§ 4. Применение норм о  предварительной  преступной  деятельности  и  о соучастии при квалификации повторных преступлений

     В действующем  советском  уголовном  законодательстве  нет  специальных

предписаний о применении норм о предварительной преступной деятельности и  о

соучастии при квалификации повторных  преступлений.  Отсутствуют  и  работы,

специально посвященные этому вопросу, хотя некоторыми авторами высказывались

отдельные соображения127.

     С точки зрения квалификации в рамках указанной  проблемы  следовало  бы

выделить два вопроса, которые в следственной и судебной практике, а также  в

юридической литературе решаются неодинаково: 1)  о  квалификации  деяния  по

признаку повторности, если ранее было совершено приготовление к аналогичному

деянию или покушение на него, а затем оконченное преступление  и,  наоборот,

сначала имело место оконченное деяние,  а  после  этого  -  приготовление  к

преступлению  или  покушение  на  аналогичное  преступление;  2)  о  влиянии

квалификации  действия  исполнителя  преступления,  виновного  в  совершении

повторного уголовно наказуемого деяния, на квалификацию деянии соучастников.

     Отдельные  вопросы  ответственности  за  повторные   преступления   при

приготовлении к ним и покушении  на  них  были  затронуты  при  рассмотрении

квалификации деяний,  содержащих  несколько  квалифицирующих  обстоятельств,

предусмотренных различными статьями (или  их  частями)  уголовных  кодексов.

Однако   проблема   квалификации   повторности   преступлений,   когда   все

составляющие  ее  деяния  или  часть  их  представляют  собой   неоконченные

преступления,  носит   более   общий   характер   и   требует   специального

рассмотрения. При этом важно отметить, что решение  данной  проблемы  должно

базироваться на законодательстве и положениях  теории  уголовного  права  об

основаниях уголовной ответственности. Отмеченное прямо  вытекает  из  текста

ст.  3  Основ  уголовного  законодательства:  "Уголовной  ответственности  и

наказанию подлежит только лицо, виновное в совершении преступления, то  есть

умышленно  или  по  неосторожности  совершившее  предусмотренное   уголовным

законом общественно опасное деяние". Указывая  на  совершение  преступления,

ст. 3 Основ имеет в виду как оконченное, так  и  неоконченное  преступление.

Последнее, как и  оконченное  преступление,  является  общественно  опасным,

противоправным, виновным и наказуемым деянием. Приготовление к  преступлению

и покушение на него заключают в себе состав преступления. Поэтому  основания

ответственности при  приготовлении  к  преступлению,  покушении  на  него  и

оконченном преступления едины. Другими словами,  предварительная  преступная

деятельность  по  советскому  уголовному  праву   преследуется   наравне   с

оконченным преступлением. Согласно ст. 15 Основ уголовного законодательства,

наказание   за   приготовление   и   покушение   назначается   по    закону,

предусматривающему ответственность за данное преступление. В соответствии  с

этим приготовление и покушение квалифицируются по той же статье  (или  части

ее), по которой квалифицируется и оконченное преступление, с  дополнительной

ссылкой на ст. 15 УК РСФСР, отражающей факт незавершенности преступления.

     Изложенное определяет и содержание  понятия  повторности  преступлений,

охватывающей не только оконченные, но и незавершенные  преступления  (т.  е.

случаи приготовления и покушения). Следовательно,  лицо,  действия  которого

образуют приготовление к преступлению или  покушение  на  преступление,  при

наличии прочих условии признания содеянного повторным  преступлением  должно

нести ответственность за повторность уголовно наказуемых деяний.  Аналогично

должен  быть  решен   вопрос,   если   лицо   дважды   совершало   действия,

образовывавшие приготовление к преступлению или покушение на  него,  либо  в

первый раз совершило приготовление к преступлению, а во второй  -  покушение

на него или, наоборот, сперва покушение, а  потом  приготовление.  В  п.  13

постановления № 4 Пленума Верховного  Суда  СССР  от  27  июня  1975  г.  "О

судебной практике по делам об умышленном убийстве" указано: "Ответственность

за  повторное  умышленное  убийство  или  за  покушение  на  него  наступает

независимо от того, совершил ли виновный ранее убийство либо покушение,  был

ли он исполнителем или соучастником этого  преступления"128.  Полагаем,  что

данное положение с достаточным основанием можно отнести и ко всем иным видам

умышленных преступлений.

     Таким  образом,  лицу,  совершившему   несколько   преступных   деяний,

состоящих из оконченного преступления, приготовления или  покушения,  ни  за

одно из которых оно не было осуждено, инкриминируется все содеянное.

     Если  в  нашей  литературе  изложенное  выше  не  встречает  каких-либо

возражений принципиального характера, то такого единодушия мы не найдем  при

решении вопросов квалификации каждого  из  деяний,  образующих  повторность,

включающей в себя оконченное и неоконченное преступления.

     Еще до принятия Основ уголовного законодательства Союза ССР  и  союзных

республик 1958 года и действия УК,  принятых  в  1959  -  1961  гг.,  И.  С.

Тишкевич  высказал  мысль,  что   при   совершении   нескольких   однородных

преступлений, среди которых есть оконченные и не доведенные  до  конца,  все

содеянное квалифицируется как одно оконченное  повторное  преступление.  При

этом не имеет значения,  полагает  И.  С.  Тишкевич,  когда  было  совершено

неоконченное  преступление  -  в  начале,  конце  или  середине   преступной

деятельности.  Наличие  в  подобной  ситуации   неоконченного   преступления

значения для квалификации содеянного не имеет. Этот факт должен быть  учтен,

пишет он, при назначении наказания. Аргументируя изложенное, И. С.  Тишкевич

ссылается   на   практику   квалификации   хищений   государственного    или

общественного имущества. "Хищение, -  пишет  он,  -  является  повторным  (и

оконченным) преступлением  независимо  от  того,  что  одно  из  совершенных

хищений  оказалось  недоведенным  до  конца  по  независящим  от   виновного

причинам. Статья 19 УК в этих случаях указывается лишь тогда, когда ни  одно

из  совершенных  хищений  не  было  доведено  до  конца"129.  Такое  решение

обосновывается, кроме того, тем, что по смыслу  действовавшего  в  то  время

Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4  июня  1947  г.  "Об  уголовной

ответственности за хищение государственного  и  .  общественного  имущества"

неоднократные  акты  однородных  хищений   рассматривались   как   повторные

преступления, специально предусмотренные ст-ст.  2  и  4  названного  Указа.

Аналогичное решение  предлагалось  им  для  квалификации  посягательства  на

личное имущество граждан путем кражи и разбоя соответственно по ч. 2 ст.  1,

ч. 2 ст. 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 4  июня  1947  г.  "Об

усилении охраны личной собственности граждан". Позицию И.  С.  Тишкевича  по

данному вопросу разделяют и некоторые другие  авторы130.  Приведенная  точка

зрения не соответствует упомянутым в работе разъяснениям Пленума  Верховного

Суда СССР, изложенным в постановлениях от  25  марта  1964  г.  "О  судебной

практике по делам об изнасиловании"  и  от  27  нюня  1975  г.  "О  судебной

практике по делам об умышленном убийстве"131, в которых  суды  ориентируются

на квалификацию каждого из образующих повторность преступлений, в том  числе

и  незавершенного  самостоятельно.  Суды,  .как  правило,   именно   так   и

квалифицируют неоднократные преступления.

     Обращаясь к рассмотрению вопроса о  влиянии  на  квалификацию  действий

соучастников содеянного  исполнителем,  совершившим  преступление  повторно,

следует отметить наличие в теории советского уголовного,  права  двух  точек

зрения  по  данному  вопросу:  1)  соучастники  несут   ответственность   за

преступную деятельность исполнителя и юридически значимые свойства  личности

последнего, отраженные в составе  преступления,  если  обо  всем  этом  было

известно  соучастникам;  2)  соучастники   не   несут   ответственность   за

обстоятельства,  которые  относятся  исключительно  к  личностным  качествам

исполнителя, независимо от того, знали ли они об этих обстоятельствах или не

знали.

     К сторонникам первой точки  зрения  относятся  А.  Н.  Трайнин,  М.  А.

Шнейдер и др. Так, А. Н. Трайнин полагал, что если  одному  из  соучастников

преступления были известны  квалифицирующие  обстоятельства,  относящиеся  к

действию, а равно и к личности другого соучастника,  то  эти  обстоятельства

должны быть вменены в вину всем лицам, участвовавшим в данном  преступлении.

По мнению А. Н. Трайнина, не может  быть  различных  принципов  установления

ответственности соучастников в отношении одинаково сознаваемых ими элементов

состава. В этой связи независимо от того, идет ли речь  об  объективных  или

субъективных обстоятельствах,  коль  скоро  умысел  соучастников  охватывает

квалифицирующие обстоятельства, они должны нести ответственность так же, как

и  исполнитель.  Если   же   умысел   соучастников   не   охватывал   данные

обстоятельства, указанные лица не должны нести  за  них  ответственность.  В

обоснование своего мнения А. Н. Трайнин указывал:  "Стать  на  иной  путь  -

значит подорвать общие основания ответственности соучастников, ибо оказалось

бы, что соучастник находится в  привилегированном  положении:  индивидуально

действующее лицо отвечает за все элементы состава, охватываемые его умыслом,

а соучастник - за некоторые "индивидуальные" не отвечает". Далее  он  писал,

что все соучастники, как бы ни были своеобразны объективные  и  субъективные

черты участия каждого из них в совершении преступления, всегда  отвечают  за

одно и то же преступление132.

     Вторая точка зрения была высказана А. А. Пионтковским,  который  писал,

что обстоятельства,  характеризующие  лишь  степень  общественной  опасности

исполнителя и не влияющие на  степень  общественной  опасности  совершенного

преступления, не могут быть вменены в вину всем соучастникам. Свою мысль  он

подкреплял таким примером: "Повторное убийство, совершенное  исполнителем  и

повлекшее квалификацию по п. "б" ст. 136 УК РСФСР (1926 г.),  не  влияет  на

квалификацию  действий  соучастников,   т.   е.   имеет   чисто   личностное

значение"133.

     Позже  в  монографии,  посвященной  учению  о   преступлении,   А.   А.

Пионтковский   отнес   к   обстоятельствам,   не   подлежащим   вменению   в

ответственность  соучастников,   совершение   преступления   особо   опасным

рецидивистом.  Так,  кража  социалистического  имущества,  отмечает  А.   А.

Пионтковский, совершенная особо опасным рецидивистом (ч. 3 ст. 89  УК  РСФСР

1960  года),  должна  влечь  для  пособников  ответственность  лишь  как  за

соучастие в повторной краже, т. е. по ч. 2 ст.  89  УК  РСФСР134.  Указанная

позиция соответствует принципу индивидуализации ответственности в  советском

уголовном  праве.  Основанием  усиления  уголовно-правового  воздействия  на

рецидивиста, особо  опасного  рецидивиста,  а  также  на  лиц,  неоднократно

совершавших преступления, хотя  бы  и  не  подвергавшихся  ранее  осуждению,

является повышенная общественная опасность личности  преступника,  вставшего

на путь неоднократного нарушения требований уголовного закона.  Если  такого

свойства на стороне остальных соучастников нет, то  отпадают  юридические  и

логические основания усиливать их ответственность.

     Следует отметить в данном случае  и  неосновательность  доводов  А.  Н.

Трайннна,  приведенных  в  подтверждение  точки   зрения   о   необходимости

квалификации преступлений исполнителя, повторно совершившего преступление, и

его соучастников, когда они впервые совершают вместе с  ним  преступление  и

знают о повторном характере преступления исполнителя, по  одной  и.  той  же

уголовно-правовой норме. Как было указано выше, А.  Н.  Трайнин  исходил  из

того, что при соучастии все виновные совершают одно и то же  преступление  и

поэтому должны нести ответственность по одной и той же статье или ее  части,

предусматривающей ответственность за данное преступление.

     Приведенный аргумент не колеблет,  как  нам  кажется,  защищаемую  нами

позицию. Действительно, все соучастники несут и должны нести Ответственность

за одно и то же преступление (например, за кражу личного имущества).  Однако

это вовсе не означает, что все  они  должны  отвечать  по  одной  и  той  же

уголовно-правовой норме. Действия соучастников надлежит  квалифицировать  по

ч. 2 ст. 144 УК  РСФСР  (ч.  2  ст.  143  УК  Азербайджанской  ССР)  (кража,

совершенная повторно), если они дважды оказывали, например, пособничество  в

краже   особо   опасному   рецидивисту,   преступление   которого    следует

квалифицировать по ч. 3 ст. 144 УК РСФСР (ч. 3 ст. 143  УК  Азербайджанской.

ССР).Такая позиция находит подтверждение и в судебной практике. Так, по делу

Чудинова и Николаева Судебная коллегия по уголовным  делам  Верховного  Суда

РСФСР  в  своем  определении   указала:   "Квалифицирующие   обстоятельства,

относящиеся к личности исполнителя (совершение преступления повторно,  особо

опасным рецидивистом), не вменяются  в  ответственность  соучастникам,  если

даже эти обстоятельства и  охватывались  их  сознанием,  так  как  указанные

обстоятельства  характеризуют   общественную   опасность   только   личности

преступника и могут отягчать ответственность лишь самого исполнителя, т.  е.

лица, к кому они непосредственно относятся"135.

     Любопытно отметить, что один из противников такой квалификации - А.  Н.

Трайнин в 1941 году писал, что не в формальном признаке единства карательной

нормы выражается  единая  ответственность  соучастников  за  одно  и  то  же

преступление. Эта ответственность  выражается  в  материальной  однородности

преступления, за которое отвечает каждый из соучастников, -  в  материальной

однородности, а не в тождестве составов136. Тем не менее, как было  показано

выше. А. Н. Трайнин  не  распространял  этого  своего  положения  на  случаи

соучастия,  когда  исполнителем   преступления   являлось   лицо,   повторно

совершившее  преступление.  Едва  ли  такую  его  позицию  можно   признать,

последовательной.

     По изложенным выше  основаниям  действия  соучастников,  не  являющихся

исполнителями  преступления,  когда  они   повторно   учиняют   преступление

(независимо от того, совершали ли они ранее преступление как  подстрекатели,

организаторы,  пособники  или  исполнители),  надлежит  квалифицировать   по

признаку повторности, если даже исполнитель совершил преступление впервые.

     При  решении  вопроса  о  квалификации  действий  соучастников  следует

принять  во  внимание  то,  что  неоднократность  может   быть   не   только

квалифицирующим, но и конститутивным признаком состава преступления. Поэтому

в  указанных  случаях  осуществление   по   каждому   эпизоду,   образующему

неоднократность, действий, составляющих соучастие, влечет ответственность по

той  же  уголовно-правовой  норме,   по   какой   квалифицируются   действия

исполнителя. Так же следует квалифицировать преступление  соучастника,  если

оно связано с преступлением исполнителя, когда рецидив предусмотрен в законе

как конститутивный признак  состава.  Например,  субъектом  побега  из  мест

лишения свободы может быть только осужденное  лицо,  а  сам  побег  образует

рецидив. В этих случаях действия  исполнителя  -  лица,  бежавшего  из  мест

лишения свободы, - квалифицируются по ч. 1 ст.  188  УК  РСФСР,  а  действия

соучастника - по ст. 17 и ч. 1 ст. 188 УК РСФСР.

     Представляется   целесообразным,   на   наш   взгляд,    закрепить    в

соответствующей норме Общей части уголовного  законодательства  положение  о

квалификации действий соучастников в повторном преступлении, предусмотренном

в  числе  отягчающих  обстоятельств   состава.   Такое   дополнение   закона

способствовало бы единому пониманию на практике затронутых вопросов,  а  как

следствие этого - правильному применению уголовного закона к соучастникам  в

преступлении, четкой дифференциации ответственности за содеянное.