Отдел I

О сельскохозяйственном продукте, который всегда доставляет ренту

Так как люди, подобно другим живым существам, естественно размножаются

соответственно имеющимся средствам их существования, то постоянно существует

больший или меньший спрос на предметы питания. Последние всегда могут быть

обменены на большее или меньшее количество труда, и всегда найдутся охотники

выполнить какую-нибудь работу, чтобы получить эти предметы питания. Правда,

вследствие того, что иногда за труд приходится уплачивать высокую заработную

плату, количество труда, которое можно получить в обмен на определенное

количество питания, не всегда равняется тому количеству труда, содержание

которого может быть обеспечено при наиболее экономном их расходовании. Но на эти

предметы питания всегда можно приобрести такое коли- чество труда, которое можно

содержать на них соответственно обычному для данной местности уровню.

Но земля почти при всех условиях производит большее количество пищи, чем это

необходимо для содержания всего того количества труда, которое затрачивается на

доставление этой пищи на рынок, хотя бы этот труд содержался самым щедрым

образом. При этом получающийся излишек всегда более чем достаточен для

возмещения капитала, затрачиваемого на применение этого труда и для получения

прибыли на него. Поэтому всегда некоторый излишек остается на долю ренты

землевладельца.

В самых безлюдных местностях Норвегии и Шотландии имеются пастбища для скота,

который доставляет молоко и приплод в количестве, достаточном не только для

содержания всего того количества труда, которое необходимо для ухода за этим

скотом и для оплаты обычной прибыли фермера или владельца стад, но, и для

доставления небольшой ренты землевладельцу. Рента эта увеличивается в

зависимости от лучшего качества пастбища. В таком случае одна и та же площадь

земли не только прокармливает большее количество скота, но и требует меньшего

количества труда для ухода за ним и сбора продуктов с него, ибо скот содержится

на меньшем пространстве. Землевладелец выигрывает двояким образом - от

увеличения продукта и от сокращения количества труда, которое приходится

содержать за счет этого продукта. Земельная рента изменяется не только в

зависимости от плодородия земли, каков бы ни был продукт, получаемый с нее, но и

в зависимости от расположения ее, каково бы ни было ее плодородие. Пригодная

земля дает большую ренту, чем столь же плодородная земля в отдаленной части

страны. Хотя обработка той и другой может требовать одинакового количества

труда, доставка на рынок продукта с отдаленного участка земли всегда должна

обходиться дороже, а следовательно, за счет этого продукта должно получать

содержание большее количество труда; благодаря этому должен сокращаться тот

излишек, из которого получаются как прибыль фермера, так и рента землевладельца.

Но в отдаленных частях страны норма прибыли, как уже выяснено, обыкновенно

бывает выше, чем в окрестностях больших городов. Поэтому землевладельцу

приходится получать меньшую долю из этого уменьшенного излишка.

Хорошие дороги, каналы и судоходные реки, сокращая расходы на перевозку, ставят

отдаленные части страны в положение, приблизительно одинаковое с участками,

расположенными поблизости к большим городам. С этой точки зрения они

представляют собою величайшее из всех улучшений. Они поощряют обработку

отдаленных частей страны, которые всегда являются и самыми обширными. Они

приносят выгоды городу, уничтожая монополию его ближайших окрестностей, они

выгодны далее и для самих этих окрестностей: хотя эти дороги содействуют ввозу

некоторых конкурирующих товаров на прежний рынок, они вместе с тем открывают

много новых рынков для продуктов этих окрестностей. Монополия, помимо того,

является великим врагом хорошего хозяйства: последнее может получить всеобщее

распространение только в результате того свободного и всеобщего соперничества,

которое вынуждает каждого прибегать к хорошему ведению хозяйства в интересах

самозащиты. Не более пятидесяти лет тому назад несколько графств поблизости от

Лондона обращались в парламент с петициями против проведения шоссейных дорог в

отдаленных графствах. Они заявляли, что эти отдаленные графства смогут благодаря

дешевизне труда в них продавать на лондонском рынке свое сено и хлеб дешевле,

чем близкие графства, и таким образом вызовут в последних понижение ренты и

разорение сельского хозяйства. А между тем их рента с того времени возросла, а

сельское хозяйство улучшилось.

Земля умеренного плодородия, засеваемая хлебом, производит значительно большее

количество пищи для человека, чем самое лучшее пастбище такого же размера. Хотя

обработка ее требует гораздо большей затраты труда, тем не менее излишек, остаю

щийся за вычетом семян и после оплаты всего затраченного труда, тоже бывает

значительно больше. Если бы поэтому фунт мяса имел стоимость не больше стоимости

фунта хлеба, этот больший из лишек продукта всегда представлял бы собою более

значительную стоимость и составлял бы больший фонд для прибыли фермера и ренты

землевладельца. Так, по-видимому, и было повсеместно в начальной стадии

земледелия.

Но относительная стоимость этих двух различных видов пищи, хлеба и мяса, весьма

неодинакова в различные периоды развития сельского хозяйства. В самой

примитивной, начальной его стадии все необработанные пустоши, которые тогда

покрывали значи тельно большую часть страны, целиком были предоставлены ско ту.

Налицо имеется больше мяса, чем хлеба, и поэтому хлеб явля ется тем видом пищи,

на который существует наибольший спрос и который вследствие этого имеет наиболее

высокую цену. Как нам сообщает Уллоа[См. Ulloa. Restablecimiento de las Fabricas

у Comercio Espanol. 1740. Книга 1, глава 15.], в Буэнос-Айресе сорок или

пятьдесят лет тому назад обычная цена быка на выбор из стада в двести-триста

голов равнялась всего четырем реалам, или 21 1/21 пенса. Он ничего не говорит о

цене хлеба, вероятно потому, что не заметил в этом отношении ничего особенного.

Бык, как он говорит, стоит там немногим больше того, чем труд поймать его. Но

хлеб нигде нельзя получить, не затратив значительного труда, а в стране, лежащей

по берегам реки Ла-Платы, в то время служившей главным путем из Европы к

серебряным рудникам Потози, денежная цена труда не могла быть очень дешева.

Иначе бывает, когда земледелие распространяется на большую часть страны. Тогда

хлеба имеется больше, чем мяса. Спрос меняет свой характер, и цена мяса ста

новится выше цены хлеба.

Помимо того, при распространении земледелия уже не хватает необработанных земель

для того, чтобы удовлетворять существу ющий спрос на мясо. Приходится

значительную часть возделанной земли обращать на выращивание и откармливание

скота, цена которого поэтому должна быть достаточна не только для оплаты труда

по уходу за ним, но и для оплаты ренты и прибыли, которые землевладелец и фермер

могли бы получить, если бы эта земля была занята под пашню. Скот, выращенный на

самых некультурных пустошах, продается на данном рынке по той же цене при

одинаковом весе и качестве, как и скот, выращенный на самых культурных землях.

Владельцы таких пустошей пользуются этим и повышают ренту со своей земли в

соответствии с ценою этого скота. Не более ста лет тому назад во многих местах

Горной Шотландии мясо было столь же дешево или еще дешевле, чем даже хлеб из

овсяной муки. Объединение с Англией открыло скоту Горной Шотландии рынок Англии.

Его обычная цена в настоящее время в три раза превышает цену, существовавшую в

начале столетия, а рента многих поместий Горной Шотландии за это время возросла

втрое или вчетверо. В настоящее время почти повсеместно в Великобритании фунт

лучшего мяса обычно стоит больше двух фунтов лучшего пшеничного хлеба, а в

урожайные годы стоит иногда столько же, сколько стоят три или четыре фунта

хлеба.

Таким образом, по мере развития сельского хозяйства рента и прибыль с пастбищ,

не подвергавшихся улучшению, в известной степени определяются рентой и прибылью

с улучшенных пастбищ, а эти последние - рентой и прибылью, получаемыми при

производстве хлебов. Хлеб представляет собою злак, вырастающий ежегодно; мясо

является продуктом, для полного созревания которого требуется четыре или пять

лет. Поэтому, так как с акра земли получается гораздо меньшее количество одного

рода пищи, чем другого, эта недостаточность количества должна компенсироваться

более высокой ценой. Если бы эта компенсация превышала необходимый размер, то

еще больше земель обращалось бы в пастбища, и, напротив, если бы не достигала

этого размера, часть пастбищ была бы обращена в пашню.

Однако надо иметь в виду, что это равенство ренты и прибыли с лугов и с земель

под хлебом, т.е. с земель, непосредственный продукт которых служит пищей скоту,

и с земель, непосредственный продукт которых служит пищей людям, наблюдается

лишь по отношению к большей части культурных земель обширной страны. При

наличности особых местных условий дело обстоит совершенно иначе, и рента и

прибыль с земель под лугами гораздо выше ренты и прибыли, получаемых при

возделывании хлеба.

Так, в окрестностях большого города спрос на молоко и сено для лошадей вместе с

высокой ценой мяса часто ведет к повышению стоимости сена выше того, что можно

назвать ее естественньм соотношением с хлебом. Очевидно, что эти местные выгоды

не могут распространяться на земли, расположенные далеко от города.

Особые обстоятельства иногда вели к такому возрастанию населения в некоторых

странах, что вся их территория, подобно землям в окрестностях большого города,

оказывалась уже недо- статочною для того, чтобы произвести сено и хлеб в

количестве, необходимом для существования их жителей. Их земли поэтому

обращались главным образом на производство трав как более громоздкого товара, не

выносящего ввиду этого перевозку на большие расстояния, а хлеб, пища главной

массы народа, ввозился преимущественно из-за границы. В таком положении в

настоящее время находится Голландия, а в эпоху процветания Рима таково же было,

по-видимому, положение значительной части Италии. По свидетельству

Цицерона[Cicero. De Officiis, II, 25.], Катон старший говорил, что наибольшую

прибыль имение приносит при хорошем откармливании скота, несколько меньшую - при

сносном и еще меньшую - при плохом откармливании его; меньше всего прибыли дает,

по его мнению, вспашка земли. Действительно, в той части древней Италии, которая

примыкала к Риму, распашке земель сильно противодействовали частые раздачи хлеба

народу, производившиеся бесплатно или по весьма низкой цене. Этот хлеб

привозился из завоеванных провинций, из которых некоторые должны были доставлять

республике вместо налогов десятую часть своего урожая по установленной цене

приблизительно шесть пенсов за гарнец. Низкая цена, по которой этот хлеб

раздавался народу, должна была вести к понижению цены хлеба, доставляемого на

римский рынок из Лациума или древней территории Рима, и. подрывать хлебопашество

в этой области.

В стране, главным продуктом которой является хлеб и в которой имеется мало

огороженных земель, хорошо огороженный луг часто приносит более высокую ренту,

чем любое поле по соседству. Луг нужен для содержания скота, употребляемого при

обработке пашни, и приносимая им высокая рента в данном случае выплачивается,

собственно, не из стоимости его собственного продукта, а из продукта пашни,

обрабатываемой при его помощи. Но эта рента, наверное, понизится, если окрестные

земли будут полностью огорожены. Существующая ныне в Шотландии высокая рента с

огороженных земель обусловлена, по-видимому, немногочисленностью огороженных

участков и удержится, вероятно, только до тех пор, пока число их не увеличится.

Выгоды огораживания лугов более значительны, чем огораживания полей. Оно

сберегает труд по охране скота, который к тому же лучше откармливается, когда

его не беспокоит пастух или его собака.

Там, где не существует местных преимуществ подобного рода, рента и прибыль,

получаемые от хлеба или другой главной растительной пищи народа, должны

естественно регулировать ренту и прибыль с пастбищ, если последние пригодны для

возделывания хлеба.

Применение искусственных кормов - репы, моркови, капусты и других, которые

позволяют прокармливать с одинакового участка земли большее количество скота,

чем при естественных травах, должно несколько уменьшать, как можно ожидать,

дороговизну мяса в культурной стране в сравнении с хлебом. Это, по-видимому, и

имеет место. И имеются основания полагать, что по крайней мере на лондонском

рынке цена мяса в сравнении с ценою хлеба в настоящее время значительно ниже,

чем это было в начале минувшего столетия. В прибавлении к жизнеописанию принца

Генриха доктор Берч[Birch. Life of Henry, Prince of Wales, p. 449.] дает нам

сведения о ценах на мясо, которые обычно платил этот принц. Мы узнаем, что

четыре четверти быка весом в 600 фунтов обходились ему в 9 фунтов 10 шиллингов

или около того, т.е. в 31 шилл. 8 п. за 100 фунтов. Принц Генрих умер 6 ноября

1612 г. на девятнадцатом году жизни.

В марте 1764 г. было произведено парламентское обследование причин дороговизны

предметов продовольствия в то время. При этом в числе других свидетельств один

виргинский купец показал, что в марте 1763 г. он нагружал свои суда мясом по

цене 24-25 шиллингов за 100 фунтов и эту цену считал обычною, между тем как за

то же количество мяса такого же сорта он в этот год дороговизны платил 27

шиллингов. Однако эта высокая цена 1764 г. оказывается на 4 шилл. 8 п. дешевле

того, что обычно платил принц Генрих. При этом следует иметь в виду, что речь

идет лишь о мясе лучшего сорта, которое пригодно для засолки в целях перевозки

на отдаленные расстояния.

Цена, которую платил принц Генрих, достигает З 4/5 пенса за фунт туши, не

разбирая худых и лучших частей; при такой средней цене лучшие сорта мяса в

розничной торговле не могли стоить дешевле 41/2 или 5 пенсов за фунт.

При парламентском обследовании 1764 г. свидетели заявили, что цена лучших частей

мяса первого сорта для потребителя достигает 4 и 4 1/2 п. за фунт, а более

грубых сортов - от 7 фартингов до 21/2 и 23/4 п., при этом они говорили, что эти

цены вообще на полпенни выше соответствующих обычных цен в марте месяце. Но даже

и эта высокая цена значительно ниже той обычной розничной цены, которая, как мы

можем предполагать, существовала во время принца Генриха.

В течение первых двенадцати лет прошлого столетия средняя цена лучшей пшеницы

достигала на виндзорском рынке 1 ф. 18 шилл. З 1/6 п за квартер в девять

винчестерских бушелей. А за двенадцать лет, предшествовавших 1764 г. (включая

последний), средняя цена такого же количества лучшей пшеницы на том же рынке

достигала 2 ф. 1 шилл. 91/2 п.

Таким образом, в течение первых двенадцати лет минувшего столетия, как

оказывается, пшеница была значительно дешевле, а мясо значительно дороже, чем в

течение двенадцати лет, предшествовавших 1764 г.

Во всех крупных государствах большая часть культурных земель используется для

производства пищи для людей или корма для скота. Рента и прибыль, получаемые с

этих земель, определяют ренту и прибыль с земель, занятых под другие виды

культуры. Если бы какой-нибудь отдельный продукт приносил меньшую ренту и

прибыль, земля, на которой он возделывался, была бы обращена на производство

хлеба или кормов, а если бы он приносил большую ренту или прибыль, часть земли,

находящейся под хлебом или кормами, скоро была бы обращена под возделывание

этого продукта.

Правда, культуры, требующие более значительных первоначальных затрат на

улучшение земли или более значительных ежегодных расходов на ее обработку,

по-видимому, дают обычно: первые - более высокую ренту, а вторые - более высокую

прибыль, чем производство хлеба и кормов. Но лишь редко этот излишек ренты или

прибыли превышает умеренный процент или возмещение за указанные добавочные

издержки.

Так, хмельник, плодовый сад, огород дают обыкновенно землевладельцу более

высокую ренту, а фермеру - более высокую прибыль, чем хлебное поле или пастбище.

Но подготовка земли для них требует более значительных расходов, чем и

обусловливается более высокая рента землевладельца. Они требуют более

внимательного и искусного ухода, чем и обусловливается более высокая прибыль

фермера. Да и урожай, по крайней мере хмеля и плодов, более сомнителен, а потому

и цена продукта в данном случае, помимо погашения всех случайных потерь, должна

также включать и нечто вроде страховой премии. Уровень жизни садоводов, обычно

скромный и всегда умеренный, показывает нам, что их искусство, по общему

правилу, не вознаграждается чрезмерно. Этим восхитительным искусством занимаются

для развлечения многие богатые люди, благодаря чему люди, занимающиеся им ради

прибыли, извлекают из него лишь скромную выгоду: лица, долженствующие быть их

лучшими покупателями, сами снабжают себя наиболее дорогими их произведениями.

Выгоды, извлекаемые землевладельцем от таких улучшений земли, никогда,

по-видимому, не превышают того, что необходимо для покрытия первоначальных

расходов на такие улучшения. В сельском хозяйстве древнего мира хорошо орошаемый

огород считался, по-видимому, наряду с виноградниками той частью фермы, которая

приносит наиболее ценный продукт. Но Демокрит, который писал о сельском

хозяйстве около двух тысяч лет тому назад и считался древними одним из отцов

этого искусства, думал, что неумно поступает тот, кто огораживает свой огород.

Прибыль, писал он, не возместит расходов на каменную ограду, а кирпичи (он имел

в виду, как я думаю, кирпичи, обожженные на солнце) будут разрушаться под дождем

и от зимних ветров и требовать постоянного ремонта. Колумелла[Columella. De re

rustica, XI, cap. 3.] 2 [Palladius Rutilius. De re rustica, lib. I, cap. 34.],

приводящий это мнение Демокрита, не опровергает его, а предлагает весьма

экономный способ огораживания посредством изгороди из терновника и шиповника,

которая, по его словам, оказалась на опыте наиболее прочной и долговечной, но

которая, по-видимому, не была во всеобщем употреблении во времена Демокрита.

Палладий присоединяется к мнению Колумеллы, до того еще одобренному Вароном.

Таким образом, по мнению этих древних знатоков сельского хозяйства, продукт с

огорода лишь немногим превышает то, что необходимо для оплаты усиленной

обработки и расходов по орошению; в этих южных странах в те времена, как и ныне,

считалось целесообразным иметь в своем распоряжении струю воды, которую можно

было бы провести к каждой грядке огорода. В настоящее время в большей части

Европы считают, что огороды не заслуживают лучшего ограждения, чем предложенное

Колумеллой. В Великобритании и некоторых других северных странах наиболее тонкие

фрукты могут быть доведены до совершенства только с помощью стены. Поэтому их

цена в этих странах должна быть достаточна для оплаты стоимости возведения и

поддержания в порядке такой ограды. Стена фруктового сада окружает часто огород,

который, таким образом, пользуется выгодами ограды, которую его собственный

продукт редко в состоянии оплатить.

Что виноградник, надлежащим образом посаженный и культивированный, составляет

наиболее ценную часть имения, являлось, по-видимому, не вызывающим сомнений

правилом в древнем земледелии, как и в современной агрикультуре во всех

винодельческих странах. Но как мы узнаем от Колумеллы[Columella. De re rustica.

IV, cap. 5.], для сельских хозяев древней Италии было спорным вопросом, выгодно

ли засаживать новый виноградник. Он высказывается, как и подобает истинному

любителю культур, требующих тщательного ухода, в пользу виноградников и пытается

показать, сравнивая прибыль и издержки, что они представляют собою самую

выгодную культуру. Однако такие сравнения прибыли и издержек проектируемых

культур обычно бывают весьма ошибочны, в особенности в сельском хозяйстве. Если

бы в действительности выручка от таких насаждений была обыкновенно так велика,

как это воображают, не могло бы быть и спора по этому поводу. А между тем этот

вопрос в настоящее время часто возбуждает разногласия в винодельческих странах.

В последних писатели по вопросам сельского хозяйства, любители и сторонники

высших культур обыкновенно склонны, как кажется, решать вопрос вместе с

Колумеллой в пользу виноградников. Во Франции стремление владельцев старых

виноградников воспрепятствовать насаждению новых как будто подтверждает их

мнение и указывает на то, что люди, которые должны знать это по собственному

опыту, сознают, что этот вид культуры в настоящее время в данной стране

выгоднее, чем какой-либо иной вид культуры. Но вместе с тем это указывает,

по-видимому, и на сознание того, что такая более высокая прибыль может

существовать лишь до тех пор, пока существуют законы, ограничивающие в настоящее

время свободное виноделие. В 1731 г. владельцы виноградников добились издания

королевского указа, воспрещающего как насаждение новых виноградников, так и

восстановление старых, обработка которых была прервана в течение двух лет, без

специального королевского разрешения, даваемого на основании отзыва интенданта

провинции, удостоверяющего, что Он обследовал данный участок и что последний

непригоден для какой-либо другой культуры. Приказ этот мотивировался недостатком

хлеба и трав и обилием вина. Но если бы такое обилие существовало в

действительности, оно помимо всякого королевского указа предупредило бы

насаждение новых виноградников, поскольку понизило бы прибыль от этого вида

культуры меньше естественного ее уровня по сравнению с прибылью от хлебных полей

и лугов. Что же касается предполагаемого недостатка хлеба, вызываемого

умножением виноградников, то во Франции хлеб нигде так тщательно не

возделывается, как в тех винодельческих провинциях, где земля пригодна для

производства его, как, например, в Бургундии, Гиенне и Верхнем Лангедоке.

Многочисленность рабочих, занятых в одном виде культуры, по необходимости

содействует развитию другого, так как создает готовый рынок для продукта

последнего. Уменьшение числа тех лиц, которые в состоянии оплачивать хлеб,

является, несомненно, самым негодным способом поощрять возделывание хлеба. Это

то же самое, что стараться содействовать сельскому хозяйству, препятствуя

развитию мануфактур.

Ввиду всего сказанного рента и прибыль от тех культур, которые требуют или более

значительных первоначальных затрат для приспособления к ним земли, или более

значительного ежегодного расхода на обработку, хотя часто значительно превышают

ренту и прибыль, получаемые при возделывании хлеба или от лугов, все же, если

они только компенсируют указанные чрезвычайные расходы, регулируются в

действительности рентой и прибылью, получаемыми от этих наиболее

распространенных растений.

Впрочем, иногда бывает и так, что количество земли, которое может быть обращено

под какую-нибудь особую культуру, слишком незначительно для удовлетворения

действительного спроса. Весь продукт может быть продан тем лицам, которые готовы

дать за него несколько больше того, чем это достаточно для оплаты ренты,

заработной платы и прибыли, необходимых для производства продукта и для доставки

его на рынок, в соответствии с естественными нормами заработной платы, прибыли и

ренты, т.е. нормами, существующими для большей части других возделываемых

земель. Излишек цены, остающийся после покрытия всех издержек по улучшению земли

и обработке ее, в этом случае - и только в этом - может обыкновенно не стоять ни

в каком соответствии с подобным излишком, получающимся от хлебных полей и лугов,

но может превышать его почти в любых размерах. При этом значительнейшая часть

этого излишка, естественно, приходится на ренту землевладельца.

Надо иметь в виду, что обычное и естественное соотношение между рентой и

прибылью от виноделия и рентой и прибылью с земель под хлебом и травами

сохраняется только по отношению к виноградникам, дающим вино обычного хорошего

качества, ко торое может быть получено почти везде на любой легкой или песчаной

почве и отличается лишь своей крепостью и полезностью для здоровья. Только с

такими виноградниками могут конкури ровать другие земли среднего качества; ибо

очевидно, что виног радники на специальных почвах находятся вне конкуренции.

Различные качества почвы в большей степени влияют на ка чества вина, чем на

качества какого-либо плода. Некоторые почвы придают вину такой букет, которого

нельзя получить с других земель ни при какой обработке и уходе. Такой букет,

действи тельный или воображаемый, иногда присущ продукту немногих виноградников;

иногда он присущ виноградникам значительной части небольшого района, а иногда им

отличаются виноградники значительной части обширной провинции. Все количество

таких вин, выносимых на рынок, не покрывает действительного спроса или спроса

тех, кто готов оплатить всю сумму ренты, прибыли и заработной платы, необходимых

для приготовления их и доставки на рынок, в соответствии с естественными нормами

заработной платы, прибыли и ренты, т.е. нормами, по которым они оплачива ются в

виноградниках среднего качества. Поэтому все это коли чество может быть продано

тем, кто готов платить за это вино больше указанной суммы, а это неизбежно ведет

к повышению его цены сравнительно с ценой вина среднего качества. Разница в цене

больше или меньше в зависимости от того, насколько попу лярность данного вина и

недостаточность его количества делают конкуренцию покупателей более или менее

обостренной. Как бы то ни было, большая часть этой разницы составляет ренту зем

левладельца. Ибо, хотя такие виноградники обычно требуют более тщательной

обработки, чем большинство других, однако высокая цена вина, по-видимому,

является не столько следствием, сколько причиной такой тщательной обработки. При

столь ценном про дукте потери, вызываемые небрежностью, так велики, что это

заставляет даже наиболее легкомысленных относиться к делу с вниманием. Небольшой

части этой высокой цены достаточно по этому для выплаты заработной платы за

добавочный труд, затрачиваемый при уходе за такими виноградниками, и для прибыли

на добавочный капитал, затрачиваемый на этот труд.

Принадлежащие европейским государствам вест-индские колонии, производящие сахар,

могут быть сравнены с этими особенно ценными виноградниками. Всего получаемого

продукта оказывается недостаточно для удовлетворения действительного спроса

Европы, и весь он может быть продан тем лицам, которые согласны платить более

того, что необходимо для оплаты ренты, прибыли и заработной платы, необходимых

для производства его и доставки на рынок, соответственно обычной норме их при

производстве других продуктов. В Кохинхине наилучший белый сахар продается

обыкновенно по три пиастра за квинтал, по 13 шилл. 6 п. приблизительно на наши

деньги, как сообщает нам г. Пуавр [См. Poivre. Voyages d'un philosophe.], весьма

внимательный наблюдатель сельского хозяйства этой страны. Тамошний квинтал весит

от 150 до 200 парижских фунтов, или в среднем 175 парижских фунтов, что дает

приблизительно цену в 8 шиллингов за 100 английских фунтов; цена эта не

достигает и четвертой части того, что обыкновенно платят за сырец или сахарный

песок, ввозимый из наших колоний, и шестой части того, что платят за лучший

кусковой сахар. Значительнейшая часть обрабатываемой земли занята в Кохинхине

производством хлеба и риса, составляющих пищу главной массы народа.

Соответственные цены хлеба, риса и сахара там, вероятно, сохраняют свое

естественное соотношение или то соотношение, которое естественно устанавливается

между различными растениями большей части обрабатываемых земель ввиду

необходимости вознаграждения землевладельцев и фермеров приблизительно в

соответствии с их обычными первоначальными затратами на улучшения и на ежегодные

расходы по обработке. Но в наших колониях, производящих сахар, цена сахара в

противоположность этому не соответствует цене продукта рисовых или хлебных полей

в Европе или Америке. Обыкновенно утверждают, что плантатор сахара рассчитывает,

чтобы ром и патока покрывали все его расходы по обработке и чтобы получаемый им

сахар весь составлял его чистую прибыль. Если это верно, чего я не стану

утверждать, то это равносильно тому, как если бы фермер, производящий хлеб,

рассчитывал покрывать все свои расходы по обработке отрубями и соломой, а от

зерна получать только чистую прибыль. Мы часто видим, что торговые компании в

Лондоне и других торговых городах покупают в наших колониях, производящих сахар,

обширные земли, которые они намереваются улучшать и обрабатывать с прибылью при

посредстве управляющих и агентов, несмотря на большую отдаленность их и

ненадежность дохода благодаря дурному устройству суда в этих странах. Никто не

захочет улучшать и обрабатывать таким способом наиболее плодородные земли

Шотландии, Ирландии или хлебных провинций Северной Америки, хотя при более

строгом отправлении правосудия в этих странах можно ожидать более регулярного

поступления доходов.

В Виргинии и Мэриленде разведение табака как более выгодное предпочитается

возделыванию хлеба. Табак может быть с выгодой возделываем в большей части

Европы, но почти по всей Европе он сделался главным предметом обложения, и

господствовало мнение, что собирать налог с каждой отдельной фермы, в которой

разводится это растение, было бы гораздо затруднительнее, чем взимать его при

ввозе табака в таможне. Ввиду этого разведение табака было в высшей степени

нелепым образом вос прещено в большей части Европы, что необходимо дает своего

рода монополию тем странам, которые разрешают разведение табака. И так как

Виргиния и Мэриленд производят наибольшее коли чество табака, они широко

пользуются выгодами этой монополии, хотя и делят их с некоторыми конкурентами.

Тем не менее разве дение табака, по-видимому, не столь выгодно, как производство

сахара. Мне никогда не приходилось слышать о табачных план тациях, разводимых и

обрабатываемых за счет капитала купцов, проживающих в Великобритании, и наши

колонии, разводящие табак, не присылают к нам в метрополию столь богатых планта

торов, каких мы часто видим приезжающими из наших сахарных колоний. Хотя

предпочтение, оказываемое в этих колониях раз ведению табака сравнительно с

возделыванием хлеба, говорит как будто о том, что действительный спрос Европы на

табак не вполне покрывается, однако он, по-видимому, удовлетворяется в большей

мере, чем спрос на сахар. И хотя современная цена табака, веро ятно, более чем

достаточна для оплаты ренты, заработной платы и прибыли, необходимых для

производства его и доставки на рынок, соответственно их норме в производящей

хлеб стране, она все же не настолько превышает этот уровень, как нынешняя цена

сахара. Вследствие этого наши табаководы проявили такие же опасения по поводу

изобилия табака, как и владельцы старых виноградников во Франции по поводу

изобилия вина. Особым актом они ограничили разведение табака шестью тысячами кус

тов, долженствующих давать тысячу квинталов табака на каждого негра в возрасте

от 16 до 60 лет. Такой негр, по их расчету, помимо ухода и производства такого

количества табака, может обработать четыре акра маиса. Кроме того, для

предотвращения переполне ния рынка они иногда в урожайные годы, по словам д-ра

Дугласа [См. Douglas. Summary, vol. 2, p. 372, 373.] (я подозреваю, что он плохо

осведомлен), сжигали определенное количество табака на каждого негра, как это

делали голландцы с пряностями. Если необходимы столь насильственные методы для

того, чтобы удерживать на определенном уровне нынешнюю цену табака, то

ненадолго, вероятно, сохранится особая выгодность разведения его в сравнении с

производством хлеба, если только такая выгодность вообще существует.

Таким образом, рента с обрабатываемых земель, продукт ко торых составляет пищу

людей, регулирует ренту большей части других находящихся под обработкой земель.

Ни один специальный продукт не может продолжительное время давать меньшую ренту,

ибо в таком случае земля будет немедленно обращена под другую культуру; а если

какой-либо специальный продукт приносит обычно более высокую ренту, то это

потому, что количество земли, которое может быть приспособлено для его

производства, слишком незначительно для удовлетворения действительного спроса.

В Европе хлеб является главным продуктом земли, который служит непосредственно в

качестве пищи. Поэтому, если не считать особых условий, рента с земли,

обращенной под производство хлеба, регулирует в Европе ренту со всех других

обрабатываемых земель. Великобритании не приходится завидовать ни виноградникам

Франции, ни масличным плантациям Италии. За исключением особых условий,

стоимость этих последних регулируется стоимостью земель, находящихся под хлебом;

а плодородие этих земель в Англии не намного уступает плодородию таких же земель

в любой из этих двух стран.

Если в какой-либо стране наиболее распространенная и излюбленная пища народа

получается от растения, которое произрастает на земле среднего качества в

гораздо большем количестве, чем хлеб на самой плодородной земле, при условии

одинаковых или почти одинаковых затрат на обработку, то рента землевладельца или

то избыточное количество пищи, которое будет оставаться в его распоряжении после

оплаты труда и возмещение капитала фермера вместе с обычной прибылью, будет по

необходимости значительно больше. Каковы бы ни были обычные расходы на

содержание труда в этой стране, этот больший избыток всегда может обеспечивать

содержание большего количества труда, а следовательно, позволит землевладельцу

купить или получить в свое распоряжение большее количество труда. По

необходимости будут гораздо больше и реальная стоимость его ренты, его реальное

богатство и власть, его обладание предметами необходимости и удобства,

получаемыми от труда других людей.

Рисовое поле производит гораздо большее количество пищи, чем самое плодородное

хлебное поле. Как утверждают, с акра собирают обычно два урожая в год, по 30 -

60 бушелей каждый. Хотя возделывание риса в соответствии с этим требует большего

количества труда, однако после покрытия расходов на содержание всего этого труда

остается гораздо больший излишек. В тех странах, где возделывается рис и где он

является главной и излюбленной пищей народа, где земледельцы питаются главным

образом им, землевладельцы получают более значительную долю этого большего

излишка, чем в странах, производящих хлеб. В Каролине, где плантаторы, как и в

других британских колониях, соединяют в своем лице землевладельцев и фермеров и

где ввиду этого рента смешивается с прибылью, возделывание риса оказалось более

выгодным, чем возделывание хлеба, хотя поля их приносят лишь одну жатву в год и

хотя благодаря сохранению европейских привычек рис не является здесь обычной и

излюбленной пищей населения.

Хорошее рисовое поле во все времена года представляет собою болото, а в одно

время года - болото, покрытое водою. Оно непригодно ни для хлеба, ни для

пастбища, ни для винограда, ни для какого-либо другого растения, могущего быть

весьма полезным для людей; а земли, пригодные для всех указанных целей,

непригодны для риса. Поэтому даже в странах, производящих рис, рента с рисовых

земель не может регулировать ренту с других обрабатываемых земель, которые ни

при каких условиях не могут быть обращены под возделывание риса.

Количество пищи, производимое картофельным полем, не уступает количеству,

производимому рисовым полем, и значительно превышает количество пищи, даваемое

пшеничным полем. Двенадцать тысяч квинталов картофеля представляют не больший

урожай с акра земли, чем две тысячи квинталов пшеницы. Количество питательных

веществ, которое может быть извлечено из этих двух растений, отнюдь не

пропорционально их весу ввиду большого содержания воды в картофеле. Однако,

принимая вес воды в этом корнеплоде в половину его общего веса, что следует

признать очень большой нормой, мы все же получим, что акр земли под картофелем

приносит шесть тысяч квинталов твердой пищи - в три раза больше акра, засеянного

пшеницею. Обработка акра земли под картофелем требует меньше расходов, чем

обработка акра под пшеницей, поскольку оставление земли под паром,

предшествующее обыкновенно посеву пшеницы, более чем компенсирует выкапывание

земли под картофель и другие работы, всегда практикующиеся при посеве картофеля.

Если этот корнеплод когда-либо станет в какой-либо части Европы обычной и

излюбленной пищей населения, подобно рису в некоторых странах, так что он будет

занимать ту часть возделываемой земли, какую ныне занимают пшеница и другие

зерновые хлеба, идущие в пищу, то та же самая площадь возделываемой земли будет

давать пропитание гораздо большему количеству людей. И так как рабочие большей

частью питаются картофелем, то будет оставаться больший излишек после возмещения

всего капитала и покрытия всего содержания рабочих, занятых при возделывании

его. При этом большая доля этого излишка будет доставаться землевладельцу.

Население будет возрастать, а рента будет повышаться сравнительно с ее

теперешним уровнем.

Земля, пригодная для картофеля, пригодна почти для всех других полезных

растений. Если картофель будет занимать такую же часть всей возделываемой земли,

какую ныне занимает хлеб, он точно таким же образом будет регулировать ренту

большей части других возделываемых земель.

Как мне говорили, в некоторых мерностях Ланкашира считают, что хлеб из овсяной

муки представляет собою более приятную пищу для рабочих, чем пшеничный хлеб; мне

часто приходилось слышать такое же мнение в Шотландии. Однако я несколько

сомневаюсь в справедливости этого. Люди из простонародья в Шотландии, питающиеся

овсяным хлебом, по общему правилу, не так сильны и красивы, как люди того же

класса в Англии, питающиеся пшеничным хлебом. Они и не работают так хорошо, и не

выглядят так хорошо, как. те. И так как не наблюдается такого же различия между

людьми состоятельными в этих странах, то опыт, по-видимому, свидетельствует о

том, что пища простонародья в Шотландии не в такой степени соответствует

потребностям человека, как пища людей того же класса в Англии; но не так,

по-видимому, обстоит дело с картофелем. Как говорят, носильщики, чернорабочие,

угольщики в Лондоне, а также те несчастные женщины, которые живут проституцией,

- эти сильнейшие мужчины и, пожалуй, самые красивые в британских владениях

женщины, - в большинстве своем происходят из низших слоев населения Ирландии,

которые питаются главным образом этим корнеплодом. Никакая другая пища не может

представить более решительного доказательства своих питательных качеств или

своей особенной полезности для здоровья человека.

Трудно сохранять картофель в течение целого года и невозможно держать его, как

хлеб, в течение двух или трех лет. Опасение не иметь возможности продать его до

того, как он начнет портиться, препятствует его разведению и является, возможно,

главным препятствием к тому, чтобы он сделался когда-нибудь, подобно хлебу, в

какой-либо обширной стране главной растительной пищей всех классов населения.