2. Разновидности правовых институтов

1. Юридическая неоднородность советского права проявляется и на уровне его институтов.

Правовые институты прежде всего подразделяются по отраслям права. Как главные структурные подразде­ления отрасли, они (кроме межотраслевых комплексов) всегда имеют строго определенную отраслевую «про­писку».

Вместе с тем подразделение правовых институтов по отраслям — это отражение на данном уровне структуры права деления более высокого порядка, т. е. деления права в целом на основные и комплексные отрасли. Его нужно пастоямно учитывать. Но оно не образует собст­венной дифференциации правовых институтов.

1              См. С   М. К о р н е е в, Основные  проблемы права государст­

венной социалистической собственности, автореферат докт   дисс , изд-

во МГУ, 1971, стр. 13.

2              См. В   С. Якушев,   О   самостоятельности института права

государственной   социалистической   собственности  и   его   государст­

венно-правовой природе, «Сборник ученых  трудов   СЮИ»,  вып.   13,

Свердловск, 1970, стр 93—108.

135

Между тем правовые институты имеют собственную классификацию, к которой наша общетеоретическая и отраслевая литература обращается, к сожалению, весь­ма редко. К сожалению потому, что деление правовых институтов на разновидности представляет собой важ­ный аспект структуры советского права.

На формирование правовых институтов, на их диф­ференциацию и интеграцию влияет ряд системообра­зующих факторов. Как и нормативные предписания, правовые институты охвачены процессом специализа­ции. Иначе говоря, специализация, «разделение труда» происходит не только между отдельными нормами, но и между институтами.

В принципе применительно к каждому правовому институту может быть установлен тот главный системо­образующий фактор, который обусловил обособление данного комплекса нормативных предписаний. Чаще все-, го — это особенности данной разновидности обществен­ных отношений, т. е. особенности предмета регулирова­ния. Некоторые институты обособились по функцио­нальному признаку и по признаку того, являются они общими или специальными.

В то же время надо видеть, что правовые институты раэноплоскостны. Например, в трудовом праве инсти­тут «трудовой договор» обособился в связи с особенно­стями предмета •— договорных трудовых отношений, а институт «труд молодежи» — в связи с особенностями определенных субъектов. Вместе с тем в трудовом пра­ве выделились и общие институты (закрепленные в об­щих положениях республиканских кодексов).

Поэтому реальные разновидности правовых институ­тов могут быть с достаточной точностью установлены лишь тогда, когда при их рассмотрении поочередно вводятся классификационные основания с учетом дей­ствия разных системообразующих факторов. Лишь при таком подходе становится возможным выявить подлин­ную картину реально существующих правовых институ­тов, каждый из которых занимает строго определенное место в системе отрасли права.

К тому же на уровне правовых институтов, пожалуй, в большей степени, чем на иных уровнях структуры, сказывается влияние субъективных факторов. Допускае­мые при кодификации и издании отдельных актов про-

136

счеты в построении нормативного материала, недостат­ки в юридических конструкциях, неоправданные выде­ления отдельных комплексов норм — все это подчас при­водит к «наложению» одних институтов на другие, к на­рушениям логики права, к утрате четких границ между институтами (что, помимо прочего, вызывает конкурен­цию норм в процессе юридической квалификации дел на практике)'.

2. Наиболее общим образом правовые институты подразделяются на регулятивные и правоохранительные. Все более углубляющаяся специализация советского пра­ва приводит к тому, что и регулятивные, и правоохрани­тельные нормативные предписания «идут своим путем»: в результате дифференциации и интеграции указанных разновидностей нормативных предписаний формируют­ся самостоятельные регулятивные и правоохранитель­ные институты.

В специальном внимании нуждаются правоохрани­тельные институты. Их реальное обособление в систе­ме отраслей права имеет весьма существенное значе­ние для понимания сложных процессов, характерных для развития структуры советского права.

Своеобразие юридической ответственности и иныч видов государственно-правового принуждения, особен­ности всех тех обстоятельств, которые следует учиты­вать при их применении, наталкивают законодателя на необходимость не только выделять правоохранительные предписания, но и объединять их в самостоятельные комплексы, пронизанные общими правовыми началами.

Казалось бы, куда проще, удобней, да и юридически последовательней (особенно если придерживаться идеи о трехчленной структуре норм) при формулировании, например норм о поставке, сразу же после указания на ту или иную юридическую обязанность предусматривать и соответствующую меру государственно-принудитель­ного воздействия, обеспечивающую эту обязанность. Например, в ст. 29 Положения о поставках продукции производственно-технического назначения изложена обязанность поставки продукции в установленные сроки;

1 См. В.  Н. Кудрявцев, Общая теория  квалификации   пре­ступлений, стр. 240, 249 и след.

137

почему бы тут же не регламентировать и имущественную ответственность неисправного поставщика?

Но законодатель сосредоточивает изложение право­вых предписаний о мерах государственно-принудитель­ного воздействия за нарушение обязанностей по обяза­тельству поставки в одном разделе нормативного акта, который так и называется «Имущественная ответствен­ность» (разд. VIII). Почему? Может быть, это только технико-юридический прием? Детальное ознакомление с нормативным материалом заставляет отказаться or такого предположения. Ведь дело не только в том, что «указания об ответственности» представляют собой са­мостоятельные предписания, а нередко и ассоциацию предписаний (например, в ст. 59 Положения сформули­ровано по меньшей мере семь взаимосвязанных пред­писаний, регламентирующих имущественную ответствен­ность за нарушения сроков поставки). Главное состоит в том, что все правоохранительные предписания, регла­ментирующие ответственность за нарушение обязанно­стей по обязательству поставки, охватываются рядом общих нормативных положений, единством юридической конструкции  (см. стст. 85—88 Положения).

Именно поэтому связь между регулятивным предпи­санием ст. 29 и охранительным предписанием ст. 59, посвященных одному вопросу — сроку поставки, носит не прямой, а косвенный, опосредствованный характер. Эта связь проходит через правоохранительный инстит> г имущественной ответственности в целом, в том числе через входящие в его состав общие нормативные пред­писания. При нарушении сроков поставки вступает в действие весь институт имущественной ответственности, изложенный в разд. VIII Положения, включая нормы о взыскании убытков в соответствии с конструкцией за­четной неустойки, об обязанности исполнить обязатель­ство в натуре и т. д. Общность конкретной правоохра­нительной нормы со всем комплексом правоохранитель­ных предписаний оказывается значительно большей, не­жели то единое, что выражается в связи между регу ш. тииным и правоохранительным нормативными [Положе­ниями. Это и авидетель'ствует об обособлении комплекса правоохранительных предписаний в самостоятельный правовой институт.

Тенденция формирования самостоятельных правоох-

138

ранительных институтов специфична для всех матери­альных отраслей советского права регулятивного про­филя. Закономерно поэтому, что в кодифицированных актах, изданных в последние годы, правоохранительные нормы сгруппированы законодателем в отдельные главы и разделы. Таковы, например, раздел XI Остов земельно­го законодательства («Ответственность за (нарушение земельного законодательства»), раздел V Основ водного законодательства («Ответственность за нарушение вод­ного законодательства») и др.

Обособление правоохранительных институтов выра­жает объективный процесс углубления правовых начал в жизни социалистического общества, дальнейшего ук­репления социалистической законноегп. С позиций глу­бинных закономерностей развития советского права сведение правоохранительных предписаний в единые комплексы необходимо потому, что таким путем проис­ходит их прямое подчинение принципам социалистиче­ской законности, гуманизма, справедливости, имеющим в области государственно-принудительной деятельности органов социалистического государства специфическое выражение.

Обособление правоохранительных институтов, по-ви­димому, является одним из показателей уровня развития данной материальной области права, ее юридических особенностей. Неслучайно в комплексных нормативных юридических актах правоохранительные предписания, как правило, не обособляются в самостоятельный раз­дел или главу. Так, в Основах законодательства Союза ССР и союзных республик о здравоохраиении правоохра­нительные предписания (которые к тому же носят отсы­лочный, вторичный характер) помещены вместе с регу­лятивными положениями

Конечно, само по себе обособление или необособле­ние правоохранительных предписаний в самостоятельные главы и разделы не свидетельствует еще о том, существу­ет либо нет соответствующий правоохранительный комплекс. Так, есть достаточные основания полагать, что в рамках советского трудового права фактически сформировались в качестве самостоятельных право­охранительных образований институт материальной от­ветственности и институт дисциплинарной ответственно­сти. Их реальное существование вовсе не поколебалось

139

от того, что они не выделены в кодифицироЁанных ак­тах: первый из указанных институтов помещен в респуб­ликанских кодексах в главе «Гарантии и компенсации», а второй — в главе «Трудовая дисциплина».

Вместе с тем выделение в кодифицированных актах глав и разделов, посвященных государственно-принуди­тельным мерам, несомненно, способствует консолида­ции правоохранительных предписаний, нацеливает на выработку общих, объединяющих их нормативных по­ложений и тем самым составляет существенный момент в формировании правоохранительных институтов.

Тенденция все большего обособления правоохрани­тельных предписаний в самостоятельные институты явилась одной из предпосылок, обусловивших развер­тывание научных исследований по вопросам юридиче­ской ответственности. По сути дела, сама теоретическая конструкция «юридическая ответственность» представ­ляет собой не что иное, как научное выражение того об­щего, что лежит в основе правоохранительных институ­тов, предусматривающих меры воздействия за виновное правонарушение.

Правоохранительные институты отличаются извест­ными особенностями. Содержание правоохранительных институтов органически связано с запретами, образую­щими непосредственную базу, нормативную основу пра­воохранительных норм. Среди конкретизирующих норм особо большую роль в правоохранительных институтах играют вариантные предписания (В-предписания). Во многих случаях специализация содержания правоохра­нительных институтов состоит в закреплении различных вариантов применения государственно-принудительных мер в зависимости от конкретных фактических обстоя­тельств, отраженных в составах правонарушений.

3. Особой классификацией правовых институтов явля­ется их деление на предметные и функциональные.

Каждый правовой институт посвящен определенно­му участку общественных отношений.

Таким участком в большинстве случаев служит специфический предмет регулирования. Предмет как основание дифференциации институтов следует пони­мать в самом широком смысле. Это, в частности:

конкретные разновидности отношений данного вида, в том числе разновидности    товарных    имущественных

140

отношений в области оборота, лежащие в основе деле­ния обязательственных институтов гражданского права (институты купли-продажи, поставки, подряда и т. д.);

объекты правоохранительной деятельности, напри­мер социалистическая собственность, личные права граждан и другие объекты, в соответствии с которыми подразделяются институты Особенной части уголовного права;

отдельные элементы отношений данного вида: рабо­чее время, время отдыха, заработная плата и иные, предопределяющие классификацию институтов трудово­го права;

стадии движения отношений (возбуждение дела, судебное разбирательство и пр.) как основание подраз­деления процессуальных институтов1.

Когда правовой институт формируется или хотя бы начинает формироваться применительно к определенно­му предмету, такого рода институт и может быть назван предметным.

Нетрудно заметить, что «предметный ориентир» для создания правовых институтов намечается законодате­лем при определении строения кодифицированных актов. Содержание нормативных положений может быть с наи­большей полнотой и четкостью выявлено, если они рас­положены в нормативном акте по предметному крите­рию. В соответствии с этим главы и разделы норматив­ных актов выделяются главным образом по предметно­му признаку, что, помимо всего иного, обеспечивает простоту и удобство в их использовании. И хотя само по себе распределение нормативного акта по главам и разделам не всегда ведет к формированию соответст­вующих правовых институтов, такой эффект все же не-

1 О своеобразии процессуальных институтов см. Ю. К. О с и-п о в, Понятие институтов гражданского процессуального права («Правоведение» 1973 г. № 1). Автор убедительно показал, что главным основанием классификации гражданско-процессуальных институтов являются стадии гражданского процесса   (стр.  57—59).

По мнению М. А. Гурвича, «процессуальное право делится по стадиям процесса на совокупности процессуальных норм, представ­ляющие собой инструментальные агрегаты, путем применения кото­рых разрешается дело в той или тюп стадии процесса» (М. А. Г у р-п и ч, Основные черты гражданского процессуального правоотноше­ния, «Советское государство и право» 1972 г .№ 2, стр   31).

141

редко наступает, ибо усилия законодателя по компонов­ке нормативных предписании, по выработке норматив­ных обобщений направляются в этом случае именно предметным критерием.

Функциональные институты—продукт функциональ­ной дифференциации права. Развитие и усложнение правового организма состоит не только в том, что скла­дываются предметно-специализированные и конкретизи­рующие нормативные предписания, но и в том, что формируются институты, призванные дать «сквозное» ре­гулирование отдельной операции в правовом регулирова­нии, касающейся многих разновидностей данных отно­шений.

Так, ряд семсйпо-правовых институтов регламенти­рует отдельные разновидности семейных отношений — отношения, возникающие в связи с рождением ребенка, заключением или расторжением брака, усыновлением. Вместе с тем законодатель в обособленном комплексе норм дает и «сквозную» регламентацию важнейшего мо­мента, касающегося только юридического факта всех этих отношений: регистрации рождения, брака, его рас­торжения, усыновления (гл. 15 КоБиС РСФСР). Зако­нодатель как бы возвращается к тем же вопросам, ко­торые урегулированы в предметных институтах, но воз­вращается лишь под одним углом зрения — регистра­ции соответствующих юридических действий.

В трудовом законодательстве после регламентации отдельных элементов трудовых отношений законодатель вновь обращается к вопросам заключения и расторже­ния трудового договора, рабочего времени, времени от­дыха и т. д., но уже с точки зрения особенностей регу­лирования труда женщин (гл. XI КЗоТ РСФСР), труда молодежи (гл. XII), труда рабочих и служащих, совме­щающих работу с обучением (гл. XIII).

На первый взгляд может создаться впечатление, что функциональные институты являются лишь технико-юридическим приемом изложения нормативного мате­риала. Можно же, например, предписания, предусмат­ривающие льготы для рабочих и служащих, совмещаю­щих работу с обучением, изложить в главах кодекса, которые посвящены предметным институтам.

Действительно, источником многих функциональных институтов служат вариантные конкретизирующие пред-

142

писания (В-предггиса'ния) и исключительные нормы, делающие изъятие из установленного общего 'порядка. Однако «возвращение» их в предметные институты не только снизило бы техническое совершенство и мораль­но-политическое воздействие кодифицированных актов, но и явилось бы шагом назад в самом правовом регули­ровании данных отношений. Функциональные институ­ты— это не просто собранные вместе В-предписания и исключительные нормы, а единые, юридически сцемен­тированные правовые комплексы. У них есть «нераство­римый остаток», выражающий высокий уровень совер­шенства правовой системы, высокую степень специали­зации ее содержания. Так, функциональный институт, регулирующий льготы для рабочих и служащих, совме­щающих работу с обучением, возглавляют нормативные обобщения, нормы-принципы, которые объединяют и придают определенную содержательную направленность всему последующему нормативному материалу (ст.ст. 184—188 КЗоТ РСФСР). Более того, этот институт имеет свою структуру, выраженную в наличии двух суб-институтов, один из которых регулирует льготы для ра­бочих и служащих, обучающихся в общеобразователь­ных и профессионально-технических учебных заведени­ях (ст.ст. 189—195), а другой — льготы для рабочих и служащих, обучающихся в высших и средних специаль­ных учебных заведениях (ст.ст.196—200).

Обособленная характеристика функциональных ин­ститутов имеет важное значение для понимания слож­ной структуры отраслей советского права, характера тех связей, которые существуют между ними. Она нуж­на и по практическим соображениям: при толковании и применении нормативных предписаний, входящих в со­став функциональных институтов, необходимо постоян­но учитывать содержание предметных институтов, ко­торые «обслуживает» данный функциональный ком­плекс.

Надо заметить, что функциональные институты мо­гут получить такого рода характеристику лишь по от­ношению ко всем другим, предметным институтам. Если же рассматривать функциональные институты изолиро­ванно, то у каждого из них, разумеется, тоже есть свой участок общественных отношений, а нередко ечу со­ответствует и особая разновидность отношений (напри-

143

мер, нормы, регулирующие регистрацию рождения, бра­ка и др., имеют своим предметом отношения заявителя с органами записи актов гражданского состояния).

Особую разновидность в плоскости рассматриваемо­го деления образуют процедурно-процессуальные инсти­туты. Правда, некоторые комплексы норм, регулирую­щие процедуру совершения тех или иных действий, не имеют каких-либо существенных отличительных черт. Так, нормативные предписания, которые содержатся в гл. 11 КоБиС РСФСР («Порядок уплаты или взыскания алиментов»), регулируют единую функциональную опе­рацию, касающуюся осуществления алиментных обязан­ностей, по ряду предметных алиментных институтов (гл.гл. 9 и 10 того же Кодекса).

Однако институты, входящие в состав процессуаль­ных отраслей (прежде всего институты уголовно-процес­суального и гражданско-процессуального права), насы­щены таким специфическим общественно-политическим, нравственным и юридическим содержанием, что они об­разовали особые сферы правового регулирования. Со­храняя функциональный характер по своему происхож­дению, т. е. по генетической линии, они обособляются внутри данной процессуальной отрасли преимуществен­но по предметному признаку. В составе процессуальных отраслей иногда складываются свои функциональные институты. К такого рода институтам, например, следу­ет отнести комплекс норм уголшно-ироцессуаль'ного права, регулирующий производство по делам несовер­шеннолетних (гл. 32 УПК РСФСР).

4. Особое место среди институтов той или иной от­расли права занимают общие институты. Они не толь­ко сводят воедино нормативные обобщения, закрепляю­щие достижения юридической культуры, но и как бы возводят их в степень. Именно общие институты явля­ются показателями юридического своеобразия данной отрасли или ее крупного подразделения, реальным вы­ражением их существования в качестве обособленных правовых общностей.

Есть две группы правовых институтов данной разно­видности: общезакрепительные и основные.

Общезакрепительные — это, в сущности, наиболее общие функциональные институты. Ведь и те комплек­сы норм, которые являются    функциональными, имеют

144

в определенной степени общий характер: они «выводят за скобки» некоторые единые моменты, касающиеся ряда отношений. В других же случаях функциональное регули­рование касается не льгот и особенностей регулирова­ния и не процедурных вопросов, а содержания всех от­ношений данного вида или рода. Тогда мы и встреча­емся с общезакрепительными институтами.

К числу общезакрепительных следует отнести боль­шинство институтов, которые включаются в состав об­щих частей или общих положений кодифицированных актов. В советском уголовном праве такими института­ми являются, в частности, институты необходимой обо­роны и крайней необходимости (ст.ст. 13—14 УК РСФСР), институт соучастия (ст. 17 УК РСФСР), ин­ститут условного осуждения (ст.ст.44—45 УК РСФСР) и др. В сфере гражданского права — это институт сделки, институт исковой давности, институт сроков.

Общезакрепительные институты могут складывать­ся и в -рамках крупных подразделений отрасли, ее подотраслей. Таковы общие условия производства пред­варительного следствия и общие условия судебного раз­бирательства (гл.гл. 10, 21 УПК РСФСР), общие поло­жения права собственности (гл. 7 ГК РСФСР). Общие же положения обязательственного права, изложенные в нескольких главах республиканских гражданских кодек­сов (в ГК РСФСР, ГК Украинской ССР, ГК Эстонской ССР и др. — 6 глав, а в ГК Казахской ССР — 7 глав), по существу, представляют собой общую часть этой подотрасли гражданского права.

Отмечая связь общезакрепительных институтов с функциональными, надо видеть и серьезное различие между ними. Так как данная разновидность правовых образований касается существенных вопросов содержа­ния всех или большинства отношений соответствующего вида, в отраслевом регулировании они по своему месту и значению «выдвинуты вперед». Речь идет не только о том, что общезакрепительные предписания излагаются в первых главах и разделах кодифицированных актов, но и о том, что они играют определяющую роль по от­ношению ко всем иным, предметным и функциональным институтам. При толковании и применении всех норма­тивных предписаний, входящих в отрасль, ее общезакре­пительные нормы имеют исходное значение.

10  Заказ 5626       J45

Основные общие институты — это те 'Институты, в которых закрепляются общие дефиниции, принципы от­расли, задачи законодательства. Неслучайно в ряде ко­дифицированных актов они именуются не просто общи­ми, а именно основными (см. первые главы УПК, ГК, КоБиС РСФСР и др.).

Надо полагать, что в составе каждой отрасли есгь только один основной институт, в который входят так­же принципы, выраженные в преамбулах кодифициро­ванных отраслевых актов.

Основной институт в каждой отрасли является носи­телем ее «души» — главного социально-политического и юридического содержания.

Существенное правовое значение основного институ­та связано также с тем, что он формируется в нераз­дельном единстве с общезакрепительными институтами данной отрасли, образуя с ними особое подразделение— Общую часть.

5. Специализация институтов советского права вы­ражается в ряде случаев в их дифференциации по сфе­рам («ветвям»)  отношений данного вида.

Так, в советском гражданском праве регулирование собственности дифференцировалось в соответствии с ее формами и видами в социалистическом обществе. В на­стоящее время здесь сложилось несколько самостоя­тельных институтов — институт государственной собст­венности (гл. 8 ГК РСФСР), институт собственности колхозов, иных кооперативных организаций, их объеди­нений (гл. 9), институт собственности профсоюзных и иных общественных организаций (гл. 10), институт лич­ной собственности (гл. 11). Аналогичный процесс про­исходит в обязательственном праве: в нем обособились, с одной стороны, институты, регулирующие отношения в области социалистического хозяйства (поставки, под­ряда на капитальное строительство и т. д.), а с дру­гой — институты, опосредствующие отношения в обла­сти обеспечения удовлетворения социалистическими ор­ганизациями личных потребностей граждан (розничная купля-продажа, бытовой подряд и т. д.)1.

1 См.  В. Ф.  Яковлев, Гражданско-правовой  метод регулиро­вания общественных отношений, стр. 174 и след.

146

Известная дифференциация по сферам происходит в советском трудовом праве. Так, в ряде отраслей народ­ного хозяйства, в частности на транспорте, в органах юстиции и других, действуют ведомственные уставы о дисциплине. В соответствии с этим существуют инсти­туты дисциплины труда работников отдельных видов транспорта, институт дисциплины народный судей и т. д.

В советском уголовном праве произошла дифферен­циация института ответственности за имущественные преступления. В настоящее время сформировалось два самостоятельных комплекса норм — институт ответст­венности за преступления против социалистической соб­ственности (гл. 2 Особенной части УК РСФСР) и ин­ститут ответственности за преступления против личной собственности граждан (гл. 5).

Развитие дифференцированных институтов (как и близких к ним функциональных) нередко начинается с вариантных конкретизирующих предписаний. Та«, перво­начально особенности в регламентации уголовно-право­вой -ответственности за преступления против социалисти­ческой собствениости были выражены в виде вариантных предписаний (пп. «г» и «д» ст. 162, ч. II ст. 169 и др. ранее действовавшего УК РСФСР), и лишь затем, в связи с развитием социалистических общественных от­ношений, сформировался самостоятельный институт от­ветственности за преступления 'против социалистической собственности.

Как и в других случаях, дифференциация правовых институтов по сферам вызывает необходимость встреч­ного процесса—интеграции нормативного материала. В соответствии с этим в некоторых областях советского права намечается формирование генеральных институтов.

Генеральный институт представляет собой комплекс норм, которые закрепляют общую юридическую конст­рукцию, в преломленном виде (по сферам) выражен­ную в дифференцированных институтах. По своей при­роде генеральные институты родственны общезакрепи­тельным: их роль состоит в том, чтобы выразить то юри­дически единое, которое свойственно отдельным ветвям дифференцированного правового регулирования.

Процесс формирования генеральных институтов в советском праве нельзя признать завершенным (отча­сти потому, что не завершен еще и процесс   дифферен-

10*          147

циации правового регулирования по сферам, и надоб­ность в указанных нормативных обобщениях еще не стала столь заметной).

Но думается, что предписания, например гл. VI Ос­нов законодательства Союза ССР и союзных республик о труде, — это генеральный инстит) г дисциплины труда.

Существует тенденция формирования генеральных институтов в советском гражданском праве. Так, диф­ференциация правового регулирования подрядных от­ношений по некоторым сферам (институт подряда на капитальное строительство, институт заказа индивиду­ального оборудования, институт бытового подряда) обу­словливает необходимость формулирования норм, ко­торые бы образовали генеральный институт подряда. В какой-то мере эта идея выражена в действующем зако­нодательстве. Основы гражданского законодательства и республиканские ГК говорят о подряде вообще (см., например, ст.ст. 350—367 ГК РСФСР, 332—352 ГК Ук­раинской ССР и др.). Однако по своему содержанию они все же в значительной степени сориентированы на регулирование подрядных отношений с участием граж­дан и не выражают в достаточной мере то общее, что свойственно всем дифференцированным институтам.

Необходимость генеральных институтов в уголов­ном праве требует специального подробного изучения. В действующем законодательстве общие моменты ответ­ственности за имущественные преступления «растворе­ны» в двух указанных выше дифференцированных ин­ститутах. Именно поэтому в разных главах республи­канских УК не только повторяются некоторые понятия (например, понятия «кража» — ст.ст. 89 и 144 УК РСФСР, «грабеж» — ст.ст. 90 и 145 и Др.), но и син­хронно применительно к социалистической и личной собственности дублируются вариантные предписания. Так, и в ч. II ст. 89 и ч. II ст. 144 говорится о краже, совершенной повторно, или по предварительному сгово­ру группой лиц, или с применением технических средств; в ч. III тех же статей одинаково говорится о краже, со­вершенной особо опасным рецидивистом. Надо думать, что такого рода дублирование (оно встречается и в ря­де других статей гл.гл. 2 и 5 Особенной части УК РСФСР и соответствующих глав УК других союзных республик) не может быть отнесено к технико-юридиче-

148

ским достижениям действующих уголовных кодексов. А это является одним из свидетельств того, что структу­ра уголовного права окончательно еще не сформирова­лась.