К ВОПРОСУ ОБ УЧАСТИИ ЗАЩИТНИКА В СУДЕ ПЕРВОЙ ИНСТАНЦИИ

А.Н. ЧАШИН

В первом номере журнала "Адвокатская практика" за 2005 г. опубликована статья Галоганова Е.А., аспиранта ИМПЭ им. А.С. Грибоедова, "Участие защитника в суде первой инстанции" <*>. Со своей стороны хотим отметить высокую теоретическую проработанность и практическую направленность содержащегося в указанной статье материала, посвященного профессиональной деятельности защитника в уголовном судопроизводстве на стадии судебного рассмотрения дела по первой инстанции. Однако, на наш взгляд, несмотря на общее высокое качество работы Е.А. Галоганова, им допущен ряд неточностей. Так, Е.А. Галоганов указывает, что, как правило, "...адвокаты начинают изучение дела с ознакомления с обвинительным заключением. Именно из этого итогового документа предварительного расследования защитник узнает, в чем обвиняется его доверитель, на чем построено это обвинение, как обвиняемый относится к предъявленному обвинению, что он собой представляет как человек" <**>. Но это утверждение верно лишь для той категории защитников, которые вступают в уголовный процесс на стадии судебного следствия по назначению суда. Однако значительная категория адвокатов начинает изучение материалов дела еще на стадии предварительного следствия. Именно в процессе предварительного следствия многие адвокаты узнают, в чем обвиняется их доверитель, на чем построено обвинение. В судебное заседание такие адвокаты приходят уже с солидным багажом знаний и доказательств по уголовному делу. При этом качественная защита доверителя может быть осуществлена адвокатом именно при участии его не только в судебном заседании, но и в предварительном расследовании. В данном случае Е.А. Галоганов упускает необходимость сохранения преемственности со стороны адвоката между такими важными стадиями уголовного процесса, как предварительное и судебное следствие. Действительно, часть адвокатов, приступая к защите по уголовному делу лишь в суде первой инстанции, узнают о фабуле дела и имеющихся по нему доказательствах из обвинительного заключения. Однако такая защита должна быть исключением, а не правилом, так как максимально качественная защита доверителя возможна лишь при вступлении адвоката в дело с момента первого вызова его доверителя в органы следствия или дознания. О том же, что доверитель представляет собой как человек и как он относится к предъявленному обвинению, адвокат узнает из обвинительного заключения только в том случае, если участвует в уголовном процессе по назначению суда. Адвокат, работающий по соглашению, данную информацию получает при обращении к нему доверителя или его родственников. Именно в предварительной беседе у адвоката складывается первоначальное мнение о своем подзащитном, если даже не при личном знакомстве, то, в крайнем случае, со слов родственника или знакомого, обратившегося за юридической помощью в пользу обвиняемого. И вряд ли встретится адвокат, даже самый неопытный, который при заключении соглашения на предоставление услуг по защите лица в рамках уголовного дела не поинтересуется об отношении обвиняемого к предъявленному ему обвинению. Однако, несмотря на все изложенное нами выше, Галоганов Е.А. допускает в данной части своей статьи именно неточность, а не ошибку. Данная неточность заключается в неполноте исследования ситуации. Галоганов Е.А. рассматривает лишь ситуацию, складывающуюся тогда, когда адвокат вступает в уголовный процесс по назначению суда, но опускает другие ситуации: вступление адвоката в уголовный процесс по назначению правоохранительных органов на стадии предварительного расследования; вступление адвоката в уголовный процесс по соглашению на любой стадии расследования дела. Из этой ситуации автор анализируемой статьи выводит правило, что не совсем точно. Правило должно быть выведено после анализа всех возможных ситуаций, иначе из него возможно слишком много исключений.

--------------------------------

<*> Галоганов Е.А. Участие защитника в суде первой инстанции // Адвокатская практика. 2005. N 1. С. 2 - 7.

<**> Там же. С. 2.

В другой части своей статьи Галоганов Е.А. указывает на необходимость разъяснения подзащитному процедуры судебного разбирательства, круга его участников, их правового положения лишь в тех случаях, "...когда подзащитный впервые привлекается к уголовной ответственности..." <*>. А как же в иных случаях? Из текста статьи можно сделать вывод о том, что Галоганов Е.А. презюмирует доскональное знание уголовного процесса подзащитным, ранее уже привлекавшимся к уголовной ответственности. Однако с нашей стороны можем с уверенностью утверждать, что это не так. Только лишь небольшая часть лиц, ранее привлекавшихся к уголовной ответственности, понимает всю процессуальную значимость происходящего в судебном заседании по уголовному делу. Однако большая часть подсудимых из числа ранее привлекавшихся к уголовной ответственности уголовный процесс все же знает недостаточно хорошо. Ранее подсудимому мог попасться неквалифицированный адвокат, который и при первом привлечении лица к уголовной ответственности ему ничего не разъяснил. В период, прошедший с момента прошлого привлечения лица к уголовной ответственности, могли быть внесены изменения в уголовное и уголовно-процессуальное законодательство, могла быть наработана определенная практика Верховного Суда или прокурорского надзора. Ранее подзащитный мог привлекаться к уголовной ответственности в ином суде (привлечение к уголовной ответственности возможно как в мировом, так и в федеральном суде), по преступлению иной категории тяжести и проч. Человек мог элементарно забыть, что именно и в какой последовательности происходит в уголовном суде. Вот здесь и допускает Галоганов Е.А. первую ошибку, анализируя деятельность защитника в суде первой инстанции. Необходимость разъяснения подзащитному процедуры судебного разбирательства, круга его участников, их правового положения имеется в любом случае, а не только тогда, когда он впервые привлекается к уголовной ответственности.

--------------------------------

<*> Там же. С. 3.

Вторая ошибка допущена Галогановым Е.А. при утверждении, что "...суд вправе прибегнуть к оглашению показаний этих лиц (потерпевших и свидетелей) лишь в нескольких случаях: 1) смерть потерпевшего или свидетеля; 2) тяжелая болезнь, препятствующая явке в суд; 3) отказ потерпевшего или свидетеля, являющегося иностранным гражданином, явиться по вызову суда; 4) стихийное бедствие или иные чрезвычайные обстоятельства, препятствующие явке в суд" <*>. При этом автор ссылается на положения п. 2 ст. 281 УПК РФ. Однако данная норма предусматривает исчерпывающий перечень оснований не просто для оглашения судом показаний вообще, а для оглашения судом показаний по ходатайству стороны или по собственной инициативе. То есть суд при наличии одного из обстоятельств, указанных в п. 2 ст. 281 УПК РФ, имеет право по своей инициативе, не испрашивая мнения подсудимого и защитника, огласить показания неявившихся свидетелей или потерпевших. В то же время ч. 1 той же статьи УПК РФ дает право суду огласить показания потерпевшего или свидетеля, ранее данные при производстве предварительного расследования или судебного разбирательства, с согласия сторон в случае неявки потерпевшего или свидетеля, кроме случаев, предусмотренных ч. 2 той же статьи, на которую и ссылается Галоганов Е.А. Таким образом, ч. 2 ст. 281 УПК является частным случаем ч. 1 той же статьи. Различие между двумя частями ст. 281 УПК РФ заключается в том, что свидетели и потерпевшие не явились в судебное заседание, ранее они были допрошены, но в первом случае суд оглашает их показания с согласия сторон, а во втором случае - без такового. Таким образом, суд вправе с согласия сторон огласить показания не только умерших, тяжело заболевших свидетелей и потерпевших, а также свидетелей и потерпевших - граждан иностранного государства, выразивших отказ явиться по вызову суда, свидетелей и потерпевших, не явившихся по причине стихийного или иного чрезвычайного бедствия, но и иных неявившихся свидетелей и потерпевших. Приведенное Галогановым Е.А. в качестве примера определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ по делу С. <**> выводов автора не подтверждает. Приведем упомянутое определение.

--------------------------------

<*> Там же. С. 5.

<**> Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. N 9.

Санкт-Петербургским городским судом С. осужден по ст. 15 и п. "з" ст. 102 УК РСФСР.

Он признан виновным в том, что 11 февраля 1995 г. в ссоре покушался на убийство А. и М. (нанес каждому удары ножом в жизненно важные органы, причинив тяжкие телесные повреждения). Умысел на убийство двух лиц С. не довел до конца по не зависящим от него причинам (потерпевшие смогли убежать, и им была оказана своевременная медицинская помощь).

Вину в совершении преступления С. признал частично. Фактических обстоятельств причинения потерпевшим телесных повреждений не отрицал, но утверждал, что убивать их не хотел.

Считая приговор необоснованным, осужденный в кассационной жалобе просил о его отмене, поскольку дело было рассмотрено без участия потерпевших и свидетеля Г.

В кассационной жалобе и дополнении к ней адвокат С. также просил об отмене приговора, ссылаясь на то, что в суде не были допрошены ни потерпевшие, ни свидетели; истинные мотивы совершения преступления судом не установлены, А. и М. потерпевшими надлежащим образом не признаны.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 15 января 1998 г. приговор отменила по следующим основаниям.

Согласно ст. 20 УПК РСФСР суд, прокурор, следователь и лицо, производящее дознание, обязаны принять все предусмотренные законом меры для всестороннего, полного и объективного исследования обстоятельств дела.

В соответствии со ст. 240 УПК РСФСР суд первой инстанции при рассмотрении дела должен непосредственно исследовать доказательства по делу: допросить подсудимых, потерпевших, свидетелей, заслушать заключение экспертов, осмотреть вещественные доказательства, огласить протоколы и иные документы.

Как видно из материалов уголовного дела, в списке к обвинительному заключению было указано шесть человек - потерпевшие и свидетели, которых необходимо вызвать в суд. Каких-либо сведений о вызове этих лиц в судебное заседание и о том, что судом принимались меры к обеспечению их явки, в деле нет.

Не выполнив требований закона по обеспечению явки в суд потерпевших и свидетелей, суд огласил в судебном заседании показания потерпевших, не указав в своем протокольном определении причину невозможности их явки в суд.

На предварительном следствии адреса потерпевших были установлены.

Потерпевший М. по поручению следователя допрашивался помощником прокурора Дербентского района Республики Дагестан.

Как видно из материалов дела, возможность выполнить все требования закона для обеспечения явки в суд потерпевших и свидетелей у суда была, но им не реализована.

Кроме того, суд нарушил принцип непосредственности исследования доказательств, поскольку в судебном заседании был допрошен лишь подсудимый, а показания потерпевших оглашались с нарушением требований ст. 286 УПК РСФСР.

Таким образом, допущенные судом нарушения уголовно-процессуального закона являются в соответствии с ч. 1 ст. 345 УПК РСФСР существенными, поскольку повлияли на всесторонность, полноту и объективность рассмотрения дела, а потому приговор подлежит отмене, а дело - направлению на новое судебное рассмотрение.

Как видно из приведенного определения, основанием отмены приговора Санкт-Петербургского городского суда Судебной коллегией по уголовным делам Верховного Суда РФ явилось нарушение требований ст. 286 УПК РСФСР. Однако ст. 286 УПК РСФСР в свое время предусматривала, что оглашение на суде показаний, данных свидетелем при производстве дознания или предварительного следствия, а также воспроизведение приложенной к протоколу допроса звукозаписи его показаний, могут иметь место в следующих случаях:

1) при наличии существенных противоречий между этими показаниями и показаниями свидетеля на суде;

2) при отсутствии в судебном заседании свидетеля по причинам, исключающим возможность его явки в суд.

Однако воспроизведенная редакция ст. 286 УПК РСФСР далеко не тождественна действующей ст. 281 УПК РФ. Так, ч. 1 ст. 281 УПК РФ не ставит обязательным условием оглашения показаний свидетеля или потерпевшего отсутствие его в судебном заседании по причинам, исключающим возможность его явки в суд. По действующему уголовно-процессуальному законодательству суд не обязан устанавливать причины, исключающие возможность явки в суд свидетелей и потерпевших при наличии согласия сторон на оглашение ранее данных показаний. Из изложенного можно сделать вывод о том, что в случае рассмотрения аналогичной юридической ситуации по действующему УПК у Верховного Суда РФ не будет оснований к отмене приговора нижестоящего суда с аналогичной мотивировкой. К указанной нами ошибке Е.А. Галоганова привело использование практики Верховного Суда РФ, не соответствующей современному уголовно-процессуальному законодательству.

Название документа

"НАЛОГОВАЯ ОПТИМИЗАЦИЯ И НАЛОГОВОЕ ПРАВОНАРУШЕНИЕ: ГРАНИ СООТНОШЕНИЯ ПОНЯТИЙ"

(Р.С. Юрмашев)

("Адвокатская практика", 2005, N 3)

Дата

21.04.2005

Источник публикации

"Адвокатская практика", 2005, N 3

Автор

ЮРМАШЕВ Р.С.

Примечание к документу

Текст документа