждение и сексуальное удовлетворение достигаются убийством жертвы, что является крайним выражением исполнения над ней полной власти. (...) При убийстве с целью достижения наслаждения вовсе не обязательно половое сношение. Сексуальное удовлетворение может быть достигнуто путем имитации генитального проникновения в тело жертвы, при котором разрываются естественные отверстия тела, разрезается грудь, горло и половые органы, иногда может быть расчленено все тело”[*Характеристику повреждений на теле жертвы сексуального убийства см. список литературы № 365.].