8. На родине Мао Цзэдуна

Во время поездок по Китаю посетил я и провинцию Хунань, откуда вышли многие видные мыслители и политические деятели, сыгравшие важную роль в истории страны, — Ван Чуаньшань, Цзо Цзунтан, Чжан Чжидун. Уезд Сянтань — родина деятелей коммунистического движения: Лю Шаоци, Мао Цзэдуна и Пэн Дэхуая. Сам Сянтань — практически новый город с красивыми, прямыми улицами, многие жилые и общественные здания построены в 60-70-е годы, в том числе и гостиница, в которой я жил. В ней останавливались Мао Цзэдун, Хуа Гофэн, Ху Яобан (в шестидесятых годах последний работал здесь секретарем уездного комитета партии).

Одна из достопримечательностей города — университет, он существует немногим более двадцати лет, впечатляет здание библиотеки с просторными читальными залами. В сравнении с другими университетами преподаватели Сянтани лучше обеспечены жильем. Если в Пекинском университете многие молодые преподаватели до сих пор живут с семьей в общежитиях без горячей воды, кухни, туалета, то здесь жилищная проблема практически решена.

Естественно, я стремился побывать и на родине Мао Цзэдуна — в деревне Шаошань. Морозным январским днем 1986 г. мне удалось осуществить это желание. Час езды на машине от Сянтани и мы уже в небольшом чистеньком городке, который вырос на месте бывшей деревни. Он расположен в живописном месте, в долине между гор. Шаошань связывает с внешним миром не только хорошее шоссе, но и железнодорожная ветка, которая идет от провинциальной столицы Чанша. Кстати сказать, Сянтань до сих пор не имеет железнодорожного сообщения. Местные жители рассказывают, что еще недавно в годы “культурной революции” сюда в Шаошань совершали паломничество тысячи людей. Сегодня, несмотря на воскресенье, в городке малолюдно, а в самом музее не более двадцати человек. Он состоит из жилых построек семьи Мао Цзэдуна, дома, где он родился и просторного одноэтажного здания типа галереи, где размещается экспозиция. Неподалеку на пригорке могила матери Мао Цзэдуна. В экспозиции девять залов, шесть — рассказывают о его жизни и деятельности до 1949 г. И только две — с 1949 г. по 1975 г. Период “культурной революции” фактически обойден, есть только несколько фотографий, относящихся к 1968-1969 гг. В зале, посвященном пятидесятым годам, фотография, на которой Мао Цзэдун снят со Сталиным, здесь же один из номеров газеты “Жэньминь жибао” за 1957 г., где рассказывается о строительстве с помощью советских специалистов моста через реку Яньцзы в районе Ухани. Специальный зал отведен под материалы о родителях, братьях, детях Мао Цзэдуна, его первой жене, героически погибшей в тридцатые годы. О Цзян Цин (и их общей дочери Ли На) ни одного упоминания, как будто ее вообще не было в жизни Мао Цзэдуна. Около входа на территорию музея уличные торговцы предлагают различные сувениры, не только связанные с данным памятным местом, на их лотках красочные календари с изображением заокеанских кинодив. Повернувшись к сопровождающему меня преподавателю Сянтаньского университета, я шутливо заметил: “Времена меняются”.

В тот же день я побывал в музеях Лю Шаоци и Пэн Дэхуая. Оба они открыты недавно, по сравнению с музеем Мао Цзэдуна гораздо меньше и скромнее. В музее видного китайского военачальника — маршала Пэн Дэхуая обращает на себя внимание старый радиоприемник “Беларусь” выпуска пятидесятых годов — подарок маршалу от рабочих одного из советских заводов. По словам экскурсовода, этот приемник был с ним до последних дней его жизни. Оба эти деятеля, как известно, стали жертвами политики Мао Цзэдуна.

В настоящее время в китайском обществе нет такого преклонения перед Мао Цзэдуном, как это было еще двадцать-тридцать лет назад. По-прежнему над центральной трибуной площади Тяньаньмынь в Пекине большой портрет Мао Цзэдуна, но перед расположенным напротив нее мавзолеем нет большого скопления людей. (В дни первомайского и национального праздников на противоположной стороне площади вывешиваются портреты Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, правда меньшего размера.) Кое-где еще можно встретить статуи Мао Цзэдуна, оставшиеся от времен “культурной революции”. К примеру, в Шанхае она стоит прямо перед входом в Фуданьский университет, но студенты проходят мимо, как бы не замечая ее. У меня создалось впечатление, что молодежь вообще равнодушна к Мао Цзэдуну, ее занимают другие, более важные жизненные проблемы, в решении которых этот кумир прошлого помочь не может. Есть среди молодых интеллигентов люди, которые прямо считают его виновником всех бедствий страны в прошлом. Люди старшего поколения более сдержанно относятся к Мао Цзэдуну. Они готовы обсуждать его деятельность и взгляды. Есть коллективы ученых, разрабатывающие проблематику философских взглядов Мао Цзэдуна, на эту тему появляются специальные работы. Однако, как мне показалось, большого интереса его творчество в кругах научной общественности не вызывает.

Поэтому в первые свои приезды в Китай после “культурной революции” мне казалось, что Мао Цзэдун принадлежит исключительно прошлому. Однако я ошибался. На рубеже 80-90-х годов произошел всплеск нового интереса к бывшему вождю. На улицах китайских городов у многих торговцев появились в продаже “Цитатники Мао” — маленькие книжечки с его изречениями в красной обложке, значки с его изображением, оставшиеся от времен “культурной революции”. Довелось мне встречать и портреты Мао Цзэдуна на передних стеклах автобусов и грузовиков.

Во второй свой приезд в Шаошань осенью 1997 г. я не узнал его: город сильно преобразился, появилась огромная статуя Мао Цзэдуна на центральной площади, новый музей на склоне окрестной горы, где на каменных стелах помещены стихотворения Мао Цзэдуна, причем резчики по камню стремились передать иероглифы так, как их писал автор. Многие в Китае высоко ценят его поэтическое творчество и искусство каллиграфии. Открыта для посещения расположенная в пещере рядом с городом резиденция Мао Цзэдуна. Она — небольшая по размеру, но удобная — в ней всегда прохладно в жаркий день. Последний раз Мао Цзэдун жил в ней в июле 1966 г. — перед августовским пленумом ЦК КПК, на котором он начал свое решительное наступление на лиц, “находящихся у власти и идущих по капиталистическому пути”, т.е. против Лю Шаоци и Дэн Сяопина. Над резиденцией, примерно на высоте 200 метров, находится могила отца Мао Цзэдуна. В прошлое посещение Шаошаня экскурсовод сказал, что она еще не найдена. Теперь ее нашли. Как мне объясняли, в тридцатые годы гоминдановцы хотели уничтожить эту могилу, поэтому местные крестьяне постарались ее замаскировать. Постепенно она заросла, ее не смогли найти даже после 1949 г., могила считалась утраченной. Нашли ее только в начале 90-х годов. К могиле отца Мао Цзэдуна ведет каменная дорожка и хотя до нее недалеко, из-за крутого склона подъем дается тяжело, приходится несколько раз отдыхать. Наконец, мы у цели. Небольшая плита с фамильными иероглифами. Наблюдаю как китайцы, останавливающиеся перед могильной плитой, совершают традиционный обряд поклонения, вставая на колени на небольшую подушечку. Неподалеку небольшой аттракцион, где играют дети...

В экспозиции музея Мао Цзэдуна за одиннадцать лет не произошло каких-либо серьезных изменений — так же как и тогда нет Мао Цзэдуна времен “культурной революции”, — после 1965 г. — сразу скачок в сентябрь 1976 г. — его смерти и похоронам. Как и раньше нет никакой информации и о Цзян Цин.

Мао Цзэдуна часто сравнивают со Сталиным, и в этом нет ничего удивительного, ибо они были во многом похожи и в своих деяниях и в своих преступлениях. Но в Китае, причем не только на официальном уровне, бытует мнение, что в Советском Союзе со Сталиным “обошлись неправильно”, поскольку у него были и большие заслуги, а кроме того, критика его деятельности носила больше эмоциональный, чем научный характер. Китайцы, по-видимому, считают, что подобный подход применительно к Мао Цзэдуну чреват громадными потрясениями для страны. Одно дело считать Мао Цзэдуна вождем китайской революции, пусть и совершающим ошибки, другое дело признать его диктатором, тираном, принесшим своему народу одни только бедствия. Оценка теоретической и политической деятельности Мао Цзэдуна содержится в “Решении по некоторым вопросам истории КПК после образования КНР”, принятым партийным руководством в июне 1981 г. Решение это готовилось несколько лет и неоднократно переделывалось. В конечном счете в отношении Мао Цзэдуна был принят принцип “саньцикай” — 3:7, т.е. считается, что в его деятельности 70% было положительного и только 30% отрицательного. Кстати, точно так же в Китае оценивают и деятельность Сталина. Вместе с тем считается, что между Мао Цзэдуном и Сталиным была большая разница. Как-то один философ сказал мне, что в отличие от Сталина Мао Цзэдун не отдавал приказов “рубить головы”, он даже говорил: “если отрубить голову, она не вырастает, необходимо перевоспитывать людей”. Он сослался в этой связи на пример Дэн Сяопина и других руководителей партии, подвергшихся репрессиям, но оставшихся в живых. В ответ на мое замечание о судьбе Лю Шаоци, Пэн Дуэхуая и других деятелей КПК мой знакомый выразился так: “Они были доведены до смерти (похуай сыла), но голов им не рубили”. Ответа на мои слова о том, что не имеет значения как погибли во времена “культурной революции” сотни тысяч простых китайцев, не последовало.

Тем не менее нельзя отрицать того, что в период “культурной революции” абсолютное большинство высших партийных и государственных деятелей остались в живых в противоположность тому, что было в Советском Союзе в 30-40-ые годы (если вспомнить слова моего китайского знакомого, то действительно характер репрессий в Советском Союзе и Китае был в чем-то различен). Это в значительной степени облегчило китайскому руководству преодоление последствий “культурной революции” и осуществление экономической реформы после смерти Мао Цзэдуна.

Следует заметить, что критика Mao Цзэдуна со стороны руководства КНР была глубоко продуманной и взвешенной, в ней не было эмоций, поэтому она не вызвала таких последствий, каких вызвала критика Сталина в Советском Союзе. Фактически, однако, весь период китайских реформ, начиная с 1979 г., есть отрицание представлений Мао Цзэдуна о социализме. Неудивительно поэтому, что в Китае прежде всего подчеркивают заслуги Мао в победе над гоминданом, в завоевании коммунистами власти.

В восьмидесятые годы понятие “идеи Мао Цзэдуна” получило иное чем раньше содержание, оно стало интерпретироваться как “коллективный разум руководителей партии”, как положения не только одного Мао, но и Чжоу Эньлая, Лю Шаоци, Дэн Сяопина и др. В последнее время сложилась следующая иерархия теоретических ценностей: “учение Мао Цзэдуна”, “теория Дэн Сяопина”, “положения Цзян Цзэминя” (нынешнего руководителя Китая). В соответствии с этим в Китае говорят о трех поколениях китайских руководителей — первом во главе с Мао Цзэдуном, втором — во главе с Дэн Сяопином, третьим — во главе с Цзян Цзэминем. Мао Цзэдуну приписывается “соединение всеобщих положений марксизма-ленинизма с практикой китайской революции”. Дэн Сяопин выступает как создатель современного китайского марксизма. Для обозначения теоретического вклада Цзян Цзэминя будет, по-видимому, выдвинут свой термин.

В настоящее время в Китае существует много центров по изучению “учения Мао Цзэдуна”, Сянтаньский университет — один из них; в стране выходят три посвященных им журнала, ежегодно публикуется значительное число специальных исследований, затрагивающих те или иные стороны теоретической и политической деятельности Мао Цзэдуна. Откровенно говоря, научный уровень большинства из них не очень высок, ибо они занимаются повторением одного и того же, ибо, действительно как положения, имевшие определенный смысл в 30—40-х гг., соотносятся с социально-экономическими реалиями современного Китая. Вот почему те ученые, кто занимается Мао Цзэдуном начинают в той или иной степени “переориентироваться на Дэн Сяопина”.

В беседах с китайскими учеными не мог не вставать вопрос о том, кому принадлежит заслуга в модернизации современного Китая.

В период идеологической конфронтации между КПСС и КПК в 60-70 годы Мао Цзэдуна в Советском Союзе обвиняли во многих смертных грехах —мелкобуржуазном перерождении, отступлении от марксизма, предательстве его принципов. Конечно, согласно представлениям советских теоретиков от марксизма Мао Цзэдун не был ортодоксальным марксистом. Да он и не мог быть им, поскольку имел смутное представление о марксистских догмах, положениях, ибо он усвоил их через популярные советские работы. К марксизму у него был чисто инструментальный подход — возможно ли его использование для достижения определенных целей.

Однако, обладая природным умом, Мао Цзэдун смог занять руководящее положение в Коммунистической партии Китая, выбрать правильную тактику завоевания власти — опора на крестьянство, а на кого еще он мог опираться в крестьянской стране (за что был назван Сталиным “маргариновым коммунистом”, впоследствии окрещен советскими теоретиками “мелкобуржуазным революционером”). Опора на крестьянство плюс окружение деревней города позволило ему одержать победу над Гоминданом. В создании Китайской Народной Республики Мао Цзэдуну принадлежит первостепенная роль. Другое дело, что после 1949 г. он во многом утратил присущее ему политическое чутье.

По мнению одного видного советского дипломата, проработавшего в Китае около двадцати лет, заслуга Мао Цзэдуна состоит в том, что он заставил другие страны уважать Китай, благодаря ему китайцы вновь обрели чувство собственного достоинства, утраченное ими в XIX в. в связи с превращением Китая после опиумных войн в полуколонию. Фактически после 1949 г. Мао Цзэдун всеми своими действиями и постулатами все время вел Китай в пропасть — ускоренное кооперирование, борьба с правыми элементами, большой скачок в народные коммуны, классовая борьба — как движущая сила развития общества, и наконец, “культурная революция”. Специалистам по Мао Цзэдуну приходится говорить о том, что он оставил в наследство великий теоретический постулат — “принципы реалистического подхода”. Но если это так, то как быть с его нереалистическим, а точнее антиреалистическим подходом на протяжении пятидесятых-семидесятых годов? Если бы не коротышка Дэн, прозванный так за свой небольшой рост, Китай давно бы разделил судьбу многих развивающихся стран. Именно Дэн, или как иногда говорят в Китае Сяопин, смог вдохнуть “новое вино в старые меха”.

Тем не менее интерес простых китайцев к Мао Цзэдуну не ослабевает и. как это ни парадоксально, даже растет. Покидая заполненные экскурсантами памятные места Шаошаня. я не мог не задуматься над этим. Объяснение может быть следующим. Несмотря на заметный рост материального благосостояния, уровень жизни миллионов китайцев еще низок. Есть люди, особенно в деревнях, которые потеряли в результате проводимых ныне реформ. Раньше они худо-бедно имели свою чашку риса, но теперь в условиях рынка им приходится бороться за нее. В китайском обществе и отнюдь не среди твердолобых партийных консерваторов, а среди простых людей есть люди, не принимающие и, мягко говоря, не симпатизирующие Дэн Сяопину. Происходит имущественное расслоение, появляются “новые китайцы”. Вызывают недовольство и явления непотизма, фаворитизма, коррупции, в том числе и в высших эшелонах власти. Времена “культурной революции” уходят в прошлое, постепенно забываются те несчастия, которые она принесла, тем более, что она затронула главным образом жителей городов, партийные кадры, интеллигенцию. Простым китайцам импонирует скромность Мао Цзэдуна в одежде, быту.

Интересную точку зрения на историческую роль Мао Цзэдуна мне довелось услышать совсем недавно, в январе 2000 г. На Тайване, от профессора одного из тамошних университетов. По его мнению, заслуга Мао Цзэдуна заключается в следующем: во-первых, он заставил уважать Китай, считаться с ним; во-вторых, он покончил с раздробленностью страны, ее разделением на ряд “феодальных княжеств”, управляющихся милитаристскими кликами; в-третьих, благодаря ему Китай обрел атомную бомбу; и в-четвертых, он приостановил моральную деградацию китайского общества, наблюдавшуюся в 30—40-е гг. нынешнего столетия.

Углубление экономической реформы будет, по-видимому, вызывать в Китае все большую ностальгию по “доброму прошлому”, “честному и скромному вождю”.

Во время поездок по Китаю посетил я и провинцию Хунань, откуда вышли многие видные мыслители и политические деятели, сыгравшие важную роль в истории страны, — Ван Чуаньшань, Цзо Цзунтан, Чжан Чжидун. Уезд Сянтань — родина деятелей коммунистического движения: Лю Шаоци, Мао Цзэдуна и Пэн Дэхуая. Сам Сянтань — практически новый город с красивыми, прямыми улицами, многие жилые и общественные здания построены в 60-70-е годы, в том числе и гостиница, в которой я жил. В ней останавливались Мао Цзэдун, Хуа Гофэн, Ху Яобан (в шестидесятых годах последний работал здесь секретарем уездного комитета партии).

Одна из достопримечательностей города — университет, он существует немногим более двадцати лет, впечатляет здание библиотеки с просторными читальными залами. В сравнении с другими университетами преподаватели Сянтани лучше обеспечены жильем. Если в Пекинском университете многие молодые преподаватели до сих пор живут с семьей в общежитиях без горячей воды, кухни, туалета, то здесь жилищная проблема практически решена.

Естественно, я стремился побывать и на родине Мао Цзэдуна — в деревне Шаошань. Морозным январским днем 1986 г. мне удалось осуществить это желание. Час езды на машине от Сянтани и мы уже в небольшом чистеньком городке, который вырос на месте бывшей деревни. Он расположен в живописном месте, в долине между гор. Шаошань связывает с внешним миром не только хорошее шоссе, но и железнодорожная ветка, которая идет от провинциальной столицы Чанша. Кстати сказать, Сянтань до сих пор не имеет железнодорожного сообщения. Местные жители рассказывают, что еще недавно в годы “культурной революции” сюда в Шаошань совершали паломничество тысячи людей. Сегодня, несмотря на воскресенье, в городке малолюдно, а в самом музее не более двадцати человек. Он состоит из жилых построек семьи Мао Цзэдуна, дома, где он родился и просторного одноэтажного здания типа галереи, где размещается экспозиция. Неподалеку на пригорке могила матери Мао Цзэдуна. В экспозиции девять залов, шесть — рассказывают о его жизни и деятельности до 1949 г. И только две — с 1949 г. по 1975 г. Период “культурной революции” фактически обойден, есть только несколько фотографий, относящихся к 1968-1969 гг. В зале, посвященном пятидесятым годам, фотография, на которой Мао Цзэдун снят со Сталиным, здесь же один из номеров газеты “Жэньминь жибао” за 1957 г., где рассказывается о строительстве с помощью советских специалистов моста через реку Яньцзы в районе Ухани. Специальный зал отведен под материалы о родителях, братьях, детях Мао Цзэдуна, его первой жене, героически погибшей в тридцатые годы. О Цзян Цин (и их общей дочери Ли На) ни одного упоминания, как будто ее вообще не было в жизни Мао Цзэдуна. Около входа на территорию музея уличные торговцы предлагают различные сувениры, не только связанные с данным памятным местом, на их лотках красочные календари с изображением заокеанских кинодив. Повернувшись к сопровождающему меня преподавателю Сянтаньского университета, я шутливо заметил: “Времена меняются”.

В тот же день я побывал в музеях Лю Шаоци и Пэн Дэхуая. Оба они открыты недавно, по сравнению с музеем Мао Цзэдуна гораздо меньше и скромнее. В музее видного китайского военачальника — маршала Пэн Дэхуая обращает на себя внимание старый радиоприемник “Беларусь” выпуска пятидесятых годов — подарок маршалу от рабочих одного из советских заводов. По словам экскурсовода, этот приемник был с ним до последних дней его жизни. Оба эти деятеля, как известно, стали жертвами политики Мао Цзэдуна.

В настоящее время в китайском обществе нет такого преклонения перед Мао Цзэдуном, как это было еще двадцать-тридцать лет назад. По-прежнему над центральной трибуной площади Тяньаньмынь в Пекине большой портрет Мао Цзэдуна, но перед расположенным напротив нее мавзолеем нет большого скопления людей. (В дни первомайского и национального праздников на противоположной стороне площади вывешиваются портреты Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, правда меньшего размера.) Кое-где еще можно встретить статуи Мао Цзэдуна, оставшиеся от времен “культурной революции”. К примеру, в Шанхае она стоит прямо перед входом в Фуданьский университет, но студенты проходят мимо, как бы не замечая ее. У меня создалось впечатление, что молодежь вообще равнодушна к Мао Цзэдуну, ее занимают другие, более важные жизненные проблемы, в решении которых этот кумир прошлого помочь не может. Есть среди молодых интеллигентов люди, которые прямо считают его виновником всех бедствий страны в прошлом. Люди старшего поколения более сдержанно относятся к Мао Цзэдуну. Они готовы обсуждать его деятельность и взгляды. Есть коллективы ученых, разрабатывающие проблематику философских взглядов Мао Цзэдуна, на эту тему появляются специальные работы. Однако, как мне показалось, большого интереса его творчество в кругах научной общественности не вызывает.

Поэтому в первые свои приезды в Китай после “культурной революции” мне казалось, что Мао Цзэдун принадлежит исключительно прошлому. Однако я ошибался. На рубеже 80-90-х годов произошел всплеск нового интереса к бывшему вождю. На улицах китайских городов у многих торговцев появились в продаже “Цитатники Мао” — маленькие книжечки с его изречениями в красной обложке, значки с его изображением, оставшиеся от времен “культурной революции”. Довелось мне встречать и портреты Мао Цзэдуна на передних стеклах автобусов и грузовиков.

Во второй свой приезд в Шаошань осенью 1997 г. я не узнал его: город сильно преобразился, появилась огромная статуя Мао Цзэдуна на центральной площади, новый музей на склоне окрестной горы, где на каменных стелах помещены стихотворения Мао Цзэдуна, причем резчики по камню стремились передать иероглифы так, как их писал автор. Многие в Китае высоко ценят его поэтическое творчество и искусство каллиграфии. Открыта для посещения расположенная в пещере рядом с городом резиденция Мао Цзэдуна. Она — небольшая по размеру, но удобная — в ней всегда прохладно в жаркий день. Последний раз Мао Цзэдун жил в ней в июле 1966 г. — перед августовским пленумом ЦК КПК, на котором он начал свое решительное наступление на лиц, “находящихся у власти и идущих по капиталистическому пути”, т.е. против Лю Шаоци и Дэн Сяопина. Над резиденцией, примерно на высоте 200 метров, находится могила отца Мао Цзэдуна. В прошлое посещение Шаошаня экскурсовод сказал, что она еще не найдена. Теперь ее нашли. Как мне объясняли, в тридцатые годы гоминдановцы хотели уничтожить эту могилу, поэтому местные крестьяне постарались ее замаскировать. Постепенно она заросла, ее не смогли найти даже после 1949 г., могила считалась утраченной. Нашли ее только в начале 90-х годов. К могиле отца Мао Цзэдуна ведет каменная дорожка и хотя до нее недалеко, из-за крутого склона подъем дается тяжело, приходится несколько раз отдыхать. Наконец, мы у цели. Небольшая плита с фамильными иероглифами. Наблюдаю как китайцы, останавливающиеся перед могильной плитой, совершают традиционный обряд поклонения, вставая на колени на небольшую подушечку. Неподалеку небольшой аттракцион, где играют дети...

В экспозиции музея Мао Цзэдуна за одиннадцать лет не произошло каких-либо серьезных изменений — так же как и тогда нет Мао Цзэдуна времен “культурной революции”, — после 1965 г. — сразу скачок в сентябрь 1976 г. — его смерти и похоронам. Как и раньше нет никакой информации и о Цзян Цин.

Мао Цзэдуна часто сравнивают со Сталиным, и в этом нет ничего удивительного, ибо они были во многом похожи и в своих деяниях и в своих преступлениях. Но в Китае, причем не только на официальном уровне, бытует мнение, что в Советском Союзе со Сталиным “обошлись неправильно”, поскольку у него были и большие заслуги, а кроме того, критика его деятельности носила больше эмоциональный, чем научный характер. Китайцы, по-видимому, считают, что подобный подход применительно к Мао Цзэдуну чреват громадными потрясениями для страны. Одно дело считать Мао Цзэдуна вождем китайской революции, пусть и совершающим ошибки, другое дело признать его диктатором, тираном, принесшим своему народу одни только бедствия. Оценка теоретической и политической деятельности Мао Цзэдуна содержится в “Решении по некоторым вопросам истории КПК после образования КНР”, принятым партийным руководством в июне 1981 г. Решение это готовилось несколько лет и неоднократно переделывалось. В конечном счете в отношении Мао Цзэдуна был принят принцип “саньцикай” — 3:7, т.е. считается, что в его деятельности 70% было положительного и только 30% отрицательного. Кстати, точно так же в Китае оценивают и деятельность Сталина. Вместе с тем считается, что между Мао Цзэдуном и Сталиным была большая разница. Как-то один философ сказал мне, что в отличие от Сталина Мао Цзэдун не отдавал приказов “рубить головы”, он даже говорил: “если отрубить голову, она не вырастает, необходимо перевоспитывать людей”. Он сослался в этой связи на пример Дэн Сяопина и других руководителей партии, подвергшихся репрессиям, но оставшихся в живых. В ответ на мое замечание о судьбе Лю Шаоци, Пэн Дуэхуая и других деятелей КПК мой знакомый выразился так: “Они были доведены до смерти (похуай сыла), но голов им не рубили”. Ответа на мои слова о том, что не имеет значения как погибли во времена “культурной революции” сотни тысяч простых китайцев, не последовало.

Тем не менее нельзя отрицать того, что в период “культурной революции” абсолютное большинство высших партийных и государственных деятелей остались в живых в противоположность тому, что было в Советском Союзе в 30-40-ые годы (если вспомнить слова моего китайского знакомого, то действительно характер репрессий в Советском Союзе и Китае был в чем-то различен). Это в значительной степени облегчило китайскому руководству преодоление последствий “культурной революции” и осуществление экономической реформы после смерти Мао Цзэдуна.

Следует заметить, что критика Mao Цзэдуна со стороны руководства КНР была глубоко продуманной и взвешенной, в ней не было эмоций, поэтому она не вызвала таких последствий, каких вызвала критика Сталина в Советском Союзе. Фактически, однако, весь период китайских реформ, начиная с 1979 г., есть отрицание представлений Мао Цзэдуна о социализме. Неудивительно поэтому, что в Китае прежде всего подчеркивают заслуги Мао в победе над гоминданом, в завоевании коммунистами власти.

В восьмидесятые годы понятие “идеи Мао Цзэдуна” получило иное чем раньше содержание, оно стало интерпретироваться как “коллективный разум руководителей партии”, как положения не только одного Мао, но и Чжоу Эньлая, Лю Шаоци, Дэн Сяопина и др. В последнее время сложилась следующая иерархия теоретических ценностей: “учение Мао Цзэдуна”, “теория Дэн Сяопина”, “положения Цзян Цзэминя” (нынешнего руководителя Китая). В соответствии с этим в Китае говорят о трех поколениях китайских руководителей — первом во главе с Мао Цзэдуном, втором — во главе с Дэн Сяопином, третьим — во главе с Цзян Цзэминем. Мао Цзэдуну приписывается “соединение всеобщих положений марксизма-ленинизма с практикой китайской революции”. Дэн Сяопин выступает как создатель современного китайского марксизма. Для обозначения теоретического вклада Цзян Цзэминя будет, по-видимому, выдвинут свой термин.

В настоящее время в Китае существует много центров по изучению “учения Мао Цзэдуна”, Сянтаньский университет — один из них; в стране выходят три посвященных им журнала, ежегодно публикуется значительное число специальных исследований, затрагивающих те или иные стороны теоретической и политической деятельности Мао Цзэдуна. Откровенно говоря, научный уровень большинства из них не очень высок, ибо они занимаются повторением одного и того же, ибо, действительно как положения, имевшие определенный смысл в 30—40-х гг., соотносятся с социально-экономическими реалиями современного Китая. Вот почему те ученые, кто занимается Мао Цзэдуном начинают в той или иной степени “переориентироваться на Дэн Сяопина”.

В беседах с китайскими учеными не мог не вставать вопрос о том, кому принадлежит заслуга в модернизации современного Китая.

В период идеологической конфронтации между КПСС и КПК в 60-70 годы Мао Цзэдуна в Советском Союзе обвиняли во многих смертных грехах —мелкобуржуазном перерождении, отступлении от марксизма, предательстве его принципов. Конечно, согласно представлениям советских теоретиков от марксизма Мао Цзэдун не был ортодоксальным марксистом. Да он и не мог быть им, поскольку имел смутное представление о марксистских догмах, положениях, ибо он усвоил их через популярные советские работы. К марксизму у него был чисто инструментальный подход — возможно ли его использование для достижения определенных целей.

Однако, обладая природным умом, Мао Цзэдун смог занять руководящее положение в Коммунистической партии Китая, выбрать правильную тактику завоевания власти — опора на крестьянство, а на кого еще он мог опираться в крестьянской стране (за что был назван Сталиным “маргариновым коммунистом”, впоследствии окрещен советскими теоретиками “мелкобуржуазным революционером”). Опора на крестьянство плюс окружение деревней города позволило ему одержать победу над Гоминданом. В создании Китайской Народной Республики Мао Цзэдуну принадлежит первостепенная роль. Другое дело, что после 1949 г. он во многом утратил присущее ему политическое чутье.

По мнению одного видного советского дипломата, проработавшего в Китае около двадцати лет, заслуга Мао Цзэдуна состоит в том, что он заставил другие страны уважать Китай, благодаря ему китайцы вновь обрели чувство собственного достоинства, утраченное ими в XIX в. в связи с превращением Китая после опиумных войн в полуколонию. Фактически после 1949 г. Мао Цзэдун всеми своими действиями и постулатами все время вел Китай в пропасть — ускоренное кооперирование, борьба с правыми элементами, большой скачок в народные коммуны, классовая борьба — как движущая сила развития общества, и наконец, “культурная революция”. Специалистам по Мао Цзэдуну приходится говорить о том, что он оставил в наследство великий теоретический постулат — “принципы реалистического подхода”. Но если это так, то как быть с его нереалистическим, а точнее антиреалистическим подходом на протяжении пятидесятых-семидесятых годов? Если бы не коротышка Дэн, прозванный так за свой небольшой рост, Китай давно бы разделил судьбу многих развивающихся стран. Именно Дэн, или как иногда говорят в Китае Сяопин, смог вдохнуть “новое вино в старые меха”.

Тем не менее интерес простых китайцев к Мао Цзэдуну не ослабевает и. как это ни парадоксально, даже растет. Покидая заполненные экскурсантами памятные места Шаошаня. я не мог не задуматься над этим. Объяснение может быть следующим. Несмотря на заметный рост материального благосостояния, уровень жизни миллионов китайцев еще низок. Есть люди, особенно в деревнях, которые потеряли в результате проводимых ныне реформ. Раньше они худо-бедно имели свою чашку риса, но теперь в условиях рынка им приходится бороться за нее. В китайском обществе и отнюдь не среди твердолобых партийных консерваторов, а среди простых людей есть люди, не принимающие и, мягко говоря, не симпатизирующие Дэн Сяопину. Происходит имущественное расслоение, появляются “новые китайцы”. Вызывают недовольство и явления непотизма, фаворитизма, коррупции, в том числе и в высших эшелонах власти. Времена “культурной революции” уходят в прошлое, постепенно забываются те несчастия, которые она принесла, тем более, что она затронула главным образом жителей городов, партийные кадры, интеллигенцию. Простым китайцам импонирует скромность Мао Цзэдуна в одежде, быту.

Интересную точку зрения на историческую роль Мао Цзэдуна мне довелось услышать совсем недавно, в январе 2000 г. На Тайване, от профессора одного из тамошних университетов. По его мнению, заслуга Мао Цзэдуна заключается в следующем: во-первых, он заставил уважать Китай, считаться с ним; во-вторых, он покончил с раздробленностью страны, ее разделением на ряд “феодальных княжеств”, управляющихся милитаристскими кликами; в-третьих, благодаря ему Китай обрел атомную бомбу; и в-четвертых, он приостановил моральную деградацию китайского общества, наблюдавшуюся в 30—40-е гг. нынешнего столетия.

Углубление экономической реформы будет, по-видимому, вызывать в Китае все большую ностальгию по “доброму прошлому”, “честному и скромному вождю”.