§ 6. ПОНЯТИЕ СОУЧАСТИЯ В БУРЖУАЗНОМ ПРАВЕ

I. Феодальное уголовное право безбрежно широко определяло круг лиц, ответственных за совершенное преступление: любая самая отдаленная и косвенная причастность к преступлению считалась достаточной для привлечения к ответственности. Институт соуча­стия в буржуазном уголовном праве вырабатывался в процессе борьбы буржуазии против произвола феода­лов. Наиболее законченным и последовательным выра­жением этой борьбы в свое время являлось уголовное законодательство Франции. Уголовный кодекс Франции 1810 г. устанавливал, что как соучастники караются те лица, «которые подарками, обещаниями, злоупотребле­нием влияния или власти, преступными кознями или ухищрениями подстрекнули к... деянию или дали на­ставления, как его совершить, которые доставили ору­жие, орудия или иное какое средство, послужившее для совершения деяния, зная, что они для этого предназна­чались; которые заведомо помогали или содействовали виновнику или виновникам деяния в действиях, его под­готавливающих, облегчающих или осуществляющих». Кодекс устанавливал, что соучастники подлежат тому же наказанию, что и виновники преступления, и, таким образом, очерчивая круг соучастников преступления, определял, что ответственность соучастников возможна лишь в случае, если исполнитель совершил преступле­ние или покушался на него.

Положения о соучастии французского Уголовного кодекса в определенной мере оказали влияние и на законодательство других буржуазных стран. Требова­ние для ответственности за соучастие совершения испол­нителем наказуемого деяния, за которое все соуча­стники сообща несут уголовную ответственность, состав­ляет сущность акцессорной природы соучастия, учение о которой развивалось представителями классической школы уголовного права.

98 См.: А. А. Пионтковский. Учение о преступлении по со­ветскому уголовному праву, стр. 600.

638

Положение об акцессорное™ соучастия никогда не проводилось последовательно в буржуазном законода­тельстве. Оно являлось выражением буржуазного де­мократизма в области уголовного права, так как сужало рамки уголовной репрессии, определяя, при каких условиях должна иметь место ответственность за соучастие в преступлении, и поэтому по отношению к институтам уголовного права феодального общества выступало как прогрессивное требование." Однако в настоящее время, когда идет процесс разрушения буржуазной законности, положение об акцессорности в значительной степени относится к прошлому. Ограни­чения в осуществлении требований, вытекающих из принципа акцессорности, проводятся в законодатель­стве современных капиталистических государств, во-пер­вых, путем специальных указаний в нормах самого института соучастия, либо полностью исключающих акцессорность определенных разновидностей соучастия, либо существенно их ограничивающих (так, например, § 9 Уголовного кодекса Австрии устанавливает нака­зуемость безуспешного подстрекательства в отношении каждого преступления); во-вторых, путем установления уголовной ответственности за сам факт подстрекатель­ства или пособничества как за преступления sui generis в Особенной части уголовного законодательства. 10° Это касается главным образом деяний, наиболее затраги­вающих интересы буржуазии; ответственность устанав­ливается за призывы к неповиновению приказам или распоряжениям властей, за организацию сообществ, ставящих целью совершение государственных преступ­лений, и т. п.

В современной теории буржуазного уголовного права учение об акцессорности, некогда занимавшее господ­ствующие позиции, все чаще либо отвергается вообще, либо существенно ограничивается. Так, по мнению Гип-пеля, «фраза об акцессорной природе вырождает соуча­стие в суррогат юридического мышления», а «требова­ние   наказуемости   главного   деяния...   является   чисто

99            См.: К. Маркс  и   Ф. Энгельс. Соч., т. 20, стр.  111.

100          Так,  например,   Уголовный  кодекс Австрии  содержит  около

двадцати составов преступлений, устанавливающих ответственность

за  соучастие  как  за   преступления  особого  рода,  предусмотренные

в Особенной части. Примерно так же решает этот вопрос Уголовный

кодекс Франции.

639

доктринерским промахом». 101 Как свидетельствует ав­стрийский криминалист Новаковски, «господствующее мнение теории и судебная практика представляют лишь ограниченную акцессорность».102'

Впервые критика основных понятий соучастия, вы­работанных классической школой уголовного права, была предпринята на рубеже нынешнего столетия пред­ставителями социологической школы. И. Я. Фойницкий, а также его последователи — В. В. Есипов, А. Никола-дони, Б. Гетц — выступали за ликвидацию института соучастия. «В прежнее время, — писал В. В. Есипов,— могла быть речь о преступном факте соучастия как известном явлении во внешнем мире. В настоящее время можно говорить лишь о преступном состоянии соучастника, о соучастниках и о проявлении их личного состояния вовне». шз

II. В настоящее время реакционное направление в теоретической разработке проблемы соучастия в бур­жуазной науке уголовного права находит выражение в так называемой субъективной теории соучастия. В те­чение долгого времени главенствующие позиции зани­мала объективная теория соучастия. Ее ранние пред­ставители (А. Фейербах, Грольман, Титман и др.) про­водили различие между соучастниками, используя объективный критерий — характер причинной связи между действиями соучастников и результатом их дея­тельности (главный виновник тот, кто своей деятельно­стью причинил преступный результат непосредственно или преимущественно, пособник тот, кто создает лишь второстепенные, побочные обстоятельства для достиже­ния такого результата). Последующие представители этого направления (А. Ф. Кистяковский, П. П. Пусто-рослев, Требусьен, Гарро, Гиппель и др.) видели разли­чие между соучастниками в характере совершаемых действий (исполнитель производит действия, соответ­ствующие составу преступления, пособник — иные дей­ствия, приводящие к совершению преступления). Стрем­ление строить классификацию соучастников на объ­ективной     основе     и,     таким     образом,     ограничить

101          R. Hippel. Deutsches Strafrecht. Zw. В.,   1930,  S. 451.

102          F. N о w a k о w s k i. Das osterretchische Strafrecht in seinen

Grundzugen. Graz, 1955, S. 284.

103          В.  В.  Есипов.  Очерк  русского  уголовного   права.   Часть

Общая. М., 1904, стр. 198.

640

возможность судебного произвола являлось (и является в настоящее время) выражением борьбы за буржуазную законность. Именно поэтому в период империализма объективная теория соучастия отодвигается на задний план и большинство современных буржуазных кримина­листов считает ее результатом ошибочных исканий в прошлом.

Субъективная теория возникла немногим позже объ­ективной, 104 но в течение длительного времени зани­мала второстепенные позиции. Ее расцвет приходится на период перерастания капитализма в империализм. Эта теория (как и вообще субъективное направление в уголовном праве)" оказалась весьма действенным ин­струментом разрушения буржуазной законности, так как дала в руки буржуазной юстиции «легальные» 'осно­вания для судебного произвола.

Сторонники субъективной теории соучастия (Коль-рауш, Ланге, Хинюбер, Новаковски и др.) утверждают, что различие между исполнением и пособничеством ле­жит в субъективной области. Исполнитель рассматри­вает преступление как свое собственное, пособник — как чужое ему. И в том и другом случае безразлично, какие действия объективно совершает каждый из них. За сто с лишним лет своего существования субъектив­ная теория соучастия существенно не изменилась. Со­временные субъективисты, как правило, повторяют почти дословно утверждения ее основоположников. Так, Новаковски, например, пишет: «Когда несколько лиц действуют совместно в одном преступлении, они не чув­ствуют себя зачастую ответственными в равной мере. Они рассматривают одного из них как руководителя, хозяина преступления, себя — как его инструмент. На него перекладывают они главную ответственность и чув­ствуют себя ответственными только в ослабленном, второстепенном виде. Они рассматривают свой вклад в преступление как побуждение или поддержку дру­гого в «его» преступлении. Это animus socii. Кто же, напротив, рассматривает себя как руководителя, хо­зяина преступления, и преступление как свое собственное

104 Еще в 1847 г. Бернер писал, что исполнитель должен желать совершения преступления как своего собственного (стр. 171), а'по­собник «желает способствовать выполнению чужого намерения» (A. Berner. Die Lehre von der Teilnahrae am Verbrechen. В., 1847, S. 207).

641

предприятие, действует с animus auctoris. Различие лежит в «авторском чувстве». Для субъективного уче­ния,— продолжает Новаковски,— исполнитель тот, кто должен отвечать за animus auctoris, хотя он и не про­извел выполняющего действия».105

Разновидностью субъективной теории соучастия яв­ляется классификация соучастников, проводимая на основе так называемого учения о финальном действии и финальном понятии личного правоотрицания, хотя представители этого направления (Вельцель, Маурах, Майер и др.) претендуют на то, что им якобы удалось занять новую позицию, преодолев ограниченность объек­тивного и субъективного учения.

Субъективная теория соучастия использовалась в практике германского имперского суда и в настоящее время унаследована федеральным судом ФРГ.

Полная научная несостоятельность субъективной теории не может вызывать сомнения. Эта теория под­чиняет содержание, а следовательно, и оценку совер­шенного каждым соучастником деяния его личным на­мерениям и, таким образом, вводит в качестве критерия классификации неуловимый И потому весьма удобный для произвольной оценки признак. Действительно, искать содержание интереса, направленность воли и т. п. без­относительно к совершаемым действиям — это значит опираться не на реально существующие обстоятельства, а на произвольные допущения. Именно поэтому субъек­тивная теория соучастия открывает широкую возмож­ность дополнять классовый произвол буржуазии, выра­женный в законе, столь же классовым произволом суда, применяющего этот закон.

ЛИТЕРАТУРА

Г. Б. Виттенберг. О некоторых спорных вопросах учения о соучастии. Труды Иркутского гос. ун-та им, А. А. Жданова, т. 27, вып. 4, 1958; П. И. Гришаев. Некоторые вопросы соучастия в пре­ступлении по буржуазному уголовному праву. Уч. зап. ВЮЗИ, вып 7. М., 1959; П. И. Г р и ш а е в, Г. А. К р и г е р. Соучастие по советскому ■ уголовному праву. М., Госюриздат, 1959; М. И. Ковалев. К во­просу о понятии соучастия в советском уголовном праве. «Правове­дение», 195^9, № 4, Е г о  ж е.   Соучастие в преступлении. Часть пер-

Ю5 р   Nowakowski. Das osterreichische  Strafrecht in  semen Grundziigen, S. 284-

642

вая. Понятие соучастия. Уч. труды Свердловского юрид. ин-та, т. 3, 1960; Его же. Соучастие в преступлении. Часть вторая. Виды со­участников и формы участия в преступной деятельности. Свердловск, 1962; И. П. Малахов. Некоторые вопросы учения о соучастии по советскому уголовному праву. Труды ВПА, № 17. М., 1957; В. И. П и н ч у к. Шайка — вид преступной организации. «Правове­дение», 1959, Лгв 4; А. А. П и о н т к о в с к и й. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. М, Госюриздат, 1961; В. С. Про­хоров. Вопросы теории соучастия в советской уголовно-правовой литературе. «Правоведение», 1962, № 2; В. Г. Смирнов. Понятие прикосновенности по советскому уголовному праву. Изд. ЛГУ, 1957; В. С о л н а р ж. Соучастие по уголовному праву Чехословацкой Со­циалистической Республики. М., ИЛ, 1962; А. Соловьев. Понятие соучастия по советскому уголовному праву и практика Верхов­ного Суда СССР. «Социалистическая законность», 1954, № 11; Н. А. Стручков. Формы соучастия и ответственность соучастни­ков по советскому уголовному праву. Уч. зап. ВИЮН, вып. 12. М., 1961; А. Н. Т р а й н и н. Учение о соучастии. М., Юриздат, 1941; Его же. Некоторые вопросы учения о соучастии. «Социалистиче­ская законность»; 1957, № 2; М. Д. Ш а р г о р о д с к и й. Некото­рые вопросы общего учения о соучастии. «Правоведение», 1960, № 1; М. А. Ш н е й д е р. Соучастие в преступлении по советскому уголовному праву. М., ВЮЗИ, 1958.