ЧТО ИЗУЧАЕТ ФИЛОСОФИЯ ПРАВА

Право не принадлежит к числу непосредственно наблюдаемых предметов. У него нет своего четко очерченного места в окружающем человека физическом пространстве. Все предпринимаемые попытки построить его философско-теоретическую модель вынуждены опираться на имеющийся духовно-практический опыт, накопленный многими поколениями. Он дает возможности строить такие модели. Но их основания должны быть совершенно иные, не зависящие от критериев чувственного восприятия.

Содержание права составляет не физически осязаемая предметность, а нормы, ценности и смыслы. Оперируя ими, человеческое мышление выстраивает специфическую по своим признакам и свойствам реальность, называемую правовой. У этой реальности, несмотря на то, что природа ее компонентов носит преимущественно духовный, идеальный характер, должен иметься социокультурный субстрат, без которого ни нормы, ни ценности, ни смыслы права не смогли бы воздействовать на человека. Субстратом обычно называют чувственно воспринимаемые основания воздействующих на человека идеально-духовных реалий. Поскольку все те духовные формы, которые так или иначе связаны с человеком, отягощены материальностью, то субстратность присутствует практически повсеместно, не исключая самых тонких и возвышенных духовных проявлений вроде музыки, религии и нравственности. Право в данном случае не является исключением. Субстратность присутствует во всех его формах и проявлениях. Обнаружить ее призван субстратный анализ, состоящий в поиске самостоятельных, целостных, устойчивых и постоянно воспроизводящихся структурно-содержательных единиц. Поиск такого рода составлял одну из главных линий многовекового развития философско-правовой мысли.

Уже две с половиной тысячи лет право является предметом изучения. Несмотря на этот немалый срок, в нем до сих пор остается много неясного и даже таинственного в виде череды вопросов различной степени сложности. Среди них есть такие, что требуют больших, чем обычно, духовных усилий и проницательности мышления. В первую очередь это вопросы, касающиеся сущности, природы правовой реальности.

У права, как и у всего на свете, есть причины его возникновения, развития и функционирования, и их исследует теория права. Но кроме них существуют еще и причины этих причин, или всеобщие основания бытия правовой реальности. Имея метафизический, онтологический, культурологический, антропологический, экзистенциальный' характер, эти основания не являются предметом чистой юриспруденции, а составляют предмет философии права. Размышляя о них, философия выходит далеко за пределы теории права и погружается в вопросы, касающиеся природы бытия и небытия, хаоса и порядка, цивилизации и культуры, добра и зла и многого другого.

Совершенно очевидно, что нельзя постичь сущность права, оставаясь в кругу его понятий. И напротив, выход в область вне-правовых и вместе с тем тесно связанных с правовой реальностью причинных факторов открывает новые познавательные перспективы, позволяет отказаться от тех объяснительных штампов и догм, которые уже давно утратили свою продуктивность.

Философия права не соперничает с теорией права, поскольку обращается к проблемам, мимо которых проходят юридические дисциплины. Если, например, для юриспруденции вполне достаточным является объяснение, согласно которому в основе права лежит воля государства, то для философии права его явно недостаточно. Поэтому она размышляет не только над тем, что движет волей государства, но и ищет и находит немало иных причинно-объяснительных моделей генезиса права.

Философия помещает правовые феномены в широчайший контекст культурно-исторических реалий и выявляет в них сверхъюридические смыслы' При этом обнаруживается, что цепь этих смыслов и кроющихся за ними причин поистине бесконечна и рассчитывать, что когда-нибудь мы будем иметь исчерпывающую универсальную формулу права, способную удовлетворить на все времена абсолютно всех, не приходится. Пока развивается мировая цивилизация, а с ней и право, исследующая их мысль будет напоминать Ахилла из знаменитой апории Зенона, не способного догнать черепаху, поскольку за то время, пока герой будет пробегать разделяющее их пространство, черепаха сможет продвинуться вперед еще на некоторое расстояние. Иными словами говоря, никакие теории неспособны постичь бытие в целом, исчерпать до дна все его глубинные смыслы. В равной мере это относится к каждому фрагменту, к любой частной форме бытия, в том числе и к праву.

1 Содержание специальных философских понятий, не знакомых тому, кто только начинает изучать философию права, будет раскрыто в соответствующих главах и параграфах. Предварительное же ознакомление с их смыслом возможно через «Глоссарий», находящийся в конце книги.

Не изображая из себя всезнайку, философия права предпочи-таетзаниматься поиском тех оснований и смыслов, которые делают право правом, а не чем-либо иным. Она ищет эти смыслы и в самом праве, и в сопредельных с ним областях. Ее интересуют пред-посылочные знания не столько о самом праве, сколько о том, без чего оно не могло бы быть правом. Обращаясь к правовой реальности, философия права исследует цивилизации, внутри которых функционируют системы права, культуру, религию, м о р а л ь, на которые опирается право, государство, усилиями которого по преимуществу осуществляется правовая регуляция социальной жизни, нормы и ценности, составляющие содержание права, сознание и поведение человека, соблюдающего или нарушающего правовые нормы.

В этом многообразии проблем и задач должно существовать некое единое основание, которое обладало бы универсальным и вместе с тем достаточно конкретным характером и которое можно было бы обозначить как основной предмет философско-пра-вовых исследований.

Проблему предмета изучения следует отнести к разряду непреходящих в любой из социогуманитарных дисциплин, в том числе и в философии права. Особенность этой проблемы в том, что она постоянно сопровождает бытие философии права в социально-историческом времени и потому напоминает «вечные» и «проклятые» смысложизненные вопросы, с необходимостью встающие перед каждым человеком на протяжении его жизни. Это сходство предопределено тем, что проблема предмета философии права складывается из ряда принципиально важных вопросов, касающихся того, во имя чего она существует, какие социальные ценности представляются ей наиболее значимыми, что она считает наиглавнейшим и наиважнейшим в мире, социуме и человеке и на что хотела бы устремить все свои усилия.

Подобно вопросу о смысле жизни, проблема предмета выдвигается на авансцену профессионального самосознания чаще всего либо в начальный период развития дисциплины, когда она только пытается обрести собственное лицо, либо же в переломные моменты ее исторической судьбы, когда смены социокультурных парадигм порождают радикальные внутренние сдвиги в ее структуре и содержании. В этом отношении философия права являет характерный пример того, как в ее судьбе в настоящее время сошлись факторы обоих видов. Решать проблему собственного предмета она вынуждена не только потому, что вступила в посттоталитарном обществе фактически в начальную фазу своего теоретического самоопределения. Другим сопредельным фактором является то, что социогуманитарная мысль в новообразовавшихся постсоветских государствах в настоящее время переживает

смену парадигм, когда прежние теоретические схемы и принципы, поддерживавшиеся силой идеологических императивов, отступили в историческую тень и высвободившаяся социально-философская мысль вышла на теоретический простор, чтобы самоопределиться в новых социокультурных условиях со своим предметом и методами. Без этого философия права не в состоянии выработать систему адекватных представлений о самой себе и своем предназначении. Данная ситуация напоминает то, как человек, желающий иметь точное представление о своей внешности, пытается это сделать при помощи зеркала. Желание определиться с своим предметом для философии права — это стремление взглянуть на себя в зеркало рефлексии. И это для нее необходимость, а не прихоть. Подобно тому, как неполноценен в социальном отношении человек, которому чужд самоанализ, так же неполноценна и теоретическая дисциплина, у которой нет ясного представления о своем предмете.

Для философии права важно иметь достаточно отчетливые исходные теоретические модели мира, социума, человека и тех бытийных структур, что связывают их в единое целое. Эти модели необходимы ей, чтобы она могла опираться на них при анализе более частных проблем. В том или ином виде, явно или скрыто они непременно присутствуют в философско-теоретических, методологических установках исследователей, диктуя определенную логику научных изысканий, предписывая определенные целевые программы, высвечивая те или иные реалии в качестве объекта и предмета изучения.

Ни одна из теоретических дисциплин не свободна в выборе своего объекта, который существует независимо от нее. Вместе с тем она сравнительно свободна в выработке принципов своего отношения к объекту, в определении собственных исследовательских стратегий, в выборе аналитических средств, то есть в определении предмета. Разграничение объекта и предмета не мешает социогуманитарным дисциплинам стремиться к тому, чтобы расхождение между тем и другим для каждой из них сокращалось подобно расстоянию между Ахиллом и черепахой у Зенона. Чем полнее и выше мера совпадения онтологической и гносеологической реальностей, тем эффективнее обещает быть аналитическая деятельность.

Философия права, размышляющая по поводу природы изучаемых социально-правовых реалий, обязана выходить за пределы непосредственно созерцаемых данностей и углубляться в область их начал, обнажать причинно-следственные, генетические и логически-смысловые связи между социальными фактами и их онтологическими предпосылками и основаниями.

Основание — это то, что является.для предмета генетически предпосланным; онтологически безусловным, что предопределя-

ет главные особенности его сущности, границы его пространственно-временного пребывания, что обеспечивает устойчиво-динамическое единство его структуры и содержания.

Каждое правовое явление несет в себе свою сущность как ансамбль внутренних связей, необходимых отношений между противоположными сторонами с характерной для них логикой взаимодействия. Оппозиция внутренних противоположностей или противоречие является универсальным онтологическим основанием разнообразных форм сущего, в том числе всех, без исключения, правовых явлений. Через пульсирующую ритмику отношений внутренних противоположностей любая правовая реалия пребывает в свойственном ей качестве, распадается и вновь воссоединяется в целостность, остается собой и становится иной, поддается воздействию энтропии и активно противодействует ей.

Противоречие, как онтологическая «несущая конструкция», представляет собой универсалию, имеющую в сфере правовой реальности бесчисленное множество конкретных модификаций, представляющих интерес как для философско-правовых, так и для сугубо правоведческих исследований.

Основным аналитическим средством для философии является рефлексия. Чаще всего под рефлексией подразумевают способность социальных субъектов, индивидов и общностей к самоанализу, к исследованию их отношений с действительностью и возникающих на этой почве внутренних состояний, противоречий и проблем самого разного рода. Нередко рефлексию отождествляют с самосознанием, и это справедливо, поскольку ее интересует не внешняя реальность как таковая, а то, как она отображается во внутреннем мире субъекта, какие процессы она порождает в сфере его восприятия. Исследуя эти процессы, рефлексия берет на себя функцию отражения уже имеющихся отражений.

Философскую рефлексию отличает от обычной рефлексии то, что ее субъекты рассматривают себя и свои духовно-практические отношения с реальностью в контексте всеобщих категорий мироосмысления — таких как бытие и небытие, время и вечность, дух и материя, жизнь и смерть, добро и зло и т. д.

Что же касается философско-правовой рефлексии, то она предполагает способность субъектов правосознания выходить в своих размышлениях за пределы сугубо правовой реальности в сферы философских универсалий, их готовность к преодолению своих непосредственных состояний и впечатлений ради погружений в хитросплетения сложнейших, опосредованных многими звеньями зависимостей. Чем ргпшгтрр~фнгГпгпфпт прплппрлгп"нптт1тг тем эффективнее его р£фрек£ИВ(на5Гдея¥ёя&йость, тем бсЬьше она обнаруживает всевозможных опосредств'уюоджгэвдньев. l. 1 * i • — - ..            i

Философско-правовая рефлексия рождается каждый раз там, где возникают вопросы о наиболее существенных, определяющих целях, ценностях и смыслах бытия, которым подчиняются в своей социальной деятельности субъекты правосознания и правоотношений.

ПРАВОВАЯ ФИЛОСОФИЯ КАК ГЕРМЕНЕВТИКА

Мир стремится скрыть от человека свои тайны. Старинная метафора, уподобляющая человека ребенку на берегу океана неведомого, вероятно, никогда не утратит своего глубокого'смысла. Неведомое, непознанное всегда будет являться людям в виде бесчисленных вопросов, проблем, загадок и тайн.

Современная юриспруденция знает о праве достаточно много, чтобы быть исполненной необходимого самоуважения. Но она знает о нем слишком мало, чтобы удовлетворяться наличными знаниями. И здесь вполне уместен созданный А. Шопенгауэром образ знания как расширяющегося, увеличивающегося в размерах шара: чем внушительнее у него объем, тем больше у его поверхности точек соприкосновения с неизвестным. Этому образу соответствует познавательный парадокс: чем больше мы знаем о праве, тем меньше мы знаем о нем.Данная констатация, при всей ее кажущейся пессимистичности, плодотворна, поскольку не оставляет человеку возможности остановиться в своих познавательных устремлениях и замереть в благодушном состоянии интеллектуальной самодостаточности.

Наука о праве, как и любая другая, состоит из знания и незнания. Знания составляют ее очевидную часть. Но за нею кроется мир неочевидного, неизвестного, непознанного и непознаваемого. И обе эти части равно необходимы друг другу и своей науке.

Некогда древнекитайский философ Лаоцзы утверждал, что сущность глиняного кувшина складывается отнюдь не из глины. Глина — это только материальная часть кувшина. Сущность же создается пустотой внутри него и точками соприкосновения глины с пустотой. Так и наука о праве состоит не только из знаний о нем. Ее сущность определяется теми точками, где знание соприкасается с незнанием. В этих точках рождаются вопросы и проблемы. В них происходит самое важное — приращение знания. Они являются точками роста и развития науки о праве.

Правопонимание — это не только обладание знаниями о праве в виде той информации, что имеется на данный момент в распоряжении правоведения. К проблеме обладания добытой информацией вплотную примыкает проблема понимания как способности человека к субъективным интерпретациям получаемых знаний.

Попав в индивидуальное сознание, информация о праве чаще всего приобретает особую, субъективно-личностную окрашенность, по-своему интерпретируется в соответствии с характерными смысловыми, ценностными и нормативными акцентами.

Вокруг проблемы понимания существует особое философское направление — герменевтика. Оно получило свое название от имени древнегреческого бога Гермеса, изобретателя языка и письменности. Согласно мифологическим преданиям, Гермес был вестником воли олимпийских богов, которая доходила до людей в виде загадочных изречений, требующих разгадки и истолкования. Гермес истолковывал людям глубинные смыслы повелений богов, а богам приносил просьбы людей. Поэтому герменевтика означает в первую очередь искусство постижения и истолкования разнообразных смыслов, содержащихся в сущем и должном. Ее основателем считается немецкий мыслитель Ф. Шлейермахер (1768—1834), видевший в герменевтике главный метод всех гуманитарных наук.

Для современной герменевтики центральным является вопрос о том, как возможно понимание человеком сущего и должного. Рассматривая понимание как продвижение человеческого разума к истине, она занята проблемами, связанными с тем, что называют истинностью гуманитарного познания.

Основная особенность понимания состоит в том, что оно активно. Человеческому «Я» свойственно привносить в рационально-логическую или образную модель исследуемого предмета свои собственные, дополнительные штрихи и акценты. В результате на _предмет познания накладывается печать не только интеллекта, но и чувств, интуиции, всей личности того, кто стремится к пониманию.

Понимание всегда носит личностно-экзистенциальный характер, поскольку понять — значит установить связь между чужим и своим, включить внешнее, привносное в систему своих личностных смыслов, ценностных координат и собственного экзистенциального опыта. Именно это отличает философское понимание от научного познания.

Понимание является процессом смыслообразования. В отличие от научно-познавательной деятельности, отыскивающей смыслы в объектах, философское понимание привносит смыслы от субъекта философствования. При этом объективные смыслы, содержащиеся в предмете, соединяются с субъективными смыслами, являющимися личным достоянием индивидуального сознания. Для философа понять нечто — это значит подчинить смыслы, уже содержащиеся в объекте, смысловым первопринципам своей концепции.

Герменевтическая проблематика чаще всего становится предельно актуальной в переходные исторические эпохи, когда со-

вершаются основательные социальные трансформации, сопровождающиеся переоценками ценностей. В эти периоды многие люди перестают понимать, что с ними происходит. Их здравый смысл теряется перед массой невообразимых противоречий. И это в определенном смысле закономерная, естественная реакция человеческого сознания. Размышляя именно о такой эпохе, Ф. М. Достоевский заметил: «Прежде, например, слова «я ничего не понимаю» означали только глупость произносившего их; теперь же приносят великую честь» '.

В такие исторические моменты для философского сознания особую значимость и остроту обретают два взаимосвязанных вопроса. Первый: «Что есть перед нами?». Второй: «Что есть перед нами на самом деле?» Второй вопрос предполагает, что все непосредственно воспринимаемое, очевидное может быть только кажимостью, сгустками иллюзий, собраниями ложных впечатлений. Именно об опасности такого рода предупреждал Ф. Бэкон в своей теории «призраков». Он считал, что у человеческого сознания есть свойства, мешающие ему отличать истину от лжи и кажимости, добро от зла, свободу от произвола. Обозначив четыре типа таких недостатков, философ назвал их «призраками».

Первыми среди них идут «призраки рода», под которыми Ф. Бэкон понимал результаты естественной ограниченности, естественного несовершенства человеческого ума. Эта ограниченность не позволяет воспринимать действительность в ее истинном виде, а предлагает, по преимуществу, ее искаженные отображения.

Далее следуют «призраки пещеры». Ф. Бэкон справедливо отмечал, что одинаковых людей нет, что у каждого имеются свои отличительные особенности мировосприятия, объясняющиеся и естественными различиями, и своеобразием полученного воспитания. В результате получается, что каждый человек смотрит на мир и на жизнь как бы из своей индивидуальной «пещеры». Поэтому людям довольно трудно приходить к общему согласию и находить универсальные истины.

Третья форма — «призраки рынка», под которыми Ф. Бэкон подразумевал власть устаревших представлений и обветшавших традиций, а также темноту и невежество необразованных простолюдинов.

И четвертая форма — это «призраки театра», под которыми понималась пагубность слепой веры в авторитеты. Немало философов античности и средних веков создали, по мнению Ф. Бэкона, искусственные, оторванные от жизни теории, которые своей ходульностью напоминают плохие спектакли. Ложный авторитет этих учений зачастую серьезно мешает решению важных проблем, связанных с постижением истины и нуждами практической жизни.

' Достоевский Ф. М. Поли. собр. соч. в 30-ти т. Т. 21. Л., 1980, с. 6.

Человеческому сознанию приходится прилагать немало усилий, чтобы освободиться от власти этих «призраков» и приблизиться к пониманию истинной сути вещей. В этом ему призван помогать герменевтический метод.

Когда речь идет о вопросах права, то задачами интерпретации смыслов, содержащихся в правовых феноменах, занимается юридическая герменевтика. Иногда ее называют философией юридического языка, полагая, что она должна исследовать то, как соотносятся языковые выражения норм права с содержанием конкретных юридических коллизий. Но ее предназначение гораздо шире: юридическая герменевтика охватывает весь круг проблем философского правопонимания. В ней не было бы нужды, если б смыслы норм, принципов и ценностей правосознания и правоотношений были однозначны и общепризнаны. Но это далеко не так. Если взять, к примеру, заповедь «не убий», как это делает писатель Роберт Музиль, то в этом легко убедиться: «Есть просто убийство, а есть убийство со смягчающими обстоятельствами, убийство за супружескую измену, дуэль, казнь, наконец, война; если мы зададимся целью найти для всего этого единую рациональную формулу, мы скоро обнаружим, что она похожа на сеть, при пользовании которой дыры не менее важны, чем прочность нитей» '.

Правовая философия уже по самой своей сути является герменевтикой. Она включает правовые феномены в широкие культурные контексты, пытается обозначить многочисленные связи между ними и сопредельными ценностями и затем проинтерпретировать смыслы этих связей.