РЕЛИГИОЗНЫЕ (ДЕМОНОЛОГИЧЕСКИЕ) КАУЗО-МОДЕЛИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ

Для религиозного и, в частности, христианского сознания мир дуалистичен (от лат. duo — два) и находится во власти двух противоборствующих начал — светлого, творящего и темного, раз-

рушающего. Их олицетворениями являются Бог с ангелами и дьявол с его бесами. Дьявол не равен Богу, являясь падшим ангелом, некогда восставшим против Бога, потерпевшим поражение, но продолжающим состязаться с ним. И хотя все его усилия и потуги карикатурны (не случайно сатану издавна называют «карикатурой», «обезьяной» Бога), он, при полном отсутствии творческих способностей, оказывается могуч и опасен в деле отрицания и разрушения. Выступая олицетворением небытия, источником смерти, символом абсолютного зла, первопричиной грехов, пороков, преступлений, он царит в стихии мрака, бездны, ада. В целом он представляет собой всеобщее разрушительное начало, непостижимое для человеческого разума.

Бог и дьявол, их ангелы и бесы ведут спор из-за человека, за право владения его душой. Достаточно обратиться к библейской книге Иова, чтобы убедиться в том, какой высокой степени трагизма способна достигать эта борьба. Бог взывает к человеку, к лучшему, что в том есть, открывает перед ним возможность стать носителем добродетелей, творцом высокого и прекрасного. Дьявол же искушает разнообразными соблазнами, предлагает возможность достижения вожделенных целей кратчайшими путями через попирание норм морали и права и нередко при этом изображает зло как добро. Человек, согласно библейской антропологии, онтологически несовершенен. На его природу легла неизгладимая печать первородного греха прародителей — Адама и Евы, и он склонен поддаваться дьявольским искушениям. Случилось так, что первородный грех обрел масштабы всеобщих, всечеловеческих последствий, и потому зло, насаждаемое искусителем, царствует почти повсемеетно, обрекая весь земной мир «лежать во зле». Отсюда возникновение бесконечного множества различных подмен, искажающих человеческое бытие, когда вместо предполагаемых следствий возникают их неожиданные и страшные, демо-низированные карикатуры — вместо свободы своеволие, вместо дерзновения дерзость, вместо доблести преступления и т. д.

Когда всеобщее разрушительное начало вселяется в конкретного человека, оно обретает вид личного дьявола. Изначально поврежденная последствиями первородного греха, человеческая природа делает человека предрасположенным к такой метаморфозе. Оказавшись во власти какого-либо одного или же сразу нескольких из семи смертных грехов — гордыни, жадности, властолюбия, зависти, обжорства, злобы или уныния, — человек встает на путь, ведущий еще дальше, к преступлениям. Устоять перед постоянно возникающими искушениями невероятно трудно. Даже Христа искушал дьявол. Людей, подобных Христу, способных твердо и непреклонно на протяжении всей жизни противостоять дьявольским соблазнам, очень мало.

Дьявола отличают стремление к отрицанию, бесплодие, неспособность рождать, творить, готовность разрушать и губить. Человек, одержимый личным дьяволом, встает на путь отрицания и теряет свою творческую природу. Отвергая высший запрет на разрушение, он оказывается перед бездной небытия. Свободу от высшего нравственного закона, диктуемого Богом, он демонстрирует как вседозволенность, позволяющую ему легко переступать через нормы морали и права.

Еще Лейбниц тонко подметил, что всегда неправ тот человек, который отрицает. По его мнению, мир так устроен, что в отрицании нет никакой надобности, ибо все существующее рано или поздно гибнет само собой, проходя через самоотрицание. Человеку следует направлять свои силы не на отрицание, а на утверждение, созидание, творчество. Этим он будет подобен Богу-творцу.

Преступление — это всегда отрицание и потому заслуживает осуждения. Совершая его, человек в своих малых масштабах становится подобен дьяволу. Он отвергает Бога, отрицает исходящие от него нравственные запреты и требования, разрушает данную свыше иерархию ценностей, встает на путь вседозволенности. Тем самым он превращается в существо, способное к преступлению, поскольку в нем поселяются бесы, которые дергают его за ниточки, словно куклу-марионетку.

Преступление в свете христианских определений — это всегда г р е х, то есть деяние, чей смысл гораздо шире социальных рамок, поскольку оно нарушает не только нормы права, законы государства, но и высшие запреты, данные Богом. Именно поэтому преступление-грех предполагает не только уголовное наказание со стороны властей, но и возмездие со стороны Бога.                     •

Темные, демонические начала способны овладевать не только отдельными людьми, но и целыми народами и цивилизациями. Таким предстает императорский Рим в «Откровении Иоанна Богослова». Таковы в XX в. герои «фаустовской темы», российское и германское государства, вступившие в сговор с дьяволом, подчинившиеся его власти и превратившиеся в тоталитарные системы-убийцы.