Глава IV. ПОЛНОМОЧИЯ СУДА ВТОРОЙ ИНСТАНЦИИ

1. Решение задач, возложенных на институт кассации в советском уголовном процессе, достигается проверкой обжалованных и опротестованных приговоров и приня­тием решений по итогам этой проверки.

Через решение суда второй инстанции реализуется его мнение о мерах, практически необходимых для устра­нения выявленных нарушений и обеспечения законно­сти и обоснованности приговора по данному делу. В свя­зи с этим, какой бы полной и всесторонней ни была проверка приговора, она в значительной мере останется без­результатной, если суд второй инстанции не будет распо­лагать полномочиями реализовать итоги этой проверки в таком решении, которое будет соответствовать характе­ру выявленных нарушений и возможности их наиболее быстрого устранения. Именно поэтому в советском уго­ловном процессе судам второй инстанции предоставлены широкие полномочия. Данная черта советской кассации неразрывно связана с полнотой и всесторон­ностью проверки приговоров и является ее необходимым дополнением.

Решение суда второй инстанции по вопросу о закон­ности и обоснованности обжалованного (опротестован­ного) приговора излагается в кассационном определении, которое служит процессуальным средством разрешения задач, возложенных на институт кассации. Характер за­дач определяет и пути разрешения их. Именно поэтому решение вопроса о видах кассационных определений обусловлено прежде всего задачами советской кассации.

В соответствии с задачами кассации и правосудия в целом по итогам кассационной проверки должны быть приняты такие меры, которые обеспечивают наиболее быстрое устранение выявленных нарушений и вместе

- 159 -

с тем гарантируют правосудность приговора по тому делу, по которому эти меры применяются. Суд вто­рой инстанции должен иметь право принять такое реше­ние, которое в соответствии с обстоятельствами дела в наибольшей мере будет содействовать укреплению за­конности в процессе.

Этим и определяется объем полномочий суда второй инстанции, который вправе изменить приговор, если вскрытые им недостатки могут быть устранены в усло­виях деятельности суда второй инстанции, отменить при­говор и прекратить дело, если в условиях деятель­ности суда второй инстанции можно с достоверностью установить необоснованность или невозможность даль­нейшего уголовного преследования, отменить приговор и дело передать на новое рассмотрение, если выявленные нарушения, свидетельствующие о неправосудности приговора, не могут быть устранены в условиях деятельности суда второй инстанции. Охраняя авторитет судебного приговора и его стабильность, суд второй ин­станции вправе и обязан оставить приговор в силе, если его законность и обоснованность не порождают сомнений.

На пределы указанных прав судов второй инстанции существенно влияет характер деятельности этих судов, а также необходимость гарантировать подлинную свободу обжалования приговоров. В связи с проверочным харак­тером деятельности судов второй инстанции они не рас­полагают условиями, необходимыми для решения дел по существу. Поэтому, не отменяя приговора, вышестоя­щий суд вправе внести в него лишь изменения, основан­ные на фактах, установленных в приговоре.

Требование реально обеспечить свободу обжалования приговоров также ставит известный предел полномочиям суда второй инстанции. Он не вправе принять решение по жалобе осужденного, которое отягчило бы его положе­ние. Рассмотрим этот вопрос несколько подробнее.

- 160 -

2. Опасение, что в результате принесения кассацион­ной жалобы он может отягчить свое положение, несомненно, ограничило бы, и существенно, право подсудимо­го на обжалование приговоров. Такое ограничение несовместимо с самой природой советского уголовного процесса. Для социалистического демократизма харак­терно не только предоставление широких прав гражда­нам, но и реальность их использования. В связи с этим особое значение приобретают гарантии прав личности. В области уголовного процесса социалистический демо­кратизм находит, в частности, выражение в запрете преобразования к худшему, который служит важной гаран­тией реальности предоставленного подсудимому права на обжалование приговоров.

Суть этого запрета, обеспечивающего подсудимому свободу обжалования приговора, состоит в недопущении отягчения его положения в результате принесения кассационной жалобы им или его защитником. Запрет преобразования к худшему, являясь гарантией прав подсудимого, закономерно вытекает из самого назначения советской кассации и служит как законным интересам подсудимого, так и интересам правосудия в целом. Задачам правосудия могут служить только законные и обоснованные приговоры. Одним из средств обеспечения законности и обоснованности приговоров, не вступивших в законную силу, является кассация. Выполнить эту задачу советская кассация может при условии, если о постановлении неправосудного приговора стороны ставят в известность суд второй инстанции, требуя его проверки, так как проверка не вступивших в законную силу приговоров осуществляется только по инициативе сторон.

Но угроза ухудшить свое положение в результате обра­щения в суд второй инстанции могла бы заставить подсудимого отказаться от обжалования и явно неправосудного приговора. Отсутствие запрета преобразования к худшему могло бы привести к вступлению в законную силу незаконных и необоснованных приговоров. Это не совместимо с интересами социалистического правосудия, не совместимо с задачей укрепления социалистической законности в деятельности суда и органов расследования.

Как и иные процессуальные гарантии, запрет преоб­разования к худшему служит законным интересам

- 161 -

обвиняемого. Поэтому рассматриваемое положение не имеет абсолютного значения. Установив по жалобе осуж­денного неполноту следствия, суд второй инстанции впра­ве отменить приговор и передать дело на доследование. Результатом этого может быть отягчение положения об­виняемого при новом рассмотрении дела.

Сказанное о том, что запрет преобразования к худ­шему порожден необходимостью устранить опасение под­судимого в результате принесения кассационной жалобы ухудшить свое положение, разделяется всеми советскими процессуалистами. Так, Н.Я.Калашникова пишет, что правило nе pejus имеет своей задачей «избавить осужденного, который недоволен приговором, от опасений навлечь на себя более тяжелые последствия в результате принесения жалобы».

Эта цель должна определять и содержание данного правила. Запрет преобразования к худшему именно как гарантия права подсудимого на обжалование при­говора не допускает отягчения его положения, если кас­сационная проверка осуществлялась по жалобе подсуди­мого или защитника.

Учитывая назначение запрета преобразования к худ­шему, мы не можем согласиться с распространенным мнением процессуалистов о том, что в силу запрета преобразования к худшему недопустимо отяг­чение положения подсудимого по протесту прокурора, принесенному в интересах подсудимого.              

Это мнение вызывает возражение по следующим ос­нованиям.

Смысл рассматриваемого запрета — гарантировать подсудимому свободу обжалования приговоров. С этой целью устраняется опасение подсудимого в результате использования данного права отягчить свое положе­ние; устраняется угроза отягчения положения подсудимо­го, если кассационная проверка осуществлялась п о инициативе подсудимого или защитника.

- 162 -

Но ухудшение положения подсудимого, по протесту прокурора, по каким бы основаниям ни был принесен протест, не может ограничить права подсудимого на обжалование приговора именно потому, что проверка при­говора осуществлялась не по инициативе под­судимого.

Недопущение отягчения положения подсудимого по протесту прокурора, принесенному в интересах подсуди­мого, не вызывается необходимостью, которой порожде­но правило ne pejus, — гарантировать подсудимому свободу обжалования приговоров, а поэтому рассматриваемый запрет не может быть распространен на случаи кассационной проверки, осуществляемой по протесту прокурора независимо от оснований протеста.

Если же нет основания для того, чтобы распростра­нить запрет преобразования к худшему на случаи провер­ки приговора по протесту, принесенному в интересах под­судимого, нет оснований и для того, чтобы ограничить характер того решения, которое может быть принято вы­шестоящим судом по данному делу, мотивами принесен­ного протеста.

Этот вывод подкрепляется, на наш взгляд, и следую­щим.

Кассационный протест по своей процессуальной природе является законным и обязательным для суда вто­рой инстанции поводом кассационной проверки. Но сама проверка осуществляется судом в ревизионном порядке. Ограничивать вышестоящий суд при принятии им касса­ционного определения по данному делу мотивами проте­ста было бы непоследовательным в связи с ревизионным характером проверки.

Сказанное не умаляет значения кассационного проте­ста, который служит важной формой охраны социалисти­ческой законности. Такое значение кассационного протеста признано Положением о прокурорском надзоре в СССР от 24 мая 1955 г.

Кассационный протест является формой осуществле­ния надзора за законностью не только потому, что его принесение обязывает суд проверить опротестованный приговор. Само содержание протеста помогает суду разобраться в обстоятельствах дела и вскрыть допущен­ные нарушения. Суд обязан учесть все доводы протеста и дать на них ответ в своем определении.

- 163 -

Но поскольку по своему процессуальному значению кассационный протест служит поводом проверки пригово­ра, сама проверка не ограничивается мотивами протеста. В связи с этим нет оснований и для ограничения решения суда второй инстанции мотивами протеста. Если суд выявит существенные нарушения, о которых в протесте не сказано (например, чрезмерную мягкость наказания), он должен иметь возможность принять соответствующее решение с учетом выявленных им нарушений.

По изложенным соображениям мы не можем согласиться с тем, что «при отсутствии протеста прокурора на чрезмерную мягкость приговора, суд второй инстанции не может по своему почину отменить этот приговор за его мягкостью».

Подводя итог изложенному выше, приходим к выво­ду, что запрет преобразования к худшему служит гаран­тией права подсудимого на обжалование приговора. По­этому отягчение участи подсудимого в результате обжа­лования им приговора недопустимо. Но запрет преобразо­вания к худшему не может и не должен вообще устранять борьбу с теми нарушениями, которые выявляются при кассационной проверке приговоров по жалобам подсу­димых, в том числе и с такими, устранение которых дол­жно было бы отягчить положение подсудимого. Однако форма борьбы с такими нарушениями, выявленными при проверке приговоров по жалобам подсудимых, должна не умалять значения этого правила (например, такой фор­мой могут быть частные определения).

Положение о недопустимости отягчения участи под­судимого по кассационной жалобе подсудимого получило законодательное закрепление. Основами уголовного су­допроизводства СССР и союзных республик установлено: «При рассмотрении судом дела, переданного ему из кас­сационной инстанции для нового рассмотрения по суще­ству, усиление меры социальной защиты, избранной при первом рассмотрении дела, допускается только в слу­чае, если приговор был опротестован прокуратурой» (ст. 26).

- 164 -

Из приведенного указания закона следует, что по мо­тивам мягкости наказания приговор может быть отменен только при наличии протеста прокурора. Правильность такого решения не вызывает сомнений. Но в своем по­становлении от 10 февраля 1940 г. «Об Отсутствии у вы­шестоящего суда права на отмену по мягкости наказа­ния приговора, не опротестованного прокурором» Пле­нум Верховного Суда СССР идет дальше. Пленум при­знает допустимым отмену приговора по мягкости наказания не вообще при наличии протеста, а при условии, если протест принесен именно на мягкость наказания.

С этим указанием по соображениям, изложенным вы­ше, мы согласиться не можем.

Проф. М.М.Гродзинский, обосновывая положение, установленное постановлением Пленума, ссылается на ст. 26 Основ уголовного судопроизводства СССР и союз­ных республик. Он пишет, что поскольку повышение на­казания при новом рассмотрении допустимо только при отмене приговора по протесту прокурора, суд второй ин­станции вправе отменить приговор за мягкостью наказа­ния только при наличии кассационного протеста. Такое толкование прямо вытекает из текста закона. Но далее проф. М.М.Гродзинский утверждает, что «отсюда в свою очередь следует, что кассационная инстанция может отменить приговор по указанным основаниям не иначе, как при наличии соответствующего протеста прокуратуры. Признать же по своей инициативе наказа­ние чрезмерно мягким и отменить по этому основанию приговор в ревизионном порядке, кассационная инстан­ция не имеет права». Мы полагаем, что для утверж­дения о том, что лишь при наличии соответст­вующего протеста приговор может быть отменен за мягкостью наказания, текст закона оснований не дает. Ибо никаких указаний на мотивы протеста в законе

- 165 -

(ст. 26 Основ) не содержится. Вместе с тем формула за­кона — повышение меры наказания, при новом рассмотре­нии «допускается только в случае, если приговор был опротестован прокуратурой», дает основание утверждать, что по жалобе подсудимого за мягкостью наказания при­говор не может быть отменен; наличие же протеста, безотносительно к его мотивам, такое право суду второй инстанции дает.

С точки зрения охраны прав подсудимого-жалобщика нам представляется непоследовательной позиция проф. М.М.Гродзинского, который полагает, что по протесту прокурора, если он принесен не на мягкость наказания, вышестоящий суд не вправе отменить необоснованно мягкий приговор, а при отмене приговора по жалобе под­судимого увеличение меры наказания при новом рассмо­трении дела возможно (если будет применен закон с бо­лее высокой санкцией).

Не вызывает сомнений, что в силу запрета преобра­зования к худшему по жалобе подсудимого вышестоя­щий суд не вправе повысить наказание в какой бы то ни было форме или изменить квалификацию действий под­судимых на более суровую.

Статья 26 Основ уголовного судопроизводства СССР и союзных республик запрещает повышение наказания судом первой инстанции, если приговор был отменен по жалобе осужденного, и дело передано на новое рассмот­рение со стадии судебного разбирательства. Это требова­ние неуклонно проводится в жизнь. Его нарушение обя­зательно влечет отмену вновь постановленного приговора, а также и кассационных определений в которых содер­жатся указания, нарушающие данное требование.

Так, нарушение ст. 26 Основ, выразившееся в том, что суд второй инстанции дал неправильное указание о более суровом наказании подсудимых при новом рассмотрении

- 166 -

дела, приговор по которому был отменен по жалобе осужденных, послужило основанием для отмены этого кассационного определения.

Однако при определенных условиях, в частности, при вторичном рассмотрении дела, суд вправе повысить осуж­денным меру наказания, даже если приговор был отме­нен по жалобе осужденных. Этот вопрос не бесспорен в нашей процессуальной литературе. Для его разрешения необходимо обратиться к постановлению Пленума Вер­ховного Суда СССР от 1 декабря 1950 г. «Об устранении недостатков в работе судов второй инстанции по рас­смотрению уголовных дел в кассационном порядке».

В названном постановлении Пленум признает право­мерным увеличение меры наказания при отмене пригово­ра по жалобе осужденного в двух случаях: если при новом расследовании будут установлены факты, отягчаю­щие виновность обвиняемого, а также, если будет приме­нен закон, влекущий более суровое наказание.

Это указание Пленума казалось бы полностью отве­чает требованию ст. 26 Основ уголовного судопроизвод­ства СССР и союзных республик, ибо эта статья запре­щает отягчение участи обвиняемого, если приговор был отменен по его жалобе, и дело было передано на новое рассмотрение со стадии судебного разбиратель­ства. В случаях же, указанных в постановлении Плену­ма, дело передается на новое рассмотрение со стадии предварительного следствия.

Однако указание Пленума о допустимости отмены приговора по жалобе подсудимого для предъявления ему обвинения по более суровому закону вызвало справедли­вые возражения ряда процессуалистов. Предоставление суду первой инстанции права после отмены приговора по жалобе осужденного квалифицировать его действия по закону с более высокой санкцией и повысить меру нака­зания не согласуется с запретом преобразования к худ-

- 167 -

шему. Если судебная практика пойдет по указанному в постановлении Пленума пути, обвиняемый в значитель­ной мере будет лишен важнейшей гарантии его права на обжалование приговора. Это противоречит задаче обес­печения законных интересов личности, которая последо­вательно разрешается советским уголовным процессом. Это противоречит интересам правосудия в целом. Опасе­ние отягчить свое положение в результате принесения жалобы может заставить подсудимых отказаться от реа­лизации предоставленного им права на обжалование при­говоров при наличии к тому оснований. Тем самым со­здается угроза вступления в законную силу приговоров неправосудных.

Суд первой инстанции даже при передаче дела на новое рассмотрение со стадии предварительного следст­вия не должен располагать правом изменить квалифика­цию действий подсудимого на более суровую и увеличи­вать ему меру наказания, если приговор был отменен по жалобе осужденного. Соответственно этому суд второй инстанции не может иметь права отменять приговор по мотивам необходимости изменить квалификацию дейст­вий обвиняемого на более суровую, если нет протеста прокурора.

- 168 -

Следует отметить, что оставляя в силе приговор, неправильно квалифицировавший действия подсудимого, вышестоящий суд не проходит мимо допущенных нару­шений закона, не попустительствует им. При невозмож­ности отменить приговор (если нет протеста), суд вто­рой инстанции частным определением может и должен обратить внимание суда на недооценку им общественной опасности данного преступного деяния, на неправильное применение соответствующей нормы закона. В случаях, когда суд допустил особо грубую ошибку в вопросе ква­лификации действий подсудимого, применив закон с ме­нее тяжким наказанием, может быть использован путь пересмотра приговора в порядке надзора.

В постановлении от 1 декабря 1950 г. Пленум Вер­ховного Суда СССР признает возможным при отмене приговора по жалобе осужденного увеличить меру нака­зания, если будут установлены новые обстоятельства виновности подсудимого. В такого рода случаях подсудимый несет последствия сокрытия отягчающих его винов­ность обстоятельств: «Он знает, например, что похитил не две, а двадцать тысяч рублей из государственных средств, и все же позволяет себе жаловаться на назначен­ное ему наказание». Поэтому при выявлении новых, отяг­чающих вину подсудимого обстоятельств, запрет преоб­разования к худшему неприемлем. При новом рассмотрении дела, приговор, по которому отменен по жалобе под­судимого, суд вправе учесть эти новые обстоятельства при квалификации действий подсудимого и определении ему меры наказания.

- 169 -

Но такое право суд приобретает при установлении но­вых существенных обстоятельств виновности. Установле­ние обстоятельств, которые лишь уточняют, детализируют фактические обстоятельства, выявленные еще при пер­вом рассмотрении дела, не дает права для отягчения по­ложения подсудимого. Иное решение привело бы по су­ществу к обходу запрета преобразования к худшему. В связи с этим целесообразно, на наш взгляд, указать в законе, что при отмене приговора по жалобе подсудимо­го, при повторном рассмотрении дела наказание может быть повышено, если выявлены существенные новые об­стоятельства виновности, которые делают первоначаль­ную квалификацию действий подсудимого ошибочной или явно несправедливым наказание, назначенное ему пер­вым приговором.

Существенные новые обстоятельства виновности под­судимого дают право при новом рассмотрении дела изме­нить квалификацию действий подсудимого на более тяжкую, изменив соответственно наказание или сохранив прежнее, а также дают право повысить наказание при сохранении прежней квалификации.

Примером вновь выявленных обстоятельств, существенность которых давала суду право повысить наказание при вторичном рассмотрении дела, может служить дело Ф. и М.

Ф. и М. были признаны виновными в том, что, всту­пив в преступную связь, присвоили 26 895 р. 64 к. При повторном расследовании дела, приговор по которому был отменен по жалобе осужденных, выяснилось, что обвиня­емый Ф. присвоил 43197 р. 02 к. государственных средств. Судебная коллегия Верховного Суда СССР ука­зала, что в данном случае суд первой инстанции при но­вом рассмотрении дела имел право повысить подсудимо­му Ф. меру наказания.

3. Вышестоящий суд оставляет приговор в си­ле, а жалобу (протест) без удовлетворения, если он на­ходит, что доводы жалобы (протеста) не подкрепляются данными кассационной проверки, либо когда жалобщик

- 170 -

требует отмены или изменения приговора по мотивам, не являющимися кассационными основаниями, и если в реви­зионном порядке не вскрываются нарушения, свидетель­ствующие о неправосудности приговора. Так, по делу У. и Л. защитником У. была принесена кассационная жало­ба, в которой он просил об отмене приговора, поскольку суд не принял мер к выяснению психического состоя­ния У.; неправильно определил и выделил в особое про­изводство дело в отношении привлеченного по тому же делу Д.; не допросил свидетеля Ш., и не обосновал ква­лификации действий У. по ч. 2 ст. 117 УК РСФСР. За­щитник обвиняемой Л. в своей кассационной жалобе указал, что суд не принял во внимание, что в отношении Л. имело место вымогательство взятки.

Железнодорожная коллегия Верховного Суда СССР, рассмотрев материалы дела, нашла, что приговор по де­лу У. и Л. должен быть оставлен в силе. В своем опре­делении от 29 ноября 1950 г. Коллегия указала: «Озна­комившись с кассационными жалобами и с материалами дела, Железнодорожная коллегия не находит оснований для их удовлетворения.

Ни на предварительном следствии, ни в судебном за­седании У. никаких заявлений о его психическом заболе­вании не делал, и, как видно из материалов дела, ни у органов предварительного следствия, ни у суда не возни­кало никакого сомнения в полноценности психического состояния У. В жалобе также не приведено никаких обоснованных данных в подтверждение того, что У. стра­дает психическим заболеванием.

Окружной суд определил рассмотреть дело в отно­шении Д. отдельно в связи с его болезнью. Свидетель Ш. на предварительном следствии была допрошена. В судеб­ном заседании Ш. не допрошена ввиду выезда ее с постоянного места жительства.

Как видно из протокола судебного заседания У. ви­новным себя в получении взятки у Л. признал. Винов­ность У. доказана, кроме его личного признания, также показаниями Л. Таким образом, показания свидетеля Ш. на предварительном следствии, оглашенные на суде, изобличающие У. в получении взятки от Л., не вызывают сомнений в их правдоподобности.

Заявление защитника Л. о том, что в отношении Л. имело место вымогательство взятки со стороны У.,

- 171 -

является необоснованным. Таких данных по делу не до­быто и защитник в подтверждение этого заявления не привел никаких доводов». Признав на основе материа­лов дела доводы кассационных жалоб несостоятельными и не установив иных нарушений, которые бы порождали сомнения в правильности постановленного приговора, Железнодорожная коллегия приговор по делу У. и Л. оставила в силе.

Практике известны случаи, когда при проверке при­говора обнаруживаются нарушения отдельных правовых норм, которые не порождают сомнений в законности и обоснованности постановленного приговора и вместе с тем мимо которых вышестоящий суд не может пройти. Указания о недопустимости и этих нарушений целесо­образно делать не в кассационном определении, а в част­ном. Ибо описательная часть кассационного определе­ния об оставлении приговора в силе должна содержать то, что убеждает в правильности принятого решения; она должна содержать только то, что подтверждает вы­вод вышестоящего суда о законности и обоснованности обжалованного приговора.

Право изменить приговор принадлежит суду второй инстанции в определенных пределах, которые устанавливаются двумя началами: проверочным харак­тером деятельности суда второй инстанции и запретом преобразования к худшему.

Поскольку по существу суд второй инстанции дел не решает, а задачу по охране законности разрешает путем проверки постановленного приговора, он не располагает такими процессуальными условиями, которые гарантиро­вали бы истинность вновь устанавливаемых им фактов. Поэтому суд второй инстанции не вправе признать уста­новленными факты, не указанные в приговоре, или от­вергнутые им. Из этого следует первый вывод о преде­лах права суда второй инстанции на изменение пригово­ра. Суд второй инстанции правомочен внести изменение в приговор, если он убежден в истинности фактов, изло­женных в приговоре, и только на основе этих фактов (ст. 419-а УПК РСФСР).

- 172 -

Изменение приговора является одной из практиче­ских мер, используя которую вышестоящий суд может наиболее быстро, не отменяя приговор, устранить имеющиеся нарушения и тем самым выполнить возложенную на него задачу — гарантировать правосудность при­говора. Именно с этой целью данное право и предо­ставлено суду второй инстанции. Совершенно очевидно поэтому, что применение данного права не может умалять достоверность выводов суда первой инстанции, ко­торые изложены в приговоре. А это неизбежно, если согласиться с решением, предложенным по данному воп­росу   Уголовно-процессуальным   кодексом   Украин­ской ССР, ст. 349 которого допускает изменение при­говора «на основании имеющихся в деле данных».

Имеющимися в деле данными являются все дока­зательства, собранные на предварительном и судебном следствии. Поэтому формула — «на основе имеющихся в деле данных» разрешает суду второй инстанции, оценив доказательства, признать установленными факты, от­вергнутые приговором или не указанные в нем. Достоверность таких изменений приговора не гарантируется условиями деятельности суда второй инстанции, а, сле­довательно, не может быть признана допустимой.

Признать установленными факты, относящиеся к предмету доказывания, может лишь суд, полномочный решить дело по существу. Суд второй инстанции, которо­му такие полномочия не предоставлены, поскольку пе­ред ним стоят иные задачи, внести изменение в приговор может лишь на основе фактов, изложенных в приговоре. Это положение неоднократно подтверждалось решения­ми высших судебных органов. В постановлении от 26 ок­тября 1935 г. Пленум Верховного Суда СССР указал: «Опираясь на точно установленные судом факты, суд высшей инстанции, рассматривая дело в кассационно-ревизионном порядке, вправе... изменить решение, не пе­редавая дела на новое рассмотрение. Под видом изме­нения решения суд высшей инстанции, однако, не вправе выносить новых решений по обстоятельствам, которые не были обнаружены и проверены судом первой инстан­ции». В постановлении Пленума Верховного Суда СССР

- 173 -

от 9 января 1944 г. мы читаем: «В силу п. 9 ст. 23 и ст. 334 УПК РСФСР вопрос о виновности подсудимого и обсто­ятельствах, ее подтверждающих, решается судом первой инстанции и фиксируется в приговоре. Вышестоящий суд в своем решении не вправе в этой части выходить за пределы приговора и, если он считает, что приговор упу­стил те или иные обстоятельства, усугубляющие вину подсудимого, вышестоящий суд не имеет права фиксиро­вать самостоятельно виновность подсудимого по этим но­вым обстоятельствам, а может лишь в установленных законом случаях отменить приговор и передать дело на новое рассмотрение». В постановлении от 25 апреля 1947 г. Пленум Верховного Суда СССР категорически утверждает, что изменяя приговор, ни кассационная, ни надзорная инстанции не имеют права «самостоятельно устанавливать новые факты и обстоятельства преступной деятельности осужденного... Установление таких фактов тем более недопустимо для кассационной и надзорной инстанций, что даже суд первой инстанции в целом ряде случаев, указанных в законе (ст. ст. 311, 312, 313 УПК РСФСР), не вправе выйти в сторону отягчения положе­ния подсудимого за пределы обстоятельств обвинения, предъявленного ему на предварительном следствии, и мо­жет в этих случаях лишь передать дело на доследование».

Из приведенных указаний Пленума Верховного Суда СССР следует, что суд второй инстанции не вправе уста­навливать новых фактов виновности подсудимого. Право обвиняемого на защиту и связанный с ним запрет преобразования к худшему делают это требование впол­не закономерным и понятным. Но поскольку задача вышестоящего суда сводится к проверке приговора, а не решению дела по существу, он не вправе устанавливать не только новые факты виновности, но и иные существен­ные для дела факты. Это требование с предельной чет­костью выражено в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 1 декабря 1950 г., в котором сказано, что вышестоящие суды «... не вправе устанавливать и считать доказанными факты, не указанные в приговоре или

- 174 -

отвергнутые им... при наличии к тому оснований они мо­гут в этих случаях передать дело на новое рассмотрение».

Соблюдение требования ст. 419-а УПК РСФСР — приговор может быть изменен только на основе установ­ленных им фактов — служит условием достоверности решения вышестоящего суда об изменении приговора. Поэтому определения, не отвечающие данному требова­нию, лишаются юридической силы. Несоблюдение рас­сматриваемого требования повлекло за собой отмену кас­сационного определения Судебной коллегии по уголов­ным делам Верховного Суда РСФСР по делу Б. и Щ. Установив новые, не указанные в приговоре факты, в сво­ем кассационном определении Судебная коллегия измени­ла выводы приговора о роли подсудимых в совершенных ими преступлениях и на этой основе изменила квалифи­кацию действий подсудимых. Отменяя это определение, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Су­да СССР указала: «Признав, таким образом, вопреки фактам, установленным приговором, что Б. один совер­шил убийство П., но что он не участвовал в нападении на А., а Щ. не участвовал в убийстве П., но вместе с тем покушался на убийство А., Судебная коллегия по уголов­ным делам Верховного Суда РСФСР приговор в отноше­нии Б. оставила в силе с исключением обвинения по ч. 1 ст. 143 УК РСФСР, а в отношении Щ. изменила: действия его п. «а» ч. 1 ст. 136 переквалифицировала на ст. 19 и п. «а» ч. 1 ст. 136 УК РСФСР... Судебная кол­легия в нарушение ст. 319 УПК РСФСР установила в от­ношении Б. новые факты, отягчающие к тому же его вину По сравнению с приговором. Считая, что суд первой ин­станции неправильно оценил роль каждого из осужденных по данному делу, т.к. Судебная коллегия, рассматривая дело по кассационным жалобам, могла лишь отменить при­говор в отношении обоих, и дело передать на новое судеб­ное рассмотрение».

На страницах журнала «Советское государство и пра­во» была сделана попытка объяснить недопустимость установления новых фактов в суде второй инстанции тем, что «наш процесс во второй инстанции строился и, как мы полагаем, впредь должен строиться как своеобразный кас-

- 175 -

сационный процесс, несмотря на наличие в нем элемен­тов апелляции».

С приведенным утверждением мы не можем согласить­ся. Нельзя понять существа и значения рассматриваемого положения, если исходить из несуществующей преемственности советского процессуального института провер­ки приговоров и буржуазной кассации, если объяснять данный запрет с позиций того, что отличает кассацию от апелляции в буржуазном уголовном процессе.

Недопустимость установления новых фактов в суде второй инстанции предопределена задачами исследуемого института, назначение которого гарантировать законность и обоснованность приговоров путем их проверки. Уста­новление новых фактов лежит за пределами проверочных задач суда второй инстанции, а поэтому и за пределами его полномочий.

Изучение кассационной практики дает основание для вывода о том, что суду второй инстанции не запрещено вообще внесение каких бы то ни было изменений в факти­ческие обстоятельства дела, установленные приговором. В случае явной необоснованности вывода суда о факте виновности и невозможности получить при доследовании новые доказательства, вышестоящий суд вправе признать этот факт сомнительным и внести в соответствии с этим изменение в приговор. Иными словами, внести изменение в установленные судом обстоятельства дела вышестоящий суд вправе только путем исключения факта виновности, который не подкрепляется достаточными данными, и при условии, что доследование не может дать новых данных. Иное решение было бы непоследовательным при наличии у суда второй инстанции права на прекращение дел за недостаточностью улик.

Сказанное не противоречит утверждению проф. Н.Н.Полянского о том, что суд второй инстанции «не вправе признать не имевшим места такой факт, кото­рый был установлен, судом первой инстанции». Суд

- 176 -

второй инстанции не вправе признать установленный при­говором факт не имевшим места в действительности, но он вправе признать его сомнительным, основанным на явно недостаточных доказательствах. Поясним это. Подсудимый был признан виновным в совершении умышленного убийства по мотивам ревности. Действия подсудимо­го были квалифицированы по п. «а» ст. 136 УК РСФСР. В приговоре было указано, что убийство совершено подсудимым в пьяном состоянии во время драки. Вмес­те с тем суд признал установленным, что подсудимый совершил это убийство из ревности. Проверив имеющиеся в деле доказательства, вышестоящий суд пришел к выво­ду, что в деле нет достаточных доказательств для того, чтобы признать достоверными факты, на основе которых сделан вывод об убийстве из ревности. Эти факты выше­стоящий суд признал сомнительными. При условии, что доследование по данному вопросу новых данных дать не сможет, а установленные приговором факты, свидетель­ствующие о совершении подсудимыми умышленного убийства в пьяном состоянии во время драки, бесспорны, вышестоящий суд может изменить квалификацию дей­ствий подсудимого со ст. 136 на ст. 137 УК РСФСР. Такое изменение будет основано на фактах, установленных при­говором.

По изложенным основаниям мы не согласны с проф.Н.Н.Полянским в том, что «вышестоящий суд мо­жет подвергнуть сомнению, но не может отвергнуть факт, установленный судом первой инстанции». Суд второй инстанции может отвергнуть факт виновности при его яв­ной необоснованности и невозможности получить новые данные при доследовании. Передача в таких случаях де­ла на доследование явно нецелесообразна.

Изменяя приговор, суд второй инстанции не вправе повысить наказание (ст 419-а УПК РСФСР).

С соблюдением указанных требований (на основе фактов, установленных приговором и не повышая меры наказания), вышестоящий суд может реализовать свое право на изменение приговора путем: изменения квалифи­кации действий подсудимого, исключения из приговора от-

- 177 -

дельных фактов виновности подсудимого, изменения ме­ры наказания.

Изменение квалификации действий подсудимого по за­кону, предусматривающему более тяжкое преступление, должно сопровождаться предоставлением подсудимому всей суммы процессуальных гарантий, которыми он поль­зуется в советском уголовном процессе. Поэтому судебной практикой признано недопустимым изменение вышестоящим судом квалификации действий подсудимого на более тяжкую, даже при сохранении первоначального на­казания. Так, в определении Судебной коллегии по уголов­ным делам Верховного Суда СССР от 21 марта 1945 г. по делу Ф. сказано: «Преступление Ф. надлежало квали­фицировать по ст. 210 УК Азербайджанской ССР, однако, поскольку она была осуждена по п. «а» ст. 206 УК Азер­байджанской ССР, а ст. 210 УК Азербайджанской ССР предусматривает ответственность за более тяжкое пре­ступление и установлено более высокое наказание...», вы­шестоящий суд не мог изменить квалификации преступле­ния даже при смягчении наказания без направления дела на новое рассмотрение и предъявления Ф. обвинения по ст. 210 УК Азербайджанской ССР.

В действующей редакции ст. 419-а УПК РСФСР дает основание для вывода о том, что суд второй инстанции вправе изменить квалификацию действий подсудимого и на закон с более тяжкой санкцией при условии, что наз­наченное приговором наказание не будет увеличено. По соображениям, изложенным выше, сложившаяся практи­ка применения ст. 419-а УПК РСФСР, не допускаю­щая подобного изменения квалификации, заслуживает законодательного закрепления.

Поскольку изменение приговора допустимо лишь на основе фактов, установленных приговором, изменение квалификации по кассационной жалобе или протесту мо­жет быть лишь результатом иной юридической оценки уже установленных фактов. Новая квалификация действий подсудимого как результат иной оценки доказательств вышестоящим судом недопустима, ибо это явилось бы ничем иным, как перерешением дела по существу.

- 178 -

При изменении квалификации действий подсудимого в результате иной юридической оценки фактов, установ­ленных приговором, суд второй инстанции не вправе выйти за пределы фактического состава предъ­явленного подсудимому обвинения. Это ограничение свя­зано с гарантией обвиняемому права на защиту. Но при соблюдении данного условия вышестоящий суд вправе применить статью закона, предусматривающую преступ­ление иного рода. В качестве примера можно сослаться на определение Судебной коллегии по уголовным делам Московского городского суда от 5 февраля 1955 г. по делу А. В определении сказано: «...приговор народного суда подлежит изменению по следующим основаниям: А., работая в таксомоторном парке, будучи в нетрезвом состоянии, самовольно, без надлежащего разрешения и не имея прав на управление автомашиной, взял авто­машину «Победа», на которой разъезжал по улицам Мо­сквы, но впоследствии был задержан, машина достав­лена в парк. Суд эти действия А. без достаточных основа­ний квалифицировал по ч. II ст. 74 УК. Эти действия правильно квалифицировать надлежит по ст. 90 УК». В связи с этим Судебная коллегия изменила квалификацию действий А. на ст. 90 УК РСФСР и соответственно сни­зила наказание.

В практике вышестоящих судов нередки случаи изме­нения квалификации действий подсудимых с Указа Пре­зидиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государствен­ного и общественного имущества» на ст. ст. 109 и 111 УК РСФСР.

Право судов второй инстанции применять, при измене­нии квалификации закон, предусматривающий преступление иного рода, не безгранично. Во всяком случае, изме­нение квалификации не может означать оправдания подсудимого в предъявленном ему обвинении и признания его виновным в другом преступлении.

- 179 -

В работе «Кассационное и надзорное производство в советском уголовном процессе» проф. М.М.Гродзинский пишет, что новая квалификация, примененная судом вто­рой инстанции, не может существенно изменить характе­ра того обвинения, которое было предъявлено обвиняемо­му. Такое решение нам представляется неточным.

Изменение квалификации со статей Указа Президиу­ма Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уго­ловной ответственности за хищение государственного и об­щественного имущества» на ст. 109 ук РСФСР; со ст. 74 УК РСФСР на ст. 90 и т. д. существенно меняет характер предъявленного обвинения. Однако правомерность таких решений бесспорна. В законе не предусмотрено ограниче­ние изменения квалификации характера предъявленного обвинения.

Указанное проф. М.М.Гродзинским ограничение необходимо, с его точки зрения, в целях гарантии права подсудимого на защиту. Такой довод должен быть учтен. Но, на наш взгляд, в иной форме.

При изменении квалификации действий подсудимого на закон, предусматривающий преступление иного рода, за подсудимым должно быть признано право требовать направления дела на новое рассмотрение. Такое решение гарантирует подсудимому возможность дать дополни­тельные объяснения, возбудить ходатайство о допросе но­вых свидетелей и т.п., если он считает, что это необходимо в связи с новой квалификацией совершенных им действий. Тем самым будет полностью обеспечено право обвиняемо­го на защиту. Вместе с тем такое решение оградит от явно нецелесообразной отмены приговоров. Суд второй инстан­ции вправе сам существенно изменить квалификацию действий подсудимого, если это возможно на основе бесспорно установленных приговором фактов и защита прав под­судимого не требует повторного рассмотрения дела.

Суммируя сказанное, приходим к выводу, что изменение квалификации может иметь место: 1) На основе фактов, установленных судом первой инстанции и не вызывающих сомнений в своей достоверности у вышесто­ящего суда. 2) При условии, если новая квалификация не отягчает  положение  подсудимого. 3) В пределах

- 180 -

фактического состава предъявленного обвинения. 4) Если изменение квалификации не означает по существу признания подсудимого невиновным в предъявленном ему обвинении и признания виновным в другом преступлении.

Изменение квалификации в суде второй инстанции мо­жет привести к изменению вида обвинения — суд второй инстанции может установить, что подлежит применению, например, не ст. 74 УК РСФСР, а ч. 1 ст. 146 УК РСФСР. В силу общего указания ст. 6 Основ уголовного судопроизводства СССР и союзных республик суд второй инстанции при изменении квалификации действий подсудимого на закон, предусматривающий дело так называемого частного обвинения, дело прекращает, если отсутствует жалоба потерпевшего. Так, в результате иной юридической оценки фактов, установленных приговором, Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда признала, что действия подсудимого Д. должны быть квалифицированы не по ч. II ст. 74 УК РСФСР, а по ст. 159 УК РСФСР. В определении Коллегии от 9 апреля 1956г. сказано: «...установлено, что Д. страдает запоем и 17 января 1956 г., возвратившись пьяным домой, упал в коридоре, и соседку Н., которая сделала ему замечание, оскорбил нецензурны­ми словами. Этот эпизод можно рассматривать в поряд­ке частного обвинения, однако жалоба от гр-ки Н. не поступила».

Учитывая, что и по другому эпизоду нет оснований для признания Д. виновным, Судебная коллегия прекра­тила дело в целом.

Закон (ст. 419-а УПК РСФСР) предусматривает возможность изменения наказания в суде вто­рой инстанции.

В работе «О «двойном» подчинении и законности» В.И.Ленин указывал, что суды — власть местная, «которая обязана, с одной стороны, абсолютно соблюдать единые, установленные для всей федерации законы, а с другой стороны, обязана при определении меры наказа­ния учитывать все местные обстоятельства, имеющая при этом право сказать, что хотя закон несомненно был нару­шен в таком-то случае, но такие-то близко известные

- 181 -

местным людям обстоятельства, выяснившиеся на мест­ном суде, заставляют суд признать необходимым смягчить наказание по отношению к таким-то лицам, или даже признать таких-то лиц по суду оправданными».

Вышестоящие суды, руководствуясь ленинским ука­занием, обязаны решительно бороться за единство закон­ности, против квалификации уголовно-наказуемых дей­ствий с учетом «местных условий». Вместе с тем они обязаны внимательно проверять, были ли учтены все особенности данного дела при определении меры нака­зания; справедливо ли оно.

Устранить несправедливость наказания своим реше­нием вышестоящий суд правомочен, если требуется смяг­чить наказание. Рассматриваемое положение — выше­стоящий суд вправе изменить наказание только в сторо­ну его смягчения — является важной процессуальной гарантией интересов подсудимого. Эта гарантия присуща советской кассации на всем протяжении ее развития.

Так, декрет ВЦИК о суде от 7 марта 1918 г., декрет ВЦИК от 11 июня 1919 г. «Об учреждении кассационного отдела при ВЦИК», инструкция НКЮ от 23 июня 1918 г. «Об организации и действии местных народных судов», Положение о революционных трибуналах от 12 апреля 1919 г. предусматривали право суда второй инстанции на изменение наказания лишь в сторону его смягчения.

Следует отметить, что в процессе развития института обжалования приговоров под предлогом упрощения и ускорения процесса делались попытки освободить суды второй инстанции от указанного ограничения. Проект УПК 1928 г., разработанный комиссией НКЮ, преду­сматривал возможность изменения наказания как в сторо­ну его смягчения, так и в сторону отягчения. В качестве гарантии интересов обвиняемого предполагалось обязать вышестоящие суды при отягчении меры наказания вызы­вать обвиняемого и основных свидетелей. Такие предло­жения отразились на практике вышестоящих судов.

- 182 -

Так, Пленум Верховного Суда Украинской ССР своим постановлением признал, что кассационная инстанция мо­жет повысить меру наказания в пределах статьи Уголов­ного кодекса, по которой состоялось осуждение, когда пропуски и очевидные ошибки, допущенные приговором суда первой инстанции, хотя и не влекут его отмены, но требуют исправления.

Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, закрепляя право суда второй инстанции снизить назначенную при­говором меру наказания, устанавливает пределы этого права — суд второй инстанции не может смягчить нака­зание ниже размера, предусмотренного соответствующей статьей Уголовного кодекса (ст. 419-а).

Изменение наказания судом второй инстанции вызы­вается его явной несправедливостью. Применение наказания ниже низшего предела обусловливается именно особыми обстоятельствами, которые делают явно неспра­ведливым даже применение минимального, предусмотрен­ного санкцией данной статьи наказания. В связи с этим нет оснований сохранять ограничение, предусмотренное ст. 419-а УПК РСФСР. Суд второй инстанции должен пользоваться правом применения ст. 51 УК РСФСР.

Вместе с тем практику применения ст. 51 УК РСФСР судами второй инстанции нельзя признать законной имен­но потому, что действующий закон не допускает сниже­ния наказания судами второй инстанции ниже минималь­ного наказания, предусмотренного данной статьей.

В предыдущей главе был поставлен вопрос о допусти­мости изменения приговора на основе новых материалов, рассмотренных судом второй инстанции. При решении этого вопроса следует исходить из общего положения — приговор может быть изменен только на основе фактиче­ских обстоятельств, установленных приговором. Поэтому, как правило, новые материалы, подкрепляя довод сторо­ны о наличии кассационного основания, влекут не измене­ние, а отмену приговора. Если же новые материалы, сви­детельствуя о необходимости изменения приговора, не

- 183 -

затрагивают фактической стороны дела, такое изменение, в исключительных случаях, может быть внесено судом второй инстанции. Например, на основе новых материа­лов, подтверждающих серьезное заболевание подсудимо­го, может быть изменена мера наказания.

Правильность такого решения подтверждается, в част­ности, постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 22 ноября 1946 г. по делу Е. Рассмотрев данное дело, Военная железнодорожная коллегия Верховного Суда СССР снизила обвиняемому Е. меру наказания. В обо­снование своего решения Коллегия сослалась на положи­тельный отзыв о трудовой деятельности обвиняемого в прошлом. Пленум Верховного Суда СССР отменил данное определение, указав, что «...определение Коллегии явля­ется необоснованным, так как в деле нет никаких данных, свидетельствующих о трудовой деятельности Е. и о поло­жительных качествах этой деятельности; равным образом и к кассационной жалобе не приложено никаких материа­лов, обосновывающих в этой части выводы коллегии». Тем самым Пленум признал, что на основе новых мате­риалов наказание может быть изменено.

Правовым последствием принесения кассационной жа­лобы и протеста может явиться отмена приговора и прекращение дела производством в суде второй ин­станции.

Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР допускает прекращение производства по делу в суде второй ин­станций по основаниям, предусмотренным ст. 4. В более широком объеме это право предоставлено судам второй инстанции Уголовно-процессуальным кодексом Украин­ской ССР, который допускает, в частности, прекращение дела в суде второй инстанции, если действие, формально подпадая под признаки какой-либо статьи Уголовного ко­декса, по своей явной малозначительности и отсутствию вредных последствий лишено характера общественно-опасного; при невменяемости обвиняемого, если при этом не требуется применения мер медицинского характера, «а также в случае, если признает (вышестоящий суд.— Э.К..), что сделанный судом первой инстанции вывод не

- 184 -

подтверждается материалами дела, и при этом новое рас­следование дела не сможет дать достаточных данных для вынесения приговора» (ст. 347).

Практически по этим же основаниям прекращают де­ла и суды второй инстанции тех союзных республик, уголовно-процессуальные кодексы которых прямо не предусматривают приведенных оснований. На некоторых из них мы остановимся.

Право суда второй инстанции прекратить дело при не­достаточности улик предусмотрено и Уголовно-процессуальным кодексом Таджикской ССР. Но формулировка этого положения в Уголовно-процессуальном кодексе Тад­жикской ССР не учитывает задач судов второй инстанции и процессуальных условий их деятельности. Ст. 120 УПК Таджикской ССР допускает прекращение дела в суде вто­рой инстанции по мотивам «явной необоснованности предъявленного обвинения». Но необоснованность предъявленного обвинения может явиться результатом неполно­ты проведенного следствия. В таких случаях, обеспечивая своим решением устранение выявленного недостатка и тем самым гарантируя правосудность приговора, суд второй инстанции обязан передать дело на новое рассмотрение to стадии, которая обеспечит всесторонне исследование обстоятельств дела. Следовательно, сама по себе необоснованность предъявленного обвинения не является осно­ванием для прекращения дела в суде второй инстанции. Прекращение дела будет правомерным, если при собран­ных доказательствах признание подсудимого виновным является явно необоснованным, а доследование по об­стоятельствам дела не может дать новых, уличающих под­судимого данных. Примером может послужить постано­вление Пленума Верховного Суда СССР от 31 октября 1953 г. по делу Г., осужденного по ч. 2 ст. 2 Указа Прези­диума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан». Пле­нум признал, что имеющиеся в деле доказательства не-

- 185 -

достаточны для обоснованного вывода о виновности Г., что показания свидетелей П. и Р., которые были положе­ны в основу приговора, нуждаются в проверке. Учитывая, что «проверить показания П. и Р. не представляется воз­можным, так как П. умерла, а место пребывания Р. не установлено...» Пленум прекратил дело по обвинению Г.

Данное постановление принято в порядке надзора. Однако мы сочли возможным его провести, так как оно является весьма типичным. Именно в такого рода случаях вышестоящие суды вполне правомерно, не подменяя собой суда первой инстанции, прекращают дела за недостаточ­ностью улик. Приведем несколько примеров из практики судов второй инстанции.

К. был осужден по ч. 2 ст. 2 Указа Президиума Вер­ховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан». Он был признан виновным в том, что 9 мая 1955 г. примерно в 21 час 15 минут на улице Шаболовка у дома № 16 совместно с дву­мя не установленными следствием соучастниками совер­шил разбойное нападение на гр. И., похитив у него на­ручные часы «Победа», после чего вместе со своими со­участниками скрылся. В определении Судебной коллегий по уголовным делам Московского городского суда от 16 февраля 1956 г. сказано: «Как видно из материалов дела, К. не признал себя виновным в разбойном нападении на гр. И., утверждая, что 9 мая 1955 г. у него в доме были гости, и он весь вечер провел со своей семьей.

Из дела усматривается.., что К. был задержан не на месте преступления, а лишь спустя два месяца после на­падения на гр. И.

В подтверждение виновности осужденного К. суд ссы­лается на показания потерпевшего И. Между тем И. впервые допрашивался по поводу события преступления также через два месяца. Он действительно указал на К. как на одного из грабителей. Однако достоверность по­казаний И. о том, что 9 мая 1955 г. вечером на него на­пал именно К., вызывает сомнение.

В заявлении потерпевшего в милицию о совершении разбойного нападения не указано ни одной приметы пре­ступника. И из дела не видно, что, собственно, послужило поводом для задержания К. 11 июля 1955 г. и по каким признакам гр-н И. опознал осужденного при предъявле­нии его спустя два месяца после события. Кроме того,

- 186 -

И. сам заявил суду, что у него плохое зрение, накануне события он со своими товарищами выпил водки и, когда возвращался домой вечером в десятом часу, на него внезапно напало несколько человек и сбили с ног.

При таком положении, когда единственные по делу показания потерпевшего И. недостаточно убедительны, а никаких других уличающих К. доказательств не имеется, у суда не было оснований для осуждения К. Необходимо также учесть, что четверо свидетелей С., С., Ш., К.. утвер­ждали, что 9 мая 1955 г., поскольку был праздничный день, К. весь вечер находился со своими гостями дома». Убедительно показав, что достоверных доказательств виновности К. нет и их не представляется возможным добыть, суд второй инстанции дело прекратил.

Прекращая дело по тому же основанию — за недо­казанностью обвинения, Судебная коллегия по уголовным делам Московского городского суда в определении от 13 февраля 1956 г. по делу О. указывает: «Приговором народного суда А. признан виновным в том, что он 6 декабря 1956 г. в тоннеле метро Казанского вокзала обманным путем через находившегося с ним вместе гр-на К. совершил кражу саквояжа с продуктами и до­кументами у гр-на Щ. Народный суд обвинительный приговор А. мотивировал показаниями свидетеля Щ. Между тем потерпевший Щ. утверждал, что у него пы­тался совершить кражу саквояжа К., в отношении кото­рого следственные органы дело прекратили за недоста­точностью улик. Свидетель же К. утверждал, что он взял саквояж по просьбе А., и этот разговор с А. слышала буфетчица С. Свидетель С. показала и в стадии предвари­тельного следствия, и в суде, что действительно она слы­шала, как кто-то сказал «бери саквояж», но кто это сказал, А. или кто-либо другой, она не знает. Таким образом, уличает А. один К. К показаниям этого свидетеля следовало суду отнестись критически. К. был задержан с чемоданом Щ., и, таким образом, он является лицом, заинтересованным в исходе дела». Исходя из изложенно­го, Судебная коллегия прекратила дело за недостаточ­ностью улик для признания А. виновным в краже чемода­на у гр-на Щ.

Совершенно очевидно, что в подобных случаях обра­щение дела на новое рассмотрение ввиду необоснован­ного признания подсудимого виновным нецелесообразно.

- 187 -

Ибо заведомо известно, что доследование новых дан­ных не даст, а при имеющихся доказательствах, подсу­димый не может быть признан виновным.

Предоставление суду второй инстанции права на пре­кращение дела за недостаточностью улик обусловлено именно тем, что передача на новое рассмотрение дела при очевидной необоснованности обвинительного приговора и заведомой   невозможности   получить доказательства виновности при доследовании лишь затянет реабилитацию гражданина, ошибочно признанного виновным. «Требуя и при этих условиях возвращения дела для пересмотра,— пишет проф. Н.Н.Полянский, — мы подчинялись бы, если можно так выразиться, голому, то есть при указан­ных условиях лишенному практических оснований, прин­ципу кассации в том значении, которое этимологически имеет самый термин «кассация», означающий только отме­ну решения суда первой инстанции и ничего больше».

Задача возможно быстрее восстановить доброе имя советского человека настолько важна, что перед ней отступают те соображения, которые приводит С.Павлов против предоставления вышестоящему суду права на прекращение дел за недостаточностью улик.

Поскольку рассматриваемое право предоставлено су­дам второй инстанции в связи с нецелесообразностью пе­редачи дела на новое рассмотрение в случаях, когда заведомо и з вести о, что доследование не может восполнить явной необоснованности обвинения, приме­нение данного права возможно как исключение, а отнюдь не «во всех случаях, когда по его (вышестоящего суда. — Э.К.) оценке обжалованный обвинительный приговор недостаточно подкреплен уликами против осуж­денного».

- 188 -

Если бы вышестоящий суд располагал правом прекра­щать дело за недостаточностью улик во всех случаях, ког­да его оценка доказательств расходится с оценкой суда, постановившего обвинительный приговор, нечего было бы противопоставить ряду аргументов, приведенных С. Пав­ловым против данного права судов второй инстанции.

Но право прекратить дело за недостаточностью улик предоставлено судам второй инстанции в исключительных случаях, когда по обстоятельствам дела очевидна необхо­димость оправдания гражданина, признанного виновным, т.к. достоверность положенных в основу приговора до­казательств вызывает сомнение, и направление дела на новое рассмотрение лишь затянет решение данного вопроса.

Такие случаи в судебной практике встречаются, а по­тому нельзя не предоставить данного права судам второй инстанции. Вместе с тем право на прекращение дел за недостаточностью улик, именно потому, что оно таит в себе опасность подмены внутреннего убеждения суда пер­вой инстанции убеждением вышестоящего суда, не может быть поставлено в один ряд с правом вышестоящего суда на прекращение дел по иным основаниям.

Мы полагаем, что если в самой формулировке закона с еще большей категоричностью, чем это сделано Уголовно-процессуальным кодексом УССР, будет подчеркнут исклю­чительный характер данного права, это поможет обеспе­чить практическое применение его именно тогда, когда к этому есть бесспорные основания.

В связи с замечанием С.Павлова о том, что поня­тие недостаточность улик «весьма растяжимо и относи­тельно», следует напомнить о деятельности надзорных инстанций. Эта деятельность может конкретизировать представление о явной недостаточности улик и заведомой невозможности получить при досле­довании новые данные о виновности подсудимого, то есть об условиях, дающих суду второй инстанции возможность реализовать право на прекращение дел за недостаточ­ностью улик. Деятельность надзорных инстанций может гарантировать применение рассматриваемого права судов второй инстанции именно в случаях исключительных.

- 189 -

Но для этого необходимо, чтобы сам закон с достаточной категоричностью сказал об исключительном характере данного права.

Вышестоящие суды прекращают дела по основаниям, закрепленным ст. 8 ук РСФСР. Такая практика нашла подтверждение и в инструктивных материалах. Прези­диум Верховного Суда РСФСР в постановлении от 4 мая 1936 г., подчеркивая недопустимость расширительного толкования ст. 418 УПК РСФСР, указал, что «во всех, остальных случаях (за исключением случаев прекращения дела по ст. 8 и примечанию к ст. 6 УК) кассационная коллегия не вправе прекратить дело и обязана передать дело на новое рассмотрение суда первой инстанции».

Сложившаяся практика применения судами второй инстанции ст. 8 УК РСФСР вызывает возражения.

Основания, указанные в ст. 8 УК РСФСР, делают не­целесообразным применение наказания к лицу, кото­рое виновно в совершении преступления. В соответ­ствии с этим уголовно-процессуальный кодекс предусматривает вынесение обвинительного приговора и освобождение виновного от наказания.

В этих же случаях вышестоящие суды, основываясь на фактах, которые были установлены судом первой инстанции, дела прекращают, то есть по существу признают подсудимых невиновными. Такая практика не согласуется с содержанием ст. 8 УК РСФСР и яв­ляется непоследовательной в связи с требованием ст. 326 УПК РСФСР. Разница в субъектах, применяющих назван­ную норму уголовного закона, не может оправдать весьма существенного различия в правовых последствиях ее при­менения судом первой и судом второй инстанции.

Вышестоящие суды должны пользоваться правом применять ст. 8 УК РСФСР, но правовые последствия ее применения должны быть иными — не прекращение дела, а освобождение от наказания лица, признанного винов­ным приговором суда первой инстанции.

- 190 -

В связи с указанием ст. 326 УПК РСФСР аналогично должен быть решен и вопрос о последствиях применения судом второй инстанции акта об амнистии или ст. 14 УК РСФСР.

Наиболее часто судом второй инстанции прекра­щаются дела по основанию, специально выделенному ст. 418 УПК РСФСР,— за отсутствием состава преступле­ния в действиях обвиняемого.

Разрешая уголовное дело, суд первой инстанции дол­жен с достоверностью установить фактические обстоя­тельства дела (решение этого вопроса достигается на основе оценки доказательств и в процессе ее) и дать юридическую оценку этим фактам, то есть подвести данный случай под норму уголовного закона.

Ошибочное признание преступными действий, совер­шенных обвиняемым, может явиться результатом ошибки, допущенной судом на любом этапе работы при решении дела по существу, либо результатом ошибочного установ­ления фактов дела, либо результатом неправильной юри­дической оценки правильно установленных фактов.

Из сказанного следует, что несмотря на то, что закон не устанавливает границ, в которых допустимо прекраще­ние дела в суде второй инстанции по мотивам отсутствия состава преступления, такие границы существуют. Суд второй инстанции не вправе прекратить дело, если оши­бочное признание данных действий преступными явилось результатом неправильного установления в приговоре фактических обстоятельств дела. Прекращение дела в этих случаях означало бы перерешение его по существу.

Практика свидетельствует, что по мотиву отсутствия состава преступления вышестоящие суды прекращают дела именно при неправильной юридической оценке фактов, достоверность которых не вызывает сомнений. Так, определением Судебной коллегии по уголовным де­лам Верховного Суда СССР было прекращено дело по обвинению Л., признанного виновным по ч. 1 ст. 142

- 191 -

УК РСФСР. Основанием прекращения явился вывод Судебной коллегии о неправильной юридической оценке фактов, установленных приговором, достоверность ко­торых не вызывала сомнений. Обстоятельства дела тако­вы: Л., проходя по улице, встретил гр-на С. с группой товарищей, которые будучи в нетрезвом состоянии, при­ставали к прохожим, нанося им побои и оскорбления. Л. потребовал прекратить хулиганство. В ответ на это С. нанес Л. несколько ударов пряжкой ремня. С целью прекратить бесчинство Л. и находившийся здесь же гр-н С-к разыскали постового милиционера Ш. и вместе с ним на автомашине выехали к месту нахождения группы хулиганов. Ш. и С. сели в кузов, а Л. стоял на правом крыле автомашины. Подъезжая к месту происшествия, Л. привел в боевую готовность пистолет и крикнул убе­гавшим хулиганам: «Стой!» Шофер Ф., полагая, что окрик относится к нему, резко затормозил. Л., потеряв равновесие, упал с крыла автомашины и при падении непроизвольно нажал на спусковой крючок пистолета. Выстрелом был тяжело ранен С. Л. вместе с Ф. и Ш. доставили раненого в милицию, где ему была оказана первая помощь, затем С. был отправлен в больницу. Все эти обстоятельства подтверждаются показаниями обви­няемого Л., свидетелей Б., Ш., М., Г. и Г. Показания Л., С., Ш. и Ф., подтверждавшие изложенные обстоятельства, находятся в соответствии с заключением судебно-медицинской и криминалистической экспертиз. Прекращая данное дело, Судебная коллегия в своем определении указала: «Учитывая обстоятельства, при которых был ранен С., следует придти к выводу, что в действиях Л. нет состава преступления, а имел место случай».

Уголовно-процессуальный кодекс УССР в качестве основания для прекращения дела в суде второй инстан­ции указывает невменяемость обвиняемого.

Вопрос о вменяемости обвиняемого с особой внима­тельностью исследуется при разрешении дел по существу. Об этом свидетельствуют требования закона. Ст. 63 УПК РСФСР (в примечании) указывает, что при возникнове­нии сомнений во вменяемости обвиняемого обязательно назначается экспертиза.

- 192 -

Поэтому практически непрекращение дела в суде первой инстанции при невменяемости подсудимого возможно в случаях, когда решение вопроса о вменяемости является сложным, спорным. В связи с этим всякий раз, когда вышестоящий суд сомневается в вопросе о вменяе­мости обвиняемого, он должен, на наш взгляд, передать дело на новое рассмотрение с тем, чтобы этот важный и сложный вопрос решался в условиях, максимально бла­гоприятствующих его правильному разрешению. Иначе создается реальная опасность того, что суды второй инстанции по данному основанию будут прекращать дела в случаях спорных и сложных, порождая тем самым обоснованные сомнения в правильности своих реше­ний.

В качестве примера можно привести следующее дело.

Народным судом К. была признана виновной в совершении преступления, предусмотренного п. «д» ст. 140 УК УССР. В процессе судебного следствия встал вопрос о ее вменяемости. Назначенная судом экспертиза признала, что «роды К. с гинекологической точки зрения были нормальными, но носили характер внезапных родов, при которых не исключена возможность послеродового забо­левания, однако в настоящее время не оставившего сле­дов». Сопоставив данное заключение, не отличавшееся категоричностью решения вопроса, с обстоятельствами дела, которые суд первой инстанции имел возможность исследовать в более благоприятных условиях, суд первой инстанции не нашел возможным признать К. невменяемой. Кассационная инстанция, располагавшая тем же мало определенным заключением эксперта, но действовавшая в условиях, которые ограничивают ее возможности по ис­следованию доказательств, признала К. невменяемой и дело производством прекратила. Нам представляется, что это определение кассационной инстанции вызывает вполне обоснованные сомнения в своей достоверности. Между тем закон (Уголовно-процессуальный кодекс УССР), ограничиваясь указанием, что при невменяемости обвиняемого дело может быть прекращено кассационной инстанцией, делает вполне вероятным вынесение опреде­лений о прекращении дела в тех случаях, когда оно в си­лу своей спорности должно быть передано на новое рассмотрение.

- 193 -

При решении вопроса о праве суда второй инстанции прекратить дело по мотивам невменяемости подсудимого должно быть учтено и следующее важное обстоятельство. На основе оценки доказательств вышестоящий суд не вправе перерешать дело по существу. Но признание су­дом второй инстанции невменяемым подсудимого, при­знанного судом первой инстанции вменяемым, приводит к перерешению дела по существу.

Все это приводит нас к выводу, что суд второй инстанции не может прекращать дело в связи с невменяемостью подсудимого.

Выше было сказано о праве суда второй инстанции приговор оставить в силе, изменить его и прекратить дело.

В тех случаях, когда суд второй инстанции устанавли­вает, что неправосудность приговора обусловлена такими нарушениями, которые самим судом второй инстанции не могут быть устранены, приговор подлежит отмене с передачей делана новое рассмотрение с соответствующей стадии уголовного процесса.

Приговор подлежит отмене с передачей дела на новое рассмотрение во всех тех случаях, когда причиной его незаконности и необоснованности является неполнота и неправильность проведенного следствия. Ибо восполнить пробел следствия сама кассационная инстанция не может, она не располагает правом истребовать новые доказатель­ства, допрашивать свидетелей, экспертов и т. п. Пригово­ром народного суда В. был осужден по ст. 17 УК РСФСР и ч. 1 ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан». Отменяя приговор по данному делу, Судебная коллегия по уголовным делам Московского го­родского суда в определении от 5 марта 1956 г. указала: «кроме того, приговор народного суда подлежит отмене и за неполнотой проведенного следствия. В стадии предва­рительного расследования и в суде В. утверждал, что он никакого участия в краже часов Т. не принимал и не про­давал их, а по просьбе гр-на Б. выкупил их.

Суд не допросил Б. и не проверил утверждений В., а между тем это имеет решающее значение. Не дал суд

- 194 -

оценки и показаниям свидетеля В., который суду показал, что В. не был с Т., когда последний снимал часы».

Приговор подлежит отмене с передачей дела на новое рассмотрение и в случаях, если причиной его неправосудности явились существенные процессуальные нарушения. Дело передается на новое рассмотрение с той стадии про­цесса, в которой могут быть устранены выявленные нару­шения. При рассмотрении в кассационном порядке дела С., Судебная коллегия по уголовным делам Московского го­родского суда установила, что «осужденному С. не было предоставлено последнее слово, чем нарушена ст. 309 УК РСФСР и права подсудимого». Кроме того, в определении Судебной коллегии по уголовным делам Московского го­родского суда от 14 сентября 1955 г. было указано, что дело подлежит направлению в народный суд 3 участка Железнодорожного района Москвы. Однако народный суд 2 участка вновь рассмотрел это дело. Поэтому при­говор не может быть оставлен в силе. Поскольку каждое из выявленных нарушений может быть устранено судом первой инстанции, дело было передано на новое рас­смотрение.

Если неправильное применение закона выразилось в том, что был применен более мягкий, чем надлежало, уголовный закон, приговор не может быть изменен самой кассационной инстанцией. В этих случаях приговор тоже подлежит отмене с передачей дела на новое рассмотрение. При этом дело должно быть передано на новое рассмотрение с той стадии, в которой была применена эта оши­бочная квалификация. Так, в процессе предварительного следствия и предания суду действия обвиняемого В. были квалифицированы по ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответст­венности за хищение государственного и общественного имущества» по признаку повторности совершенного им

- 195 -

хищения. В судебном заседании этот квалифицирующий момент — повторность хищения — подтвердился. Тем не менее суд изменил квалификацию действий подсудимого на ст. 1 Указа. Признав изменение квалификации ошибоч­ным, Железнодорожная коллегия Верховного Суда СССР определением от 17 мая 1949 г. отменила приговор суда первой, инстанции, и дело передала на новое судебное раз­бирательство. По делу М., осужденной по ст. 105 УК РСФСР, действия обвиняемой были ошибочно квалифи­цированы и органами расследования, и судом первой ин­станции. Согласившись с доводами протеста о необходи­мости изменения квалификации действий обвиняемой по ст. 107 УК РСФСР, суд второй инстанции приговор отме­нил, и дело передал на новое рассмотрение со стадии су­дебного разбирательства. При вторичном рассмотрении дела М. была осуждена пост. 107 УК РСФСР. Определе­ние суда второй инстанции и вторичный приговор по дан­ному делу были отменены в порядке надзора. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР в определении от 12 марта 1949 г. указала, что «поскольку по ст. 107 М. не было предъявлено обвинения, отменяя приговор для переквалификации действий обвиняемой по более тяжкому закону, по которому ей не было предъявле­но обвинения, дело должно было быть передано на новое рассмотрение со стадии предварительного следствия».

Редакция соответствующих норм Уголовно-процессуального кодекса РСФСР (ст. ст. 416, 418) дает основание для вывода о том, что само по себе неправильное приме­нение материального закона не может влечь отмены при­говора. В ст. 416 УПК РСФСР сказано, что «отмена при­говора (при неправильном применении закона.—Э.К.)... может последовать только, если допущенная судом ошиб­ка повлекла за собой постановление иного наказания, нежели то, которое должно быть определено судом при надлежащем применении закона» (разрядка моя.—Э.К.).

В практике встречаются случаи, когда кассационные протесты приносятся по единственному основанию—в силу неправильного применения закона, в силу ошибочной квалификации действий подсудимого. В тех случаях, когда правильная юридическая оценка действий обви-

- 196 -

няемого требует применения более сурового закона, этот мотив сам по себе влечет отмену приговора, даже если по обстоятельствам дела подсудимому может быть сохранено прежнее наказание. Ибо важно, чтобы виновный не только понес справедливое наказание, по и действиям его была дана в приговоре правильная оценка. В связи со сказанным нецелесообразно сохранение в законе огра­ничения, закрепленного в ст. 416 УПК РСФСР.

Приговор подлежит отмене и при назначении подсу­димому неправильного, более мягкого наказания. Так, за мягкостью назначенного наказания был отменен приговор народного суда по делу П. и Ш., признанных виновными в хищении хозяйственной сумки с деньгами и цен­ностями у Н. Народный суд при определении подсудимым меры наказания применил ст. 53 УК РСФСР. В определении Судебной коллегии по уголовных делам Московского городского суда от 28 января 1954 г. сказа­но: проверив материалы дела и обсудив протест проку­рора, в котором он просит приговор народного суда отменить за мягкостью меры наказания, назначенного осужденному, Судебная коллегия находит приговор на­родного суда подлежащим отмене: доводы суда о приме­нении к П. и Г. ст. 53 УК по тем основаниям, что они ранее не судимы, по месту работы и месту жительства харак­теризуются положительно, не являются исключительными смягчающими вину осужденных обстоятельствами, влеку­щими применение к осужденным условного наказания.

Дело передается на новое рассмотрение при отмене приговора и в тех случаях, когда приговор не мотивиро­ван, а также, когда его выводы противоречат совокуп­ности собранных доказательств.

При отмене приговора с передачей дела на новое рассмотрение в судах, действующих в составе одного участка, сложилась практика рассмотрения этих дел под председательством народного заседателя, замещающего судью. Этот порядок не мог не вызвать обоснованных опасений.

Дело, которое передается на повторное рассмотрение,

- 197 -

как правило, бывает осложнено допущенными наруше­ниями. Сама повторность судебной процедуры (повторный, иногда через значительный промежуток времени допрос свидетелей и т.п.) вызывает затруднения. Все это тре­бует более высоких знаний и практических навыков судей, которые рассматривают дело, переданное из суда второй инстанции. Таким повышенным требованиям часто не могут удовлетворять народные заседатели, замещающие народного судью.

Сложившаяся практика являлась и незаконной. Ст. 19 Закона о судоустройстве СССР, союзных и автономных республик допускает исполнение народным заседателем обязанностей народного судьи лишь в случае отсутствия народного судьи и только на время этого отсутствия. Постановление Пленума Верховного Суда СССР от 20 марта 1953 г. «О соблюдении требований ст. 19 Закона о судоустройстве СССР, союзных и автономных респуб­лик» подчеркивает необходимость строжайшего соблюде­ния этого указания Закона о судоустройстве. Вместе с тем Пленум не указывает, как поступать в случаях, когда народный суд, приговор которого отменен, состоит из одного участка. Очевидно в этих случаях дело. должно рассматриваться в другом народном суде.

В связи с правом суда второй инстанции на отмену приговоров и передачу дел на новое рассмотрение необ­ходимо заметить, что многократная отмена приговора по одному и тому же делу порождает судебную волокиту и подрывает воспитательное воздействие процесса. Поэтому следует признать правильным решение, принятое в 1936 г. Президиумом Московского областного суда, которое обя­зало членов кассационной коллегии доводить до сведения председателя Уголовно-судебной коллегии о случаях вторичной отмены приговоров. А при отмене приговора в третий раз сообщать об этом председателю областного суда. Целесообразно при неоднократной отмене приговора принимать данное дело к производству соответствующего вышестоящего суда для решения его по существу.

4. Суждение о законности и обоснованности обжало­ванного (опротестованного) приговора, соответствующее подлинным обстоятельствам дела, возможно лишь при условии проверки всех материалов дела в полном объеме. Именно поэтому на суды второй инстанции возложена

- 198 -

обязанность проверить каждый приговор в ревизионном порядке. Но проверка не является самоцелью. Она осу­ществляется с тем, чтобы на ее основе могло быть принято решение, обеспечивающее устранение недостатков, влияющих на правосудность приговора. Проверяя при­говор в ревизионном порядке, суд второй инстанции дол­жен иметь возможность принять решение с учетом всех данных ревизионной проверки. Иначе говоря, обязанности суда второй инстанции проверить дело в полном объеме должно соответствовать его право при­нять решение, не ограничиваясь кругом субъектов, обжа­ловавших приговор, или в части которых приговор опро­тестован, и мотивами их жалоб.

Однако при определении пределов решения суда вто­рой инстанции нельзя ограничиться лишь приведенными соображениями. Необходимо учесть законные интересы подсудимого, важной гарантией которых является запрет преобразования к худшему. Этот запрет ставит извест­ный предел тому, в отношении кого и какое решение вправе принять суд второй инстанции на основании дан­ных ревизионной проверки.

Уголовно-процессуальные кодексы союзных республик не одинаково решают вопрос о том, каковы пределы реше­ния суда второй инстанции, если приговор обжалован только одним из обвиняемых по данному делу или если протест принесен лишь в отношении некоторых из обви­няемых. Ст. 422 УПК РСФСР допускает принятие реше­ния по итогам ревизионной проверки только в отношении осужденных. По смыслу статьи положение оправ­данных, если на оправдательный приговор протест не принесен, должно оставаться неизменным всегда, даже если будут вскрыты нарушения, указанные в этой же статье (нарушение тайны совещательной комнаты и т. п.). Правильность такого решения вызывает сомнения.

Статья 422 УПК РСФСР предусматривает и те случаи, когда поводом для проверки приговора служит кас­сационный протест, принесенный в отношении одного из осужденных. Но в этих случаях (при проверке приговора по протесту), нет основы для применения правила о запре-

- 199 -

те преобразования к худшему именно потому, что проверка осуществляется не по жалобе одного из подсудимых, а по протесту. В связи с этим мы полагаем, что при наличии протеста вышестоящий суд вправе принять решение, соответствующее данным ревизионной проверки, как в отношении осужденных, о которых в протесте не сказано, так и в отношении оправданных.

Против такого решения вопроса может быть приведен серьезный довод. Поскольку сама постановка вопроса об отмене оправдательного приговора в ревизионном по­рядке станет известна оправданному уже после вынесения вышестоящим судом решения об отмене приговора, оправданный будет лишен возможности защищать свои интересы в суде второй инстанции.

В связи с этим необходимо заметить следующее.

Если осужденный не принес жалобы, и в отношении его приговор не был опротестован, осужденный не участ­вует в заседании суда второй инстанции. Однако ст. 422 УПК РСФСР указывает основания, при которых приговор может быть отменен в ревизионном порядке и в отноше­нии этого, не участвовавшего в заседании суда второй инстанции подсудимого. Правильность такого решения у советских процессуалистов сомнений не вызывает, хотя осужденный не обжаловал приговор и, следовательно, заинтересован в оставлении его в силе, и вместе с тем участия в заседании суда второй инстанции он не прини­мал. На наш взгляд, непоследовательно допускать от­мену в ревизионном порядке обвинительного приговора при заинтересованности осужденного в оставлении его в силе и не допускать отмены в ревизионном порядке оправдательного приговора. Во всяком случае нет осно­ваний отказывать в возможности отмены оправдательного приговора в ревизионном порядке при установлении не­законного состава судей и нарушении тайны совещания судей (ст. 422 УПК РСФСР). 

Но к выводу о необходимости отмены оправдатель­ного приговора могут привести и иные данные, выявлен­ные при проверке приговора в ревизионном порядке. Если эти данные осуществлены, то практически в таких

- 200 -

случаях, приговор не остается в силе. Он отменяется, но в порядке судебного надзора. Как известно, в надзорной инстанции не участвует ни подсудимый, ни его защитник. Следовательно, своим личным участием в процессе под­судимый не сможет опровергнуть данные, полученные при кассационной проверке приговора в ревизионном по­рядке, независимо от того, будет ли этот приговор отменен судом второй инстанции в ревизионном порядке или надзорной инстанцией.

Но права оправданного должны быть защищены пре­доставлением ему возможности возразить на те доводы, которые, по мнению суда второй инстанции, колеблют оправдательный приговор. Мы полагаем, что это может быть достигнуто, если при необходимости отменить оправ­дательный приговор, кроме случаев, указанных в ст.  422  УПК  РСФСР,  суд   второй  инстанции будет извещать об этом оправданного. Такая процедура не будет сложнее, чем возбуждение производства в по­рядке надзора. С этой же целью — для охраны интересов подсудимых — о поступлении каждого кассационного про­теста всегда должны извещаться все осужденные и оправданные по данному делу. Это даст им возможность присутствовать в заседании суда второй инстанции.

Судам второй инстанции доверена ответственейшая задача по обеспечению законности и обоснованности при­говоров, по обеспечению руководства судебной практи­кой. Сам характер разрешаемой ими задачи делает необоснованным предположение, что судами второй инстанции будут отменяться оправдательные приговоры без достаточно веских к тому оснований. Если же тща­тельно взвесив все обстоятельства дела, вышестоящий суд на основе данных ревизионной проверки придет к выводу о явной неправосудности оправдательного при­говора, нет оснований лишать его права этот приговор отменить, если только проверка осуществлялась по про­тесту прокурора.

Иначе, чем Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, решает вопрос о пределах решения суда второй инстан­ции Уголовно-процессуальный кодекс Украинской ССР„ в ст. 345 которого сказано: «...изменение приговора, отме­на его или прекращение дела производством допускается в отношении каждого подсудимого независимо от

- 201 -

того, опротестован или обжалован приговор в отношении этого подсудимого» (разрядка моя.—Э.К..).

Редакция приведенной статьи делает возможной отмену приговора в отношении оправданного, даже если приговор проверяется не по протесту прокурора, а по кас­сационной жалобе одного из подсудимых. Это не согла­суется с запретом преобразования к худшему, с гаран­тией законных интересов подсудимого, а поэтому и недо­пустимо. Мы полагаем, что при наличии кассационного протеста вышестоящий суд должен иметь право принять соответствующее решение в отношении подсудимых по данному делу; если же проверка осуществлялась по кассационной жадобе одного из обвиняемых, решение может быть принято только в отношении осужденных. Принимая решение по жалобе обвиняемого, суд второй ин­станции ограничен запретом преобразования к худшему.

Пределы решения, принимаемого в необжалованной части   приговора,   Уголовно-процессуальный   кодекс РСФСР ограничивает не только кругом осужденных, но также и характером выявленных наруше­ний. Только нарушение тайны совещательной комнаты, неправильный состав суда и непрекращение дела при на­личии к тому оснований, если эти нарушения относятся ко всем осужденным, дает право суду второй инстанции отменить приговор и в отношении тех из них, которые приговор не обжаловали и в части которых не был при­несен протест (ст. 422). За пределами этого перечня остается ряд весьма существенных нарушений, при нали­чии которых приговор не может быть признан законным и обоснованным.

Связанные перечнем ст. 422 УПК РСФСР, суды вто­рой инстанции проходят мимо этих нарушений, не имея возможности устранить их. Такое положение противоре­чит назначению института кассационного обжалования и проверки приговоров, цель которого — проверить при-

- 202 -

говор, выявить допущенные нарушения и принять меры к их устранению для обеспечения законности и обос­нованности приговора по данному делу.  

Указание, закрепленное ст. ст. 411 и 422 УПК РСФСР, в значительной мере подрывает целесообразность реви­зионной проверки. В полном объеме дело Проверяется именно для того, чтобы могли быть выявлены и устра­нены все нарушения, порождающие сомнение в правосудности приговора.

Мы не видим серьезных аргументов, которые могли бы обосновать необходимость сохранения перечня ст. 422 УПК РСФСР, которые могли бы обосновать, почему характер нарушений, которые допускают отмену или изменение приговора, ставится в зависимость от того, в обжалованной или необжалованной части приговора эти нарушения выявлены. С соблюдением запрета преобразо­вания к худшему, единая система кассационных основа­ний должна давать суду второй инстанции право отме­нить или изменить приговор безотносительно к тому, в пределах или вне пределов жалобы или протеста нахо­дится нарушение.

Мы разделяем мнение проф. М.М.Гродзинского о том, что ограничение права суда второй инстанции на отмену приговора при обнаружении нарушений в реви­зионном порядке перечнем тех нарушений, которые пре­дусмотрены ст. 422 УПК РСФСР, не отвечает сущности советской кассации и ее задачам.

- 203 -

В связи с вопросом о пределах решения суда второй инстанции представляет интерес определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 1 августа 1951 г. по делу К. и других. Интерес пред­ставляют мотивы этого определения, в котором, сказано: «Из дела видно, что кассационный протест был внесен в отношении других оправданных, в отношении же К. кас­сационный протест не вносился и, таким образом, оправ­дательный приговор о нем вступил в законную силу. Отменяя приговор суда в отношении К., Судебная колле­гия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР грубо нарушила ст. ст. 411, 422 и 436 УПК РСФСР, так как вступивший в законную силу оправдательный приговор мог быть отменен лишь в порядке надзора».

Грубое нарушение закона Судебная коллегия усмотре­ла в том, что был отменен приговор в неопротестованной части. Согласно же ст. 342 УПК РСФСР, «... когда жало­ба принесена лишь в части приговора, приговор в осталь­ной части считается вступившим в законную силу в день истечения срока, установленного для обжалования».

Статья 422 того же кодекса при наличии указанных в ней оснований допускает отмену приговора и в необжало­ванной части. И в случаях, указанных в ст. 422 УПК РСФСР, и в том, о котором сказано в приведенном опре­делении, отменяется часть приговора, вступившая в за­конную силу, то есть не подлежащая отмене в кассацион-

- 204 -

ном порядке. Очевидно, что положения ст. 342 и ст. 422 УПК взаимно противоречивы.

Применим ли при ревизионном характере проверки, осуществляемой по кассационным жалобам и протестам, институт вступления приговора в законную силу по частям до вынесения кассационного определения?

Мы полагаем, что на этот вопрос может быть дан только отрицательный ответ.

Приговор представляет собой единое целое. Его резолю­тивной частью может быть решен ряд вопросов — о винов­ности нескольких лиц, о судьбе гражданского иска, но все эти вопросы всегда связаны между собой. Этой связью и объясняется их объединение в одном уголовном деле и их решение одним приговором. Поэтому нельзя проверить приговор лишь в части, выяснить правосудность лишь одного из содержащихся в нем решений.

В силу связанности всех обстоятельств дела при об­жаловании приговора в определенной части предметом проверки всегда будет приговор в целом. В связи с этим практически неприемлемо закрепленное ст. 342 УПК РСФСР положение о вступлении в законную силу необ­жалованной части приговора до вынесения кассационного определения.

После кассационной проверки, которая должна осуще­ствляться в полном объеме, возможно и частичное вступ­ление приговора в законную силу. Например, если судом второй инстанции отменено только решение, принятое по гражданскому иску, в остальной части приговор вступает в законную силу; если приговор отменен в отношении осужденного, в отношении оправданного по тому же делу он вступает в законную силу.

Лица, которые не сочли нужным обжаловать приговор, заинтересованы в возможно быстром исполнении приговора. Интересы этих лиц могут быть обеспечены обращением к исполнению приговора в необжалованной части до его вступления в законную силу. Проф. М.А.Чельцов обоснованно указывает, что положение ст. 342 УПК РСФСР о частичном вступлении приговора в законную силу нужно понимать именно как допущение исполнения приговора в необжалованной части до выне­сения кассационного определения. Такое исполнение до-

- 205 -

пустимо во всяком случае по истечении кассационного срока и если реализация части приговора практически возможна.

Как было сказано, суд второй инстанции вправе при­нять решение и в отношении лиц, не обжаловавших при­говор. Это создает угрозу стеснения прав этих лиц, если их кассационные жалобы поступают в суд второй инстан­ции после вынесения определения (например, они лиша­ются возможности представить новые материалы и т.п.).

С целью устранить такую угрозу, Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 22 августа 1940 г. «О порядке рассмотрения судом кассационной жалобы одной из сторон, поступившей после рассмотрения дела в кассационном порядке» указал, что если жалоба подсу­димого, поданная в срок, поступит в суд второй инстан­ции после рассмотрения им данного дела, суд второй ин­станции обязан эту жалобу принять к своему производ­ству. Важность этого правила требует, чтобы оно было распространено на всех субъектов права на кассационное обжалование и было закреплено в законодательном по­рядке.

5. По итогам кассационной проверки может быть принято одно из рассмотренных выше решений: приговор можно оставить в силе, изменить его, отменить приговор и прекратить дело, отменить приговор и дело передать на новое рассмотрение.

- 206 -

Каждое из этих решений дает ответ по существу тех вопросов, которые стоят перед судом второй инстанции в процессе кассационной проверки, выражает суждение суда второй инстанции о законности и обоснованности приговора. Это суждение имеет обязательное значение для данного дела, являясь судебным решением. Излагает­ся оно в форме кассационного определения.

Таким образом, кассационное определение есть реше­ние о законности и обоснованности не вступившего в законную силу приговора, принятое судом второй ин­станции по кассационной жалобе или протесту на основе всесторонней и полной проверки материалов дела.

Кассационное определение представляет основное процессуальное средство реализации результатов деятель­ности суда второй инстанции. Используя это средство, су­ды второй инстанции доводят до сведения органов рассле­дования и судов первой инстанции о допущенных по делу нарушениях, их причинах и наиболее эффективных спосо­бах их устранения. Вместе с тем каждое кассационное определение дает ответ на доводы жалобы и протеста. Именно таким путем суд второй инстанции и разрешает возложенные на него задачи — гарантирует правосудность приговоров, обеспечивает права личности в процес­се, осуществляет руководство судебной практикой, гаран­тирует законность в уголовном процессе. Следовательно, кассационное определение есть основное процессуальное средство разрешения задач советской кассации.

Раскрывая значение кассационных определений, необ­ходимо отметить, что обязательное значение эти определе­ния имеют только для дел, по которым они постановлены, и только для тех органов, которые примут непосредст­венное участие в расследовании или разрешении данного дела. Судебный прецедент был решительно отвергнут советским уголовным процессом, как несовместимый с подлинной независимостью судей и режимом законности, условием которой, в частности, является подзаконный характер судебной деятельности, недопустимость правотворчества государственных органов, призванных осуще­ствлять правосудие. Еще в 1924 году в предисловии к первому изданию сборника определений Верховного Суда РСФСР, было указано: «По закону определения уголов-

- 207 -

ных, как и гражданских кассационных коллегий, обяза­тельны только по данному делу и обязательным указа­нием для других дел быть не должны, почему ссылка на них, как на прецедент, воспрещается».

Не менее важно отметить, что значение кассационных (и надзорных) определений не ограничивается лишь со­действием правильному разрешению того отдельного дела, в связи с которым данное определение поставлено. Кассационные определения имеют инструктивное значе­ние. Это качество кассационных определений неоднократ­но отмечалось высшими судебными органами. Так, 52 Пленум Верховного Суда СССР в постановлении от 28 октября 1935 г. указал, что «определения суда высшей инстанции должны не только служить ответом сторонам по данному делу, но и являться источником инструк­тивных указаний для суда первой инстанции».

Утверждение, что кассационные определения имеют инструктивное значение, есть признание того важного обстоятельства, что их значение не ограничивается лишь рамками того отдельного дела, в связи с которым данное определение принято. Анализом норм права и доказа­тельств, а также содержащимися в них указаниями, опре­деления суда второй инстанции содействуют углублению теоретических знаний работников органов суда и рассле­дования и приобретению ими необходимых практических навыков по применению общих норм права к конкретным явлениям. Повышая общий уровень знаний и обогащая опытом работников суда и органов расследования, касса­ционные определения тем самым содействуют правильно­му разрешению и тех дел, по которым не принесены жало­бы, то есть тех, которые не проходят через суды второй инстанции.

Инструктивное значение кассационных определений в том и состоит, что углубляя теоретические знания работ­ников суда и следствия, обогащая их практический опыт, оказывая влияние на формирование правосознания, касса­ционные определения значительно содействуют общему повышению уровня всей судебной и следственной работы.

Значение определений судов второй инстанции предъ­являет высокие требования к их качеству.

Решение любого судебного органа должно быть не толь­ко правильно по существу, но и понятно, убедительно. Только при этом условии может быть достигнута та цель,

- 208 -

которая преследовалась постановлением этого решения. Сказанное в полной мере относится и к кассационным определениям. Только те из них, которые исключают сом­нения в своей правильности, могут выполнить свое назна­чение — содействовать законности, и обоснованности при­говора по тому делу, по которому это определение поста­новлено, и вместе с тем содействовать общему повышению уровня следственной и судебной работы.

В связи со сказанным большое значение приобретает мотивировка кассационных определений.

О важности этого требования свидетельствует и задача воспитания, возложенная на советский суд.

Сила воспитательного воздействия суда определяется убедительностью его действий, тем, насколько решение суда воспринимается участниками процесса и присутст­вующими гражданами как правильное, справедливое. Поэтому убедительность определений судов второй ин­станции, которые действуют в СССР в условиях гласности, должна быть их неотъемлемым качеством, а их мотиви­ровка — неотъемлемым элементом каждого кассацион­ного определения.

Отсутствие мотивировки определений, выносимых кас­сационными инстанциями, или ее неполнота, во-первых, понижает ответственность кассационных инстанций за качество выносимых ими определений и способствует формальному отношению к рассмотрению дела. Во-вто­рых, лишает подсудимых возможности знать, по каким мотивам отклоняется их жалоба. В-третьих, в случае от­мены приговора лишает возможности суд первой инстан­ции понять, какие ошибки, им допущенные, повлекли неправосудность приговора и каковы пути их исправ­ления.

Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР не содержит нормы, прямо обязывающей вышестоящие суды мотиви­ровать свои определения. Однако ст. 421 УПК РСФСР, указывая на содержание определений кассационных инстанций, признает по существу обязательность их мо­тивировки. Существенным недостатком этой статьи являет­ся то, что требование мотивированности она относит лишь к случаям отмены приговоров. Из текста статьи можно

- 209 -

сделать вывод, что при изменении приговора судом вто­рой инстанции или при оставлении его в силе мотивиров­ка определений необязательна.

С этим положением нельзя согласиться. Любое опре­деление суда второй инстанции независимо от характера принятого решения должно быть мотивировано. К этому выводу мы приходим потому, что в случае оставления приговора в силе гарантия интересов подсудимого требует четкого и ясного указания мотивов, по которым откло­няется его жалоба. Точно так же мотивировка определений является обязательной при изменении приговора; Ибо на­значение судов второй инстанции состоит не только в исправлении ошибок, допущенных по конкретным делам. Вышестоящие суды обязаны предотвращать возможность подобных же ошибок в будущем, что настоятельно требу­ет мотивировки выносимых определений и в случаях изме­нения приговоров.

Важно отметить, что уже в 1923 г. Верховный Суд РСФСР разъяснил: «... приговоры и кассационные опреде­ления должны составляться в совещательной комнате сра­зу в окончательной форме и с надлежащей мотивиров­кой»..., признав, таким образом, обязательность мотиви­ровки всех определений независимо от характера приня­того решения. Обязанность судов второй инстанции моти­вировать все определения подтвердило и первое совещание судебно-прокурорских работников в 1934 г.. 47 Пленум Верховного Суда СССР указал, что «ввиду инструк­тивного значения  для судебной  практики опреде­лений кассационных и надзорных инстанций и персональ­ной ответственности судей этих инстанций за выносимые ими определения, абсолютно недопустимы безмотивные определения этих инстанций».

- 210 -

Четки решается вопрос о мотивировке определений в постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 1 декабря 1950 г. «Об устранении недостатков в работе судов по рассмотрению уголовных дел в кассационном по­рядке». Пленум указал, что «кассационное определение должно содержать в себе краткое изложение содержания приговора, а также изложение доводов, указанных в кас­сационной жалобе или протесте.

В случае оставления приговора в силе в определении должно быть указано, какими конкретными данными опровергаются доводы жалобы или протеста со ссылкой на соответствующие материалы дела.

В случае отмены или изменения приговора суд обязан указать в определении, в чем заключается неправильность приговора, какие законы нарушены по делу, в чем именно это нарушение выразилось и чем опорочиваются мотивы, доложенные судом в основу приговора...

В случае отмены приговора и передачи дела на новое рассмотрение в определении должно быть указано, какие обстоятельства не выяснены по делу, почему и вследствие каких недостатков предварительного, или судебного след­ствия необходимо их выяснение, и какие следственные действия необходимо провести по делу».

Мотивировка кассационного определения является условием его законности и обоснованности.

Практика вышестоящих судов свидетельствует о том, что требование мотивированности прежде всего выра­жает обязанность суда второй инстанции обосно­вать обстоятельствами дела решение, приня­тое по кассационной жалобе или протесту. В качестве при­мера можно привести определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 22 декабря 1945 г. по делу М., которое отвечает данному требованию.

М. был признан виновным в том, что, работая по­мощником заведующего 3-го промысла треста «Орджоникидзенефть», незаконно отпустил шоферу А. три ведра белой нефти.

Судебная коллегия нашла, что приговор подлежит от­мене, а дело прекращению. В обоснование принятого ре-

- 211 -

шения в своем определении Коллегия приводит следую­щие обстоятельства дела. «Обвиняемый М. свои действия объяснил тем, что во время освоения скважины № 593 ему необходимо было перебросить туда инструменты и оборудование.

Так как на промысле автотранспорта не было, он был вынужден воспользоваться услугами шофера А. Показа­ния обвиняемого М. на суде подтвердили свидетели Б. и К. Кроме того, материалами дела установлено, что если бы М. промедлил с переброской инструмента в действующую буровую, то промыслом было бы потеряно боль­шое количество нефти. При наличии в деле таких данных осуждение М. был необоснованным».

Решение о частичной отмене приговора убедительно обосновано обстоятельствами дела в определении Транс­портной коллегии Верховного Суда СССР от 28 апреля 1954 г. по делу Н., в котором сказано: «Н. признан ви­новным в том, что, находясь в транзитном зале вокзала станции Свердловск, он похитил у спящего гр-на П. из внутреннего кармана пиджака сверток, в котором нахо­дились паспорт, военный билет и багажная квитанция. По похищенным документам на имя П. и багажной кви­танции Н. в камере хранения ручного багажа станции Свердловск получил чемодан, в котором находились до­кументы, облигации государственных займов и личные вещи гражданина П., всего на сумму около 4500 руб...

...Коллегия находит, что Н. необоснованно осужден за хищение государственного имущества. Похитив докумен­ты и багажную квитанцию у П. и использовав их для получения чемодана, сданного в камеру хранения ручного багажа, Н. достоверно знал, что этот чемодан принадле­жит частному лицу и, следовательно, умысел его был направлен на хищение личной собственности П., а не го­сударственного имущества. Тот факт, что багаж П. находился на хранении у железной дороги, в данном случае не имеет значения, так как в камеру хранения ручного багажа были представлены документы, по которым сда­вался багаж...

Наличие в камере хранения ручного багажа подлин­ного ярлыка в качестве документа, подтверждающего возвращение багажа, освобождает железную дорогу и ее агентов от какой-либо ответственности за выданный ба­гаж перед лицом, сдавшим багаж на хранение. При всех                                           

- 212 -

этих обстоятельствах действия Н., выразившиеся в хище­нии у П. документов, в том числе и багажной квитанции; и последующее получение по этой квитанции из камеры хранения ручного багажа чемодана, принадлежащего П., должны быть квалифицированы по ч. 1. ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан», по которой Н. и осужден... Приговор... в отношении Н. в части обвинения по ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответст­венности за хищение государственного и общественного имущества» отменить за отсутствием в его действиях состава преступления, и дело в этой части производством прекратить. Считать Н. осужденным по ч. 1 ст. 1 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об усилении охраны личной собственности граждан».                                         

Мотивировка кассационных определений включает разбор доказательств, собранных на предварительном и судебном следствии, а также представленных непосредственно в суд второй инстанции. Это одно из наиболее важных требований мотивировки определений, ибо ни одно решение не может быть принято судом вто­рой инстанции без тщательной оценки всех доказательств. Кассационное определение не может быть убедительным, если оно не отвечает указанному требованию. Крити­ческий разбор имеющихся в деле доказательств приоб­ретает особенно важное значение при отмене приговора по мотивам неполноты следствия. В качестве примера можно привести определение Судебной коллегии по уго­ловным делам Верховного Суда СССР от 21 ноября 1951 г. по делу Ш., в котором сказано: «Ш. признан ви­новным в том, что в ночь на 21 апреля он по предвари­тельному сговору с осужденным по данному делу А. по­хитил с фермы колхоза... двух коров... Ш. виновным себя в краже коров не признал и показал, что с 19 по 21 апреля он находился у себя дома и посещал школу в се­лении Арахло, поэтому участвовать в краже коров сов­местно с А. в селении Кизыл-Килиса в ночь на 21 апреля он не мог.

На предварительном следствии А. показал, что сов­местно с ним в краже принимал участие и Ш., однако в суде он отказался от ранее данных им показаний,

- 213 -

Суд в доказательство обвинения Ш. сослался на пока­зания свидетелей М. и М-ва. Однако из этих двух свиде­телей М-ва ни на предварительном следствии, ни на суде не показывал, что из тех лиц, которые гнали коров, он в одном опознал Ш.

С другой стороны, суд не поверил показаниям ряда свидетелей, подтвердивших на предварительном след­ствии алиби Ш. (на суде они не допрашивались), а также справке, выданной школой селения Арахло, и вынес Ш. обвинительный приговор. Одновременно суд вынес част­ное определение, в котором указывает дословно сле­дующее: «Представленная справка Арахлинской средней школы вызывает сомнение, в силу чего в отношении ди­ректора Арахлинской средней школы выделить материалы и направить на расследование дело по признакам ч. 2 ст. 126 УК Грузинской ССР».

Суд, сомневаясь насколько справка, выданная Арах­линской средней школой соответствует действительности, обязан был вместо вынесения частного определения обра­тить дело к доследованию и выяснить, действительно ли Ш. с 19 по 21 апреля включительно занимался в школе. По делу необходимо проверить классный журнал и до­просить свидетелей по этому поводу».

Мотивируя свое решение имеющимися в деле дока­зательствами (например, при отмене приговора в силу противоречивости положенных в его основу доказа­тельств), суд второй инстанции должен не только со­слаться на доказательства, но и показать, почему собранные по делу доказательства являются недоста­точными, вызывают сомнение в своей достоверности и т. п. Так, прекращая дело по обвинению В. и Г. в раз­бойном нападении на поездного вагонного мастера У., Транспортная коллегия Верховного Суда СССР в своем определении от 13 февраля 1954 г. показала, почему опознание обвиняемых потерпевшим У. не может быть положено в основу обвинительного приговора. В опреде­лении сказано: «Как видно из материалов дела, обвине­ние Б. и Г. основано на показаниях потерпевшего У., ко­торый в стадии предварительного и судебного следствия утверждал, что он опознал их за лиц, принимавших уча­стие в разбойном нападении на него. При этом он указал, что опознает их только по одежде, так как Б. был в майке и без головного убора, а Г. — в белой рубашке.

- 214 -

Б. и Г., не отрицая, что они был одеты так, как пока­зал У., виновными себя не признали и утверждали, что с Т. и М. они даже не были знакомы.               

Т. и М. признали себя виновными в разбойном нападении на У. и подтвердили показания Б. и Г. о том, что ранее они с последними знакомы не были. Вместе с тем они показали, что в совершении этого преступления принима­ли участие не Б. и Г., а другие три человека, которые скрылись с награбленными вещами.

Б. и Г. были задержаны в то время, когда они обра­тились к работнику милиции с просьбой оказать им со­действие в проезде на пассажирском поезде с тем, чтобы догнать поезд, от которого они, как и некоторые другие пассажиры, отстали на станции Черемхово. При обыске у них не было обнаружено никаких вещей, принадлежавших потерпевшему У.                              

При всех этих условиях показания У. об участии Б. и Г. в разбойном нападении на него являются неубеди­тельными, тем более, что в лицо он ни одного из них не опознал, а указанные им признаки носят случайный характер и не выражают отличительных особенностей осужденных».

Указанные выше элементы в ряде случаев не исчерпы­вают мотивировки кассационного определения, и выше­стоящий  суд должен привести свои суждения в обоснование принимаемого им решения. Практика Вер­ховного Суда СССР свидетельствует, что вышестоящий суд должен привести свои суждения в определении, если без этого принятое решение будет недостаточно убеди­тельным, или когда допущенные по делу наруше­ния столь существенны, что вышестоящий суд считает необходимым подчеркнуть их абсолютную недопу­стимость.

Например, обвиняемый, не признавая себя виновным, просит о включении в число экспертов, назначенных су­дом, эксперта, указанного им. Признав данное хода­тайство обоснованным, суд удовлетворяет его. Однако после заявления эксперта о предоставлении ему недель­ного срока для дачи заключения суд выносит определе­ние об освобождении вызванного по ходатайству обвиня­емого эксперта от дачи заключения. Свое решение суд мо­тивирует отсутствием возможности производить эксперти­зу в течение недели. Верховный Суд СССР признал та-

- 215 -

кого рода решение незаконным. Не ограничиваясь в своем определении простой констатацией допущенного нарушения, влекущего отмену приговора, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР в опре­делении от 19 апреля 1952 г. по делу И. и М. мотиви­рует само признание ею данного решения незаконным. «Подобная мотивировка суда (решение об исключении указанного обвиняемым эксперта. — Э.К.) явно незакон­на, так как суд не может ущемлять право подсудимого и отказывать в удовлетворении обоснованного ходатайства только потому, что выполнение его требует затраты определенного времени».

Мотивировка является обязательным элементом каждого кассационного определения. Она необходима и при оставлении приговора в силе. В этих случаях особое значение приобретает критический разбор доводов жалобы и протеста.

В постановлении от 1 декабря 1950 г. «Об устранении недостатков в работе судов по рассмотрению уголовных дел в кассационном порядке» Пленум Верховного Суда СССР отмечает, что «некоторые суды без достаточной ответственности подходят к изучению жалоб и протестов, не уделяют им должного внимания, не анализируют тща­тельно материалов дела и не сопоставляют с ними дово­дов, изложенных в жалобе или протесте, в результате чего имеет место вынесение ошибочных и необоснованных кассационных определений». Между тем анализ доводов жалобы или протеста и критический разбор их в опреде­лении при оставлении приговора в силе — условие правиль­ности и убедительности определения вышестоящего суда и вместе с тем необходимая гарантия прав сторон. Поэтому Верховный Суд СССР неизменно отменяет определения, не отвечающие данному требованию. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР в определении от 19 апреля 1952 г. по делу М. указала: «Верховный Суд Азербайджанской ССР, рас­сматривая дело по кассационной жалобе осужденного, в своем определении лишь повторил содержание приговора народного суда, обстоятельные доводы кассационной жалобы М. не обсудил, ограничившись общей трафаретной ссылкой на то, что «все это доказано материалами дела и показаниями свидетелей, не указав конкретно, какими материалами дела и какими свидетелями».

- 216 -

Отменяя кассационное определение  по делу Б. и других, Судебная коллегия по уголовным делам Верхов­ного Суда СССР в определении от 16 января 1954 г. по делу Б. и других указала: «Разбор доводов, содержащихся в кассационных жалобах, и сопоставление их с материа­лами дела совершенно отсутствует. Между тем осужден­ные и их адвокаты подали аргументированные жалобы, в которых на основе анализа материалов дела оспари­вается обоснованность приговора... Таким образом, сле­дует признать, что Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Грузинской ССР формально отнеслась к рассмотрению кассационных жалоб осужденных по это­му делу и по существу не проверила законности и обосно­ванности приговора».

Содержание мотивировки кассационных определений определяют рассмотренные выше элементы: обоснование принятого решения обстоятельствами дела, разбору дока­зательств, собранных по делу, и указание мотивов, в силу которых оценка доказательств при решении дела по суще­ству вызывает сомнения, или, наоборот, должна быть при­знана правильной, приведение в обоснование принятого решения суждений вышестоящего суда и разбор доводов жалобы и протеста.

6. Вышестоящий суд в своем кассационном определе­нии имеет право дать указания суду первой инстанции. Эта часть кассационных определений имеет большое зна­чение, ибо именно своими конкретными указаниями суд второй инстанции может и должен помочь наиболее быстрому устранению допущенных по делу ошибок и его правильному разрешению. Само по себе решение об отме­не неправосудного приговора недостаточно для обеспече­ния его законности и обоснованности. Достижению этой цели служит указание суда второй инстанции. Именно поэтому, если приговор отменяется с направлением дела на новое рассмотрение, отсутствие указаний в кассацион­ном определении рассматривается надзорной практикой как нарушение, при наличии которого данное определе­ние не может быть оставлено в силе. Подтверждением сказанному может служить определение Железнодорож­ной коллегии Верховного Суда СССР от 10 июня 1950 г. по делу Ц. и других. Обосновывая свое решение об отме­не кассационного определения окружного суда Железно­дорожного транспорта Кавказского округа по делу Ц. и

- 217 -

других. Коллегия сослалась на нарушение ст. 421 УПК РСФСР, «...которая возлагает на вышестоящий суд обязанность в случае отмены приговора дать конкретные указания суду первой инстанции по вопросам, послужив­шим основанием к отмене приговора».

Важность указаний суда второй инстанции как меры практической помощи правильному разрешению уголов­ного дела требует, чтобы в законе было предусмотрено не только право суда второй инстанции дать необходимые указания, но и его обязанность дать необходимые указания. Такое решение будет отвечать сложившейся практике и задачам судов второй инстанции. Указания должны быть обязательным элементом каждого кас­сационного определения об отмене приговора при переда­че дела на новое рассмотрение.

Деятельность вышестоящих судов, связанная с дачей указаний, не будет беспредметной при условии обязатель­ности этих указаний для тех, кто должен их выполнить. Обязательность указаний суда второй инстанции законо­дательно закреплена ст. 423 УПК РСФСР.

Однако, положение, закрепленное ст. 423 УПК РСФСР, не может быть признано достаточным прежде всего потому, что статья закрепляет лишь обязательность указаний суда второй  инстанции, не устанавливая пределов, в которых эти указания могут быть даны. А такие пределы, несомненно, существуют, ибо принципом социалистического правосудия является независимость суда и подчинение его только закону.

Неполнота ст. 423 УПК РСФСР может привести в от­дельных случаях к вынесению кассационных определений, несовместимых с подлинной независимостью судей. В

- 218 -

практике судов второй инстанции такие определения еще встречаются.

Линейный суд Казанской железной дороги вынес оправдательный приговор по делу С., обвинявшейся в том, что, работая проводником, она после отправления поезда столкнула гражданку Ш. с поезда. Ш. упала под вагон, и ей колесом отрезало ногу выше колена. Оправдательный приговор линейный суд мотивировал противоречиво­стью собранных по делу доказательств. Окружной линей­ный суд отменил этот. оправдательный приговор, указав, что «...при наличии категорических утверждений на суде свидетелей Н. и М. о том, что они лично видели, как про­водница. С. столкнула с подножки вагона гражданку Ш., суд не мог сделать вывод о невиновности С. на основании показаний свидетеля 3., утверждавшего, что С. не сталки­вала Ш...».

В приведенном определении содержится прямое утверж­дение о преимуществе одних доказательств перед други­ми, чем нарушается требование ст. 319 УПК РСФСР и явно предрешается вопрос о виновности С. «Отменяя при­говор и передавая дело на новое судебное рассмотрение, отмечает Железнодорожная коллегия Верховного Суда СССР, окружной суд должен был в определении указать лишь на те обстоятельства, которые не были учтены линейным судом при рассмотрении дела».

При решении вопроса о том, какие указания вправе давать суд второй инстанции, критерием является прин­цип независимости судей и подчинения их только закону.

Независимость суда выражается в его строжайшем подчинении только закону. Поэтому в общей форме можно сказать, что суд второй инстанции вправе давать указания, которые связаны с применением соответствую­щей нормы права и основывается на ней.

При разрешении уголовных дел суд руководствуется уголовно-процессуальным и уголовным законами. Про­цессуальный закон регламентирует порядок движения де­ла, пределы исследования дела, порядок собирания и закрепления доказательств, а также метод их оценки. По всем этим вопросам именно потому, что суд обязан под­чиняться закону, вышестоящий суд вправе дать необхо­димые указания. Он вправе указать, с какой стадии про-

- 219 -

цесса должно быть возобновлено производство по делу, какие обстоятельства требуют дополнительного исследо­вания, каким, конкретно, путем могут быть восполнены пробелы следствия и получены новые доказательственные факты, какие процессуальные действия должны быть совершены в целях гарантии законных интересов сторон и установления истины по делу.

Суд второй инстанции имеет право давать указания о том, как следует понимать норму закона.

В кассационных определениях нередко содержатся указания о квалификации действий подсудимого. В связи с этим необходимо заметить следующее.   

Указание суда второй инстанции о должном понима­нии закона, который был применен или должен быть применен по данному делу, обязательно для суда первой инстанции. Он обязан, например, учесть указание о том, что предшествующая кража личного имущества не дает оснований для квалификации по признаку повторности действий подсудимого по ст. 2 Указа Президиума Верхов­ного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной от­ветственности за хищение государственного и обществен­ного имущества». Но такой же обязательности не имеют указания вышестоящего суда о квалификации действий данного подсудимого. Если суд первой инстанции учтет указания вышестоящего суда о должном понимании нормы права, но обстоятельства, установленные при но­вом рассмотрении дела, не дадут оснований для приме­нения этой уголовно-правовой нормы, суд первой инстан­ции вправе квалифицировать действия подсудимого по другому закону. Иное решение несовместимо с принци­пом независимости судей и с задачами суда второй ин­станции, который своими указаниями обязан содейство­вать правильному разрешению дела. Сказанное можно пояснить таким примером.

Судом первой инстанции гр. Ф. был осужден по ч. 1 ст. 120 и ч. 1 ст. 169 УК РСФСР. Ф. был признан винов­ным в том, что он составил фиктивные доверенности на получение денег, заработанных рабочими, и присвоил 1517 руб., большую часть которых впоследствии вернул

- 220 -

рабочим. Не соглашаясь с квалификацией действий обви­няемого,  Коллегия в своем определении указывает: «Часть 1 ст. 169 УК РСФСР предусматривает злоупот­ребление доверием или обман в целях получения имущества или прав на имущество или иных личных выгод.

Между тем из материалов дела видно, что рабочие не давали Ф. доверенности и не поручали ему получать причитающуюся им заработную плату.

Таким образом, в данном случае умысел Ф. был направ­лен не на обман рабочих, а на обман должностных лиц государственного предприятия, которым он предъя­вил фиктивные доверенности, и этим способом воспользовался денежными суммами, принадлежащими госу­дарству.

При таком положении утверждение в приговоре о том, что Ф. не причинил вреда государству и что за незакон­ное получение денег он должен был нести ответствен­ность перед рабочими, является неправильным и потому, что рабочие, на фамилии которых он подделал доверен­ность, не лишились права на получение причитающейся им заработной платы от предприятия, а дирекция пред­приятия вправе и обязана взыскать с Ф. и других полу­ченную сумму по поддельной доверенности. То обстоятель­ство, что Ф. после возбуждения против него уголовного преследования по этому делу передал рабочим часть де­нег, не может исключить его ответственности за присвое­ние государственных средств».

Железнодорожная коллегия Верховного Суда СССР отменила приговор в части обвинения Ф. по ч. 1 ст. 169 УК РСФСР и направила дело на новое рассмотрение по признакам ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущест­ва». Если при новом рассмотрении данного дела вновь подтвердятся факты, установленные судом первой инстанции, исходя из которых Железнодорожная коллегия Верховного Суда СССР признала неправильной квали­фикацию действий обвиняемого, суд будет обязан из­менить квалификацию действий обвиняемого так, как этого требует Железнодорожная коллегия.

Вопрос о том, какие указания не вправе дать вышестоящий суд, достаточного конкретно решен поста­новлением Пленума Верховного Суда СССР от 1 декабря

- 221 -

1950 г. «Об устранении недостатков в работе судов по рассмотрению уголовных дел в кассационном порядке». В п. 6 этого постановления сказано, что кассационная ин­станция «а) ...не вправе устанавливать и считать дока­занными факты, не указанные в приговоре или отвергну­тые им, б) ...не вправе указывать на преимущество одних доказательств перед другими, в) ...не вправе предрешать вопрос о доказанности или недоказанности обвинения».

В работе «Кассационное и надзорное производство в советском уголовном процессе» проф. М.М.Гродзинский ставит вопрос о пределах обязательности указаний вышестоящего суда, при решении которого он исходит из характера этих указаний. Такая постановка вопроса является неточной. Не обязательны указания, которые стесняют свободу внутреннего убеждения судей. Но та­ких указаний вообще не может содержаться в кассацион­ном определении. Следовательно, подлежит решению не вопрос о пределах обязательности указаний, а о том, какие указания вправе давать суд второй инстан­ции; какие указания могут содержаться в кассационном определении.

Поставив первый из названных вопросов, проф. М.М.Гродзинский по существу решает в своей работе второй вопрос — какие указания могут быть даны выше­стоящим судом.

Суммируя сказанное об указаниях суда второй ин­станции, мы приходим к выводу о необходимости зако­нодательного закрепления не только права суда второй инстанции давать обязательные к исполнению указания, но и пределов этого права. Если в законе будет предус­мотрено, что суд второй инстанции не правомочен давать указания, предрешающие выводы органов расследования и суда о доказанности фактических обстоятельств дела, о достоверности и значении доказательств, о виновности и невиновности подсудимого и мере его наказания,— это послужит еще одной гарантией подлинной независимости судей.

Помимо того, что ст. 423 УПК РСФСР не устанавли­вает пределов права суда второй инстанции давать ука­зания, она суживает круг субъектов, для которых эти указания обязательны.

- 222 -

Ибо в этой статье речь идет только о суде. Практи­кой бесспорно признано, что при отмене приговора с передачей дела на новое рассмотрение со стадии предвари­тельного следствия органы расследования обязаны выполнить указания, содержащиеся в кассационном опре­делении.

Правильность такого решения несомненна. Цель ука­заний суда второй инстанции — содействовать правиль­ному решению уголовного дела постановлению законного и обоснованного приговора. Если реализация указаний су­да второй инстанции зависит от органов расследования, они обязаны их выполнить. Ибо в соответствии с задача­ми предварительного расследования обязанность органа расследования совершить то или иное действие определя­ется необходимостью этого действия для правильного разрешения уголовного дела, для постановления судом законного и обоснованного приговора.

Указания, содержащиеся в кассационных определе­ниях, призваны содействовать правильному решению то­го конкретного дела, по которому они даны, и вместе с тем помогать органам расследования и суду первой ин­станции избежать подобных ошибок в будущей деятель­ности. Это предъявляет к указаниям вышестоящего суда ряд требований.

Указания суда второй инстанции должны основы­ваться на материалах дела, вытекать из них. Несоблюдение этого требования приводит к вынесению определений, которые не только не содействуют правиль­ному решению дела, но даже затрудняют его, дезориен­тируя органы расследования и суд первой инстанции. По делу С. Судебная коллегия по уголовным делам Верхов­ного суда РСФСР указала на необходимость допросить

- 223 -

обвиняемого Н. по вопросам, связанным с обвинением С. Но такой допрос уже имел место. Отменяя это определе­ние, Судебная коллегия по уголовным делам Верховно­го Суда СССР в определении от 8 января 1949 г. указала, что «...Коллегия не вникла в .сущность дела и не сумела правильно сформулировать и поставить вопрос, вытекаю­щий из обстоятельств дела».

Указания суда второй инстанции должны соответ­ствовать тому конечному решению, которое принято по жалобе или: протесту. Так, указаниям о необходимости совершения следственных действий должно соответство­вать решение об отмене приговора с передачей дела на новое расследование и т. п.

Требованием, которому должны удовлетворять указа­ния вышестоящего суда, является их конкретность, а также четкость формулировки.

Важность этого требования определяется тем, что при решении конкретного дела только конкретные рекомен­дации могут действительно помочь его правильному раз­решению.

7. Целью деятельности суда второй инстанции являет­ся проверка правосудности обжалованных и опротесто­ванных приговоров. Поскольку итогом этой проверки является решение суда по вопросу о законности и обосно­ванности приговора, деятельность суда второй инстанции по каждому делу всегда заканчивается кассационным определением.

Но в ряде случаев, кроме кассационного на основе данных кассационной проверки, может быть вынесено и частное определение.

Предметом частного определения могут быть различ­ные вопросы, но круг их ограничен. Решение, которое от­вечает на вопрос о наличии или отсутствии кассационных оснований, не может быть предметом частного определе­ния. Такое решение выражает суждение о законности и обоснованности приговора, оно принимается по существу проведенной проверки и поэтому может быть изложено только в кассационном определении. Об этом свидетель­ствует, например, определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда СССР от 25 октября 1952 года по делу Г. и Е. В определении сказано: «Рас­сматривая дело по жалобе осужденного Г., Судебная кол­легия по уголовным делам Ульяновского, областного суда

- 224 -

приговор оставила в силе, но вынесла частное определе­ние, в котором указала, что органы следствия не выявили всех преступников, участвовавших в хищении чугунного лома вместе с Г.». Признав это частное определение пра­вильным по изложенным в нем фактам, Судебная колле­гия по уголовным делам Верховного Суда СССР вместе с тем указала, что при установлении неполноты следствия нельзя ограничиться лишь вынесением частно­го определения. Вывод суда о наличии кассационного основания всегда должен излагаться в кассационном определении.

Из сказанного, однако, не следует, что частное опреде­ление вообще не может касаться тех нарушений, которые составляют кассационное основание.

Частное определение, как и кассационное, принимает­ся на основе данных, полученных при проверке законно­сти и обоснованности приговора. Поэтому обстоятель­ства, свидетельствующие о наличии кассационных ос­нований, которые привели к решению, изложенному в кассационном определении, могут лежать и в основе частного определения. Но частное определение, по­скольку им не может быть решен основной вопрос проверки — о законности и обоснованности приговора, все­гда дополняет кассационное определение, не заменяя его. Например, установив необоснованность обвинитель­ного приговора, суд второй инстанции должен будет от­менить его своим кассационным определением. Вместе с тем «в случае необоснованного осуждения или необо­снованного оправдания вследствие невнимательного и небрежного отношения к рассмотрению дела вышестоя­щие суды... должны частным определением сделать соответствующие указания суду первой инстанции...». По поводу одного и того же кассационного основания может быть принято кассационное и частное определе­ние. Но частное определение будет дополнять кассацион­ное; оно никогда не может решить судьбы обжалованного (опротестованного) приговора. По­этому, если установлены нарушения, влекущие отмену приговора, или его изменение, вопрос не может быть

- 225 -

решен частным определением. По делу М. и других вышестоящий суд установил, что материальная ответ­ственность за вред незаконно возложена приговором на лиц, привлеченных к делу в качестве свидетелей. Уста­новив это нарушение, вышестоящий суд оставил приговор в силе, ограничившись частным определением. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда СССР усмотрела в этом нарушение социалистической законно­сти: при наличии такого нарушения приговор не мог быть оставлен в силе. Поэтому частного определения, посколь­ку им приговор не может быть ни отменен, ни изменен, даже при его очевидной неправосудности, недостаточно.

Как было отмечено частные определения могут быть приняты по различным вопросам, возникающим при про­верке правосудности приговора. Это важное средство охраны социалистической законности должно быть широ­ко использовано для устранения причин, породивших пре­ступления. В постановлении Пленума Верховного Суда СССР от 28 мая 1954 г. «О судебной практике по приме­нению Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. «Об уголовной ответственности за хище­ние государственного и общественного имущества» ска­зано: «При рассмотрении дела о хищениях социалистиче­ской собственности суды должны на основе тщательного исследования обстоятельств дела выяснить причины, способствующие хищениям, и доводить частными опре­делениями до сведения соответствующих органов о вы­явленных недостатках (плохая постановка учета, охраны имущества и т. п.)».

Суд должен бороться за социалистическую закон­ность не только применяя необходимые меры, когда закон уже нарушен. В борьбе за законность важно предот­вратить нарушение закона, важна работа профилак­тического характера. В этом находит объяснение то обстоятельство, что вышестоящие суды, установив нарушение, в ряде случаев не ограничиваются вынесением кассационного определения, которым устраняется допу-

- 226 -

щенное нарушение. Они выносят и частные определе­ния.

Частное определение может быть принято судом вто­рой инстанции как в связи с теми нарушениями закона, которые были допущены органами следствия или судом при производстве по данному делу, так и в связи с вы­явленными недостатками в работе хозяйственного или государственного органа, которые способствовали совер­шению преступления. Так, рассмотрев кассационную жалобу В. и признав ее необоснованной, Железнодорож­ная коллегия Верховного Суда СССР вместе с тем выя­вила существенные недостатки в работе Главнефтесбыта, которые способствовали простоям цистерн. Об уста­новленных ею недостатках в работе Главнефтесбыта Железнодорожная коллегия вынесла частное определе­ние.

При проверке определений суда по частным жало­бам и протестам решение, принимаемое судом второй инстанции, излагается в частных определениях. В этих случаях частные определения имеют иной характер чем те, которые принимаются на основе данных кассационной проверки приговоров. Ибо определение, вынесенное по частной жалобе или по частному протесту, дает ответ по существу тех обстоятельств, на которые  ссылалась частная жалоба или частный протест. Поскольку предме­том нашей работы являются кассационное обжалование и опротестование приговоров, данный вопрос нами не рас­сматривается.

- 227 -