§ 2. (Себе-) стоимость УСП или понятие затрат уголовно-судебного производства, как совокупного вреда, причиненного преступлением

С древних времен ученые, признавая преступность злом, негативным явлением в жизни общества, стремились измерить убытки, проистекающие от нее. Эти данные нужны были не только для того, чтобы подсчитать цифры потерь, но и для определения объема средств, потребных органам уголовной юстиции для организации плановой и эффективной, ресурсно обеспеченной борьбы с преступностью.

В советской же науке они лишь призывали к установлению таких данных. Реальная статистика была за семью печатями. "В результате, - признается профессор И. И. Карпец, - методика выявления ущерба, наносимого обществу преступностью, оказалась не разработанной (в советской науке, во всяком случае)"573.

"Чтобы оградить себя от преступлений, - писал Ф. Энгельс, - общество нуждается в обширном, сложном организме административных и судебных учреждений, требующих безмерной затраты человеческих сил"574. По формулировке А. М. Яковлева, органы уголовной юстиции, технология их процессуально-правовой деятельности и представляют собой те "компенсирующие механизмы", которые с разной степенью надежности восстанавливают нарушения в социальном взаимодействии, стремясь к сохранению социальной, в том числе правовой, системы данного типа575.

Предполагая восстановление не "нарушения в социальном взаимодействии", а равновесия в существовавших до криминального события общественных отношениях, А. М. Яковлев, надо полагать, исходил из того, что любой ущерб, наносимый, например, вещи (повреждение автомобиля), либо здоровью (причинение тяжкого вреда, повлекшего смерть потерпевшего), либо государству (претерпевание вредоносных последствий преступления ввиду неизбежных затрат УСП), представляет собой, с точки зрения публичных интересов, определенную невосполнимую потерю, заключающуюся в уменьшении национального имущества, а также общественного потенциала рабочей силы. Вполне понятно, что этот ущерб может быть покрыт единственно за счет новых ценностей, создаваемых в ходе материального производства, организуемого, в том числе, в условиях УИС МЮ РФ, особенно в случаях открытия имущественной несостоятельности так называемых "уголовных ответчиков".

Сказанное предполагает необходимость более детального анализа таких понятий как "ущерб" и "производство".

Первая категория нашла исчерпывающее освещение, как в ГК, так и в УК РФ, чего нельзя сказать об УПК РСФСР и УПК РФ (соответственно статьи 34 и 5). Это не лучшим образом отражается на ходе судебно-правовой реформы, поскольку в контексте проблематики затрат УСП и правового института судебных (процессуальных) издержек, понятие "ущерба" приобретает несколько иное звучание.

Прежде всего, заметим, что результатом преступления, как принято считать, являются вредоносные последствия совершенного деяния, традиционно понимаемые в контексте видов ущерба, обозначенных в ст. 53 УПК РСФСР (ст. 42 УПК РФ). В юридической теории и на практике применяются два понятия для определения последствий преступления: "вред" и "ущерб", которые и в уголовно-правовой, и в гражданско-правовой литературе используются в качестве взаимозаменяемых. При этом под имущественным вредом в гражданско-правовом смысле понимается уничтожение или умаление охраняемого законом личного имущественного блага576. Он обычно выражается в уничтожении или повреждении имеющегося имущества, в потере прибыли, лишении полностью или уменьшении способности пострадавшего к труду в результате чьих-то виновных действий, в смерти единственного кормильца и т. д. Вред может выражаться в дополнительных расходах по поддержанию жизнедеятельности потерпевшего в результате виновных действий причинителя вреда (расходы на дорогостоящую операцию, на санаторное лечение, на сопровождение больного к месту лечения и на проживание сопровождающего лица, на протезирование, на приобретение инвалидной коляски и проч.). Вред, наконец, может проявляться в причинении физических или нравственных страданий, обусловленных, к примеру, гибелью члена семьи, распространением клеветнических слухов. Вред это не только полная или частичная утрата того, что было у гражданина (организации), но и неполучение того, что могло бы быть577. Именно поэтому в стоимостном выражении любые убытки подразделяются на так называемый "положительный ущерб" и неполученные доходы578. Так, данные, полученные нами в ходе анкетирования архивных уголовных дел, показывают, что в 10,9% случаев потерпевшие от преступления находились на излечении в больнице. И только в 4,5% дел (от их общей массы) по данному поводу заявлялся гражданский иск. Следует отметить, что и по остальным уголовным делам он предъявлялся нечасто (19,4%).

Если под ущербом понимать умаление какого-либо блага, то целью возмещения ущерба, по мнению А. П. Гуляева, П. П. Туленкова и В. М. Ускова, следует признавать восстановление прежнего положения, существовавшего до правонарушения579.

Анализ архивных уголовных дел, проведенный соискателем в рамках диссертационного исследования, выявил весьма показательный момент. В ходе расследования уголовного дела, возбужденного по факту разглашения гражданином "А" сведений, составляющих государственную тайну (ст. 283 УК РФ), Управлением ФСБ РФ по Владимирской области было доказано, что обвиняемый неправомерно скопировал базу данных со сведениями, составляющими государственную тайну, "скачав" ее на жесткий магнитный диск, принадлежащий непричастному к преступлению юридическому лицу "Б".

В стадии предварительного расследования указанный жесткий магнитный диск был изъят и приобщен к материалам уголовного дела в качестве вещественного доказательства. Вина гражданина "А" полностью доказана. Однако в связи с выходом акта амнистии уголовное дело в отношении него было прекращено. При этом возник вопрос о судьбе вещественного доказательства - жесткого магнитного диска.

Подвергая анализу указанную проблему, следует исходить из того, что сведения, составляющие государственную тайну, являются благом нематериальным, не тождественным тем физическим объектам, которые выступают в качестве их носителя. Однако они связаны с материальными изделиями, в том числе физическими полями, в которых сведения, составляющие государственную тайну, находят свое отображение в виде символов, образов, сигналов, технических решений и процессов. При этом электронные средства фиксации являются дорогостоящими вещами, в связи с чем, в числе важных предстает вопрос о том, существует ли возможность уничтожения сведений, составляющих государственную тайну без разрушения их материальных носителей?

Этой цели должны служить средства защиты информации, сертифицированные на основании требований государственных стандартов РФ и иных нормативных документов, утверждаемых Правительством.

Согласно постановлению СМ РФ № 608 от 26 июня 1995 года "О сертификации средств защиты информации" ее организация возлагается на Государственную техническую комиссию при Президенте РФ, ФСБ РФ, Федеральное агентство правительственной связи и информации при Президенте РФ в соответствии с функциями, установленными для них законодательством. Вышеуказанные министерства и ведомства ведут учет сертифицированных средств защиты информации. Причем срок действия сертификата строго ограничен и не может превышать пяти лет.

Рассматриваемый нами жесткий магнитный диск, как материальный носитель информации (вещь) после осуществления воздействия на него - записи сведений, составляющих государственную тайну, качественно изменился (в гражданско-правовом смысле - претерпел переделку), и поэтому перестал быть вещью свободного оборота. В связи с этим, по соображениям государственной безопасности, он "потерял право" на нахождение в пользовании юридических и физических лиц, не имеющих соответствующих разрешений на работу с такими сведениями.

В нашем случае юридическое лицо "Б" указанной лицензией не обладало, и, следовательно, не имело права владеть и пользоваться сведениями, составляющими государственную тайну.

Поэтому, согласно ст. 86 УПК РСФСР (ст. 82 УПК РФ), положительное решение вопроса об уголовно-процессуальной реституции собственнику жесткого диска ("того самого") принципиально возможно лишь в тех случаях, когда реальна переделка вещи, ограниченной в обороте, в вещь свободного оборота. Для этого необходимо, чтобы в момент разрешения уголовного дела имелось хотя бы одно средство надежного стирания информации, срок сертификации которого не истек.

Если таких средств в наличии нет, то возвращение "того самого" магнитного диска не допустимо, поскольку такое действие образует самостоятельный состав преступления, предусмотренный ст. 283 УК РФ. В подобных ситуациях, с одной стороны, на основании ч. 2 ст. 86 УПК РСФСР (ст. 82 УПК РФ) машинный носитель информации должен быть уничтожен, что наносит ущерб юридическому лицу "Б", не причастному к преступлению. С другой стороны, согласно ч. 3 ст. 35 Конституции РФ, никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда.

Несовершенство уголовно-процессуального законодательства РФ, в котором гипотезы процессуальных норм разрешения уголовных дел в стадии предварительного расследования при таких обстоятельствах не описаны, представляет собой сложную процессуальную проблему, одним из вариантов частичного разрешения которой является обращение следственных работников в суд в гражданском порядке. Для полного ее разрешения необходимо дать ответ на вопрос по существу, то есть об источниках возмещения ущерба невиновному лицу.

Подобного рода прогностические траты, подлежащие скорейшему возмещению во избежание неоправданных расходов, претерпеваемых судебной системой в целом, в конечном итоге образуют так называемые "неявные издержки, составляющие в совокупности с прямым ущербом, причиняемым собственнику, категорию "стоимости УСП".

Наиболее близко к проблеме возмещения подобного рода вреда стоит правовой институт судебных (процессуальных) издержек. Как будет показано далее, под судебными издержками обыкновенно понимаются обусловленные производством по уголовным делам денежные расходы органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, которые, в соответствии со ст. 107 УПК РСФСР (ст. 132 УПК РФ), по итогам судебного разбирательства возлагаются на осужденного или принимаются на счет государства. Их не рекомендуется отождествлять с затратами на: а) содержание должностных лиц органов уголовной юстиции; б) материально-техническое оснащение правоохранительных органов; в) содержание и эксплуатацию зданий и помещений; г) закупку и содержание в надлежащем порядке вооружения, специальных средств и т. п.

Под указанными денежными расходами в буквальном смысле слова, как правило, подразумеваются определенные выплаты, производимые из средств соответствующих органов уголовной юстиции, работающих в режиме сметно-бюджетного финансирования.

Статья 105 УПК РСФСР, также как и ст. 131 УПК РФ, так и определяет, что судебные издержки, в частности, состоят из расходов, понесенных при производстве по уголовному делу (п. 4 и соответственно п. 9). В их число включаются траты по возмещению ущерба владельцам ценных предметов или вещей, которые в связи с из исследованием пришли в непригодное для дальнейшего хозяйственно-бытового, производственного или иного использования состояние.

На данное обстоятельство прямо указывается в пункте 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 марта 1973 года № 8 (в редакции постановления Пленума Верховного Суда РФ от 21 декабря 1993 года № 11)

"О судебной практике по применению законодательства о взыскании судебных издержек по уголовным делам". Там разъясняется, что под иными расходами, относящимися к судебным издержкам, следует понимать траты органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, понесенные ими при производстве по уголовному делу и непосредственно связанные с собиранием и исследованием доказательств, а также не перечисленные в п. 1-3 ст. 105 УПК РСФСР (в п. 1-8, ч. 2 ст. 131 УПК РФ). К ним предписывается относить и расходы на возмещение стоимости вещей, подвергшихся порче или уничтожению при производстве следственных экспериментов или экспертиз. А это предполагает (в нашей ситуации) возникновение права, но не обязанности у управления ФСБ выдачи организации "Б" аналога жесткого диска взамен изъятого, либо компенсации его стоимости в денежном эквиваленте в стадии предварительного расследования, в случае отсутствия между ними спора по поводу упущенной выгоды, обусловленной наличием на изъятом магнитном носителе информации, используемой указанным юридическим лицом в своем технологическом процессе.

Терминология законодателя "иные расходы" сама по себе предполагает расширительное толкование п. 4 ст. 105 УПК РСФСР (п. 9 ст. 131 УПК РФ). Да и ее комментарий в вышеназванном постановлении Пленума Верховного Суда РФ, упоминающий об экспертизе и следственном эксперименте, не исключает, а наоборот, предполагает возможность возникновения аналогичных описываемым ситуаций при выполнении всех других следственных действий (осмотра места происшествия, обыска, выемки, наложения ареста на имущество и т. п.).

В нашем случае не так уж и важно, в рамках какого следственного действия организации "Б" был причинен вышеназванный вред. Не имеет принципиального значения вопрос и о том, посредством какого источника доказательств (вещественного доказательства или иного документа) был представлен в уголовном деле жесткий компьютерный диск. Суть проблему сводится к отсутствию в современной правоохранительной практике сертифицированных технологий, способных гарантированно удостоверять надежное уничтожение содержащихся на магнитном носителе сведений, составляющих государственную тайну. Поэтому сама постановка вопроса об уголовно-процессуальной реституции собственнику жесткого диска ("того самого", а не аналога) в подобных случаях практически исключается.

Согласно закону органы предварительного следствия (в данном случае УФСБ) в стадии предварительного расследования обязаны принимать меры к обеспечению заявленного организацией "Б" к обвиняемому или к Управлению ФСБ, а также возможного в будущем гражданского иска, учитывая при этом, имущественную состоятельность в первом случае "уголовного", а во втором - " гражданского" ответчика.

В связи с этим, представляется, что в рамках восстановительной ГППбП в правоохранительной практике все большее преломление должны находить различного рода компромиссные формы досрочного окончания уголовного процесса580. Это необходимо, в частности, для того, чтобы заинтересовывать "объективного преступника" в полном и добровольном возмещении как прямого ущерба от преступления, так и сопутствующего ему вреда, в обмен на (смягчение) или полное освобождение от судебной ответственности и наказания. Подобные стратегии, как представляется, могут способствовать устранению излишних судебных издержек в уголовных процессах и судебных расходов по гражданским делам581.

Современное же состояние уголовно-процессуального законодательства в подобных судебно-следственных ситуациях предполагает чисто гипотетическое возмещение ущерба, причиненного интересам третьих лиц в результате, скажем так, правомерных действий представителей исполнительной власти. Причем это абсолютно не зависит от того, посредством какого правового инструментария обязанность по устранению вреда возлагается на осужденного: а) инициативным решением самого суда (при отсутствии в уголовном деле гражданского иска); б) признанием (в приговоре) заявленного в УСП гражданского иска подлежащим удовлетворению; в) возложением судебных издержек на осужденного (в порядке ст. 107 УПК РСФСР, ст. 132 УПК РФ); г) отнесением их на счет государства (в случае имущественной несостоятельности "уголовного ответчика"; д) возмещением вреда самим управлением ФСБ с правом последующего регрессного иска к осужденному.

В любом случае проблема реального возмещения ущерба останется неразрешенной, а затраты УСП (его стоимость), как можно предположить, будут отнесены на Федеральную казну. В конечном итоге, они останутся не восполненными и покроются за счет доходов налогоплательщиков - законопослушных граждан.

Поднятая проблема представляет особый интерес еще и в связи с тем, что настоящее уголовное дело было прекращено в стадии предварительного расследования (по амнистии). Представляется, что применение подобных правовых институтов целесообразно увязывать с проблемой возмещения ущерба и затрат, поскольку их перемещение в сферу гражданско-искового правового поля так или иначе увеличивает государственные траты, претерпеваемые всей системой, в нашем случае - судебной.

Попутно заметим, что в ст. 131 УПК РФ появилась новелла, в соответствии с которой, суммы, указанные в ее второй части, стали рекомендоваться к выплатам по постановлению дознавателя, следователя, прокурора или судьи либо по определению суда (п. 3).

Следовательно, вред может быть материальным и нематериальным. Материальный (имущественный) вред выражается в единицах натурального измерения (количество, вес, длинна, объем и т. д.) и в рублях. Это позволяет определить количественную сторону ущерба в абстрактном, но легко сопоставимом и общепринятом измерении. Ущерб же при нарушении чести и достоинства граждан не может быть выражен количественно, поскольку пока, к сожалению, не имеет денежного эквивалента582. При этом, если объектом преступления являются нравственные ценности, буквально взятые законодателем под охрану (например, честь, достоинство, доброе имя и т. д.), то речь идет о причинении морального вреда непосредственно преступлением. Если объектом преступления является собственность и т. п., нельзя отрицать, что в результате данного преступления человеку также может быть причинен моральный ущерб583.

Думается, что на очереди предметный пересмотр таких традиционных понятий как "ущерб" и "вред". Поскольку одним из участников уголовных правоотношений, является государство, в теоретическом разрезе вполне правомерен вопрос о рассмотрении особой формы причиняемого ему преступным деянием вреда - затрат, в том числе и тех, которые объективно претерпеваются им при возмещении ущерба гражданам, пострадавшим от нераскрытых преступлений.

В словаре русского языка под вредом понимается повреждение, порча, убыток вещественного или нравственного блага, нарушение прав личности, законное или незаконное584. Убыток - потеря, ущерб585; вред определяется как ущерб, порча586 затрата - то, что истрачено, израсходовано (в том числе непроизводительные расходы)587; расход - 1) затраты, издержки, 2) потребление, затрата чего-нибудь для определенной цели588; ущерб - потеря, убыток, урон589.

Анализ морфологической природы рассмотренных терминов позволяет сделать вывод, что между ними нет принципиальной разницы. Это позволяет под выражениями "затраты", "издержки" УСП понимать определенную часть совокупного ущерба, причиняемого "объективным преступником" государству в результате противоправного посягательства. Далее будет показано, что в экономическом аспекте термин "затраты уголовного процесса" вполне сопоставим с синонимом "стоимость УСП".

Преступные последствия в форме уголовно-значимого вреда имеют свои специфические признаки. Во-первых, ущерб, как принято считать, причиняется не любым общественным отношениям, а только тем, которые охраняются уголовным законом590 (заметим, что уголовные правоотношения объектом охраны УК РФ сами по себе не являются). И, во-вторых, это не любой ущерб, причиненный объекту преступного посягательства, а только предусмотренный уголовно-правовой нормой591.

Для решения вопроса о мировом соглашении с "объективным преступником" органы предварительного расследования, прокуратуры и суда должны располагать сведениями о сумме совокупного уголовно-значимого вреда. Охватываемые этим понятием затраты УСП целесообразнее просчитывать посредством калькулирования себестоимости административного, уголовно-розыскного и уголовного процессов в целях своевременной постановки вопроса о допустимости компромисса.

Правовая категория затрат УСП, и в их составе судебных (процессуальных) издержек имеет явно выраженную экономическую основу, в значительной степени обусловленную заменой в экономических изданиях начала 80-х годов ХХ столетия термина "ценность" термином "стоимость" и вызванную этим замену термина "стоимость производства" термином "издержки производства".

Если в основных западноевропейских языках (английском, немецком, французском) слова, обозначающие цену (price, preis, prix) и ценность (value, wert, valeur), имеют разное происхождение, то в русском языке они однокоренные. Это явилось одной из причин (хотя и не главной) того, что в изданных в ХIХ - начале ХХ вв. переводах западноевропейских экономистов английское "value", немецкое "wert", французское "valeur" всегда переводилось как "ценность" и никогда как "стоимость". Последний термин использовался для передачи английского "cost" или немецкого "kosten". В этих же значениях применялись слова "ценность" и "стоимость" в оригинальной русской литературе.

Разрыв с более чем вековой традицией произошел лишь в 30-х годах (ХХ века - С. Б.), когда в подготовленных ИМЭЛ переводах сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса термин "ценность" был заменен термином "стоимость"592. Данная норма стала обязательной для советских экономистов; в соответствие с ней были приведены и новые переводы А. Смита, Д. Рикардо и Дж. С. Милля.

"Характерно, - пишут составители пособия по микроэкономике (1994), - что новация коснулась лишь экономической ценности; для всех других ценностей (нравственных, культурных, научных) термин "ценность" сохранил свое прежнее значение. Это показывает, что действительной целью новации было стремление власти обеспечить безусловное, на уровне импритинга (от англ. to imprit - запечатлевать), восприятие имплицитно присутствующего в слове "стоимость" затратного, трудового содержания593.

Одна новация сделала неизбежной другую. Использование термина "стоимость" повлекло за собой замену термина "стоимость производства" синонимом "издержки производства" или просто "издержки". В то же время в экономико-математической литературе понятие стоимости производства обычно передавалось термином "затраты". Следы традиционного понятия стоимости производства сохранились лишь в термине "себестоимость", представляющем кальку с немецкого "Selbstkosten".

Сейчас, когда термин "ценность" в отношении экономической ценности практически восстановлен, следовало бы, как представляется, восстановить и употребление термина "стоимость производства" в его традиционном значении. Передачу английского "cost" термином "издержки производства" в недавно изданных переводах американских курсов микроэкономики594 российские специалисты признают неудачной.

В то же время, сознавая, что изменение уже принятой терминологии - процесс сложный, требующий определенной координации усилий, в отечественных учебниках по экономике термин "затраты" в смысле "стоимость производства", учеными, как правило, сохраняется.

Относительно уголовно-процессуального права РФ, рассматриваемая проблема позволяет сделать одно, пусть и незначительное открытие, сводящееся к специфическому превращению привычного термина "судебные (процессуальные) издержки" в термин "стоимость УСП". Данный подход позволяет, во-первых, подвести многочисленные абстрактно-правовые дебаты по поводу перспектив развития уголовно-процессуального законодательства в более рационалистическое русло, особенно в контексте спекуляций на тему прав человека, гражданина и личности, и, во-вторых, предложить четкую математически выверенную шкалу измерений оптимума уголовно-процессуального регулирования существующих правоотношений в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства уголовных дел, поскольку денежным выражением стоимости, как известно, вполне в состоянии выступить цена.

Академик В. Н. Кудрявцев считает, что к оценке затрат как показателя эффективности надо относиться с большой осторожностью. "В буржуазной практике, - пишет ученый, - распространены методы оценки эффективности средств борьбы с преступностью, исходя из денежного эквивалента, в который переводится практически все, включая человеческую жизнь. В результате подобных подсчетов оказалось, например, что в США расходы на систему уголовной юстиции в 1996 году составили 4 млрд 212 млн долларов, да еще частные лица потратили на обеспечение своей безопасности в том же году 1 млрд 910 млн долларов. В то же время общая сумма ущерба от преступлений составила 14 млрд 858 млн долларов. Оба эти показателя из года в год увеличиваются без каких-либо полезных результатов. И хотя подсчет ущерба от преступлений и средств, затраченных на борьбу с преступностью, - делает вывод автор, - имеет определенное (кстати, довольно существенное - С. Б.) значение, он не может служить самоцелью и рассматриваться как основной показатель эффективности системы уголовной юстиции595.

Никто, надо заметить, на этом и не настаивает. Однако безапелляционное игнорирование экономической природы российского уголовного процесса по существу означает пропаганду дальнейшего "развития" так называемых либерально-демократических реформ в полнейшем отрыве от определяющего их экономического базиса.

В контексте изложенного для исследователя, занимающегося проблемами НОТ должностных лиц органов уголовной юстиции, значительный интерес представляют: а) категория стоимости и себестоимости УСП; б) вопросы классификации судопроизводственных издержек в экономическом и процессуальном выражении; в) их калькулирование596.

Серьезный научно-теоретический анализ рассматриваемой проблемы может способствовать, во-первых, разработке наименее затратных правовых технологий, предполагаемых к последующему внедрению в УПК РФ, и,

во-вторых, обоснованию методологии калькулирования затрат в типичных криминально-криминалистических ситуациях, возникающих в ходе оперативно-розыскного и предварительного расследования, судебного разбирательства и разрешения уголовных дел, а также, частично, в стадии исполнения приговора. Это будет в состоянии подводить материальную основу под положительное решение вопроса о допустимости мирового соглашения с лицом, привлекаемым к судебной ответственности за малозначительное, средней тяжести или неосторожное (тяжкое) преступление. Конечно же, с учетом волеизъявления пострадавшего597.

Настольный словарь финансово-экономических терминов и понятий определяет стоимость (от англ. - value) как 1) выраженную в деньгах ценность чего-либо или величину затрат на что-либо; 2) в классической политэкономии - общественный труд, затраченный на производство товара и овеществленный в этом товаре; 3) цену товара (синоним - ценность); 4) стоимость кредита - сумму, которую заемщик уплачивает кредитору за пользование кредитом (процентная ставка, комиссия и страховая премия)598. Себестоимость же (от англ. - first cost, cost price) определяется как - 1) затраты субъекта экономического на производство товара или оказание услуги; 2) продукции - денежное выражение издержек предприятий, их текущие расходы на производство и реализацию продукции. В себестоимость включаются затраты природных ресурсов, сырья, материалов, топлива, энергии, основных средств, трудовых ресурсов, а также другие затраты на ее производство и реализацию599.

По образному выражению К. Маркса у стоимости не написано на лбу, что она такое. Более того, стоимость превращает каждый продукт труда в таинственный общественный иероглиф. Впоследствии люди стараются разгадать смысл этого иероглифа, проникнуть в тайну своего собственного общественного продукта, потому что определение предметов потребления как стоимостей есть общественный продукт людей не в меньшей степени, чем, например, язык. Позднее научное открытие, что продукты труда, поскольку они есть стоимости, представляют лишь вещное выражение человеческого труда, затраченного на их производство, составляет эпоху в истории развития человечества, но отнюдь не рассеивает вещной видимости общественного характера труда600.

Следовательно, способность вещи, продукта, товара, а также разновидности последнего - (юридической) услуги, овеществленной в форме информационного ресурса, сконцентрированного в материалах уголовного дела, удовлетворять общественные потребности делает их потребительными стоимостями или благами, которые приобретают стоимости лишь потому, что в них овеществлен, или материализован, абстрактно человеческий труд. Как же измерить величину их стоимости? Очевидно, количеством содержащегося в них труда, этой "созидающей стоимости субстанции". Количество самого труда измеряется его продолжительностью, рабочим временем, а рабочее время, в свою очередь, находит измерение в определенных долях времени, каковы час, сутки (день), месяц и т. д.

Общественно необходимое рабочее время есть то рабочее время, которое требуется для изготовления какой-либо потребительной стоимости при наличных общественно нормальных условиях производства и при среднем в данном обществе уровне умелости и интенсивности труда601.

Исходя из посылки о том, что политэкономия социализма не имела четкого определения стоимости, В. А. Шемшук, например, утверждает, что цены на товары и услуги следует сбалансировать согласно энергетическим затратам. Для этого, по его мнению, могут быть полезны рекомендации американских ученых Говарда и Элизабет Одум, чьи методики используются при определении стоимости. Они предложили определять цену предмета в единицах энергии, расходуемой на его производство, транспортировку и продажу. Этот подход позволяет точно определить не только стоимость произведенных изделий, но и цену творческого труда. По их убеждению, в действительности стоимость - это энергия, затраченная на производство товара (услуги)602. Деньги - посредники. При промышленном производстве предметов станку нужна техническая энергия, а не деньги. Получается, что в сфере обращения товаров нужны два эквивалента: первый - человеческая энергия, второй - техническая энергия, которая имеется в добываемом сырье. Но если в производимом предмете скрыты какие-то идеи и услуги, то появляется необходимость третьего вида эквивалента, охватывающего всю непроизводственную сферу. Этот эквивалент тоже энергетический, только он выражает потенциальную энергию, сэкономленную при производстве предмета благодаря применению идей.

Таким образом, цена любого предмета состоит из трех стоимостей:

1) энергии человека;

2) энергии машин, затраченной на производство этого предмета;

3) сэкономленной энергии в результате применения идей при его изготовлении. Сэкономленная энергия закладывается в производимый предмет в тех же энергетических единицах.

Трем стоимостям, которые проявляются в любом предмете или услуге, должны соответствовать три вида денег, не конвертируемых между собой, которые будут образовывать три независимых круговорота. Как только произойдет разделение всех трех каналов на независимые круговороты энергии, можно будет говорить о возникновении многомерной экономики.

Непроизводственная сфера всегда была источником социальной опасности, потому что инфляционные процессы - основное условие ее развития. Она имеет еще один независимый круговорот (прав и способностей). Кроме неотъемлемых прав - на жизнь, здоровье, труд, жилье и т. д., есть еще приобретаемые человеком права (права по праву): на привилегии, на вознаграждение за инициативу и проч. Этот четвертый круговорот заставляет человека двигаться по пути эволюции.

Таким образом, необходимо ввести четыре различных эквивалента, каждый из которых создаст свой собственный, независимый от других, круговорот. Первый - денежный круговорот человеческой энергии (работы) и пищи, второй - круговорот товаров (машинной энергии) и минерального сырья (а также вторсырья), третий - круговорот услуг и идей, и четвертый - круговорот прав и способностей.

Четыре вида круговорота соответствуют четырем видам труда:

1) индивидуально-необходимый труд, то есть труд, поддерживающий жизнь индивида - это круговорот человеческой энергии и продуктов питания;

2) общественно-необходимый труд, который поддерживает жизнь государства и общества - это круговорот товаров и машинной энергии;

3) общественно-полезный труд - это круговорот идей и услуг;

4) индивидуально-полезный труд, заключающийся в развитии своих способностей, самосовершенствовании, учебе - это круговорот прав и способностей.

При существовании лишь одного денежного эквивалента и одного круговорота товаров и энергии невозможно развитие общества. Для него, - делает вывод В. А. Шемшук, - болезненны любые реформы и любое развитие производства603.

С позиций догматического подхода, в экономике учреждений (в том числе органов уголовной юстиции), работающих в режиме сметно-бюджетного финансирования, вполне применима классическая экономическая формула, в соответствии с которой, стоимость определяется как сумма себестоимости и прибыли. Исходя из того, что владельцем средств производства, имеющихся в распоряжении правоохранительных органов, является государство, в практической деятельности МВД, прокуратуры, ФСБ, ФСНП и судов общей юрисдикции, в силу сложившихся традиций по-прежнему довлеют командно-административные (по типу - социалистические) методы управления, что в целом крайне негативно сказывается на эффективности следственно-оперативного, прокурорского и судейского труда. В виду того, что судопроизводственная деятельность изначально убыточна, можно считать за аксиому, что прибыли, в буквальном смысле этого слова, экономика учреждений, не создает. Объяснить это можно и тем, что согласно определению, предлагаемому настольным словарем финансово-экономических терминов и понятий, прибыль (от англ. - profit; income; earning) трактуется как 1) форма чистого дохода предприятия, один из обобщающих показателей финансовых результатов его хозяйственной деятельности; 2) превращенная форма прибавочной стоимости (то есть неоплаченного человеческого труда - С. Б.)..; 3) превышение доходов от продажи товаров и услуг над затратами на производство и продажу этих товаров604.

Сказанное позволяет констатировать, что для экономики УСП характерно положение, при котором стоимость уголовного процесса фактически совпадает с его себестоимостью. Таким образом, в условиях "падающих денег" и отсутствия реальных правовых технологий, направленных на восстановление равновесия в общественных отношения, существовавших до криминального события, а также затрат УСП за счет причинителей уголовно-значимого вреда, в ГППбП РФ по-прежнему культивируются "иждивенческие" настроения в духе "ожидания лучших времен". А это в повестку дня ставит вопрос о целесообразности внедрения в правоохранительную деятельность элементов рыночных отношений, характерных для "среды функционирования" так называемых "силовых ведомств". Потребность в этом проистекает еще и из того, что публичное начало и публичный интерес в российском УСП как неотъемлемые составляющие его одноименного принципа в уголовно-процессуальной деятельности реализуются крайне слабо. Это, во-первых. И, во-вторых, не находит достойного развития в практике правоприменения и такой основополагающий принцип уголовного процесса как состязательность, распространяемый апологетами судебно-правовой реформы на досудебное производство. Дело в том, что фактическая "уголовно-процессуальная деятельность" адвокатов-защитников по уголовным делам, как бы это не вуалировалось в их "профессиональном законе" уже давно перешла в режим свободных рыночных отношений. Характерна, в этой связи, оценка со стороны должностных лиц органов уголовной юстиции института государственной защиты по уголовным делам, выявленная в ходе проводившегося нами опроса: 74,3% респондентов высказались в его пользу; 20,2% - против; 3,5% воздержались от обсуждения.

Изложенное предполагает более интенсивное использование возможностей частных детективных (сыскных) агентств, которые, как уже отмечалось, и с правовой, и с экономической точки зрения, обладают рядом неоспоримых преимущество перед "неповоротливой государственной машиной". При этом не исключается внедрение элементов частичной приватизации и избирательного стимулирования труда в органах уголовной юстиции.

Себестоимость УСП по конкретному уголовному делу с известной степенью допуска можно определить как стоимостную оценку используемых в процессе (судо-) производства природных ресурсов, сырья, материалов, (технологического) топлива, энергии, основных фондов, трудовых ресурсов, а также других затрат.

Наряду с (условно) постоянными и (условно) переменными издержками, претерпеваемыми любыми учреждениями, работающими в режиме сметно-бюджетного финансирования, в том числе и органами уголовной юстиции, для нас наибольший интерес представляют так называемые операционные расходы (затраты), которые самым непосредственным образом формируют себестоимость "юридических услуг", оказываемых правоохранительными и судебными органами (услугодателями) частным гражданам и юридическим лицам в форме раскрытия и расследования преступлений, судебного разбирательства и разрешения уголовных дел, рассмотрения процессуальных вопросов, спорадически возникающих в стадии исполнения приговора. Специфика "уголовно-процессуальных услуг", предоставляемых ОВД, прокуратуры и суда, выражается в том, что они (эти услуги), в силу публичного построения уголовного процесса РФ нередко осуществляются в форме "навязчивого сервиса" и на (условно) безвозмездных началах.

Анализ расходов, претерпеваемых, к примеру, органами предварительного следствия МВД РФ при раскрытии и расследовании преступлений в рамках традиционных двухмесячных сроков, позволяет констатировать, что примерно 90% затрат, включаемых в себестоимость производимых ими работ представляет номинальная заработная плата следователей, которая по нынешнему курсу (вместе с продпайком) составляет чуть более 2000 рублей в месяц.

Эту сумму умножаем на два (срок предварительного следствия, установленный ч. 1 ст. 133 УПК РСФСР), в результате чего она вырастает до 4000 рублей. Ее, в свою очередь, делим на 15 (среднее по стране количество уголовных дел обычной степени сложности, одновременно находящихся в производстве у следователя ОВД). Получаем приблизительно 267 рублей. Эта цифра выражает денежную оценку персонифицированного труда следователя по одному уголовному делу, то есть примерную (себе-) стоимость "овеществленного информационного ресурса", впоследствии используемого судом для восстановления в общественных отношениях равновесия, существовавшего до криминального события (один из способов реализации произведенной юридической услуги). Прибавим сюда ненормированный рабочий день сотрудников ОВД, "активные" и "резервные" дежурства (в том числе - в ночное время), уровень реальной заработной платы в условиях "падающих денег" (инфляции), затраты ГОРОВД на канцтовары (результаты "прошлого" труда), сопутствующие траты, связанные с вознаграждением лиц, привлекаемых к производству по уголовным делам, выплаты, связанные с компенсацией расходов по явке свидетелям, потерпевшим, специалистам, переводчикам, "неявные затраты", обусловленные приобретением канцелярской бумаги следователями за счет "своих" денег или "спонсорских пожертвований", использованием личного автотранспорта в служебных целях без компенсации расходов и т. п. Картина станет более-менее понятной. При этом следует осознавать, что номинальная заработная плата должностных лиц органов уголовной юстиции отражает номинальную же (себе-) стоимость УСП, далекую от себестоимости реальной. Данное обстоятельство, отчасти, обусловлено "коварной" ролью денег, которые, являясь всеобщей, установившейся как нечто самостоятельное, стоимостью всех вещей, лишили мир, как человеческий, так и природу, их собственной стоимости, лишний раз подтвердив аксиому об отчуждении (посредством их вмешательства) от человека сущности его труда и бытия (К. Маркс).

В подобной ситуации правотворчество парламентариев и, скажем так, внутриведомственная политика органов прокуратуры и МВД РФ, должны бы были вроде исходить из того, что дальнейшее повышение производительности труда прокуроров, следователей и оперативных работников посредством внедрения в законодательство трудоемких судебно-следственных процедур, возможно только за счет дополнительных тягот для их здоровья. В условиях беспрецедентного роста функциональной нагрузки на органы уголовной юстиции это неизбежно провоцирует чрезмерную эксплуатацию "бесплатной" уголовно-процессуальной деятельности со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ставят ли российские парламентарии перед собой подобные задачи? Следует присмотреться повнимательнее.

Так, законодательная регламентация процессуального порядка применения НТС при производстве отдельных следственных действий, имевшая благородную цель повысить техническую оснащенность следственно-оперативного труда и рационализировать его, в целом произвела обратный эффект. Он выразился в умножении судопроизводственных затрат, связанных с необходимостью двойного оформления результатов процессуальных действий и (оперативно-) розыскных мер, а в конечном итоге - в увеличении "отрицательной работы" органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Подобные тенденции отражают стремление ряда реформаторов уголовно-процессуального законодательства РФ создать некое подобие "перпендикулярного уголовного процесса", то есть УСП, ориентированного на достижение своих целей лишь на 50%.

Анализ архивных уголовных дел, осуществленный соискателем в рамках темы настоящего исследования, в частности, показал, что во многих судебно-следственных производствах, которые в органах прокуратуры и внутренних дел "пекут как блины" каждый день, через одно - два дела на третье, попадаются так называемые "отсекающие постановления", число которых колеблется в среднем от одного - двух до пяти - семи и более на единицу. Доходит до смешного: следователи выносят указанные постановления по поводу того, что ножницы, видите ли, не являются холодным оружием. В других материалах оценка дается ситуациям, когда преступник, например, прибывает на место будущего, заранее незапланированного, то есть ситуационного, преступления с компанией, остающейся в машине, и никаких преступных действий не совершающей; иногда в подобных процессуальных документах отвергается хулиганский мотив в развитие дел частного обвинения, умысел на убийство (при причинении вреда здоровью с использованием ножа) и т.п. Тематически подобные ситуации хорошо проиллюстрированы в таких, например, уголовных делах, как УД 1-91/00 (РОВД - № 692) по факту хулиганских действий Р. В. Соколова605; УД-№ 1-581/00 (РОВД - № 310) по обвинению М. А. Ширанова по ч. 2 ст. 213 и ч. 4 ст. 223 УК РФ606; УД № 1-521/00 (РОВД - № 277) в отношении С. В. Жукова (ч. 2 ст. 158 УК РФ), УД № 1-581 (РОВД - № 575) по обвинению В. А. Иванова по п. "г" ч. 2 ст. 158 УК РФ607.

Постановление о прекращении уголовного дела "по эпизоду" встречается в УД № 1-667/99 по обвинению Р. К. Смирнова и С. С. Булевкина по ст. 161 УК РФ608. Постановление о "квалификации действий обвиняемого" было обнаружено в УД № 256319 прокуратуры г. Москвы (суд. № 2-391/99) по факту обнаружения трупа граждански Ж. С. Масейкиной по адресу: г. Москва, ул. 9-я Соколиная гора, д. 13, возбужденному 28 февраля 1999 г., УД № 254380 (суд. № 2-388/99), возбужденному 28 апреля 1999 года по факту причинения вреда здоровью В. А. Щербакова609.

Такая практика, на наш взгляд, представляется избыточной, поскольку она порождает непроизводительный (бесполезный) труд. Почему? Ответ на этот вопрос мы можем найти в названиях соответствующих процессуальных документов, которые следователями именуются по-разному: (просто) постановление, постановление о прекращении (уголовного) дела (преследования) и постановление о прекращении уголовного дела в части (частичном прекращении уголовного дела). Незавершенность последней, с юридической точки зрения наиболее удачной формулировки, в произвольной форме интерпретирующей положения ст. 154 УПК РСФСР "Изменение и дополнение обвинения" и порождает, по сути своей, порочную традицию, прогрессирующую в настоящее время в УСП.

Если внимательно проанализировать содержание ч. 2 ст. 154 УПК РСФСР, то никаких оснований для импровизаций по интересующему нас вопросу обнаружить не удастся. Читаем: "Если в ходе предварительного следствия предъявленное обвинение в какой-либо части не нашло подтверждения, следователь своим постановлением прекращает дело в этой части, о чем объявляет обвиняемому".

Таким образом, законодатель прямо намекает на то, что постановление о прекращении уголовного дела в части предъявленного обвинения в материалах уголовного дела должно иметь место лишь в том случае, если соответствующий ранее инкриминированный "уголовному ответчику" эпизод уже включался в описательную часть постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого.

В других же случаях, даже тогда, когда признаки предполагаемой к последующему вменению статьи УК РФ указываются в резолютивной части постановления о возбуждении уголовного дела, обязанности следователя выносить постановление о прекращении уголовного дела в части (!) не возникает.

Следует исходить из того, что в описательной части постановления о привлечении в качестве обвиняемого дается (должна даваться) полная (исчерпывающая) правовая оценка (квалификация) преступных действий "объективного преступника", основывающаяся на анализе всех формальных юридических доказательств, задокументированных на первоначальном этапе предварительного следствия. В случае ее неполноты (или неправильности) прокурор, а также суд первой инстанции обязаны обратить внимание следователя на выявленное упущение; в последующем же предполагаются процедуры исправления ошибки в рамках апелляционного, кассационного и судебно-надзорного производств. Посредством этого реализуется многоступенчатая система контроля и надзора за обоснованностью промежуточных решений, принимаемых должностными лицами органов уголовной юстиции.

Новый УПК РФ (ч. 2 ст. 175), видоизменив формулировку с "прекращения уголовного дела" на "прекращение уголовного преследования", напряженность рассматриваемой проблемы не снял.

Свободное толкование закона приводит к чрезмерным непроизводительным тратам и сверхнормативной формализации следственного производства. Анализ архивных уголовных дел также показывает, что постановления о прекращении уголовных дел (в части) следователями выполняются, как правило, на печатной машинке (типа "Москва, выпуска 1962 года) в объеме от 1-2 до 5-6 страниц машинописного текста (с интервалом, так сказать, в интервал). Рабочее время, затрачиваемое на исполнение этого процессуального документа хорошо подготовленным и образованным следователем, в среднем колеблется от 30 минут до полудня (при наличии отвлекающих факторов).

Перечень пустых формальностей, существенно усложняющих профессиональную деятельность следователей, можно было бы и продолжить. Так, например, представляются излишними постановления, выносимые ими по фактам отказов в удовлетворении ходатайств со стороны потерпевших (или адвокатов) о прекращении следственных производств, не относящихся к категории дел частного обвинения, или, например, не подлежащих (по закону) прекращению за примирением сторон. Подобные заявления, отражающие настроения "флагмана уголовного процесса" и стороны защиты на перспективу, обычно приобщаются к уголовному делу и в случае необходимости

(и возможности) впоследствии учитываются судом при постановлении обвинительного приговора. Однако порождают ли они у следователей обязанность во всех без исключения случаях формулировать свои решения об отказе в удовлетворении заявленных ходатайств только в письменной форме? Представляется, что нет.

Серьезно разгрузить следователей прокуратуры и ОВД могла бы легализация в российском законе "Об адвокатуре" положений о допустимости параллельных адвокатских расследований по уголовным делам. Данная новелла, несущая в своем чреве и отрицательные составляющие, способствовала бы, тем не менее, охлаждению пыла оборотистых адвокатов, направляя их неуемную энергию по сбору материалов гуманитарного свойства в русло самостоятельных практических действий. При этом степень их заинтересованности в результатах своего труда находилась бы в прямой зависимости от гипотетической оценки качества последнего клиентами (по соглашению), являющимися в значительной своей массе "несостоятельными уголовными ответчиками". Что бы оставалось в таких случаях следователям? Надо полагать, совсем немногое - приобщить своими постановлениями соответствующие материалы (в случае относимости содержащихся в них сведений) к уголовным делам исходя при этом не из выгод защиты, а из общесоциального блага ее результатов610.

В последнее время в связи с переориентацией российской экономики на так называемые рыночные отношения, концепция трудовой теории стоимости "на потребу дня" претерпевает своеобразную ревизию, суть которой заключается в обосновании необходимости свободного установления цен (денежного названия стоимостей) услуг, исходя из их ценности (или полезности).

В словаре русского языка термин "полезность" (от "полезный") подается как 1) приносящий пользу и 2) пригодный для определенной цели, идущий в дело, а выражение "ценность" как 1) цена, стоимость и 2) важность, значение или еще "ценный" 1) обозначенный стоимостью, ценой... 2) имеющий большую цену611.

Как денежное выражение стоимости цена отражает эффективность в нашем случае судопроизводственной деятельности. В ней фокусируются, выражаются, сталкиваются и согласовываются, по логике апологетов доктрины материальные интересы "продавца" и "покупателя". Существует низший предел, опустить который "продавец" не может, так как полученный от продажи (реализации) товара (услуги) доход не компенсирует вложенные в производство (приобретение) товара (услуги) средства и "продавец" понесет убытки. В то же время существует и верхний предел, обусловленный платежеспособностью "покупателя" и его возможностью и готовностью купить товар (услугу). Цена "покупателя" характеризует уровень, выше которого он не станет платить за данный товар (услугу). В то же время покупатель стремится максимально снизить цену. Такое поведение "клиента" на рынке услуг отражает субъективно-психологическую оценку необходимости для него данного вида товара (услуги), возможности заменить его на альтернативный товар (услугу). Следует заметить, что в условиях монополизации государством правоохранительной деятельности, вообще, и уголовно-процессуальной деятельности, в частности, говорить о влиянии рыночного фактора (спроса - предложения) на стоимость юридических (в том числе, уголовно-процессуальных) услуг не приходится. Их цена для налогоплательщиков фиксирована, поскольку напрямую определяется возможностями, предопределяемыми Федеральным бюджетом РФ.

А ведь по упоминавшемуся уже определению В. Т. Томина, М. П. Полякова и А. В. Попова эффективным УСП можно назвать лишь в том случае, когда он в состоянии удовлетворить если не все, то по крайней мере большинство заявок на обслуживание; иными словами эффективно прореагировать на большинство поводов к возбуждению уголовного дела.

В этой связи представляет интерес опыт развитых западных стран, где, как уже отмечалось, хорошо поставлен частный сыск. Причины этого кроются в возможности облегчить расходы государственного бюджета на содержание, в частности, полиции612.

Такая практика способствует тому, что общественные потребности в оперативно-розыскных и уголовно-процессуальных услугах, которые, как и все прочие, имеют границы, будучи уже удовлетворены частными сыскными агентствами, делают излишними притязания государственных органов публичного обвинения и преследования на подавляющую компетентность в этой сфере.

Строго говоря, при наличии у гражданина, пострадавшего от преступного посягательства, здорового интереса к быстрому удовлетворению заявленного им уголовного иска, вряд ли можно рассчитывать на то, что в условиях конкуренции на рынке правоохранительных услуг, он станет обращаться к неповоротливой, дорогостоящей государственной машине, культивирующей убыточные технологии. Скорее, наоборот, он поспешит за помощью к официальным частным детективам, либо неофициально, но на возмездной основе и в "частном порядке" к известным ему оперативным работникам "компетентных органов". Ну не на суд же присяжных ему рассчитывать?

Поставленные вопросы предполагают необходимость детального исследования (себе-) стоимости уголовного процесса, факторообразующими составляющими которой выступают затраты, претерпеваемые органами дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда при раскрытии и расследовании преступлений, судебном разбирательстве и разрешении уголовных дел, рассмотрении процессуальных вопросов, спорадически возникающих в стадии исполнения приговора.

Значительный интерес в этой связи представляет проблема калькулирования себестоимости УСП, неотъемлемыми компонентами которой являются затраты, поддающиеся строго научной классификации. Она представляет практический интерес для: а) уяснения закономерностей механизма образования, планирования, расчета, учета и экономии судопроизводственных издержек; б) разработки правовых технологий, ориентированных на их снижение и (одновременно) поиск компромиссных вариантов досрочного окончания уголовно-розыскного или предварительного расследования, судебного разбирательства и разрешения уголовных дел, рассмотрения процессуальных вопросов в стадии исполнения приговора, сокращения издержек УИС Минюста России, обусловленных необходимостью содержания постоянно возрастающего и вынужденно бездельничающего "тюремного населения".