Первая переменная ЖИЗНЬ В МИРЕ ГРЕЗ

I. Реальность как западня: постмодернистское разложение XXI века

2002-й год. Рубеж тысячелетия пришел и ушел — компьютерный кризис 2000 года стал еще одним несбывшимся пророчеством, и конец цивилизации вновь на неопределенное время отложили. И все-таки через два с половиной года после этого колоссального разочарования все и впрямь изменилось.

Падение башен-близнецов заставило отказаться от коллективной иллюзии, будто бы некоторые вещи созданы навсегда и что нацеленная на геноцид цивилизация может каким-то образом избежать возмездия за свои действия. Публичное объявление о клонировании человека разрушило ни на чем не основанную убежденность человека в своей уникальности и внесло путаницу в некогда важнейший вопрос о единственности человеческой души, который теперь, вероятно, вообще утратил свой смысл. (А можно ли клонировать не только тело, но и душу? Наука не стала заниматься этим опасным вопросом.) Последнее, но не менее важное: началось долгожданное исполнение пророчеств из книги Откровения, и началось оно с вживления людям (сначала детям и страдающим старческим слабоумием) микрочипов. Искусственный интеллект наконец-то успешно проник в организм человека. Чипы-имплантанты, как нам сообщили, — это инвестиция в будущее. Скоро они будут у всех. Что вполне естественно: ведь если электронная суперструктура не сумеет опознать нас посредством чипа, мы не сможем существовать в компьютерном обществе. Как в супермаркете нельзя купить товар, не сканировав его штрих-код, как на дискотеке, покинув ее, нельзя вернуться назад, не предъявив маленькую метку, так никто не сможет ни покупать, ни продавать без собственного «имени зверя». Добро пожаловать в новое тысячелетие!

Микрочип имеет особое значение, так как о нем упоминалось еще в Библии (Откр. 13, 17). В конце концов, у богобоязненных людей во всем мире есть возможность поучаствовать в деле Антихриста. Да, друзья, наступает особая эпоха, когда тому, кто избежал паранойи, лучше быть мертвым. Или все равно что мертвым.

Возвышение техники над всеми человеческими деяниями, ее полное главенство и незаменимость — в XXI веке общепризнанный факт. Назовем это процессом овнешнения, имея в виду то мировоззрение, согласно которому все истинно ценное находится вне нас. Еще это мировоззрение довольно оригинально называют материализмом. Как следствие, все внутренние, абстрактные или «духовные» ценности вытеснены на периферию и признаны несущественными. Они—украшения или привилегии, предметы роскоши, которыми мы пользуемся для того, чтобы отдохнуть и развлечься (когда-то такую же функцию выполняло телевидение, прежде чем оно стало составной частью нашей психики).

Впервые материализм овладел нашей жизнью во времена промышленной революции, затем, когда люди поверили, что наука и техника помогут нам заключить новый договор с Богом-Отцом и создать рай на земле, его влияние вновь усилилось. Однако к тому времени, когда атомная бомба испепелила несколько сотен тысяч японских граждан, а телевидение занялось превращением людей в потребителей-зомби, этой счастливой иллюзии предавались разве что сторонники теории плоской земли и фундаменталисты. К власти пришел реализм. Стало ясно, что техника не улучшит качество жизни, а разве что смажет колеса на пути к полному уничтожению человечества. Но и это показалось полезным; если уж мы движемся к разрушению, давайте сделаем наш путь по возможности быстрым и безболезненным. Человечество очень легковерно, особенно когда речь идет о его вере в собственные выдумки. Чары техники проникли так глубоко, что люди вновь поверили в модель рая на земле (хотя на этот раз убрали Бога-Отца со сцены). Невероятная мощь наших машин была настолько опьяняющей, что мы снова поверили (как верил в своих утопиях Г. Дж. Уэллс) в возможность совершить буквально все. Если планета разрушится, ничего страшного —мы просто переберемся на другую. Если общество захлестнут преступность и безумие — мы построим более крупные и прочные тюрьмы и найдем ответственный за это ген. А если не удастся и это, мы перестроим общество, превратим его в одну огромную тюрьму и позаботимся о том, чтобы всем неполноценным был имплантирован микрочип. Это позволит удерживать их в пределах нормы, а что касается законопослушных граждан, то они сами будут подчиняться закону и вести себя должным образом. Если же угроза смерти (а она обязательно возникнет) испортит наши неоправданные планы на будущее, то и в этом случае есть решение: таблетки бессмертия, трансплантация органов, клонирование человека, перенесение сознания на компьютерный диск! Смерть не сможет угнетать людей, которые станут богами.

Законы природы, как и любые другие, существуют для того, чтобы их нарушать. Человек, ученый, рационалист, задумавший улучшить все сферы бытия, которые он счел для себя неприемлемыми, — это, как сказала Мэри Шелли, «новый Прометей». Прометей — еще одно имя в еще более безрадостном мифе для Люцифера.

Итак, мы живем в эпоху постмиллениума и постмодернизма. Мы живем в обществе потребления, где всё, кроме нас, существует, чтобы на него охотиться, чтобы его убивать, делать собственностью, раскладывать по полкам, покупать, продавать, переделывать, потреблять, соблазнять, а если необходимо, полностью уничтожать. Мир — это устрица, которая существует единственно для того, чтобы расколоть ее и съесть. Если же внутри нее окажется жемчужина, мы об этом вряд ли узнаем. Или узнаем, только подавившись ею.

Человек—единственное из животных, наделенное желанием господствовать в мире и управлять природой. Желание это, в сущности, шизофреническое, ибо оно подразумевает разделение на «нас» и окружающую среду. Земля сотворила людей и других живых существ, преследуя какие-то свои цели, но мир создан именно человеком. А поскольку тот мир, который мы создали, не поладил с окружающей средой, то человечеству пришлось выбирать, кому из них хранить верность. Судя по доступным нам свидетельствам, человечество, возможно из чувства гордости и неблагодарности, выбрало мир. Выбор оказался ошибочным. Но кого в этом винить? Подвох заключается в том, что мир, который мы создали сами, не имеет в нас соответствующей реальности —ни органической энергии, ни сущности— и поэтому не способен поддерживать нас физически. Чем дольше мы пребываем в этом мире, тем глубже в него погружаемся, тем сильнее запутываемся, тем дальше отходим от естественной окружающей среды и нашей биологической природы, тем значительнее дисгармония между нами, мы становимся шизофрениками, слабеем, в нашу жизнь входят отчаяние и отчуждение. Таким образом, то, что мы назвали постмодернистским обществом потребления, — это мир грез психически больного человека, мир, в котором тело и дух сами попали в ловушку. Мы невольно стали рабами темноты, разрушительной программы этого мира. Точно так, как в «Матрице»!

Еще раз; причины нашей ошибки, природа нашего бунта и загадка нашего проклятия и немилости (если они таковы) кроются в удивительной способности людей проецировать свои желания, надежды, страхи и верования вовне; искать смысл за пределами себя, вместо того чтобы искать в том единственном месте, где логично было бы его найти, — внутри себя. Пренебрегая внутренними процессами души и духа, даже отрицая их и сосредоточившись исключительно на внешних достижениях разума и тела, мы лишаем свою жизнь всякого смысла, цели, ценности и, в конечном итоге, — самой реальности.

Коренные жители Америки (и шаманы во всех культурах) имеют свой взгляд на реальность, о котором здесь стоит упомянуть. Прежде всего они анимисты, то есть верят в то, что все в природе — от ничтожной песчинки и личинки до самой далекой звезды — преисполнено жизни и имеет душу. Они верят в то, что через посредство духов, пребывающих в мельчайшей частичке вещества, с этой душою можно общаться и взаимодействовать. Через это общение удается прийти к пониманию истинной природы и смысла существования. Для них все жизни — одна-единственная жизнь, общее место для последователей «Нью Эйдж», которое, тем не менее, имеет вполне практическое применение.

Анимизм утверждает, что вселенная — живой организм, и все, что находится во вселенной, является частью этого организма, подобно клеткам и органам внутри человеческого тела, — обособленными и самостоятельными (и к тому же обладающими сознанием) органами, полностью зависящими от организма и подчиненными ему. Для коренных американцев-анимистов Мать-Природа—это матрица, которая, подобно материнской утробе, питает и поддерживает нас до тех пор, пока в определенный момент мы не будем готовы к рождению. Для шаманов это рождение Духа, нередко совпадающее с моментом физической смерти, для христиан—Воскрешение. Еще мне хочется упомянуть о вере коренных американцев в то, что любая техника, даже самая лучшая, истощает дух человека. Рассмотрим, например, какой-нибудь электронагревательный прибор. Если мы не хотим обречь себя на беспокойную ночь, дрожа от холода, переминаясь с ноги на ногу, растирая руки и проклиная суровую природу, это удобный и, вероятно, незаменимый в холодный зимний вечер прибор. Однако для коренного американца, для воина любой касты и любых убеждений стихии природы существуют для того, чтобы испытать его, сделать выносливым и жизнеспособным, развить его внутренние силы. Воин, столкнувшийся с ночным холодом и лишенный электронагревателя, чтобы переломить ситуацию в свою пользу, должен опереться на свой ум, а главное — на волю. Возможно, он разломает на части стул и аккуратно разведет в углу костер. Возможно, он, как герой фильма «Империя наносит ответный удар» Хэн Соло, рассечет огромное двуногое существо и укроется в его внутренностях. В худшем случае воин сохранит мужество и встретит холод без страха, горечи и сожаления. Воин пойдет навстречу холоду, чтобы извлечь для себя урок. Он может прислушаться к реакции своего тела и, если он достаточно находчив и самостоятелен, противопоставит зимнему холоду свое внутреннее тепло. Если же это ему не удастся, сама неудача наверняка чему-нибудь его научит. Температуру тела могут изменить наши эмоции, и всякий, кому довелось испытать сильное смущение, это подтвердит. Но если у нашего воина будет электронагреватель, он никогда этого не узнает и даже об этом не задумается. Безусловно, электронагреватель — очень удобная вещь. Но так ли она полезна? Верования коренных американцев на этом не останавливаются. Коренной американец не захочет фотографироваться, полагая, что вместе с образом тела он потеряет частичку своей души и что точно так же любое техническое приспособление, от которого он зависит, незаметно обкрадывает его и лишает жизненной энергии, силы. Поскольку мир техники и созданных человеком предметов, в отличие от мира Природы, лишен жизненной силы, эти предметы, чтобы оживить себя (возможно, в подражание органической вселенной), вынуждены похищать жизненную силу у тех, кто их создает, а еще больше у тех, кто ими пользуется.

Музыкант знает это интуитивно. Он вкладывает в свой инструмент душу до тех пор, пока инструмент не станет частью его самого. Воину известно, что то же самое относится ко всему, к чему мы прикасаемся, и то, как мы обращаемся с предметами и используем их в своей жизни, то, что мы думаем и чувствуем в связи с ними, — все это определяет, какой дух мы в них вселяем. Воин знает, что рано или поздно эти предметы оживут. Большая часть мира, созданная человеком, —довольно уродливое и неуклюжее творение. Этот мир существует, но не знает почему. Как и монстра Шелли, его создали исходя из абсолютно неверных предпосылок, а потом, стыдясь того, что он оказался не таким, каким задумывался, его отринули или, в лучшем случае, плохо с ним обошлись. Поэтому он и восстал против нас. Органическая матрица шаманов и колдунов — это реальность (то есть ее толкование), полная таинственности, мощи и волшебства. Это мир, созданный сознательно, как акт любви и воли. Это сад земных (и неземных) радостей, и всем, кто здесь живет, он предлагает бесконечное разнообразие удовольствий.

Созданная обычными людьми механическая матрица постмодернистского общества потребления — это реальность-ловушка, которая служит единственной цели: скрыть от своих обитателей более подлинное, обширное и глубокое толкование, согласно которому все в мире взаимосвязано и взаимодействует. Матрица, в которой мы живем и которую поддерживаем своими мыслями (хотя, как мы увидим, эти мысли нам не принадлежат), — это мир, построенный вслепую на страхе и рационализме, тюрьма, исполненная несчастий, вражды, смятения, обиды и отчаяния. И это площадка для игр. Но игра доставит удовольствие лишь немногим из нас, возможно, потому, что никто не объяснил нам ее правил.

II. Нам не смешно: правила для начинающих

Правило первое: подключенные отличаются прежде всего внешне

Будь прозрачен. Убедись, что твои цели такие же, как у всех. Проследи, чтобы твое мнение не было твоим, а исходило от других. Благодаря этому ты не будешь приводить людей в замешательство. Лучше не говорить то, что имеешь в виду. Старайся также не иметь в виду то, что говоришь. В обществе вежливой матрицы искренность опасна. Для хороших взаимоотношений полезно иметь функциональную, но строгую и неизменную личину.

Правило второе: ты есть то, чем обладаешь

Подключенные—собиратели. Чем большее предметов ты приобретешь, тем выше твой статус в глазах других, особенно если это вещи бесполезные. Собственность расширяет границы индивидуальности: чем больше ты собираешь безделушек, тем шире и сложнее твоя индивидуальность. Особую крутизну тебе придадут черные блестящие предметы, например глянцевые солнцезащитные очки или элегантный сотовый телефон. Важно помнить, что предназначение всех этих вещей — не лишить тебя индивидуальности, а заменить ее эффектной пустой маской-фасадом. Если в твоей «ВМW» полно аксессуаров, кому какое дело до того, что у нее плохой ход и что она потребляет много горючего?

Правило третье: то, что о тебе говорят или думают, невероятно важно

Главный побудительный мотив для всех объединенных матрицей — нравиться. Чем большему количеству людей ты нравишься и чем сильнее ты им нравишься, тем важнее ты становишься для них и, следовательно, для самого себя. Поскольку подключенным людям не нравится все то, что они не понимают, необходимо быть прямым, простым, предсказуемым и по возможности избегать необычных поступков и оригинальных мыслей. Подключенных мало что интересует и заботит помимо их самих, и потому не следует посягать на их личное пространство. Во время разговора старайся избегать пристального взгляда. Все прямые и личные вопросы необходимо свести к минимуму и приберечь до чрезвычайных обстоятельств, то есть до таких случаев, когда не задать их будет невежливо. Слушать не обязательно. Подключенные люди, как правило, не слушают, а ждут своей очереди заговорить. Поэтому дань вежливости — делать то же самое, равно как и не обращать особого внимания на чувства и потребности других людей, так как это их только смутит.

Правило четвертое: чрезмерные эмоции следует подавлять

Так как главная забота подключенных нравиться, то они стремятся всегда выглядеть вежливыми, любезными и предупредительными. Любых поступков и слов, которые могут их обидеть, следует тщательно избегать. Подключенных очень легко обидеть, ибо в том, что касается их чувств, они очень впечатлительны.

На самом деле они только о своих чувствах и думают. Следовательно, следует сохранять безупречную маску вежливости до тех пор, пока не оскорбили ваши собственные чувства. Если же это произошло, следует избегать открытой конфронтации, а значит, и эмоциональной стычки — причины дискомфорта для обеих сторон. Гнев необходимо подавлять и выказывать в неприметных и мелких поступках, с тем чтобы оскорбленная сторона так вполне и не осознала, что оскорбление имело место; вместо этого он или она должны смутно ощущать, что в отношениях чего-то не хватает, и терзаться чувством вины и неуверенности. Подключенные редко позволяют себе переживать сильные эмоции, например гнев или горе, а если это все же случается, следят за тем, чтобы их чувства были выражены не прямо — допустим, были направлены на незнакомых людей. Таким образом, подключенные проявляют свои эмоции, не раскрывая ничего личного и никоим образом не компрометируя себя. Негодование, возмущение, горечь, надменность, жалость к самому себе, презрение и плохо скрываемая враждебность — предпочтительные эмоциональные реакции подключенных и их исключительные признаки в рамках социальной матрицы.

Правило пятое: подключенные всегда сравнивают себя с другими

Любой человек индивидуален и необычен, и как таковой важнее, чем любой другой. Единственная правильная стратегия человека — возвеличивать себя всеми доступными способами. Средство такого самовозвеличения — сравнение себя с другими, причем всякий раз, когда это только возможно, в свою пользу. Чем больше удается унизить других и заставить их почувствовать себя ничтожествами, тем выше вырастает такой человек в глазах других и, как следствие, в своих собственных. Социальная жизнь в матрице определяется противоборством многочисленных «я», каждое из которых претендует на власть над всеми остальными. У объединенных матрицей чувство собственного достоинства зиждется на внешних достижениях, приобретениях и похвале собратьев. Жизнь по своей сути соревновательна, а значит, вся власть зависит от управления и господства не над собой, а над другими. Чем больше власти удастся отнять у других, тем больше ее будет у тебя. И наоборот, чем больше возможностей появляется у других, тем меньше у тебя власти над ними. Все это происходит потому, что «я» сравнивает себя с другими по внешним факторам, а не исходя из внутренних ценностей и достоинств. «Я» соревнуется с другими «я» и при этом понимает, что победу одержит лучший и победителю достанется все. В такой ситуации борьбы за выживание своего «я» все подключенные изначально настроены друг против друга. Врожденная, но тщательно скрываемая враждебность — обычная атмосфера внутри социальной матрицы.

Правило шестое: Слава — чаша Грааля всех человеческих устремлений

Конечная цель всех подключенных - тройка: успех, богатство и слава. Однако основание у этих трех целей одно—их сочетание обеспечивает максимум власти над другими. Снискав себе наибольшее уважение среди наибольшего числа людей, мы перехватываем таким образом часть их власти в свою пользу. А поскольку слава предполагает и два других компонента, то конечная цель всех подключенных (даже если достичь ее удается немногим) — именно слава. Слава гарантирует достаток и успех, она же выводит на следующий уровень — к истинной власти. Добившись обожания и зависти мира через достаток и успех, знаешь о своем превосходстве: миллионы преклоняются перед одним, хотя втайне презирают его. Следовательно, власть над ними обрела полноту и «я» становится верховным главнокомандующим, Господом Богом в своем собственном мире. Однако большинство подключенных могут наслаждаться этим только со стороны.

Правило седьмое: подключенным необходимы идеалы для преклонения и развенчания

Чтобы коллективная зависть к какому-то привилегированному индивиду (например, к Киану Ривзу) не испортила удовольствие от его обожания, среди подключенных важно культивировать идею о том, что когда-нибудь и они сами достигнут такой же, а то и большей славы. Преклоняться перед тем, кого презираешь, и презирать того, перед кем преклоняешься, вполне в природе подключенных, поскольку в основе всех их действий — чувство ненависти к себе и сознание своего ничтожества. Подключенные смотрят снизу вверх на тех, кто, по их представлениям, находится выше них, и получают от этого удовольствие. С другой стороны, на тех, кого они считают ниже себя, они смотрят сверху вниз и в этом акте уничижения также испытывают удовольствие. При этом они утверждают, что «все люди созданы равными», и очень этим гордятся.

III. Семь смертных добродетелей. Основные факторы мотивации для подключенных людей

Жадность

Как заверил нас герой фильма «Уолл-стрит» Гордон Гекко, «жадность — это хорошо». Жадность — это импульс к накоплению собственности, будь то деньги, пища, сексуальные партнеры, знания или власть. Так как жадность подразумевает излишество (удовлетворение испытываешь только тогда, когда имеешь больше, чем необходимо), то жажда обладать тем, чего тебе на самом деле не хочется, и тем, что тебе не нужно, для такого рода маниакального приобретательства вполне в порядке вещей. А так как рациональным обоснованием жадности (превращающим ее в «благо») является то, что, приобретая, мы легче сравниваем себя с теми, у кого вещей меньше, жадность сильнее всего проявляется тогда, когда мы в состоянии приобрести то, в чем действительно нуждаются другие, но что они не могут приобрести (отчасти потому, что оно принадлежит нам). Жадность — это настоящий труд. Она наделяет властью, она вдохновляет действовать на пике возможного, даже если индивид рискует своей жизнью (а все остальные умрут от голода). Поскольку жадность полностью ориентирована вовне, она особенно эффективна для поддержания подключенных в состоянии подключения. Чем больше духовная пустота, тем сильнее необходимость заполнить жизнь материальными побрякушками. Таким образом матрица постоянно себя поддерживает.

Похоть

Страсть к сексуальному удовлетворению у подключенных также относится к главным. Однако в глубине этой страсти вовсе не гормоны, ибо, став элементом гигантского механизма матрицы, подключенные люди в процессе эволюции утратили свою животную сущность и перестали быть органическими существами. Теперь ими руководят не биологические, а психологические и эмоциональные потребности. Как следствие, некогда здоровая и естественная сексуальная потребность превратилась, как и все прочие фиктивные добродетели, в жажду самовозвышения (нередко выдаваемого за самоунижение). Чем больше людей удалось трахнуть, тем выше самооценка, а чем выше самооценка, тем большую власть человек ощущает над другими. Поэтому в сексуальном удовлетворении всегда должен оставаться элемент презрения и унижения другого, гарантия того, что подлинное слияние невозможно. Подлинное слияние губительно для подключенного человека, так как сопереживание неизбежно влечет за собой ослабление, а то и утрату своего «я», которое процветает в изоляции. Следовательно, похоть подключенных людей (сам ее «механизм») не имеет никакого отношения к желанию сексуального единения, а, скорее, связан с жаждой властвовать.

Тщеславие

Тщеславие тесно связано с жадностью и является запрограммированным желанием всех подключенных в полную силу служить системе и таким образом стяжать себе благосклонность и милость системы, или матрицы. И вновь: тщеславие всегда ориентировано вовне. Успех невозможно измерить в терминах внутреннего благополучия, гарантия подлинного успеха — исключительно заверения, поступающие от других. И если внутренний голос подключенного (поскольку он или она все же обладают внутренним голосом) говорит, что успех в чем-то недостаточен или бессмыслен, необходимо, чтобы под воздействием заметного давления со стороны этот голос утих. Своевременное воздействие убедит нас в том, что мы достигли успеха и что успех должен нас радовать. Со временем успешно адаптировавшийся к матрице человек будет измерять свою ценность исключительно на основании социальных критериев, то есть по тому, что о нем говорят другие. Ну а если о том, что нам сопутствует успех и в связи с этим мы испытываем радость, нам сообщает матрица, значит, это истина. На этом этапе из нашего социального круга следует безжалостно удалять тех друзей и знакомых, которые не разделяют наших взглядов на успех или осмеливаются усомниться в ценности наших стремлений. Замыслы воплощаются через служение целому, в данном случае социальной матрице, которая и сообщает нам, чего следует желать и как этого добиться.

Зависть

Зависть — это то, что заставляет «я» стремиться к тому, чем оно еще не стало. Именно зависть к автомобилю «порше» у соседа или к девушке своего приятеля разжигает жадность, похоть и тщеславие подключенного человека и становится движущей силой в его жизни. Так как «я» всех подключенных людей от природы неустойчиво и лишено уверенности, их терзают сомнения и чувство самоунижения, для них совершенно естественно хотеть стать всем тем, чем они еще не стали. Зависть подпитывает и обостряет чувство обиды и враждебности подключенных друг к другу, она придает их словам и действиям необходимую для борьбы остроту. Как мы уже видели в правиле номер семь, подключенные неизбежно презирают тех, перед кем преклоняются (поэтому влюбиться для подключенных людей означает проклятие, хотя они и говорят без конца об этом чувстве), и это противоречивое чувство находит примирение в фальшивой добродетели — зависти. Все лучшие «я» служат тому, чтобы напомнить менее достойным «я» об их ничтожности. Это, в свою очередь, заставляет тех покупать, выпрашивать жалость к себе, выдающая себя за чувство собственного превосходства. Возможно, это самая важная среди фиктивных добродетелей в социальной матрице. Ничто не доставляет подключенным столько удовольствия, как возможность потешить себя мыслью, что они выше тех обстоятельств, в которых оказались. При этом они даже не задумываются о том, что прежде всего сами ответственны за возникновение этих обстоятельств. Таким образом, получается, что жалость к себе выдает себя за чувство собственного превосходства, а самоуничижение скрывается под маской самомнения.

Негодование

Как уже упоминалось в правиле четыре, подключенные много работают над тем, чтобы сохранить свои истинные чувства в тайне. Это делается потому, что сильные эмоции (даже негативные, такие как гнев и горе) оказывают на «я» нежелательное воздействие: под их давлением «я» трансформируется и видоизменяется. Поскольку крохотное, непроницаемое и неподвижное «я» — главное сокровище всех подключенных (на самом деле это та розетка, тот узел, который соединяет их с матрицей), выражать следует только те чувства, при которых «я» сохраняет свой статус и эмоциональный настрой. Как уже говорилось, основной эмоцией подключенных людей является презрение и враждебность к другим, и потому самой эффективной эмоцией — негодование (эмоция, при которой враждебность и презрение можно выражать с наибольшей прямотой). Значительную часть жизни подключенные люди проводят в состоянии негодования, и матрица этим пользуется. Телефоны-автоматы, которые съедают монеты (или которые можно оплачивать только картой); автобусы, которых ждешь полчаса, а потом они приходят сразу по трое; упаковка на СD-дисках, которую невозможно снять; коммутаторные системы, для освоения которых требуется слишком много усилий и времени, — все это создано и оберегается матрицей и работающими внутри нее людьми специально для того, чтобы вызвать как можно больше негодования. Негодование связано с самомнением: чем тщеславнее человек, тем легче он подвержен негодованию, чем больше негодования, тем больше самомнения у человека.

Лень

Все подключенные — существа от природы апатичные, праздные и ленивые. Матрица поощряет в них тщеславие, стремление подняться вверх по социальной лестнице, любые усилия, направленные на материальный мир, но решительно препятствует проявлению настоящего усердия, воли и дисциплины. Внешние цели потому и акцентируются, что славы и богатства можно достичь, даже не работая над своим характером и внутренним содержанием. Необходимо поддерживать определенный уровень самодовольства и успокоенности, обычной для всех подключенных, и ни в коем случае не бороться за подлинные и устойчивые изменения. Постоянный застой — это основа матрицы, без него она не может существовать. Уровень застоя зависит от того, в какой степени удается поддерживать в подключенных иллюзию перемен и тем самым отвлекать от мысли о том, насколько отвратительна и омерзительна правда жизни. Следовательно, необходимо, чтобы у подключенных постоянно были такие стимулы, как внешние цели, желания, проблемы, страхи и так далее, независимо от того, с чем именно — с пищей, кровом, сексом, деньгами, славой или властью — они связаны. В этом случае подключенные совершенно не обращают внимания на свои внутренние потребности и пребывают в постоянном застое. Пока подключенные находятся в состоянии физической и материальной активности, в непрерывной борьбе за преодоление материальных трудностей и решают земные проблемы, они абсолютно пассивны во всем, что касается их внутренней или духовной жизни. В этом состоянии мускулы их творческого воображения (единственное, чего матрица действительно боится) атрофируются и, за редким исключением, перестают работать.

Подытожим сказанное: все подключенные (то есть почти все и везде, хотя западные «цивилизованные» народы здесь впереди), независимо от того, известно им об этом или нет, играют в реальность как в некую игру, и играют по правилам, которые не они придумали и на которые не давали своего согласия. Чаще всего они даже не подозревают; что такие правила существуют (Конечно, законы физики, рост энтропии, болезни, смерть, сексуальность и т. д. — это тоже правила, на которые мы своего согласия не давали, но их суть глубже, и мы к этому еще вернемся.) Довольно странно, но матрица согласованной реальности устроена таким образом, что, прежде чем изменить, подчинить себе или нарушить ее правила, необходимо сначала их понять. О существовании этого выбора подавляющее большинство подключенных даже не знает. Логичным шагом к свободе является осознание того, что ты—раб, но этот шаг большинству подключенных сделать очень и очень непросто.

То, что большинство подключенных верят и в Бога, и в Сатану, и в Рок, и в «свободу воли» и даже не задумываются над явной противоречивостью своего мировоззрения, показывает, как глубоко укоренилось их отрицание. Логично предположить, что миром правит либо Бог, либо Сатана — они не могут делать это вдвоем. Либо наши действия планируются заранее некой силой, которую мы называем «Роком», либо мы сами принимаем решения, опираясь на некий дар, который называем «свободной волей». Есть, впрочем, и третий вариант: Бог и Сатана неким таинственным образом сотрудничают, и Сатана — это тюремный сторож, который не пускает нас к Богу до тех пор, пока мы не докажем, что достаточно для этого умны и сильны; если это так, то «свободная воля» есть нечто, доступное лишь немногим. Это награда для тех Просветленных, кто сумел прокрасться мимо стражника и бежать от предопределения. Вот здесь-то и появляется воин матрицы.

IV. Автоматы — это мы

Еще в 1940-х годах Хосе Дельгадо начал работать над средствами электронного контроля. Он вшивал быку миниатюрный передатчик, который посылал в мозг быка высокочастотный радиосигнал и останавливал его в самый разгар яростной атаки. Недавно по радио сообщили о радиоуправляемых крысах со сходным микрочипом, которых отправляют в горящее здание для обнаружения там людей. (Не совсем понятно, что они должны делать, когда найдут людей. Возможно, крысы снабжены миниатюрными передатчиками и радируют пожарным о местонахождении пострадавших.) Преступникам и детям (и пораженным старческим слабоумием) уже вживляли такие же или похожие устройства, так что радиоуправляемые люди появятся буквально со дня на день. Возможно, эти органические роботы уже живут среди нас. Однако, в сущности, все эти разработки — всего лишь последняя ступень, кульминация того, к чему люди шли с момента создания своей первой технической разработки — рациональной системы коммуникации.

Если человечество — единый организм, насчитывающий в настоящее время шесть миллиардов органов, его сознание необходимо, равномерно распределить между всеми органами. Точно так же, поскольку все может быть измерено, можно предположить, что существует некое конечное количество мыслительной энергии («человеческого сознания»), которая распределяется между различными «резервуарами», известными нам как отдельные индивиды. Вполне вероятно, что до появления структурированного языка, если мы не были всего-навсего приматами (а в опровержение этой теории существует масса доводов), человечество было организмом, вполне осведомленным о внутренней взаимосвязи своих органов, и что части этого организма, как и любого другого, находились в постоянном внутреннем взаимодействии. А это подразумевает некое кочующее, племенное, телепатическое сообщество, которое передвигается по земле, охотится и занимается собирательством и рождением себе подобных. Этот родовой организм был связан с землей такой тесной связью, которую нам сейчас и представить себе трудно, и ощущал в этой связи такую безопасность и надежность, которую вряд ли ощущаем мы в наших металлических раковинах и коробках из кирпича и бетона.

Сегодня нас шесть миллиардов сильных, напрочь оторванных от земли и абсолютно разобщенных индивидов. И все же нашей главной задачей остается пребывание внутри большой матрицы, возможно, первичной по отношению к возможностям нашего выживания. С этой целью мы создали свою собственную матрицу, конечно же неверно имитируя ту органическую матрицу, в которой были когда-то так счастливы. Примитивное сознание, пропущенное через ДНК (теория морфического резонанса Шелдрейка), можно неким таинственным образом равномерно распределить между всеми представителями данного вида так, что все «органы» сохранят свою индивидуальность и при этом останутся частью некого большого целого. Всякий вид — это своеобразный рой, где все соединены друг с другом тончайшими невидимыми нитями, «странный аттрактор» или план. Именно эта генеалогия удерживает их всех в постоянном общении, несмотря на то что они, возможно, никогда не встречались. Так развиваются инстинкты: что бы ни научился делать один представитель вида, этот навык, если угодно, осмотически переходит через ДНК и ко всем остальным. (Если какое-то количество обезьян на одном острове догадаются, как чистить и есть картофель, то в конечном счете все обезьяны на всех островах будут делать то же самое.)

С другой стороны, рациональное сознание, развивать которое до сих пор имели глупость только люди, — это нечто совершенно иное. Поскольку по природе своей оно зависит не от чувств, а от мышления, оно относится к другой категории. Рациональность — это то, что позволяет отмерять энергию и сознание отдельными порциями. Однако то, что отмеряет, оно же и ограничивает. Чувство не имеет границ, а мысль (по крайней мере мысль, в основе которой синтаксис, то есть «упаковки информации», независимо оттого, сколь дальше отдаляют индивида от коллектива и родового сознания и тем самым укрепляют чувство разобщенности, техническая рациональная матрица становится более ограниченной и жесткой и в то же время более сложной и изощренной.

В конце концов такая матрица овладевает не только действиями, но и чувствами и мыслями всех существующих в ней индивидов; подражая настоящей органической матрице, она начинает программировать в живущих в ней инстинкты и образцы поведения, и со временем от них уже не избавиться. Эта матрица загружает «реальность» прямо в ДНК рода, а оттуда в наши эмоции и чувства. Как я уже говорил, новейшие микрочипы, которые превратили человеческий организм в дополнительный прибор для машины, подключенной к компьютерной сверхструктуре (в фильме «Матрица» названной Искусственным Интеллектом), — это всего лишь кульминация давным-давно начавшегося процесса. Мы уже подсоединены к главному винчестеру. Мы уже автоматы.

Это не значит, что мы покупаем то, что нам велят купить, переходим дорогу там, где нам велят переходить, и голосуем за того, за кого нам велят голосовать, это значит, что мы думаем и чувствуем в точности то, что социальная матрица, в которую мы попали в момент рождения, запрограммировала как наши мысли и чувства. С момента нашего рождения любой человек, которого мы встречаем на своем пути, предназначен для того, чтобы формировать и оттачивать наше восприятие реальности до тех пор, пока мы не будем наконец «соответствовать». Все эти люди, начиная с матери и отца, — наши программисты. Их главная задача заключается в том, чтобы превратить нас в действенные и однородные элементы внутри системы жизнеобеспечения этого нового прекрасного мира машин.

Благодаря технике процесс программирования в XXI веке стал эффективным и несложным. Годовалых детей усаживают перед телевизором, чтобы мама могла выпить чаю. Шестилетним вручают сотовый телефон, чтобы они могли сообщить папе, когда кончатся уроки. В десять лет детям дарят компьютер, чтобы они делали домашние задания и играли в компьютерные игры. Сейчас детей «метят», вшивая им чувствительный передатчик, на случай если они потеряются или их украдут. Получившее недавно широкую огласку убийство двух девочек в английском городе Соухем заставило общественное мнение задуматься над имплантантами. И впрямь прекрасный новый мир! Уже в подростковом возрасте мы все полностью подключены, и при этом вполне возможно, что мы даже не сумеем отличить зебру от газели (если, конечно, нам не довелось случайно увидеть их по телевизору). Морфеус спрашивает Нео: «Что есть реальность?» Отвечая на собственный вопрос, он разъясняет, как образ реальности посредством электрических сигналов передается органами чувств в мозг. Как же, говорит он, убедить мозг не обманываться и не верить в то, что он действительно что-то воспринимает, если в реальности происходит всего лишь бомбардировка мозга электрическими сигналами?

Некогда человеческий организм находил себе опору, пропитание и источники информации в природной стихии — теперь он замкнут в кокон и находится под воздействием электронных стимулов, исходящих от автоматов. Мы больше не организмы. Мы механизмы.

Ты тоже можешь быть Избранным!

Если вас когда-нибудь захлестнет отчаяние от мысли о неизбежности нашей судьбы, полезно вспомнить, что даже Нео был когда-то просто автоматом, подключенным к порочному режиму, и только «заноза в мозгу» помогла ему отделиться от стада и пройти сквозь темноту.

Когда мы впервые встречаемся с Томасом Андерсоном, он спит у своего компьютера — киберболван, о жизни которого за пределами компьютера и сказать-то нечего. Он просыпается и видит на экране компьютера появившееся из ниоткуда — а на самом деле из его анимы Тринити — сообщение, возбуждающее его любопытство и желание. Ему велят: «Иди за белым кроликом», то есть придерживайся органического, нелогичного и даже мистического хода мысли, куда бы она тебя ни повела. Затем следует: «Тук, тук». Теперь сомневающемуся Томасу не нужно спрашивать: «Кто там?» Он уже это знает.

Тринити, Морфеус и вся команда «Навуходоносора» действуют как внутри, так и за пределами той матрицы, в которой заблудился Нео. По той простой причине, что они поняли, что это не «реальность» (каковой продолжает ее считать Томас), а всего лишь ее имитация — рациональная и искусственная копия жизни, они могут ее взломать. А если так, им нет нужды удерживать себя в рамках ее законов, все равно они смогут действовать в ее пределах. Нео не имеет еще ни малейшего представления (не считая «занозы») о том, как все обстоит на самом деле. Он не знает, что такое матрица, знает только, что она где-то «вовне» и что он в ней увяз. Ближе всего он подходит к ней в тот момент, когда спрашивает своего клиента-наркомана: «У тебя бывало так, что не знаешь, проснулся ты или спишь?» Наркоман объясняет это употреблением мескалина и приглашает Томаса на вечеринку. Томас — человек не очень компанейский и потому собирается отказаться, как вдруг замечает на плече наркомана татуировку белого кролика и соглашается. Как и Алисой, им движет любопытство, а возможно, и скука. Он учится замечать, читать знаки и следовать им. Матрица начинает разговаривать с ним, сначала через Тринити.

В клубе Томас встречает Тринити, и та обольстительно шепчет ему на ухо, что знает, «почему ему не спится по ночам». Тринити знает о Томасе/Нео все, что можно о нем знать, ибо Морфеус и его команда могут взломать матрицу, а значит, и наблюдать за любой ее частью. С их точки зрения, это напоминает огромный киноархив человеческого опыта. Для того чтобы убедиться, что Томас «избранный», они конечно же со всей тщательностью изучили его жизнь. Кроме того, им хотелось бы узнать, что он за человек, каковы его сильные и слабые стороны, о чем он мечтает, что за кошмары ему снятся. Но не только это. Возможно, они могут увидеть и «будущую жизнь» Томаса, ту судьбу, которую (подключаясь к его спящему сознанию) уже приготовила для него матрица. Конечно, Томас уйдет от своей судьбы, и потому его «будущая жизнь» никогда не наступит, а его прошлое перестанет существовать, словно его никогда и не было. Все, что Томас думал о себе, во что относительно себя верил, — все это ложь, фальшивка. «Матрица не откроет тебе, кто ты», — говорит Тринити Нео по пути к Оракулу. Матрица только скажет ему, кем бы он мог стать.

Матрица создана для того, чтобы порабощать, а не наделять силой, и поэтому любое созданное ею «я», личность, судьба — это, в конце концов, творение ограничивающее, ограниченное и ничтожное. В начале фильма Томас — безразличный, подавленный, взъерошенный, бледный и слегка сбитый с толку малый. Он живет один, и им движет (если им вообще что-либо движет) желание ответить на некоторые, не совсем ясные вопросы, которые он, возможно, даже не вполне осознает. Он кажется скучным и вялым, словно его наделили судьбой, которой он не хотел, но от которой ему не уйти и которую не изменить. Пока у него на рабочем месте моют окно (матрица дает понять, что необходима ясность?), начальник выговаривает Томасу за то, что у того «проблемы с дисциплиной» и он считает, что «правила не для него». Понятно, что Томас ошибается. Он — «часть целого», еще одна деталь машины. Всего через несколько минут, когда вмешаются Морфеус и сама матрица (в лице двух зловещих Стражей Врат), Томас докажет своему начальнику, насколько он другой. У Томаса есть скрытая половина, альтер-эго, и в нем нуждаются буквально все. Старая жизнь Нео заканчивается в тот момент, когда он получает пакет с сотовым телефоном, в тот момент, когда телефон звонит. Проклятье разрушено. До сих пор жизнь Томаса напоминала сон, неясный и легко забываемый, неудачное путешествие под воздействием мескалина. Каждое его «действие» в этом мире грез было предопределено и запрограммировано извне некой невидимой платой. Коллективный мозг снабжал его мыслями, эмоциями и реакциями, держал в рабстве с единственной целью: обогащаться его энергией. Скоро станет ясно, что в этом механизме Томас даже не шестеренка, а всего лишь один из миллиарда гальванических элементов. Он не представляет никакой ценности. Его жизненная сила—это все, что от него требуется, а значит, он, в сущности, такой же, как и все. В силу того, что невидимая система, к которой он подключен, постоянно выкачивает из него силы, от Томаса не осталось ничего, чем он мог бы пользоваться сам. Он действительно ничем не отличается от шести миллиардов других «ячеек». Начальник Томаса прав. С Томасом разговаривает матрица, она выставляет ему очки.

Чтобы прийти в действие, машина овладела духом Томаса. «Судьба не лишена иронии». Все, что остается Томасу — это пустая ракушка, проживание выхолощенной, бесцельной жизни, точно такой же, как еще шесть миллиардов выхолощенных бесцельных «жизней». Но Томас вскоре поймет, как далеко от истины он отклонился. Он вот-вот обнаружит, что программа, которую он обслуживает, — это не что иное, как человек. И когда он наконец воспримет знаки в их истинном смысле, ему придется смириться с тем, что он уже не сможет ни стать частью этой программы, ни полностью поверить в то, что видит. Он должен стать загадкой для самого себя, незнакомцем. С этого момента его жизнь уже не череда бесконечных земных проблем и неприятностей, ведущих в тупик, теперь его жизнь — живой, почти беспредельный по своему масштабу вызов. Если этот начальный этап кажется вам знакомым, так оно и должно быть. Это история «Избранного», но это и история всех нас. Иными словами: возможно, Нео и есть Избранный, но он не единственный.