§1. Понятие, сущность и процессуальное значение проверки и уточнения показаний на месте

В зависимости от разновидностей общенаучного метода, применяемого во всех науках, можно определить специфическую форму познания для каждого конкретного следственного действия. Выдающийся отечественный криминалист С.М. Потапов, мнение которого мы полностью поддерживаем, предложил свою систему методов криминалистического исследования, которая включает такие методы всех наук о природе, как наблюдение, сравнение и эксперимент.

Метод наблюдения противопоставляется эксперименту. В эксперименте исследование контролируется посредством манипуляций с независимыми переменными, в то время как при наблюдении исследование проводится при помощи натуралистического восприятия. На более абстрактном уровне, в философском понимании, между ними существует диалектическая связь, выражающаяся в том, что наблюдение изучает действительность “вширь” (количественный показатель), а эксперимент – “вглубь” (качественный показатель).

“Поскольку криминалистка имеет дело не только с вещественными образованиями, но и с людьми, а также с их состоянием, эмоциями, поступками, действиями, часть из которых относится к прошлому и поэтому не доступна для непосредственного наблюдения, поскольку для целей своих научных изысканий криминалисты используют и другую форму наблюдения – опосредованное наблюдение, при котором субъект исследования воспринимает наблюдаемый объект опосредованно, то есть через других лиц, как бы их органами чувств, получая от этих лиц информацию о наблюдавшемся событии, факте. В этом случае субъект исследования вынужден решать задачу, не возникающую перед ним при наблюдении непосредственном: он должен проверить, насколько полученные им от других сведения соответствуют тому, что наблюдали эти лица в действительности, т.е. проверить результаты их наблюдения – полученную от них информацию”. В основе понимания этого утверждения заложен принцип, согласно которому: “ощущения, восприятия, представления человека являются образами объективно существующих вещей”.

Например, при расследовании убийства Сафронова, было установлено, что убийство совершил наемный убийца Валиев, который был задержан и заключен под стражу. При допросе Валиев описал место, где он закопал труп Сафронова. Поскольку сам Валиев физически очень сильный, с опытом оперативной работы в органах внутренних дел, к тому же не исключалось, что сообщники, находившиеся на свободе, могут организовать засаду, осуществлять проверку показаний на месте с его участием было опасно. Несмотря на то, что были задействованы значительные силы и средства, найти указанное им место не удалось. Только когда организовали проверку показаний на месте с участием Валиева, удалось обнаружить труп Сафронова.

Но при проверке показаний на месте чувственное познание не является абсолютным, а выступает лишь в качестве необходимой основы, необходимым элементом в сложном и многогранном процессе познания. “Чувственное сознание, разумеется, вообще конкретнее, и хотя оно наиболее бедно мыслями, оно, однако, наиболее богато содержанием”. Содержательная сторона чувственного познания сама по себе первична по отношению к мыслительной, кроме того здесь имеет место, хотя достаточно условное, разделение этих функций между проверяемым лицом и следователем.

Мыслительная деятельность следователя направлена на преобразование получаемой информации в рамках логических операций. Помимо обозначенных общенаучных методов познания они обладают не меньшей важностью, являются необходимым средством, устанавливающим строгие правила получения, обработки и систематизации получаемой информации, делая ее более доступной для понимания и дальнейшего использования в развивающемся процессе познания. Логические методы призваны компенсировать ограниченность основных эмпирических методов – наблюдения и эксперимента, а метод сравнения без них в принципе невозможен. “Выдвижение логической возможности в качестве предельно широкого предположения предохраняет от чрезмерно поспешного обобщения и позволяет творчески использовать сочетание негативного и позитивного знания”.

Логика проверки и уточнения показаний на месте заключена в способности следователя абстрагироваться от чувственно воспринимаемого. При сопоставлении информационных систем, путем индукции мы выделяем некоторое количество узловых моментов, вокруг которых происходит концентрация значимой информации, а на основе полученного таким образом материала путем дедукции мы определяем логическое тождество, очевидные связи между обозначенными ранее и новыми элементами, которые необходимо проявляются в процессе проверки и уточнения показаний на месте. В диалектическом понимании этого процесса – происходит переход количества в качество. “Анализ и синтез, движение от системы к ее компонентам, а от них снова к целому, но уже во всеоружии аналитических знаний, движение от эмпирически конкретного, предстающего перед взором исследователя в начале его пути как некая аморфная, нерасчлененная, небогатая характеристиками действительность, действительность в ее, так сказать, первозданном виде, к абстрактному – той же действительности, но уже расчлененной на хотя и частные, но весьма существенные параметры, а затем – движение мысли от этого абстрактного, частного к той же действительности в конкретном единстве ее существенных “частностей”, в ее целостности, разработка моделей, отражающих или систему в целом или целостные блоки системы…”.

Таким образом, специфика познания при проверке и уточнении показаний на месте заключается в возможности сравнить две разнородные по своей природе информационные системы, содержащие в себе информацию об интересующем следствие событии. В нашем понимании суть криминалистической информационной системы представляет собой “…целостное образование, важнейшими компонентами которой являются: человек и его деятельность, сопряженная с раскрытием, расследованием или предупреждением преступлений; криминалистическая информация, являющаяся непосредственным объектом такой деятельности; средства и методы, которые используются как орудия труда в целях преобразования криминалистической информации в формы, необходимые для принятия определенного решения и (или) осуществления управляющего воздействия на объект познания (управления)”.

Первая информационная система – содержание показаний лица при предварительном допросе. Эта система носит вербальный характер, но в ее основе лежит чувственное восприятие, запечатлевшееся в памяти подозреваемого, обвиняемого, свидетеля, потерпевшего в виде идеального следа. Вторая информационная система – материальная обстановка указанного проверяемым лицом места, носит чувственный характер, но воспроизводится благодаря вербализации. В процессе проверки и уточнения показаний на месте эти информационные системы налагаются друг на друга для идентификации. На основании степени тождества делается вывод о соответствии либо несоответствии признаков сравниваемых систем.

В случае соответствия информационных систем, в результате раздражения органов чувств как суммарного продукта взаимодействия проверяемого лица и указанного им места, наглядно выделяется то, что характеризует объект исследования, и благодаря оценке следователя исключается то, что ошибочно (или умышленно) привносится проверяемым лицом, как носителем отображения. Выделенное таким образом содержание субъективного отражения представляет образ, который является моделью, максимально приближенной сознанием проверяемого лица к действительности. Поскольку указанное содержание минимально опосредованно, значит более надежное познание.

В случае, когда лицо дает заведомо ложные показания (например, самооговор), в результате использования рассмотренной методики, можно будет судить о недостоверности обеих информационных систем полностью или частично.

Совокупность обстоятельств, содержащих конкретную информацию и находящихся в особо тесной связи с ранее данными показаниями и материальной обстановкой конкретного места, дает возможность для обоснованного перехода от неполных и приблизительных знаний к более достоверным.

Психологические закономерности работы памяти. Благодаря способности человека к восприятию, обработке, хранению и воспроизведению информации, поступающей извне, “при формировании показаний в памяти свидетеля, потерпевшего образуются смежные ассоциации между образами отдельных предметов или явлений в том порядке, в каком они воспринимались”. Но это возможно при нормально функционирующей, здоровой психике человека.

В общепринятом понимании память – это способность к сохранению и воспроизведению опыта прошлого. Это ее свойство выражается в способности весьма долго хранить информацию о событиях внешнего мира и делать ее достоянием (хотя и не всегда полезным!) сознания и поведения человека.

Как и на всякое явление материального мира, на состояние памяти оказывает влияние время. Однако человеческий мозг– это высокоорганизованная материя, на которую время оказывает ограниченное влияние (в криминалистическом смысле). Поскольку “согласно принципам ситуативного забывания неудача с воспроизведением запечатленного объясняется не столько затуханием или помехами, навсегда уничтожающими следы памяти, сколько тем, что условия воспроизведения значительно отличаются от тех, при которых происходило запоминание. На самом деле “забытая” информация “жива”, но для ее высвобождения требуется правильная организация условий воспроизведения (выделено мной – А. А.). Действительно, запоминание значимой информации всегда происходит в определенном контексте, в определенных условиях… Забывание, а более точно – неспособность воспроизвести что-либо из памяти…объясняется неспособностью человека отыскать признаки, которые обеспечили бы ему доступ к необходимому информационному блоку”.

Например, в ходе расследования серии квартирных краж в г. Новоалтайске, был задержан гражданин Шторхунов. При допросе его в качестве подозреваемого он признался в совершении двенадцати краж, но точные адреса квартир назвать не мог, вследствие чего решили провести проверку показаний на месте. В результате проведения данного следственного действия с участием Шторхунова, было установлено восемнадцать фактов квартирных краж.

Содержательная сторона нового следственного действия – проверки и уточнения показаний на месте, органически связана со спецификой работы человеческого мозга. Научные открытия в области психологии и нейро-лингвистического программирования (НЛП) сделали возможным использование этих знаний в криминалистике и в практической деятельности правоохранительных органов. В частности, одним из результатов научно-технического прогресса стало создание полиграфа – специализированного средства исследования, выявления и измерения “волн” человеческого мозга. Эти “волны” отражают информационные “записи” мозга и могут быть выявлены и интерпретированы специалистами.

Если полиграф – средство определения степени правдивости показаний тестируемого, то гипноз используется на западе как способ восстановления в памяти определенного лица информации, подверженной забыванию. Например, в США “тактика оказания помощи при воспоминании забытого почти не разрабатывается, кроме применения при допросе гипноза”. Подобный односторонний подход к важной проблеме активизации памяти участников судопроизводства свидетельствует об отсутствии глубокой теоретико-психологической связи и одностороннего практицизма американской юстиции. В настоящее время ученые еще не располагают исчерпывающими и однозначными сведениями о возможностях гипноза и его последствиях в практической деятельности правоохранительных органов. “Достоверно установлено лишь, что человек в гипнотическом состоянии может галлюцинировать, бессознательно “видеть” и “слышать” все внушаемое гипнотизером. Поэтому представляется целесообразным на сегодня не прибегать к данному методу при расследовании преступлений”.

Появление знаковой системы кодирования информации (алфавит) обязано своим происхождением некогда развитой способности человека запоминать окружающую его обстановку с целью ее познания и использования в своих нуждах. “Любое психическое образование – ощущение, представление и т.п. – является не результатом пассивного, зеркального отражения предметов и их свойств, а результатом отражения, включенного в действенное, активное отношение субъекта к этим предметам и их свойствам. Субъект отражает действительность и присваивает любое отражение действительности как субъект действия, а не субъект пассивного созерцания”.

Рассматривая воспроизведение информации из памяти человека при помощи зрительных образов, сам процесс метафорически подобен повторному прочтению книги. Допустим, мы прочитали определенный текст, смысл которого нам ясен. Мы, конечно, сохраним воспоминание о прочитанном, но содержание текста снижается прямо пропорционально времени. Однако стоит нам однажды вновь прочитать этот же самый текст, как его содержание восстанавливается полностью. Восстановление определенных событий в памяти человека имеет аналогичный ассоциативный механизм, стоит лишь вновь увидеть, воспринять ту обстановку, в которой произошли те или иные события. Специфика восстановления первоначальной информации при проверке и уточнении показаний на месте заключается в том, что это происходит не по частям, не последовательно, а фрагментарно, имплицитно (так, как, например, это происходит при узнавании).

Уголовно-процессуальные аспекты проверки показаний на месте. Один из наиболее эффективных способов активного отражения действительности путем действия, а не пассивного созерцания состоит в производстве проверки и уточнения показаний на месте. Хотя в ст. 194 УПК РФ рассматриваемое следственное действие названо “проверка показаний на месте”, его содержание значительно шире и полностью раскрывается в ч. 1 этой уголовно-процессуальной нормы: “В целях установления новых обстоятельств…могут быть проверены или уточнены на месте ранее данные показания подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего или свидетеля” (выделено мной. – А.А.). Это означает, что “лицу, чьи показания проверяются, должна быть предоставлена полная свобода в выборе маршрута, направления движения, в показе тех или иных объектов, демонстрации действий”.

Обязательным условием проверки показаний на месте является то, что оно может быть проведено только с участием ранее допрошенного лица. Это необходимое процессуальное условие является правовой гарантией проверяемого лица утверждать и наглядно подтверждать свои показания. Криминалистическое значение предварительного допроса заключается в том, что в ходе его проведения мы должны сформировать четкую информационную систему для дальнейшего полноценного сопоставления ее с другой информационной системой – конкретным местом.

Известно, что “по способам ориентировки в пространстве, всех людей можно условно разделить на два типа: зрительный и моторный. Важное значение для людей первого типа имеют зрительные ориентиры, а для второго – мышечные ощущения и чувство направления силы тяжести”. Данное разделение условно, потому что в каждом человеке присутствуют оба вида ориентировки и уже в зависимости от степени выраженности имеет место разделение. Кинестетические ощущения активизируют работу памяти, что особенно проявляется при воспроизведении каких-либо действий проверяемым лицом, являющихся для него навыком, выполняемых автоматически, бессознательно. Это имеет особую ценность в связи с тем, что многие лица, с солидным преступным опытом, совершают свои преступления в обстановке, где возможности восприятия окружающей среды для обычного человека ограничены.

Каких-либо указаний на недопустимость повторного производства проверки показаний на месте с участием одного и того же лица действующий УПК РФ не содержит. Хотя данный вопрос в криминалистической литературе является спорным. Мы склонны придерживаться той позиции, что повторное производство этого следственного действия недопустимо, поскольку “рассматриваемое следственное действие имеет доказательственное значение в том случае, если исключается осведомленность подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего и свидетеля об обстоятельствах дела из других источников, кроме непосредственного наблюдения ими того события, показания об обстоятельствах которого проверяются путем воспроизведения”. Повторное проведение этого следственного действия с участием одного и того же проверяемого чревато смешением первоначальных воспоминаний (непосредственно связанных с расследуемым событием) с воспоминаниями связанными с неудавшейся проверкой и уточнением показаний на месте. Подобного рода повторы могут лишь исказить интересующую нас информацию. Помимо этого повторное проведение данного следственного действия дает простор для злоупотребления со стороны следователя, поскольку предоставляет возможность, получения надежных доказательств виновности определенного лица, например, в случаях самооговора или дачи заведомо ложных показаний свидетелем и потерпевшим. В следственной практике имеют место и другие негативные последствия повторного проведения этого следственного действия.

Трудности, которые могут возникнуть в ходе проверки показаний на месте, необходимо предусмотреть на подготовительном этапе, в ходе предварительного допроса, т.е. с учетом характера сложившейся на момент расследования следственной ситуации, максимально минимизировав пагубное влияние в ходе непосредственного проведения данного следственного действия.

Вопрос относительно уголовной ответственности за уклонение либо отказ, а также за дачу заведомо ложных показаний свидетелями и потерпевшими при производстве этого следственного действия (как и остальных) получил свою регламентацию в ч. 5 ст. 164 и п. 2 ч. 5

ст. 42, п. 2 ч. 6 ст. 56 УПК РФ. Комментируя позицию законодателя, ученые-процессуалисты считают, что “свидетель, потерпевший не вправе отказаться от участия в данном следственном действии и обязаны (в случаях необходимости) дать показания повторно для их проверки или уточнения независимо от места очередного допроса”.

Это особенно важно в сложных следственных ситуациях, именуемых “конфликтные” и “тактического риска”, когда проверка и уточнение показаний на месте свидетелей и потерпевших является эффективным индикатором лжи. В ситуациях, когда свидетели и потерпевшие дают добровольное согласие на участие в данном следственном действии, также несут уголовную ответственность. В этом случае, с позиций криминалистики, необходимо разрабатывать более гибкие тактико-криминалистические приемы для установления необходимого психологического контакта с проверяемым лицом, создание микроклимата сотрудничества.

Вопрос о “проверке” и “уточнении” ранее данных показаний уже с привязкой к конкретному месту логически определяется в виде разделительного суждения (нестрогая дизъюнкция), “…в котором связка “или” употребляется в соединительно-разделительном значении”. Это предоставляет следователю право при использовании этого следственного действия производить проверочные или уточняющие действия как раздельно, так и одновременно.

Характер действий лица, чьи показания проверяются, заключается в воспроизведении на месте обстановки и обстоятельств исследуемого события путем свободного рассказа, указания на “…предметы, документы, следы…” (ч. 2 ст. 194 УПК РФ) имеющие значение для уголовного дела, и демонстрации определенных действий, после чего участниками следственного действия ему могут быть заданы вопросы.

Непосредственно самому воспроизведению обстановки предшествует предложение лицу “…указать место, где его показания будут проверяться. …” (ч. 4 ст. 194 УПК РФ). В ч. 3 ст. 194 УПК РФ прямо указывается на недопустимость одновременной проверки “…на месте показаний нескольких лиц”. В большинстве случаев раздельная проверка показаний нескольких лиц, в особенности подозреваемых и обвиняемых, позволяет выявить противоречия в первоначальных показаниях, благодаря которым становится очевидной степень правдивости их первоначальных показаний. Отсюда следует непреложное правило, согласно которому “…никакими соображениями экономии времени, сложностями с транспортом нельзя оправдать одновременные проверки показаний на месте нескольких лиц”.

В принятом УПК РФ отсутствует регламентация порядка и правил немедленного приостановления процесса производства этого следственного действия, в связи с возникновением необходимости проведения других неотложных следственных действий, поскольку такая необходимость может возникнуть непосредственно в процессе проведения проверки и уточнения показаний на месте. Проверка и уточнение показаний на месте обладает количественным показателем, познавая явления “вширь”. В ходе его грамотного производства выявляется круг обстоятельств, исследование которых требует иных методов познания, т.е. производства других следственных действий (о чем более подробно будет сказано далее), которые должны проводиться безотлагательно. В связи с изложенным нам представляется необходимым в статье УПК РФ, посвященной проверке показаний на месте, отдельно оговорить порядок и правила приостановления этого следственного действия.

Новый УПК РФ содержит правила, регламентирующие судебный порядок получения разрешения на производство следственного действия (ст. 165). В частности порядок проведения следственных действий в помещениях, при отсутствии согласия проживающих в нем лиц, т.е. связанных с неприкосновенностью жилища. К сожалению, этот вопрос не нашел прямой регламентации в отношении проверки показаний на месте. Здесь очевидно, что со стороны законодателя имело место серьезное упущение, когда проверка показаний на месте, будучи выделенной из осмотра места происшествия с участием подозреваемого, обвиняемого, свидетеля и потерпевшего (ч. 2 ст. 179 УПК РСФСР) и обособившись в самостоятельное следственное действие (ст. 194 УПК РФ), утратила правовую гарантию, присущую осмотру места происшествия, а именно порядок производства проверки показаний на месте (в жилище), помимо согласия проживающих там лиц, на основании судебного решения. На наш взгляд, продолжая развивать характерные познавательные свойства проверки и уточнения показаний на месте, важно отметить, что в современных условиях правового нигилизма потерпевшие склонны преувеличивать причиненный им в результате преступлений вред. С одной стороны, проще критиковать власть, с другой – на правонарушителей попутно можно списать некоторые свои недостатки и пороки. Очевидно, что в законе имеет место явный пробел. Поэтому замечания по этому вопросу в периодической печати представляются нам вполне обоснованными. Мы считаем, что порядок производства проверки показаний на месте в жилище, помимо воли проживающих там лиц, необходимо отдельно оговорить в ч. 5 ст. 165 и ст. 194 УПК РФ.

В случае проверки на месте показаний нескольких лиц, по вопросу об участии в качестве понятых одних и тех же или разных граждан для каждого проверяемого, в криминалистической литературе также нет единого мнения. Проверка показаний на месте достаточно продолжительное и разнообразное по своей последовательности следственное действие. При возникновении необходимости допроса единственных понятых, участвовавших при проверке показаний на месте нескольких лиц, непосредственно в ходе судебного заседания высока вероятность путаницы в показаниях по некоторым, существенным вопросам. Поэтому нам представляется, что для наибольшей достоверности результатов проверки показаний на месте нескольких лиц, необходимо предусмотреть понятых для каждого проверяемого индивидуально.

Проверка и уточнение показаний на месте в системе следственных действий. Из истории появления следственного эксперимента как самостоятельного следственного действия, известно, что он обязан своему происхождению осмотру места происшествия, которому в свое время предшествовал следственный осмотр, заключавшийся в исследовании вещественных доказательств, без указания точного места их обнаружения.

Взаимозависимость и взаимообусловленность основных свойств доказательств (относимость и допустимость) при исследовании вещественных доказательств закономерно должны были привести к тому, что возникла необходимость подробного и детального осмотра места происшествия для того, чтобы иметь более ясное и целостное представление об отношении вещественных доказательств к расследуемому событию, т.е. в совокупности.

Причем использование в судопроизводстве вещественных доказательств как “немых свидетелей происшедшего” развивалось в двух основных направлениях: первое направление, имевшее более широкий круг познаваемых явлений, обозначилось как осмотр места происшествия; второе имело узко специфическую направленность, связанную с познаниями из других наук, и обособилось в область экспертных исследований. Если экспертные исследования требовали специальных познаний, то методика осмотра места происшествия должна была поступить на вооружение следователя, став полноценным следственным действием.

Как правило, по результатам осмотра места происшествия (если он произведен качественно) назначаются несколько разнородных экспертиз. И наоборот, производству множества экспертиз, как показывает следственная практика, предшествует осмотр места происшествия. Таким образом, познание диалектически развивается по закону перехода количества в качество. Осмотр места происшествия позволяет исследовать событие преступления вширь, но дает поверхностное представление о некоторых фактах исследуемого события. В то время как экспертное исследование не дает такой широты познания преступного события, но зато в высшей степени достоверно устанавливает какой-либо факт, имеющий отношение к преступлению. Образно это можно представить как действие брикчеи (количественный показатель осмотра места происшествия), которая связует собой гранитные глыбы (качественный показатель экспертиз), образуя прочный столп, на который и опирается материальная истина в процессе судебного исследования.

Проверка и уточнение показаний на месте как самостоятельное следственное действие также обязана своим происхождением осмотру места происшествия. Познание в обоих следственных действиях приобретается путем наблюдения целостной картины преступления по совокупности отобразившихся следов. Разница заключается лишь в том, что при осмотре места происшествия познаются преимущественно материальные следы, а при проверке и уточнении показаний на месте – идеальные. Отсюда следует, что осмотр места происшествия направлен на познание объективной стороны состава преступления, в то время как проверка и уточнение показаний на месте (с участием подозреваемого, обвиняемого) – идеальное средство познания субъективной стороны преступления. Хотя такое подразделение в определенной степени условно, и провести четкую грань между этими моментами можно только теоретически, однако это имеет важное практическое значение, заключающееся в том, чтобы определить основное отличие осмотра места происшествия с участием потерпевшего, свидетеля, подозреваемого и обвиняемого от проверки и уточнения показаний на месте. Недаром законодатель исключил норму, в которой имеет место явное нагромождение познаваемых явлений преступного события.

Техника обнаружения и фиксации событий, явлений и фактов, запечатлевшихся в памяти человека, т.е. “идеальных следов” с непосредственной опорой в пространстве имеет свойственную только ей специфику. Однако при этом необходимо иметь в виду, что проверка и уточнение показаний на месте обладает качеством, выражающемся в широте познаваемых деталей, моментов преступного события, соответственно диалектически предшествует более углубленным формам познания, таким как следственный эксперимент, предъявление для опознания и некоторые виды судебных экспертиз.

О методах общенаучного познания мы говорили в начале параграфа, теперь для обозначения различий между другими следственными действиями необходимо более подробно обсудить принципы действия этих методов в следственной практике.

Обозначенные нами такие общенаучные методы познания, как эксперимент и сравнение имеют место при производстве следственного эксперимента. Путем наблюдения и сравнения осуществляется познание при проверке и уточнении показаний на месте, наблюдение имеет место при осмотре места происшествия. Как видно, обозначенные нами методы, не имеют четко выраженной границы, поскольку наблюдение и сравнение имеют место в двух различных следственных действиях, в то время как с экспериментом, казалось бы, все ясно.

В законе прямо указывается на то, что производство следственного эксперимента осуществляется “путем воспроизведения действий, а также обстановки или иных обстоятельств определенного события” (ст. 181 УПК РФ). Под определенным событием подразумевается какая-либо часть, эпизод в узком смысле, узловой момент целостного события преступления (или имеющего отношение к преступному событию), имеющий существенное значение для дела, который вызывает или может вызвать сомнение. В классическом варианте воспроизведение “определенного события” осуществляется неоднократно, для большей убедительности. Сама специфика сопоставления выражается в том, что сопоставляются между собой не столько ранее данные показания или предположение следователя с результатами опытных действий, сколько результаты опытных действий между собой. Именно этим и определяется познавательная ценность следственного эксперимента как следственного действия, и именно этим устраняется всякое имеющееся или предполагаемое сомнение. Но это познание имеет качественный критерий, как познание “вглубь”. При проверке и уточнении показаний на месте специфика сравнения заключена в том, что сопоставляются ранее данные показания лица с конкретной местностью. При проведении осмотра места происшествия знание о преступлении приобретается путем наблюдения, но сам процесс развития преступного события предоставлен воображению следователя, а по сему наиболее подвержен субъективному искажению. Мы можем получить информацию об определенном месте, имеющем отношение к расследуемому преступлению из допроса очевидца преступления. Общенаучный метод познания в этом случае будет описание события, ранее наблюдаемого допрашиваемым лицом. Следователь может сопоставить между собой данные осмотра места происшествия и допроса в своем рабочем кабинете, но здесь можно говорить об интеграции информационных потоков лишь условно, поскольку эта интеграция будет иметь место в воображении следователя, что не имеет доказательственного значения. При проверке и уточнении показаний на месте событие преступления или событие, имеющее отношение к расследованию преступления, познается путем наблюдения и сопоставления, что позволяет познавать событие одновременно и в сравнении, и в развитии. Никакое иное известное следственное действие не имеет таких возможностей уголовно-процессуального познания.

Достигнутый на сегодняшний день показатель развития использования проверки и уточнения показаний на месте как самостоятельное следственное действие имеет много общего с историей развития осмотра места происшествия. Если проведение осмотра места происшествия получило широкое использование на практике в результате научно-технического прогресса, то перспективы развития проверки и уточнения показаний на месте связаны, прежде всего, с достижениями в наиболее интимной сфере науки психологии. Однако, как показывают последние достижения в этих областях знаний, их развитие идет по пути взаимозависимости и взаимопроникновения.

Для более наглядного определения отличий проверки и уточнения показаний на месте от других следственных действий представляется уместным обозначить круг следственных действий, имеющих с ним определенные сходства, выделив сразу отличительные особенности.