Глава IV Организационно-методические аспекты. Характеристика и оценка поведения подэкспертного

Наиболее подходящим местом для проведения судебно-сексологического обследования является врачебный кабинет. Это обусловлено тем, что, во-первых, в привычной обстановке врачу и технически, и психологически легче проводить обследование, а во-вторых, обстановка врачебного кабинета знакома с детства каждому человеку и поэтому внушает обследуемому чувство больше безопасности и больше доверия к эксперту. Более того, специфическая атмосфера врачебного кабинета подсознательно ассоциируется у подэкспертного с местом, где интересуются состоянием его здоровья и оказывают помощь. Однако изредка встречаются случаи, когда медицинское учреждение, наоборот, вызывает у обследуемого негативные ассоциации, подсознательный страх и даже враждебность[*Чаще с подобной ситуацией приходится сталкиваться при обследовании детей, которых нередко с раннего детства взрослые пугали врачом, как жупелом, и у которых обстановка врачебного кабинета может ассоциироваться с возможным причинением боли.].

Нельзя признать оптимальным вариантом проведение судебно-сексологического обследования во врачебном кабинете, расположенном в помещении правоохранительных органов[*Например, в помещении медсанчасти следственного изолятора]. В этой ситуации личность эксперта ассоциируется у обследуемого скорее не с врачом, а с представителем тех органов, в помещении которых производится обследование. Это следует отнести и к случаям проведения освидетельствования в помещении суда. Обследуемые при этом часто считают, что эксперт является штатным сотрудником судебных органов, что, естественно, не вызывает к нему особого доверия. В указанных случаях освидетельствуемые воспринимают эксперта не как врача, а как лицо, выполняющее следственные действия, представляющее интересы только правосудия и, следовательно, неспособное к объективности. Нередки случаи, когда подэкспертные в этих условиях отказываются отвечать на вопросы эксперта и проходить непосредственное обследование, поскольку убеждены в его заведомой бессмысленности, мотивируя отказ тем, что “и так известно, какой будет результат”. Если у врача нет возможности произвести обследование в иных условиях (а добиваться такой возможности эксперт обязан в каждом случае), то целесообразно начать беседу с подэкспертным с того, чтобы выразить свое недовольство необходимостью проведения обследования в таком месте. При производстве обследования в подобных условиях эксперт должен приложить все силы для создания спокойной и доверительной атмосферы.

Вне зависимости от конкретного места производства обследования важно, чтобы в кабинете находились только эксперт и освидетельствуемое лицо. Часто под предлогом выполнения соответствующих инструкций при освидетельствовании присутствуют сотрудники милиции. Однако именно подобная ситуация противоречит целям судебно-сексологической экспертизы и заведомо ограничивает ее возможности. Более целесообразно оборудовать кабинет для проведения экспертизы таким образом, чтобы обследуемый не имел возможности совершить побег[*Кроме принятия обычных мер предосторожности (зарешеченные окна, специальные или кодовые замки в дверях), идеальным вариантом решения этой проблемы является оборудование между кабинетом эксперта и коридором тамбура-шлюза, в котором на время проведения обследования размещаются сопровождающие подэкспертного сотрудники правоохранительных органов, имеющие возможность визуально контролировать поведение своего подопечного (через застекленное окошко в двери, дверной “глазок” или с помощью телевизионной системы)].

Абсолютно естественно, что сексологическое обследование требует соблюдения атмосферы особой интимности, так как большинство людей проявляет естественную сдержанность в обсуждении подробностей своей интимной жизни, если в кабинете присутствует еще кто-либо кроме врача.

В последнее время многие врачи (особенно психиатры) предпочитают не пользоваться медицинским халатом при проведении обследования. При производстве судебной экспертизы это недопустимо, так как обычная гражданская одежда ассоциируется у обследуемого с уже привычной для него “униформой” работников следствия, а наличие на эксперте халата закономерно вызывает в памяти случаи общения с врачом. Поэтому наличие на эксперте типичной медицинской одежды играет значительную роль в создании наиболее подходящих для обследования условий и спокойного самочувствия освидетельствуемого.

Несомненно, оптимальным является установление контакта с обследуемым лицом в самом начале встречи. Достижению этой цели с успехом служат очень простые вещи: необходимо поздороваться с обследуемым, представиться ему и указать свою специальность, подчеркнув при этом службу в органах здравоохранения, а не в судебно-следственных органах. Нам не пришлось бы акцентировать внимание читателя на столь элементарных вещах, если бы, к сожалению, не приходилось нередко наблюдать экспертов, отличающихся непомерным .чванством. Само собой разумеется, что из-за таких незначительных на первый взгляд моментов трудно установить нормальный контакт с обследуемым, который уже с самого начала общения с экспертом проявляет настороженность и недоверие. В конечном итоге подобные “мелочи” не только затрудняют производство обследования, но и сказываются на качестве экспертизы.

Для установления нормального контакта с подэкспертным очень важно даже то, как обследуемый и эксперт в процессе беседы сидят по отношению друг к другу. С точки зрения психологии оптимальным является такое расположение участников беседы, когда они сидят достаточно близко друг к другу и располагаются между собой под острым углом. Расположение под прямым углом (так распространенное у следователей) создает естественную дистанцию в общении и ассоциируется с имеющимся у обследуемого опытом участия в допросах. Недопустимо и расположение эксперта слишком близко (“бок о бок”) с обследуемым, так как подобная позиция нарушает имеющийся у каждого человека врожденный психологический барьер интимности[*В качестве примера достаточно вспомнить имеющийся у каждого опыт поездок в общественном транспорте, когда любой заведомо непреднамеренный телесный контакт с другими пассажирами неожиданно вызывает целую гамму негативных ощущений и эмоций.]. Нам кажется нежелательным и разделение эксперта с обследуемым таким привычным барьером, как стол, придающий общению подчеркнуто официальный характер и впечатление непреодолимой дистанции.

Идеален вариант, когда эксперт обладает хорошей памятью и не делает в процессе беседы каких-либо записей, по крайней мере подробных. Однако чаще это неосуществимо, поскольку в процессе обследования эксперту приходится фиксировать очень большой объем информации. В ряде случаев бывает необходимо внести в заключение не только весь объем получаемой информации, но и изложить ее с сохранением употребляемых обследуемым оригинальных формулировок. Поэтому эксперт должен владеть определенной техникой конспектирования и кодовой записи, а желательно — и стенографией. Такая постановка вопроса позволила бы эксперту лишь иногда делать лаконичные записи, а в целом доминировала бы атмосфера свободной беседы[*Неплохую службу эксперту может оказать и запись всей беседы с освидетельствуемым на магнитофон. Разумеется, что, по понятным причинам, запись должна проводиться “скрытым” способом и не прерываться манипулированием с клавишами магнитофона.].

Подробная запись всего, что говорит обследуемый, приводит к возникновению барьера в общении и стимулирует утаивание освидетельствуемым важной для эксперта информации. Проведение же вербального общения с обследуемым в ходе экспертизы в форме беседы, наоборот, способствует установлению нормального контакта с ним и подталкивает подэкспертного к доверительности.

Несмотря на то что судебно-сексологическое обследование не идентично обычному обследованию, производимому в лечебном учреждении, он все равно является одним из вариантов контакта врача с обследуемым лицом, и поэтому должно проводиться с соблюдением некоторых общепринятых медицинских правил. Вежливость, терпеливость, создание соответствующей психологической атмосферы безопасности и доброжелательности — те непременные принципы, которыми должен руководствоваться эксперт при производстве обследования для того, чтобы освидетельствуемый ощущал себя не допрашиваемым или изучаемой “букашкой”, а полноценным (хотя и не равноправным) у частником диалога.

Эксперту не менее важно при первой встрече с освидетельствуемым оградить себя от так называемого эффекта первого впечатления, оцениваемого в психологии как особо существенного момента в человеческом общении. Значительность этого положения для эксперта вполне понятна, гак как многие обследуемые в процессе судебной экспертизы лица ни своим внешним видом, ни своим поведением не вызывают позитивных реакций, а зачастую прямо провоцируют неприязнь.

Необходимо помнить о том, что первая встреча с экспертом имеет свою специфику и для обследуемого, который, естественно, чувствует угрозу в производимой экспертизе, а зачастую бывает запуган и недоверчив. Осознавая психологическую значимость первого впечатления, эксперт должен постараться приложить все усилия для того, чтобы оптимизировать его и для себя, и для подэкспертного.

В ходе обследования освидетельствуемый часто занимает защитную позицию: отказывается отвечать на вопросы, дает излишне лаконичные или уклончивые ответы, отказывается участвовать в психологическом тестировании, не желает раздеваться для проведения объективного обследования и т.п. Поэтому очень важно с самого начала встречи создать такую атмосферу, которая смогла бы нейтрализовать защитные реакции обследуемого, либо по крайней мере максимально их сгладить. В эффективности таких мер мы неоднократно убеждались на собственном опыте, и лишь в редких случаях не удавалось сломить упорную “оборону” подэкспертного, которая так затрудняет все исследование. Натиск, спешка, небрежное отношение к обследованию и тем более агрессивное поведение эксперта лишь могут сделать вообще невозможным проведение экспертизы.

Случается, что обследуемый проявляет прямую агрессию по отношению к эксперту. Чаще всего это является проявлением имеющегося у подэкспертного страха перед ожидаемым наказанием. Для купирования подобной ситуации наиболее подходит умелое применение описанных в соответствующей литературе обычных психотерапевтических методов воздействия, которыми, конечно же, в необходимом объеме должен владеть и эксперт[*Могут иметь место и случаи прямой физической агрессии подэкспертного, причем направленной не только на эксперта, но и на самого себя. Для профилактики подобных эксцессов (кроме мер предосторожности, отмеченных в примечаниях) следует заведомо исключить возможный доступ освидетельствуемого к расположенным в кабинете острым или тяжелым предметам, а легко передвигаемые предметы обстановки (стулья, вешалки, медицинскую мебель) прочно прикрепить к полу или стенам.].

На всем протяжении обследования эксперт должен оценивать не только различные вербальные и невербальные проявления поведения подэкспертного, но и обязан отражать их в своем заключении. Наблюдение за поведением освидетельствуемого и его психологический анализ позволяют эксперту решать определенные диагностические вопросы, а также предоставляет большую информацию о личности обследуемого и о его реакциях на поступаемые от врача конкретные вопросы и другие сигналы.

Для наблюдателя важна поза, занимаемая подэкспертным в процессе обследования, в том числе и поза, в которой он сидит. Она может быть разнообразной и свидетельствовать о различном состоянии обследуемого. Так, застывшая, как бы окоченевшая, поза может быть проявлением дистанции к эксперту; напряженная, напоминающая позу человека, изготовившегося к прыжку или бегу, может отображать защитные позиции обследуемого или свидетельствовать о его готовности к агрессии. Поза “развалившись” указывает на уверенность в себе, чувство превосходства, как бы говорит, что “ничего вы не докажете”. Напряженно сцепленные пальцы рук могут свидетельствовать о высокой степени самоконтроля. Свободная, раскрепощенная и естественная поза указывает на открытость и проявление доверия. В процессе обследования поза освидетельствуемого может неоднократно меняться.

Столь же разнообразной может быть и походка подэкспертного: быстрая, уверенная, семенящая, неустойчивая и т.п. Характер походки может свидетельствовать о некоторых неврологических заболеваниях или указывать на конкретное психическое состояние обследуемого, например, на испытываемое чувство страха.

Важна и оценка мимики освидетельствуемого. Так, если он смотрит в глаза эксперту прямо, это может быть проявлением доверия, чувства безопасности, но в то же время и проявлением вызова, агрессии. Если же обследуемый избегает встречаться взглядом с экспертом, это может свидетельствовать о лживости, отсутствии доверия, угрызениях совести, стыдливости. Когда обследуемый сидит не поднимая головы и устремив взгляд в пол, то чаще это выражение осознания вины, но может быть и проявлением страха или отсутствия доверия. Из приведенных примеров видно, что мимика освидетельствуемого может служить источником существенной информации, но ее интерпретация далеко не всегда проста, так как одно и то же выражение лица может быть проявлением разных чувств. Для правильного понимания мимической реакции в каждом конкретном случае необходимо подобрать ключ к установлению их соответствия определенному психическому состоянию обследуемого.

Немало информации дают эксперту и характеристики голоса освидетельствуемого (громкий, крикливый, обычный, тихий и т.п.), его речи (плавная, неуверенная, а также болтливость, молчаливость и т.п.), внимания (рассеянность, напряженное, прерывистое, невнимательность и т.п.), эмоций (смех, усмешка, страх, плач, шутка и т.п.), сотрудничества с экспертом (интерес, неуверенность, осторожность, задиристость, заискивание и т.п.). Большое значение может иметь и общая позиция обследуемого по отношению к эксперту (превосходство, наглость, сарказм, пренебрежение, фамильярность, панибратство, лесть, кокетство, предупредительность, доверительность, отчужденность, враждебность, беспомощность и т.п.).

Исходящие от обследуемого эти и другие сигналы о его состоянии могут изменяться на протяжении обследования. Многогранность таких сигналов требует для их правильной интерпретации хорошего знания психики и индивидуальности личности подэкспертного. Их отражение в заключении эксперта должно носить скорее описательный, а не оценочный характер, так как многозначность подобных сигналов не исключает их ошибочной трактовки.

Поведение обследуемого в процессе экспертизы нередко дает эксперту много важной информации о личности и поведении освидетельствуемого в той конкретной ситуации, которая и послужила причиной возбуждения данного дела. Однако не следует забывать, что сам отбор этой информации и ее оценка экспертом субъективны и поэтому интерпретация получаемых данных должна быть очень осторожной.

Если в процессе обследования в поведении подэкспертного доминирует защитная позиция, то ее отражение в заключении эксперта необходимо как обоснование скудности получаемой в таких случаях вербальной информации.

Не менее важно и поведение в процессе обследования самого эксперта, так как оно индуцирует, а может и провоцировать, соответствующее поведение подэкспертного. Следует помнить, что в такой особой ситуации, какой является сексологическое обследование, освидетельствуемое лицо очень чутко реагирует на поведение эксперта и со своей стороны тоже обращает внимание на его мимическую и вербальную реакцию, включая их в свою программу защитного и манипуляционного поведения. Нередко обследуемый по чуткости и наблюдательности не уступает многим профессиональным психологам, а та чрезвычайная ситуация, которой выступает сама экспертиза, лишь обостряет его восприимчивость. Уловив слабые стороны эксперта, освидетельствуемый иногда использует воздействие на них не только в процессе производства экспертизы, но и при последующем общении с экспертом в зале суда.

Когда поведение эксперта не кажется обследуемому угрожающим и воспринимается им как доброжелательное, приветливое и если не сочувствующее, то по крайней мере понимающее — это не только способствует благоприятному течению самого обследования, но иногда приводит к установлению будущего терапевтического контакта. Мы неоднократно встречались со случаями, когда после завершения бракоразводного процесса или отбытия наказания бывшие подэкспертные по собственной инициативе обращались к нам по поводу лечения. По их словам, побуждающим моментом к этому послужило именно доброжелательное и тактичное поведение врача при производстве экспертизы, явившееся источником доверия к нему и стимулировавшее осознание необходимости лечения.

Ряд сексологов подчеркивает значение искусства эксперта вникнуть в сложившуюся у обследуемого ситуацию, что особенно важно при наличии у последнего девиантного поведения. Это имеет значение не только для лучшего установления контакта с освидетельствуемым и предупреждения взаимных отрицательных эмоций, но служит и лучшему пониманию экспертом всего дела, а также способствует определенному человеческому сближению с подэкспертными, которые хорошо это чувствуют.