§ 2. ПРИНУДИТЕЛЬНОЕ ЛЕЧЕНИЕ ОТ АЛКОГОЛИЗМА И НАРКОМАНИИ,  КАК ФАКТОР, СПОСОБСТВУЮЩИЙ ОХРАНЕ НАРОДНОГО ЗДОРОВЬЯ

Круг уголовно-правовых средств, используемых для непосредственной охраны здоровья населения от преступных посягательств, включает рассмотренный ряд норм Особенной части УК УССР, обеспечивающих применение необходимых санкций за общественно опасное поведение, направленное против указанного объекта защиты. Вместе с тем государство располагает возможностью с помощью норм, назначение которых состоит в достижении целей, связанных с реализацией уголовного наказания, оказывать одновременно позитивное воздействие на такие негативные явления в состоянии народного здоровья, как алкоголизм и наркомания.

Теоретическое обоснование и практическое использование норм советского уголовного права в борьбе с указанными явлениями представляются важными, если учесть, что последние, оказывая отрицательное влияние, мешают сохранить здоровье тысяч граждан, дороже которого ничего быть не может. Не случайно, что и при определении наказания за преступление, совершенное человеком, страдающим этими заболеваниями, может назначаться принудительное лечение (ст. 14 УК УССР)*. Оно является разновидностью специальных мер профилактики и лечения заболеваний, представляющих опасность для окружающих (ст. 36 Основ законодательства о здравоохранении), и осуществляется независимо от желания больного, которому обычно присуща некритическая и завышенная оценка собственного здоровья. Последнее обстоятельство представляет определенный интерес не только в уголовно-правовом, но и криминологическом отношениях, поскольку наши многолетние наблюдения о том, что среди впервые осужденных наркоманов 10% составили те, кто до совершения преступления работали водителями транспортных средств, нашли свое подтверждение и у других исследователей [194 а, 135].

Хотя принудительное лечение алкоголиков и наркоманов существует в уголовном законодательстве многие годы, тем не менее важные вопросы практического его применения до последнего времени в нормативном отношении были урегулированы слабо.

*Советскому законодательству известно принудительное лечение лиц, страдающих венерическими заболеваниями, а .также изоляция с последующим лечением граждан, у которых обнаружена проказа. Применяемые при этот меры не носят уголовно-правового характера и поэтому не стали предметом настоящего рассмотрения.

206

Достаточно сказать, что порядок установления факта заболевания, например, наркоманией, и его оформления при применении ст. 14 УК УССР регламентировался так же, как и при направлении соответствующих лиц в ЛТП.

В настоящее время наличие алкоголизма или наркомании у лиц, привлекаемых к уголовной ответственности за совершение преступления, фиксация этого обстоятельства в документе, имеющем юридическую силу производятся на основании таких нормативных актов Министерства здравоохранения СССР, как: „Инструкция о порядке освидетельствования лиц, привлеченных к уголовной ответственности на предмет применения к ним принудительных мер медицинского характера, предусмотренных сі. 62 УК РСФСР и соответствующими сатьями УК других союзных республик" (4 ноября 1981 г.); „Перечень заболеваний, препятствующих назначению принудительного лечения больным алкоголизмом или наркоманией, осуществляемого в соответствии со ст. 62 УК РСФСР и соответствующими статьями УК других союзных республик" (18 ноября 1982 г.), приказов № 1127 „О создании специальных медицинских комиссий для проведения наркологических экспертиз" (от 18 ноября 1982г.) и№ 1135 „Об улучшении работы по освидетельствованию лиц, привлеченных к уголовно!1 ответственности, на предмет применения к ним принудительных мер медицинского характера, предусмотренных ст. 62 УК РСФСР и соответствующими статьями УК других союзных республик".

Принудительное лечение сопряжено с известными ограничениями, поэтому назначается, изменяется и прекращается только судом. При этом он должен установить, нет ли в состоянии здоровья подсудимого противопоказаний для применения принудительного лечения. Обнаружив их, суд обязан в своем приговоре отразить все обстоятельства, по которым применение ст. 14 УК УССР стало невозможным. При осуждении к наказанию, не связанному с лишением свободы, суд при наличии ходатайства членов семьи, профсоюзной или иной общественной организации, прокурора, лечебного учреждения, органа опеки и попечительства вправе одновременно решить вопрос об ограничении алкоголика или наркомана (но, к сожалению, не токсикомана) дееспособности, если он ставит в связи с этим свою семью в тяжелое материальное положение. Ограничение дееспособности может быть применено независимо от того, назначено или нет такому лицу принудительное лечение (п. 19 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 24 декабря 1987 г. „О судебной-практике по делам о хищении наркотических средств, а также незаконном изготовлении, распространении и других противоправных деист -

207

вий, связанных с наркотическими средствами, сильнодействующими и ядовитыми веществами" [93 а, 18]).

Необходимость столь детального регламентирования порядка назначения указанной принудительной меры медицинского характера обусловлена тем, что рассматриваемые социальные заболевания физически и нравственно опустошают человека, меняют его внутренний мир и систему ценностей, решающим образом влияют на выбор жизненных целей, негативно сказываются на определении путей их достижения, воздействуют на образ жизни, отношение к труду и окружающим людям [190, 141]. Подобное влияние может проявляться в асоциальных и даже общественно опасных формах, поэтому не случайно отмечается, что алкоголизм и наркомания являются факторами, способствующими преступности и одновременно порождающими ее. В то же время эти заболевания разрушают личное и подрывают общественное здоровье. По данным многочисленных социологических исследований, родители 65 % умственно отсталых детей страдали этими заболеваниями. Это послужило поводом для предложения об ограничении браков хронических, запущенных алкоголиков, слабоумных и наркоманов, и даже поставлен вопрос о добровольной стерилизации таких лиц, как условии вступления их в брак [183,38].

При назначении наказания осужденным алкоголикам или наркоманам нужно учитывать, что его цели могут быть достигнуты значительно труднее (при прочих равных условиях), нежели к здоровому осужденному. Чтобы достичь исправления и перевоспитания алкоголиков и наркоманов, отбывающих наказание, и создать наиболее благоприятные условия, устанавливается принудительное лечение. В сочетании с наказанием оно наиболее целесообразно, когда: у таких осужденных есть психологическая установка, оправдывающая употребление алкоголя или наркотиков; влечение к ним носит непреодолимый характер; имеет место похмелье или абстиненция; наступает социальная или физическая деградация (изменение поведения в семье, на работе, сужение и примитивизм интересов, появление соматических заболеваний). Принудительное лечение осужденных, совершивших преступление и страдающих алкоголизмом или наркоманией, обеспечивает достижение двойной цели: выздоровление больного и устранение условий, способствующих распространению этих заболеваний, вредящих народному здоровью.

Определение названных целей есть результат доктринального толкования ст. 14 УК УССР, не содержащей прямого указания на то, для чего назначается принудительное лечение. В уголовном законодательстве стран социалистического содружества наблю-

208

дается несколько иное отношение к затрагиваемому вопросу. В частности, в пункте „Ь" § 69 УК ЧССР 1950 г. целью принудительного лечения названо „содействие тому, чтобы лица, которые вследствие болезни или ненадлежащего воспитания могут совершить преступное деяние, стали в результате лечения и воспитания полезными членами общества".

Не являясь мерой наказания, это лечение при определенных условиях порождает юридические последствия нежелательного плана для тех, кто пытается избежать его.

При применении принудительного лечения от алкоголизма, наркомании лицам, осужденным за срвершенное преступление, правоохранительные органы сталкиваются с трудностями, обусловленными тем, что не решены до конца вопросы назначения, продолжения и прекращения принудительного лечения: неизвестно, по истечении какого срока администрация (ИГУ) может повторно ходатайствовать перед судом о прекращении принудительного лечения осужденного, если ранее суд уже отказал ей в таком ходатайстве.

Затрагиваемые проблемы мало разработаны в современной юридической литературе, хотя и представляют большой теоретический, а также практический интерес. Принудительное лечение является мерой медицинского характера, избежать которой больной стремился. Такое уклонение преследует интересы сохранения положения, устраивающего личность, но не общество. Последнее вынуждено в этих ситуациях использовать принуждение для восстановления здоровья индивида в интересах общественного здоровья. Это обстоятельство не случайно вызвало к жизни тезис о том, что принудительное лечение с точки зрения уголовного права является деятельностью, совершаемой в состоянии крайней необходимости (ст. 16 УК УССР), применяемой для сохранения более ценного блага, каким является общественное здоровье.

Однако в действительности это не так. По чисто внешним признакам (охрана более ценного - здоровья населения — путем обязательного принуждения индивида претерпевать лечебные процедуры, которыми он явно тяготится и которых стремится избежать) ситуация действительно чем-то напоминает наличие института крайней необходимости. Но и правовая (предусмот-ренность принудительного лечения и условий его применения в общесоюзном и республиканском- законодательстве о здравоохранении и уголовном праве), и фактическая суть анализируемой ситуации (принудительное лечение не причиняет вреда алкоголику или наркоману, а призвано принести ему здоровье путем причинения временных неудобств, не представляющих

209

общественной опасности) не дают никаких оснований для определения юридической природы принудительного лечения с помощью одного из институтов, исключающих уголовную ответственность.

Советскому праву известны два вида принудительногс лечения алкоголиков и наркоманов, назначаемого судом в соответствии с административным и уголовным законодательством. В первом случае основанием его применения служит антиобщественное поведение, когда, несмотря на принимаемые меры дисциплинарного, общественного или административного взыскания либо предупреждение органов здравоохранения, указанные больные продолжают нарушать трудовую дисциплину, общественный порядок, правила социалистического общежития либо недостойно ведут себя в быту. Такое лечение осуществляется в лечебно-трудовом профилактории, являющемся одним из мест оказания специфической медицинской помощи населению. На важность этого вида социальной деятельности обращено внимание в постановлении Комитета народного контроля Ігри ЦК КПСС „О серьезных недостатках в работе Министерства здравоохранения СССР по выполнению постановлений партии и правительства об улучшении наркологической помощи населению" [33 а].

Основанием принудительного лечения алкоголиков и наркоманов в порядке ст. 14 УК УССР является совершение ими преступления и последовавшее за ним наказание. Вопрос о правовой природе такого лечения не прост. Он не сводится к известному тезису, что меры медицинского характера — это не кара за преступление, ибо их нет в числе основных и дополнительных мер наказания.

Международный совет по проблемам алкоголизма и наркомании отметил, что лица, склонные к потреблению веществ, вызывающих названные заболевания, должны рассматриваться не как обычные уголовные преступники, а в контексте проблем охраны общественного здоровья. В связи с этим признается, что государственно-правовое вмешательство для предотвращения распространения алкоголя и наркотиков путем ограничения свободы склонных к их употреблению лиц должно осуществляться только ради социального и медицинского восстановления здоровья подобных лиц и не должно рассматриваться в качестве карательной меры государства.

Разумеется, указанное обстоятельство существенно, но не меньшее значение представляет установление того, к кому и при каких условиях применяется принудительное лечение, каковы его цели, где оно должно осуществляться, какова его продолжи-

210

тельность и последствия его нарушения. Такому лечению подвергаются вменяемые алкоголики и наркоманы. Среди них могут быть и лица, страдающие психическими отклонениями в пределах вменяемости. При ее отсутствии уголовные дела о таких лицах рассматриваются и разрешаются судами в соответствии со ст. ст. 11,13 УК УССР.

Уголовное законодательство СССР использует различную терминологию в отношении лиц, подвергающихся принудительному лечению. Так, в УК РСФСР (ст. 62), Украинской ССР (ст. 14), Белорусской ССР (ст. 59), Литовской ССР (ст. 60), Молдавской ССР (ст. 56), Киргизской ССР (ст. 56), Таджикской ССР (ст. 59), Туркменской ССР (ст. 60), Эстонской ССР (ст. 60) говорится об алкоголиках. В УК Узбекской ССР (ст.'12), Азербайджанской ССР (ст. 55), Латвийской ССР (ст. 57) речь идет уже о хронических алкоголиках, а в УК Казахской ССР (ст. 12) и Грузинской ССР (ст. 14) — о привычных алкоголиках. Особенной непоследовательностью грешит законодательство Узбекской ССР и Армянской ССР, где в ст. 12 УК предусмотрено лечение хронических алкоголиков, а в ст. 57 они уже именуются злостными пьяницами (алкоголиками).

Не у всех страдающих алкоголизмом есть хронические его признаки. Алкоголизм на такой стадии - это результат далеко зашедшего заболевания и деградации личности, когда болезненные симптомы наиболее отчетливы. Принудительное лечение обязательно и в ситуациях, когда заболевание еще не стало хроническим. Данную позицию занимает и высшая судебная инстанция страны, предложившая выяснить, „является ли алкоголиком лицо, злоупотребляющее спиртными напитками и совершившее преступление" (п. 3 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. № 3 „О задачах судов по выполнению постановлений ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Указов Президиумов Верховных Советов Союзных республик о мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма" [87,25]).

Тем не менее при всех терминологических неточностях определения самого распространенного из заболеваний на Земле, суть его требований одна: принудительно лечить допустимо только лиц со стойким болезненным состоянием — алкоголизмом. Естественно, что с позиции улучшения нормотворчества целе,-сообразнее иметь единое обозначение рассматриваемого явления и есть все основания в этой части использовать опыт УК РСФСР как наиболее удачный.

Принудительное лечение лиц, совершивших преступление, в порядке ст. 14 УК УССР может применяться к гражданам, стра-

211

дающим как алкоголизмом, так и наркоманией. Наркоманами признаются лица, систематически потребляющие наркотики без врачебного на то предписания, испытывающие неодолимую потребность в их приеме. УК Казахской ССР (ч. 2 ст. 12), Киргизской ССР (ч. ,1 ст. 56), Армянской ССР (ч. 2 ст. 12) требуют, чтобы виновный не только являлся алкоголиком или наркоманом, но и был признан таковым. При этом ст. 56 УК Киргизской ССР содержит формулировку „в установленном законном порядке". Последнее условие представляется правильным, ибо оно предполагает судебную оценку всех доказательств заболевания подсудимого.

Для назначения в уголовно-правовом порядке принудительного лечения необходимо наличие юридического и медицинского признака. Первый обусловлен фактом совершения преступления, за которое определяется наказание. Для второго обязательно, чтобы преступление совершил алкоголик или наркоман без противопоказаний подобному лечению в здоровье. В законе нет перечня заболеваний, исключающих такое лечение. Существует мнение, что это заболевания, при которых нельзя применять некоторые противоалкогольные или антинаркоманийные медикаменты. Подобный взгляд нуждается в уточнении. Дело в том, что противопоказания к применению отдельных медицинских препаратов (вызывающих, к примеру, острые аллергические реакции) не всегда исключают использования в лечебных целях других препаратов. Поэтому не назначать принудительного лечения алкоголикам или наркоманам нельзя, за исключением случая тяжелого заболевания, которое препятствует принудительному лечению.

Оба признака фиксируются в установленном порядке. Если определение первого происходит в соответствии с нормами Ї-ЛК УССР, то второго, кроме этих норм — также нормами материального права (ст. 57 УК Армянской .ССР, ст. 56 УК Киргизской ССР). Отсутствие одного из этих признаков делает назначение принудительного лечения незаконным [85,99].

Суд в соответствии со ст. 1.4 УК УССР может применить к осужденному принудительное лечение при наличии проверенного и оцененного судом медицинского заключения о том, что лицо нуждается в нем и к тому нет медицинских противопоказаний. В связи с обязательностью такого документа научными и практическими работниками обсуждается вопрос о том,*должен ли он быть результатом проведения экспертизы или только медицинского освидетельствования [187, 8-9]. При этом первые полагают, что для решения вопроса о назначении такого лечения нужно заключение экспертизы,, тогда как вторые относятся к данному предложению более сдержанно.

212

Выборочное изучение нами уголовных дел достаточной репрезентативности о преступлениях против здоровья населения, совершенных на почве наркомании, показало, что в подавляющем большинстве случаев необходимость назначения судом принудительного лечения преступников определялась не экспертизой, а комиссионным медицинским освидетельствованием психиатра, терапевта и невропатолога — 80,1 %; только врачами-психиатрами — 12,3%; психиатром (наркологом) и терапевтом — 7,6 %. Чаще всего такое освидетельствование проводилось до возбуждения уголовного дела при решении вопроса о назначении принудительного лечения в ЛТП.

Во всех случаях, когда в ходе предварительного либо судебного следствия возникают сомнения относительно вменяемости обвиняемого или подсудимого, а для их устранения назначается судебно-психиатрическая экспертиза, вполне допустимо поставить перед экспертами вопрос о состоянии здоровья лица на предмет возможного назначения принудительного лечения. Если же никаких сомнений нет, то для определения наличия или отсутствия противопоказаний лечению от алкоголизма или наркомании достаточно медицинского освидетельствования в порядке ст. 193 УПК УССР. Назначение в этих случаях экспертизы противоречит ст. 76 УПК УССР, четко определяющей ситуации, когда выполнение такого следственного действия обязательно.

Помимо названных документов к уголовным делам приобщаются ходатайства общественной организаций, коллектива трудящихся, товарищеского суда или органа здравоохранения о назначении такого лечения. Они позволяют суду принять решение по данному вопросу с учетом изучения всех сторон жизни и деятельности подсудимого.

При назначении лечения не играет роли, какое совершено преступление. Но для некоторых из них, в частности занятие попрошайничеством или бродяжничеством (п. 14 постановления Пленума Верховного Суда СССР № 10 от 28 сентября 1973 г. с изменениями, внесенными постановлением Пленума Верховного Суда СССР от 3 сентября 1976 г. № 13 „О судебной практике по делам о нарушении паспортных правил, систематическом занятии бродяжничеством или попрошайничеством, а также ведение • в течение длительного времени иного паразитического образа жизни" [87]), хулиганство (п. 2 постановления № 4 Пленума Верховного Суда СССР от 19 апреля 1974 г. „О применении судами постановления Пленума Верховного Суда от 16 октября >72 г. „О судебной практике по делам о хулиганстве" [87, •79]), недозволенные действия с наркотиками, подобная мера признается особенно желательной.

213

В науке советского права проблема целей принудительного лечения получила свое решение применительно к алкоголикам, находящимся в ЛТП. Есть мнение, что подобное лечение должно оградить общество и государство от общественно опасных посягательств со стороны этих лиц и помочь им преодолеть свой порок. Другие считают, что такой целью является возвращение людей к нормальной жизни [101, 43], третьи — что такое лечение осуществляется для изоляции правонарушителей, предотвращения их антиобщественных действий, оздоровления обстановки в семье или микросоциальной среде по месту жительства [101,12]. Наконец, в качестве таких целей называют максимально возможным ограждение общества от дефектной наследственности [194 а, 143], предупреждение общественно опасных деяний, излечение больных, их перевоспитание [246,5].

Наибольший интерес представляет мысль об оздоровлении, хотя она и не получила, к сожалению, дальнейшего развития, ибо сама проблема не рассматривалась в связи с общественным здоровьем.

Закон не содержит указаний на цели, которые должны достигаться при назначении принудительного лечения, между тем их понимание обязательно. Исходя из текста ст. 14 УК УССР и практики ее применения, можно говорить о наличии нескольких таких целей. Первая — ликвидация существующих у виновного симптомов в виде болезненной привычки принимать одно (алкоголь) или несколько веществ (наркотики), устранение заболеваний и расстройств, им сопутствующих; восстановление здоровья осужденного, страдающего алкоголизмом или наркоманией, ослабление или устранение объективно имевшихся у него болезненных состояний. Тем самым создаются необходимые условия для достижения и второй цели: создание благоприятных обстоятельств для исправления и перевоспитания осужденного, появление у него стремления к законопослушанию, его выработка и закрепление, возвращение к честной трудовой жизни и полной ресоциализации личности. Исправление и перевоспитание, как показывает опыт работы соответствующих учреждений, прямо пропорциональны итогам лечения. Одновременно оно уменьшает и снижает остроту и серьезность влияния указанных заболеваний на народное здоровье, сокращает их распространенность, .улучшает жизнь больных в личном и социальном планах; благоприятствует снижению преступности и уменьшению рецидива, зависящих от злоупотреблений алкоголем или наркотиками, и других форм асоциального поведения; уменьшает утечку наркотиков в незаконные каналы их сбыта, где они используются во вред интересам здоровья общества; предупреждает развитие 214

или сокращает размеры нелегальной торговли ограниченно или полностью изъятыми из гражданского оборота напитками или веществами; разрывает связи между уже страдающими алкоголизмом или наркоманией и теми, кто являются потенциальными жертвами этих заболеваний.

Определение действительных целей принудительного лечения, нуждающегося в законодательном закреплении, заставляет усомниться в правильности нахождения лечебно-трудовых профилакториев, психиатрических больниц общего и специального типа (ст. 13 УК УССР) в системе органов внутренних дел, а не министерства здравоохранения. Логичнее, чтобы задачи оздоровления людей разрешались работниками лечебных, а не карательных учреждений. Такое решение полностью отвечало бы и внутренней логике перестройки, требующей, чтобы социально значимыми и приоритетными вопросами занимались прежде всего специалисты, в данном случае медицинские работники.

Указанное предложение можно реализовать принятыми нормами следующего содержания: „Принудительные меры медицинского характера в отношении лиц, совершивших общественно опасные деяния или преступления и страдающих психическими болезнями, а также в отношении алкоголиков, наркоманов и токсикоманов, страдающих венерической болезнью или СПИДом, совершивших преступления, применяются для возвращения их к здоровому образу жизни и предупреждения с их стороны новых общественно опасных деяний или преступлений и лечения таких лиц".

Сложность- и трудность достижения целей принудительного лечения состоит не только в том, что закон не раскрывает их содержания. Дело в том, что есть еще одно обстоятельство. На определенном, порою длительном, этапе использования данная мера медицинского характера противоречит личным желаниям осужденного. Тем не менее достижение названных целей возможно, ибо они вытекают из социалистического гуманизма, не противоречат интересам всестороннего развития личности, а их удовлетворение предполагает реальное наличествующее здоровье, невозможное без лечения. Гуманность последнего в том, что интересы общества защищаются методами, направленными на приведение больных в состояние, при котором те могли бы обходится без напитков и веществ, опасных для личного и общественного здоровья.

Принудительное лечение от алкоголизма и наркомании хотя и назначается вместе с наказанием, но в отличие от него не имеет цели причинить лишения, страдания, не выражает отрицательной оценки больного от имени государства, не влечет судимости.

215

Уголовное законодательство 12 союзных республик не связывает такое назначение с совершением преступления на почве болезни (в состоянии опьянения, наркотической эйфории). УК Украинской ССР, Латвийской ССР и УПК Молдавской ССР требуют наличия причинной связи между состоянием здоровья и совершением преступления. По этому поводу имеются даже высказывания, что такое положение удачно и совершенно, ибо если- преступник и болеет алкоголизмом, но содеянное км ни в какой связи с болезнью не находится, то при всей желательности и полезности лечения, оно тем не менее не должно быть принудительным [120,752].

Подобное мнение нельзя признать убедительным как не учитывающее того, что закон предусматривает принудительное лечение заболеваний, чья связь с преступным поведением достаточно известна. Конечно, вполне допустима умозрительная конструкция, при которой преступление алкоголика не всегда связано непосредственно с пьянством; хотя едва ли можно считать, что между ними нет никакой связи. Ведь даже в начальной стадии алкогольного заболевания восприятие внешних впечатлений у человека ослаблено, поверхностно, наблюдается ухудшение памяти и внимательности, снижение интеллекта и ослабление воли. Поведение таких лиц связано обычно с конфликтами в семье и на производстве, поэтому алкогольное заболевание, независимо от его степени, сказывается на совершении преступления. Применительно же к наркоманам связь состояния их здоровья с последующим преступным поведением очевидна, ибо наркотики из: ты из свободного обращения, приобретение их чаще всего является незаконным. Кроме того, не учитывается в полной мере и то, что принудительное лечение алкоголиков и наркоманов есть специфическое средство охраны здоровья населения.

Наконец, свидетельством несовершенства правового регулирования принудительного лечения больных алкоголизмом и наркоманией является и тот факт, что НТК Украинской ССР (ст. 77), Латвийской ССР (ст. 79) и Эстонской ССР (ст. 59) устанавливают возможность обращения исправительно-трудовых учреждений (ИТУ), где отбывается наказание в виде лишения свободы, в суд с ходатайством о принудительном лечении таких лиц. Тем самым устраняются недостатки норм о порядке назначения принудительного лечения в УК Украинской ССР, Латвийской ССР и Эстонской ССР. Не лишним будет упомянуть, что, по мнению практических работников правоохранительных органов, назначать алкоголику или наркоману наказание и не лечить его при этом — неверно [125, 72]. Вот почему целесообразно

216

установить единые основания принудительного лечения от алкоголизма и наркомании лиц, совершивших преступления. Существующие в данный момент разногласия в УК союзных республик вряд ли оправданы, поскольку необходимость такого лечения определяется прежде всего задачей охраны здоровья населения, обеспечения общественной безопасности.

Изучение практики применения ст. 14 УК УССР показывает, что она в большинстве своем сопутствует назначению только наказания в виде лишения свободы. Это верное решение, если отвлечься от того, что в данном контингенте лиц встречаются несовершеннолетние и лица очень молодого возраста. В отношении несовершеннолетних, осужденных за преступления, связанные с наркотиками, мало применяется ст. 461 УК УССР в той ее части, где речь идет о прохождении несовершеннолетним курса лечения от злоупотребления наркотиками, о возложении на этих лиц обязанности бороться с указанным явлением. Вряд ли это правильно, поскольку необходимо использовать все альтернативы лишению свободы.

Согласно УК большинства республик применение принудительного лечения преступников, являющихся алкоголиками и наркоманами, возможно, но не всегда обязательно. Это справедливо, ибо всякое лечение имеет смысл, если .оно не противопоказано состоянию здоровья человека, не вредит ему. В самом деле, если у больного имеютря препятствия медицинского характера к лечению, то его назначение ошибочно и негуманно. В таких случаях суд должен обсуждать вопрос о назначении лечения, а не назначать его каждому (п. 3 постановления № 3 Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. „О задачах судов по выполнению постановлений ЦК КПСС, Совета Министров СССР и Указов Президиумов Верховных Советов союзных республик о мерах по усилению борьбы против пьянства и алкоголизма" [87, 7]). Иное решение будет чрезмерно прямолинейным и формальным*, не учитывающим известной специфики осуществления принудительного лечения по приговору суда. Последний в данном случае-не связан никакими ограничениями и обязан установить главное - не препятствует ли назначению такого лечения состояние здоровья подсудимого, ибо при наличии в нем противопоказаний лечение из гуманной меры превратится в свою противоположность.

*Это характерно и для известной мысли (бытующей и среди населения) о том, что уже само осуждение человека к лишению свободы достаточно для изоляции алкоголиков и наркоманов от привычной среды обитания, вследствие чего они не нуждаются в принудительном лечении [173, 482].

217

Кроме того, необходимо учитывать и такие важные моменты, как характер назначаемого наказания и его виды. Если оно связано с лишением свободы, независимо от возраста осужденного, то и принудительное лечение может быть назначено без учета этого обстоятельства. Стало быть, если исправление и перевоспитание преступника осуществляется независимо от этого демографического признака, то и лечение должно производиться независимо от него, ибо оно в данной ситуации служит средством, благотворно влияющим на достижение целей и наказания. Алкоголики и наркоманы, попадая в места лишения свободы, сами не в состоянии избавиться от недуга. Да и сам характер и течение его таковы, что перемена обстановки — только условие для восстановления жизненных сил. Чтобы оно стало реальностью, необходим курс лечения, и порой достаточно продолжительный. Иначе больные изыскивают самые различные во мож-ности для нелегального приобретения спиртных напитков и наркотиков, объединяются в группы, нарушают установленный режим и даже совершают преступления. Принудительное лечение должно способствовать превращению алкоголиков и наркоманов в полноценных членов общества, попутно нейтрализуя негативное влияние ijx болезней на состояние здоровья населения.

Уголовные кодексы 12 союзных республик предусматривают назначение принудительного лечения „наряду с наказанием". УК Украинской ССР и Казахской ССР устанавливают, что такое лечение может быть применено „независимо от назначенного наказания", а УК Эстонской ССР - „независимо от наказания". Следовательно, лечение, размер и вид наказания не связаны друг с другом. В отдельных случаях суд может признать целесообразным условное осуждение алкоголика или наркомана, тем более .что такое решение как будто не противоречит и ст. 38 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик. Отдельные авторы поэтому полагают, что принудительное лечение таких лиц может осуществляться в соответствии со ст. 14 УК УССР [216,70].

Думается, что такое мнение неверно, ибо условное осуждение не особый вид наказания, поскольку не упоминается в ст. 21 Основ уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик, содержащей перечень наказаний. Вот почему назначить условно осужденным принудительное лечение суд вправе лишь на территории Эстонской ССР, где оно применяется „независимо от наказания".

Принудительное лечение алкоголиков и наркоманов, осужденных за совершенное преступление к лишению свободы, производится либо по месту отбытия наказания, либо в специально

218

созданных для этой цели ИТУ в системе МВД СССР. Сложнее определить место лечения, когда назначенное наказание не связано с изоляцией от общества. При этом возникает практически важный вопрос о том, когда лечить осужденного — до отбытия такого наказания или после него. Представляется правильной позиция тех, кто предлагает осуществить принудительное лечение в ЛТП до отбытия наказания, а после выздоровления отбывать его [134,77].

УК Латвийской ССР и Эстонской ССР устанавливают, что принудительное лечение в таких случаях должно проходить в ЛТП либо в общем лечебном учреждении. Однако направление в ЛТП допускается только при уклонении от лечения в общем лечебном учреждении. УК Азербайджанской ССР предусматривает направление указанных лиц в ЛТП на срок от 6 месяцев до 2 лет. УК других союзных ресупблик определяет лечение в медицинских учреждениях со специальным лечебным и трудовым режимом (по УК Белорусской ССР — это медицинские учреждения со специальным лечением и трудовым режимом, по УК Украинской ССР — специальные медицинские учреждения, по УК Грузинской ССР — специальное лечебно-трудовое учреждение).

Единого мнения о содержании термина „учреждение со специальным и трудовым режимом" в литературе нет. Одни авторы считают, что таких учреждений нет и их надо создать [198, 151], другие, - что это медицинские учреждения здравоохранения [161,53], третьи - это ЛТП в системе МВД СССР [161,54]. Последняя точка зрения наиболее приемлема, ибо она частично узаконена. Например, Указ Президиума Верховного Совета Туркменской ССР от 30 августа 1965 г. „О принудительном лечении и трудовом перевоспитании хронических алкоголиков" [58, ст. 18] установил, что принудительное лечение осужденных к исправительным работам проводится в ЛТП.

В соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда РСФСР от 30 марта 1977 г. „О судебной практике по применению к осужденным алкоголикам и наркоманам принудительных мер медицинского -характера" при осуждении лиц, злоупотребляющих алкоголем или наркотиками, к наказанию, не связанному с лишением свободы, следует обсуждать вопрос о признании их (при наличии законных оснований) ограниченно дееспособными. Поскольку такое решение возможно только на основе ходатайств определенного круга лиц и организаций, судам необходимо усилить разъяснение им этого положения [94, 262].

Назначая обязательное лечение, суд не определяет его продолжительности, ибо ст. 14 УК УССР не содержит указаний на сей счет, Соответствующие сроки лечения в ЛТП ориентиром быть

219

не могут. Поэтому есть основания полагать, что осужденный к лишению свободы с принудительным лечением от алкоголизма или наркомании может подвергаться ему в течение всего срока лишения свободы вплоть до выздоровления.

В связи с этим появляется необходимость решить несколько вопросов, возникающих при освобождении таких лиц из ИТУ по истечении срока наказания, но без положительных изменений в их состоянии здоровья, несмотря на проведенное лечение, которое надо продолжить. Возникающая ситуация носит медицинский характер, ибо лишь врачи могут определить, избавился ли больной от недуга. Одновременно очевиден и правовой ее характер, так как лечение является принудительным.

Проблема сроков принудительного лечения от алкоголизма и наркомании нуждается в новом законодательном урегулировании. В настоящее время высок процент рецидива среди тех, кто подвергался такому лечению. Во многом это положение, по мнению медицинских работников и сотрудников правоохранительных органов, обеспечивающих применение данной меры, объясняется нереальностью сроков лечения (от шести месяцев до двух лет), явно недостаточных для закрепления результатов лечения. В интересах общественного здоровья такое лечение должно быть связано не с его сроками, а с конечным результатом - выздоровлением, исключающим рецидивы. Сказанное позволяет усомниться в верности утверждения, что применительно к срокам принудительного лечения „уголовное право не должно отличаться от административного" [196,52].

Данная мысль основывается на неверной посылке о том, что всякое лечение от болезни предполагает определенные сроки медицинского вмешательства, и потому их установление применительно к принудительному лечению особенно необходимо, поскольку иначе оно полностью зависит от волевого решения отдельных должностных лиц ИТУ [194 а, 158]. Человек может лечиться всю свою жизнь и умереть от заболевания, от которого он стремился сам или с помощью нормативного принуждения избавиться. Вот почему предложение законодателю об указании конкретных сроков лечения от алкоголизма и наркомании является примером игнорирования сущего и должного.

Уголовные кодексы большинства союзных республик устанавливают, что принудительное лечение алкоголиков и наркома- ^ нов может продлеваться после их освобождения из ИТУ. В Казахской ССР этот вопрос регулируется не уголовным, а исправительно-трудовым законодательством. В частности, ч. 3 ст. 81 ИТК этой республики наделяет администрацию ИТУ правом войти в суд с представлением о продлении принудительного ле-220

чения. УК и НТК Украинской ССР и Эстонской ССР не предусматривают такой возможности. При этом законодательство УССР исходит из того, что с освобождением из ИТУ принудительное лечение всегда прекращается, а в Эстонской ССР после освобождения из ИТУ лечение продолжается, если только оно не было прекращено ранее (ч. 3 ст. 60 НТК УССР).

Принудительное лечение после освобождения лица из ИТУ немыслимо без определенных ограничений прав алкоголика и наркомана: они не могут полностью распоряжаться своим временем, обязаны соблюдать установленный именно для них распорядок, возможности общения с близкими и родственниками уменьшены. Кроме того, такие лица вынуждены испытывать те или иные физические страдания при медицинских процедурах и связанных с ними исследованиях. Направление освобожденного в ЛТП лишает его возможности выбора места жительства и работы.

Несоблюдение требований принудительного лечения, уклонение от прохождения его курса либо негативное к нему отношение наглядно свидетельствует о том, насколько запущена личность в социальном и нравственном отношениях. Несмотря на то, что это лечение не относится ни к основным, ни к дополнительным наказаниям, тем не менее сам факт его назначения исключает условное осуждение к лишению свободы с обязательным привлечением к труду (п. 2 ч. 2 ст. 25' УК УССР). Невыполнение осужденным обязанности пройти курс принудительного лечения от алкоголизма или наркомании препятствует суду назначить отсрочку исполнения приговора, хотя бы остальные основания ее применения и имелись (ч. 2 ст. 461 УК УССР). Если же лицо уже осуждено и находится в местах лишения свободы с одновременным принудительным лечением от указанных заболеваний, то его нельзя расконвоировать (ст. 80 ИТК УССР), к нему нельзя применить условное освобождение с обязательным привлечением к труду (п. 1 ч. 3 ст. 522 УК УССР). Эти ограничения закон распространяет и на тех, кто страдает венерическими заболеваниями и не.завершил полного цикла их лечения.

Указанные обстоятельства, характеризующие состояние здоровья осужденного и его отношение к обязательному излечению недуга, принимаются законодателем во внимание при определении круга тех, кто подпадает под действие указов об амнистии и помиловании.

В связи с этим теоретический и практический интерес Представляет установление того, чем же является ст. 14 УК УССР по отношению к ст. ст. 25', 46і, 521 УК УССР и другим нормативным актам, облегчающим при определенных условиях положение осужденного. По нашему мнению, это своеобразная норма

221

с латентной санкцией, существование и действие которой обнаруживается в ситуациях, когда надо определить и дать социально-правовую оценку тем фактам, на первый взгляд казалось бы сугубо личной жизни индивида, которые, однако, способны в значительной мере затронуть интересы общественного здоровья и безопасности. Наличие такой санкции требует, чтобы осужденный неукоснительно соблюдал процедуру принудительного лечения, неисполнение которой влечет нежелательные для лица правовые последствия. По их характеру ст. 14 УК УССР можно считать нормой, поощряющей законопослушное поведение в сфере личного и общественного здоровья, ибо она стимулирует позитивное отношение осужденного к назначенному судом принудительному лечению от алкоголизма и наркомании.

Перечисленные положения (а их можно было бы продолжить) делают более доходчивыми требования закона, устанавливающего судебный контроль за продлением принудительного лечения. Необходимость такового появляется тогдз, когда осужденный не воздерживается или не может добровольно воздержаться от распития спиртных напитков или нелечебнрго приема наркотиков. Это свидетельствует о незавершении лечения, последствия которого сказываются или могут сказаться на здоровье, исправлении и перевоспитании осужденного, увеличивают риск совершения им нового преступления. Для закона безразлично, почему принудительное лечение не завершилось выздоровлением: из-за поведения осужденного (уклонение от явки в медсанчасть, нарушение процедуры лечения и т. д.), или обстоятельств, от него не зависящих (индивидуальная невосприимчивость к определенной группе лечебных препаратов, наличие соматического заболевания, замедляющего ход принудительного лечения и т. д.).

УК и ИТК РСФСР, Грузинской ССР, Белорусской ССР, Узбекской ССР, Азербайджанской ССР, Литовской ССР, Молдавской ССР и Армянской ССР называют учреждения со специальным лечебным и трудовым режимом, где освобождаемый должен продолжить лечение.

Законодательство Грузинской ССР, Туркменской ССР и Азербайджанской ССР определяет, что такими учреждениями являются ЛТП. Что же касается остальных союзных республик, где предусматривается продление принудительного лечения, то они не ограничивают суд выбором для этой цели только ЛТП, а предполагают возможность использования и иных учреждений со специальным лечебным и трудовым режимом.

При этом должна соблюдаться преемственность, позволяющая своевременно восстановить здоровье человека. Именно на это

222

ориентируют, в частности, деятельность сотрудников органов внутренних дел и медицинских работников совместные нормативные акты Министерства здравоохранения и МВД СССР, обеспечивающие взаимодействие при проведении принудительного лечения.

Поскольку определение суда о продлении принудительного лечения обращено непосредственно к осужденному, то необходим контроль за его поведением. Серьезной гарантией в этом плане мог бы стать привод алкоголика или наркомана работниками милиции, родственниками, представителями общественности в соответствующие лечебные учреждения. К сожалению, такая мера известна лишь в УССР (ст. 5 Указа Президиума Верховного Совета УССР от 17 августа 1966 г. „О принудительном лечении и трудовом перевоспитании хронических алкоголиков" [51,196} с последующими изменениями и дополнениями) и Эстонской ССР (ч. 2 ст. 3 Указа Президиума Верховного Совета Эстонской ССР от 31 октября 1975 г, „О принудительном лечении и трудовом перевоспитании хронических алкоголиков и наркоманов" [40,15]).

Закон не устанавливает сроков продленного лечения, что логично, ибо ход любого заболевания сугубо индивидуален, зависит от самых разнообразных условий и обстоятельств, в которых находится больной, поэтому устанавливать связь между выздоровлением и конкретным периодом времени просто неразумно. В юридической литературе превалирует мнение, согласно которому принудительное лечение проводится до полного выздоровления [244, 42; 154, 153]. Высказывается и иное соображение: такое лечение может осуществляться до погашения или снятия судимости [247,116], что представляется спорным, ибо нормы о таком лечении не связаны ни логически, ни текстуально. Кроме того, приведенное мнение фактически уравнивает принудительное лечение с последствиями наказания. Хотя рассматриваемая мера медицинского характера сопутствует последнему, ее назначение и цель — восстановление здоровья, устранение обстоятельств, отрицательно сказывающихся на этом процессе.

При решении вопроса о продлении лечения важно не столько то, какое время оно будет продолжаться, сколько правовые основания и действительная необходимость в нем.

Что касается юридических оснований подобного лечения, то необходимо'"установить порядок, при котором могло осуществляться исправление алкоголиков, наркоманов и токсикоманов, отбывших наказание в виде лишения свободы в лечебно-трудовом профилактории. Можно поэтому предложить уже обсуждающуюся учеными норму следующего содержания:

223

при условии необходимости продления лечения от алкоголизма, наркомании или токсикомании лиц, отбывших наказание в виде лишения свободы или ограничения свободы по представлению администрации и при наличии медицинского заключения эти лица по решению суда могут быть направлены в лечебно-трудовые профилактории либо в медицинские учреждения со специальным лечебным и трудовым режимом для завершения принудительного лечения.

Основой прекращения принудительного лечения является выздоровление больного либо такое его состояние, которое противопоказано дальнейшему оказанию медицинской помощи. Такое прекращение зависит не от критической оценки виновным совершенного преступления и чистосердечного раскаяния, добросовестного отношения к администрации ИТУ, осужденным, труду, соблюдения всех правовых предписаний [ПО, 53], а от действительного состояния его здоровья.

Принудительное лечение не сводится только к созданию условий, способствующих успешной реализации задач уголовного наказания. Это важный момент содержания данной меры медицинского характера. Тем не менее она не главное средство достижения исправления и перевоспитания лица, совершившего преступление и осужденного за него. Принудительное лечение играет и другую социально полезную роль, выражающуюся в том, что независимо от воли и желания больных к ним применяются меры, способствующие укреплению их физического и психического благополучия. Это непосредственно содействует укреплению всего здоровья населения.

Таким образом, ст, 14 УК УССР и нормы исправительно-трудового законодательства, несмотря на отмеченные элементы некоторой несогласованности или неполноты, дают достаточные возможности и основания для надлежащего регулирования принудительного лечения. Последнее призвано обеспечить интересы как личного, так и общественного здоровья.

2S

I