§ 4. Право и ненасильственный мир

Идея ненасильственного мира сегодня увлекает многих, кто не разделяет агрессивные настроения и замыслы политиков, государств, идеологических течений. Движение за отказ от насилия в государственной политике становится заметной силой, по причине чего сторонники сильной государственной власти усматривают в идеологии ненасилия угрозу тем социальным институтам, которые традиционно опираются на аппарат принуждения либо производят необходимые для этого ценностные установки. Радикальный отказ от насилия в социальной практике способен парализовать деятельность государства и дискредитировать право как таковое, поскольку им в равной мере имманентно присуще подавление человеческой воли и ограничение индивидуальной свободы. С другой стороны, проповедь ненасилия лишает народ морального права на вооруженное сопротивление диктаторской власти и потому сама может быть расценена как уготовление насилия17. Словом, как бы мы ни относились к идее ненасильственного мира, нам важно знать сущность социального насилия и субъективные основания его легитимации и отрицания.

Насилие привлекло внимание философов лишь в XX столетии, до этого времени они не испытывали необходимости в новом философском понятии. Такому отношению к интересующей нас проблеме мы обязаны нескольким обстоятельствам. Во-первых, долгое время насилие отождествлялось с его отдельными формами, преимущественно - с физическим воздействием в рамках индивидуального поведения. Так, в словаре русского языка насилие определяется прежде всего как "применение физической силы к кому-нибудь"18. Организованное насилие, таким образом, осуществляемое самим фактом существования каких-либо социальных структур, остается незамеченным повседневным, обыденным сознанием. Во-вторых, насилие традиционно воспринималось как покушение на свободу, что также не способствовало поиску специфического содержания этой проблемы. В-третьих, насилие привычно понималось как не-право, несправедливость, беззаконие, что фактически исключало обсуждение проблемы насилия в пространстве действующего права. Так, Гегель, понимая право как наличное бытие свободы, определял сущность насилия как неправомерное19. Конкретный же смысл насилия он усматривал в преступлении20. Наконец, первые исследования агрессивного поведения человека обнаружили разнонаправленность и внутреннюю неоднородность насилия, по причине чего, как указывает Э.Фромм, исследователи стали склоняться к отказу от надежды найти общую причину и, следовательно, общее понятие насилия21. Но в силу того, что интерес к этой проблеме не убывает, можно предположить, что в современном правовом и политическом сознании произошли какие-то сдвиги, побудившие мыслителей к новой интерпретации насилия.

Есть два трагических события XX века, которые заставили человечество радикально пересмотреть и изменить отношение к власти и праву: Освенцим и Хиросима. Тоталитаризм и возможность полного уничтожения жизни на планете лишили людей уверенности в том, что подчинение власти само по себе исключает насилие и воцарение хаоса. Если война закономерно следует из того образа жизни и мышления, которое свойственно человеку, философское осмысление насилия, таким образом, есть попытка изменить направление, по которому движется человеческая цивилизация, попытка внедрения в человеческое сознание новой шкалы ценностей, исключающей идеологию вражды и конфронтации.

Зададимся вопросом о том, в каких отношениях человек способен осуществить насилие? Очевидно, насилие будет во всех отношениях, где одним из участников выступает жертва, потерпевший. Собственно говоря, мы узнаем о насилии лишь тогда, когда об этом заявит потерпевший. Насилие с позиции самого насильника ненаблюдаемо. Насилие никогда не встречается в чистом виде, само по себе. Насилием мы обычно называем сопутствующий эффект какого-либо действия, имеющего свой самостоятельный смысл: достижение цели, получение удовольствия и т.д. Любое насильственное действие квалифицируется субъектом сообразно собственным интересам: разгон демонстрации есть наведение порядка и возобновление движения транспорта, убийство есть восстановление справедливости и защита законных интересов и т.п. Следовательно, насилием будет не предметное содержание поступка, а уничтожение чужой воли или хотя бы безразличное к ней отношение. Сущность насилия - в неприятии чужого бытия. Насилие предполагает замкнутость существования, изолированность от остального мира, по причине чего все его проявления предстают как внешние силы, способные уничтожить мое бытие либо бытие чужого. Насилие не оборачивается против самого субъекта именно потому, что он не соединен в своем существовании с потерпевшим, его благополучие не зависит от подавляемой им свободы. Позитивное содержание философского понятия "насилие", таким образом, заключается в дискретности индивидуального или коллективного существования: нечто существует лишь при таких-то условиях и потому нарушение этих условий вызывает агрессивную реакцию.

Исторически первым вариантом взаимодействия права и насилия можно определить структурирование, упорядочение государственного насилия, о чем уже было сказано в лекциях. Право организует насилие и тем самым уменьшает его. Там, где законность стала принципом государственной жизни, насилие "снизу", в виде стихийного множества отдельных правонарушений, эффективно подавляется правоохранительными органами. Вторым вариантом парадоксального взаимодействия права и насилия стало создание механизма зашиты частных интересов, когда право регламентирует порядок "законной борьбы за свои права". Во всех этих случаях мы наблюдаем безразличие к жертве, которая представлена либо фигурой внутреннего врага (личностью преступника), либо ненадлежащим партнером (ответчиком).

Разрыв права с практикой социального насилия ознаменован признанием абсолютной ценности человека. Новое видение социального пространства исключает уподобление чужого человека объекту, с которым позволительно производить какие-либо операции, минуя его волю. Ненасильственный мир - это состояние общества, в котором человек не испытывает страха перед чужой волей. Субъективной предпосылкой ненасильственного мира выступает способность к компромиссу, причем сам компромисс не воспринимается как поражение либо половина успеха. Поиск взаимоприемлемых решений обеспечивает стиль жизни, где доля неожиданных ситуаций и вспышек насилия сведена к минимуму, поскольку право предоставляет механизм согласования интересов субъектам всех уровней гражданского общества. Определяющим источником права становится договор. Закон, сохраняя свое лидирующее значение в таких отраслях права, как административное, уголовное, уголовно-процессуальное, пенитенциарное право, тем не менее содержит в себе институты, облегчающие достижение общего решения, устраивающего интересы лиц, выступающих противоположными сторонами правоотношения. Так, в процессе отбывания наказания в виде лишения свободы режим может меняться в зависимости от поведения заключенного ( прогрессивная система отбывания наказания), одним из оснований освобождения от уголовной ответственности закон может предусмотреть какие-либо формы сотрудничества с уголовной юстицией (например, добровольная сдача незаконно хранящегося оружия, дача свидетельских показаний в суде...); в уголовном процессе может быть предусмотрена возможность соглашения между защитой и обвинением и т.д.

Ненасильственный мир предполагает особый тип правовой культуры, где отказ от насилия не отождествляется в массовом сознании с отказом от сопротивления злу, а отказ от одностороннего господства - с отказом от власти. Гражданская война и неповиновение устраняются из жизни общества, как только власть санкционируется правом, а право - личностью. Иначе говоря, гражданский мир возможен лишь в том обществе, где право признается в качестве абсолютной ценности. Это утверждение не следует понимать так, будто над правом нет высших ценностей. Речь идет лишь о том, что ценность права ничем не измеряется и не может находиться в какой-либо зависимости от частных или государственных интересов, моральных или политических воззрений, религиозных и философских истин. Жизнь в праве не исчерпывает, разумеется, всей глубины человеческой личности и человеческого духа. Но путь к высшим целям человеческой жизни не обесценивает право.