§ 3. Авторитарный и тоталитарный режимы

Основными разновидностями недемократических режимов явля­ются авторитаризм и тоталитаризм, различающиеся между собой раз­ными характером и степенью отрицания демократических начал госу­дарственно-политического властвования. В определенном отношении можно сказать, что тоталитаризм — высшая, крайняя степень развития авторитаризма, поскольку при тоталитарном режиме антидемократи­ческие пути, формы, средства и методы такого властвования использу­ются наиболее широко, последовательно и решительно. Если демократические режимы сегодня типичны для стран со сравнительно высоким уровнем социально-экономического развития, то авторитарные и тота­литарные режимы — для относительно отсталых стран Это общее пра­вило не только не опровергается, а по-своему подкрепляется тем оче­видным фактом, что в отдельных случаях авторитарные и тоталитар­ные режимы могли утверждаться в прошлом на непродолжительное время в индустриально развитых странах (например, фашистские ре­жимы в Германии, Италии, Испании, Португалии, «коммунистичес­кие» режимы в СССР, Чехословакии и др.), а сегодня сохраняются не в самых отсталых странах (Индонезия, Марокко, Тунис, Иордания и др.). В конституциях авторитарных и даже тоталитарных стран может нередко говориться о демократическом характере соответству­ющего государства, ибо открыто признавать антидемократическую природу своей власти не в интересах самого крайнего диктатора. Но, как уже отмечалось, при определении характера существующего в той или иной стране государственно-политического режима особенно важно обращать внимание не столько на формально-юридические ус­тановления и формулировки, сколько на реально существующее поло­жение дел, на фактические отношения, складывающиеся между личностью, обществом и государством.

В литературе, в том числе и учебной, можно встретить отказ от разграничения недемократических режимов на авторитарные и тоталитарные, их смешение и даже отождествление. Так, В.К. Арановский в учебнике по курсу государственного права зарубежных стран ут­верждает, что подразделение недемократических режимов на автори­тарные и тоталитарные — это выдумка Р. Рейгана и его сподвижников с их «двойным» подходом к оценке иностранных режимов на основе принципа их отнесения к «своим» и «чужим», что все недемократи­ческие режимы — это тоталитарные режимы; что последние различа­ются по субъективному признаку и в том случае, если власть сосредоточивается и осуществляется одним лицом, то такой тоталитарный режим является авторитарным; что «обособление авторитарного ре­жима от тоталитаризма искусственно» и что «авторитаризм безуслов­но существует, но не отдельно, а в русле тоталитарной власти как ее разновидность».*

* См.: Арановский К.В. Указ. соч. С. 260-263.

На наш взгляд, с такой позицией нельзя согласиться, ибо она отра­жает непонимание существенного различия между авторитаризмом и тоталитаризмом при всем том общем, что их объединяет как разновид­ности антидемократического типа государственно-политического властвования. Тот факт, что тот или иной недемократический режим (на­пример, сталинский тоталитарный режим в СССР) может нести в себе черты как тоталитаризма, так и авторитаризма, не означает, что любое авторитарное государство всегда и при всех условиях является и тота­литарным. Отрицание демократии может происходить и действитель­но происходит в различных странах существенно различными конкрет­ными путями, средствами, формами и методами.

Если при определении государства как авторитарного главное со­стоит в том, что в нем государственно-политическая власть сосредото­чена у одного лица, узкой группы лиц или одного органа в ущерб другим, особенно представительным, органам власти, то при характеристике государства как тоталитарного — в том, что такое государство полностью подчиняет себе личность и общество, все стороны их жиз­недеятельности путем массового насильственного подавления прав и свобод человека. Автор не учитывает, к сожалению, этих существенно разных аспектов в характеристике государственной власти. Хотя со­вершенно очевидно, что, к примеру, государственно-политический режим Франции времен президентства генерала де Голля носил многие черты авторитаризма, но его никак нельзя отнести к числу тоталитар­ных. Точно так же, говоря об авторитарности государственно-полити­ческих режимов в Иордании, Марокко, Индонезии и др. странах, нель­зя относить их к тоталитарным режимам, приравнивая их тем самым к военно-полицейским, фашистским, сталинистским и иным действи­тельно тоталитарным странам.

Видимо, чувствуя слабость своей позиции и недопустимость «сва­ливания в одну кучу» авторитаризма и тоталитаризма, фашизма, К.В. Арановский предлагает различать тоталитаризм первой, второй и третьей степеней в зависимости от того, распространяется ли моно­польная власть соответственно только на политическую сферу общест­венной жизни, только на политическую и духовно-идеологическую сферу и, наконец, на все сферы общественной жизни, включая эконо­мику. Но и при этом авторитаризм опять-таки ошибочно рассматрива­ется как разновидность тоталитаризма, и, в сущности, речь идет лишь о классификации тоталитаризма. Вместе с тем предложенная класси­фикация практически весьма неопределенна и условна, ибо трудно себе представить, что в реальной жизни сложившийся в сфере политики тоталитарный режим может, например, практически не сказаться на сфере идеологии. В этой связи невозможно согласиться, в частности, с отнесением автором диктатуры генерала А. Пиночета и его хунты в Чили лишь к тоталитаризму первой степени, т.е. к тоталитаризму толь­ко в политической, но не в духовно-идеологической сфере.

Конечно, тоталитаризм тоталитаризму рознь и степень охвата им различных сфер общественной жизни в различных странах неодинако­ва. Но нельзя не видеть, что и степень подчинения личности и общества государству, его вмешательства в личную и общественную жизнь, огра­ничения и нарушения им прав и свобод человека может быть очень разной. Это не учитывает предложенная автором «пространственная» классификация тоталитарных режимов. Необходимо, на наш взгляд, с одной стороны, разграничивать авторитаризм и тоталитаризм; а с дру­гой — различать сам тоталитаризм не только по широте охвата различных сфер его проявления, но и по степени и формам использования им антидемократических способов и методов государственно-политичес­кого властвования.

То, что в реальной политической жизни авторитаризм и тоталита­ризм достаточно часто перекрещиваются и при этом в тоталитарных режимах обнаруживаются многие черты авторитаризма, а в странах авторитаризма те или иные признаки тоталитаризма, вполне объясни­мо, поскольку, как уже отмечалось, это — две разновидности государ­ственно-политического режима одного и того же недемократического типа. Не случайно авторитаризму, как показывает и наш, и мировой политический опыт, присуща тенденция перерастания в тоталитаризм. И в этом плане более общей является категория «авторитаризм», а тоталитаризм — крайней формой авторитаризма.

Авторитаризм (от лат. auctoritas — власть, влияние) — это вид антидемократического государственно-политического режима, харак­теризующийся сосредоточением всей или почти всей власти у одного лица (монарха, диктатора, президента, премьер-министра), правящей группы или государственного органа. Это главное и общее определение конкретизируется указанием на следующие черты авторитарного ре­жима, коренным образом отличающие его от демократических режи­мов.

1. Фактический отказ от народовластия, от суверенитета народа и признания его единственным источником государственной власти, способный чаще всего прикрываться псевдодемократическими консти­туционными декларациями, маскирующими реальное отчуждение на­рода от государственной власти; серьезное ограничение и принижение места и роли прежде всего представительных органов власти, а то и прямое подавление их; игнорирование или крайне редкое использова­ние форм непосредственной демократии в условиях, когда выборы или референдумы проводятся несвободно, под давлением и контролем го­сударственной власти, военно-полицейских сил и носят показной ха­рактер.

2. Серьезное ограничение всеобщих прав и свобод человека и граж­данина, исключающее возможность свободного, самостоятельного и сколько-нибудь значительного влияния граждан на государственную политику, их активную самодеятельность и участие в делах государст­ва; отсутствие действительных гарантий безопасности личности в ее отношениях с государственной властью; подавление свободы воли лич­ности.

3. Отказ от подлинного разделения и равновесия ветвей власти при возможном формальном признании их; гипертрофирование места и роли чаще всего исполнительной власти в ущерб представительной и судебной, которые практически лишаются независимости и оказыва­ются в подчиненном, зависимом положении; фактическая передача части законодательных функций исполнительной власти, когда акты главы государства оказываются приравненными или даже стоящими выше актов законодательной власти.

4. Широкое применение жестких, принудительных, насильствен­ных, часто неправовых способов и методов властвования; несвязан­ность деятельности государственной власти правом и законом, само­властное нарушение законности и правопорядка; безусловное подчине­ние личности и общества государственной власти в лице главы госу­дарства; нередкое вмешательство армии во внутреннюю жизнь об­щества.

5. Высокая централизация государственного управления; господ­ство командно-административных методов властвования; фактичес­кий отказ от местного самоуправления и автономии нижестоящих го­сударственных органов.

6. Отрицание политического и идеологического плюрализма или его серьезное ограничение; запрещение оппозиции или чисто номи­нальное и дозированное ее допущение в условиях, когда она реально не в состоянии свободно функционировать и действовать, находится под постоянным давлением и контролем со стороны властных структур; господство навязанного единомыслия и недопущение идеологии, вы­ступающей против основ существующей государственной власти и ее идеологии.

Сегодня в мире не так уж много авторитарных, как и тоталитарных, государственно-политических режимов, ибо их несовместимость с под­линным демократизмом и гуманизмом, гражданским обществом и пра­вовым государством уже давно и серьезно дискредитировали эти режи­мы в глазах мировой прогрессивной общественности. Тем не менее было бы серьезной и непростительной ошибкой недооценивать опас­ность авторитаристских и тоталитаристских тенденций и проявлений в политической жизни немалого числа стран, особенно тех, которые находятся в условиях кризисного развития, переходного состояния, глубокого реформирования и т.д. В той или иной мере авторитаризм или тенденции к нему проявляются сегодня в десятках стран мира, подавляющее большинство которых относится к числу развивающихся стран (Индонезия, Марокко, Иордания, Тунис, Малайзия, Нигерия, Кения, Перу и др., не считая тех, кого обычно относят к тоталитарным странам, о которых речь ниже). Авторитарные режимы в свою очередь могут принимать различные формы, среди которых особенно широко распространены военные режимы.

Тоталитаризм (от лат. totalis — весь, целый, полный) — крайне антидемократический государственно-политический режим, при кото­ром государственная власть полностью подчиняет себе личность и об­щество, все стороны их жизни, грубо подавляет права и свободы чело­века и гражданина насильственными методами. Наиболее характерны­ми чертами тоталитарного режима являются:

1. Абсолютный, всеобщий (тотальный) контроль за жизнью лич­ности и общества со стороны государства, признание его верховенства; огромное преобладание роли государственной власти и огосударствле­ние (этатизация) общественной жизни; полное и всестороннее подчи­нение личности и общества государственной власти, подавление демо­кратического общественного самоуправления; сращивание государст­венной и партийной власти, государственного и партийного аппаратов; полное отрицание автономности и самостоятельности общественных объединений.

2. Грубое, бесцеремонное нарушение общепризнанных прав и сво­бод человека и гражданина даже при формально-декларативном кон­ституционном их провозглашении и отсутствие их реальных, в том числе и судебных, гарантий; полное бесправие личности и подавление ее индивидуальности на основе признания абсолютного приоритета государственного и общественного над личностным, индивидуальным; полное фактическое отстранение масс населения от реального участия в формировании и деятельности государственных органов, в определе­нии государственной политики; частый отказ от проведения выборов, их несвободный и чисто декоративный характер, при отсутствии у избирателей реального выбора, действительной политической альтерна­тивы.

3. Ставка на массовое и систематическое применение насилия вплоть до методов прямого террора; полный отказ от подчинения госу­дарственной власти праву, от соблюдения законности и правопорядка; широкое применение принудительного труда; использование армии для решения внутренних проблем, связанных с вооруженным подавле­нием сопротивления тирании; неправовое законодательствование, при котором вполне естественные и обычные для демократического обще­ства и государства выражения недовольства существующим положени­ем вещей и критика правительственной политики признаются преступ­лением и влекут за собой строжайшее уголовно-политическое пресле­дование.

4. Полное игнорирование демократического принципа разделения властей; фактическое сосредоточение всей полноты власти в руках чаще всего обожествляемого вождя (фюрера в нацистской Германии; дуче в фашистской Италии; «вождя всех времен и народов» в сталин­ском СССР и др.); крайне высокая степень централизации и бюрокра­тизации государственно-политического управления, включая сверх­централизованное, командно-приказное государственное руководство милитаризованной экономикой; полный отказ от реального федерализ­ма и местного самоуправления; понимание и практическое применение принципа централизма как требования полного и безусловного подчи­нения меньшинства большинству, низов верхам и т.д.

5. Полное отвержение политического и идеологического плюрализ­ма; безраздельное господство одной, правящей партии, законодатель­ное закрепление ее руководящей и направляющей роли, фактическая однопартийность при возможной формальной, фиктивной многопар­тийности; насаждение единой государственной идеологии и конфор­мизма, преследование инакомыслия и политическая слежка; строжай­ший контроль за средствами массовой информации и их монополиза­ция; стремление государственно-политической власти контролировать не только поведение, но и умонастроение людей, их воспитание в духе суеверного преклонения перед государством и преданности «единст­венно верной» господствующей идеологии; широкое использование популистской демагогии и др.

Конечно, не все из приведенных здесь признаков тоталитарных режимов обязательно и в одинаковой мере обнаруживаются в каждом из них. Но все они достаточно типичны для тоталитаризма, хотя в каждом отдельном случае они могут проявляться не в полном объеме и более или менее рельефно. Поэтому только по совокупности всех указанных показателей можно судить о том, относится ли данная стра­на к числу тоталитарных стран или нет. Сами по себе, например, уста­новление диктатуры, применение насилия в государственном управле­нии, его неправовой характер, преследование инакомыслия или высо­кая централизация не делают режим тоталитарным. Другое дело, если все это имеет место в необходимой, сущностной взаимосвязи с другими приведенными чертами. Это особенно важно иметь в виду при разгра­ничении авторитарных и тоталитарных режимов.

Последние десятилетия, начиная с 40—50-х гг., ознаменовались се­рьезным усилением внимания мировой и нашей научной обществен­ности к проблемам теории и практики тоталитаризма.* Некоторые ав­торы** считают, что тоталитаризм — феномен XX в. и поэтому неправо­мерно относить к числу тоталитарных государственно-политические режимы всех предшествующих эпох. С этим, на наш взгляд, трудно безоговорочно согласиться. Можно согласиться с тем, что не всякий недемократический режим как XX в., так и прошлых веков может быть признан тоталитарным, а также с тем, что именно XX в. породил тота­литаризм в его развитых, классических, «чистых» формах и видах. Но нельзя, на наш взгляд, сущностный критерий тоталитаризма подменять жестко временным, считая что он мог возникнуть и действительно воз­ник только «на почве обстоятельств XX века — колыбели тоталитариз­ма». Такая постановка вопроса как бы с порога отвергает всякую воз­можность справедливого анализа деспотических и иных крайне анти­демократических режимов прошлого и настоящего с целью выявления в них общих существенных черт.

* См., напр., труды Ф. Хайска, X. Аренд, Р. Арона, 3. Бжезинского, К. Попнера, М. Хайдсггсра и др. В 1993 г. у нас издан вышедший еще в 1965 г. труд Р. Арона «Демо­кратия и тоталитаризм», а в 1996 вышедший еще в 1951 г. капитальный труд Ханны Аренд «Происхождение тоталитаризма» (Истоки тоталитаризма. М., 1996). Из наших работ укажем на: Тоталитаризм как исторический феномен. М.. 1989; Тоталитаризм в Европе XX века. М., 1996: Кочесоков Р.К. Феномен тоталитаризма. Ростов, 1992; Гал­кин А.А. Германский фашизм. М., 1967; а также ряд работ последних лет А.П. Бутенко, К.С. Гаджиева, Г.Х. Шахназарова и др.

** См., напр.: Гаджиев К.С. Тоталитаризм как феномен XX века // Вопросы филосо­фии. 1992. № 2; Бутенко А.П. Социологические вопросы истории и теории тоталитариз­ма // Социологические исследования. 1998. № 6, и др.

Если же исходить из сущностных критериев, то нельзя не признать, что хотя и далеко не все диктаторские и аналогичные им режимы про­шлого могут быть отнесены к тоталитарным, тем не менее в целом ряде из них (например, в Спарте Древней Греции, режиме Нерона в Риме, инквизиционном режиме средневековой Испании, военно-полицей­ском режиме Пруссии и др.) трудно не увидеть многие сущностные черты тоталитаризма. Тоталитаризм как одна из государственных форм способен наполняться различным историческим содержанием. Можно, конечно, в данном случае использовать по отношению к исто­рическому прошлому и иное понятие, например, «тоталитарно подоб­ные режимы», чтобы отграничить их от тех тоталитарных режимов классического типа, которые возникли в условиях XX в., но суть дела от этого не меняется, ибо, по существу, речь идет о классификации разновидностей тоталитарных режимов, которая может проводиться как в широком историческом плане, так и в рамках одного и того же XX в., где тоталитарные режимы также существенно различаются друг от друга, что хорошо показано в книге Р. Арона «Демократия и тотали­таризм».

Говоря о сущности современного тоталитаризма, известный иссле­дователь политических режимов французский социолог и политолог Р. Арон выделяет пять его основных признаков. Во-первых, тоталита­ризм возникает в режиме, предоставляющем какой-то одной партии монопольное право на политическую деятельность. Во-вторых, эта пар­тия имеет на вооружении (или в качестве знамени) идеологию, которой она придает статус единственного авторитета, а в дальнейшем — и офи­циальной государственной истины. В-третьих, для распространения официальной истины государство наделяет себя исключительным пра­вом на силовое воздействие и на средства убеждения; оно руководит всеми средствами массовой информации. В-четвертых, большинство видов экономической и профессиональной деятельности находится в подчинении государства и становится его частью; поскольку государ­ство неотделимо от своей идеологии, то почти на все виды деятельности накладывает свой отпечаток официальная система. В-пятых, в связи с тем, что любая деятельность стала государственной и подчиненной идеологии, любое прегрешение в хозяйственной или профессиональ­ной сфере сразу же превращается в идеологическое; результат — политизация, идеологизация всех возможных прегрешений отдельного че­ловека и, как заключительный аккорд, террор, одновременно полицей­ский и идеологический.*

* Арон Р. Демократия и тоталитаризм. М., 1993. С. 230-231.

Исторический опыт, на наш взгляд, говорит о том, что тоталитар­ный режим или его подобие может возникать как в разные историчес­кие эпохи (некоторые древние тирании и деспотии; средневековые жесткие абсолютистские и теократические режимы и др.) и на разной социально-экономической и политико-идеологической почве (фашизм в Италии 1922—1943 гг., нацизм в Германии 1933—1945 гг., фашизм в Испании 1939—1975 гг. и сталинский режим в СССР и ряде других «социалистических» стран, где государственно-политический режим устанавливался по образу и подобию сталинского). В этой связи обычно различаются два основных вида тоталитарных режимов — правоэкстремистский и левоэкстремистский. Первый олицетворяют прежде всего указанные выше фашистские и подобные им режимы, а второй — казарменный «социализм»,* присущий сталинскому режиму 30—50-х гг. в СССР, режиму Чаушеску в Румынии, тогдашнему режи­му в Албании и др.

* Нельзя согласиться, на наш взгляд, с широким употреблением такого понятия, как тоталитарный социализм (см., напр.: Чиркни B.E. Конституционное право зарубежных стран). Тоталитаризм и подлинный социализм абсолютно несовместимые в своей основе явления, в связи с чем указанное понятие оказывается столь же неясным, как и понятие «жаренный лед». Использование в указанной связи понятия социализм без кавычек создает ложное представление, что действительный социализм может быть построен тоталитарными средствами и методами. На самом деле с тоталитаризмом совместим лишь лжесоциализм, квазисоциализм сталинского типа, в связи с чем речь может идти лишь о тоталитарном «социализме». Однако нельзя, на наш взгляд, согласиться и с достаточно распространенными утверждениями, будто любой социализм тоталитарен но своей природе и сущности. Достаточно сослаться па социал-демократическую доктрину и практику социализма в целом ряде стран, государственно-политические режимы которых ничего общего не имеют с тоталитаризмом.

Тоталитарные режимы за последние полвека не раз устанавлива­лись и многие годы действовали в сравнительно недавнем прошлом в целом ряде развивающихся стран, особенно в форме военных режимов (например, Эфиопии, Кении, Уганде, Конго, Заире, Гвинее, Нигере, Гане, Центральноафриканской республике, Непале и др.). Сегодня о существовании тоталитарных режимов можно говорить в той или иной мере в отношении КНДР, Ирана, некоторых арабских государств, ряда перечисленных выше африканских стран, где до сих пор сохраняются старые военно-полицейские режимы.