А Чехов - Безотцовщина

о произведении I II III IV

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Сад. На первом плане цветник с круговой аллейкой. В центре цветника
статуя. На голове статуи плошка. Скамьи, стулья, столики. Направо фасад
дома. Крыльцо. Окна открыты. Из окон несутся смех, говор, звуки рояля и
скрипки (кадриль, вальсы и проч.). В глубине сада китайская беседка,
увешанная фонарями. Над входом в беседку вензель с литерами "С. В.". За
беседкой игра в кегли; слышны катание шаров и возгласы: "Пять хороших!
Четыре нехороших!" и т. п. Сад и дом освещены. По саду снуют гости и
прислуга. В а с и л и й и Я к о в (в черных фраках, пьяные) развешивают
фонари и зажигают плошки.

ЯВЛЕНИЕ I

Б у г р о в и Т р и л е ц к и й (в фуражке с кокардой).

Т р и л е ц к и й (выходит из дома под руку с Бугровым). Дай же,
Тимофей Гордеич! Ну что тебе стоит дать? Взаймы ведь прошу!
Б у г р о в. Верьте богу, не могу-с! Не обижайте, Николай Иваныч!
Т р и л е ц к и й. Можешь, Тимофей Гордеич! Ты всё можешь! Ты можешь
всю вселенную купить и выкупить, только не хочешь! Ведь взаймы прошу!
Пойми ты, чудак! Честное слово, не отдам!
Б у г р о в. Видите-с, видите-с? Проговорились касательно неотдачи!
Т р и л е ц к и й. Ничего не вижу! Вижу одно только твое бесчувствие.
Дай, великий человек! Не дашь? Дай, тебе говорят! Прошу, умоляю наконец!
Неужели ты такой бесчувственный? Где же твое сердце?
Б у г р о в (вздыхает). Э-хе-хех, Николай Иваныч! Исцелять-то вы не
исцеляете, а деньгу тащите...
Т р и л е ц к и й. Ты хорошо сказал! (Вздыхает.) Ты прав.
Б у г р о в (вынимает бумажник). И насмешка тоже по вашей части...
Чуть что, сейчас: ха-ха-ха! Нешто можно так? То-то, что не можно... Хоть
необразованные, а все же крещеные, как и ваш брат ученый... Ежели я глупо
говорю, то вы должны наставить, а не смеяться... Так-то. Мы люди мужики,
не пудреные, кожа на нас дубленая, с нас мало и спрашивайте, извиняйте...
(Открывает бумажник.) В последний раз, Николай Иваныч! (Считает.) Один...
шесть... двенадцать...
Т р и л е ц к и й (смотрит в бумажник). Батюшки! А еще говорят, что у
русских денег нет! Где ты их набрал столько?
Б у г р о в. Пятьдесят... (Подает ему деньги.) В последний раз.
Т р и л е ц к и й. А это что за бумажка? И ее ты дай. Она на меня так
умильно смотрит! (Берет деньги.) Дай же и эту бумажку!
Б у г р о в (дает еще). Получите-с! Жадности в вас много, Николай
Иваныч!
Т р и л е ц к и й. И всё рублевики, и всё рублевики... Милостыню ты
собирал, что ли? А они у тебя не фальшивые?
Б у г р о в. Пожалуйте назад, ежели фальшивые!
Т р и л е ц к и й. Отдал бы назад, ежели бы они тебе были нужны...
Merci, Тимофей Гордеич! Желаю тебе еще больше потолстеть и медаль
получить. Скажи мне, пожалуйста, Тимофей Гордеич, зачем ты такую
ненормальную жизнь ведешь? Пьешь много, говоришь басом, потеешь, не спишь,
когда следует... Например, отчего ты сейчас не спишь? Ты человек
полнокровный, желчный, вспыльчивый, бакалейный, тебе рано ложиться нужно!
У тебя и жил больше, чем у других. Можно ли так убивать себя?
Б у г р о в. Но?
Т р и л е ц к и й. Вот тебе и но! Впрочем, не пугайся... Шучу... Рано
тебе еще умирать... Поживешь! Много у тебя денег, Тимофей Гордеич?
Б у г р о в. Хватит на наш век.
Т р и л е ц к и й. Хороший, умный ты человек, Тимофей Гордеич, но
большой мошенник! Ты меня извини... Я по дружбе... Ведь мы друзья? Большой
мошенник! Для чего ты векселя Войницева скупаешь? Для чего ему деньги
даешь?
Б у г р о в. Не вашего ума это дело, Николай Иваныч!
Т р и л е ц к и й. Хочешь с Венгеровичем шахты генеральшины схапать?
Генеральша, мол, сжалится над пасынком, не даст ему погибнуть, отдаст тебе
свои шахты? Великий ты человек, но мошенник! Плут!
Б у г р о в. Вот что-с, Николай Иваныч... Я пойду усну где-нибудь
около беседочки маленько, а вы, когда станут ужин подавать, меня и
разбудите.
Т р и л е ц к и й. Прелестно! Иди спи.
Б у г р о в (идет). А ежели не будут ужина подавать, то разбудите в
половину одиннадцатого! (Уходит к беседке.)


ЯВЛЕНИЕ II

Т р и л е ц к и й и потом В о й н и ц е в.

Т р и л е ц к и й (рассматривает деньги). Мужиком пахнут... Надрал,
каналья! Куда же мне их девать? (Василию и Якову.) Эй, вы, вольнонаемники!
Василий, позови сюда Якова, Яков, позови сюда Василия! Ползите сюда! Живо!

Я к о в и В а с и л и й подходят к Трилецкому.

Они во фраках! Ах, черт возьми! Ужасно вы на господ похожи! (Дает Якову
рубль.) Это тебе рубль! (Василию.) Это тебе рубль! Это вам за то, что у
вас носы длинные.
Я к о в и В а с и л и й (кланяются). Много довольны, Николай
Иваныч!
Т р и л е ц к и й. Что же вы, славяне, качаетесь? Пьяны? Оба как
веревки? Будет же вам от генеральши, коли узнает! По мордасам отлупит!
(Дает еще по рублю.) Нате еще по рублю! Это за то, что тебя Яковом зовут,
а его Василием, а не наоборот. Кланяйтесь!

Яков и Василий кланяются.

Совершенно верно! А это вам еще по рублю за то, что меня Николаем
Иванычем, а не Иваном Николаевичем зовут! (Дает еще.) Кланяйтесь! Так!
Смотрите, не пропить! Горького лекарства пропишу! Ужасно вы на господ
похожи! Ступайте фонари зажигать! Марш! Довольно с вас!

Я к о в и В а с и л и й отходят. В о й н и ц е в проходит
через сцену.

(Войницеву.) На тебе три рубля!

В о й н и ц е в берет деньги, машинально кладет их в карман
и уходит в глубину сада.

Поблагодари же!

Выходят из дома И в а н И в а н о в и ч и С а ш а.


ЯВЛЕНИЕ III

Т р и л е ц к и й, И в а н И в а н о в и ч и С а ш а.

С а ш а (входя). Боже мой! Когда же всему этому конец будет? И за что
ты так наказал меня? Этот пьян, Николай пьян, Миша тоже... Хоть бы бога вы
побоялись, бессовестные, если людей не стыдитесь! Все смотрят на вас!
Мне-то, мне-то каково видеть, как все на вас пальцем указывают!
И в а н И в а н о в и ч. Не то, не то! Постой... Ты меня запутала...
Постой...
С а ш а. Вас в благородный дом пускать нельзя! Не успели войти, как
уже и пьяны! У, безобразный! А еще тоже старый! Ты должен пример им
подавать, а не то что вместе с ними пить!
И в а н И в а н о в и ч. Постой, постой... Ты меня запутала... О чем
бишь я? Да! И не лгу, брат Саша! Верь! Послужи я еще лет пять, генералом
был бы! А что ты думаешь, не был бы генералом? Фи!.. (Хохочет.) С моим
характером да не быть генералом? С моим образованием? Не понимаешь же ты
ничего после этого... Ты, значит, не понимаешь...
С а ш а. Пойдем! Генералы не пьют так.
И в а н И в а н о в и ч. От восторга все пьют! Был бы генералом! Да
молчи ты, сделай милость! Вся в мать! Зу-зу-зу... Господи, ей-богу! Та,
бывало, день и ночь, день и ночь... То не так, другое не так...
Зу-зу-зу... О чем бишь я? Да! И вся ты в покойницу мать, моя крошечка! Вся
ты... Вся... И глазки, и волосочки... И ходила та тоже так, как гусочка...
(Целует ее.) Ангел мой! Вся ты в покойницу... Страсть как любил покойницу!
Не уберег, старый Шут Иваныч Балалайкин!
С а ш а. Будет тебе... Идем! Серьезно, папа... Пора уже тебе оставить
выпивку и скандалы. Предоставь это тем здоровилам... Они молодые, а тебе
все-таки, старику, не к лицу, право...
И в а н И в а н о в и ч. Слушаю, друг мой! Понимаю! Не буду...
Слушаю... Ну да, ну да... Понимаю... О чем бишь я?
Т р и л е ц к и й (Ивану Ивановичу). На тебе, ваше высокоблагородие,
сто копеек! (Дает ему рубль.)
И в а н И в а н о в и ч. Так-с... Беру, сын мой! Merci... От чужого
не возьму, не от сына своего всегда возьму... Возьму и возрадуюсь... Не
люблю, деточки, чужих финансов. И, боже мой, как не люблю! Честен, дети!
Честен ваш отец! В жизнь мою ни разу не грабил ни отечества, ни пенатов! А
стоило только чуточку руку кое-куда запустить, и был бы богат и славен!
Т р и л е ц к и й. Похвально, но не нужно, отец, хвастать!
И в а н И в а н о в и ч. Не хвастаю я, Николай! Поучаю, дети мои!
Вразумляю... За вас ответ перед творцом дам!
Т р и л е ц к и й. Куда это вы?
И в а н И в а н о в и ч. Домой. Провожаю вот эту жужелицу... Проводи
да проводи... Ввязалась... Вот и провожаю. Самой страшно. Я провожу ее, да
опять сюда приду.
Т р и л е ц к и й. Разумеется, приходи. (Саше.) И тебе дать? На и
тебе, и тебе на! Три целковых! Тебе три целковых!
С а ш а. Прибавь кстати и еще два. Мише на летние панталоны куплю, а
то у него только одни. А хуже нет, как иметь одни! Во время стирки
приходится надевать суконные...
Т р и л е ц к и й. Я ему никаких бы не дал, ни летних, ни суконных,
если бы это от меня зависело: ходи, как знаешь! Но что с тобой поделаешь?
На, возьми еще два! (Дает деньги.)
И в а н И в а н о в и ч. О чем бишь я? Да... Как теперь помню... Ну
да... В генеральном штабе служил, дети мои... Я головой против неприятеля
действовал, мозгами турецкую кровь проливал... Штыка не знаю, нет, не
знаю... Ну да...
С а ш а. Что же мы стоим? Пора уже. Прощай, Коля! Идем, папа!
И в а н И в а н о в и ч. Постой! Замолчи ты Христа ради!
Тар-тар-тар... Цысарка! Шкворец! Вот как жить надо, дети мои! Честно,
благородно, беспорочно... Ну да, ну да... Владимира третьей степени
получил...
С а ш а. Будет тебе, папа! Пойдем!
Т р и л е ц к и й. Мы и без разглагольствований знаем, что ты за
человек... Ступай, провожай!
И в а н И в а н о в и ч. Умнейший ты человек, Николай! Быть тебе
Пироговым!
Т р и л е ц к и й. Ступай, ступай...
И в а н И в а н о в и ч. О чем бишь я? Да... Видал я Пирогова...
Когда еще в Киеве был... Ну да, ну да... Умнейший человек... Ничего
себе... Так я иду... Идем, Сашурка! Я, дети, ослабел... На панихиду похож
стал... Ох, господи, прости нас, грешных! Согрешихом, согрешихом... Ну да,
ну да... Грешен, деточки! Теперь Мамону служу, а в молодости богу не
молился. Базаристей меня и человека не было... Материя! Штоф унд крафт!*
Ах, господи... Ну да... Молитесь, деточки, чтоб я не умер! Ты уж пошла,
Сашурочка? Где ты? Вот где ты... Идем...
_______________
* Материя и сила (нем. Stoff und Kraft).

Анна Петровна смотрит в окно.

Т р и л е ц к и й. А сам ни с места... Зарапортовался малый... Ну,
ступайте! Мимо мельницы не ходите, собаки порвут.
С а ш а. На тебе, Коля, его фуражка... Отдай ему, а то простудится...
Т р и л е ц к и й (снимает фуражку и надевает ее на отца). Шествуй,
старче! Налево кругом... марш!
И в а н И в а н о в и ч. По-лу-о-брот нааале... вво! Ну да, ну да...
Справедлив ты, Николай! Видит бог, что ты справедлив! И Михайло, зять,
справедлив! Вольнодумен, но справедлив! Иду, иду... (Идут.) Идем, Саша...
Ты идешь? Дай я тебя понесу!
С а ш а. Вот еще глупости!
И в а н И в а н о в и ч. Дай я тебя понесу! Всегда я мать носил...
Несу, бывало, а сам качаюсь... Раз с пригорка загремел с ней вместе...
Засмеялась только, голубка, ничуть не рассердилась... Дай я тебя понесу!
С а ш а. Не выдумывай... Надень картуз как следует. (Поправляет ему
фуражку.) Какой ты еще молодец у нас!
И в а н И в а н о в и ч. Ну да, ну да...

Уходят. Входят П е т р и н и Щ е р б у к.


ЯВЛЕНИЕ IV

Т р и л е ц к и й, П е т р и н и Щ е р б у к.

П е т р и н (выходит из дому под руку с Щербуком). Положи ты передо
мной пятьдесят тысяч, и я украду... Честное слово, украду... Лишь бы
только ничего за это не было... Украду... Положи перед тобой, и ты
украдешь.
Щ е р б у к. Не украду, Герася! Нет!
П е т р и н. Положи рубль, и рубль украду! Честность! фи-фи! Кому
нужна твоя честность? Честный значит дурак...
Щ е р б у к. Я дурак... Пускай я дурак...
Т р и л е ц к и й. Нате вам, старцы, по рублю! (Дает им по рублю.)
П е т р и н (берет деньги). Давайте...
Щ е р б у к (хохочет и берет деньги). Merci, господин доктор!
Т р и л е ц к и й. Напузырились, господа почтенные?
П е т р и н. Малость...
Т р и л е ц к и й. А это вам еще по рублю на поминовение душ ваших!
Ведь грешны? Берите же! Вам бы по кукишу следовало, да так уж ради
праздника... расщедрюсь, черт возьми!
А н н а П е т р о в н а (в окно). Трилецкий, дайте и мне рубль!
(Скрывается.)
Т р и л е ц к и й. Вам не рубль, а пять рублей, генерал-майорская
вдова! Сейчас! (Уходит в дом.)
П е т р и н (смотрит на окно). Скрылась фея?
Щ е р б у к (смотрит на окно). Скрылась.
П е т р и н. Не терплю! Нехорошая женщина! Гордыни много... Женщина
должна быть смирная, уважительная... (Качает головой.) Видал Глагольева?
Вот тоже еще чучело! Сидит, как грыб, на одном месте, молчит да глазами
лупает! Разве так ухаживают за дамами?
Щ е р б у к. Женится!
П е т р и н. Когда он женится? Через сто лет? Покорнейше вас
благодарю! Через сто лет мне не нужно.
Щ е р б у к. Не нужно, Герася, жениться ему, старику... Женился бы,
коли уж так жениться понадобилось, на какой-нибудь простушечке... И он для
нее не годится... Она молодая, огненная, дама европейская, образованная...
П е т р и н. Вот ежели б женился! То есть так мне этого хочется, что
и выразить словесно не умею! Ведь у них ровно ничего нету от самой смерти
покойничка генерала, царство ему небесное! Есть у ней шахты, да на те
Венгерович метит... Где мне с Венгеровичем тягаться? Что я теперь могу
получить по векселям с них? Протестуй я теперь, что я получу?
Щ е р б у к. Nihil*.
_______________
* Ничего (лат.).

П е т р и н. А ежели она замуж за Глагольева пойдет, то я буду знать,
с чего мне получить... Векселя сейчас протестую, запрещение наложу...
Небось не даст пасынку погибнуть, выплатит! Эх-ех-ох! Исполнись, мечтание
мое! Шестнадцать тысяч, Павочка!
Щ е р б у к. А мне три тысячи... Приказывает моя кочерга, чтоб я
получил... Как я получу? Не умею я получать... Это не мужики... Это
друзья... Пусть сама едет сюда и получает... Пойдем, Герася, во флигель!
П е т р и н. Зачем?
Щ е р б у к. К дамскому полонезу баллады нашептывать...
П е т р и н. А Дуняша во флигеле?
Щ е р б у к. Там. (Идут.) У них веселей... (Поет.) Ах, как я
несчастлив, перестав жить в нем!
П е т р и н. Тик-ток, тик-ток... (Кричит.) Да-с! (Поет.) Год новый
радостно встречаем в собранье искренних друзей...

Уходят.


ЯВЛЕНИЕ V

В о й н и ц е в и С о ф ь я Е г о р о в н а выходят
из глубины сада.

В о й н и ц е в. О чем ты думаешь?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Право, не знаю.
В о й н и ц е в. Ты чуждаешься моей помощи... Неужели я не в
состоянии помочь тебе? Что за тайны, Софи? Тайны от мужа... Гм...

Садятся.

С о ф ь я Е г о р о в н а. Какие тайны? Я сама не знаю, что во мне
происходит... Не мучь себя понапрасну, Сергей! Не обращай внимания на мою
хандру...

Пауза.

Уедем отсюда, Сергей!
В о й н и ц е в. Отсюда?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Да.
В о й н и ц е в. Зачем?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Хочу... Хоть за границу. Уедем?
В о й н и ц е в. Ты этого хочешь... Но зачем же?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Здесь хорошо, здорово, весело, но не
могу... Все идет хорошо, благополучно, только... уехать нужно. Ты дал
слово не расспрашивать.
В о й н и ц е в. Завтра же уедем... Завтра же нас здесь не будет!
(Целует руку.) Тебе здесь скучно! Да это и понятно! Я понимаю тебя! Черт
знает, что за среда! Петрины, Щербуки...
С о ф ь я Е г о р о в н а. Они не виноваты... Оставим их в покое.

Пауза.

В о й н и ц е в. И откуда у вас, у женщин, берется столько тоски? Ну
чего тосковать? (Целует жену в щеку.) Полно! Будь весела! Живи, пока
живется! Нельзя ли эту тоску, как говорит Платонов, по шапке? Ба! Очень
кстати вспомнил Платонова! Отчего ты с ним редко беседуешь? Это человек не
из мелко плавающих, малый развитой и слишком нескучный! Поговори-ка с ним
по душе, посвободней! Как рукой снимет тоску! С maman говори почаще, с
Трилецким... (Смеется.) Поговори-ка, а не смотри на них свысока! Ты еще не
раскусила этих людей... Я рекомендую тебе их, потому что эти люди - моего
вкуса люди. Я их люблю. Ты их тоже полюбишь, когда покороче узнаешь.
А н н а П е т р о в н а (в окно). Сергей! Сергей! Кто там? Позовите
Сергея Павловича!
В о й н и ц е в. Что прикажете?
А н н а П е т р о в н а. Ты здесь? На минутку!
В о й н и ц е в. Сейчас! (Софье Егоровне.) Завтра же едем, коли не
передумаешь. (Идет в дом.)
С о ф ь я Е г о р о в н а (после паузы). Ведь это почти что
несчастье! Я уже в состоянии по целым дням не думать о муже, забывать о
его присутствии, не обращать внимания на его слова... В тягость
становится... Что делать? (Думает.) Ужасно! Так недавно была свадьба и
уже... А всё это тот... Платонов! Сил не хватает, нет характера, ничего
нет такого, что помогало бы мне стоять против этого человека! Он
преследует меня от утра до вечера, ищет меня, не дает мне покою своими
понятными глазами... Это ужасно... и глупо, наконец! Ручаться за себя даже
нет сил! Сделай он шаг, и, пожалуй, всё может произойти!


ЯВЛЕНИЕ VI

С о ф ь я Е г о р о в н а и П л а т о н о в.
П л а т о н о в выходит из дома.

С о ф ь я Е г о р о в н а. Вот он идет! Водит вокруг своими глазами
и ищет! Кого он ищет? По походке вижу, кто ему нужен! Как нечестно с его
стороны не давать мне покоя!
П л а т о н о в. Жарко! Не нужно бы пить... (Увидев Софью Егоровну.)
Вы здесь, Софья Егоровна? В уединении? (Смеется.)
С о ф ь я Е г о р о в н а. Да.
П л а т о н о в. Смертных избегаете?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Нет надобности мне избегать их. Они мне
не противны и не мешают.
П л а т о н о в. Да? (Садится рядом.) Вы позволите?

Пауза.

Но если вы не избегаете людей, зачем вы меня, Софья Егоровна, избегаете?
За что? Позвольте, дайте договорить! Очень рад, что могу-таки, наконец,
поговорить с вами. Вы избегаете меня, обходите, не глядите на меня... Что
это? Комедия или серьез?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Я и не думала избегать вас! Откуда вы это
взяли?
П л а т о н о в. Сначала вы как будто благоволили ко мне, удостаивали
меня своим благовниманием, а теперь и видеть меня не хотите! Я в одну
комнату - вы в другую, я в сад - вы из сада, я начинаю говорить с вами, вы
отнекиваетесь или говорите сухое, знойное "да" и уходите... Наши отношения
превратились в какое-то недоумение... Виноват я? Противен? (Встает.) Вины
я за собой никакой не чувствую. Потрудитесь сейчас же вывести меня из
этого институтски-глупого положения! Выносить его долее я не намерен!
С о ф ь я Е г о р о в н а. Признаюсь, я вас... избегаю немножко...
Знай я, что это вам так неприятно, я иначе повела бы дело...
П л а т о н о в. Избегаете? (Садится.) Признаетесь? Но... за что, с
какой стати?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Не кричите, то есть... не говорите так
громко! Вы мне, надеюсь, не выговор делаете. Я не люблю, если кричат на
меня. Я избегаю не вас собственно, а бесед с вами... Человек вы, насколько
я вас знаю, хороший... Здесь все вас любят, уважают, некоторые даже
поклоняются вам, считают за честь поговорить с вами...
П л а т о н о в. Ну-те, ну-те...
С о ф ь я Е г о р о в н а. Когда я приехала сюда, я сама сейчас же,
после первой же нашей беседы, присоединилась к вашим слушателям, но мне,
Михаил Васильич, не посчастливилось, решительно не повезло... Вы скоро
стали для меня почти невыносимы... Не подыщу более мягкого слова,
извините... Вы почти каждый день беседовали со мной о том, как вы меня
любили когда-то, как я вас любила и так далее... Студент любил девочку,
девочка любила студента... история слишком старая и обыкновенная, чтобы о
ней столько много рассказывать и придавать ей для нас с вами теперь какое
бы то ни было значение... Не в этом, впрочем, дело... Дело в том, что
когда вы говорили со мной о прошлом, то... то говорили так, как будто бы
чего-то просили, как будто бы вы тогда, в прошлом, чего-то не добрали, что
хотели бы взять теперь... Каждый день тон ваш был томительно одинаков, и
каждый день мне казалось, что вы намекаете на какие-то как бы
обязательства, наложенные на нас с вами нашим общим прошлым... И потом мне
казалось, что вы придаете уж слишком большое значение... что, как бы
выразиться яснее, преувеличиваете наши отношения добрых знакомых! Вы
как-то странно смотрите, выходите из себя, кричите, хватаете за руку и
преследуете... Точно шпионите! Для чего это?.. Одним словом, вы не даете
мне покоя... Для чего этот надзор? Что я для вас? Право, можно подумать,
что вы выжидаете какого-то удобного случая, который вам для чего-то
нужен...

Пауза.

П л а т о н о в. Всё? (Встает.) Merci за откровенность! (Идет к
двери.)
С о ф ь я Е г о р о в н а. Вы сердитесь? (Встает.) Постойте, Михаил
Васильич! Для чего же в амбицию вламываться? Я не хотела...
П л а т о н о в (останавливается). Эх вы!

Пауза.

Выходит, значит, что я вам не надоел, а что вы боитесь, трусите...
Трусите, Софья Егоровна? (Подходит к ней.)
С о ф ь я Е г о р о в н а. Перестаньте, Платонов! Лжете! Я не
боялась и не думаю бояться!
П л а т о н о в. Где же ваш характер, где сила здравомыслящих мозгов,
если каждый встречный, мало-мальски не банальный мужчина может вам
казаться опасным для вашего Сергея Павловича! Я и без вас шлялся сюда
каждый день, а беседовал с вами, потому что считал вас умной, понимающей
женщиной! Какая глубокая испорченность! Впрочем... Виноват, я увлекся... Я
не имел права говорить вам всё это... Извините за неприличную выходку...
С о ф ь я Е г о р о в н а. Никто не дал вам права говорить такие
вещи! Если вас слушают, то из этого не следует, что вы имеете право
говорить всё то, что вам вздумается! Ступайте от меня!
П л а т о н о в (хохочет). Вас преследуют?! Вас ищут, хватают вас за
руки?! Вас, бедную, хотят отнять у вашего мужа?! В вас влюблен Платонов,
оригинал Платонов?! Какое счастье! Блаженство! Да ведь это такие конфекты
для нашего маленького самолюбьица, каких не едал ни один конфектный
фабрикант! Смешно... Не к лицу развитой женщине эти сладости! (Идет в
дом.)
С о ф ь я Е г о р о в н а. Вы дерзки и резки, Платонов! Вы с ума
сошли! (Идет за ним и останавливается у двери.) Ужасно! Для чего он
говорил всё это? Он хотел ошеломить меня... Нет, я этого не выношу... Я
пойду, скажу ему... (Уходит в дом.)

Из-за беседки выходит О с и п.


ЯВЛЕНИЕ VII

О с и п, Я к о в и В а с и л и й.

О с и п (входит). Пять хороших! Шесть нехороших! Черт знает, чем
занимаются! Шли бы лучше в преферанс играть... По одной десятой... Или в
стуколку... (Якову.) Здоров, Яша! Того... м-м-м... Венгерович здесь?
Я к о в. Здесь.
О с и п. Пойди позови! Потихонечку вызови! Скажи, что дело есть
большое...
Я к о в. Ладно. (Идет в дом.)
О с и п (срывает фонарь, тушит и кладет его в карман). В прошлом годе
в городе я у Дарьи Ивановны, что вещи краденые покупает да питейное
заведение с девицами держит, в стуколку играл... Три копейки обязательного
были... Ремизы доходили до двух целковых... Выиграл восемь рублей...
(Срывает другой фонарь.) Весело в городе!
В а с и л и й. Не для вас фонари повешены! Чего рвать?
О с и п. А я тебя и не вижу! Здорово, осел! Как поживаешь? (Подходит
к нему.) Как дела?

Пауза.

Ах ты, лошадь! Ах ты, свинопас! (Снимает с него шапку.) Смешной ты
человек! Ей-богу, смешной! У тебя хоть капелька ума есть? (Бросает шапку
на дерево.) Ударь меня по щеке за то, что я вредный человек!
В а с и л и й. Пущай вас кто другой ударит, а я не стану бить!
О с и п. А убивать станешь? Нет, коли у тебя есть ум, так ты не
артелью убивай, а сам убей! Плюнь мне в лицо за то, что я вредный человек!
В а с и л и й. Не плюну. Ну чего пристали?
О с и п. Не плюнешь? Боишься меня, значит? Становись же передо мной
на колени!

Пауза.

Ну? Становись! Кому говорю? Стенам или человеку живому?

Пауза.

Кому говорю?
В а с и л ий (становится на колени). Грех вам, Осип Иваныч!
О с и п. Стыдно стоять? Очень мне это приятно... Господин во фраке, а
на коленках пред разбойником стоит... Ну, а теперь кричи ура, что есть
духу... Ну?

Входит В е н г е р о в и ч 1.


ЯВЛЕНИЕ VIII

О с и п и В е н г е р о в и ч 1.

В е н г е р о в и ч 1 (выходит из дома). Кто здесь меня звал?
О с и п (быстро снимает шапку). Я-с, ваше степенство!

Василий поднимается, садится на скамью и плачет.

В е н г е р о в и ч 1. Что тебе нужно?
О с и п. Вы изволили искать и спрашивать меня у кабатчика, вот я и
пришел!
В е н г е р о в и ч 1. Ах да... Но... не мог разве выбрать другого
места?
О с и п. Для хороших людей, ваше превосходительство, всякое место
хорошо!
В е н г е р о в и ч 1. Ты мне отчасти нужен... Отойдем отсюда... Вон
к той скамье!

Идут к скамье, стоящей в глубине сцены.

Стань немного поодаль так, как будто ты со мной не говоришь... Вот так!
Тебя кабатчик Лев Соломоныч прислал?
О с и п. Так точно.
В е н г е р о в и ч 1. Напрасно... Я не тебя хотел, но... что
поделаешь? Ничего с тобой не поделаешь. С тобой не следовало бы делов
иметь... Ты такой нехороший человек...
О с и п. Очень нехороший! Хуже всех на свете.
В е н г е р о в и ч 1. Говори тише! Сколько я передавал тебе денег,
так это ужас, а ты этого не чувствуешь, как будто мои деньги камни или
другой какой-нибудь ненужный предмет... Ты позволяешь себе дерзости,
воруешь... Отворачиваешься? Не нравится правда? Правда глаза колет?
О с и п. Колет, да только не ваша, ваше превосходительство! Вы
позвали меня сюда только за тем, чтобы наставления мне читать?
В е н г е р о в и ч 1. Говори тише... Ты знаешь... Платонова?
О с и п. Учителя? Как не знать!
В е н г е р о в и ч 1. Да, учителя. Учителя, который учит только
ругаться и больше ничему. За сколько ты возьмешься искалечить этого
учителя?
О с и п. То есть как искалечить?
В е н г е р о в и ч 1. Не убить, а искалечить... Убивать людей не
следует... Для чего их убивать? Убийство - это вещь такая, что...
Искалечить, то есть побить так, чтобы всю жизнь помнил...
О с и п. Это могу-с...
В е н г е р о в и ч 1. Поломай ему что-нибудь, на лице уродство
сделай... Что возьмешь? Тссс... Кто-то идет... Отойдем немного далее...

Идут в глубину сцены...
Из дома выходят П л а т о н о в и Г р е к о в а.


ЯВЛЕНИЕ IX

В е н г е р о в и ч 1 и О с и п (в глубине сцены),
П л а т о н о в и Г р е к о в а.

П л а т о н о в (смеется). Что, что? Как? (Хохочет.) Как? Я не
расслышал...
Г р е к о в а. Не расслышали? Что ж? Я могу повторить... Я даже еще
резче выражусь... Вы не обидитесь, разумеется... Вы так привыкли к разного
рода резкостям, что мои слова едва ли будут вам в диковинку...
П л а т о н о в. Говорите, говорите, красавица!
Г р е к о в а. Я не красавица. Кто считает меня красавицей, тот не
имеет вкуса... Откровенно - ведь я некрасива? Как на ваш взгляд?
П л а т о н о в. После скажу. Говорите вы теперь!
Г р е к о в а. Так слушайте же... Вы или необыкновенный человек, или
же... негодяй, кто-нибудь из двух.

Платонов хохочет.

Смеетесь... Впрочем, смешно... (Хохочет.)
П л а т о н о в (хохочет). Она это сказала! Ай да дурочка! Скажите,
пожалуйста! (Берет ее за талию.)
Г р е к о в а (садится). Позвольте однако ж...
П л а т о н о в. И она туда же, куда и люди! Философствует, химией
занимается и какие изреченьица откалывает! Поди ты с ней, с презренной!
(Целует ее.) Хорошенькая, оригинальная бестия...
Г р е к о в а. Позвольте же... Что же это? Я... я не говорила...
(Встает и опять садится.) Зачем вы меня целуете? Я вовсе...
П л а т о н о в. Сказала и удивила! Дай, мол, скажу и поражу! Пусть
увидит, какая я умная! (Целует ее.) Растерялась... растерялась... Глупо
смотрит... Ах, ах...
Г р е к о в а. Вы... Вы меня любите? Да?.. Да?
П л а т о н о в (пищит). А ты меня любишь?
Г р е к о в а. Если... если... то... да... (Плачет.) Любишь? Иначе бы
ты не делал так... Любишь?
П л а т о н о в. Ни капельки, моя прелесть! Не люблю дурачков,
грешный человек! Люблю одну дуру, да и то от нечего делать... О!
Побледнела! Глазами засверкала! Знай, мол, наших!..
Г р е к о в а (поднимается). Издеваетесь, что ли?

Пауза.

П л а т о н о в. Чего доброго пощечину влепит...
Г р е к о в а. Я горда... Не умею пачкать рук... Я вам сказала,
милостивый государь, что вы или необыкновенный человек, или же негодяй,
теперь же я вам говорю, что вы необыкновенный негодяй! Презираю вас! (Идет
к дому.) Не заплачу теперь... Я рада, что наконец-таки узнала, что вы за
птица...

Входит Т р и л е ц к и й.


ЯВЛЕНИЕ X

Те же и Т р и л е ц к и й (в цилиндре).

Т р и л е ц к и й (входит). Журавли кричат! Откуда это они взялись?
(Смотрит вверх.) Так рано...
Г р е к о в а. Николай Иваныч, если вы уважаете меня... себя хоть
сколько-нибудь, то не знайтесь с этим человеком! (Указывает на Платонова.)
Т р и л е ц к и й (смеется). Помилуйте! Это мой почтеннейший
родственник!
Г р е к о в а. И друг?
Т р и л е ц к и й. И друг.
Г р е к о в а. Не завидую вам. И ему тоже, кажется... не завидую. Вы
добрый человек, но... этот шуточный тон... Бывает время, когда тошнит от
ваших шуток... Я не хочу вас обидеть этим, но... я оскорблена, а вы...
шутите! (Плачет.) Я оскорблена... Но, впрочем, я не заплачу... Я горда.
Знайтесь с этим человеком, любите его, поклоняйтесь его уму, бойтесь...
Вам всем кажется, что он на Гамлета похож... Ну и любуйтесь им! Дела мне
нет... Не нужно мне от вас ничего... Шутите с ним, сколько вам угодно, с
этим... негодяем! (Уходит в дом.)
Т р и л е ц к и й (после паузы). Съел, брат?
П л а т о н о в. Ничего я не ел...
Т р и л е ц к и й. Пора бы, Михаил Васильич, по чести, по совести
оставить ее в покое. Стыдно, право... Такой умный и большой человек, а
выделываешь черт знает что... Вот и назвали негодяем...

Пауза.

Не могу же я в самом деле разорваться на две половины, чтобы одной
половиной уважать тебя, а другой благоволить к девушке, назвавшей тебя
негодяем...
П л а т о н о в. Не уважай меня, не понадобится это раздвоение.
Т р и л е ц к и й. Не могу же я не уважать тебя! Ты сам не знаешь,
что ты говоришь.
П л а т о н о в. Остается, значит, только одно: не благоволить к ней.
Не понимаю я тебя, Николай! Что хорошего, умный человек, ты нашел в этой
дурочке?
Т р и л е ц к и й. Гм... Генеральша часто упрекает меня в недостатке
джентльменства и указывает мне на тебя, как на образец джентльменства... А
по-моему, этот упрек можно всецело отнести и к тебе, образцу... Все вы, а
в особенности ты, кричите на каждом переулке, что я влюблен в нее,
смеетесь, дразните, подозреваете, следите...
П л а т о н о в. Выражайся ясней...
Т р и л е ц к и й. Я, кажется, ясно выражаюсь... И в то же время у
вас хватает совести величать ее при мне дурочкой, дрянью... Не джентльмен
ты! Джентльмены знают, что у влюбленных есть известное самолюбие... Не
дура она, братец! Она не дура! Она жертва ненужная, вот что! Бывают
минутки, друг мой, когда хочется кого-нибудь ненавидеть, в кого-нибудь
въесться, на ком-нибудь выместить свою какую-нибудь пакость... Отчего же
на ней не попробовать? Она годится! Слаба, безответна, смотрит на тебя так
до глупости доверчиво... Понимаю я всё это очень хорошо... (Встает.)
Пойдем выпьем!
О с и п (Венгеровичу). Ежели не отдадите тогда остальных, то на сто
украду. Об этом не сомневайтесь!
В е н г е р о в и ч 1 (Осипу). Говори тише! Когда будешь его бить,
то не забудь сказать: "благодарный кабатчик!" Тсс... Ступай! (Идет к
дому.)

О с и п уходит.

Т р и л е ц к и й. Черт возьми, Абрам Абрамыч! (Венгеровичу.) Ты,
Абрам Абрамыч, не болен?
В е н г е р о в и ч 1. Ничего... Слава богу, здоров.
Т р и л е ц к и й. Какая жалость! А мне так деньги нужны! Веришь ли?
До зарезу, что называется...
В е н г е р о в и ч 1. Следовательно, выходит, доктор, из ваших
слов, что вам больные нужны до зарезу? (Смеется.)
Т р и л е ц к и й. Удачно сострил! Хотя тяжело, да зато удачно!
Ха-ха-ха и паки ха-ха-ха! Смейся, Платонов! Дай, голубчик, если можешь!
В е н г е р о в и ч 1. Вы мне и так уже много должны, доктор!
Т р и л е ц к и й. Для чего говорить это? Кто этого не знает? А
сколько я тебе должен?
В е н г е р о в и ч 1. Около... Ну да... Двести сорок пять рублей,
кажется.
Т р и л е ц к и й. Дай, великий человек! Одолжи, и я одолжу тебя
когда-нибудь! Будь столь добр, великодушен и храбр! Самый храбрый из
евреев тот, кто дает взаймы без расписки! Будь самым храбрым евреем!
В е н г е р о в и ч 1. Гм... евреем... Всё евреи да евреи... Уверяю
вас, господа, что во всю жизнь мою я не видел ни одного русского, который
давал бы деньги без расписки, и уверяю вас, что нигде не практикуется в
таких больших размерах давание денег без расписки, как среди нечестного
еврейства!.. Пусть отнимет у меня бог мою жизнь, если я лгу! (Вздыхает.)
Многому, очень многому можно с успехом и с пользою поучиться вам, молодые
люди, у нас, евреев, а в особенности у стариков евреев... Очень многому...
(Вынимает из кармана бумажник.) Вам занимаешь деньги с охотой, с
удовольствием, а вы... смеяться, пошутить любите... Нехорошо, господа! Я
старик... У меня есть дети... Считай подлецом, но обходись
по-человечески... На то вы и в университете учились...
Т р и л е ц к и й. Ты хорошо говоришь, Абрам Абрамыч!
В е н г е р о в и ч 1. Нехорошо, господа, дурно... Можно подумать,
что между вами, развитыми людьми, и моими приказчиками нет никакой
разницы... И тыкать вам никто не позволил... Сколько вам? Очень дурно,
молодые люди... Сколько вам?
Т р и л е ц к и й. Сколько дашь...

Пауза.

В е н г е р о в и ч 1. Я вам дам... Я вам могу дать... пятьдесят
рублей... (Дает деньги.)
Т р и л е ц к и й. Роскошно! (Берет деньги.) Велик!
В е н г е р о в и ч 1. На вас, доктор, моя шляпа!
Т р и л е ц к и й. Твоя? Гм... (Снимает шляпу.) На, возьми... Отчего
ты не отдашь его почистить? Ведь дешево возьмут! Как по-еврейски цилиндр?
В е н г е р о в и ч 1. Как угодно. (Надевает шляпу.)
Т р и л е ц к и й. А тебе идет цилиндр, к лицу. Барон, совсем барон!
Отчего ты не купишь себе баронства?
В е н г е р о в и ч 1. Ничего я не знаю! Оставьте меня, пожалуйста!
Т р и л е ц к и й. Ты велик! Отчего это тебя понять не хотят?
В е н г е р о в и ч 1. Отчего не хотят оставить в покое, скажите
лучше! (Уходит в дом.)


ЯВЛЕНИЕ XI

П л а т о н о в и Т р и л е ц к и й.

П л а т о н о в. Для чего ты взял у него эти деньги?
Т р и л е ц к и й. Да так... (Садится.)
П л а т о н о в. Как это: да так?
Т р и л е ц к и й. Взял да и шабаш! А тебе его жалко, что ли?
П л а т о н о в. Не в том дело, братец!
Т р и л е ц к и й. В чем же?
П л а т о н о в. Не знаешь?
Т р и л е ц к и й. Не знаю.
П л а т о н о в. Врешь, знаешь!

Пауза.

Великою любовию воспылал бы я к тебе, душа моя, если бы ты хоть недельку,
хоть денек пожил по каким-нибудь правилам, хоть бы самым мизерным! Для
таких субъектов, как ты, правила необходимы, как хлеб насущный...

Пауза.

Т р и л е ц к и й. Ничего не знаю... Не нам, брат, с тобой
переделывать плоть нашу! Не нам сломать ее... Знал я это, когда еще с
тобой в гимназии по-латыни единицы получал... Не будем же болтать
попусту... Да прильпнут гортани к языкам!

Пауза.

Смотрел я третьего дня, братец ты мой, у одной своей дамочки портреты
"Современных деятелей" и читал их биографии. И что же ты думаешь,
любезный? Ведь нет нас с тобой среди них, нет! Не нашел, как ни бился!
Lasciate, Михаил Васильич, ogni speranza!* - говорят итальянцы. Не нашел я
ни тебя, ни себя среди современных деятелей и - вообрази! Я спокоен! Вот
Софья Егоровна так не того... не спокойна...
_______________
* Оставьте всякую надежду! (итал.)

П л а т о н о в. При чем же тут Софья Егоровна?
Т р и л е ц к и й. Обижается, что ее между "Современными деятелями"
нет... Воображает, что стоит ей только мизинцем шевельнуть - и земной шар
рот разинет, человечество от радости шапку потеряет... Воображает... Гм...
Ни в одном умном романе ты не найдешь столько белиберды, сколько в ней...
А в сущности гроша медного не стоит. Лед! Камень! Статуя! Так и хочется
подойти к ней и соскоблить с ее носа капельку гипса... А чуть что...
сейчас истерика, глас и воздыхания... Силенок ни на грош... Умная кукла...
На меня с презрением смотрит, шалопаем считает... А чем ее Сереженька
лучше нас с тобой? Чем? Тем только и хорош, что водки не пьет, возвышенно
мыслит и без зазрения совести величает себя человеком будущего. Впрочем,
не судите, не судимы будете... (Встает.) Пойдем выпьем!
П л а т о н о в. Не пойду. Мне там душно.
Т р и л е ц к и й. Пойду сам. (Потягивается.) Кстати, что означают на
вензеле эти Слово и Веди? Софью ли Войницеву или Сергея Войницева? Кого
хотел уважить этими литерами наш филолог, себя или свою супругу?
П л а т о н о в. Мне сдается, что эти литеры означают: "Слава
Венгеровичу!" На его деньги кутим.
Т р и л е ц к и й. Да... Что это с генеральшей сегодня делается?
Хохочет, стонет, лезет целоваться... Точно влюблена...
П л а т о н о в. В кого ей тут влюбиться? В самое себя разве? Ты не
верь в ее смех. Нельзя верить в смех той умной женщины, которая никогда не
плачет: она хохочет тогда, когда ей плакать хочется. А нашей генеральше не
плакать, а застрелиться хочется... Это и по глазам ее видно...
Т р и л е ц к и й. Женщины не стреляются, а травятся... Но не будем
философствовать... Когда я философствую, я жестоко вру... Славная бабенка
наша генеральша! Я вообще ужасно скверно мыслю, когда смотрю на женщину,
но это единственная женщина, от которой отскакивают все мои лютые помыслы,
как горох от стены. Единственная... Когда я гляжу на ее реальное лицо, я
начинаю верить в платоническую любовь. Идешь?
П л а т о н о в. Нет.
Т р и л е ц к и й. Пойду сам... С попом выпью... (Идет и сталкивается
у двери с Глагольевым 2.) Ах! Ваше сиятельство, самоделковый граф! Нате
вам три рубля! (Сует ему в руку три рубля и уходит.)


ЯВЛЕНИЕ XII

П л а т о н о в и Глагольев 2.

Г л а г о л ь е в 2. Странная личность! Ни с того ни с сего: нате
вам три рубля! (Кричит.) Я сам могу вам дать три рубля! Гм... Какой идиот!
(Платонову.) Он ужасно поражает меня своею глупостью. (Смеется.) Глуп до
безобразия!
П л а т о н о в. Что же вы, танцор, не танцуете?
Г л а г о л ь е в 2. Танцевать? Здесь? С кем, позвольте спросить?
(Садится рядом.)
П л а т о н о в. Уж будто бы и не с кем?
Г л а г о л ь е в 2. Одни только типы! Все типы, на кого ни
посмотришь! Какие-то рожи, орлиные носы, жеманство... А дамы? (Хохочет.)
Черт знает что! При такой публике я всегда предпочитаю танцам буфет.

Пауза.

Какой в России, однако же, воздух несвежий! Какой-то промозглый, душный...
Терпеть не могу России!.. Невежество, вонь... Бррр... То ли дело... Вы
были хоть раз в Париже?
П л а т о н о в. Не был.
Г л а г о л ь е в 2. Жаль. Впрочем, успеете еще побывать. Когда
будете ехать туда, то скажете мне. Я вам открою все тайны Парижа. Я дам
вам триста рекомендательных писем, и триста шикознейших французских
кокоток в вашем распоряжении...
П л а т о н о в. Благодарю вас, я сыт. Скажите мне, правду ли
говорят, что ваш отец хочет купить Платоновку?
Г л а г о л ь е в 2. Право, не знаю. Я далеко держу себя от
коммерции... А вы заметили, как mon pere* ухаживает за вашей генеральшей?
(Хохочет.) Вот еще тоже тип! Этот старый барсук хочет жениться! Глуп, как
тетерев! А ваша генеральша charmante!* Совсем недурна!
_______________
* мой отец (франц.).
* прелестна! (франц.)

Пауза.

Она такая душка, такая душка... А формы?! Фи, фи! (Бьет Платонова по
плечу.) Счастливчик! Она затягивается? Сильно затягивается?
П л а т о н о в. Не знаю... Я не присутствую при ее туалете...
Г л а г о л ь е в 2. А мне говорили... Разве вы не...
П л а т о н о в. Вы, граф, идиот!
Г л а г о л ь е в 2. Но я пошутил... Зачем сердиться? Какой вы,
право, чудак! (Тихо.) А правду ли говорят, что она... Немножко щекотливый
вопрос, но между нами, я полагаю... Правду ли говорят, что она иногда
любит деньги до положения риз?
П л а т о н о в. Об этом спросите у нее самой. Я не знаю.
Г л а г о л ь е в 2. Спросить у нее самой? (Хохочет.) Что за идея?!
Платонов! Что вы говорите?!
П л а т о н о в (садится на другую скамью). Какой же вы мастер
надоедать!
Г л а г о л ь е в 2 (хохочет). А что если на самом-таки деле
спросить? Впрочем, почему же и не спросить?
П л а т о н о в. Разумеется... (В сторону.) Спроси только... Она
отобьет тебе твои глупые щеки! (Ему.) Спросите!
Г л а г о л ь е в 2 (вскакивает). Клянусь, что это великая идея!..
Миллион чертей! Я спрошу, Платонов, и даю вам честное слово, что она моя!
У меня предчувствие есть! Сейчас же спрошу! Держу пари, что она моя!
(Бежит к дому и у двери сталкивается с Анной Петровной и Трилецким.) Mille
pardons*, madame! (Расшаркивается и уходит.)
_______________
* Тысячу извинений (франц.).

Платонов садится на старое место.


ЯВЛЕНИЕ XIII

П л а т о н о в, А н н а П е т р о в н а и Т р и л е ц к и й.

Т р и л е ц к и й (на крыльце). Вон он сидит, наш великий мудрец и
философ! Сидит настороже и с нетерпением ожидает добычи: кому бы нотацию
прочесть на сон грядущий?
А н н а П е т р о в н а. Не клюет, Михаил Васильич!
Т р и л е ц к и й. Плохо! Не клюется что-то сегодня! Бедный моралист!
Жалею тебя, Платонов! Однако же я пьян и... однако же меня там дьякон
ждет! Прощайте! (Уходит.)
А н н а П е т р о в н а (идет к Платонову). Что вы тут сидите?
П л а т о н о в. В комнатах душно, и это хорошее небо лучше вашего
побеленного бабами потолка!
А н н а П е т р о в н а (садится). Прелесть, что за погода! Чистый
воздух, прохлада, звездное небо и луна! Жалею, что барыням нельзя спать на
дворе под небом. Когда я была девочкой, я всегда летом ночевала в саду.

Пауза.

А у вас галстух новый?
П л а т о н о в. Новый.

Пауза.

А н н а П е т р о в н а. Я сегодня в каком-то особенном
настроении... Мне сегодня всё нравится... Гуляю! Ну да говорите же
что-нибудь, Платонов! Чего вы молчите? Я для того и явилась сюда, чтобы вы
говорили... Экой вы!
П л а т о н о в. Что вам говорить?
А н н а П е т р о в н а. Скажите мне что-нибудь новенькое,
хорошенькое, кисленькое... Вы сегодня такой умненький, такой
хорошенький... Право, мне кажется, что я сегодня влюблена в вас более, чем
когда-либо... Душка вы такой сегодня! И бунтуете мало!
П л а т о н о в. И вы сегодня такая красавица... Впрочем, вы всегда
красавица!
А н н а П е т р о в н а. Мы с вами друзья, Платонов?
П л а т о н о в. По всей вероятности... Пожалуй, что друзья... Что же
другое можно назвать дружбой?
А н н а П е т р о в н а. Во всяком случае друзья? а?
П л а т о н о в. Полагаю, что большие... Я к вам сильно привык и
привязан... Много нужно времени, чтобы отучить меня от вас...
А н н а П е т р о в н а. Большие друзья?
П л а т о н о в. Для чего эти вопросики? Бросьте их, матушка!
Друзья... друзья... Точно дева старая...
А н н а П е т р о в н а. Хорошо... Мы друзья, а знаете ли, что от
дружбы между мужчиной и женщиной до любви единый только шаг, милостивый
государь? (Смеется.)
П л а т о н о в. Вот как! (Смеется.) К чему вы это говорите? Ну да мы
с вами не дошагаемся до чертиков, как бы широко ни шагали...
А н н а П е т р о в н а. Любовь - чертики... Сравнил! Не слышит тебя
твоя жена! Pardon, я на вас тыкнула... Ей-богу, Мишель, нечаянно! А почему
же нам и не дошагаться? Разве мы не люди, что ли? Любовь вещь хорошая...
Чего же краснеть-то?
П л а т о н о в (смотрит на нее пристально). Вы, я вижу, или шутите
мило, или же хотите... договориться до чего-то... Пойдемте-ка вальс
танцевать!
А н н а П е т р о в н а. Не умеете вы танцевать!

Пауза.

Надо с вами поговорить как следует... Пора... (Оглядывается.) Потрудитесь,
mon cher*, слушать и не философствовать!
_______________
* дорогой мой (франц.).

П л а т о н о в. Пойдемте плясать, Анна Петровна!
А н н а П е т р о в н а. Сядемте подальше... Идите сюда! (Садятся на
другую скамью.) Вот только не знаю, с чего начать... Вы такой
неповоротливый и лживый человечина...
П л а т о н о в. Не начать ли мне, Анна Петровна?
А н н а П е т р о в н а. Ведь вы околесную понесете, Платонов, когда
начнете! Скажите, пожалуйста! Он сконфузился! Поверю - держи карман! (Бьет
Платонова по плечу.) Шутник Миша! Ну говорите же, говорите... Покороче
только...
П л а т о н о в. Я буду короток... Вот что я вам хочу сказать: для
чего?

Пауза.

Честное слово, не стоит, Анна Петровна!
А н н а П е т р о в н а. Почему же? Да вы послушайте... Вы меня не
понимаете... Будь вы свободны, я, недолго думая, сделалась бы вашей женой,
отдала бы вам в вечное владение мое превосходительство, но теперь... Ну?
Молчание знак согласия? Так, что ли?

Пауза.

Послушайте, Платонов, в данном случае неприлично молчать!
П л а т о н о в (вскакивает). Забудем этот разговор, Анна Петровна!
Давайте, бога ради, сделаем так, как будто бы его вовсе и не было! Не было
его!
А н н а П е т р о в н а (пожимает плечами). Странный человек! Почему
же?
П л а т о н о в. Потому что я уважаю вас! Я так уважаю в себе это
уважение к вам, что расстаться с ним для меня будет тяжелее, чем
провалиться сквозь землю! Друг мой, я свободный человек, я не прочь
приятно провести время, я не враг связей с женщинами, не враг даже
благородных интрижек, но... с вами заводить мелкую интрижку, вас делать
предметом своих праздных помыслов, вас, умную, прекрасную, свободную
женщину?! Нет! Это уж слишком! Лучше прогоните меня от себя за тридевять
земель! Пожить глупо месяц, другой, а там... краснея разойтись?!
А н н а П е т р о в н а. Речь идет о любви!
П л а т о н о в. А разве я не люблю вас? Я люблю вас добрую, умную,
милосердную... Я люблю вас отчаянно, бешено! Жизнь свою я отдам за вас,
если вы захотите! Люблю как женщину - человека! Неужели же всякая любовь
должна подтасовываться под известный род любви? Моя любовь для меня в
тысячу раз дороже той, которая взбрела вам на ум!..
А н н а П е т р о в н а (встает). Ступай, милый, проспись!
Проспишься, тогда и поговорим...
П л а т о н о в. Забудем этот разговор... (Целует руку.) Будем
друзьями, но не будем шалить друг другом: мы стоим по отношению друг к
другу лучшей участи!.. И к тому же я все-таки... хоть немножко, да женат!
Оставим этот разговор! Да будет всё по-старому!
А н н а П е т р о в н а. Ступай, милый, ступай! Женат... Ведь меня
любишь? Зачем же тут про жену толковать? Марш! После поговорим, часика
через два... Теперь ты находишься в припадке лжи...
П л а т о н о в. Лгать я вам не умею... (Тихо ей на ухо.) Если бы я
умел тебе лгать, то давно уже я был бы твоим любовником...
А н н а П е т р о в н а (резко). Убирайтесь!
П л а т о н о в. Врете, не сердитесь... Это вы так только... (Уходит
в дом.)
А н н а П е т р о в н а. Чудак человек! (Садится.) Сам не понимает,
что говорит... Всякую любовь подтасовывать под известный род любви...
Чепуха какая! Точно любовь писателя к писательнице...

Пауза.

Невыносимый человек! Этак мы до страшного суда с тобой, друг милый,
проболтаем! Не взяла честью, силой возьму... Сегодня же! Пора уже обоим
выйти из этого глупого выжидательного положения... Надоело... Возьму
силой... Это кто идет? Глагольев... меня ищет...

Входит Г л а г о л ь е в 1.


ЯВЛЕНИЕ XIV

А н н а П е т р о в н а и Г л а г о л ь е в 1.

Г л а г о л ь е в 1. Скучно! Говорят эти люди о том, что я годы тому
назад слышал; думают то, о чем я в детстве думал... Всё старо, ничего
нового... Поговорю с ней и уеду.
А н н а П е т р о в н а. О чем это вы бормочете, Порфирий Семеныч?
Можно узнать?
Г л а г о л ь е в 1. Вы здесь? (Идет к ней.) Я браню себя за то, что
я здесь лишний...
А н н а П е т р о в н а. Не потому ли, что на нас не похожи?
Полноте! Мирятся люди с тараканами, помиритесь и вы с нашими людьми!
Подсаживайтесь-ка, потолкуем!
Г л а г о л ь е в 1 (садится рядом). Я вас искал, Анна Петровна! Мне
нужно с вами поговорить кое о чем...
А н н а П е т р о в н а. И давайте говорить...
Г л а г о л ь е в 1. Мне хотелось бы с вами поговорить... Мне
хочется узнать ответ моему... письму...
А н н а П е т р о в н а. Гм... На что я вам сдалась, Порфирий
Семеныч?
Г л а г о л ь е в 1. Я, знаете ли, отрешаюсь... от прав мужа... Не
до прав мне! Мне нужен друг, умная хозяйка... У меня есть рай, но нет в
нем... ангелов.
А н н а П е т р о в н а (в сторону). Что ни слово - то сахару кусок!
(Ему.) Часто я задаю себе вопрос, что я буду в раю делать, я - человек, а
не ангел, если попаду в него?
Г л а г о л ь е в 1. Можете ли вы знать, что вы будете делать в раю,
если не знаете, что будете делать завтра? Хороший человек везде найдет
себе работу, и на земле, и на небе...
А н н а П е т р о в н а. Всё это прекрасно, но будет ли мое житье у
вас стоить того, что я за него буду получать? Немножко странно, Порфирий
Семеныч! Извините меня, Порфирий Семеныч, но мне ваше предложение кажется
очень странным... Для чего вам жениться? Для чего вам сдался друг в юбке?
Не мое дело, извините... но уж на то пошло, договорю. Будь я в ваших
летах, имей я столько денег, ума и правды, сколько вы имеете, я ничего не
искала бы на этом свете, кроме общего блага... то есть, как бы так
выразиться, я ничего не искала бы, кроме удовлетворения любви к ближним...
Г л а г о л ь е в 1. Не умею я биться за благополучие людей... Для
этого нужны воля железная и уменье, а их-то и не дал мне бог! Я родился
для того только, чтобы любить великие дела и наделать массу грошовых,
ничего не стоящих... Только любить! Пойдемте ко мне!
А н н а П е т р о в н а. Нет. Не говорите больше ни слова об этом...
Не придавайте моему отказу жизненного значения... Суета, мой друг! Если бы
мы владели всем тем, что мы любим, то у нас не хватило бы места... для
наших владений... Значит, не совсем неумно и нелюбезно поступают, когда
отказывают... (Хохочет.) Вот вам и философия на закуску! Что это за шум?
Слышите? Бьюсь об заклад, что это Платонов бунтует... Что за характер!

Входят Г р е к о в а и Т р и л е ц к и й.


ЯВЛЕНИЕ XV

А н н а П е т р о в н а, Г л а г о л ь е в 1, Г р е к о в а
и Т р и л е ц к и й.

Г р е к о в а (входя). Это выше всяких оскорблений! (Плачет.) Выше!
Молчать могут, видя это, одни только испорченные люди!
Т р и л е ц к и й. Верю, верю, но при чем же я тут? Я-то тут при чем?
Не идти же мне на него с дубиной, согласитесь сами!
Г р е к о в а. Должны были идти с дубиной, если не имеете других
средств! Отойдите от меня! Я, я, женщина, не молчала бы, если бы при мне
оскорбляли вас так низко, так бесстыдно и незаслуженно!
Т р и л е ц к и й. Но ведь я же того... Рассуждайте умно!.. Чем
виноват я?..
Г р е к о в а. Вы трус, вот кто вы! Ступайте от меня прочь к вашему
отвратительному буфету! Прощайте! Не трудитесь ездить ко мне больше! Не
нужны мы друг другу... Прощайте!
Т р и л е ц к и й. Прощайте, сделайте милость, прощайте! Надоело всё
это, опротивело без конца! Слезы, слезы... А, боже мой! У меня у самого в
голове вертеж... coenurus cerebralis! Э-э-э... (Машет рукой и уходит.)
Г р е к о в а. Coenurus cerebralis... (Идет.) Оскорбил... За что? Что
я сделала?
А н н а П е т р о в н а (подходит к ней). Марья Ефимовна... Не держу
вас... Я сама бы ушла отсюда на вашем месте... (Целует ее.) Не плачьте,
моя дорогая... Большая часть женщин создана для того, чтобы сносить всякие
гадости от мужчин...
Г р е к о в а. Только не я... Я его... уволю! Он не будет здесь
учителем! Он не имеет права быть учителем! Завтра же поеду к директору
народных училищ...
А н н а П е т р о в н а. Полноте... На днях я побываю у вас, и мы
вместе осудим Платонова, а пока успокойтесь... Перестаньте плакать... Вы
будете удовлетворены... На Трилецкого же вы не сердитесь, моя дорогая...
Он не заступился за вас потому, что он слишком добр и мягок, а такие люди
не в состоянии заступаться... Что он вам сделал?
Г р е к о в а. Он при всех поцеловал... назвал дурой и... и... пхнул
на стол... Не думайте, что это пройдет ему безнаказанно! Или он
сумасшедший, или же... Я покажу ему! (Уходит.)
А н н а П е т р о в н а (ей вслед). Прощайте! Скоро увидимся!
(Якову.) Яков! Подать экипаж Марье Ефимовне! Ах, Платонов, Платонов...
Добуянится он когда-нибудь до беды...
Г л а г о л ь е в 1. Прекрасная девушка! Не взлюбил ее наш добрейший
Михаил Васильич... Обижает...
А н н а П е т р о в н а. Ни за что! Сегодня обижает, а завтра
извиняется... Барская струнка!

Входит Г л а г о л ь е в 2.


ЯВЛЕНИЕ XVI

Те же и Г л а г о л ь е в 2.

Г л а г о л ь е в 2 (в сторону). С ней! Опять с ней! Это, наконец,
уж черт знает что такое? (Смотрит в упор на отца.)
Г л а г о л ь е в 1 (после паузы). Что тебе?
Г л а г о л ь е в 2. Ты здесь сидишь, а тебя там ищут! Иди, тебя там
зовут!
Г л а г о л ь е в 1. Кто меня там зовет?
Г л а г о л ь е в 2. Люди!
Г л а г о л ь е в 1. Знаю, что люди... (Встает.) Как хотите, а я не
отстану от вас, Анна Петровна! Авось другое заговорите, когда поймете
меня! Увидимся... (Уходит в дом.)


ЯВЛЕНИЕ XVII

А н н а П е т р о в н а и Г л а г о л ь е в 2.

Г л а г о л ь е в 2 (садится рядом). Старый барсук! Осел! Его никто
не зовет! Это я надул его!
А н н а П е т р о в н а. Когда вы поумнеете, вы сильно ругнете себя
за отца!
Г л а г о л ь е в 2. Шутите... Вот зачем я сюда пришел... Два
слова... Да или нет?
А н н а П е т р о в н а. То есть?
Г л а г о л ь е в 2 (смеется). Будто бы не понимаете? Да или нет?
А н н а П е т р о в н а. Решительно не понимаю!
Г л а г о л ь е в 2. Сейчас поймете... При помощи злата всё
понимается... Если "да", то не угодно ли вам будет, генералиссимус души
моей, залезть ко мне в карман и вытащить оттуда мой бумажник с папашиными
деньгами?.. (Подставляет боковой карман.)
А н н а П е т р о в н а. Откровенно... Да ведь за такие речи умным
людям пощечины дают!
Г л а г о л ь е в 2. От приятной дамы приятно и пощечину получить...
Сперва пощечину даст, а потом немного погодя и "да" скажет...
А н н а П е т р о в н а (встает). Берите вашу шапку и убирайтесь
отсюда сию же секунду!
Г л а г о л ь е в 2 (встает). Куда?
А н н а П е т р о в н а. Куда угодно! Убираться и не сметь
показываться сюда!
Г л а г о л ь е в 2. Фи... Для чего же сердиться? Я не уйду, Анна
Петровна!
А н н а П е т р о в н а. Ну так я прикажу вас вывести! (Уходит в
дом.)
Г л а г о л ь е в 2. Какая вы сердитая! Я ведь ничего не сказал
такого, особенного... Что же я сказал? Сердиться не нужно... (Уходит за
ней.)


ЯВЛЕНИЕ XVIII

П л а т о н о в и С о ф ь я Е г о р о в н а выходят из дома.

П л а т о н о в. В школе я и доселе пребываю в качестве занимающего
не свое место, а место учителя... Вот что было после того, как мы
расстались!.. (Садятся.) Не говорю про людей, что я сделал лично для себя?
Что я в себе посеял, что взлелеял, что возрастил?.. А теперь! Эх! Страшное
безобразие... Возмутительно! Зло кишит вокруг меня, пачкает землю, глотает
моих братьев во Христе и по родине, я же сижу, сложив руки, как после
тяжкой работы; сижу, гляжу, молчу... Мне двадцать семь лет, тридцати лет я
буду таким же - не предвижу перемены! - там дальше жирное халатничество,
отупение, полное равнодушие ко всему тому, что не плоть, а там смерть!!
Пропала жизнь! Волосы становятся дыбом на моей голове, когда я думаю об
этой смерти!

Пауза.

Как подняться, Софья Егоровна?

Пауза.

Вы молчите, не знаете... Да и знать ли вам? Софья Егоровна, не жалко мне
себя! Черт с ним, с этим мной! Но что с вами поделалось? Где ваша чистая
душа, ваша искренность, правдивость, ваша смелость? Где ваше здоровье?
Куда вы дели его? Софья Егоровна! Проводить целые годы в безделье,
мозолить чужие руки, любоваться чужими страданиями и в то же время уметь
прямо глядеть в глаза - это разврат!

Софья Егоровна встает.

(Сажает ее.) Это последнее слово, постойте! Что сделало вас жеманной,
ленивицей, фразеркой? Кто научил вас лгать? А какой вы были прежде!
Позвольте! Я сейчас отпущу вас! Дайте договорить! Как вы были хороши,
Софья Егоровна, как велики! Голубушка, Софья Егоровна, может быть, вам еще
можно подняться, не поздно! Подумайте! Соберите все ваши силы и
поднимайтесь ради самого бога! (Хватает ее за руку.) Дорогая моя, скажите
мне откровенно, ради того нашего общего прошлого, что заставило вас выйти
замуж за этого человека? Чем прельстило вас это замужество?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Он прекрасный человек...
П л а т о н о в. Не говорите того, во что вы не верите!
С о ф ь я Е г о р о в н а (встает). Он мой муж, и я просила бы
вас...
П л а т о н о в. Будь он чем ему угодно, а я скажу правду! Сядьте!
(Сажает ее). Отчего вы не выбрали себе труженика, страдальца? Отчего не
взяли себе в мужья кого-нибудь другого, а не этого пигмея, погрязшего в
долгах и безделье?..
С о ф ь я Е г о р о в н а. Оставьте! Не кричите! Идут...

Проходят гости.

П л а т о н о в. Черт с ними! Пусть все слышат! (Тихо.) Извините меня
за резкость... Но ведь я любил вас! Я любил вас больше всего на свете, а
потому вы и теперь мне дороги... Я так любил эти волосы, эти руки, это
лицо... Для чего вы пудритесь, Софья Егоровна? Бросьте! Эх! Попадись вы
другому человеку, вы скоро бы поднялись, а здесь вы еще больше погрязнете!
Бедная... Будь у меня, несчастного, силы, вырвал бы я с корнем и себя и
вас из этого болота...

Пауза.

Жизнь! Отчего мы живем не так, как могли бы?!
С о ф ь я Е г о р о в н а (встает и закрывает руками лицо). Оставьте
меня!

В доме шум.

Отойдите! (Идет к дому.)
П л а т о н о в (идет за ней). Отнимите от лица руки! Вот так! Вы не
уедете? Ведь нет? Будемте друзьями, Софи! Ведь не уедете? Мы будем еще
беседовать? Да?

В доме усиленный шум и беганье по лестнице.

С о ф ь я Е г о р о в н а. Да.
П л а т о н о в. Будемте друзьями, моя дорогая... Зачем нам быть
врагами? Позвольте... Еще пару слов...

Выбегает из дома В о й н и ц е в и за ним гости.


ЯВЛЕНИЕ XIX

Те же, В о й н и ц е в с г о с т я м и,
потом А н н а П е т р о в н а и Т р и л е ц к и й.

В о й н и ц е в (вбегая). Ах... Вот они, самые главные! Идем
фейерверки зажигать! (Кричит.) Яков, к реке марш! (Софье Егоровне.) Не
передумала, Софи?
П л а т о н о в. Не уедет, здесь останется...
В о й н и ц е в. Да? В таком случае ура! Руку, Михаил Васильич!
(Пожимает Платонову руку.) Я всегда верил в твое красноречие! Идем огни
зажигать! (Идет с гостями в глубину сада.)
П л а т о н о в (после паузы). Да, такие-то дела, Софья Егоровна...
Гм...
Г о л о с В о й н и ц е в а. Maman, где вы? Платонов!

Пауза.

П л а т о н о в. Пойду-ка, черт возьми, и я... (Кричит.) Сергей
Павлович, подожди, не зажигай без меня! Пошли, братец, Якова ко мне за
шаром! (Убегает в сад.)
А н н а П е т р о в н а (выбегает из дома). Подождите! Сергей,
подожди, еще не все сошлись! Стреляйте пока из пушки! (Софье.) Идите,
Софи! Чего приуныли?
Г о л о с П л а т о н о в а. Сюда, барынька! Затянем старую песню,
не начиная новой!
А н н а П е т р о в н а. Иду, моншер! (Убегает.)
Г о л о с П л а т о н о ва. Кто со мной в лодку? Софья Егоровна, не
хотите ли со мной на реку?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Идти или не идти? (Думает.)
Т р и л е ц к и й (входит). Эй! Где вы? (Поет.) Иду, иду! (Смотрит в
упор на Софью Егоровну.)
С о ф ь я Е г о р о в н а. Что вам нужно?
Т р и л е ц к и й. Ничего-с...
С о ф ь я Е г о р о в н а. Ну так и отойдите! Я не расположена
сегодня ни беседовать, ни слушать...
Т р и л е ц к и й. Знаю, знаю...

Пауза.

Мне ужасно почему-то хочется провести пальцем по вашему лбу: из чего он у
вас сделан? Ужасно хочется!.. Не для того, чтобы оскорбить вас, а так...
для контенансу...
С о ф ь я Е г о р о в н а. Шут! (Отворачивается.) Не комик, а шут,
паяц!
Т р и л е ц к и й. Да... Шут... За шутовство я и харчи получаю от
генеральши... Ну да-с... И деньги карманные... А когда надоем, меня с
позором выгонят из этих местов. Ведь верно говорю-с? Впрочем, это не я
один говорю... Это говорили и вы, когда изволили гостить у Глагольева,
этого масона нашего времени...
С о ф ь я Е г о р о в н а. Хорошо, хорошо... Очень рада, что вам
передали... Теперь вы знаете, значит, что я умею отличать шутов от
остроумных людей! Будь вы актером, вы были бы фаворитом райка, но партер
шикал бы вам... Я вам шикаю.
Т р и л е ц к и й. Острота удачна до сверхъестественности...
Похвально... Честь имею кланяться! (Кланяется.) До приятного свидания!
Побеседовал бы еще с вами, но... робею, поражен! (Идет в глубину сада.)
С о ф ь я Е г о р о в н а (стучит ногой). Негодный! Не знает он,
какого я о нем мнения! Пустой человечишка!
Г о л о с П л а т о н о ва. Кто на реку со мной?
С о ф ь я Е г о р о в н а. Ээ... Чему быть, тому не миновать!
(Кричит.) Иду! (Убегает.)


ЯВЛЕНИЕ XX

Г л а г о л ь е в 1 и Г л а г о л ь е в 2 выходят из дома.

Г л а г о л ь е в 1. Лжешь! Лжешь, скверный мальчишка!
Г л а г о л ь е в 2. Что за глупости? С какой стати я буду врать?
Спроси ее самое, если не веришь! Как только ты ушел, я вот на этой самой
скамье шепнул ей два-три слова, обнял, чмокнул... Попросила сначала три
тысячи, ну а я поторговался и сошелся на тысяче! Дай же мне тысячу рублей!
Г л а г о л ь е в 1. Кирилл, дело идет о чести женщины! Не пачкай
этой чести, она свята! Замолчи!
Г л а г о л ь е в 2. Клянусь честью! Не веришь? Клянусь всем святым!
Дай же тысячу рублей! Я сейчас же поднесу ей эту тысячу...
Г л а г о л ь е в 1. Ужасно... Лжешь ты! Она пошутила с тобой, с
глупцом!
Г л а г о л ь е в 2. Но... Обнял ее, тебе говорят! Что же тут
удивительного? Все женщины теперь таковы! Не верь их невинности! Знаю я
их! А ты еще тоже жениться хотел! (Хохочет.)
Г л а г о л ь е в 1. Ради бога, Кирилл! Ты знаешь, что такое значит
клевета?
Г л а г о л ь е в 2. Дай тысячу рублей! Я при тебе вручу ей эту
тысячу! На этой самой скамье я обнял ее, поцеловал и поторговался...
Клянусь! Чего же тебе еще нужно? Для того я и прогнал тебя, чтобы с нею
поторговаться! Он не верит, что я умею побеждать женщин! Предложи ей две
тысячи, и она твоя! Знаю я женщин, брат!
Г л а г о л ь е в 1 (вынимает из кармана бумажник и бросает его на
землю). Возьми!

Глагольев 2 поднимает бумажник и считает деньги.

Г о л о с В о й н и ц е в а. Я начинаю! Maman, стреляйте! Трилецкий,
полезай на беседку! Кто это на коробку наступил? Вы!
Г о л о с Т р и л е ц к о г о. Лезу, черт меня подери! (Хохочет.)
Кто это? Бугрова раздавили! Я Бугрову на голову наступил! Где спички?
Г л а г о л ь е в 2 (в сторону). Я отмщен! (Кричит.) Ура-а-а!
(Убегает.)
Т р и л е ц к и й. Кто это там орет? Дайте ему по шеям!
Г о л о с В о й н и ц е в а. Начинать?
Г л а г о л ь е в 1. (хватает себя за голову). Боже мой! Разврат!
Гной! Я молился ей! Прости ее, господи! (Садится на скамью и закрывает
лицо руками.)
Г о л о с В о й н и ц е в а. Кто веревочку взял? Maman, как вам не
стыдно? Где моя веревочка, что тут лежала?
Г о л о с А н н ы П е т р о в н ы. Вот она, ротозей!
Г л а г о л ь е в 1 (валится со скамьи).
Г о л о с А н н ы П е т р о в н ы. Вы! Кто вы? Не топчитесь здесь!
(Кричит.) Дай сюда! Дай сюда!

Вбегает С о ф ь я Е г о р о в н а.


ЯВЛЕНИЕ XXI

С о ф ь я Е г о р о в н а (одна).

С о ф ь я Е г о р о в н а (бледная, с помятой прической). Не могу!
Это уж слишком, выше сил моих! (Хватает себя за грудь.) Гибель моя или...
Счастье! Душно здесь!.. Он или погубит, или... вестник новой жизни!
Приветствую, благословляю... тебя, новая жизнь! Решено!
Г о л о с В о й н и ц е ва (кричит). Берегись!

Фейерверк.


КАРТИНА ВТОРАЯ

Лес. Просека. У начала просеки, с левой стороны - школа. По просеке,
теряющейся вдали, тянется полотно железной дороги, которое возле школы
поворачивает направо. Ряд телеграфных столбов. Ночь.


ЯВЛЕНИЕ I

С а ш а (сидит у открытого окна) и О с и п (с ружьем через
спину, стоит перед окном).

О с и п. Как это случилось? Очень просто... Иду я по узлеску,
недалече отсюда, смотрю, а она стоит в балочке: подсучила платье и лопухом
из ручья воду черпает. Зачерпнет да и выпьет, зачерпнет да и выпьет, а
потом голову помочит... Я спустился вниз, подошел близко да и гляжу на
нее... Она и внимания не обращает: дурак, мол, ты, мужик, мол, зачем же
мне на тебя внимание обращать в таком Случае? "Сударыня, говорю, ваше
превосходительство, попить холодной водицы, знать, захотели?" - "А тебе,
говорит, какое дело? Ступай отсюда туда, откуда пришел!" Сказала и не
смотрит... Я обробел... Меня и стыд взял, и обидно стало, что я из
мужицкого звания... "Чего смотришь на меня, дуралей? Не видал, говорит,
никогда людей, что ли?" И посмотрела на меня проницательно... "Аль,
говорит, понравилась?" - "Страсть, говорю, понравились! Уж такая вы, ваше
превосходительство, благородная, чувствительная особа, такая красавица...
Красивей вас, говорю, отродясь не видал... Наша деревенская красавица
Манька, сотского дочка, говорю, супротив вас лошадь, верблюд... Нежности в
вас сколько! Поцеловал бы кажись, говорю, да и помер бы на этом самом
месте!" Она засмеялась... "Что ж, говорит. Целуй, коли хочешь!" Меня после
этих самых слов в жар бросило. Подошел я к ней, взял ее тихонько за
плечико и поцеловал со всего размаху вот тут, в это самое место, в щечку и
в шейку зараз...
С а ш а (хохочет). Она же что?
О с и п. "Ну теперь, говорит, проваливай! Умывайся, говорит, почаще
да ногти себе не запускай!" Я и отошел.
С а ш а. Какая она смелая! (Подает Осипу тарелку щей.) На, кушай!
Присядь где-нибудь!
О с и п. Не велик барин, и постою... Очень вам благодарен за ваше
дружелюбие, Александра Ивановна! Я вам когда-нибудь за ваши ласки
одолжение сделаю...
С а ш а. Сними шапку... В шапке грешно есть. Ты с молитвой кушай!
О с и п (снимает шапку). Давно уж я этих святостей не соблюдал...
(Ест.) И с той поры я как будто очумел... Верите ли? Не ем, не сплю... Всё
она у меня перед глазами... Закрою, бывало, глаза, а она перед глазами...
Такую нежность на себя напустил, что хоть вешайся! Чуть было не утопился
от тоски, генерала хотел подстрелить... А когда овдовела, начал я всякие
поручения исполнять... Куропаток ей стрелял, перепелов ловил, беседочку ей
разноцветными красками выкрасил... Волка ей однажды живого привел...
Всякое удовольствие ей доставлял... Бывало, что ни прикажет, всё
исполняю... Приказала бы самого себя слопать, себя бы слопал... Нежные
чувства... Ничего с ними не поделаешь...
С а ш а. Да... Я когда полюбила Михаила Васильича и не знала еще, что
он меня любит, тоже ужасно тосковала... Несколько раз у бога, грешница,
смерти даже просила...
О с и п. Вот видите-с... Чувства такие... (Выпивает из тарелки.) Не
пожалуете ли еще щец? (Подает тарелку.)
С а ш а (уходит и через полминуты появляется у окна с кастрюлькой).
Щей нет, а вот не хочешь ли картофли? Жареная на гусином жиру...
О с и п. Мерси... (Берет кастрюльку и ест.) Страсть, как наелся! И
вот этак ходил я, ходил, как очумелый... Я все про то же, Александра
Ивановна... Ходил, ходил... Приношу ей в прошлом годе после Святой
зайчика... "Вот извольте, говорю, ваше превосходительство... Косого
зверинца вам принес!" Она взяла его на руки, погладила да и спрашивает
меня: "Правду ли говорят, Осип, что ты разбойник?" - "Истинная, говорю,
правда. Не станут люди понапрасну говорить..." Взял и рассказал ей
всё... - "Надо, говорит, тебя исправить. Ступай, говорит, пешком в Киев.
Из Киева ступай в Москву, из Москвы в Троицкую Лавру, из Троицкой Лавры в
Новый Иерусалим, а оттуда домой. Сходи и через год ты другой человек
будешь". Напустил я на себя убожество, надел сумочку и пошел в Киев... Не
тут-то было! Исправился, да не совсем... Славная картошка! Связался под
Харьковом с почтенной компанией, пропил денежки, подрался и воротился
назад. И пачпорт даже потерял...

Пауза.

Теперь ничего от меня не берет... Сердится...
С а ш а. Почему ты в церковь не ходишь, Осип?
О с и п. Я пошел бы, да того... Народ смеяться станет... Ишь, скажет,
каяться пришел! Да и ходить около церкви днем страшно. Народу много -
убьют.
С а ш а. Ну, а за что ты бедных людей обижаешь?
О с и п. А за что их не обижать? Не вашего ума это дело, Александра
Ивановна! Не вам рассуждать о грубостях. Не вам понять. А Михаил Васильич
никого не обижает?
С а ш а. Никого! Он если и обидит кого-нибудь, то нехотя, нечаянно.
Он добрый человек!
О с и п. Я, признаться, его более всех уважаю... Генералчонок Сергей
Павлыч глупый человек, неумный; братец ваш тоже неумный, хоть и в
докторах, ну а в Михайле Васильиче много умственных способностей! У него
есть чин?
С а ш а. А как же? Он коллежский регистратор!
О с и п. Ну?

Пауза.

Молодчина! Так у него и чин есть... Гм... Молодчина! Доброты у него только
мало... Все у него дураки, все у него холуи... Нешто можно так? Ежели б я
был хорошим человеком, то я так бы не делал... Я этих самых холуев,
дураков и жуликов ласкал бы... Самый несчастный народ они, заметьте! Их-то
и нужно жалеть... Мало в нем доброты, мало... Гордости нет, запанибрата со
всяким, а доброты ни-ни... Не вам понять... Покорнейше благодарю! Век бы
целый такую картошку ел... (Подает кастрюльку.) Благодарю...
С а ш а. Не за что.
О с и п (вздыхает). Славная вы женщина, Александра Ивановна! За что
вы меня каждый раз кормите? У вас, Александра Ивановна, есть хоть капелька
женской злобы? Благочестивая! (Смеется.) В первый раз такую вижу... Святая
Александра, моли бога о нас грешных! (Кланяется.) Радуйся, святая
Александра!
С а ш а. Михаил Васильич идет.
О с и п. Обманываете... Он в настоящий момент с молодой барыней про
нежные чувства рассуждает... Красивый он у вас человек! Коли б захотел,
так за ним весь женский пол пошел... Краснобай такой... (Смеется.) Всё к
генеральше ластится... Ну та и нос натрет, не посмотрит, что он
красивый... Он хотел бы, может быть, да она...
С а ш а. Ты уж начинаешь лишнее болтать... Я не люблю этого... Иди с
богом!
О с и п. Сейчас пойду... Вам давно уже пора спать... Небось мужа
поджидаете?
С а ш а. Да...
О с и п. Хорошая жена! Платонов, должно быть, такую жену себе десять
годов искал, со свечками да с понятыми... Нашел-таки где-то...
(Кланяется.) Прощайте, Александра Ивановна! Спокойной ночи!
С а ш а (зевает). Ступай с богом!
О с и п. Пойду... (Идет.) Пойду к себе домой... Мой дом там, где пол
земля, потолок небо, а стены и крыша неизвестно в каком месте... Кого бог
проклял, тот и живет в этом доме... Велик он, да негде голову положить...
Только и хорош тем, что за него в волость поземельных платить не надо...
(Останавливается.) Спокойной ночи, Александра Ивановна! В гости пожалуйте!
В лес! Спросите Осипа, каждая птица и ящерица знает! Посмотрите-ка, как
пенек светится! Как будто мертвец из гроба встал... А вон другой! Моя мать
мне говорила, что под тем пеньком, который светится, грешник зарыт, а
светится пень для того, чтоб молились... И надо мной будет пень
светиться... Я тоже грешник... А вон и третий! Много же на этом свете
грешников! (Уходит и минуты через две свистит.)


ЯВЛЕНИЕ II

С а ш а.

С а ш а (выходит из школы, со свечой и книгой). Как долго Миши нет...
(Садится.) Как бы он себе здоровья не испортил... Эти гулянья ничего не
дают, кроме нездоровья... Да и мне уже спать хочется... Где я
остановилась? (Читает.) "Пора, наконец, снова возвестить о тех великих,
вечных идеалах человечества, о тех бессмертных принципах свободы, которые
были руководящими звездами наших отцов и которым мы изменили, к
несчастью". Что это значит? (Думает.) Не понимаю... Отчего это не пишут
так, чтоб всем понятно было? Далее... Ммм... Пропущу предисловие...
(Читает.) "Захер Мазох"... Какая смешная фамилия!.. Мазох... Должно быть,
не русский... Далее... Миша заставил читать, так надо читать... (Зевает и
читает.) "Веселым зимним вечером"... Ну, это можно пропустить...
Описание... (Перелистывает и читает.) "Трудно было решить, кто играл и на
каком инструменте... Сильные величавые звуки органа под железной мужской
рукой вдруг сменялись нежной флейтой как бы под прелестными женскими
устами и наконец замирали..." Тссс... Кто-то идет... (Пауза.) Это Мишины
шаги... (Тушит свечу.) Наконец-то... (Встает и кричит.) Ау! Раз, два, раз,
два! Левой, правой, левой, правой! Левой! левой!

Входит П л а т о н о в.


ЯВЛЕНИЕ III

С а ш а и П л а т о н о в.

П л а т о н о в (входя). Назло тебе; правой! правой! Впрочем, милая
моя, ни правой, ни левой! У пьяного нет ни права, ни лева; у него есть
вперед, назад, вкось и вниз...
С а ш а. Пожалуйте сюда, пьяненький, садитесь сюда! Вот я вам покажу,
как шагать вкось да вниз! Садитесь! (Бросается Платонову на шею.)
П л а т о н о в. Сядем... (Садится.) Ты чего же это не спишь,
инфузория?
С а ш а. Не хочется... (Садится рядом.) Поздно же тебя отпустили!
П л а т о н о в. Да, поздно... Пассажирский уж прошел?
С а ш а. Нет еще. Товарка с час тому назад прошла.
П л а т о н о в. Значит, нет еще двух часов. Ты давно оттуда?
С а ш а. Я в десять часов была уже дома... Пришла, а Колька ревет на
чем свет стоит... Я ушла не простившись, пусть извинят... Танцы после меня
были?
П л а т о н о в. И танцы были, и ужин был, и скандалы были... Между
прочим... знаешь? При тебе это случилось? С Глагольевым стариком удар
случился!
С а ш а. Что ты?!
П л а т о н о в. Да... Твой братец кровь пускал и вечную память
пел...
С а ш а. Отчего же это? Что с ним? Он кажется здоровый такой на
вид...
П л а т о н о в. Легенький удар... Легенький к его счастью и к
несчастью его осленка, которого он по глупости величает сыном... Домой
отвезли... Ни один вечер без скандала не обходится! Такова наша судьба,
знать!
С а ш а. Воображаю, как перепугались Анна Петровна и Софья Егоровна!
А какая славная Софья Егоровна! Я таких хорошеньких дамочек редко вижу...
Что-то в ней такое особенное...

Пауза.

П л а т о н о в. Ох! Глупо, мерзко...
С а ш а. Что?
П л а т о н о в. Что я наделал?! (Закрывает руками лицо.) Стыдно!
С а ш а. Что ты наделал?
П л а т о н о в. Что наделал? Ничего хорошего! Когда я делал то, чего
впоследствии не стыдился?
С а ш а (в сторону). Пьян, бедненький! (Ему.) Пойдем спать!
П л а т о н о в. Гадок был, как никогда! Уважай себя после этого! Нет
более несчастья, как быть лишенным собственного уважения! Боже мой! Нет
ничего во мне такого, за что можно было бы ухватиться, нет ничего такого,
за что можно было бы уважать и любить!

Пауза.

Ты вот любишь... Не понимаю! Нашла, значит, во мне что-то такое, что можно
любить? Любишь?
С а ш а. Что за вопрос! Может ли быть, чтоб я тебя не любила?
П л а т о н о в. Знаю, но назови мне то хорошее, за что ты меня так
любишь! Укажи мне то хорошее, что ты любишь во мне!
С а ш а. Гм... За что я тебя люблю? Какой же ты сегодня чудак, Миша!
Как же мне не любить тебя, если ты мне муж?
П л а т о н о в. Только и любишь за то, что я тебе муж?
С а ш а. Я тебя не понимаю.
П л а т о н о в. Не понимаешь? (Смеется.) Ах ты, моя дурочка набитая!
Зачем ты не муха? Между мухами с своим умом ты была бы самой умной мухой!
(Целует ее в лоб.) Что было бы с тобой, если бы ты понимала меня, если бы
у тебя не было твоего хорошего неведения? Была бы ты так женски счастлива,
если бы умела постигать своей нетронутой головкой, что у меня нет ничего
того, что можно любить? Не понимай, мое сокровище, не ведай, если хочешь
любить меня! (Целует ее руку.) Самочка моя! И я счастлив по милости твоего
неведения! У меня, как у людей, семья есть... Есть семья...
С а ш а (смеется). Чудак!
П л а т о н о в. Сокровище ты мое! Маленькая, глупенькая бабеночка!
Не женой тебя иметь, а на столе под стеклом тебя держать нужно! И как это
мы ухитрились с тобой Николку породить на свет божий? Не Николок рождать,
а солдатиков из теста лепить тебе впору, половина ты моя!
С а ш а. Глупости ты говоришь, Миша!
П л а т о н о в. Сохрани тебя бог понимать! Не понимай! Да будет
земля на китах, а киты на вилах! Где мы брали бы себе постоянных жен, если
бы вас не было, Саши? (Хочет ее поцеловать.)
С а ш а (не дается). Пошел вон! (Сердито.) Зачем же ты женился на
мне, если я так глупа? Ну и брал бы себе умную! Я не неволила!
П л а т о н о в (хохочет). А вы и сердиться умеете? Ах, черт возьми!
Да это целое открытие из области... Из какой области? Целое открытие, душа
моя! Так ты умеешь и сердиться? Ты не шутишь?
С а ш а (встает). Иди-ка, брат, спать! Если бы не пил, не делал бы
открытий! Пьяница! А еще тоже учитель! Ты не учитель, а свинтус! Ступай
спать! (Бьет его по спине и уходит в школу.)


ЯВЛЕНИЕ IV

П л а т о н о в (один).

П л а т о н о в. В самом деле я пьян? Не может быть, я пил мало... В
голове, впрочем, не совсем нормально...

Пауза.

А когда с Софьей говорил, был я... пьян? (Думает.) Нет, не был! Не был, к
несчастью, святые угодники! Не был! Проклятая трезвость моя! (Вскакивает.)
В чем провинился предо мной ее несчастный муж? За что я опачкал его перед
ней такою грязью? Не прощай мне этого, моя совесть! Я разболтался пред
ней, как мальчишка, рисовался, театральничал, хвастался... (Дразнит себя.)
"Зачем вы не вышли за труженика, за страдальца?" А для чего бы она сдалась
труженику, страдальцу? Зачем же ты, безумец, говорил то, чему не верил?
Ах!.. Она поверила... Она выслушала бредни глупца и опустила глазки!
Раскисла, несчастная, разнежилась... Как это всё глупо, как это всё
мерзко, нелепо! Опротивело всё... (Смеется.) Самодур! Осмеяли купцов
самодуров, осмеяли насквозь... Был и смех сквозь слезы и слезы сквозь
смех... Кто же меня осмеет? Когда? Смешно! Взяток не берет, не ворует,
жены не бьет, мыслит порядочно, а... негодяй! Смешной негодяй!
Необыкновенный негодяй!..

Пауза.

Надо ехать... Буду у инспектора просить другого места... Сегодня же напишу
в город...

Входит В е н г е р о в и ч 2.


ЯВЛЕНИЕ V

П л а т о н о в и В е н г е р о в и ч 2.

В е н г е р о в и ч 2 (входя). Гм... Школа, в которой вечно спит тот
недоделанный мудрец... Спит он теперь по обыкновению или же бранится по
обыкновению? (Увидев Платонова.) Вот он, пустой и звонкий... Не спит и не
бранится... Не в нормальном положении... (Ему.) Не спите еще?
П л а т о н о в. Как видите! Чего же вы остановились? Позвольте вам
пожелать спокойной ночи!
В е н г е р о в и ч 2. Сейчас уйду. Вы предаетесь уединению?
(Оглядывается.) Чувствуете себя царем природы? В этакую прелестную ночь...
П л а т о н о в. Вы домой идете?
В е н г е р о в и ч 2. Да... Отец уехал, и я принужден идти пешком.
Наслаждаетесь? А ведь как приятно - не правда ли? - выпить шампанского и
под куражем обозревать самого себя! Можно сесть возле вас?
П л а т о н о в. Можете.
В е н г е р о в и ч 2. Благодарю. (Садится.) Я люблю за всё
благодарить. Как сладко сидеть здесь, вот на этих ступенях, и чувствовать
себя полным хозяином! Где ваша подруга, Платонов? Ведь к этому шуму, к
этому шепоту природы, пению и трещанию кузнечиков недостает только
любовного лепета, чтобы всё это обратилось в рай! К этому кокетливому,
робкому ветерку недостает только горячего дыхания милой, чтобы ваши щеки
пылали от счастья! К шепоту матери-природы недостает слов любви...
Женщину!! Вы смотрите на меня с изумлением... Ха-ха! Я заговорил не своим
языком? Да, это не мой язык... Отрезвившись, я не раз покраснею за этот
язык... Впрочем, почему же мне и не поболтать поэтически? Гм... Кто мне
воспретит?
П л а т о н о в. Никто.
В е н г е р о в и ч 2. Или, может быть, этот язык богов не
соответствует моему положению, моей фигуре? У меня лицо не поэтическое?
П л а т о н о в. Не поэтическое...
В е н г е р о в и ч 2. Не поэтическое... Гм... Очень рад. У всех
евреев физиономии не поэтические. Подшутила природа, не дала нам, евреям,
поэтических физиономий! У нас судят обыкновенно по физиономии и на
основании того, что мы имеем известные физиономии, отрицают в нас всякое
поэтическое чувство... Говорят, что у евреев нет поэтов.
П л а т о н о в. Кто говорит?
В е н г е р о в и ч 2. Все говорят... А какая ведь это подлая
клевета!
П л а т о н о в. Полно придираться! Кто это говорит?
В е н г е р о в и ч 2. Все говорят, а между тем сколько у нас
настоящих поэтов, не Пушкиных, не Лермонтовых, а настоящих! Ауэрбах,
Гейне, Гете...
П л а т о н о в. Гете немец.
В е н г е р о в и ч 2. Еврей!
П л а т о н о в. Немец!
В е н г е р о в и ч 2. Еврей! Знаю, что говорю!
П л а т о н о в. И я знаю, что говорю, но пусть будет по-вашему!
Полуученого еврея трудно переспорить.
В е н г е р о в и ч 2. Очень трудно...

Пауза.

Да хоть бы и не было поэтов! Велика важность! Есть поэты - хорошо, нет
их - еще лучше! Поэт, как человек чувства, в большинстве случаев дармоед,
эгоист... Гете, как поэт, дал ли хоть одному немецкому пролетарию кусок
хлеба?
П л а т о н о в. Старо! Полно, юноша! Он не взял куска хлеба у
немецкого пролетария! Это важно... Потом, лучше быть поэтом, чем ничем! В
миллиард раз лучше! Впрочем, давайте замолчим... Оставьте вы в покое кусок
хлеба, о котором вы не имеете ни малейшего понятия, и поэтов, которых не
понимает ваша высушенная душа, и меня, которому вы не даете покоя!
В е н г е р о в и ч 2. Не стану, не стану шевелить вашего великого
сердца, шипучий человек! Не стану стягивать с вас теплого одеяла... Спите
себе!

Пауза.

Посмотрите-ка на небо! Да... Здесь хорошо, покойно, здесь одни только
деревья... Нет этих сытых, довольных физиономий... Да... Деревья шепчут не
для меня... И луна не смотрит на меня так приветливо, как на этого
Платонова... Она старается смотреть холодно... Ты, мол, не наш... Ступай
отсюда, из этого рая, в свою жидовскую лавочку... Впрочем, чепуха... Я
заболтался... довольно!..
П л а т о н о в. Довольно... Идите, юноша, домой! Чем более будете
сидеть, тем больше наболтаете... А за болтовню эту вы краснеть будете, как
вы сказали! Идите!
В е н г е р о в и ч 2. Хочу болтать! (Смеется.) Я теперь поэт!
П л а т о н о в. Не поэт тот, кто стыдится своей молодости! Вы
переживаете молодость, будьте же молодым! Смешно, глупо, может быть, но
зато человечно!
В е н г е р о в и ч 2. Так... Какие глупости! Вы большой чудак,
Платонов! Все вы чудаки здесь... Вам бы жить во времена Ноя... И
генеральша чудачка, и Войницев чудак... Между прочим, генеральша недурна в
телесном отношении... Какие у нее неглупые глаза! Какие у нее хорошие
пальцы!.. Недурна отчасти... Грудь, шея...

Пауза.

Почему? Хуже я вас, что ли? Хоть бы раз в жизни! Если мысли так сильно
привлекательно действуют на мой... спинной мозг, то какое блаженство
растопило бы меня в пух и прах, если бы она показалась сейчас между этими
деревьями и поманила бы меня своими прозрачными пальцами!.. Не смотрите на
меня так... Я глуп теперь, мальчуган... Впрочем, кто же смеет запретить
мне хоть раз в жизни быть глупым? Я с научной целью хотел бы сейчас быть
глупым, счастливым по-вашему... Я и счастлив... Кому какое дело? Гм...
П л а т о н о в. Но... (Рассматривает его цепь.)
В е н г е р о в и ч 2. Впрочем, личное счастье эгоизм!
П л а т о н о в. О да! Личное счастье эгоизм, а личное несчастье
добродетель! Сколько же, однако, в вас белиберды! Какая цепь! Какие чудные
брелоки! Как сияет!
В е н г е р о в и ч 2. Вас занимает эта цепь?! (Смеется.) Вас манит
к себе эта мишура, этот блеск... (Качает головой.) В эти минуты, когда вы
поучаете меня чуть ли не стихами, вы можете восхищаться золотом! Возьмите
эту цепь! Бросьте! (Срывает с себя цепь и бросает ее в сторону.)
П л а т о н о в. Важно звякнула! По одному этому звуку уж можно
заключить, как она тяжела!
В е н г е р о в и ч 2. Золото тяжело не на один только вес!
Счастливы вы, что можете сидеть на этих грязных ступенях! Здесь вы не
испытываете всей тяжести этого грязного золота! О, эти мне золотые цепи,
золотые оковы!
П л а т о н о в. Не всегда прочные оковы! Пропили их наши отцы!
В е н г е р о в и ч 2. Сколько несчастных, сколько голодных, сколько
пьяных под луной! Когда же, наконец, миллионы много сеющих и ничего не
ядущих перестанут голодать? Когда, я вас спрашиваю? Платонов, отчего же вы
не отвечаете?
П л а т о н о в. Оставьте меня! Сделайте такое одолжение! Не люблю
без умолку и без толку звонящих колоколов! Извините, но оставьте меня!
Спать хочу!
В е н г е р о в и ч 2. Я колокол? Гм... Скорей же вы колокол...
П л а т о н о в. Я колокол и вы колокол, с тою только разницею, что я
в себя сам звоню, а в вас звонят другие... Спокойной ночи! (Встает.)
В е н г е р о в и ч 2. Спокойной ночи!

В школе бьет два часа.

Уже два часа... В это время нужно уже спать, а я не сплю... Бессонница,
шампанское, волнение... Ненормальная жизнь, благодаря которой разрушается
организм... (Встает.) У меня, кажется, грудь уже начинает болеть...
Спокойной ночи! Руки я вам не подаю и горжусь этим. Вы не имеете права на
пожатие моей руки...
П л а т о н о в. Какие глупости! Мне всё одно.
В е н г е р о в и ч 2. Надеюсь, что нашу беседу и мою... болтовню
никто, кроме нас, не слышал и не услышит... (Идет в глубину сцены и идет
обратно.)
П л а т о н о в. Что вам угодно?
В е н г е р о в и ч 2. Тут где-то была моя цепь...
П л а т о н о в. Вот она, ваша цепь! (Швыряет цепь ногой.) Не
забыл-таки! Послушайте, будьте так любезны, пожертвуйте эту цепь в пользу
одного моего знакомого, принадлежащего к разряду много сеющих и ничего не
ядущих! Эта цепь будет кормить его и его семью целые годы!.. Позволите
передать ее ему?
В е н г е р о в и ч 2. Нет... С удовольствием отдал бы, но, честное
слово, не могу! Это подарок, сувенир...
П л а т о н о в. Да, да... Убирайтесь!
В е н г е р о в и ч 2 (поднимает цепь). Отстаньте, пожалуйста! (Идет
и в глубине сцены, утомленный, садится на полотно железной дороги и
закрывает руками лицо.)
П л а т о н о в. Пошлость! Быть молодым и в то же время не быть
светлою личностью! Какая глубокая испорченность! (Садится.) Как противны
нам люди, в которых мы видим хоть намек на свое нечистое прошлое! Я
когда-то был немного похож на этого... Ох!

Слышен конский топот.


ЯВЛЕНИЕ VI

П л а т о н о в и А н н а П е т р о в н а (входит в амазонке,
с хлыстом в руке).

П л а т о н о в. Генеральша!
А н н а П е т р о в н а. Как мне его увидеть? Постучать разве?
(Увидев Платонова.) Вы здесь? Как это кстати! Я знала, что вы еще не
спите... Да и можно ли спать теперь? Для спанья бог зиму дал... Доброй
ночи, человечина! (Протягивает руку.) Ну? Что же вы? Руку!

Платонов протягивает руку.

А н н а П е т р о в н а. Вы не пьяны? Платонов. А черт меня знает!
Или трезв, или же пьян, как самый горький пьяница... Вы что же это?
Прогуливаться с жиру изволите, почтеннейшая сомнамбула?
А н н а П е т р о в н а (садится рядом). Н-да-с...

Пауза.

Да-с, милейший Михаил Васильич! (Поет.) Сколько счастья, сколько муки...
(Хохочет.) Какие большие, удивленные глаза! Полноте, не бойтесь, дружище!
П л а т о н о в. Я и не боюсь... за себя по крайней мере...

Пауза.

Вы, я вижу, ерундой вздумали заниматься...
А н н а П е т р о в н а. На старости лет...
П л а т о н о в. Старухам простительно... Те сдуру... А вы какая
старуха? Вы молоды, как лето в июне. Ваша жизнь впереди.
А н н а П е т р о в н а. Мне нужна жизнь теперь, а не впереди... А я
молода, Платонов, ужас как молода! Чувствую... Так ветром и ходит по мне
эта молодость! Чертовски молода... Холодно!

Пауза.

П л а т о н о в (вскакивает). Не хочу ни понимать, ни угадывать, ни
предполагать... Ничего не хочу! Идите! Назовите меня невеждой и оставьте
меня! Прошу вас! Гм... Для чего смотреть так? Да вы... вы подумайте!
А н н а П е т р о в н а. Я уже думала...
П л а т о н о в. Вы подумайте, гордая, умная, прекрасная женщина!
Куда и зачем вы пришли?! Ах...
А н н а П е т р о в н а. Не пришла, а приехала, мой милый!
П л а т о н о в. С таким умом, с такой красотой, молодостью... ко
мне?! Глазам, ушам не верится... Пришла победить, взять крепость! Не
крепость я! Не побеждать вы пришли... Я слабость, страшная слабость!
Поймите вы!
А н н а П е т р о в н а (встает и подходит к нему). Самоуничижение
паче гордости... Как же быть, Мишель? Надо же чем-нибудь кончить?
Согласись сам, что...
П л а т о н о в. Не буду я кончать, потому что я ничего не начинал!
А н н а П е т р о в н а. Э... философия гадкая! И тебе не стыдно
лгать? В этакую ночь, при таком небе... и лгать? Лги осенью, если хочешь,
в грязь, в слякоть, но не теперь, не здесь... Тебя слышат, на тебя
смотрят... Взгляни, чудак, вверх!

Пауза.

Вон и звезды мерцают, что ты лжешь... Полно, милый мой! Будь же хорошим,
как всё это хорошо! Не нарушай своей маленькой особой этой тишины...
Отгони от себя своих бесов! (Обнимает его одной рукой.) Нет другого,
которого я любила бы так, как я тебя люблю! Нет женщины, которую ты любил
бы так, как меня любишь... Возьмем себе одну только любовь, а остальное,
что тебя так мучит, пусть решат другие... (Целует его.) Возьмем себе одну
только любовь...
П л а т о н о в. Одиссей стоил того, чтоб ему пели сирены, но не царь
Одиссей я, сирена! (Обнимает ее.) Если бы я мог дать тебе счастье! Как ты
хороша! Но не дам я тебе счастье! Я сделаю из тебя то, что делал я из всех
женщин, бросавшихся мне на шею... Я сделаю тебя несчастной!
А н н а П е т р о в н а. Как много ты о себе думаешь! Неужели ты так
ужасен, Дон-Жуан? (Хохочет.) Какой же ты хорошенький при лунном свете!
Прелесть!
П л а т о н о в. Знаю я себя! Те только романы и оканчиваются
благополучно, в которых меня нет...
А н н а П е т р о в н а. Сядем... Сюда вот... (Садятся на полотно.)
Еще что скажешь, философ?
П л а т о н о в. Если бы я был честным человеком, я ушел бы от
тебя... Я сегодня предчувствовал это, предвидел... Почему же я, негодяй,
не ушел?
А н н а П е т р о в н а. Отгони от себя бесов, Мишель! Не
отравляйся... Ведь к тебе женщина пришла, а не зверь... Лицо постное, на
глазах слезы... Фи! Если тебе это не нравится, то я уйду... Хочешь? Я
уйду, и всё останется по-старому... Идет? (Хохочет.) Дуралей! Бери,
хватай, хапай!.. Что тебе еще? Выкури всю, как папиросу, выжми, на кусочки
раздроби... Будь человеком! (Тормошит его.) Смешной!
П л а т о н о в. Но разве ты моя? Разве ты про меня писана? (Целует
ее руки.) Иди к другому, моя дорогая... Ступай к тому, который стоит
тебя...
А н н а П е т р о в н а. Ах... Полно тебе молоть чепуху! Дело ведь
очень просто: к тебе пришла женщина, которая тебя любит и которую ты
любишь... Погода прелестная... Что может быть проще? К чему же тут эта
философия, политика? Порисоваться разве хочешь?
П л а т о н о в. Гм... (Встает.) А если ты пришла пошалить мной,
поразвратничать, покуралесить?.. Тогда что? Ведь я не гожусь во
временнообязанные... Я не позволю играть собой! Ты не отделаешься от меня
грошами, как отделалась от десятка!.. Слишком дорог я для интрижки...
(Хватает себя за голову.) Уважать, любить тебя и в то же время... мелочь,
пошлость, мещанская, плебейская игра!
А н н а П е т р о в н а (подходит к нему). Ты меня любишь, уважаешь,
для чего же ты, беспокойная душа, торгуешься со мной, говоришь мне эти
мерзости? Для чего эти "если"? Я люблю... Я сказала тебе, и сам ты знаешь,
что я тебя люблю... Что же тебе еще? Покоя мне... (Кладет голову ему на
грудь.) Покоя... Пойми же наконец, Платонов! Я отдохнуть хочу... Забыться,
и больше мне ничего не нужно... Ты не знаешь... Ты не знаешь, как тяжела
для меня жизнь, а я... жить хочу!
П л а т о н о в. Не сумею я дать тебе покой!
А н н а П е т р о в н а. Сумей только не философствовать!.. Живи!
Всё живет, всё движется... Кругом жизнь... Давай же и мы жить! Завтра
решать вопросы, а сегодня, в эту ночь, жить, жить... Жить, Мишель!

Пауза.

Да что я в самом деле распелась пред тобой? (Хохочет.) Скажите,
пожалуйста! Я пою, а он и ломается!
П л а т о н о в (хватает ее за руку). Послушай... В последний раз...
Как честный человек говорю... Уйди!.. В последний раз! Уйди!
А н н а П е т р о в н а. Будто бы? (Хохочет.) А ты не шутишь?..
Глупишь, брат! Теперь уж я тебя не оставлю! (Бросается ему на шею.)
Слышишь? В последний раз говорю: не выпущу! Во что бы то ни стало, что бы
там ни было! Хоть меня погуби, хоть сам пропади, а возьму! Жить!
Тра-та-та-та... ра-ра-ра... Чего рвешься, чудак? Мой! Мели теперь свою
философию!
П л а т о н о в. Еще раз... Как честный человек...
А н н а П е т р о в н а. Честью не взяла, силой возьму... Люби, коли
любишь, а не строй из себя дурачка! Тра-та-та-та... Звон победы
раздавайся... Ко мне, ко мне! (Накидывает ему на голову черный платок.) Ко
мне!
П л а т о н о в. К тебе? (Смеется.) Пустая ты женщина! Добра ты себе
не желаешь... Плакать ведь будешь! Мужем твоим я не буду, потому что не
про меня ты писана, а играть собой не позволю... Посмотрим, кто кем играть
будет... Увидим... Заплачешь... Идем, что ли?
А н н а П е т р о в н а (хохочет). Allons! (Берет его под руку.)
Постой... Кто-то идет. Станем пока за дерево... (Прячутся за дерево.) В
сюртуке кто-то, не мужик... Отчего ты в газеты передовых статей не пишешь?
Ты славно бы писал... Не шутя.

Входит Т р и л е ц к и й.


ЯВЛЕНИЕ VII

Те же и Т р и л е ц к и й.

Т р и л е ц к и й (идет к школе и стучит в окно). Саша! Сестренка!
Сашурка!
С а ш а (отворяет окно). Кто здесь? Это ты, Коля? Чего тебе?
Т р и л е ц к и й. Ты еще не спишь? Пусти меня, душечка,
переночевать!
С а ш а. Сделай милость...
Т р и л е ц к и й. Положишь меня в классной... Да пожалуйста, чтоб
Мишель не узнал, что я у вас ночую: спать не даст своей философией! У меня
голова ужасно кружится... Всё в глазах двоится... Стою перед одним окном,
а мне кажется, что их два: в какое лезть? Комиссия! Хорошо, что я не
женат! Будь я женат, мне показалось бы, что я двоеженец... Всё двоится! У
тебя на двух шеях две головы! Кстати, между прочим... Там около
срубленного дуба, что над речкой - знаешь? - я сморкался, козявочка, и
выронил из платка сорок рублей... Поднимешь их, душечка, завтра
пораньше... Поищи и возьми себе...
С а ш а. Их чуть свет плотники поднимут... Какой же ты разгильдяй,
Коля! Ах, да! Чуть было не позабыла... Приходила жена лавочника и просила
тебя убедительно, чтобы ты пришел к ним, как можно скорей... Ее муж
внезапно заболел... В голову какой-то удар сделался... Иди скорей!
Т р и л е ц к и й. Бог с ним совсем! Мне не до того... У меня у
самого стреляет и в голове, и в брюхе... (Лезет в окно.) посторонись...
С а ш а. Влезай скорей! Ногой меня зацепил... (Запирает окно.)
П л а т о н о в. Еще кого-то черти несут!
А н н а П е т р о в н а. Стой.
П л а т о н о в. Не держи... Уйду, если захочу! Кто это?
А н н а П е т р о в н а. Петрин и Щербук.

Входят П е т р и н и Щ е р б у к, без сюртуков, покачиваясь.
На первом черный цилиндр, на втором - серый.


ЯВЛЕНИЕ VIII

В е н г е р о в и ч 2 (в глубине сцены), П л а т о н о в,
А н н а П е т р о в н а, П е т р и н и Щ е р б у к.

П е т р и н. Виват, Петрин, кандидат прав! Ура! Где дорога? Куда
зашли? Что это? (Хохочет.) Тут, Павочка, народное просвещение! Тут дураков
учат бога забывать да людей надувать! Вот куда мы зашли... Гм... Так-с...
Тут, брат, тот... как его, черт? - Платошка живет, цивилизованный
человек... Пава, а где теперь Платошка? Выскажи мнение, не стыдись! С
генеральшей дуэт поет? Ох, господи, твоя воля... (Кричит.) Глагольев
дурак! Она ему нос натерла, а с ним удар сделался!
Щ е р б у к. Домой хочу, Герася... Спать хочется, страсть как! Шут с
ними со всеми!
П е т р и н. А где наши сюртуки, Пава? К начальнику станции ночевать
идем, а сюртуков нет... (Хохочет.) Девки сняли? Ах ты, кавалер, кавалер!..
Девки сюртуки поснимали... (Вздыхает.) Эх, Пава, Павочка... Ты шампань
пил? Небось, вот ты пьян теперь? А чье ты пил? Мое ты пил... И пил ты
сейчас мое, и ел ты сейчас мое... На генеральше платье мое, на Сережке
чулки мои... всё мое! Я им всё передавал! У самого каблучонки на
сапожонках кривые... Всё им отдал, всё на них просадил, а что получил? Ты
спроси, что я получил? Кукиш и позор... Да... Лакей за столом обносит да
локтем норовит толкнуть, сама же как с свинством обращается...
П л а т о н о в. Надоело мне!
А н н а П е т р о в н а. Постой... Сейчас уйдут! Какой же скот этот
Петрин! Как лжет! А та старая тряпка и верит...
П е т р и н. Жиду почета больше... Жид у изголовья, а мы у подножия
ног... А почему? А потому, что жид больше денег дает... А на лбу роковые
слова: продается с публичного торга!
Щ е р б у к. Это Некрасова... Говорят, помер Некрасов...
П е т р и н. Ладно же! Больше ни копейки! Слышишь? Ни копейки! Пусть
старичок в могиле сердится... Пусть там себе с... гробокопателями! Шабаш!
Протестую векселя! Завтра же! Я ее в грязь головой поставлю,
неблагодарную!
Щ е р б у к. Она граф, барон! У нее генеральское лицо! А я... калмык
и больше ничего... Меня пущай Дуняша обожает... Какая дорога неровная!
Шоссе бы надо со столбами телеграфическими... с колоколами... Дзинь,
дзинь, дзинь...

Уходят.


ЯВЛЕНИЕ IX

Те же без П е т р и н а и Щ е р б у к а.

А н н а П е т р о в н а (выходит из-за деревьев). Ушли?
П л а т о н о в. Ушли...
А н н а П е т р о в н а (берет его за плечи). Шествуем?
П л а т о н о в. Пойдем! Иду, но если бы ты знала, как мне не хочется
идти!.. Пойду не я к тебе, а черт, который бьет меня теперь по затылку:
иди, иди! Пойми же! Если моя совесть не принимает твоей любви, то только
потому, что она глубоко убеждена в том, что ты делаешь непоправимую
ошибку...
С а ш а (в окно). Миша, Миша! Где ты?
П л а т о н о в. Черт возьми!
С а ш а (в окно). Ах... Я вижу тебя... С кем это ты? (Хохочет.) Анна
Петровна! Насилу я вас узнала! Вы такая черная! В чем это вы?
Здравствуйте!
А н н а П е т р о в н а. Здравствуйте, Александра Ивановна!
С а ш а. Вы в амазонке? Катаетесь, значит? Отличное дело! Ночь такая
хорошая! Поедем и мы с тобой, Миша!
А н н а П е т р о в н а. Я уже накаталась, Александра Ивановна...
Домой сейчас еду...
С а ш а. В таком случае, разумеется... Иди, Миша, в комнату!.. Я не
знаю, право, что делать! С Колей дурно...
П л а т о н о в. С каким Колей?
С а ш а. С братом Николаем... Выпил, должно быть, много... Войди,
пожалуйста! Заходите и вы, Анна Петровна! Я сбегаю в погреб и сливок
принесу... По стакану выпьем... Холодные сливки!
А н н а П е т р о в н а. Благодарю вас... Я сейчас домой еду...
(Платонову.) Ступай... Я подожду...
С а ш а. А то бы я сбегала в погреб... Иди, Миша! (Скрывается.)
П л а т о н о в. Совершенно забыл о ее существовании... Верит-то,
верит как?! Ступай... Я уложу ее спать и приду...
А н н а П е т р о в н а. Скорей же...
П л а т о н о в. Чуть-чуть скандала не было! Прощай пока... (Идет в
школу.)


ЯВЛЕНИЕ X

А н н а П е т р о в н а, В е н г е р о в и ч 2
и потом О с и п.

А н н а П е т р о в н а. Сюрприз... И я совершенно забыла о ее
существовании...

Пауза.

Жестоко... Впрочем, ему не в первый раз надувать эту бедную девочку!..
Э-э-э... грешить так грешить! Один только бог будет знать! Не впервой...
Канальство! Жди теперь, пока он уложит ее спать!.. Час протянется, если не
больше...
В е н г е р о в и ч 2 (идет к ней). Анна Петровна... (Падает перед
ней на колени.) Анна Петровна... (Хватает ее за руки.) Анна!
А н н а П е т р о в н а. Кто это? Кто вы? (Нагинается к нему.) Кто
это? Вы, Исак Абрамыч? Вы ли? Что с вами?
В е н г е р о в и ч 2. Анна! (Целует руку.)
А н н а П е т р о в н а. Уйдите! Нехорошо так! Вы мужчина!
В е н г е р о в и ч 2. Анна!
А н н а П е т р о в н а. Полно вам цепляться! Уйдите Прочь! (Пхает
его в плечо.)
В е н г е р о в и ч 2 (растягивается на земле). Ох! Глупо... глупо!
О с и п (входит). Комедьянты! Это, бывает, не вы, ваше
превосходительство? (Кланяется.) Как это вы попали в наши святые места?
А н н а П е т р о в н а. Это ты, Осип? Здравствуй! Подсматриваешь?
Шпионишь? (Берет его за подбородок.) Всё видел?
О с и п. Всё.
А н н а П е т р о в н а. А чего ты бледен так? а? (Смеется.) Ты
влюблен в меня, Осип?
О с и п. Это как вам угодно...
А н н а П е т р о в н а. Влюблен?
О с и п. Я вас не понимаю... (Плачет.) Я вас за святую почитал...
Ежели б приказали в огонь лезть, в огонь бы полез...
А н н а П е т р о в н а. Отчего ты в Киев не пошел?
О с и п. Что мне Киев? Я вас за святую почитал... Для меня святей вас
и людей не было...
А н н а П е т р о в н а. Полно, дуралей... Носи опять ко мне
зайчиков... Опять буду брать... Ну, прощай... Приходи завтра ко мне, и я
тебе дам денег: по железной дороге в Киев поедешь... Идет? Прощай...
Платонова у меня не сметь трогать! Слышишь?
О с и п. Вы мне с этой поры уж не указ...
А н н а П е т р о в н а. Скажите, пожалуйста! Не прикажете ли мне в
монастырь идти? Его дело!.. Ну, ну... Плачет... Маленький ты, что ли?
Довольно... Когда он будет идти ко мне, то выстрелишь!..
О с и п. В него?
А н н а П е т р о в н а. Нет, в воздух... Прощай, Осип! Погромче
выстрели! Выстрелишь?
О с и п. Выстрелю.
А н н а П е т р о в н а. Ну и умничек...
О с и п. Только он к вам не пойдет... Он с женой теперь.
А н н а П е т р о в н а. Толкуй... Прощай, душегуб! (Убегает.)


ЯВЛЕНИЕ XI

О с и п и В е н г е р о в и ч 2.

О с и п (бьет шапкой оземь и плачет). Кончено! Всё кончено, и чтоб
оно провалилось сквозь землю!
В е н г е р о в и ч 2 (лежа). Что он говорит?
О с и п. Видел всю эту материю, слышал! Глаза лопались, в ушах кто-то
здоровенным молотом колотил! Всё слышал! Ну как его не убить, ежели
хочется в клочки его разорвать, слопать... (Садится на насыпь задом к
школе.) Надо убить...
В е н г е р о в и ч 2. Что он говорит? Кого убить?


ЯВЛЕНИЕ XII

Те же, П л а т о н о в и Т р и л е ц к и й.

П л а т о н о в (выталкивает из школы Трилецкого). Вон! Изволь сию же
минуту отправляться к лавочнику! Марш!
Т р и л е ц к и й (потягивается). Лучше бы ты потянул меня завтра
большой палкой, чем сегодня будить!
П л а т о н о в. Ты негодяй, Николай, негодяй! Понимаешь?
Т р и л е ц к и й. Что ж делать? Таким, значит, бог создал?
П л а т о н о в. А что если лавочник уже умер?
Т р и л е ц к и й. Если умер, то царство ему небесное, а если же еще
продолжает борьбу за существование, то напрасно ты говоришь страшные
слова... Не пойду я к лавочнику! Мне спать хочется!
П л а т о н о в. Пойдешь, скот! Пойдешь! (Толкает его). Я не дам тебе
спать! Да что ты в самом деле? Что ты строишь из себя? Отчего ты ничего не
делаешь? Ради чего ты здесь проедаешься, проводишь свои лучшие дни и
бездельничаешь?
Т р и л е ц к и й. Пристал... Какой же ты, братец, право... клещ!
П л а т о н о в. Что ты за существо, скажи ты мне, пожалуйста? Это
ужасно! Для чего ты живешь? Отчего ты не занимаешься наукой? Отчего не
продолжаешь своего научного образования? Наукой отчего не занимаешься,
животное?
Т р и л е ц к и й. Об этом интересном предмете поговорим, когда мне
не будет спать хотеться, а теперь пусти меня спать... (Чешется.) Черт
знает что! Ни с того, ни с сего: вставай, негодяй! Гм... Честные
правила... Черт бы их съел, эти честные правила!
П л а т о н о в. Какому богу ты служишь, странное существо? Что ты за
человек? Нет, не будет из нас толку! Нет, не будет!
Т р и л е ц к и й. Послушай, Михаил Васильич, кто дал тебе право
запускать свои холодные лапищи в чужие сердца? Твоя бесцеремонность выше
всяких удивлений, братец!
П л а т о н о в. Не выйдет из нас ничего, кроме лишаев земли!
Пропащий мы народ! Гроша мы не стоим! (Плачет.) Нет человека, на котором
могли бы отдохнуть глаза! Как всё пошло, грязно, истаскано... Поди прочь,
Николай! Уйди!
Т р и л е ц к и й (пожимает плечами). Плачешь?

Пауза.

Я пойду к лавочнику! Слышишь? Я пойду!
П л а т о н о в. Как хочешь!
Т р и л е ц к и й. Пойду! Иду вот...
П л а т о н о в (стучит ногами). Пошел прочь!
Т р и л е ц к и й. Хорошо... Ложись-ка спать, Мишель! Не стоит
волноваться! Прощай! (Идет и останавливается.) На прощанье одно слово...
Посоветуй всем проповедникам, в том числе и самому себе, чтобы слово
проповедническое клеилось с делами проповедника... Если твои глаза не
умеют отдохнуть на тебе самом, то не моги требовать от меня отдыха для
твоих глаз, которые, a propos*, очень хороши у тебя при лунном свете! Они
блестят у тебя, как зеленые стеклышки... И еще вот что... С тобой бы
говорить не следовало... Тебя бы избить страшно, изломать на куски,
разорвать бы с тобой навсегда за ту девочку... Сказать бы тебе то, чего ты
отродясь не слышал! Но... не умею! Я плохой дуэлист! И это твое счастье!..
_______________
* кстати (франц.).

Пауза.

Прощай! (Уходит.)


ЯВЛЕНИЕ XIII

П л а т о н о в, В е н г е р о в и ч 2 и О с и п.

П л а т о н о в (хватает себя за голову). Не один я таков, все
таковы! Все! Где же люди, боже мой? Я-то каков! Не ходи к ней! Она не
твоя! Это чужое добро! Испортишь ее жизнь, исковеркаешь навсегда! Уйти
отсюда! Нет! Буду у ней, буду здесь жить, буду пьянствовать, язычничать...
Развратные, глупые, пьяные... Вечно пьяные! Глупая мать родила от пьяного
отца! Отец... мать! Отец... О, чтоб у вас там кости так переворочились,
как вы спьяна и сдуру переворочили мою бедную жизнь!

Пауза.

Нет... Что я сказал? Бог простит... Царство небесное... (Наталкивается на
лежащего Венгеровича.) Это кто?
В е н г е р о в и ч 2 (поднимается на колени). Дикая, безобразная,
позорная ночь!
П л а т о н о в. Аааа... Пойди и запиши эту дикую ночь в свой
дурацкий дневник чернилами из отцовской совести! Прочь отсюда!
В е н г е р о в и ч 2. Да... Запишу! (Уходит.)
П л а т о н о в. Что он здесь делал? Подслушивал? (Осипу.) Ты кто? Ты
зачем здесь, вольный стрелок? Тоже подслушивал? Прочь отсюда! Или
постой... Догони Венгеровича и сними с него цепь!
О с и п (встает). Какую цепь?
П л а т о н о в. У него на груди висит большая золотая цепь! Догони
его и сними! Живей! (Стучит ногами.) Скорей, а то не догонишь! Он бежит
теперь к деревне, как сумасшедший!
О с и п. А вы к генеральше?
П л а т о н о в. Беги скорей, негодяй! Не бей его, а только сними
цепь! Пошел! Чего стоишь? Беги!

О с и п убегает.

(После паузы.) Идти... Идти или не идти? (Вздыхает.) Идти... Пойду затяну
длинную, в сущности скучную, безобразную песню... Я же думал, что я хожу в
прочной броне! А что же оказывается? Женщина сказала слово, и во мне
поднялась буря... У людей мировые вопросы, а у меня женщина! Вся жизнь -
женщина! У Цезаря - Рубикон, у меня - женщина... Пустой бабник! Не жалко
было бы, если бы не боролся, а то ведь борюсь! Слаб, бесконечно слаб!
С а ш а (в окно). Миша, ты здесь?
П л а т о н о в. Здесь, мое бедное золото!
С а ш а. Иди в комнату!
П л а т о н о в. Нет, Саша! Я хочу побыть на воздухе. У меня голова
трещит. Спи, мой ангел!
С а ш а. Спокойной ночи! (Закрывает окно.) Платонов. Тяжело надувать
того, кто верит безгранично! Я и вспотел и покраснел... Иду! (Идет.)

Навстречу ему идут К а т я и Я к о в.


ЯВЛЕНИЕ XIV

П л а т о н о в, К а т я и Я к о в.

К а т я (Якову). Постой здесь... Я сейчас... Только книгу возьму...
Не уйди же, смотри! (Идет навстречу Платонову.)
П л а т о н о в (увидев Катю). Ты? Что тебе?
К а т я (испугавшись). Ах... это вы? Мне вас нужно.
П л а т о н о в. Это ты, Катя? Все, начиная с барыни и кончая
горничной, все - ночные птицы! Что тебе?
К а т я (тихо). Вам барыня письмо прислала.
П л а т о н о в. Что?
К а т я. Вам барыня письмо прислала!
П л а т о н о в. Что врешь? Какая барыня?
К а т я (тише). Софья Егоровна...
П л а т о н о в. Что? Ты с ума сошла? Окати себя холодной водой!
Пошла вон отсюда!
К а т я (подает письмо). Вот оно!
П л а т о н о в (вырывает письмо). Письмо... письмо... Какое письмо?
Нельзя было завтра принести? (Распечатывает.) Как же я его буду читать?
К а т я. Просили как можно скорей...
П л а т о н о в (зажигает спичку). Черт вас носит! (Читает.) "Я делаю
первый шаг. Иди, сделаем его вместе. Я воскресаю. Иди и бери. Твоя". Черт
знает... Телеграмма какая-то! "Жду до четырех часов в беседке около
четырех столбов. Пьяный муж уехал с молодым Глагольевым на охоту. Вся твоя
С.". Этого еще недоставало! Боже мой! Этого еще недоставало! (Кате.) Что
смотришь?
К а т я. Как же мне не смотреть, если у меня глаза есть?
П л а т о н о в. Выколи себе свои глаза! Это ко мне письмо?
К а т я. К вам-с...
П л а т о н о в. Врешь! Прочь отсюда!
К а т я. Слушаю-с.

Уходит с Я к о в о м.


ЯВЛЕНИЕ XV

П л а т о н о в (один).

П л а т о н о в (после паузы). Вот они, последствия... Доигрался
малый! Исковеркал женщину, живое существо, так, без толку, без всякой на
то надобности... Прроклятый язык! Довел до чего... Что теперь делать? А
ну-ка, мудрая ты голова, подумай! Брани себя теперь, рви волосы...
(Думает.) Ехать! Сейчас же ехать и не сметь показываться сюда до самого
страшного суда! Марш отсюда на все четыре стороны, в ежовые рукавицы
нужды, труда! Лучше худшая жизнь, чем эта с этой историей!

Пауза.

Еду... Но... неужели Софья на самом-таки деле любит меня? Да? (Смеется.)
За что? Как всё темно и странно на этом свете!

Пауза.

Странно... Неужели эта прекрасная, мраморная женщина с чудными волосами в
состоянии полюбить нищего чудака? Неужели любит? Невероятно! (Зажигает
спичку и пробегает письмо.) Да... Меня? Софья? (Хохочет.) Любит? (Хватает
себя за грудь.) Счастье! Да ведь это счастье! Это мое счастье! Это новая
жизнь, с новыми лицами, с новыми декорациями! Иду! Марш в беседку около
четырех столбов! Жди, моя Софья! Была ты и будешь моей! (Идет и
останавливается.) Не пойду! (Идет обратно.) Разбивать семью? (Кричит.)
Саша, иду в комнату! Отворяй! (Хватает себя за голову.) Не пойду, не
пойду... не пойду!

Пауза.

Пойду! (Идет.) Иди, разбивай, топчи, оскверняй... (Сталкивается с
Войницевым и Глагольевым 2.)


ЯВЛЕНИЕ XVI

П л а т о н о в, В о й н и ц е в и Г л а г о л ь е в 2.
В о й н и ц е в и Г л а г о л ь е в 2 вбегают с ружьями
через спину.

В о й н и ц е в. Вот он! Вот он! (Обнимает Платонова.) Ну? На охоту
едем!
П л а т о н о в. Нет... Постой!
В о й н и ц е в. Что рвешься, друг? (Хохочет.) Пьян, я пьян! Первый
раз в жизни пьян! Боже мой, как я счастлив! Друг мой! (Обнимает
Платонова.) Едем? Она послала меня... Приказала настрелять для нее дичи...
Г л а г о л ь е в 2. Скорей едемте! Уже светает...
В о й н и ц е в. Ты слышал, что мы выдумали? Не гениально разве? Мы
думаем Гамлета сыграть! Честное слово! Такой театр удерем, что даже чертей
затошнит! (Хохочет.) Как ты бледен... И ты пьян?
П л а т о н о в. Пусти... Пьян.
В о й н и ц е в. Постой... Моя идея! Завтра же начинаем декорации
писать! Я - Гамлет, Софи - Офелия, ты - Клавдий, Трилецкий - Горацио...
Как я счастлив! Доволен! Шекспир, Софи, ты и maman! Больше мне ничего не
нужно! Впрочем, еще Глинка. Ничего больше! Я Гамлет...

И этому злодею,
Стыд женщины, супруги, матери забыв,
Могла отдаться ты!..

(Хохочет.) Чем не Гамлет?
П л а т о н о в (вырывается и бежит). Подлец! (Убегает.)
В о й н и ц е в. Тюлюлю! Пьян! Важно! (Хохочет.) Каков наш друг?
Г л а г о л ь е в 2. Наспиртован... Едем! Войницев. Едем... И вы были
бы моим другом, если бы... Офелия! О нимфа, помяни мои грехи в твоих
святых молитвах!

Уходят.
Слышен шум идущего поезда.


ЯВЛЕНИЕ XVII

О с и п и потом С а ш а.

О с и п (вбегает с цепью). Где он? (Оглядывается.) Где он? Ушел? Нет
его? (Свистит.) Михаил Васильич! Михаил Васильич! Ау!

Пауза.

Нет? (Подбегает к окну и стучит.) Михаил Васильич! Михаил Васильич!
(Разбивает стекло.)
С а ш а (в окно). Кто здесь?
О с и п. Позовите Михаила Васильича! Скорей!
С а ш а. Что случилось? Его нет в комнате!
О с и п (кричит). Нет? Пошел к генеральше, значит! Генеральша здесь
была и к себе его звала! Всё пропало, Александра Ивановна! К генеральше
пошел он, проклятый!
С а ш а. Лжешь!
О с и п. Накажи меня господь, к генеральше! Всё слышал и видел! Они
тут обнимались, целовались...
С а ш а. Лжешь!
О с и п. Чтоб ни отцу моему, ни матери не увидать царства небесного,
коли вру! К генеральше! От жены ушел! Догоните его, Александра Ивановна!
Нет, нет... Всё пропало! И вы несчастная теперь! (Снимает с плеч ружье.)
Она приказала мне в последний раз, а я исполняю в последний раз! (Стреляет
в воздух.) Пусть встречает! (Бросает ружье на землю.) Зарежу его,
Александра Ивановна! (Перепрыгивает через насыпь и садится на пень.) Не
беспокойтесь, Александра Ивановна... не беспокойтесь... Я его зарежу... Не
сомневайтесь...

Показываются огни.

С а ш а (выходит в ночной кофточке, с распущенными волосами). Ушел...
Обманул... (Рыдает.) Пропала я... Убей меня, господи, после этого...

Свисток.

Под машину лягу... Не хочу я жить... (Ложится на рельсы.) Обманул... Убей
меня, божья матерь!

Пауза.

Прости, господи... Прости, господи... (Вскрикивает.) Коля! (Поднимается на
колени.) Сын! Спасите! Спасите! Вот она, машина, идет!.. Спасите!

Осип подскакивает к Саше.

(Падает на рельсы.) Ах...
Осип (берет ее и несет в школу). Зарежу... Не беспокойтесь!

Идет поезд.

Конец второго действия