Глава 2. ФОРМЫ СОУЧАСТИЯ В ПРЕСТУПЛЕНИИ

1. Криминологические и правовые критерии классификации

форм соучастия. Сложное соучастие

1. В уголовно-правовой теории вопрос о формах соучастия

в преступлении единообразного решения не получил. По-

пытка объяснить наличие расхождений в классификации

соучастия <трудностями систематизации весьма пестрых

проявлений соучастия и отчасти недостаточным; использо-

ванием в уголовном праве положений марксистско-ленин-

ской философии о соотношении содержания и формы со-

циальных явлений> [212, 111} едва ли может быть призна-

' М. И. Ковалев приводит убедительные аргументы в пользу

включения в определение соучастия этого признака. И хотя он конст-

руирует свое определение соучастия в широком смысле, сказанное им

полностью применимо и к определению соучастия в узком смысле, т. е.

соучастию как институту Общей части уголовного права.

на обоснованной. Причина таких расхождений, думается,

в другом: в выборе неадекватных уголовному праву крите-

риев и оснований деления соучастия на формы.

Любая классификация объектов, изучаемых той или

иной наукой, может быть четкой и однозначной, если осно-

вание деления, во-первых, внутренне согласовано с кругом

исследуемых явлений, предметом этой науки, и, во-вторых,

является единым для всей классификации. Отступление от

этих требований неизбежно ведет к ошибкам как методоло-

гического, так и логического порядка, поскольку, в первом

случае, классификация отрывается от предмета науки, су-

щественных для него признаков изучаемых объектов, а во

втором - разрушается сама основа классификации.

Предметом уголовного права является отдельное пре-

ступление (общественно опасное деяние определенного ви-

да, запрещенное законом) и установленная за него ответ-

ственность, выражающая обобщенную оценку его общест-

венной опасности, данную законодателем в процессе его

криминализации. Поэтому уголовно-правовая классифика-

ция преступлений должна основываться либо на признаках

состава, отобранных в ходе криминализации данного вида

общественно опасных деяний, либо на характере и разме-

ре установленного за него наказания '. Попытка привнести

в уголовное право иные критерии для классификации пре-

ступлений, не связанные непосредственно с законодательны-

ми нормами, неминуемо ведет к <рассогласованию> этих

классификаций с предметом уголовного права '. Сказанное

в полной мере относится и к классификации совместных пре-

ступлений, к подразделению соучастия на формы.

2. В уголовно-правовой литературе при рассмотрении

вопросов, связанных с формами соучастия, в качестве осно-

ваний для деления берутся, чаще всего, признаки, характе-

ризующие саму совместную преступную деятельность, а не

ее законодательное описание, отражающее как конструк-

цию состава, так и оценку степени общественной опасности

' Все классификации преступлений, проводимые на практике и

предлагаемые в теории советского уголовного права, основываются

именно на этих признаках. Так, по признакам объекта или субъекта

преступления группируются составы в главы Особенной части. По ви-

ду и размеру наказания - делятся на особо тяжкие, тяжкие, менее

тяжкие и не представляющие большой общественной опасности.

' <Общие категории уголовного права - это формулировки зако-

на, это обобщенная характеристика ряда конкретных общественно

опасных актов (либо их некоторых общих сторон). Анализ конкретных

фактов с позиций уголовного права подчинен одной цели - выявить

соответствие этих фактов общим положениям... Здесь <критерием ис-

тины> служит формула закона> [252а, 6].

данного вида преступления, совершаемого в соучастии.

В качестве оснований для деления соучастия на формы на-

зывают, например, <характер и степень субъективной свя-

занности соучастия> [222, 79], <степень согласованности

действий соучастников> и обусловленную этим <степень со-

организованности преступной группы> [83, 51], <характер

объективной связи между лицами по поводу совершения

преступления> [194, 8], <способ взаимодействия соучастни-

ков> [212, III, 214; 57] и т. д.

Не вызывает сомнений, что каждый из названных выше

признаков имеет существенное значение для характеристики

совместной преступной деятельности, поскольку раскрывает

степень существующей между соучастниками общности, со-

гласованности и координации их усилий для достижения

общей цели. Несомненно, что чем выше степень согласован-

ности и соорганизованности действий соучастников, тем лег-

че им добиться желаемого результата. Поэтому, анализи-

руя совместную преступную деятельность, можно найти

достаточное количество объективных и субъективных при-

знаков, которые характеризуют существующую общность-

соучастников, и на этой основе установить степень общест-

венной опасности совершаемого сообща преступления.

Однако указанные выше признаки в основу уголовно-

правового деления соучастия на формы, по нашему мнению,

^положены быть не могут, ^поскольку оценка общественной

опасности совместной преступной деятельности проводится

всегда на базе уже существующего уголовно-правового за-

прета, а этот запрет, в свою очередь, включает оценку опас-

ности определенных форм совместной преступной деятель-

ности, данную законодателем при конструировании уголов-

но-правовой нормы. Как справедливо замечает В. Н. Куд-

рявцев, <процесс криминализации общественно опасных де-

деяний охватывает несколько стадий: получение и оценку

информации о распространенности в стране определенного

вида деяний, представляющих общественную опасность; изу-

чение причин их возникновения, основных признаков и со-

циальных последствий; определение перспектив борьбы с

ними; наконец,- при принятии решения о целесообразности

создать новую уголовно-правовую .норму,-разработку

проекта нового закона> [136, 3]. Иными словами, установ-

лению уголовно-правового запрета предшествует и социаль-

но-психологическое и криминологическое изучение социаль-

ной действительности, на базе которого только и может

быть принято обоснованное решение о криминализации то-

го илн иного общественно опасного деяния [68; 165].

Вопрос о том, является ли тот или иной вид деятельно-

сти по своей имманентной сущности общественно опасным,

и если является, то какова степень его общественной опас-

ности, достаточна ли она для того, чтобы организовывать

борьбу с такими деяними средствами уголовно-правово-

го запрета, должен решаться на криминологическом уровне

в русле общей уголовной политики государства. Именно

криминологическая оценка определенной реальности, сба-

лансированное взвешивание различных - экономических,

идеологических, организационных, правовых - мер, кото-

рые следует использовать для устранения из жизни обще-

ства определенных негативных явлений, причиняющих

ущерб социалистическим общественным отношениям, явля-

ется предтечей тех вопросов, которые необходимо решить

в процессе криминализации. На криминологическом уров- -

не проводится оценка всей совокупности факторов, действу-

ющих в определенный период, выясняется распространен-

ность определенных общественно опасных деяний, взвеши-

вается степень их общественной опасности и затем уже на

базе уголовной политики принимается решение о целесо-

образности или нецелесообразности их уголовно-правового

запрета. Таким образом, криминализация - это всегда итог "

деятельности правотворческих органов, получающий свое

выражение в формулировании конкретного состава пре-

ступления. <Специфический для уголовного права аспект,-

подчеркивает В. Н. Кудрявцев,- это, прежде всего, опреде-

ление объема и содержания нового состава преступления

и степени строгости наказания за его совершение> [136, 3].

Из сказанного следует, что в нормах уголовного закона,'-

в конструкциях установленных законодателем составов

преступлений уже закреплена оценка общественной опас-

ности отдельных форм совместной преступной деятельно-

сти и, с учетом этого, дифференцирована ответственность

соучастников. И поэтому, после того, когда определенные

формы совместной общественно опасной деятельности

объявлены противоправными посредством законодательно-

го запрета, выраженного в конкретных составах преступле-

ния, искать какие-либо иные критерии подразделения со-

участия на формы, лежащие вне сформулированных законо-

дателем норм об ответственности соучастников, не следует.

Это, отнюдь, не значит, что при анализе конкретной

криминологической реальности нельзя найти таких форм

объединения действий людей для достижения общей пре-

ступной цели, общественная опасность которых соответству-

ющей оценки, по мнению конкретного исследователя, в за-

коне не получила. В этом случае можно ставить вопрос о

включении в Уголовный кодекс, в его Особенную часть но-

вого состава или, на основе соответствующего обобщения -

новой нормы в Общую часть этого Кодекса. Но это отнюдь

не значит, что такая форма может существовать как равно-

значная с теми, которые очерчены в законе. Поэтому, по на-

шему мнению, единственно обоснованным критерием клас-

сификации форм соучастия как института уголовного пра-

ва может быть конструкция составов преступления, опреде-

ляющих ответственность соучастников. Попытка же сгруп-

пировать по иному, чем это сделал законодатель, все много-

образие форм совместной преступной деятельности как раз

и приводит к противоречивости как предлагаемых критериев

классификации, так и выделенных на их основании форм,

к необоснованным, нередко, утверждениям, что всякая со-

вместная преступная деятельность, независимо от того, как

ее оценил законодатель, приводит к увеличению степени

общественной опасности по сравнению с преступной дея-

тельностью одного лица, причинившей тот же результат.

3. Позиция автора в вопросе об основаниях деления со-

участия на формы ^ нашла сторонников в советской уголов-

но-правовой литературе. Так, Р. Р. Галиакбаров утвержда-

ет, что <классификация соучастия осуществляется на базе

существующего, действующего законодательства> [70, 40],

что его разграничение на формы должно проводиться в

зависимости от типизированной, т. е. отраженной в законе,

совокупности объективных и субъективных признаков пре-

ступного деяния, выполненного в соучастии [70, 45]. Одна-

ко в данной им группировке форм соучастия этот критерий

оказался, к сожалению, не выдержанным, поскольку он

объединил в одну форму и те случаи соучастия, ответствен-

ность за которые прямо предусмотрена в Особенной части

Кодекса и те, ответственность за которые вытекает из норм

Общей и Особенной частей [70, 46] ^

Наоборот, сторонники подразделения соучастия на фор-

мы, основанного на социально-психологических критериях,

характеризующих степень общности, согласованности совме-

стных преступных действий соучастников, вынуждены <при-

вязывать> выделяемые ими формы к конкретным нормам

уголовного права, что приводит в ряде случаев к отрыву

' Позиция эта была впервые сформулирована нами в 1952 г. и на-

шла отражение в ряде опубликованных работ.

" Следует отметить, что, обосновывая свою классификацию форм

соучастия, Р. Р. Галиакбаров ссылается, в частности, на правильное

решение данного вопроса В. В. Сергеевым, который, как он пишет, по-

лагает, что <решение проблемы разграничения соучастия... сводится к

аналк."у состава деяния соучастника>. Между тем В. В. Сергеев гово-

рит о разграничении соучастия не на формы, а на виды [192, 6].

называемых ими форм от взятых за основу классификации

признаков. Так, П. Ф. Тельнов,называя в качестве основа-

ния деления соучастия на формы <способ взаимодействия

соучастников>, выделяет <следующие четыре формы соуча-

стия: соисполнительство, соучастие с исполнением различ-

ных ролей, преступная группа и преступная организация>

[212, III-112] '.

По-иному группируют преступления, совершенные в со-

участии^другие авторы. Так, А. Н. Траинин выдетял в 'сво-

ей монографии, специально посвященной Проблемам со-

участия, три его формы: без предварительного соглашения

(простое "соучастие), с предварительным соглашением и

соучастие особого рода (преступную организацию и преступ-

ное сообщество) [220, 79]. После издания указов Прези-

диума Верховного Совета СССР от 4 июня 1947 г. <Об уго-

ловной ответственности за хищение государственного и об-

щественного имущества> и <Об усилении охраны личной

собственности граждан> А. Н. Траинин дополнил данную им

классификацию форм соучастия четвертой формой - орга-

низованной группой [222, 25]. П. И. Гришаев и Г. А. Кригер

также называют четыре формы соучастия: соучастие без

предварительного сговора, соучастие с предварительным

сговором, организованную группу и соучастие особого ро-

да - преступную организацию [83, 63]. Кроме того, они

подразделяют соучастие на виды, беря за основу такого де-

ления <характер преступной деятельности соучастников>

[83, 53]. По этому критерию все случаи соучастия П. И. Гри-

шаев и Г. А. Кригер подразделяют на два вида: простое со-

участие (соисполнительство) и сложное соучастие (соуча-

стие с распределением ролей).

Такая классификация помимо ее отрыва от законода-

тельной конструкции норм, устанавливающих ответствен-

ность за преступления, совершенные в соучастии, недоста-

точно обоснована и в логическом плане, поскольку назван-

ные формы членами единой классификации быть не могут.

Известно, что одним из непременных условий классифика-

ции, как и всякого деления, являются общность и единство

основания, по которому деление производится. Именно это

единое для всех выделенных групп основание и отсутствует

в предложенной классификации. Если для первой и второй

форм соучастия, входящих в классификацию, общим осно-

ванием деления является время соглашения (без предвари-

' Отметим, кстати, что вопреки утверждениям П. Ф. Тельнова дей-

ствующее законодательство, и в частности ч. Зет. 17 УК РСФСР,

о соисполнительстве не говорит.

123

тельного соглашения и с предварительным соглашением), то

третья и четвертая формы выделены по совершенно иному

признаку - по степени соорганизованности соучастников,

устойчивости субъективной связи между ними. Не выдержа-

нно в приведенной классификации и другое правило, соглас-

но которому члены деления должны взаимно исключать

..'друг друга. ^Между тем в предложенной классификации со-

участие в форме организованной группы и преступного со-

общества поставлены в один ряд, как понятие одного клас-

са, с соучастием с предварительным соглашением, разно-

видностями которого они являются.

Эту логическую неточность Г. А. Кригер устранил в по-

следующих публикациях. Так, в учебнике по Общей части

уголовного права, изданном в 1981 г., он называет следую-

щие четыре формы соучастия: 1) соучастие без предвари-

тельного сговора; 2) соучастие с предварительным сгово-

ром в его элементарной форме; 3) организованная группа;

4) преступное сообщество [126, 235]. Однако и это подраз-

деление основывается не на уголовно-правовом, а на соци-

ально-психологическом критерии - степени согласованности

действий соучастников, который был учтен законодателем

при конструировании соответствующих составов преступ-

ления.

V    Если же взять за основу подразделения соучастия на

формы специфически уголовно-правовой критерий - кон-

струкцию состава преступления, определяющего ответствен-

ность отдельных соучастников, то можно выделить следу-

ющие три формы: соучастие в собственном смысле этого

слова (сложное соучастие), образующее институт Общей

части уголовного права, соучастие особого рода, при кото-

ром ответственность соучастников прямо предусмотрена в

статьях Особенной части Уголовного кодекса, и соисполни-

тельство как такую форму соучастия, при которой каждый

из сообща действующих лиц непосредственно своими дей-

ствиями полностью или частично осуществляет преступле-

ние, предусмотренное статьями Особенной части Кодекса,

которые не включают признака группового преступления.

4. Соучастие в собственном смысле слова образует спе-

циальный институт Общей части. Поэтому при анализе са-

мого понятия соучастия все основные признаки этой его

формы были рассмотрены. Остановимся лишь на некоторых

дополнительных моментах, характеризующих названную

_.форму соучастия.

V   Вопреки распространенному мнению, соучастие с распре-

делением ролей не повышает общественной опасности пре-

ступления. Ведь объективная сторона преступления выпол-

няется исполнителем. И назначение нормы Общей части о

соучастии в том и заключается, чтобы распространить за-

прет и установить наказуемость таких действий, которые

сами по себе в Особенной части Кодекса не запрещены, но,

будучи причинно связанными с общественно опасным дея-

нием исполнителя, обусловливают его или ему содействуют.

Они, следовательно, не увеличивают опасности для право-

охраняемого блага и поэтому могут быть урегулированы в

общей, единой для всех преступлений форме.

Таким образом, норма Общей части о соучастии представ-

ляет собой такую законодательную конструкцию, посредст-

вом которой однотипная для всех преступлений деятель-

ность организаторов, подстрекателей и пособников не вклю-

чается в качестве альтернативной в описание объективной

стороны составов преступления, предусмотренных в Особен-

ной части Уголовного кодекса, а регулируется в общем ви-

де, образуя особую форму соучастия, соучастия в собствен-

ном смысле этого слова, связанного с распределением ро-

лей между соучастниками.

В тех же случаях, когда такое обобщенное регулиро-"^

вание совместной преступной деятельности в статьях

Общей части невозможно, поскольку ее опасность для от-

дельных объектов уголовно-правовой охраны существенно

разнится как в силу относительной распространенности та-

кой совместной деятельности, так и в силу размера причи-

няемого ею вреда, законодатель прибегает к конкретным,.

изложенным в специальных нормах, запретам. Все такие

нормы включены в Особенную часть Уголовного кодекса и

поэтому охватываемые ими случаи совместной преступнойт

деятельности можно сгруппировать в рамках одной формы -

соучастие особого рода, ответственность за которое прямо-

предусмотрена законом как за специальное преступление.

2. Соучастие особого рода

1. Соучастие особого рода охватывает несколько различных ^

видов совместной преступной деятельности, каждый из ко-

торых в статьях Особенной части обозначен общими для

данного вида признаками. Эти признаки характеризуют

опасность совместного посягательства на определенное пра-

воохраняемое благо и связаны как с объектом, поставлен-

ным под защиту уголовного закона, так и со степенью спло-

ченности и скоординированности действий соучастников.

Так, в одних случаях 'законодатель считает достаточным

для ответственности за совместное причинение вреда нали-

чие группы лиц, действовавших сообща, в других - нали-

чие группы лиц, действующих по предварительному сгово-

ру, и, в третьих - группы лиц, образовавших стойкое пре-

ступное сообщество. Именно в этой третьей разновидности,

учитывая ее особую опасность, связанную с постоянной го-

товностью к действию, законодатель переносит окончание

преступления на более раннюю стадию и устанавливает от-

ветственность как за оконченное преступление-за сам

факт образования такого преступного сообщества. К соуча-

стию особого рода относятся и случаи организаторской, под-

стрекательской или пособнической деятельности, ответствен-

ность за которую прямо, как за самостоятельное преступле-

ние, предусмотрена статьями Особенной части УК (ст. ст. 64,

169, 208, 209 и др. УК УССР). Общим для всех этих случаев

совместной деятельности является, следовательно, то, что

ответственность за них установлена непосредственно статья-

ми Особенной части как за самостоятельные преступления.

Отличительным же признаком этих разновидностей со-

участия особого рода является степень их общественной

опасности, получающая свое выражение в конструкции

состава, отражающей большую или меньшую сплоченность

сообща действующих для достижения одной преступной це-

ли лиц. При этом конструкция состава совместного преступ-

ления, даваемая законодателем,- это не плод умозритель-

ных построений, а результат обобщения наиболее типичных

случаев совместного посягательства на определенные пра-

воохраняемые блага, т. е. плод анализа определенной кри-

минологической реальности, проводимого как с позиций

криминологии, так и социальной психологии.

При насильственных преступлениях, например, сам факт

объединения усилий нескольких лиц для достижения одного

преступного результата существенно повышает как опас-

ность самого нападения, так и вероятность осуществления

поставленных соучастниками перед собой целей. Но на-

сильственные преступления по общему правилу импульсив-

ны. Умысел на их совершение возникает нередко лишь на

месте совершения преступления, когда возможность для

предварительной договоренности отсутствует. Если объеди-

нение усилий нескольких лиц для посягательства на опре-

деленное правоохраняемое благо достаточно распространено

и сам факт объединения усилий уже представляет угро-

зу этому благу, законодатель предусматривает его в каче-

стве квалифицирующего признака, вводя его в конструк-

цию квалифицированного состава такого преступления.

2. В действующем законодательстве признак совершения

преступления группой лиц предусмотрен в четырех соста-

вах: изнасилование (ч. 3 ст. 117 УК УССР), удовлетворение

половой страсти в извращенных формах (ч. 2 ст. 118), не-

повиновение (п. <б> ст. 232 УК УССР) и сопротивление на-

чальнику или принуждение его к нарушению служебных

обязанностей (п. <б> ст. 234 УК УССР). Группа, как ква-

лифицирующий признак при совершении этих преступле-

ний, не требует предварительной договоренности участвую-

щих в посягательстве лиц. Для признания того, что эти пре-

ступления совершены группой, достаточно установить, что

в их совершении участвовали два или более лиц, каждый

из которых знал о присоединившейся деятельности своих

соучастников и согласовывал с их действиями свои, и что

все они, стремясь к общей цели, выполняли действия, охва-

тываемые объективной стороной конкретного состава.

В отличие от насильственных преступлений, характери-

зуемых с субъективной стороны, как правило, внезапно воз-

никшим умыслом, корыстные преступления, обычно, пре-

думышленны. Любое лицо, посягающее на социалистиче-

ское имущество или личное имущество граждан, за редким

исключением, всегда заранее замышляет совершить это

преступление. В корыстных преступлениях эмоциональный

фактор, предопределяющий умысел на преступление в на-

сильственных посягательствах, отсутствует или почти от-

сутствует. В то же время рассудочный фактор в умысле

представлен в полной мере. И поэтому, замышляя преступ-

ление против собственности, лицо отлично сознает, что-

объединение его усилий с усилиями других в целях дости-

жения желаемого способно обеспечить больший успех <де-

ла>. Более того, без такого объединения усилий многие

преступления против собственности, особенно социалисти-

ческой, вообще невозможны. Именно поэтому удельный вес

посягательств, совершаемых объединенными и заранее со-

гласованными усилиями нескольких лиц, в преступлениях

против собственности намного выше, чем в других преступле-

ниях. Это со всей определенностью было подтверждено как

приведенными выше материалами конкретно-социологиче-

ских исследований, так и анализом судебной практики.

3. Посягательства на социалистическую или личную соб-

ственность по общему правилу связаны с распределением

исполнительских функций между соучастниками. Дости-

гнуть этого без предварительной договоренности между ни-

ми нельзя. Поэтому законодатель в качестве квалифицирую-

щего признака по этой категории посягательств выделяет

признак их совершения <по предварительному сговору груп-

пой лиц>. Помимо преступлений против социалистической

собственности (ч. 2 ст. ст. 81-84, 86 УК УССР) и личной

собственности граждан (ч. 2 ст. ст. 140-143 УК УССР)

этот квалифицирующий признак назван еще в ст. 155 УК

УССР (обман покупателей), ст. 155' УК УССР (обман

заказчиков), ч. 2 ст. 223 УК УССР (хищение огнестрельно-

го оружия, боевых припасов или взрывчатых веществ), ч. 2

ст. 229 ' (незаконное изготовление, приобретение, хранение,

перевозка, пересылка или сбыт наркотических веществ) и

ч. 2ст. 229 2 (хищение наркотических веществ).

4. Из сказанного вовсе не следует, что другие преступле-

ния не могут быть совершены сообща несколькими лицами.

И умышленное убийство, и хулиганство, и любое другое

умышленное преступление могут быть совершены совокуп-

ными усилиями нескольких лиц. Об этом наглядно свиде-

тельствует и практика борьбы с преступностью. Однако за-

конодатель с учетом распространенности групповой формы

совершения конкретных видов преступлений, значения груп-

пы для их совершения не счел нужным выделять в качестве

квалифицирующего, т. е. более опасного состава, тот, в ко-

тором преступный результат достигается совместными уси-

лиями двух или более лиц, полагая, что повышенная опас-

ность групповой деятельности по этим преступлениям мо-

жет быть учтена в пределах санкции этих статей. Более

того, если для совершения какого-либо преступления специ-

ально была создана группа лиц-организованная группа,

то закон предписывает учитывать это обстоятельство как

отягчающее ответственность соучастников (п. 2 ст. 41 УК

УССР).

В уголовно-правовой литературе в последнее время вно-

сятся предложения о включении в законодательство квали-

фицированных по признаку группового их совершения со-

ставов умышленного убийства, хулиганства и т. д. Думает-

ся, однако, что эти предложения недостаточно обоснованы.

И дело здесь не только в относительно незначительной

распространенности группового способа совершения этих

преступлений, но прежде всего в криминологической оцен-

ке значения этого способа для повышения общественной

опасности конкретного преступления. Степень общественной

опасности умышленного убийства, например, такова, что при

совершении его даже одним лицом законодатель предус-

матривает в качестве верхнего предела наказания макси-

мальную меру, установленную в уголовном законе. Естест-

венно, что при групповом убийстве суд с учетом конкрет-

ных обстоятельств дела может всегда применить этот

максимум. Следует, однако, отметить, что и при убийстве,

совершенном одним лицом, суды часто используют макси-

мум. Поэтому формулирование квалифицированного соста-

ва э-гого преступления могло бы только повысить или вооб-

ще исключить минимальный предел наказания за умышлен-

ное убийство. А это неизбежно ограничило бы возможность

суда в индивидуализации наказания отдельным участни-

кам группового убийства с учетом их индивидуального

вклада в причинение такого результата. При хулиганстве

же степень общественной опасности определяется самим

характером этих действий, поскольку для состава хулиган-

ства наступления каких-либо последствий не требуется.

При таких условиях групповое совершение хулиганских

действий само по себе общественной опасности этого пре-

ступления повысить не может. Если же последствием хули-

ганских действий будет причинение какого-либо вреда, то

наступившие последствия (например, убийство) дадут са-

мостоятельную квалификацию этим действиям, а хулиган-

ские побуждения явятся лишь отягчающим обстоятельст-

вом, приводящим в ряде случаев к изменению квалифика-

ции.

5. Третьей разновидностью соучастия как йеПс^игп 541

^епепв являются преступное сообщество, а также органи-

зационные, подстрекательские и пособнические действия,

запрещенные сами по себе в Особенной части Уголовного

кодекса. В УССР это преступления, ответственность за ко-

торые предусмотрена статьями 56, 64, 69, 69,', 70, 71, 169,

1873, 208, 209, 229^ 2295 УК УССР.

3. Соисполнительство

1. Групповыми действиями может быть совершено лю-

бое преступление, а не только то, состав которого включает

указание на такой признак. При этом каждое из сообща дей-

ствующих лиц может выполнять объективную сторону со-

става преступления в полном объеме (например, при груп-

повом хулиганстве совершать действия, грубо нарушающие

общественный порядок и выражающие явное неуважение к

обществу), либо выполнять только часть действий, обра-

зующих объективную сторону состава с тем, что обществен-

но опасные последствия причиняются совокупными усилия-

ми двух или большего числа лиц, участвующих в соверше-

нии преступления.

^Распределение усилий между соисполнителями в совер-

шении преступления возможно не только тогда, когда его

объективная сторона слагается из нескольких самостоятель- ^

ных действий, например, при спекуляции, но и тогда, когда

преступление выполняется одним действием или суммой од-

нородных действий, как, например, при убийстве, причине-

нии тяжких телесных повреждений и т. д. Все эти случаи

5 906                                                               129

совместного выполнения объективной стороны состава пре-

ступления, не содержащего указания на групповую форму

его совершения, и образуют соисполннтельство. При этой

форме соучастия, по сложившейся практике, каждому из

соисполнителей все преступление вменяется в полном

объеме (даже если он выполнил только часть действий, об-

разующих объективную сторону преступления), и его дей-

ствия квалифицируются по той статье Особенной части Уго-

ловного кодекса, которая устанавливает ответстве^ость за

преступление индивидуально действующего лица. ^

Уголовное законодательство вопросов ответственности

соисполнителей, вопреки иногда встречающемуся в литера-

туре мнению, не регулирует. Поэтому вряд ли можно сог-

ласиться с П. Ф. Тельновым, который полагает, что ч. Зет. 17

УК. РСФСР устанавливает ответственность как исполните-

лей, так и соисполнителей преступления, и упрекает судеб-

ную практику за то, что она при квалификации действий

сообща совершивших преступление лиц ссылки на эту часть

ст. 17 не делает. <Соисполнительство,-пишет он,-оказы-

вается единственной формой, не находящей пока отражения

при квалификации не из-за недостатков действующего за-

конодательства, а из-за неточности его применения...>

[212,^5].

Такое истолкование формулы ч. 3 ст. 17, устанавливаю-

щей, что <исполнителем признается лицо, непосредственно

совершившее преступление>, т. е. выполнившее его состав,

представляется, по меньшей мере, свободным.^И судебная

практика, и теория уголовного права обоснованно полага-

ют, что совместные действия, при которых одно лицо, дей-

ствуя в процессе исполнения преступления, умышленно по-

могает другому лицу совершить главное действие, должны

рассматриваться как соисполнение преступления. Посколь-

ку такое лицо совершает какую-то ча(*гь объективной сто-

роны состава, предусмотренного Особенной частью, оно

выходит за пределы того, что охватывается понятием пособ-

ничества, и становится соисполнителе^Ц Но в соответствии с

текстом закона полагать, что такое лицо <непосредственно

совершило преступление>, конечно нельзя.

В настоящее время эти вопросы, как отмечалось, регу-

лируются судебной практикой и, в частности, руководящи-

ми разъяснениями Пленума Верховного Суда СССР [26,

184, 208, 220 и др.]. Так, в его постановлении от 27 июня

1975 г. <О судебной практике по делам об умышленном

убийстве> указывается, что <при рассмотрении дел об

умышленных убийствах, по которым привлекаются к ответ-

ственности несколько лиц... в качестве исполнителей пре-

ступления следует признавать лиц, которые действовали

совместно, с умыслом, направленным на совершение убий-

ства и непосредственно участвовали в самом процессе ли-

шения жизни потерпевшего> [26, 186]. В соответствии с

этим постановлением исполнителем убийства (а по этому

пути идет и судебная практика) будет и тот, кто только

держал жертву, чтобы парализовать ее сопротивление, в то

время как другое лицо наносило смертельный удар.

Вместе с тем, следует отметить, что Верховный Суд

СССР не проводит существенного различия в характерис-

тике действий соисполнителей тех преступлений, для кото-

рых закон предусматривает групповой способ посягатель-

ства, н тех, для которых он такого указания не содержит.

Например, в постановлении Пленума Верховного Суда

СССР от 25 марта 1964 г. <О судебной практике по делам

об изнасиловании> указывается, что <как групповое изна-

силование должны квалифицироваться не только действия

лиц, совершивших насильственный половой акт, но и дей-

ствия лиц, содействовавших им путем применения насилия

к потерпевшей> [26, 197}. По существу приведенная выше

формула отличается от той, которая употреблена в поста-

новлении Пленума Верховного Суда СССР <О судебной

практике по делам об умышленном убийстве> лишь терми-

нологически, хотя между этими двумя категориями дел

имеются существенные различия.

3. Изнасилование имеет квалифицированный по призна-

ку его группового совершения состав, прямо предусмотрен-

ный в статье Особенной части Уголовного кодекса и поэто-

му относящийся к соучастию особого рода. Умышленное

убийство квалифицированного по этому признаку состава

не имеет. Законодатель, следовательно, не проводит раз-

личия по степени общественной опасности между убийст-

вом, совершенным одним лицом, и убийством, совершенным

двумя или большим количеством лиц, И это понятно, пос-

кольку при изнасиловании групповые действия намного по-

вышают опасность этого преступления: потерпевшей при-

чиняется больший вред, ограничивается ее возможность

сопротивляться и "поэтому облегчается само совершение из-

насилования. Об этом свидетельствует и распространен-

ность групповой формы при совершении этого преступле-

чия'.

' По нашей выборке среди осужденных за изнасилование 39,9 %

взрослых и 75,7 % несовершеннолетних совершили это преступление,

действуя в составе группы.

Указание в законе на групповой способ посягательства

не только свидетельствует о повышенной опасности этого

преступления, но и уравнивает действия участников груп-

пы, коль скоро они охватываются объективной стороной

состава и содействуют наступлению вредного результата.

Наоборот, когда в законе предусмотрена ответственность

индивидуально действующего лица, требуется, чтобы это

лицо в полной мере выполнило все то, что образует объек-

тивную сторону преступления. Конечно, в этом смысле под

определение закона могут быть подведены те случаи сонс-

полнительства, когда каждое из участвующих в преступле-

нии лиц выполняет объективную сторону состава в полном

объеме. Чаще всего это бывает в формальных преступле-

ниях, совершаемых одним действием. Но уже в тех случаях,

когда каждый из соисполнителей выполняет лишь часть дей-

ствий, образующих объективную сторону преступления, для

вменения ему действий других соисполнителей преступления

необходимо прямое указание закона. Верховный Суд

СССР, поскольку здесь речь идет об объеме вменения и

ответственности за действия, совершенные другим лицом,

этого вопроса, по нашему мнению, решать не может.

4. В литературе высказывались предложения о допол-

нении ч. Зет. 17 Основ, определяющей исполнителя пре-

ступления, ссылкой на соисполнителей. Представляется,

чтд^акое решение вопроса было бы половинчатым.

(("оисполнительство - самостоятельная _форма. соучастия.

ЕслТ^статьео^со^ч^ст^^помющенной в Общей части Уго-

ловного кодекса и регулирующей вопрос об ответственности

соучастнйков^тгртг^гаспределёний между ними ролей, дано

описание альтернативной" объективной стороны состава

преступления организаторов, подстрекателей и пособников

для каждого из преступлений, предусмотренных в статьях

Особенной части, то норма о соисполнительстве должна ре-

шать другие вопросы. Она должна предусмотреть основа-

ния для вменения всем соисполнителям, даже выполнив-

шим часть объективной стороны состава, всего преступле-

ния в целом. Поэтому и норму о соисполнительстве следует

формулировать либо отдельно, предусмотрев в ней, во-пер-

вых, что соисполнителем признается лицо, полностью или

частично выполнившее совместно с другими лицами пре-

ступление, и, во-вторых, что ответственность каждого из

соисполнителей должна наступать за все преступление, ли-

бо в качестве самостоятельной части ст. 17 Основ.

Иными словами, норма о соисполнительстве, включен-

ная в Общую часть Уголовного кодекса, должна быть нор-

мой общей, устанавливающей ответственность за групповое

совершение преступления в тех случаях, когда, по мысли

законодателя, это не должно повышать общественной опас-

ности преступления в целом. Такое решение вопроса поз-

волит, прежде всего, подвести под классификацию всех

форм соучастия прочную базу, основанную на специфичес-

ки уголовно-правовых критериях деления соучастия. При

этом соисполнительство как форма соучастия будет охваты-

вать те случаи совместного совершения преступления, ког-

да два или большее количество лиц будут действовать со-

обща, выполняя каждый в полном объеме или частично

объективную сторону преступления; соучастие в собствен-

ном смысле этого слова будет охватывать те случаи совме-

стной преступной деятельности, при которых между соуча-

стниками существует распределение ролей, когда каждый

из них выполняет объективную сторону своего состава пре-

ступления; соучастие особого рода,- когда оно выделено

в Особенной части в самостоятельный, специальный состав

преступления, поскольку объединение усилий нескольких

лиц рассматривается законодателем как таящее в себе боль-

шую угрозу правоохраняемому благу и потому более обще-

ственно опасное.

Поможет такое решение и устранить положение, при

котором вопрос об объеме и основаниях вменения, т. е.

вопрос, относящийся к ведению законодателя, решается су-

дебной практикой. И, наконец, все это будет способство-

вать повышению эффективности законодательных норм и

укреплению законности в борьбе с преступлениями, совер-

шаемыми в соучастии.