§ 3. Тоталитаризм источника сообщений

Манипуляция возможна только в том случае, если в ходе акции не врывается действительно альтернативное мнение или информация (если оппозиция не выходит за рамки уговоренных нападок на власть, пусть даже самых жестких, она допускается и даже приглашается). И дело здесь не в том, что альтернативная информация бывает достаточна, чтобы пересилить аргументы манипулятора и дать аудитории возможность сделать разумный выбор между позициями. Скорее, что этот независимый голос, даже очень краткое его звучание, производит магический эффект - он снимает наваждение. Рушится построенная манипуляторами обстановка внушения, когда контролируемые им пропагандисты вещают истины, в которых нельзя и усомниться - их надо впитывать. Для этого, конечно, пропагандисты должны обладать авторитетом, но он во многом создается самим манипулятором. Если в акцию по манипуляции сознанием врывается неподконтрольный голос, эта акция свертывается, даже если на нее затрачены значительные средства, ибо эффект от нее будет обратный.

Это поражает, когда сталкиваешься на практике. Кажется, какая разница! Ну, была бы небольшая дискуссия, но все равно твой слабый голос не мог же пересилить извержение профессиональных пропагандистов. Думаю, не я один безуспешно пытался в конце 80-х годов пробиться в печать, чтобы оспорить хотя бы самые абсурдные и скандальные тезисы наших поборников безработицы. Вероятно, однако, я был одним из немногих, кто превратил эти попытки в эксперимент. Я обошел почти десяток изданий (газет и журналов), использовал все возможные средства влияния, после чего написал письмо в Отдел пропаганды ЦК КПСС и сумел передать его руководству Отдела вместе со статьей. Мне позвонили и попросили подробнее рассказать, как было дело. Я сказал, что основные издания, являющиеся органами ЦК КПСС или ЦК ВЛКСМ, категорически отказываются принять статью, где без всякого надрыва предлагается рассмотреть проблему безработицы в СССР в более широком плане, нежели это делают экономисты. По стилю и качеству к статье претензий нет, отказ везде мотивируют тем, что «редакция не согласна с моей точкой зрения». У меня вопросы к Отделу пропаганды, в ведении которого находятся эти издания: как эта позиция согласуется с Конституцией СССР, утвердившей право на труд, с идеологией самой КПСС и с объявленной в стране гласностью? На это голос из ЦК ответил: «Мы и сами ума не приложим, как быть. Посоветуйте нам». Я вежливо попрощался и был очень рад: с Горбачевым и его перестройкой стало все ясно. Это была осень 1988 года.

А вот конец 1998 г., через десять лет. Меня пригласили участвовать в новой передаче на телевидении, которая была задумана как дебаты по важным вопросам - три-четыре человека с разными точками зрения. Для пробы собрались Ф.Бурлацкий - один из «прорабов перестройки», умеренный демократ горбачевской закваски, В.Никонов - молодой активный выдвиженец из команды Ельцина, и я - от «реакционеров».

Когда приходится разговаривать с идеологами перестройки и нашей рыночной реформы лицом к лицу, меня охватывает чувство чего-то нереального, как будто снится какая-то чертовщина, какой наяву и быть не может. Оказалось, что мои собеседники любят поговорить, и пока мне удалось вставить слово, они наговорили такого, что ни о какой рассудительной, академической беседе уже и речи не могло идти. Началось с того, что ведущий спросил: почему же это, мол, реформы у нас не идут - а вон в Китае тоже реформы, а какое благолепие. Бурлацкий, который, конечно же, с Дэн Сяо-пином был на дружеской ноге, тут же дал исчерпывающий ответ: «У нас реформы не идут потому, что у нас нет китайцев». Ведущий так и ахнул. Ведь если, как говорят демократы, альтернативы курсу реформ нет, а китайцами мы так быстро все стать не сумеем, так, выходит, помирать надо? И почему же русские оказались таким негодным материалом?

И вот, два представителя номенклатуры - старой и новой - быстро согласились в главном и выдали такое объяснение: «Все воруют!». Мол, русский народ по природе своей вор, не то что китайцы. Помянули и Карамзина, который тоже что-то про воровство сказал (наверное переиначили, но это неважно - может, и брякнул что-то великий историк, но ведь не в связи с реформами Чубайса).

Замечу, что утверждение, будто реформы не идут, потому что «все воруют», противоречит элементарной логике и здравому смыслу. Ведь приватизацию и оправдывали тем, что она, якобы, пробудит «чувство хозяина». Выходит, все наоборот? И что могут украсть трудящиеся у бедных собственников, у Березовского с Гусинским? Что украли шахтеры, которые пошли на разрушающие экономику забастовки? Что украли врачи «скорой помощи» Владивостока? Что украли физики-ядерщики, главный научный руководитель которых покончил с собой от стыда перед голодающими подчиненными? Это все - лишь наиболее острые проявления того, что «реформа не идет», а по сути в этом выражается состояние подавляющего большинства семей. При чем здесь «воровство всех»?

Но логика и здравый смысл - мелочь, на нее наши политики и внимания не обращают. Здесь важнее тот факт, что видные идеологические помощники двух поколений антисоветских политиков перед телекамерой четко заявляют: реформы-то хороши, да народ негодный. И даже в выборе обвинения себя не утруждают. То говорили, что русский народ имеет рабскую психологию (это когда надо было раскачать его на свержение советской строя). Теперь придумали, что русскому народу в целом присущи воровские наклонности. И о ком это говорится? Ведь не о той тончайшей прослойке «новых русских», которые, как ни крути, не заработали, а именно украли все наше общенародное достояние (пусть и прикрыли это указами президента и распоряжениями Чубайса - сути это не меняет). Нет, ворами названы «все», то есть народ. Народ, который как раз и стал жертвой невиданного в истории воровства. Его лишили не только национальной собственности, но даже и личной собственности - сбережений, зарплаты, вкладов в банках. Казалось бы, верх цинизма - жертву воровства как раз и назвать вором. Но настолько искренне убеждены были мои собеседники в том, что русский народ негоден для хорошей жизни, что удивились моему возмущению.

Бурлацкого еще можно понять - он был идеологом уже у Брежнева, сам сочинял и запускал по всем каналам миф о поголовном воровстве русских. И видимо, сам же первым в этот миф и поверил. К стыду нашему, и мы все, в общем-то, поверили. Потому что была у многих из нас такая нехорошая привычка - принести что-нибудь полезное для дома с работы. То ацетону из лаборатории, то краски, то шерсти. Манипуляторам нашим сознанием оставалось только убедить нас в том, что масштабы этого явления столь велики, что подрывают народное хозяйство. И уж, во всяком случае, они многократно перекрывают то, что наблюдается в «цивилизованных странах».

Все это было ложью. В 1990 г. впервые опубликовали данные о доходах «теневой экономики». По уточненным оценкам Госкомстата СССР они составили тогда 99,8 млрд. руб., (в том числе от производства и продажи самогона - 35 млрд. руб.). А хищения государственного и общественного имущества (это и есть «все воруют») составили всего 5,4 млрд. руб. В масштабах народного хозяйства это ничтожная величина - а ведь в том году номенклатурные дельцы воровали уже по-крупному, не сравнить с доперестроечным временем. Уже виллы строили и картины музейные покупали. Так что на долю «несунов», которых идеологи КПСС, а теперь идеологи демократов выставили как главных расхитителей экономики, остается совсем ничего.

А что же мы видим на честном Западе? Случайно попалась на глаза выдержка из доклада министерства юстиции США. За пятилетку 1990-1994 г. только в одной отрасли, в системе здравоохранения США хищения составили 418 млрд. долларов. Миллиардов долларов! А ведь американцы, как нам говорят, цивилизованнее самих китайцев. Да и без цифр первое, что бросается в глаза, когда приезжаешь в США - ощущение всеобщего воровства. Значительная часть мужского населения занята охраной и всяческими инспекциями. Все лавки и магазины напичканы телекамерами, которые неотступно следят за каждым покупателем. На одном магазине я видел такую надпись: «Уважаемые воры, хозяин ночует на складе. Он вооружен».

Конечно, я не хочу оправдывать привычку прихватить по мелочи из государственной собственности. Но не потому, что это разрушало экономику или тормозит сегодня рыночные реформы. А потому, что это разрушало наш характер, создавало общую обстановку нечистой совести и поэтому послужило прикрытием для номенклатурных дельцов, которые и погубили страну. Ради создания такого прикрытия, ради подрыва нашей гордости и строгости эти дельцы загодя начали поощрять мелкое воровство. А их идеологи и подручные вроде Жванецкого и Хазанова - накачивать в наше сознание сказку о том, что русский народ поголовно вор.

За те короткие минуты, когда мне удалось втиснуться в трели Бурлацкого и Никонова, я высказал примерно то, что написал здесь. И еще успел добавить, что реформы идут в Китае и Испании, и не идут в России по той причине, что не нашлось в Китае и Испании влиятельного меньшинства, которое подрядилось бы разрушить собственную страну.

Работники телевидения сказали, что передача получилась очень зрелищная и были довольны. В эфир она не пошла, и вся эта многообещающая еженедельная программа была свернута.

Манипуляция возможна только в том случае, если в ходе акции не врывается действительно альтернативное мнение или информация (если оппозиция не выходит за рамки уговоренных нападок на власть, пусть даже самых жестких, она допускается и даже приглашается). И дело здесь не в том, что альтернативная информация бывает достаточна, чтобы пересилить аргументы манипулятора и дать аудитории возможность сделать разумный выбор между позициями. Скорее, что этот независимый голос, даже очень краткое его звучание, производит магический эффект - он снимает наваждение. Рушится построенная манипуляторами обстановка внушения, когда контролируемые им пропагандисты вещают истины, в которых нельзя и усомниться - их надо впитывать. Для этого, конечно, пропагандисты должны обладать авторитетом, но он во многом создается самим манипулятором. Если в акцию по манипуляции сознанием врывается неподконтрольный голос, эта акция свертывается, даже если на нее затрачены значительные средства, ибо эффект от нее будет обратный.

Это поражает, когда сталкиваешься на практике. Кажется, какая разница! Ну, была бы небольшая дискуссия, но все равно твой слабый голос не мог же пересилить извержение профессиональных пропагандистов. Думаю, не я один безуспешно пытался в конце 80-х годов пробиться в печать, чтобы оспорить хотя бы самые абсурдные и скандальные тезисы наших поборников безработицы. Вероятно, однако, я был одним из немногих, кто превратил эти попытки в эксперимент. Я обошел почти десяток изданий (газет и журналов), использовал все возможные средства влияния, после чего написал письмо в Отдел пропаганды ЦК КПСС и сумел передать его руководству Отдела вместе со статьей. Мне позвонили и попросили подробнее рассказать, как было дело. Я сказал, что основные издания, являющиеся органами ЦК КПСС или ЦК ВЛКСМ, категорически отказываются принять статью, где без всякого надрыва предлагается рассмотреть проблему безработицы в СССР в более широком плане, нежели это делают экономисты. По стилю и качеству к статье претензий нет, отказ везде мотивируют тем, что «редакция не согласна с моей точкой зрения». У меня вопросы к Отделу пропаганды, в ведении которого находятся эти издания: как эта позиция согласуется с Конституцией СССР, утвердившей право на труд, с идеологией самой КПСС и с объявленной в стране гласностью? На это голос из ЦК ответил: «Мы и сами ума не приложим, как быть. Посоветуйте нам». Я вежливо попрощался и был очень рад: с Горбачевым и его перестройкой стало все ясно. Это была осень 1988 года.

А вот конец 1998 г., через десять лет. Меня пригласили участвовать в новой передаче на телевидении, которая была задумана как дебаты по важным вопросам - три-четыре человека с разными точками зрения. Для пробы собрались Ф.Бурлацкий - один из «прорабов перестройки», умеренный демократ горбачевской закваски, В.Никонов - молодой активный выдвиженец из команды Ельцина, и я - от «реакционеров».

Когда приходится разговаривать с идеологами перестройки и нашей рыночной реформы лицом к лицу, меня охватывает чувство чего-то нереального, как будто снится какая-то чертовщина, какой наяву и быть не может. Оказалось, что мои собеседники любят поговорить, и пока мне удалось вставить слово, они наговорили такого, что ни о какой рассудительной, академической беседе уже и речи не могло идти. Началось с того, что ведущий спросил: почему же это, мол, реформы у нас не идут - а вон в Китае тоже реформы, а какое благолепие. Бурлацкий, который, конечно же, с Дэн Сяо-пином был на дружеской ноге, тут же дал исчерпывающий ответ: «У нас реформы не идут потому, что у нас нет китайцев». Ведущий так и ахнул. Ведь если, как говорят демократы, альтернативы курсу реформ нет, а китайцами мы так быстро все стать не сумеем, так, выходит, помирать надо? И почему же русские оказались таким негодным материалом?

И вот, два представителя номенклатуры - старой и новой - быстро согласились в главном и выдали такое объяснение: «Все воруют!». Мол, русский народ по природе своей вор, не то что китайцы. Помянули и Карамзина, который тоже что-то про воровство сказал (наверное переиначили, но это неважно - может, и брякнул что-то великий историк, но ведь не в связи с реформами Чубайса).

Замечу, что утверждение, будто реформы не идут, потому что «все воруют», противоречит элементарной логике и здравому смыслу. Ведь приватизацию и оправдывали тем, что она, якобы, пробудит «чувство хозяина». Выходит, все наоборот? И что могут украсть трудящиеся у бедных собственников, у Березовского с Гусинским? Что украли шахтеры, которые пошли на разрушающие экономику забастовки? Что украли врачи «скорой помощи» Владивостока? Что украли физики-ядерщики, главный научный руководитель которых покончил с собой от стыда перед голодающими подчиненными? Это все - лишь наиболее острые проявления того, что «реформа не идет», а по сути в этом выражается состояние подавляющего большинства семей. При чем здесь «воровство всех»?

Но логика и здравый смысл - мелочь, на нее наши политики и внимания не обращают. Здесь важнее тот факт, что видные идеологические помощники двух поколений антисоветских политиков перед телекамерой четко заявляют: реформы-то хороши, да народ негодный. И даже в выборе обвинения себя не утруждают. То говорили, что русский народ имеет рабскую психологию (это когда надо было раскачать его на свержение советской строя). Теперь придумали, что русскому народу в целом присущи воровские наклонности. И о ком это говорится? Ведь не о той тончайшей прослойке «новых русских», которые, как ни крути, не заработали, а именно украли все наше общенародное достояние (пусть и прикрыли это указами президента и распоряжениями Чубайса - сути это не меняет). Нет, ворами названы «все», то есть народ. Народ, который как раз и стал жертвой невиданного в истории воровства. Его лишили не только национальной собственности, но даже и личной собственности - сбережений, зарплаты, вкладов в банках. Казалось бы, верх цинизма - жертву воровства как раз и назвать вором. Но настолько искренне убеждены были мои собеседники в том, что русский народ негоден для хорошей жизни, что удивились моему возмущению.

Бурлацкого еще можно понять - он был идеологом уже у Брежнева, сам сочинял и запускал по всем каналам миф о поголовном воровстве русских. И видимо, сам же первым в этот миф и поверил. К стыду нашему, и мы все, в общем-то, поверили. Потому что была у многих из нас такая нехорошая привычка - принести что-нибудь полезное для дома с работы. То ацетону из лаборатории, то краски, то шерсти. Манипуляторам нашим сознанием оставалось только убедить нас в том, что масштабы этого явления столь велики, что подрывают народное хозяйство. И уж, во всяком случае, они многократно перекрывают то, что наблюдается в «цивилизованных странах».

Все это было ложью. В 1990 г. впервые опубликовали данные о доходах «теневой экономики». По уточненным оценкам Госкомстата СССР они составили тогда 99,8 млрд. руб., (в том числе от производства и продажи самогона - 35 млрд. руб.). А хищения государственного и общественного имущества (это и есть «все воруют») составили всего 5,4 млрд. руб. В масштабах народного хозяйства это ничтожная величина - а ведь в том году номенклатурные дельцы воровали уже по-крупному, не сравнить с доперестроечным временем. Уже виллы строили и картины музейные покупали. Так что на долю «несунов», которых идеологи КПСС, а теперь идеологи демократов выставили как главных расхитителей экономики, остается совсем ничего.

А что же мы видим на честном Западе? Случайно попалась на глаза выдержка из доклада министерства юстиции США. За пятилетку 1990-1994 г. только в одной отрасли, в системе здравоохранения США хищения составили 418 млрд. долларов. Миллиардов долларов! А ведь американцы, как нам говорят, цивилизованнее самих китайцев. Да и без цифр первое, что бросается в глаза, когда приезжаешь в США - ощущение всеобщего воровства. Значительная часть мужского населения занята охраной и всяческими инспекциями. Все лавки и магазины напичканы телекамерами, которые неотступно следят за каждым покупателем. На одном магазине я видел такую надпись: «Уважаемые воры, хозяин ночует на складе. Он вооружен».

Конечно, я не хочу оправдывать привычку прихватить по мелочи из государственной собственности. Но не потому, что это разрушало экономику или тормозит сегодня рыночные реформы. А потому, что это разрушало наш характер, создавало общую обстановку нечистой совести и поэтому послужило прикрытием для номенклатурных дельцов, которые и погубили страну. Ради создания такого прикрытия, ради подрыва нашей гордости и строгости эти дельцы загодя начали поощрять мелкое воровство. А их идеологи и подручные вроде Жванецкого и Хазанова - накачивать в наше сознание сказку о том, что русский народ поголовно вор.

За те короткие минуты, когда мне удалось втиснуться в трели Бурлацкого и Никонова, я высказал примерно то, что написал здесь. И еще успел добавить, что реформы идут в Китае и Испании, и не идут в России по той причине, что не нашлось в Китае и Испании влиятельного меньшинства, которое подрядилось бы разрушить собственную страну.

Работники телевидения сказали, что передача получилась очень зрелищная и были довольны. В эфир она не пошла, и вся эта многообещающая еженедельная программа была свернута.