§ 4. Проблема правопреемства в советском гражданском процессе

1. Под процессуальным правопреемством (процессуальной сукцессией) в теории гражданского процесса понимают замену лица, состоящего стороной (истцом или ответчиком) другим лицом, в течение процесса, с тем), что предшественник (сукцедент) полностью и !без каких-либо последствий для или против себя выбывает из процесса, заменяемый во всех своих процессуальных правах и обязанностях другим лицом (сукцессором), как бы продолжая свое существование в его лице.33

Процесс в таких случаях является единым, так как в нем рассматривается один и тот же иск, в котором произошла лишь замена лиц на одной и той же стороне.

дического интереса (а участие в процессе ненадлежащей стороны влечет за собой отсутствие такового) делились: В. М. Гордон и Е. В. Васьковский, исходя из того, что в таких случаях нет повода к иску или юридического интереса, считали уместным прекращение дела производством; Е. А. Нефедьев рассматривал отсутствие легитимации, как дефект материального права, устанавливаемый путем рассмотрения дела по существу и вынесения судебного решения об отказе в иске (Учебник, стр. 175 и ел.). 33 А. X. Гольмстен. Учебник, стр. 223 и сл. Принцип тождества, стр. 37.

203

Если в определении понятия «процессуального правопреемства» каких-либо значительных разногласий в литера-ре мы не находим, то этого нельзя сказать в отношении юридической сущности этого института и его предпосылок. В этом отношении в теории гражданского процесса существуют два различных воззрения.

Одни считают, что с передачей материальных прав, с правопреемством в правах и обязанностях по гражданским правоотношениям неразрывно связан, как бы автоматически следует за ней, и переход процессуальных прав и обязанностей. Таков, например, взгляд . по данному вопросу X. Гольмстена.34 Гольмстен считал, что в связи с переходом в форме универсального или сингулярного преемства материальных прав и обязанностей переходят как бы заодно и процессуальные права и обязанности, так что выбывающее из процесса в качестве стороны лицо (сукцедента) полностью заменяет его материально-правовой преемник (сукцеесор).85 При этом, за исключением добровольного правопреемства на стороне должника (ответчика) в обязательственном правоотношении, когда, по мнению Гольмстена, преемство невозможно без согласия кредитора –истца (стр. 226), сукцессия в процессе не требует согласия противной стороны.

На той же, по существу дела, позиции стоит учебник гражданского процесса. «Во время движения гражданского процесса,– читаем мы на стр. 63,– может иметь место правопреемство, т. е. переход прав на предмет спора от истца или ответчика к другим лицам». «Правопреемство,– сказано далее,– может быть договорным, когда сторона переуступает свои права другому лицу (цессия – ст. 124 ГК РСФСР). В этом случае место прежней стороны (цедента) занимает ее правопреемник (цессионарий), который пользуется теми же процессуальными правами, как и его предшественник... Кроме того, процессуальное правопреемство будет в случае смерти одного из тяжущихся, прекращения существования юридического лица, являющегося стороной в деле, его реорганизации... и т. д. Во всех этих случаях гражданское дело должно быть приостановлено (ст. 113 ГПК РСФСР)...»

Не трудно заметить, что процессуальное правопреемство здесь неразрывно связывается с материально-правовым, как бы сливается с ним. Цессия требования рассматривается, например, как непосредственное основание процессуального

34 А. X. Гольмстен. Учебник, стр. 223 и ел.

35 Сукцессором называется правопреемник, сукцедентом – предшественник в переходящем праве.

204

правопреемства, которое, как здесь сказано (речь, суд я по заголовку, идет о правопреемстве в процессе), может быть договорным. Во всех случаях правопреемства в процессе, по мнению авторов учебника, дело приостанавливается производством согласно ст. 113 ГПК.

Однако уже в старой доктрине можно встретить голоса против отождествления режимов гражданского и процессуального правопреемства, за известное их различение. Так, например, в своем «Судебном руководстве» Победоносцев36 писал :

«По предъявлении спора, право судебного иска, даже основанное на обязательстве, допускающем одностороннюю передачу... хотя и может быть передано другому лицу, но ответчик вправе уклониться от судебного состязания с сим новым истцом, если передача учинена без согласия ответчика».

Правда, и в этом указании нельзя не заметить некоторого смешения материально- и процессуально-правовых моментов, отсутствия отчетливой диференциации гражданского и процессуального правоотношений. Процессуальное правопреемство поставлено здесь под условие согласия ответчика не на это преемство, а на передачу права, хотя последняя действительна и без такого согласия и несмотря «а то, что никаких процессуальных последствий закон в зависимости от этого согласия не ставит. Тем не, менее, значительный интерес взгляда Победоносцева заключается в том, что в конечном счете (в итоге) процессуальное отношение здесь отделено от материально-правового: если гражданско-правовое правопреемство налицо, то это еще не означает и не влечет за собой непременно правопреемства в процессе.

Еще дальше пошел в этом направлении Энгельман,37 возражавший против принятого в то время на практике взгляда, допускавшего процессуальное правопреемство, по следующим соображениям: так как, согласно гражданским законам, «...права можно уступать, а в УГС особой статьи о праве ответчика не соглашаться на передачу права иска нет, то такого права за ним не признается: иски-де могут быть свободно передаваемы, согласия ответчика не требуется. Что вследствие начатия тяжбы против известного лица,– замечает Энгельман,– оно имеет определенные права против первоначального истца, которых не

36        К. П. Победоносцев. Судебное руководство, 1872, № 522, стр. 174.

37        Энгельман. Курс русского гражданского судопроизводства, 1912, стр. 149–150.

205

может быть лишено произвольно, на это не обращается внимания». В этом замечании разрешение вопроса о процессуальном правопреемстве переносится на новую почву, а именно – на почву процессуально-правовых отношений, возникающих в процессе. Тем самым связь процессуального правопреемства с материально-правовым если еще отчетливо не разрывается, то все же существенно ослабляется; проблема процессуального правопреемства приобретает самостоятельное значение.

2. Переходя к рассмотрению данного вопроса по советскому процессуальному праву, необходимо, прежде всего, учесть следующие общие положения.

Право на предъявление иска (в частности, право на поддержание возбужденного иска) является проявлением общей процессуальной правоспособности истца38 в применении к определенному, указываемому истцом спорному правоотношению. Но так как общая процессуальная правоспособность есть личное свойство всякого лица (физического и юридического), то и ее проявлению в каждом отдельном случае присуща та же юридическая природа личного свойства, независимо от того, по каким основаниям (в частности, первоначального или производного характера) возникло в лице истца указываемое им спорное право и возникло ли оно вообще. Право на предъявление иска, как проявление общей процессуальной правоспособности, возникает, в соответствии с этим, всегда как личное правомочие, присвоенное данному конкретному носителю его, и потому – всегда первоначально. Отсюда следует, что право на предъявление иска не подлежит передаче или переходу ни в универсальном, ни в сингулярно-преемственном порядке. Этим оно существенно отличается от гражданских правоотношений, которые, за исключением строго личных, могут передаваться как на активной, так и на пассивной сторонах.

Отсюда необходимо сделать тот первый вывод, что переход гражданского субъективного права, независимо от его характера, относительного или абсолютного, состояния (неискового или искового) и внешних условий (во время или до процесса), равно как и переход обязанности по гражданскому правоотношению от одного лица к другому следует решительно отличать от так называемого процессуального правопреемства на стороне истца или ответчика. Эти явления по своему юридическому содержанию не сходные, а глубоко различные.

38 И соответственно: право отвечать – конкретизацией общей процессуальной правоспособности ответчика. См. главу II, § 1.

206

Во-вторых, если потребность в замене лица на той или другой стороне в процессе и вызывается субъективным изменением в спорном гражданском правоотношении, то такая замена может быть все же допущена только в силу специальной нормы закона. Такая норма, допускающая замену лиц на той же стороне, вовсе не создает при этом перехода права на предъявление иска от одного лица к другому (преемства в собственном смысле в таком праве), а создает замену одного лица другим лицом на той же стороне на основе принадлежащего последней личного, самостоятельного права на предъявление иска. Именно поэтому не подпадает под понятие процессуального правопреемства замена стороны, сдавшей недееспособной, ее законным представителем или замена одного законного представителя другим; в этих случаях имеется неосуществление другого права на предъявление иска на той же стороне, а осуществление того же первоначального права на предъявление иска через другое лицо.

Неизменность, при отсутствии иного правила в законе, лиц в составе сторон приводит, далее, к тому важному выводу, что изменение в составе сторон, как правило, означает изменение процесса, иное исковое производство. И только в том случае, если закон специальной нормой эти иски друг к другу приравнивает, они рассматриваются исключительно на этом основании как тождественные, процесс – как единый и тождественный.

Таким образом, тождество двух гражданских правоотношений, различающихся по своим субъектам, изменение в которых основано на гражданском правопреемстве, не означает тождества исков по этим правоотношениям, которое может быть, однако, создано специальной нормой закона (юридическое тождество).

3. Переходя от этих общих положений к действующим в советском гражданском процессе нормам, можно констатировать, что процессуальное правопреемство в принятом здесь значении допускается у нас в следующих двух случаях, указанных ст. 113 ГПК: а) смерть тяжущегося, б) прекращение существования юридического лица, являющегося стороной в деле. 39 Оба указанных случая относятся к категории универсального правопреемства.

39 Понятие универсального преемства охватывает и тот случай, когда деятельность юридического лица прекращается не полностью, а лишь в определенной отрасли работы, при условии передачи в порядке реорганизации другому юридическому лицу всего актива и пассива, относящегося к указанной деятельности. См. Учебник гражданского права, т. I (1944), стр. 175.

207

Универсальный правопреемник полностью заменяет своего предшественника в процессе. Это, в частности, означает, что весь путь, пройденный процессом до вступления в него правопреемника, должен рассматриваться, как совершенный с его участием. Следовательно, весь накопленный в процессе при участии его предшественника материал (в частности, показания свидетелей, экспертиза и т. п.) сохраняет свое процессуальное значение и для него. Лицо сукцедента как бы продолжает свое существование в лице сукцессора в форме единой стороны в едином процессе.

Универсальным преемством и ограничивается по нашему закону допустимость процессуального правопреемства. Оно, к сожалению, не установлено действующим законом в случаях частного гражданского правопреемства, как в обязательственных правоотношениях (на активной и тем более ввиду ст. 126 ГК– на пассивной стороне), так и в области вещных или иных абсолютных прав. Во всех таких случаях, когда по обстоятельствам дела обнаруживается, что в указанном истцом спорном правоотношении участвуют иные, нежели участники процесса, лица, суд обязан применять порядок, установленный ст. 166 ГПК. Это означает, как нами уже изложено, продолжение процесса с участием в нем надлежащей стороны с тем, что спорное отношение, указанное в исковом заявлении, подлежит разрешению по существу также между первоначальными сторонами, независимо от того, сохраняют ли они участие в дальнейшем процессе. Выбытие и замена стороны без согласия на то обеих сторон без процессуальных для нее последствий здесь допущены быть не могут.

Остается ответить на последний, закономерно возникающий вопрос: следует ли изменять в отношении процессуального правопреемства действующее у нас законодательство?

Мы ответили бы на этот вопрос следующим образом: основные случаи процессуального преемства, необходимые при гражданском универсальном правопреемстве, нашим законом предусмотрены (ГПК, ст. 115 и 113, «а и «в»). Что же касается частного сингулярного правопреемства, то в законе необходимо установить правило, согласно которому в случае перехода спорного права в течение процесса от какой-либо стороны к другому лицу правопреемник вправе по согласованию с первоначальным истцом и независимо от согласия ответчика вступить в процесс вместо своего правопредшественника. Положение такого процессуального правопреемника должно явиться продолжением процессуального участия его право-

208

предшественника, в соответствии с чем все происшедшее в процессе до замены сохраняет свое действие для и против правопреемника.

Что касается гражданского сингулярного правопреемства на пассивной стороне, то ввиду чрезвычайной редкости таких случаев на практике (во время процесса) едва ли встречается необходимость в установлении соответствующего процессуального правопреемства на ответной стороне.40

40 Своеобразный и, как нам представляется, мало целесообразный порядок установлен для случаев гражданского частного правопреемства германским СРО.

С одной стороны, здесь установлено, что процесс не препятствует отчуждению стороной спорной вещи. Однако правопреемник не вправе заменить предшественника в процессе без согласия противной стороны (§ 265). С другой стороны, согласно тому же СРО (§ 325), решение в пользу и против предшественника действует с законной силой, как общее правило, и в отношении правопреемника. В силу этого правопреемник может участвовать в процессе только в качестве третьего лица, с акцессорным участием (так как он юридически заинтересован в решении), но не в качестве главного интервениента (так как решение в отношении стороны – предшественника действует и в отношении его).

Таким образом, с одной стороны, гражданская сделка сингулярной передачи не влияет на изменение сторон в процессе; с другой – распространяя на правопреемника законную силу судебного решения, закон исходит из тождества переданного права (или обязанности). Тем самым процесс получает для правопреемника решающее значение, хотя доступ к участию в процессе в качестве полноправной стороны ему закрыт.

Более последовательна позиция австрийского процессуального закона, исключающего всякое значение для процесса отчуждения спорной вещи или требования (§ 234). Решение не имеет для правопреемника никакого значения. Поэтому, в отличие от положения по германскому закону, он вправе вступить в процесс в качестве главного интервениента, но не третьего лица с акцессорным участием (Р о 11 a k. System, стр. 186, прим. № 23).

Н М. А Гурвич

209