ВСТУПЛЕНИЕ

В настоящее время проблема межгосударственного сотрудничества в области защиты прав и основных свобод человека — одна из наиболее актуальных в международном праве. На эту тему написано уже немало книг, газетных и журнальных статей и российскими (советскими) специалистами, и их коллегами за рубежом. Подавляющее большинство трудов отечественных юристов было посвящено проблеме взаимодействия государств в правозащитной сфере, в основном в рамках ООН. Вопросы же регионального сотрудничества в области прав человека не привлекали к себе большого внимания и носили скорее теоретический характер, так как до определенного времени Российская Федерация (а до этого и Советский Союз) не была членом Совета Европы — авторитетнейшей европейской организации, занимающейся в том числе и проблемами защиты прав человека.

Вступление Российской Федерации в феврале 1996 г. в Совет Европы1, а затем и ратификация Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (нередко именуемой Европейской конвенцией о правах человека или просто Европейской конвенцией) заставляют по-новому оценить опыт функционирования механизма защиты прав человека в рамках этой организации. В последние годы появилось немало интересных работ по правозащитной проблематике в «европейском» контексте, в том числе ряд трудов, посвященных Европейской конвенции о правах человека. Среди них явно выделяются монография М.Л. Энтина2 (а также ее переработанное и дополненное издание 3) и совместный труд Д.Гомьен, Д.Харриса и Л.Зваака4. Однако даже эти весьма добротные работы, к сожалению, не заполняют того «исследовательского вакуума», который образовался по данной проблематике в российской науке международного права.

Если взглянуть на историю изучения темы прав человека в СССР, то можно заметить, что она явно не пользовалась большой популярностью. Объясняется это целым рядом причин, среди которых одна из определяющих — общее негативное отношение советских исследователей к опыту западных стран в данной сфере. Даже на официальном уровне эта тема именовалась чаще всего не иначе как «так называемые права человека». Любые споры по правозащитной проблематике неизменно трактовались с позиции борьбы социалистической и капиталистической идеологий. Как только звучали обвинения в том, что в СССР или любой другой стране соцлагеря нарушаются те или иные гражданские или политические права, тут же раздавались ответные обвинения в несоблюдении капиталистическими государствами социальных и экономических прав, что заключалось в основном в нещадной эксплуатации рабочего класса.

Не следует при этом забывать, что исторически гражданские и политические права (так называемое «первое поколение прав человека») считаются продуктом развития буржуазных обществ, а именно Французской буржуазной революции. В то же время появлению на свет «второго поколения прав человека» (куда входят как раз социальные и экономические права) наука обязана Великой Октябрьской социалистической революции5. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в отечественной литературе предпочтение, или приоритет, всегда отдавалось защите и соблюдению именно социально-экономических прав, а роль гражданских и политических прав неизменно преуменьшалась. Для западной же литературы по правозащитной проблематике был характерен прямо противоположный взгляд: превознесение до небес «первого поколения прав человека» при одновременном принижении значения социальных и экономических прав. И только Венская декларация и Программа действий — итоговый документ Всемирной конференции по правам человека, состоявшейся в 1993 г., — примирили эти два противоположных взгляда. В п. 5 этого важнейшего документа государства–участники Всемирной конференции зафиксировали следующее: «Все права человека универсальны, неделимы, взаимосвязаны и взаимозависимы. Международное сообщество должно относиться к правам человека глобально, на справедливой и равной основе с одинаковым подходом и вниманием»6.

Упомянутые противоречия во взглядах отечественных и западных юристов способствовали тому, что в отдельных работах советского периода Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. анализировалась только в части гражданских и политических прав. Характерно в этом отношении следующее высказывание Р. Куликова: «Хотя эта Конвенция преподносится западной доктриной как якобы обеспечивающая права человека, она на самом деле провозглашает по существу только “классические” права и свободы, признаваемые буржуазной правовой доктриной, но практически обходит молчанием социально-экономические права»7.

Необходимо также отметить, что в отечественной науке международного права в недавнем прошлом преобладало негативное отношение к теме прав человека вообще. Вот характерные примеры такого отношения: «Права человека как таковые лежат за пределами международного права. Предоставление этих прав своему населению и конкретным лицам — внутреннее дело государств»8. «Только при грубых и массовых нарушениях прав человека сами эти нарушения, представляя угрозу международному миру, перестают быть внутренним делом государств и влекут за собой международную ответственность»9.

Сегодня подобный подход устарел. Уже упоминавшаяся Всемирная конференция по правам человека отметила, что поощрение и защита всех прав человека являются предметом законной обеспокоенности международного сообщества. Кроме того, в Венской декларации и Программе действий содержится крайне важное признание того, что «права человека и основные свободы являются правами, данными с рождения каждому человеку»10.

Как подчеркивает Т. Бекназар-Юзбашев, «права человека имеют внегосударственную природу: они могут декларироваться или  позитивироваться государством, то есть закрепляться им в действующем праве, но они не порождаются и не создаются государством. В этом смысле они являются прирожденными правами, которыми обладает личность как таковая, вне зависимости от государства и нередко вопреки ему»11.

В свете вышесказанного возникает необходимость внесения определенных корректив в вопрос о принципе невмешательства во внутренние дела государств12 и о межгосударственном сотрудничестве в области поощрения и защиты прав человека, в частности в рамках региональных систем защиты прав человека.

Данный вопрос приобретает особую актуальность в связи с повышением роли ООН и региональных организаций в деле защиты прав человека. Согласно п. 7 ст. 2 Устава Организации Объединенных Наций, ООН не имеет право «на вмешательство в дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства»13. Данный запрет действует в отношении любых государств, а не только членов ООН. Как отмечают авторы «Курса международного права», «термин “вмешательство” в Уставе ООН используется в широком значении. Речь идет о любых мерах, «препятствующих государству свободно и беспрепятственно решать дела, по существу входящие во внутреннюю компетенцию любого государства»14.

Тесное международное сотрудничество в области обеспечения политических, экономических и гражданских прав населения, в том числе и на региональном уровне, сегодня стало важным фактором международных отношений. Некоторые авторы даже полагают, что не существует «задачи более важной для современной демократии или правосудия, чем стремление защищать в рамках закона основные права человека от нарушений со стороны других граждан или самого государства»15.

Прежде любые попытки активизировать международное сотрудничество в области поощрения и защиты прав человека неизбежно натыкались на ссылки о необходимости соблюдения принципа невмешательства во внутренние дела государств. Так, Я.А.Островский отмечал, что «ни одна из... форм сотрудничества, составляющих международный аспект проблемы защиты основных свобод и прав человека, в свете требований статьи 2 (7) Устава не должна приобретать характера вмешательства во внутренние дела государств и затрагивать их суверенные прерогативы. Поэтому никакая деятельность в рамках ООН не может подменять или дополнять юрисдикцию государств. Она может лишь способствовать тому, чтобы их юрисдикция в данной области осуществлялась должным образом в соответствии с положениями Устава ООН и других международных документов относительно защиты основных свобод и прав человека»16.

Ныне же все большее число стран, в том числе и Россия, заявляют о стремлении построить правовое демократическое государство, одним из основных принципов которого должно стать неукоснительное соблюдение прав и свобод человека.

Все это позволяет сделать вывод о том, что динамика развития межгосударственного сотрудничества по поощрению и защите прав человека, прежде всего в рамках региональных систем защиты прав человека, свидетельствует о некотором сужении сферы действия этого принципа.

В последние годы все больший акцент в международном праве делается на соотношении универсального и регионального механизмов в названной области. Один из крайних подходов заключается в «нецелесообразности... сохранения региональных соглашений по правам человека», и предпочтение отдается универсальным договорам17. Представляется, что это своеобразный «перегиб».

По мнению автора, именно региональный механизм защиты прав человека (в том числе в рамках Совета Европы) в настоящее время — единственная эффективная модель в данной области. Следует полностью согласиться с Ролвом Рисдалом, что «в настоящее время невозможно создать европейскую систему защиты прав человека более эффективную, нежели та, которая была создана 40 лет назад в Страсбурге»18.

Однако даже столь лестный отзыв бывшего Председателя Европейского Суда по правам человека не свидетельствует о том, что созданная в рамках Совета Европы правозащитная система лишена каких-либо недостатков. В рамках организации постоянно ведется диалог о путях повышения эффективности деятельности контрольного механизма Европейской конвенции о правах человека. В результате в 1994 г. государствами–членами Совета Европы был принят, а 1 ноября 1998 г. вступил в силу Протокол № 11 к Конвенции. В соответствии с данным Протоколом предусматривалась реформа упомянутого контрольного механизма, причем главным изменением стало упразднение Европейской Комиссии по правам человека и создание единого постоянно действующего Европейского Суда по правам человека. Предпринятые изменения, к сожалению, не решили всех имеющихся проблем, о чем более подробно будет сказано в главе III настоящей книги.

Нелишне напомнить и о том, что основополагающая роль региональных механизмов в поощрении и защите прав человека особо отмечалась в 1993 г. в итоговом документе Всемирной конференции по правам человека19.

Подтверждение такой положительной оценки можно найти в новейших работах наиболее авторитетных специалистов в области прав человека, как отечественных20, так и зарубежных21.

Все эти факторы делают исключительно актуальным исследование теории и практики функционирования системы защиты прав человека, созданной в соответствии с Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод.