§ 2. Соотношение принципов уголовного законодательства с принципами уголовной ответственности, принципами уголовного права, принципами уголовно-правовой политики и принципами кодификации уголовно-правовых норм

 В юридической литературе по уголовному праву помимо принципов уголовного законодательства авторы указывают на существование и иных принципов. Например, выделяют принципы уголовного права *(105), принципы уголовно-правовой политики *(106), принципы кодификации уголовно-правовых норм *(107), принципы уголовно-правового воздействия на преступность *(108), принципы уголовной ответственности *(109) и т.д. Причем иногда разное название получают одни и те же принципы. Так, например, принципы, закрепленные в ст. 3-7 УК РФ, исследователи рассматривают как принципы уголовного права *(110) (с этой точкой зрения согласны 38,6% опрошенных нами ученых) *(111), принципы уголовного законодательства *(112) (31,8%), принципы уголовной политики *(113) (19,4%), принципы уголовной ответственности *(114) (10,2%).

 Мы полагаем, что для полноты проводимого нами исследования и для уяснения смысла указанных выше понятий, необходимо рассмотреть их соотношение с принципами уголовного законодательства. Следует отметить, что этот вопрос не остался незамеченным в юридической литературе *(115), хотя в большинстве случаев авторами высказываются диаметрально противоположные точки зрения.

 Оригинальный подход к решению проблемы предлагает Б.Т. Разгильдиев. Усматривая сущность уголовно-правового принципа в нравственности, которая по своему содержанию едина, так как ее суть - добро, он полагает, что таким образом снимается проблема разграничения понятий принципов уголовного права, уголовного законодательства, уголовно-правового регулирования и принципов уголовной ответственности *(116). Мы, в свою очередь, ни в коей мере не отрицаем факт тесной взаимосвязи права и нравственности, более того, считаем, что истоки всех перечисленных выше принципов находятся именно в нравственности. Однако это не может служить основанием для их отождествления. Попробуем раскрыть соотношение указанных категорий.

 В УК РФ 1996 г. в рамках гл. 1 законодатель использует разные термины для обозначения основных положений уголовного законодательства, тем самым давая возможность для научных споров. Так, в названии главы употребляется термин "принципы Уголовного кодекса Российской Федерации", а в ч. 2 ст. 2 УК РФ - "принципы уголовной ответственности". Возникает вопрос: а об одном и том же явлении идет речь? Если нет, то как эти категории соотносятся друг с другом в рамках одного нормативного акта?

 Прежде всего необходимо отметить, что специфика уголовного законодательства, которое в соответствии с ч. 1 ст. 1 УК РФ, состоит из УК РФ, такова, что термины "принципы Уголовного кодекса" и "принципы уголовного законодательства" совпадают. Однако более правильно, и мы уже указывали на это в предыдущем  параграфе, говорить о принципах уголовного законодательства.

 Сложнее обстоит дело с разграничением понятий "принципы уголовного законодательства" и "принципы уголовной ответственности".

 Несмотря на то что понятие "уголовная ответственность" относится к основополагающим для отрасли уголовного права, в УК РФ не дается ее определение. Такое положение, на наш взгляд, ведет к понятийной путанице, так как сам термин "уголовная ответственность" в уголовном законе встречается достаточно часто, например, в ст. 8 УК РФ говорится об основании уголовной ответственности, а глава 11 называется "Освобождение от уголовной ответственности".

 Мы полагаем, что наилучшим вариантом было бы закрепление в УК РФ наряду с главой 9 "Понятие и цели наказания. Виды наказаний", нормы или отдельной главы, в которой содержалось бы понятие уголовной ответственности, раскрывались ее содержание (формы реализации) и цели *(117). Примером здесь может послужить Уголовный кодекс Республики Беларусь, глава 8 которого раскрывает общие положения об уголовной ответственности *(118).

 Однако указанное выше предложение достаточно сложно реализовать на практике, так как даже в теории уголовного права нет единого мнения по таким вопросам, как: что же представляет собой уголовная ответственность, как эта категория соотносится с "наказанием" и "иными мерами уголовно-правового характера" и т.д. Все эти вопросы являются фундаментальными, но едва ли нам удастся ответить на них в рамках данной монографии. Поэтому остановимся лишь на некоторых моментах, имеющих непосредственное значение для анализируемой нами проблемы.

 Если обратиться к законодательной формулировке принципов, закрепленных в ст. 3-7 УК РФ, то несложно заметить, что их действие распространяется не только на сферу наказания, но и на иные меры уголовно-правового характера (например, ч. 1 ст. 6 и ч. 2 ст. 7 УК РФ). Таким образом, было бы возможно говорить об этих принципах как о принципах уголовной ответственности только в том случае, если под уголовной ответственностью понимать все меры уголовно-правового воздействия, применяемые к лицу, совершившему преступление. Такой точки зрения придерживается, в частности, А.В. Наумов. По мнению автора, "уголовная ответственность подразделяется на наказание и иные меры уголовно-правового воздействия (например, принудительные меры медицинского характера), не являющиеся наказанием" *(119). Близка к приведенной позиция, высказанная М.П. Журавлевым и Е.М. Журавлевой. Ученые полагают, что "при всей важности наказания как средства борьбы с преступностью им не исчерпывается понятие уголовной ответственности". Последнее по своему содержанию является более широким, чем наказание, так как возможны и иные формы реализации ответственности, например, принудительные меры воспитательного воздействия *(120).

 Соглашаясь с указанными выше авторами в том, что наказание представляет собой лишь одну из форм реализации уголовной ответственности, все же отметим, что, на наш взгляд, в приведенных точках зрения сфера уголовной ответственности несколько расширена за счет включения категорий, которые не являются формами ее реализации. Попробуем это доказать.

 Согласно ч. 1 ст. 21 УК РФ, лицо, которое во время совершения общественно опасного деяния находилось в состоянии невменяемости, т.е. не могло осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействий) либо руководить ими вследствие хронического психического расстройства, временного психического расстройства, слабоумия либо иного болезненного состояния психики, не подлежит уголовной ответственности (выделено мной.- Е.Ч.). Кроме этого, в соответствии с ч. 1 ст. 443 Уголовно-процессуального кодекса РФ (далее - УПК РФ) в случае признания судом доказанным, что деяние, запрещенное уголовным законом, совершено данным лицом в состоянии невменяемости или что у этого лица после совершения преступления наступило психическое расстройство, делающее невозможным назначение наказания или его исполнение, суд выносит постановление об освобождении этого лица от уголовной ответственности и о применении к нему принудительных мер медицинского характера. Так, Президиум Верховного Суда РФ при рассмотрении протеста заместителя Генерального прокурора РФ по делу Моржухиной указал на то, что "в соответствии со ст. 21, п. "а" ч. 1 ст. 97 УК РФ, на которые сослался в определении суд первой инстанции, не подлежит уголовной ответственности за совершение общественно опасных деяний с возможным применением мер медицинского характера лишь лицо, которое во время совершения этих деяний находилось в состоянии невменяемости" *(121).

 Из этого следует, что принудительные меры медицинского характера не являются формой реализации уголовной ответственности. И, как справедливо отмечает Н.Ф. Кузнецова, перед ними стоят свои цели, характер и продолжительность таких мер определяется не тяжестью содеянного, а спецификой заболевания лица и т.д. *(122) Г.В. Назаренко считает, что "расширительная трактовка уголовной ответственности, смешение уголовной ответственности с принудительными государственно-правовыми мерами, имеющими некарательный характер, совершенно недопустимо, так как может привести к объективному вменению, предполагающему ответственность невменяемых и малолетних" *(123).

 Аналогичная ситуация и с принудительными мерами воспитательного воздействия. В соответствии с ч. 1 ст. 90 УК РФ, несовершеннолетний, совершивший преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобожден от уголовной ответственности (выделено мной. - Е.Ч.), если будет признано, что его исправление может быть достигнуто путем применения принудительных мер воспитательного воздействия. Из этой нормы следует, что принудительные меры воспитательного характера не являются формой реализации уголовной ответственности *(124).

 Подводя итог сказанному, мы считаем, что принудительные меры медицинского характера и принудительные меры воспитательного характера не следует относить к уголовной ответственности, так как они являются альтернативой последней и должны назначаться в тех случаях, когда применение уголовной ответственности либо нецелесообразно, либо просто невозможно в силу тех или иных причин, например, наличия хронического психического расстройства у лица. Подавляющее большинство (65,3%) опрошенных работников правоохранительных органов также придерживаются этой точки зрения *(125).

 Таким образом, мы не можем согласиться с теми авторами, которые полагают, что в ст. 3-7 УК РФ закреплены принципы уголовной ответственности, которые представляют собой основные положения лишь одного из институтов уголовного права и в силу ограниченной сферы действия являются, на наш взгляд, составной частью принципов уголовного законодательства и подчиняются им.

 К сказанному следует добавить, что и в уголовных законах ряда других государств не найдено четкого решения данного вопроса. Так, например, ст. 3 УК Республики Таджикистан называется "Принципы Уголовного закона и уголовной ответственности", в то же время нигде не поясняется, как эти категории соотносятся между собой. Схожая ситуация прослеживается и в УК Азербайджанской Республики, где ст. 4 именуется "Принципы Уголовного кодекса и уголовной ответственности" *(126).

 Мы полагаем, что в целях устранения разночтений в УК РФ, в ч. 2 ст. 2 УК РФ, должны быть внесены соответствующие изменения и она может быть сформулирована следующим образом: "Для осуществления этих задач настоящий Кодекс устанавливает принципы уголовного законодательства и основания уголовной ответственности, определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями, и устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений".

 Рассмотрим соотношение понятий "принципы уголовного законодательства" *(127) и "принципы уголовного права".

 Отметим, что до недавнего времени эта тема мало обсуждалась в юридической литературе, так как в основном преобладало мнение об отсутствии оснований для разграничения этих двух понятий *(128). Однако в последнее время проблема привлекла внимание исследователей.

 Так, П.Н. Панченко полагает, что "...система принципов права формируется в несколько иной плоскости, чем система принципов законодательства" *(129). Принципами уголовного законодательства, по мнению автора, являются те, которые закреплены в ст. 3-7 УК РФ, а принципами уголовного права - такие, как:

 целенаправленность (ориентация на цели стабилизации правопорядка и снижения преступности);

 прагматичность (решение задач охраны правопорядка от преступлений и предупреждение преступлений);

 экономичность (рациональное расходование выделяемых средств и обеспечение максимально высоких результатов за счет минимально достаточных средств);

 практичность (практическая осуществимость предпринимаемых мер и их отдача);

 научность (предварительная аналитическая проработка принимаемых в целях борьбы с преступностью мер) *(130).

 В.В. Мальцев указывает, что "принципы права и принципы законодательства - не одно и то же. Первые на уровне общественного правосознания непосредственно связаны с социальной справедливостью и предметом отраслей права, а вторые - их более или менее адекватное отражение в нормах законодательства, как правило, применительно к реальным и конкретным формам поведения людей" *(131).

 Нам представляется, что существование несовпадающих точек зрения по данному вопросу обусловлено прежде всего различным подходом авторов к пониманию права как основополагающей категории. Как известно, в теории государства и права на сегодняшний день сформировалось несколько подходов к правопониманию. Среди них можно выделить два основных: нормативное и широкое *(132).

 Нормативное понимание права исходит из единства содержания и формы права, где содержанием является правовая норма, равно как и любой другой юридический источник права, а формой - закон *(133).

 Сторонники второго направления считают, что "понятие права включает в себя не только нормы, но и другие правовые явления" *(134).

 Исходя из анализа юридической литературы, применительно к отрасли уголовного права можно говорить о том, что развитие здесь получили обе точки зрения.

 Например, Н.Ф. Кузнецова считает, что уголовное право как отрасль - это понятие более широкое, нежели уголовное законодательство, так как оно охватывает не только уголовное законодательство, но и уголовно-правовые отношения, связанные с законотворчеством и правоприменением *(135).

 По мнению П.Н. Панченко, "право отличается от законодательства тем, что оно а) наряду с правовыми нормами включает еще и б) практику их применения, в) правоохранительные органы, осуществляющие требования этих норм, г) саму их деятельность, которая, как известно, не ограничивается правоприменением и, наконец, д) результаты этой деятельности, выражающиеся в фактически складывающемся правопорядке" *(136).

 В.В. Мальцев указывает на то, что как социальное явление и как философско-социологическая категория право по содержанию глубже и по объему шире отрасли законодательства, так как "уголовное законодательство - это лишь один из элементов предмета уголовного права, содержание которого формируется под воздействием других его элементов (предмета уголовно-правовой охраны и общественно опасного поведения) и социального уклада общества" *(137).

 Н.А. Лопашенко полагает, что "...уголовное право выражается в уголовном законодательстве, которое является формой (единственной) существования уголовного права" *(138).

 Таким образом, соотношение принципов уголовного права и принципов уголовного законодательства зависит от того, какой подход из перечисленных выше мы выбираем.

 Так, при широком понимании права, когда понятия "уголовное законодательство" и "уголовное право" не совпадают, соответственно, не совпадают и понятия "принципы уголовного законодательства" и "принципы уголовного права". Содержание последних зависит от того, что мы включаем в понятие права.

 Нам же в большей степени импонирует традиционное нормативное понимание права, при котором "принципы уголовного права" и "принципы уголовного законодательства" соотносятся как "содержание" и "форма" *(139), т.е. они представляют собой единое целое, а их раздельное рассмотрение допустимо лишь в порядке научной абстракции, для удобства исследования отдельных проблем, например, как в нашем случае, проблем законодательной регламентации.

 Итак, исходя из указанной выше точки зрения прослеживается следующая закономерность: те основные положения, которые находят свое отражение в нормах УК РФ, и являются принципами уголовного права (уголовного законодательства).

 Следующей интересующей нас категорией являются принципы уголовно-правовой политики.

 Уголовная политика представляет собой направление деятельности государства в сфере противодействия преступности. По мнению Н.И. Загородникова и Н.А. Стручкова, в рамках уголовной политики "формируются исходные требования борьбы с преступностью посредством разработки и осуществления широкого круга предупредительных мер, создания и применения правовых норм материального, процессуального и исполнительного права, устанавливающих криминализацию и пенализацию, а когда нужно, декриминализацию деяний, а также посредством определения круга допустимых в борьбе с преступностью мер государственного принуждения" *(140).

 Таким образом, Н.И. Загородников полагал, что в структуре уголовной политики государства необходимо выделять три ее компонента: уголовно-правовой, уголовно-процессуальный и уголовно-исполнительный *(141). Некоторые авторы выделяют также и криминологический компонент *(142).

 В настоящей работе мы остановимся лишь на одном из указанных элементов, а именно на уголовно-правовой политике, которой, по мнению В.В. Мальцева, принадлежит доминирующее значение в системе уголовной политики *(143).

 Н.А. Лопашенко считает, что уголовно-правовая политика - это "часть внутренней политики государства, основополагающая составляющая государственной политики противодействия преступности, направление деятельности государства в сфере охраны наиболее важных для личности, общества и государства благ, законных интересов и общественных отношений от преступных посягательств, заключающееся в выработке принципов определения круга преступных деяний и законодательных признаков последних и формулирование идей и принципиальных положений, форм и методов уголовно-правового воздействия на преступность в целях ее снижения и уменьшения ее негативного влияния на социальные процессы" *(144).

 Таким образом, необходимо отметить, что предметом анализируемого нами соотношения будут выступать именно принципы уголовно-правовой политики, а не принципы уголовной политики в целом, так как последнее понятие слишком широкое и несопоставимое по объему с принципами уголовного законодательства *(145).

 Уголовно-правовая политика, так же как и любая другая политика, представляет собой деятельность. А любой деятельности присущи свои специфические принципы, т.е. своеобразный фундамент, на котором она базируется. К сожалению, в действительности не всегда бывает именно так. Возникают ситуации, когда требования принципов просто игнорируются, а иногда бывает даже трудно понять, есть ли в основе той или иной деятельности какие-либо принципы, так как проводится она бессистемно и не всегда обоснованно. В какой-то мере это можно отнести и к современной уголовно-правовой политике *(146).

 В немалой степени именно это, на наш взгляд, и обусловливает то, что и в юридической литературе на сегодняшний день нет единого мнения о принципах затронутой нами категории.

 Наиболее развернутую систему предлагает П.Н. Панченко. По его мнению, к принципам уголовно-правовой политики можно отнести следующие группы:

 общеполитические принципы (законность, справедливость, демократизм и гуманизм);

 общие уголовно-политические принципы (равенство всех перед законом, неотвратимость ответственности, личная и виновная ответственность);

 собственно уголовно-политические принципы (единство правовых и иных мер борьбы с преступностью, взаимодействие правоохранительных органов с иными государственными органами, гражданами, их объединениями и населением в целом, сочетание стратегии и тактики борьбы с преступностью и др.);

 специальные уголовно-политические принципы (недопустимость аналогии уголовного закона, недопустимость обратной силы более строгого закона, недопустимость повторного привлечения к ответственности за одно и то же преступление, недопустимость смягчения ответственности по основанию совершения преступления в состоянии опьянения и др.) *(147).

 А.И. Бойко основными принципами уголовной политики называет: согласование уголовно-правовых мер борьбы с преступностью с более широкими социальными программами и необходимостями; предельно возможную гуманизацию употребляемых государством карательных средств; постоянную и своевременную коррекцию запретов - де(криминализацию) и (де)пенализацию общественно опасных поступков; ставку в борьбе с преступностью на профилактику, предупредительные меры, а затем уже расчет на принуждение, пользу от наказания; активное привлечение населения к борьбе с преступностью, расширение социальной базы власти; максимально возможную дифференциацию ответственности и индивидуализации наказания *(148).

 С точки зрения А.И. Коробеева, к принципам уголовно-правовой политики можно отнести принципы экономии репрессии, целесообразности, неотвратимости ответственности, дифференциации и индивидуализации ответственности и наказания и справедливости *(149).

 Методологически верным представляется нам подход к этой проблеме, предложенный Н.А. Лопашенко. По мнению автора, уголовно-правовая политика осуществляется в соответствии с теми же принципами, на которых строится и любая другая правовая политика. Последние, в свою очередь, сформулированы в общей теории государства и права. К ним относятся: социальная обусловленность, научная обоснованность, устойчивость и предсказуемость, легитимность, гуманизм и нравственность, справедливость, гласность, сочетание интересов личности и государства, приоритет прав человека, соответствие международным стандартам *(150). Эти принципы можно назвать общими принципами уголовно-правовой политики.

 Кроме этого, автор отмечает, что "содержание уголовно-правовой политики, конечно, накладывает свою специфику на содержание указанных выше принципов. Оно же диктует необходимость существования еще двух принципов уголовно-правовой политики, специфических только для нее: принципа экономии репрессии и принципа неотвратимости ответственности" *(151). Эти принципы можно отнести к специальным принципам уголовно-правовой политики.

 Как мы видим из системы принципов уголовно-правовой политики, предложенной Н.А. Лопашенко, названия некоторых принципов совпадают с названиями принципов уголовного законодательства. Например, принцип неотвратимости ответственности, по мнению других авторов, является принципом уголовного законодательства (уголовного права) *(152). Поэтому вполне закономерно возникает вопрос: совпадает ли содержание этих принципов или же принципы уголовно-правовой политики и принципы уголовного законодательства различаются между собой?

 В юридической литературе этот вопрос является достаточно дискуссионным.

 Большинство авторов согласны с тем, что эти понятия не совпадают *(153), хотя не всегда можно определить, чем же они отличаются. Так, С.С. Босхолов к числу принципов уголовной политики относит: законность, равенство граждан перед законом, демократизм, справедливость, гуманизм, неотвратимость ответственности, научность *(154). Содержание таких из перечисленных принципов, как законность, равенство граждан перед законом, справедливость и гуманизм, раскрывается, по мнению автора, в гл. 1 УК РФ *(155). Таким образом, получается, что, с одной стороны, автор разделяет позицию, в соответствии с которой принципы уголовной политики отличаются от принципов уголовного законодательства *(156), а с другой стороны - возникает вопрос: а в чем же различие?

 П.С. Дагель писал: принципы уголовного права "вытекают из принципов уголовной политики, определяются ими, но с ними полностью не совпадают" *(157).

 Схожей точки зрения придерживается А.И. Коробеев. Он указывает на то, что "принципы уголовного права исходят из принципов уголовно-правовой политики, конкретизируя и детализируя их, насыщая правовым материалом" *(158).

 По мнению В.В. Мальцева, "принципы уголовного права первичны. Принципам же уголовно-правовой политики принадлежит подчиненная, служебная роль, которая в этом аспекте в том и заключается, чтобы точнее и полнее отразить содержание принципов уголовного права в уголовном законодательстве" *(159).

 В юридической литературе высказываются и иные мнения. Например, Н.А. Беляев полагал, что принципы уголовно-правовой политики, "будучи закрепленными в нормах права, становятся принципами уголовного права и в этом качестве направляют деятельность соответствующих органов и организаций по применению правовых норм. Никаких различий между принципами уголовно-правовой политики и одноименными принципами уголовного права не существует" *(160).

 Не вдаваясь в детальный анализ приведенных выше точек зрения, отметим, что решение данной проблемы невозможно без рассмотрения вопроса о соотношении понятий "уголовно-правовая политика" и "уголовное законодательство". В юридической литературе эта проблема обсуждается достаточно широко.

 Например, Н.А. Лопашенко считает, что "понятие уголовно-правовой политики неразрывно связано с уголовным законодательством, которое выступает концентрированным выражением ее принципов и сущности. Уголовно-правовая политика, как никакая другая, жестко законодательно регламентирована; ее стратегия и тактика полностью отражаются в Уголовном кодексе и вносимых в него изменениях и дополнениях" *(161).

 Ю.Е. Пудовочкин и С.С. Пирвагидов пишут о том, что между этими понятиями существует двухсторонняя связь, которая заключается в том, что "правотворчество выступает формой реализации уголовной политики, а потому в праве отражаются и в нормативном порядке закрепляются политические идеи противодействия преступности. В то же время формой реализации уголовной политики выступает правоприменение, следовательно, эта форма реализации политики детерминируется содержанием уголовно-правовых норм" *(162).

 Действительно, уголовно-правовая политика и уголовное законодательство тесно взаимосвязаны между собой. Уголовно-правовая политика определяет основные направления развития уголовного законодательства, в том числе через установление его принципов. На это, в частности, указывает В.В. Мальцев. По его мнению, "принципы уголовного законодательства (объективно предназначенные быть юридической формой принципов уголовного права) свое правовое выражение обретают в результате уголовно-правовой политики, по существу выступая ее узловыми, краеугольными положениями" *(163).

 В то же время существует обратная связь. Так, Б.Т. Разгильдиев полагает, что сама уголовно-правовая политика затем осуществляется в рамках уголовно-правовых принципов *(164). Такой же точки зрения придерживается и В.В. Мальцев. Он пишет, что "...наряду с нормами Конституции России принципы уголовного права образуют содержание и выступают основанием осуществления уголовно-правовой политики на этапах обусловливания, формулирования и реализации уголовного законодательства, направленной на выполнение задач по охране общества от преступных посягательств и предупреждение преступлений" *(165).

 Кроме этого, нельзя отрицать и тот факт, что уголовное законодательство также оказывает значительное влияние на уголовно-правовую политику, проводимую в стране. Уголовное законодательство (право) является одной из форм реализации уголовно-правовой политики *(166) и представляет собой своеобразный критерий, с помощью которого можно оценить эффективность этой сферы государственной деятельности и выработать наиболее оптимальные формы, методы и направления уголовно-правового воздействия на преступность.

 Таким образом, исходя из всего сказанного выше и подходя к решению интересующей нас проблемы, следует отметить, что принципы уголовного законодательства и принципы уголовно-правовой политики являются разнопорядковыми категориями, так как первые из них представляют собой основные положения уголовного законодательства, т.е. системы уголовно-правовых норм, а вторые - основные положения конкретной деятельности. Следовательно, на наш взгляд, напрямую эти категории не связаны между собой, они взаимодействуют опосредованно, через взаимоотношение уголовного законодательства и уголовно-правовой политики.

 Далее переходим к рассмотрению вопроса о соотношении принципов уголовного законодательства и принципов кодификации уголовно-правовых норм.

 По мнению И.Н. Сенякина, кодификация - это "наиболее сложная и совершенная форма систематизации, представляющая собой деятельность, направленную на коренную, как внешнюю, так и внутреннюю, переработку действующего законодательства путем подготовки и принятия нового кодифицированного акта" *(167).

 Наше законодательство, в том числе и уголовное, не раз подвергалось кодификации. Ее необходимость обуславливалась целым рядом причин, таких как, например, потребность в упорядочении действующего законодательства, устранении противоречий и существующих пробелов, несоответствие тех или иных норм требованиям проводимой в стране правовой политики и т.д.

 Одна из первых вопрос о теоретических основах кодификации уголовно-правовых норм, в том числе и о ее принципах, рассмотрела Н.А. Лопашенко. Отметим, что и в настоящее время существует не так много работ, посвященных принципам именно этой категории. Проблема разграничения принципов уголовного законодательства и принципов кодификации уголовно-правовых норм также остается до сих пор недостаточно разработанной.

 Прежде всего необходимо определиться с понятием принципов кодификации. По мнению Н.А. Лопашенко, под ними следует понимать "незыблемые руководящие идеи, на основании и в соответствии с которыми происходит законодательное закрепление уголовно-правового материала, регулирующего общественные отношения, охраняемые уголовным правом" *(168).

 Несмотря на то что принципы кодификации уголовно-правовых норм носят в большей степени вспомогательный характер, а именно - определяют правила закрепления уголовно-правовых норм в уголовном законе, они тесно связаны с принципами уголовного законодательства.

 Во-первых, несоответствие тех или иных норм уголовного закона требованиям принципов уголовного законодательства является одним из оснований проведения кодификации *(169). Так, по мнению Т.В. Кленовой, "рассогласованность законодательно выраженных норм обычно служит основным юридическим аргументом в пользу проведения новой кодификации" *(170).

 Во-вторых, мы полностью согласны с тем, что "принципы кодификации уголовно-правовых норм лежат в основе создания уголовного закона" *(171). Поэтому их нарушение может привести к определенным недочетам, несогласованностям в тексте УК РФ, что, в свою очередь, ведет к нарушению принципов уголовного законодательства.

 Рассмотрим это на примере принципа логической и юридической связи уголовно-правовых норм между собой *(172). При анализе норм УК РФ остается неясным вопрос об основаниях выделения тех или иных признаков преступления в квалифицированный или особо квалифицированный составы. Так, в ч. 2 ст. 105 УК РФ такие отягчающие обстоятельства, как совершение преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору или организованной группой в отношении двух или более лиц, являются квалифицирующими, тогда как в ст. 111 УК РФ эти же обстоятельства выделены в особо квалифицированный состав (ч. 3 ст. 111 УК РФ), и за них предусмотрено более строгое наказание, чем за иные, перечисленные в ч. 2 ст. 111 УК РФ. А в ч. 1 ст. 6 УК РФ указывается на то, что лицу, совершившему преступление, должно быть назначено справедливое наказание, которое в том числе соответствует обстоятельствам его совершения. Таким образом, на наш взгляд, сама законодательная регламентация данных отягчающих обстоятельств дает основание к нарушению принципа справедливости, закрепленного в ст. 6 УК РФ.

 В-третьих, в целом рассматриваемые нами принципы направлены на достижение одной и той же цели - создания наиболее эффективного уголовного законодательства. Так, принципы уголовного законодательства предъявляют определенные требования к содержанию уголовно-правовых норм, тем самым создавая условия для их более эффективного применения. Принципы кодификации, в свою очередь, определяют, как "следует формулировать уголовно-правовые нормы в законодательстве, чтобы добиться наилучших правовых результатов. В соответствии с принципами кодификации устанавливаются организационные правила законодательного процесса" *(173).

 Подводя общий итог, можно сделать некоторые выводы.

 1. Мы полагаем, что закрепленные в ст. 3-7 УК РФ принципы являются принципами уголовного законодательства (уголовного права), что должно быть отражено как в названии гл. 1 УК РФ *(174), так и в ч. 2 ст. 2 УК РФ - "Для осуществления этих задач настоящий Кодекс устанавливает принципы уголовного законодательства и основания уголовной ответственности, определяет, какие опасные для личности, общества или государства деяния признаются преступлениями, и устанавливает виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера за совершение преступлений".

 2. Принципы уголовной ответственности представляют собой основные положения лишь одного из институтов уголовного права, следовательно, являются составной частью принципов уголовного законодательства и подчиняются им.

 Принципы уголовного права и принципы уголовного законодательства соотносятся как "содержание" и "форма", таким образом, представляют собой единое целое.

 Принципы уголовно-правовой политики и принципы уголовного законодательства - это разнопорядковые категории, напрямую они не связаны между собой, а взаимодействуют опосредованно, через взаимоотношение уголовного законодательства и уголовно-правовой политики.

 И, наконец, достаточно тесная связь прослеживается между принципами кодификации уголовно-правовых норм и принципами уголовного законодательства: они преследуют единую цель - создание условий для формирования эффективного уголовного законодательства, направленного на решение задач, стоящих перед ним.