ПРЕДМЕТ ФИЛОСОФИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ

Существуют различные объяснительные конструкции применительно к сути преступления. Так, например, в юридическом смысле преступление — это деяние, относительно которого в уголовном законодательстве содержится прямой запрет на его учи-нение. С позиций этики преступление — это зло, исходящее от человека и направленное против человека. Для социолога преступление выступает как следствие неспособности социальных субъектов найти цивилизованные формы разрешения жизненных противоречий. Рассмотренное в антропологическом ключе, преступление является превратной, разрушительной формой самореализации, самообнаружения отдельных граней человеческой природы, а также таких свойств человека, как интеллект, воля, страсти и т. д.

Несмотря на многообразие существующих определений, ни одно из них не высвечивает сути преступления полностью. В нем всегда остается нечто загадочное и таинственное, пребывающее на глубинных уровнях, непроницаемых для научного анализа. Так возникает проблема недостаточности аналитических средств, которыми располагают частные дисциплины и необходимости в интегративном и одновременно глубинном, философском подходе к преступлению.

Предмет философии преступления составляют не эмпирическая личность преступника, не социальные и естественные причины преступлений, а первопричины или причины причин. Философию интересуют метафизические и онтологические первоначала мирового бытия, которые обусловливают существование криминальной реальности. Она в своих исканиях первопричин криминальных драм склонна выходить за пределы естественного и социального миров, строя каузальные, объяснительные модели метафизического характера.

Для классической философии вскрытие глубинных оснований преступности чаще всего означало стремление постичь высший промысел, утвердивший, наряду с бытием, небытие, вместе с жиз-

нью смерть, с наслаждением — страдание, с подвигом — преступление. При этом выводы, к которым она приходила, имели, как правило, неутешительный характер. Обнаружение трансцендентных оснований преступности означало, что устранение ее с помощью обычных человеческих средств скорее всего невозможно. Отсюда питаемая многими философами уверенность в том, что человек в состоянии лишь строить предположения и питать надежды, но радикально изменить что-либо в миропорядке, где злу, порокам, преступлениям изначально отведено свое место, пока не в его силах.

Философский подход к проблеме преступления предполагает, что распространенным типом отношений между различными идеями и концепциями является антиномизм. На полюсах антиномии оказываются взаимоисключающие объяснения, из которых ни одно нельзя считать ни абсолютно истинным, ни совершенно ложным. При этом смыслы тезисов и антитезисов не изолированы друг от друга, а взаимопересекаются, а сведенные вместе в составе ряда антиномий, они составляют проблемное основание философии преступления как таковой.

Своеобразной сердцевиной этого проблемного основания выступает когнитивная антиномия: «Сущность преступления постижима средствами научного познания. (Тезис). — Сущность преступления не постижима средствами научного познания. (Антитезис)». Ее методологический смысл состоит в том, что суть преступления не может быть выявлена на пути одних лишь теоретических и прикладных криминологических исследований юридического, социологического, психологического, статистического характера без привлечения философско-метафизических средств познания. В этом направлении обнаруживается также несколько базовых философских антиномий.

Метафизическая антиномия гласит: «Существует данный свыше запрет на совершение преступлений, и человеку не все дозволено. (Тезис). — Не существует данного свыше абсолютного запрета на совершение преступлений, и человеку все дозволено. (Антитезис)». Предметом осмысления здесь является метафизическая реальность, «закулисный» мир высших первоначал, оберегающих человека от преступлений и подталкивающих его к ним.

Онтологическая антиномия сводится к сопоставлению двух утверждений: «В миропорядке отсутствуют онтологические основания для преступлений. (Тезис). — В миропорядке имеются онтологические основания для преступлений. (Антитезис)». Данная антиномия предполагает, что существует определенный порядок вещей, сплетение многих обстоятельств естественного и социального характера, складывающихся как по желанию,

так и помимо воли людей и способствующих или препятствующих совершению преступлений. Природно-социальный континуум несет в себе разные возможности для своих систем и элементов, в том числе и возможности их преждевременного распада и гибели. Преступление выступает при этом как форма и способ реализации содержащейся в бытии возможности небытия.

Антропологическая антиномия констатирует: «Антропологические свойства, толкающие человека к преступлениям, неискоренимы. (Тезис). — Антропологические свойства, толкающие человека к преступлениям, будут изжиты в будущем. (Антитезис)». Суть данной антиномии заключается в констатации того непреложного обстоятельства, что человек, наделенный огромной жизненной энергией, способен как созидать, так и разрушать. Его сущностное свойство — это готовность устремляться к неведомому, переступать через известное и дозволенное, нарушать соответствующие категорические ограничения и запреты и совершать на этом пути и творческие открытия, и преступления. Это происходит оттого, что человек обладает ощущением своих колоссальных возможностей и вместе с тем ему изначально не дано сознание и ощущение границ и пределов приложения собственных сил.

Эти и другие антиномии, число которых не ограничено, свидетельствуют о чрезвычайной сложности содержания нормативно-ценностного континуума «цивилизация-культура» и миропорядка в целом, внутри которого живет и действует человек. Тезисы и антитезисы антиномий равным образом отображают действительные реалии бытия человека в мире. За теми и другими кроется онтологически противоречивая суть вещей и процессов, в которой порядок неотрывен от хаоса, а созидание от разрушения.

В тех случаях, когда антиномичность философских построений по каким-либо причинам не устраивает человека, а избавиться от нее теоретическими средствами нет возможности, на помощь приходит «практический разум». Нормативная этика, равно как и юриспруденция, жаждущие и требующие справедливости и блага, выдвигают на передний план соображения социальной целесообразности. Этого, как правило, оказывается достаточно, чтобы оставить позади все неразрешимые «гамлетовские» вопросы и опереться на твердые основания социальной необходимости, которая требует решительной борьбы со всеми видами преступлений. На этом пути у цивилизации нет альтернативы. В противном случае ее социальное «тело» будет обречено на мучительный самораспад.

В упорном противодействии этой угрозе позиции как «чистого», теоретического знания, так и «практического разума» оказываются максимально близки, поскольку все описанные выше

аналитические уровни, криминографический, криминологический и криминософский, сходятся в своей нацеленности на решение одной и той же практической задачи по поддержанию социальной системы в здоровом, бодром, равновесно-динамичном состоянии.