.1.5. Некоторые итоги опроса несовершеннолетних право­нарушителей

Вандализм, особенно бытовой и эпатажный, - явление в ос­новном молодежное, о чем свидетельствуют, в частности, социаль­но-демографические данные, почерпнутые из изученных нами ар­хивных уголовных дел (см. начало главы). Однако, к сожалению, этой информации недостаточно для характеристики социально-психологических позиций, мнений и оценок лиц, осужденных за насильственные и иные агрессивные преступления в несовершенно­летнем возрасте. Чтобы восполнить этот пробел, мы использовали материалы опроса воспитанников Куряжской ВТК (г. Харькова), а также собеседований с учащимися специальной школы для трудно­воспитуемых. Работа была выполнена доцентами Национальной юридической академии Кальманом А.Г., Водник В.Д., Золотаревой Ю.И., Ставицкой Е.В. (руководитель темы - Зелинский А.Ф.) в 1994 году по заказу Харьковской областной администрации. С помощью анонимных анкет были опрошены 190 осужденных, из них 87 лиц, которые были осуждены за агрессивные преступления. Около по­ловины из них - за грабежи и разбои, 29 - за умышленные уничто­жения и повреждения имущества, 10 - за хулиганство, не связан­ное с вандализмом, 10 - за тяжкие телесные повреждения и столь­ко же - за изнасилование. Остальные 103 отбывали наказание за кражи и мошенничество.

Наряду с анкетированием осуществлялось также интервьюи­рование несовершеннолетних, осужденных за вандализм после оз­накомления с их личными делами в спецчасти ВТК. И, как сообща-

- 108 -

лось выше, проводилась психологическая диагностика обследуе­мых на предмет определения акцентуаций личности.

Из 87 осужденных за агрессивные преступления лишь трое в момент обследования были моложе 16 лет. 25 человек (28.5%) достигли совершеннолетия. Остальные имели возраст 16-17 лет.

Около 60% до ареста состояли на учете в инспекциях по де­лам несовершеннолетних, 15% к этому времени с учета были сня­ты. У большинства имелся до этого криминальный опыт: на вопрос "Удавалось ли ранее избегать уголовной ответственности за со­вершенные преступления?" 34.5% ответили: "Да, и не единожды", 14.0% - "Да, был такой случай"; 12.6% не помнили, а 39.0% - от­рицали. Учитывая анонимность опросов, нет оснований не верить тому, что по меньшей мере половина осужденных за агрессию ра­нее безнаказанно совершала преступления.

Из 50 учащихся специальной школы 36 были направлены в эту школу после задержания за бродяжничество и воровство, а ос­тальные - за хулиганство. 62% из них считают, что отбывают нака­зание, другие - называют свою школу-интернат учреждением вос­питательным. 80% заявили о том, что это для них полезно. Впро­чем, в беседе с интервьюером весьма вероятно и неискренние от­веты, особенно если они в той или иной мере аттестуют респон­дента. Все состояли прежде на учете в инспекциях по делам несо­вершеннолетних.

Антисоциальность правонарушителей не исключает решитель­ного (по их словам) неприятия некоторых видов преступлений. Оп­рошенные воспитанники Куряжской ВТК совершенно неприемле­мыми для себя престулениями назвали следующие:

1) изнасилование и половые преступления - 48.2% (с этим со­гласны двое насильников);

2) надругательство над могилами - 47.1%;

3) убийство из корысти - 25.3%;

4) грабежи, разбои и вымогательство в отношении лиц, жи­вущих на заработную плату, пенсию, стипендию - 23%.

Любопытно, что в числе строго осуждающих насильственные корыстные посягательства на трудящихся, оказалось 14 грабителей (из 53 опрошенных).

Никто не осудил кражи и мошенничества. Почти так же тер­пимо относятся несовершеннолетние правонарушители к хулиганст-

- 109-

ву: лишь один респондент считает хулиганство для себя совершен­но "недопустимым грехом. Четверо из 87 осужденных за агрессив­ные правонарушения заявили, что при определенных обстоятельст­вах может быть оправдано любое преступление. Среди осужденных за кражи такой ответ дал лишь один из 103. Количество таких от­ветов слишком небольшое, чтобы делать какие-то выводы, но само их наличие в сознании 16-17 - летних не может не тревожить.

Необдуманность и импульсивность подростковой преступности общеизвестна. Эта сторона психолгии вандализма и иной агрессии обнаруживается в заполненных анкетах. Лишь шестеро из 87 "агрессоров", т.е. около 7%, заявили, что совершая нападение, они вспомнили об уголовной ответственности, но рассчитывали ее избежать. Остальным такая мысль вообще не приходила в голову. "Воры" (так ради краткости в анализе материалов анкетирования будем называть лиц, осужденных за кражи и мошенничество; всех остальных столь же условно называем "агрессорами") оказались более осмотрительными: каждый четвертый из них, по собственно­му признанию, вспоминал об уголовной ответственности. Семеро осужденных за вандализм заявили, что они не знали об уголовной наказуемости содеянного ими (8%).

Многие не предполагали, что их поступки приведут в колонию. Так заявили 43.7% "агрессоров" и 36% "воров". Но такое заблу­ждение вытекало не из правового невежества, а из уродливой практики применения закона, когда до суда доходит лишь малая часть уголовных дел о преступлениях, совершенно бесспорных.

Даже с учетом поправок на неискренность некоторых ответов, можно утверждать, что широко распространенная вера в общест­венное воздействие уголовного законодательства и его пропаганды недостаточно обоснована.

Не раскаиваются и не осуждают себя 16 осужденных (18.4%). Считать, что нераскаившиеся совершат новые преступления, а те кто искренне осуждает свое прошлое, не нарушит уголовного за­кона, было бы слишком самонадеянно, потому что далеко не все­гда человек поступает так, как он считает правильным, или заявля­ет об этом.

Об этом косвенно свидетельствуют и ответы на вопрос "Нуждаетесь ли вы в перевоспитании и исправлении ?" "Да" - от­ветили 30% опрошенных, и "нет" - 42.5%. "Захочу - сам исправ-

• - 110-

дюсь" - заявил каждый девятый. Чаще других (около 80%) отрица­ли необходимость своего исправления, лица, осужденные за хули­ганство и вандализм, а также за изнасилование, считая, вероятно,

свои поступки случайными ("с кем не бывает").

Осужденные к лишению свободы несовершеннолетние в

большинстве своем не верят в перевоспитание. Больше половины (51%) прямо заявили, что колония не может перевоспитать, она портит тех, кто в нее попадает: пять респондентов (2.6%) уточняют, что, по их мнению, колония карает, а не воспитывает, а 35 осуж­денных верят только в свои силы: "Все зависит от меня". Лишь 21.5% надеются на перевоспитание в колонии. Эти высказывания объясняются неосознанным стремлением юношей к самостоятель­ности. Люди не любят,, чтобы их воспитывали. Подрастающий мальчик говорит "Я сам", и это стремление к самостоятельности

-надо поощрять.

Воспитательно-трудовая колония воспринимается осужденны­ми как место отбывания наказания и источник фрустрации. А это не может не повлиять на оценку педагогической эффективности лишения свободы. 06 этом, в частности, свидетельствуют и мнения опрошенных (190) воспитанников относительно их наиболее часто посещаемого настроения. Лишь немногим больше 20% респонден­тов, т.е. каждый пятый полагает, что настроение его во время пре­бывания в ВТК - обычное, ровное, а у 7%, боее того, - хорошее. Остальные указали на негативные, депрессивные характеристики своего настроения; скуку - 26%, отчаяние - 11%, озлобленность -10%, упадническое - 8%, около 17% не могли (не пожелали) от­ветить на вопрос.

О предкриминальном своем поведении опрашиваемые из чис­ла осужденных за насильственные преступления и вандализм со­общили следующее.

48.3% до осуждения состояли в устойчивой подростковой

группе. Каждый третий считает себя лидером группы. Многие - поч­ти половина - затрудняются определить свою роль в группе, что вероятно, свидетельствует о недостаточной организационной офор-мленности внутригрупповых отношений. 65% принимали участие в "разборках" между враждующими подростковыми группами, проще говоря, в групповых драках. На наш взгляд - это весьма красноре­чивая и правдивая информация об агрессивности и времяпровож-

- 111 -

дении респондентов. 150 из 190, т.е. почти 80% курят, 119 (62.6%) употребляли алкоголь, а 75 (39.4%) - "пробовали" наркотические вещества, но наркоманами себя не считают. Соответствующие по­казатели среди осужденных за агрессивные проявления в основ­ном те же.

Широко известная поговорка "Скажи мне, кто твой друг и я скажу, кто ты" подсказала составителям анонимной анкеты вопрос:

"Какие качества вы больше всего цените у своих друзей?" Наибо­лее привлекательной оказалась верность дружбе. По всему масси­ву опрошенных это качество назвали больше половины (52.1%), а среди осужденных за агрессивные преступления - 46%. Шестипро­центная разница при небольшом числе наблюдений могла возник­нуть случайно, однако хулиганство и погромы - преимущественно ситуационные преступления, они реже совершаются организован­ными группами, чем кражи и мошенничества. Поэтому требование верности среди хулиганов менее актуально. На втором месте - ве­селый нрав (около 40% во всех группах респондентов). Высоко котируется смелость: 31% воров и 34% всех остальных. Затем следует "верность своему слову" - качество, которое высоко це­нится в деловых отношениях, а поэтому среди лиц, осужденных за агрессивные посягательства, оно называется реже, чем в среднем по всему массиву - 18.3% против средних 25.2%.

Известно, что в подростковой среде с уважением относятся к физической силе товарищей. Но на это качество указали лишь 16% агрессивных правонарушителей и чуть меньше (15%) воров. Значит, интеллектуально-нравственные черты личности значат больше, чем тупая физическая сила. Но равное количество пред­почтений отдали честности и хитрости - по 13.1%. Как и следовало ожидать, осужденные за кражи предпочитают хитрость (20%), а агрессивные - честность (19%). 9.4% всех опрошенных указали на бескорыстие, в том числе и воры (около 6%). Умение драться вы­соко оценили осужденные за грабежи и разбои (18.8%) и хулига­ны (20%). В среднем это качество, как и физическая сила, не по­лучило приоритетного значения (около 10%).

Жизненная позиция человека, особенно молодого, во многом за­висит от того, как он видит свое будущее. Выяснялась ближняя пер­спектива вопросом "Что, по вашему мнению, ждет вас после освобож­дения?" и дальняя - "Каким вы видите себя лет через 10 -20?"

- 112-

Вызывает тревогу то, что 57, т.е. 30% опрошенных ответили на первый вопрос "не знаю". Статистически значимые различия между "агрессорами" и "ворами" здесь не отмечаются. Больше половины (56.3%) собираются устроиться на работу. Этот процент среди осуж­денных за агрессивные преступления несколько выше -60%. На учебу ориентируются 34.2%. И снова впереди "агрессивные" - 37%.

В соответствии с современными экономическими реалиями довольно большая группа - 36 человек (около 19%) предполагает заняться бизнесом, а 26 (13.6%) - иными заработками. Только 60 человек вполне уверены в том, что у них имеется жилье, где они поселятся после освобождения (31.5%).

Вопреки юношескому оптимизму, в ответах респондентов об­наруживается тревога о своем ближайшем будущем. Многие не знают, где будут проживать. И хотя больше половины опрошенных заявили о своем желании работать после выхода из колонии, но где и в каком качестве - у них ясности нет.

Дальняя жизненная перспектива в ответах осужденных выгля­дит следующим образом. Около 38% не питают на этот счет осо­бых иллюзий и хотели бы быть просто честными труженниками. Статистически значимые различия в мнениях между категориями респондентов не усматриваются. Примерно каждый пятый видит себя удачливым предпринимателем. Эта перспектива больше при­влекает лиц, осужденных за агрессивные правонарушения (25.3%). 16 опрошенных хотели бы стать известными артистами или писате­лями. Почти все они отбывают наказание за кражи и мошенничест­во. 11 несовершеннолетних преступников мечтают стать участника­ми организованных преступных группировок и столько же - про­фессиональным вором или мошенником ("вором в законе"). Итого криминальная карьера прельщает 22 начинающих. Из них осуж­денных за кражу 14, т.е. более 2/3, что вполне естественно: воры всегда составляли самый многочисленный и самый криминализо-ванный отряд упорных правонарушителей.

Ядром личности являются ее смысловые установки или ценност­ная ориентация на смысл жизни. У несовершеннолетних правонаруши­телей система ценностных ориентации не сформирована или приобре­тает искаженный характер. Осужденным в ВТК задан вопрос:"Что со­ставляет для вас главный смысл жизни?" Получены такие ответы: бла­гополучие родных людей - 36.3%, (от осужденных за агрессивные

- 113-

преступления - 40%) при этом самый большой процент такого ответа у лиц, осужденных за хулиганство; уважение людей - 23.1% (30%) столько же считают главным смыслом жизни свободу и независи­мость; на деньги как главное благо в жизни указали 12.1% опрошен­ных (среди агрессивных - 8%); 14.0% - развлечения и житейские удовольствия, 11.0% - секс, 6.3% - власть; 3.1% - слава. 21 осуж­денный (11.0%) видит главным смыслом своей жизни приближение к Богу, а 17 (8.9%) - сделать жизнь осмысленной. Семь ответов весь­ма пессимистические - "нет в жизни смысла". Статистически значи­мых различий между двумя основными группами респондентов (осужденных за кражи и осужденных за агрессивные преступления) в их последних ответах нет. Обращает на себя внимание разброс суж­дений от узко потребительских до философского смысла жизни и стремления к Богу. Нельзя не отметить при этом то обстоятельство, что значительная часть молодых правонарушителей на первое место в шкале жизненных ценностей ставит откровенно эгоистические - деньги, удовольствия, секс, власть над людьми. В сумме - 43.4%, а если к этому прибавить и благополучие близких родственников, то окажется, что почти 80% этих юношей, ждущих освобождения, настроены в ос­новном утилитарно. Впрочем, вряд ли это отличает их от большинства сверстников той социальной среды, где они выросли.

Аналогичный устный опрос по несколько упрощенной схеме с учетом возраста опрашиваемых, был проведен и среди учащихся спецшколы. Здесь также на первом месте - семейная ориентация:

52% считают главным иметь хорошую семью (!), 14% - путешест­вия, столько же - деньги, 10% - уважение людей, по два ответа -любовь, образование, совесть, карьера. Неожиданного много - 7 подростков (14%) не находят интереса в жизни, будут жить "как получится". В контрольной группе, составленной из правопослуш-ных школьников и учащихся ПТУ, представления о жизни несколь­ко иное. Значительно меньше, всего 18%, составили ответы, свя­занные с семейным благополучием. Никто, оказалось, не мечтает о деньгах как высшей ценности, а говорили о высококвалифициро­ванной, хорошо оплачиваемой работе, о служебной карьере - 10%, о желании приносить пользу людям - 10%, "правильно прожить жизнь" - б%, получить высшее образование - 8% и др.

Повышенное внимание к семейному благополучию средц.лод- , ростков с трудной судьбой можно объяснить тем, что они за свою

- 114-

короткую жизнь не получили от своих близких того тепла, которое им полагалось. В их ответах - неосознанная тоска о родительской любви и заботе.

Подводя итог анализу ценностной ориентации личности моло­дых правонарушителей, можно утверждать о наличии некоторых деформаций, обусловленных искаженнными представлениями об истинных духовных и житейских ценностях. Но их распространен­ность и прочность заблуждения не такие, чтобы предрекать несо­вершеннолетним делинквентам криминальное будущее.

В целом результаты опроса не выявили таких особенностей "антисоциального сознания", которым традиционно приписывается роль главного источника всех умышленных преступлений. Ответы несовершеннолетних правонарушителей мало отличаются от мне­ний и позиций, характерных для их ровесников, не попавших в сферу воздействия уголовной юстиции. Вместе с тем, лица, осуж­денные за агрессивные преступления, по ряду параметров выглядят более социально адаптированными, чем отбывающие наказания за корыстные ненасильственные посягательства. Это обстоятельство свидетельствует о том, что агрессивное поведение, в частности вандализм, направляются эмоциями чаще, чем сознанием. Во вся­ком случае, по сравнению с деятельностью воров и мошенников.

Один социолог остроумно заметил, что способность человека как существа, наделенного сознанием, говорить одно, думать дру­гое, а поступать еще как-то иначе, составляет проблему номер один для социологии. Эта проблема существенно усложняется при опросе несовершеннолетних, отбывающих наказание за соверше­ние преступления. И все-таки полученная информаци" -опостав-ляемая с иными данными, полезна для анализа мотивации деструк­тивного поведения современных "юных дикарей".