§ 3. Создание некогерентности (несоизмеримости частей реальности)

Человек может ориентироваться в жизненном пространстве и разумно судить о действительности, когда отдельные элементы реальности соответствуют друг другу и соединяются в систему - они когерентны, соизмеримы.

Идеал порядка - гармония, когда части целого не только взаимосвязаны, но и «любят» друг друга, подходят друг к другу по форме и поведению. Если бы такое было, мы бы воскликнули: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!». Но идеалы, слава богу, недостижимы, и возникают кризисы - местные нестыковки, разрывы связей, так что целое, занимаясь ремонтом неполадок, развивается. Но в России не кризис, мы уже втянулись в зону катастрофы. Это - возникновение обширных зон хаоса, который проникает в сердцевину целого, уже виден во всех его частицах. Это - вдруг возникшая несоизмеримость частей, так что связи не могут и восстановиться.

Вспомните шедевр нашего масонского искусства, фильм Карена Шахназарова «Город Зеро» (масон­ское искусство - не ругательство, а жанр). В городе Зеро простого советского человека, командированного инженера Варакина, в два счета вышибли из колеи и довели до гибели, поместив в три-четыре абсурдные ситуации (ниже мы подробнее поговорим об этом фильме).

Пожар в доме - не катастрофа, а кризис. Хаос локализован, он - в горящих конструкциях дома, а люди орудуют топором, тащат ведра с водой, выносят вещи. Части целого соизмеримы друг с другом - это порядок, хотя и чрезвычайный. Мы видим катастрофу, когда в доме пожар, а семья садится за стол справлять именины. Чихают от дыма, моргают слезящимися глазами, но делают вид, что ничего не случилось - а мамаша, соблюдая режим, даже пытается уложить орущего младенца спать в колыбельку прямо под горящей балкой.

В таком доме мы и живем. 1999 год. В Малом театре свет, позолота. Березовский, поднакопив денег, отдает их культуре - каждому корифею по 50 тысяч долларов. Фазилю Искандеру, за какой-то антисоветский рассказик, который он вымучил лет десять назад, Юрию Любимову (этому уж само собой). Неважно даже, за что - они заслужили премию Березовского. Тут же «красный» вице-премьер по социальным вопросам товарищ Матвиенко. Восхищена поступком мецената, наконец-то русская культура в надежных руках. Через момент на том же телеэкране возникает хирург, который просит выдать ему зарплату за сентябрь, его честные 20 долларов - а то у него от голода дрожат руки, а он ведь из-за нехватки врачей вынужден делать тройную годовую норму операций. Около этого хирурга мы вице-премьера по социальным вопросам не видим.

Эти два сюжета на одном телеэкране, под одну и ту же улыбку ведущей, отражают абсолютную несоизмеримость частей нашей жизни - более абсурдную, нежели голая секретарша в заводоуправлении в городе Зеро. И как раз тот факт, что все участники - министры и депутаты, хирурги и писатели, Миткова и ее паства - чихают от дыма, но делают вид, что все в пределах нормы, говорит о том, что мы входим в катастрофу. А, например, в декабре 1941 г., когда немцы подтянули артиллерию к Химкам, катастрофы не было, а был лишь кризис, из которого и вызрело наступление - потому что поведение частичек нашего целого было тогда соизмеримо с явлениями реальности.

Что разрушает сознание? Впечатление общего, негласно уговоренного абсурда. При котором средний нормальный человек теряет почву под ногами и начинает сомневаться именно в своем разуме. Если депутаты Госдумы, в пиджаках и галстуках, ходят с серьезными, озабоченными лицами, о чем-то деловито переговариваются, в день Рождества вместе справляют праздник - и не видят в общей ситуации ничего ненормального, так, значит, ненормален я?

Помню, пеpед 1 Мая читаю в патриотической газете, что на просторах России идет Третья Отечест­венная война. Тут же звонок в дверь - почтальон с круглыми от уважения глазами принес мне письма с пометкой «Правительственное». Поздравления с праздником от уважаемых мною лидеров оппозиции. Видно, попал я в какой-то список. Читаю: «Пусть счастье придет в каждый дом!». Хватаю опять газету - там про Отечественную войну. В голове сразу возникает образ: батька Ковпак в землянке подписывает кучу поздравительных открыток всему подполью от Путивля до Карпат с пожеланием счастья каждому дому - и дому повешенного партизана, и дому гауляйтера Коха.

Вот, дебаты в Госдуме по принятию бюджета на 1999 г. Четыре чтения - очень дотошное рас­смотрение. И никто не скажет о некогерентности бюджета, о том, что его части несоизмеримы. Половина доходов бюджета (более 200 млрд. руб.) прямо извлекается из кармана рядовых граждан - в виде НДС и импортных пошлин - при покупке их скудного пропитания. Налоги на прибыль предприятий невелики (30 млрд. руб.). Это понятно - не хочется обижать Каху Бендукидзе, да и поди отними у него налоги, есть десятки способов их припрятать.

Но почему так смехотворно мала плата за пользование недрами (8 млрд. руб.)? Ведь в бюджете не видно никакой другой статьи, через которую с «добытчиков» взыскивали бы плату за наши природные богатства. Налог с прибыли очень мал, а акцизы на бензин берутся с его покупателей. Мы знаем, что, оста­но­вив промышленность и сельское хозяйство, Россия богата только тем, что извлекается из недр - газом, нефтью, металлами. Все эти «частные компании», которым розданы прииски, шахты и нефтепромыслы, владеют лишь постройками, трубами да насосами, содержимое недр приватизации не подлежало, оно - собственность нации.

В извлеченных из недр минералах были воплощены те 300 млрд. долларов (15 годовых бюджетов), которые преступно вывезены за границу. Почему же за выкачивание этих огромных богатств из наших пока что принадлежащих всему народу недр берется такая ничтожная плата - 350 миллионов долларов? Одна тысячная доля того, что только тайком увезено! Ведь взять эту плату, в отличие от налогов, не трудно. Почему же никто не удивляется и даже не спрашивает? Может быть, я не понимаю какой-то простой вещи, а все понимают - и молчат? Но я, когда мне удается спросить кого-то «компетентного», такого понимания не вижу. Наоборот, над моими как раз самыми простыми вопросами задумываются с каким-то беспокойством - и замолкают. Как будто людям дали тайный знак - «искать не там, где потеряли, а там, где светло». И вот они шарят руками под фонарем. Поскольку это делается искренне, это - знак беды.

Ощущение безвыходности при возникновении острой некогерентности возникает не от конкретной угрозы, а от нарастающего чувства, что все вовлечены в какой-то шизофренический карнавал. Например, в 1999 г. возникла несоизмеримость между явным углублением кризиса и утратой его отражения в политической сфере. Вроде бы ясно, что общество расколото, но в чем раскол? Как он выражается в политике? Перед каким выбором мы стоим? Из каких альтернатив должен выбирать простой гражданин, чтобы решиться поддержать ту или иную сторону? Еще недавно граждане имели хотя бы туманную иллюзию выбора. Чубайс мерзавец, это было ясно. Он тянул нас в какой-то рынок, который на деле оказался полным блефом и обманом, при котором вытряхнули наши карманы, превратили в деньги все, что можно продать и вывезли за рубеж. Но образ Чубайса давал хоть какой-то смысл, хотя бы создавал успокаивающее ощущение существования чего-то иного, а значит, наличия путей. Сегодня оказывается, что от того камня, который мы считали распутьем, дорог никаких и нет! Ни налево, ни направо, ни прямо. Назад - ни-ни.

Ведь при Чубайсе люди хотя бы могли кричать: «Даешь смену курса! Даешь смену курса!». Кто-то говорил даже о «правительстве народного доверия» или что-то в этом роде. Главный результат того, что Ю.Д.Маслюков вошел в правительство, а Ю.Белов («мудрый человек из КПРФ») назвал это правительство «красным», и с этим правительством слилась в гимне радости практически вся Дума, заключался как раз в том, что у простого человека отняли иллюзию существования выбора. Никакие политики до самой крайности не делают этого, ибо следующий шаг - отчаяние.

Что же получается на распутье, которое вдруг обратилось в точку - без путей? В рынок Россия переползти не смогла - это ясно всем, и это признали самые рыночные умы вроде Лившица. Одновременно куда-то исчезли «антирыночники», поскольку они уже не под дулом пистолета, не под угрозой разгона, а по доброй воле голосуют за «бюджет Чубайса», только более жесткий - за «Чубайса в квадрате». Режим, нисколько не изменившись в своей сути, вдруг перестал быть антинародным и оккупационным - в правительстве чуткие люди, Ельцин стал добрым дедушкой, а патриарх благословляет всех подряд, кроме антисемитов. И человек с ужасом приходит к выводу, что вся эта долгая битва гигантов никакого отношения к его жизни не имела. Курс не был рыночным, оппозиция не была антирыночной. Курс просто вел к полному параличу - и продолжает вести туда же сегодня. И никто его менять, похоже, не собирается.

По привычке говорили о выборах - Госдумы, президента. А между чем и чем выборы? Что стоит за каждой клеткой в бюллетене? Хоть бы кто-нибудь объяснил. Кто мешает что-то сделать для спасения России сегодня? Путин? Примаков? Зюганов? Кто предлагает что-то сделать - а ему не дает такое-то и такое-то препятствие? Ведь препятствий никаких давно нет! Полное несоответствие хозяйственной и социальной действительности и ее политического оформления вышибает людей из мало-мальски устойчивой системы координат. Такой человек беззащитен против манипуляции.

С появлением В.Путина за шизофренизацию сознания плотно взялись уже и некоторые газеты оппозиции. Газета «Завтра» по целой странице в номере отдала сериалу «Проект «Путин», в котором полощет кандидата, забыв обо всяких приличиях, поминая всю его жизнь с пеленок. В № 10 о детстве Путина говорится так: «У мальчика, уже прошедшего этап становления в дворовой стае, росла звериная ненависть к тем, кто лучше его». А о его состоянии как кандидата в президенты следующее: «Так цинизм и безжалостность Владимира Путина превратили его из чиновника провинциального масштаба в диктатора, с потрохами заложившего себя дьяволу».

Ну что ж, допустим. Но вместе с этим номером «Завтра» я купил приложение «День литературы», выпускаемое зам. главного редактора «Завтра» В.Бондаренко. Там тоже большая статья о В.Путине, под заголовком «Вставай, страна огромная!..». Доверчиво читаю и глазам своим не верю: «Но теперь - есть защитник. Глас народа - это услышал Владимир Путин! За его спиной - абсолютное большинство граждан России! Он - тот спасатель, который - слуга народа, и - надежда. Он нужен России - и Россия подняла его с выдохом облегченья...». Перечитываю, думаю, что это какая-то тонкая сатира. Снова вчитываюсь: «Да, душевно открыт. Внушает доверие сразу. Редкая улыбка - ослепительна и наивна. Никакого пафоса. Никаких театральных штучек. Воля. Внятность. Вежливость. Суворовец! Солдат!». И - концовка: «Путь России сейчас ясен - с нами Путин! А Бог - рассудит!». Снова читаю - может, здесь какой-нибудь подвох? Не видно. Диапазон оценок об одном и том же человеке от дьявола до Бога - из одной и той же комнатушки, от одного и того же редактора. Что называется, плюрализм в одной голове. Эх, господа-товарищи, Проханов с Бондаренко, что же вы делаете с мозгами читателей?

Акций по манипуляции, при которых возникает некогерентность, множество. Вот пример. В конце 1998 г. на телевидении была устроена большая кампания против «антисемитизма». С проклятиями в адрес «антисемитов» на экран были призваны все наличные силы - от Ахмадулиной с Березовским до Ростроповича с Щаранским. Уже тот факт, что было решено истратить такие тщательно создаваемые фигуры, как Баркашов, говорит о значении, которое придавалось операции. Не будем вникать в конфликт по существу, отметим некогерентность рассуждений, которая воспринималась как нечто нормальное.

Органы исполнительной власти (глава администрации президента Бордюжа и министр юстиции РФ Крашенинников) направили в КПРФ и во фракцию КПРФ в Госдуме запросы о мнении партии относительно высказываний А.М.Макашова и В.И.Илюхина. Это нечто небывалое в светской юриспруденции. Юстиция требует у парламентской партии доказать, что она не сочувствует некоему тайному пороку (антисемитизм), определения которому сама юстиция не дает и дать не может. Идея ввести в правовую практику выяснение наличия или отсутствия в какой-либо партии сочувствия высказыванию есть юридическая нелепость, которой вряд ли кто-нибудь мог ожидать в конце ХХ века в стране с все еще приличным уровнем культуры. Над такими потугами охранки издевался Салтыков-Щедрин более ста лет назад («вместо обвинения в факте - обвинение в сочувствии»).

Никто из демократов на телевидении не задал простого вопроса: на основании каких правовых норм чиновник администрации требует от политической партии заявления о ее отношении к какому-либо событию? Каким законом ему даны такие полномочия? Будет ли он впредь опрашивать все партии и по поводу любого высказывания, которое чем-то не понравилось администрации? Будет ли действовать принцип взаимности, так что политические партии смогут требовать от президента отчитаться о его отношении к заявлениям политиков или чиновников? Например, о высказываниях Б.А.Березовского. Если бы эта инициатива увенчалась успехом, в России создалась бы совершенно нелепая политическая ситуация.

В.И.Илюхин и А.М.Макашов не нарушили закона, им не было предъявлено прокуратурой никакого обвинения, и тем более нарушение закона не было установлено судом. Таким образом, администрация была недовольна высказываниями, целиком лежащими в сфере идеологии и этики. Но эти сферы не относятся к компетенции администрации. Эпоха морально-политического единства общества закончилась, и по многим вопросам общество расколото - прежде всего в результате действий правящего режима под лозунгом «Разрешено все, что не запрещено законом» - лозунгом, под которым пришел к власти этот режим.

По своему строению вопрос г-на Крашенинникова абсурден. Чтобы задавать вопросы о «сочувствии высказыванию», требуется сначала в суде доказать, что высказывания А.М.Макашова содержат несовместимые с законом враждебные установки по отношению к евреям как национальности. Философские диспуты - не дело министра юстиции. Но само понятие антисемитизм никак не определено в праве и является чисто идеологическим. Признавать право администрации выступать арбитром в таких вопросах - это и есть признак тоталитарного государства. Вообще говоря, антисемитизм («нелюбовь к евреям»), даже если он доказан, не есть нарушение закона, поскольку закон не предписывает любить никакой народ - это сфера этики. Закон ограничивает действия в отношении какой-либо национальности, а не высказывания.

Та кампания конца 1998 г. привела к такому скандальному нарушению логики и правовому нигилизму, что даже демократическая «Независимая газета» (27.01.99) дала справку доктора юридических наук, члена Комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации Ю.Решетова. Он неохотно признал: «Позиция США базируется на абсолютизации закрепленной в первой поправке к Конституции свободы слова и нашла свое выражение в решении Верховного суда 1969 года по делу Бранденбурга против Огайо, которое имеет прецедентное значение. В решении было подтверждено право публично призывать к депортации черных и евреев (в Африку и Израиль), если только эти призывы не направлены к немедленным насильственным действиям». Что на это скажут Крашенинников и Ахмадулина? Право публично призывать к депортации евреев - каково?

Ну ладно, США - известные расисты. Они российским демократам не указ. Есть Франция. О ней Ю.Решетов сообщает: «Франция сделала по статье 4 Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации заявление о том, что содержащиеся в ней обязательства по запрещению распространения расистских идей и организаций, ведущих такую пропагандистскую деятельность, противоречат свободе убеждений и свободе ассоциаций. В том же направлении идут и оговорки Австралии, Австрии, Бельгии, Италии и Великобритании к этой конвенции».

В целом проблема «антисемитизма» вносит все более тяжелые нарушения в логику политических рассуждений не только в России. В этом пункте возник парадокс из-за того, что политики и СМИ не желают отказаться от мифа демократии и свободы убеждений. Они вынуждены, на деле, запрещать некоторые убеждения, что явно противоречит правам человека, но при этом желают сделать это под знаменем защиты прав человека. Возникает некогерентность, разрушающая логическое мышление.

Трудно нам будет вылезти из этой каши.

Человек может ориентироваться в жизненном пространстве и разумно судить о действительности, когда отдельные элементы реальности соответствуют друг другу и соединяются в систему - они когерентны, соизмеримы.

Идеал порядка - гармония, когда части целого не только взаимосвязаны, но и «любят» друг друга, подходят друг к другу по форме и поведению. Если бы такое было, мы бы воскликнули: «Остановись, мгновенье, ты прекрасно!». Но идеалы, слава богу, недостижимы, и возникают кризисы - местные нестыковки, разрывы связей, так что целое, занимаясь ремонтом неполадок, развивается. Но в России не кризис, мы уже втянулись в зону катастрофы. Это - возникновение обширных зон хаоса, который проникает в сердцевину целого, уже виден во всех его частицах. Это - вдруг возникшая несоизмеримость частей, так что связи не могут и восстановиться.

Вспомните шедевр нашего масонского искусства, фильм Карена Шахназарова «Город Зеро» (масон­ское искусство - не ругательство, а жанр). В городе Зеро простого советского человека, командированного инженера Варакина, в два счета вышибли из колеи и довели до гибели, поместив в три-четыре абсурдные ситуации (ниже мы подробнее поговорим об этом фильме).

Пожар в доме - не катастрофа, а кризис. Хаос локализован, он - в горящих конструкциях дома, а люди орудуют топором, тащат ведра с водой, выносят вещи. Части целого соизмеримы друг с другом - это порядок, хотя и чрезвычайный. Мы видим катастрофу, когда в доме пожар, а семья садится за стол справлять именины. Чихают от дыма, моргают слезящимися глазами, но делают вид, что ничего не случилось - а мамаша, соблюдая режим, даже пытается уложить орущего младенца спать в колыбельку прямо под горящей балкой.

В таком доме мы и живем. 1999 год. В Малом театре свет, позолота. Березовский, поднакопив денег, отдает их культуре - каждому корифею по 50 тысяч долларов. Фазилю Искандеру, за какой-то антисоветский рассказик, который он вымучил лет десять назад, Юрию Любимову (этому уж само собой). Неважно даже, за что - они заслужили премию Березовского. Тут же «красный» вице-премьер по социальным вопросам товарищ Матвиенко. Восхищена поступком мецената, наконец-то русская культура в надежных руках. Через момент на том же телеэкране возникает хирург, который просит выдать ему зарплату за сентябрь, его честные 20 долларов - а то у него от голода дрожат руки, а он ведь из-за нехватки врачей вынужден делать тройную годовую норму операций. Около этого хирурга мы вице-премьера по социальным вопросам не видим.

Эти два сюжета на одном телеэкране, под одну и ту же улыбку ведущей, отражают абсолютную несоизмеримость частей нашей жизни - более абсурдную, нежели голая секретарша в заводоуправлении в городе Зеро. И как раз тот факт, что все участники - министры и депутаты, хирурги и писатели, Миткова и ее паства - чихают от дыма, но делают вид, что все в пределах нормы, говорит о том, что мы входим в катастрофу. А, например, в декабре 1941 г., когда немцы подтянули артиллерию к Химкам, катастрофы не было, а был лишь кризис, из которого и вызрело наступление - потому что поведение частичек нашего целого было тогда соизмеримо с явлениями реальности.

Что разрушает сознание? Впечатление общего, негласно уговоренного абсурда. При котором средний нормальный человек теряет почву под ногами и начинает сомневаться именно в своем разуме. Если депутаты Госдумы, в пиджаках и галстуках, ходят с серьезными, озабоченными лицами, о чем-то деловито переговариваются, в день Рождества вместе справляют праздник - и не видят в общей ситуации ничего ненормального, так, значит, ненормален я?

Помню, пеpед 1 Мая читаю в патриотической газете, что на просторах России идет Третья Отечест­венная война. Тут же звонок в дверь - почтальон с круглыми от уважения глазами принес мне письма с пометкой «Правительственное». Поздравления с праздником от уважаемых мною лидеров оппозиции. Видно, попал я в какой-то список. Читаю: «Пусть счастье придет в каждый дом!». Хватаю опять газету - там про Отечественную войну. В голове сразу возникает образ: батька Ковпак в землянке подписывает кучу поздравительных открыток всему подполью от Путивля до Карпат с пожеланием счастья каждому дому - и дому повешенного партизана, и дому гауляйтера Коха.

Вот, дебаты в Госдуме по принятию бюджета на 1999 г. Четыре чтения - очень дотошное рас­смотрение. И никто не скажет о некогерентности бюджета, о том, что его части несоизмеримы. Половина доходов бюджета (более 200 млрд. руб.) прямо извлекается из кармана рядовых граждан - в виде НДС и импортных пошлин - при покупке их скудного пропитания. Налоги на прибыль предприятий невелики (30 млрд. руб.). Это понятно - не хочется обижать Каху Бендукидзе, да и поди отними у него налоги, есть десятки способов их припрятать.

Но почему так смехотворно мала плата за пользование недрами (8 млрд. руб.)? Ведь в бюджете не видно никакой другой статьи, через которую с «добытчиков» взыскивали бы плату за наши природные богатства. Налог с прибыли очень мал, а акцизы на бензин берутся с его покупателей. Мы знаем, что, оста­но­вив промышленность и сельское хозяйство, Россия богата только тем, что извлекается из недр - газом, нефтью, металлами. Все эти «частные компании», которым розданы прииски, шахты и нефтепромыслы, владеют лишь постройками, трубами да насосами, содержимое недр приватизации не подлежало, оно - собственность нации.

В извлеченных из недр минералах были воплощены те 300 млрд. долларов (15 годовых бюджетов), которые преступно вывезены за границу. Почему же за выкачивание этих огромных богатств из наших пока что принадлежащих всему народу недр берется такая ничтожная плата - 350 миллионов долларов? Одна тысячная доля того, что только тайком увезено! Ведь взять эту плату, в отличие от налогов, не трудно. Почему же никто не удивляется и даже не спрашивает? Может быть, я не понимаю какой-то простой вещи, а все понимают - и молчат? Но я, когда мне удается спросить кого-то «компетентного», такого понимания не вижу. Наоборот, над моими как раз самыми простыми вопросами задумываются с каким-то беспокойством - и замолкают. Как будто людям дали тайный знак - «искать не там, где потеряли, а там, где светло». И вот они шарят руками под фонарем. Поскольку это делается искренне, это - знак беды.

Ощущение безвыходности при возникновении острой некогерентности возникает не от конкретной угрозы, а от нарастающего чувства, что все вовлечены в какой-то шизофренический карнавал. Например, в 1999 г. возникла несоизмеримость между явным углублением кризиса и утратой его отражения в политической сфере. Вроде бы ясно, что общество расколото, но в чем раскол? Как он выражается в политике? Перед каким выбором мы стоим? Из каких альтернатив должен выбирать простой гражданин, чтобы решиться поддержать ту или иную сторону? Еще недавно граждане имели хотя бы туманную иллюзию выбора. Чубайс мерзавец, это было ясно. Он тянул нас в какой-то рынок, который на деле оказался полным блефом и обманом, при котором вытряхнули наши карманы, превратили в деньги все, что можно продать и вывезли за рубеж. Но образ Чубайса давал хоть какой-то смысл, хотя бы создавал успокаивающее ощущение существования чего-то иного, а значит, наличия путей. Сегодня оказывается, что от того камня, который мы считали распутьем, дорог никаких и нет! Ни налево, ни направо, ни прямо. Назад - ни-ни.

Ведь при Чубайсе люди хотя бы могли кричать: «Даешь смену курса! Даешь смену курса!». Кто-то говорил даже о «правительстве народного доверия» или что-то в этом роде. Главный результат того, что Ю.Д.Маслюков вошел в правительство, а Ю.Белов («мудрый человек из КПРФ») назвал это правительство «красным», и с этим правительством слилась в гимне радости практически вся Дума, заключался как раз в том, что у простого человека отняли иллюзию существования выбора. Никакие политики до самой крайности не делают этого, ибо следующий шаг - отчаяние.

Что же получается на распутье, которое вдруг обратилось в точку - без путей? В рынок Россия переползти не смогла - это ясно всем, и это признали самые рыночные умы вроде Лившица. Одновременно куда-то исчезли «антирыночники», поскольку они уже не под дулом пистолета, не под угрозой разгона, а по доброй воле голосуют за «бюджет Чубайса», только более жесткий - за «Чубайса в квадрате». Режим, нисколько не изменившись в своей сути, вдруг перестал быть антинародным и оккупационным - в правительстве чуткие люди, Ельцин стал добрым дедушкой, а патриарх благословляет всех подряд, кроме антисемитов. И человек с ужасом приходит к выводу, что вся эта долгая битва гигантов никакого отношения к его жизни не имела. Курс не был рыночным, оппозиция не была антирыночной. Курс просто вел к полному параличу - и продолжает вести туда же сегодня. И никто его менять, похоже, не собирается.

По привычке говорили о выборах - Госдумы, президента. А между чем и чем выборы? Что стоит за каждой клеткой в бюллетене? Хоть бы кто-нибудь объяснил. Кто мешает что-то сделать для спасения России сегодня? Путин? Примаков? Зюганов? Кто предлагает что-то сделать - а ему не дает такое-то и такое-то препятствие? Ведь препятствий никаких давно нет! Полное несоответствие хозяйственной и социальной действительности и ее политического оформления вышибает людей из мало-мальски устойчивой системы координат. Такой человек беззащитен против манипуляции.

С появлением В.Путина за шизофренизацию сознания плотно взялись уже и некоторые газеты оппозиции. Газета «Завтра» по целой странице в номере отдала сериалу «Проект «Путин», в котором полощет кандидата, забыв обо всяких приличиях, поминая всю его жизнь с пеленок. В № 10 о детстве Путина говорится так: «У мальчика, уже прошедшего этап становления в дворовой стае, росла звериная ненависть к тем, кто лучше его». А о его состоянии как кандидата в президенты следующее: «Так цинизм и безжалостность Владимира Путина превратили его из чиновника провинциального масштаба в диктатора, с потрохами заложившего себя дьяволу».

Ну что ж, допустим. Но вместе с этим номером «Завтра» я купил приложение «День литературы», выпускаемое зам. главного редактора «Завтра» В.Бондаренко. Там тоже большая статья о В.Путине, под заголовком «Вставай, страна огромная!..». Доверчиво читаю и глазам своим не верю: «Но теперь - есть защитник. Глас народа - это услышал Владимир Путин! За его спиной - абсолютное большинство граждан России! Он - тот спасатель, который - слуга народа, и - надежда. Он нужен России - и Россия подняла его с выдохом облегченья...». Перечитываю, думаю, что это какая-то тонкая сатира. Снова вчитываюсь: «Да, душевно открыт. Внушает доверие сразу. Редкая улыбка - ослепительна и наивна. Никакого пафоса. Никаких театральных штучек. Воля. Внятность. Вежливость. Суворовец! Солдат!». И - концовка: «Путь России сейчас ясен - с нами Путин! А Бог - рассудит!». Снова читаю - может, здесь какой-нибудь подвох? Не видно. Диапазон оценок об одном и том же человеке от дьявола до Бога - из одной и той же комнатушки, от одного и того же редактора. Что называется, плюрализм в одной голове. Эх, господа-товарищи, Проханов с Бондаренко, что же вы делаете с мозгами читателей?

Акций по манипуляции, при которых возникает некогерентность, множество. Вот пример. В конце 1998 г. на телевидении была устроена большая кампания против «антисемитизма». С проклятиями в адрес «антисемитов» на экран были призваны все наличные силы - от Ахмадулиной с Березовским до Ростроповича с Щаранским. Уже тот факт, что было решено истратить такие тщательно создаваемые фигуры, как Баркашов, говорит о значении, которое придавалось операции. Не будем вникать в конфликт по существу, отметим некогерентность рассуждений, которая воспринималась как нечто нормальное.

Органы исполнительной власти (глава администрации президента Бордюжа и министр юстиции РФ Крашенинников) направили в КПРФ и во фракцию КПРФ в Госдуме запросы о мнении партии относительно высказываний А.М.Макашова и В.И.Илюхина. Это нечто небывалое в светской юриспруденции. Юстиция требует у парламентской партии доказать, что она не сочувствует некоему тайному пороку (антисемитизм), определения которому сама юстиция не дает и дать не может. Идея ввести в правовую практику выяснение наличия или отсутствия в какой-либо партии сочувствия высказыванию есть юридическая нелепость, которой вряд ли кто-нибудь мог ожидать в конце ХХ века в стране с все еще приличным уровнем культуры. Над такими потугами охранки издевался Салтыков-Щедрин более ста лет назад («вместо обвинения в факте - обвинение в сочувствии»).

Никто из демократов на телевидении не задал простого вопроса: на основании каких правовых норм чиновник администрации требует от политической партии заявления о ее отношении к какому-либо событию? Каким законом ему даны такие полномочия? Будет ли он впредь опрашивать все партии и по поводу любого высказывания, которое чем-то не понравилось администрации? Будет ли действовать принцип взаимности, так что политические партии смогут требовать от президента отчитаться о его отношении к заявлениям политиков или чиновников? Например, о высказываниях Б.А.Березовского. Если бы эта инициатива увенчалась успехом, в России создалась бы совершенно нелепая политическая ситуация.

В.И.Илюхин и А.М.Макашов не нарушили закона, им не было предъявлено прокуратурой никакого обвинения, и тем более нарушение закона не было установлено судом. Таким образом, администрация была недовольна высказываниями, целиком лежащими в сфере идеологии и этики. Но эти сферы не относятся к компетенции администрации. Эпоха морально-политического единства общества закончилась, и по многим вопросам общество расколото - прежде всего в результате действий правящего режима под лозунгом «Разрешено все, что не запрещено законом» - лозунгом, под которым пришел к власти этот режим.

По своему строению вопрос г-на Крашенинникова абсурден. Чтобы задавать вопросы о «сочувствии высказыванию», требуется сначала в суде доказать, что высказывания А.М.Макашова содержат несовместимые с законом враждебные установки по отношению к евреям как национальности. Философские диспуты - не дело министра юстиции. Но само понятие антисемитизм никак не определено в праве и является чисто идеологическим. Признавать право администрации выступать арбитром в таких вопросах - это и есть признак тоталитарного государства. Вообще говоря, антисемитизм («нелюбовь к евреям»), даже если он доказан, не есть нарушение закона, поскольку закон не предписывает любить никакой народ - это сфера этики. Закон ограничивает действия в отношении какой-либо национальности, а не высказывания.

Та кампания конца 1998 г. привела к такому скандальному нарушению логики и правовому нигилизму, что даже демократическая «Независимая газета» (27.01.99) дала справку доктора юридических наук, члена Комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации Ю.Решетова. Он неохотно признал: «Позиция США базируется на абсолютизации закрепленной в первой поправке к Конституции свободы слова и нашла свое выражение в решении Верховного суда 1969 года по делу Бранденбурга против Огайо, которое имеет прецедентное значение. В решении было подтверждено право публично призывать к депортации черных и евреев (в Африку и Израиль), если только эти призывы не направлены к немедленным насильственным действиям». Что на это скажут Крашенинников и Ахмадулина? Право публично призывать к депортации евреев - каково?

Ну ладно, США - известные расисты. Они российским демократам не указ. Есть Франция. О ней Ю.Решетов сообщает: «Франция сделала по статье 4 Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации заявление о том, что содержащиеся в ней обязательства по запрещению распространения расистских идей и организаций, ведущих такую пропагандистскую деятельность, противоречат свободе убеждений и свободе ассоциаций. В том же направлении идут и оговорки Австралии, Австрии, Бельгии, Италии и Великобритании к этой конвенции».

В целом проблема «антисемитизма» вносит все более тяжелые нарушения в логику политических рассуждений не только в России. В этом пункте возник парадокс из-за того, что политики и СМИ не желают отказаться от мифа демократии и свободы убеждений. Они вынуждены, на деле, запрещать некоторые убеждения, что явно противоречит правам человека, но при этом желают сделать это под знаменем защиты прав человека. Возникает некогерентность, разрушающая логическое мышление.

Трудно нам будет вылезти из этой каши.