2.

Сердце есть средоточие многообразных душевных чувствований, волнений и страстей. Сердцу усвояются все степени радости, от благодушия (Ис. 65, 14) до восторга и ликования пред лицом Бога (Пс. 83, 3. Деян. 2, 46); все степени скорбей, от печального настроения – когда припадшая страсть въ тђлеси сердце оскорбляетъ и когда печаль мужу вредитъ сердце (Притч. 25, 20 – 21), – до сокрушающего горя, когда человек вопiет въ болђзни сердца своего (Ис. 65, 14) и когда он чувствует, что возмятеся сердце его и отторжеся отъ мђста своего (Иов. 37, 1); все степени вражды, от ревнования и горькой зависти (Притч. 23, 17. Иак. 3, 14) до ярости, в которой человек скрежещет зубами своими (Деян. 7, 54) и от которой сердце его разгорается местию (Втор. 19, 6); все степени недовольства, от беспокойства, когда сердце смущаетъ человека (Притч. 12, 25), до отчаяния, когда оно отрекается от всяких стремлений (Еккл. 2, 20); наконец, все виды страха, от благоговейного трепета (Иер. 32, 40) до подавляющего ужаса и смятения (Втор. 28, 28. Пс. 142, 4). Сердце истаивает и терзается от тоски (Иис. Нав. 5, 1. Иер. 4, 19), по различию страданий оно делается яко воскъ таяй (Пс. 21, 16), или иссыхает (Пс. 101, 5), согревается и разжигается (Пс. 38, 4. 72, 21), или делается сокрушенным и сотренным (Иер. 23, 9. Пс. 146, 3). В унынии человек бывает страшливъ и слабъ сердцемъ (Втор. 20, 8). От сострадания сердце превращается (Ос. 11, 8). Благодатное слово Божие действует в сердце яко огнь горящъ (Иер. 20, 9); сердце воспламеняется и горит, когда к нему прикасается луч божественного слова (Лк. 24, 32).

Наконец, сердце есть средоточие нравственной жизни человека. В сердце соединяются все нравственные состояния человека, от высочайшей таинственной любви к Богу, которая взывает: Боже сердца моего и часть моя Боже во вђкъ (Пс. 72, 26), до того высокомерия, которое, обожая себя, полагает сердце свое яко сердце Божiе и говорит: азъ есмь Богъ (Иез. 28, 2). По различию нравственных недугов, сердце омрачается (Рим. 1, 21), одебелевает (Ис. 6, 10), делается жестким (Ис. 63, 17). каменным (Иез. 11, 19), нечеловеческим, звериным (Дан. 4, 13). Есть сердце лукавое (Иер. 16, 12), сердце суетное (Пс. 5, 10), сердце неразумное (Рим. 1, 21). Сердце есть исходное место всего доброго и злого в словах, мыслях и поступках человека, есть доброе или злое сокровище человека: благiй человђкъ отъ благого сокровища сердца своего износить благое: и злый человђкъ отъ злаго сокровища сердца своего износитъ злое (Лк. 6, 45). Сердце есть скрижаль, на которой написан естественный нравственный закон; посему язычники являют дђло законное написано в сердцахъ своихъ (Рим. 2, 15). На этой же скрижали пишется и закон благодатный: людiе мои, взывает Господь, имже законъ мой в сердцђ вашемъ (Пс. 51, 7); и на сердцахъ ихъ напишу я – (законы благодати) (Иер. 31, 33). Посему слово Божие посевается на ниве сердца (Мф. 13, 19); совесть имеет свое седалище въ сердцђ (Евр. 10, 22); Христос вселяется вђрою въ сердца наша (Еф. 3, 17), также дарует обрученiе Духа въ сердца наша (2 Кор. 1, 22). И миръ Божiй да водворяется въ сердцахъ вашихъ (Кол. 3, 15); яко любы Божiя излiяся въ сердца наша Духомъ Святымъ (Рим. 5, 5). Благодатный свет Бог возсiя въ сердцахъ нашихъ (2 Кор. 4, 6). – Но, с другой стороны, грешнику диавол влагает в сердце злые начинания (Ин. 13, 2), исполняет его сердце злыми помыслами (Деян. 5, 3). К невнимательным слышателям слова Божия абiе приходить сатана, и отъемлетъ слово сђянное въ сердцахъ ихъ (Мк. 4, 15).

Как средоточие всей телесной и многообразной духовной жизни человека, сердце называется исходищами живота или истоками жизни: всяцђмъ храненiемъ блюди твое сердце: отъ сихъ бо исходища живота (Притч. 4, 23); оно есть коло рожденiя нашего (Иак. 3, 6), то есть круг или колесо, во вращении коего заключается вся наша жизнь. Посему оно составляет глубочайшую часть нашего существа: глубоко сердце человђку паче всђхъ, и кто познаетъ его (Иер. 17, 9). Никогда внешние обнаружения слова, мысли и дел не исчерпывают этого источника; потаенный сердца человђкъ (1 Пет. 3, 4) открыт только для Бога: Той бо вђсть тайная сердца (Пс. 43, 23). Состоянием сердца выражается все душевное состояние (Пс. 50, 12; 83, 3). Человек должен отдать Богу одно свое сердце, чтобы сделаться Ему верным в мыслях, словах и делах: даждь ми сыне твое сердце, взывает к человеку Божия премудрость (Притч. 23, 25).

Сообразно с этим воззрением на достоинство и значение сердца в человеческом существе священные писатели говорят в переносном смысле о сердцђ неба (Втор. 4, 11), сердцђ земли (Мф. 12, 40), сердцђ моря (Иона. 2, 4). Таким же образом духовную перемену в сердце они обозначают иногда в переносном смысле, как перемену телесную. Так, читаем в одном из замечательнейших мест пророка Иезекииля: и исторгну каменное сердце отъ плоти ихъ и дамъ имъ сердце плотяно, яко да в заповђдехъ моихъ ходятъ и оправданiя моя сохранять (<Иез. > 11, 19 <–20>). Апостол Павел пишет к коринфянам: посланiе наше есте вы, написанное в сердцахъ нашихъ, знаемое и прочитаемое отъ всђхъ человђкъ: являеми яко есте послание Христово служенное нами, написано не черниломъ, но Духомъ Бога жива, не на скрижалђхъ каменныхъ, но на скрижалђхъ сердца плотяныхъ (2 Кор. 3, 2 – 3). Эти выражения показывают совершенно определенно, что священные писатели признают средоточием всей телесной и органом всей духовной жизни то самое плотяное сердце, которого биение мы чувствуем в нашей груди. Когда человек страждет духовно, то это плотяное сердце отторгается от места своего (Иов. 37, 1). Эти замечания мы направляем против тех толкователей слова Божия, которые видят в приведенных нами текстах случайный образ слововыражения, которым будто не управляла определенная мысль и в котором поэтому мы напрасно стали бы искать целостного воззрения священных писателей на существо рассматриваемого нами предмета. Простое чтение священных текстов, если только мы не будем их перетолковывать по предзанятым идеям, убеждает нас непосредственно, что священные писатели определенно и с полным сознанием истины признавали сердце средоточием всех явлений человеческой телесной и духовной жизни.

Возвышая, таким образом, значение сердца для человеческой жизни, священные писатели знали при этом ясно и определенно, что голова человека, которую наука признает по преимуществу седалищем души, имеет действительно близкую и тесную связь с явлениями душевной жизни и служит важнейшим их органом. Так, поелику человеческое тело завершается головою и поелику, в отношении к целям жизни и их достижению, не тело носит голову, а голова тело, которым она управляет, то Иисус Христос называется главою Церкви как своего тела (Евр. 5, 23. Кол. 2, 19). Многочленное тело Церкви связуется и завершается в единстве Главы, которая управляет им. Благословляющий возлагает руки на главу благословляемого (Быт. 48, 14; 49, 26), и благословенiе Господне на главђ праведного (Притч. 10, 6); также посвящающий возлагает руки на главу посвящаемого (Лев. 8, 10). Благословение и посвящение, как елей помазания (Пс. 132, 2. Лев. 8, 12), должны простираться с головы по всему человеческому существу и проникать его во всех направлениях. Святый Дух сошел в виде огненных языков на главы апостолов и этим чудодейственным рукоположением возродил и просветил все духовное существо их (Деян. 2, 3 – 4). Подобным же образом врачующий возлагает свою руку на главу врачуемого (Мф. 9, 18). Правительственное достоинство первосвященника в Церкви знаменуется украшением его головы (Лев. 8, 9). Как царь есть глава общественного тела, то в знамение этого возлагается на его главу вђнецъ отъ камене честна (Пс. 20, 3).

Лице главы служит выражением и как бы живым зеркалом душевных состояний человека, так что вообще отъ зрака познанъ будетъ мужъ и срђтенiемъ лица познанъ будетъ умный (Сир. 19, 26). Мудрость человђка просвђтитъ лице его, а безстудный возненавидђнъ будетъ лицемъ своимъ (Еккл. 8, 1). Богообщение, которого сподобился Моисей на Синае, обнаружилось в особенном просветлении лица его: прославися зракъ плоти лица его (Исх. 34, 29). В преславном преображении нашего Господа просвђтися лице Его яко солнце (Мф. 17, 2). Радость и торжество ангела, ниспосланного ко гробу Господню, чтобы свидетельствовать людям о воскресении Спасителя, отразились в его светоносном лице: бђ же зракъ его яко молнiя (Мф. 28, 3). Посему лице Божiе означает полное откровение Божией славы, к принятию которого человек неспособен в настоящей жизни: невозможеши видђти лица моего, – говорил Господь Моисею, – не бо узритъ человђкъ лице мое и живъ будетъ (Исх. 33, 20).

Сердце есть средоточие многообразных душевных чувствований, волнений и страстей. Сердцу усвояются все степени радости, от благодушия (Ис. 65, 14) до восторга и ликования пред лицом Бога (Пс. 83, 3. Деян. 2, 46); все степени скорбей, от печального настроения – когда припадшая страсть въ тђлеси сердце оскорбляетъ и когда печаль мужу вредитъ сердце (Притч. 25, 20 – 21), – до сокрушающего горя, когда человек вопiет въ болђзни сердца своего (Ис. 65, 14) и когда он чувствует, что возмятеся сердце его и отторжеся отъ мђста своего (Иов. 37, 1); все степени вражды, от ревнования и горькой зависти (Притч. 23, 17. Иак. 3, 14) до ярости, в которой человек скрежещет зубами своими (Деян. 7, 54) и от которой сердце его разгорается местию (Втор. 19, 6); все степени недовольства, от беспокойства, когда сердце смущаетъ человека (Притч. 12, 25), до отчаяния, когда оно отрекается от всяких стремлений (Еккл. 2, 20); наконец, все виды страха, от благоговейного трепета (Иер. 32, 40) до подавляющего ужаса и смятения (Втор. 28, 28. Пс. 142, 4). Сердце истаивает и терзается от тоски (Иис. Нав. 5, 1. Иер. 4, 19), по различию страданий оно делается яко воскъ таяй (Пс. 21, 16), или иссыхает (Пс. 101, 5), согревается и разжигается (Пс. 38, 4. 72, 21), или делается сокрушенным и сотренным (Иер. 23, 9. Пс. 146, 3). В унынии человек бывает страшливъ и слабъ сердцемъ (Втор. 20, 8). От сострадания сердце превращается (Ос. 11, 8). Благодатное слово Божие действует в сердце яко огнь горящъ (Иер. 20, 9); сердце воспламеняется и горит, когда к нему прикасается луч божественного слова (Лк. 24, 32).

Наконец, сердце есть средоточие нравственной жизни человека. В сердце соединяются все нравственные состояния человека, от высочайшей таинственной любви к Богу, которая взывает: Боже сердца моего и часть моя Боже во вђкъ (Пс. 72, 26), до того высокомерия, которое, обожая себя, полагает сердце свое яко сердце Божiе и говорит: азъ есмь Богъ (Иез. 28, 2). По различию нравственных недугов, сердце омрачается (Рим. 1, 21), одебелевает (Ис. 6, 10), делается жестким (Ис. 63, 17). каменным (Иез. 11, 19), нечеловеческим, звериным (Дан. 4, 13). Есть сердце лукавое (Иер. 16, 12), сердце суетное (Пс. 5, 10), сердце неразумное (Рим. 1, 21). Сердце есть исходное место всего доброго и злого в словах, мыслях и поступках человека, есть доброе или злое сокровище человека: благiй человђкъ отъ благого сокровища сердца своего износить благое: и злый человђкъ отъ злаго сокровища сердца своего износитъ злое (Лк. 6, 45). Сердце есть скрижаль, на которой написан естественный нравственный закон; посему язычники являют дђло законное написано в сердцахъ своихъ (Рим. 2, 15). На этой же скрижали пишется и закон благодатный: людiе мои, взывает Господь, имже законъ мой в сердцђ вашемъ (Пс. 51, 7); и на сердцахъ ихъ напишу я – (законы благодати) (Иер. 31, 33). Посему слово Божие посевается на ниве сердца (Мф. 13, 19); совесть имеет свое седалище въ сердцђ (Евр. 10, 22); Христос вселяется вђрою въ сердца наша (Еф. 3, 17), также дарует обрученiе Духа въ сердца наша (2 Кор. 1, 22). И миръ Божiй да водворяется въ сердцахъ вашихъ (Кол. 3, 15); яко любы Божiя излiяся въ сердца наша Духомъ Святымъ (Рим. 5, 5). Благодатный свет Бог возсiя въ сердцахъ нашихъ (2 Кор. 4, 6). – Но, с другой стороны, грешнику диавол влагает в сердце злые начинания (Ин. 13, 2), исполняет его сердце злыми помыслами (Деян. 5, 3). К невнимательным слышателям слова Божия абiе приходить сатана, и отъемлетъ слово сђянное въ сердцахъ ихъ (Мк. 4, 15).

Как средоточие всей телесной и многообразной духовной жизни человека, сердце называется исходищами живота или истоками жизни: всяцђмъ храненiемъ блюди твое сердце: отъ сихъ бо исходища живота (Притч. 4, 23); оно есть коло рожденiя нашего (Иак. 3, 6), то есть круг или колесо, во вращении коего заключается вся наша жизнь. Посему оно составляет глубочайшую часть нашего существа: глубоко сердце человђку паче всђхъ, и кто познаетъ его (Иер. 17, 9). Никогда внешние обнаружения слова, мысли и дел не исчерпывают этого источника; потаенный сердца человђкъ (1 Пет. 3, 4) открыт только для Бога: Той бо вђсть тайная сердца (Пс. 43, 23). Состоянием сердца выражается все душевное состояние (Пс. 50, 12; 83, 3). Человек должен отдать Богу одно свое сердце, чтобы сделаться Ему верным в мыслях, словах и делах: даждь ми сыне твое сердце, взывает к человеку Божия премудрость (Притч. 23, 25).

Сообразно с этим воззрением на достоинство и значение сердца в человеческом существе священные писатели говорят в переносном смысле о сердцђ неба (Втор. 4, 11), сердцђ земли (Мф. 12, 40), сердцђ моря (Иона. 2, 4). Таким же образом духовную перемену в сердце они обозначают иногда в переносном смысле, как перемену телесную. Так, читаем в одном из замечательнейших мест пророка Иезекииля: и исторгну каменное сердце отъ плоти ихъ и дамъ имъ сердце плотяно, яко да в заповђдехъ моихъ ходятъ и оправданiя моя сохранять (<Иез. > 11, 19 <–20>). Апостол Павел пишет к коринфянам: посланiе наше есте вы, написанное в сердцахъ нашихъ, знаемое и прочитаемое отъ всђхъ человђкъ: являеми яко есте послание Христово служенное нами, написано не черниломъ, но Духомъ Бога жива, не на скрижалђхъ каменныхъ, но на скрижалђхъ сердца плотяныхъ (2 Кор. 3, 2 – 3). Эти выражения показывают совершенно определенно, что священные писатели признают средоточием всей телесной и органом всей духовной жизни то самое плотяное сердце, которого биение мы чувствуем в нашей груди. Когда человек страждет духовно, то это плотяное сердце отторгается от места своего (Иов. 37, 1). Эти замечания мы направляем против тех толкователей слова Божия, которые видят в приведенных нами текстах случайный образ слововыражения, которым будто не управляла определенная мысль и в котором поэтому мы напрасно стали бы искать целостного воззрения священных писателей на существо рассматриваемого нами предмета. Простое чтение священных текстов, если только мы не будем их перетолковывать по предзанятым идеям, убеждает нас непосредственно, что священные писатели определенно и с полным сознанием истины признавали сердце средоточием всех явлений человеческой телесной и духовной жизни.

Возвышая, таким образом, значение сердца для человеческой жизни, священные писатели знали при этом ясно и определенно, что голова человека, которую наука признает по преимуществу седалищем души, имеет действительно близкую и тесную связь с явлениями душевной жизни и служит важнейшим их органом. Так, поелику человеческое тело завершается головою и поелику, в отношении к целям жизни и их достижению, не тело носит голову, а голова тело, которым она управляет, то Иисус Христос называется главою Церкви как своего тела (Евр. 5, 23. Кол. 2, 19). Многочленное тело Церкви связуется и завершается в единстве Главы, которая управляет им. Благословляющий возлагает руки на главу благословляемого (Быт. 48, 14; 49, 26), и благословенiе Господне на главђ праведного (Притч. 10, 6); также посвящающий возлагает руки на главу посвящаемого (Лев. 8, 10). Благословение и посвящение, как елей помазания (Пс. 132, 2. Лев. 8, 12), должны простираться с головы по всему человеческому существу и проникать его во всех направлениях. Святый Дух сошел в виде огненных языков на главы апостолов и этим чудодейственным рукоположением возродил и просветил все духовное существо их (Деян. 2, 3 – 4). Подобным же образом врачующий возлагает свою руку на главу врачуемого (Мф. 9, 18). Правительственное достоинство первосвященника в Церкви знаменуется украшением его головы (Лев. 8, 9). Как царь есть глава общественного тела, то в знамение этого возлагается на его главу вђнецъ отъ камене честна (Пс. 20, 3).

Лице главы служит выражением и как бы живым зеркалом душевных состояний человека, так что вообще отъ зрака познанъ будетъ мужъ и срђтенiемъ лица познанъ будетъ умный (Сир. 19, 26). Мудрость человђка просвђтитъ лице его, а безстудный возненавидђнъ будетъ лицемъ своимъ (Еккл. 8, 1). Богообщение, которого сподобился Моисей на Синае, обнаружилось в особенном просветлении лица его: прославися зракъ плоти лица его (Исх. 34, 29). В преславном преображении нашего Господа просвђтися лице Его яко солнце (Мф. 17, 2). Радость и торжество ангела, ниспосланного ко гробу Господню, чтобы свидетельствовать людям о воскресении Спасителя, отразились в его светоносном лице: бђ же зракъ его яко молнiя (Мф. 28, 3). Посему лице Божiе означает полное откровение Божией славы, к принятию которого человек неспособен в настоящей жизни: невозможеши видђти лица моего, – говорил Господь Моисею, – не бо узритъ человђкъ лице мое и живъ будетъ (Исх. 33, 20).