Негласная звукозапись

Эффект от применения звукозаписывающей аппаратуры был велик. Преимущества негласного характера действий оперативных работников - очевидны. Это явилось мощным толчком для формирования научного подхода к использованию звукозаписывающей аппаратуры в агентурной работе и в процессе розыска скрывшихся преступников. Так, при проведении длительных бесед с лицами, представляющими оперативный интерес, в расчете на получение, в буквальном смысле, крупиц полезной информации часто было необходимо скрытое применение звукозаписи. При этом оперативный работник мог не отвлекаться на письменное ведение записи, наблюдать за поведением и реакцией собеседника при ответе на вопросы. Последний, видя, что никто не записывает его показаний, ведет себя раскрепощенно. Но главное в том, что оперативники получали возможность многократного воспроизведения негласно сделанной фонограммы с целью ее анализа в спокойной обстановке. Таким образом, негласная звукозапись стала производиться оперативниками входе целенаправленных опросов и бесед, при личном сыске, в ходе описания действий «разрабатываемых» лиц и для перепроверки агентуры.

В 60-х годах, с появлением нового законодательства, звукозапись в уголовно-процессуальной деятельности была нормативно урегулирована. Ускорилась разработка правовых основ, регламентирующих порядок осуществления звукозаписи оперативными аппаратами. В них впервые нашли отражение организационно-тактические вопросы использования широких возможностей звукозаписи в борьбе с преступностью. Это означало признание допустимости звукозаписи и правовой возможности ее применения при осуществлении оперативно-розыскной деятельности.

Гласная процессуальная звукозапись, осуществляемая в соответствии со ст. 141-1 УПК, была законодательно отграничена от негласной, проводимой исключительно в оперативных целях: она могла осуществляться только в отношении лиц, подозреваемых в подготовке или совершении преступлений. Фонограммы, полученные в процессе негласного применения магнитной записи, являлись засекреченными материалами и могли использоваться только в оперативных целях. При возникновении необходимости использовать материалы оперативной звукозаписи в процессе доказывания они должны был и легализоваться по довольно сложной схеме. Контроль за применением фонограмм в целях розыска и изобличения преступников, возлагался на начальника органа дознания, которому принадлежало право давать разрешение на организацию негласной звукозаписи и ее дальнейшее использование в работе над преступлением.

Первоначально негласную звукозапись можно было осуществлять только в помещениях правоохранительных органов, причем только в специально оборудованных для этих целей кабинетах. В них имелись специальные линии с замаскированными проводами, кабелями микрофонов, усилители, автономные источники питания.

В конце 70-х годов перечень мест возможного применения негласной звукозаписи в ведомственных нормативных актах правоохранительных органов, был существенно расширен. Теперь применение аппаратуры разрешалось в отношении лиц, о которых имелись данные, дающие основания подозревать их в подготовке или совершении преступлений, или располагающих сведениями о месте нахождения разыскиваемых преступников, но при условии, что эти сведения невозможно или затруднительно получить иным путем. Негласная звукозапись могла производиться в любых местах, где лица, представляющие оперативный интерес могли в разговоре огласить сведения, необходимые для предотвращения, раскрытия преступлений и розыска скрывшихся преступников.

При проведении оперативно-розыскных мероприятий с применением магнитной звукозаписи оперативникам рекомендовалось использовать только аппаратуру, которая в момент применения должна находиться в одежде, чемодане, портфеле, сумке, бытовой радиоаппаратуре и т.д. вскрытом виде. Для применения в оперативно-розыскных мероприятиях могла использоваться только специально разработанная компактная аппаратура с автономным источником электропитания. По непонятным причинам запрещалось использование стационарной аппаратуры с питанием от сети переменного тока.