§ 3. Уголовные и уголовно-процессуальные правоотношения и феномен судебной ответственности подсудимого за преступление

В теории уголовного права РФ устоявшейся точкой зрения на проблему уголовных правоотношений признается тезис о том, что основанием для их возникновения является факт совершения общественно-опасного деяния, предусмотренного УК РФ. У государства, таким образом, появляется, якобы, право подвергнуть лицо за совершенное им преступление государственно-принудительному воздействию, предусмотренному уголовно-правовой нормой, которую тот нарушил, и в то же время обязанность применить именно это воздействие, а у лица, совершившего преступление, - обязанность подвергнуться этому воздействию и право на применение именно этого воздействия367.

Такой упрощенческий подход, по мнению профессора О. Э. Лейста, отчасти обусловлен не вполне достигнутой ясностью соотношения понятий и категорий общей теории юридической ответственности и теорий ответственности отраслевых юридических наук. Так, - продолжает свою мысль ученый, - применение к уголовной ответственности понятий ответственности гражданско-правовой (в свою очередь не очень удачной - С. Б.) породило представление об "уголовно-правовом отношении", об "обязанности преступника подвергнуться (неужели подвергнуть себя?) наказанию". Ряд трудностей, - продолжает он далее, - и неясностей создал отрыв ответственности от процессуальных форм ее осуществления, разрыв единой ответственности на "материальную" и "процессуальную". Устоявшийся термин "процессуальная форма ответственности", а также стратегия обособленности материально-правовых и процессуальных норм, регулирующих наиболее развитые виды ответственности, в какой-то мере ориентирует на их раздельное исследование. В результате сущность (содержание) ответственности нередко целиком сводится к ее материально-правовому основанию, а процесс рассматривается лишь как нечто внешнее по отношению к ответственности368.

Сторонники догматического подхода, примат материальных правоотношений перед процессуальными, усматривают в объективном характере первых. Такая позиция обусловлена скорее философским, нежели правовым видением вопроса, поскольку не учитывает специфику материальных правоотношений в уголовно-правовой сфере (в сравнении с гражданскими правоотношениями, где состав взаимодействующих субъектов, как правило, относительно определен). Тем более что по утверждению профессора В. П. Божьева, объективными следует признавать правоотношения, существующие независимо от воли и сознания людей369.

Приверженцы другой точки зрения абсолютизируют значение правоотношений уголовно-процессуальных, не учитывая того, что процесс есть только форма жизни материального закона370.

Обратим внимание на уязвимость изначального тезиса о том, что факт совершения преступления конкретным лицом порождает право государства на применение государственно-принудительного воздействия, неотъемлемым элементом которого является уголовное наказание. Порочность указанной доктрины в нивелировании места и роли уголовного процесса, представляющего собой "технологическую цепочку" частных правоотношений, развивающихся от "объективного" факта преступления к формально-определенному акту правоприменения (как правило, приговору), и в фетишизации кары, умаляющей компромиссные формы "мирного урегулирования" в УСП.

Существующие между учеными разногласия по вопросу о субъектах уголовных правоотношений, - пишет М. С. Строгович, - сводятся главным образом к тому, что некоторые из них считают одним из субъектов этого отношения государство, а другие - его отдельные органы371. Так, по мнению Я. М. Магазинера, чтобы стать юридически оформленным понятием, весь народ должен быть принят за некоторое условное юридическое единство, то есть за субъекта права, аналогичного другим субъектам, и тогда, без особых оговорок и мотивов, ему смогут быть приписаны права, обязанности и ответственность372.

Другого мнения придерживается А. Е. Шастико, полагающий, что общество является не субъектом, а совокупностью субъектов, взаимодействующих друг с другом, что соответствует в первом приближении принципам методологического индивидуализма. Вот почему рассматривать общество как действующее лицо нецелесообразно373.

Аналогичную точку зрения высказывал Н. Н. Полянский. Он считал, что государство вообще нельзя считать субъектом права применительно к отношениям, складывающимся внутри страны. Оно, по его убеждению, может выступать субъектом права лишь в международных отношениях, а говорить о государстве как о субъекте права - значит вольно или невольно исходить из концепции правового государства, которое устанавливает кары за преступления не потому, что имеет на это право в юридическом смысле, а в силу принадлежащей ему власти. Правом карать, - завершает он свою мысль, - обладают определенные органы государства, которые на то уполномочены властью последнего374.

Данную доктрину подхватил Я. М. Брайнин, обратив внимание на то, что субъектами уголовного правоотношения, как и уголовно-процессуального, могут быть лишь конкретные носители прав и обязанностей. Этой связи нет не только тогда, когда лицо, совершившее преступление, еще не установлено, но и тогда, когда оно установлено, но еще не имеется достаточных данных для привлечения его к уголовной ответственности375.

Правоотношение - есть всегда конкретная связь между определенными лицами, - резюмируют Д. А. Керимилчов и Б. В. Шейндлин376, присоединяясь, тем самым, к позиции Н. Л. Гранат377.

Только применительно к уголовному праву субъектами правоотношения, с одной стороны, выступают лица, совершившие преступные деяния, а с другой - государство в лице правоприменительных органов, - констатируют составители отраслевого учебника378.

Интересно отметить, что в интерпретации специалистов уголовного права РФ уголовное правоотношение обычно трактуется как длящаяся взаимосвязь между государством и лицом, совершившим преступление, тогда как представители уголовно-процессуальной науки, подвергая анализу уголовный процесс, прокламируют его в виде множественности "частных" правоотношений между различными его участниками.

Менее определенно по интересующему нас вопросу высказывается

В. Н. Хропанюк. Осуществляя борьбу с преступностью, - пишет он, - государство выступает субъектом уголовных правоотношений. Совершение преступления является юридическим фактом, порождающим уголовные правоотношения между его совершителем, и компетентным должностным лицом. Следователь, судья должны точно установить факт преступления, что и будет основанием для возникновения уголовных правоотношений379.

В ряде работ высказывается предположение, что совершение преступления ведет к возникновению особого рода отношений - властеотношений, которые выражаются в одностороннем осуществлении своих прав и обязанностей органами карательной власти по раскрытию преступления и обнаружению виновных. Властеотношение, как и правоотношение, основано на законе, но правоотношением не является в силу своего одностороннего характера. Важнейшей же особенностью правоотношения является то, что оно всегда является отношением между конкретными лицами380. Подобный теоретико-правовой подход породил совокупность причин крайне низкой эффективности современного УСП, обусловленной чрезмерным огосударствлением правосудия381.

Сама же, рассматриваемая точка зрения удачно учитывает специфику уголовных правоотношений, однако, не отвечает на вопрос о том, имеют ли место уголовные правоотношения в случае совершения "объективным преступником" неочевидного или латентного преступления.

Односторонним же субъектом властеотношений по существу являются органы дознания, предварительного следствия и прокуратуры, каждый из которых, а также, отчасти, суд, обязан по-разному реагировать на первичную информацию о преступлении с учетом присущих ему методов, приемов и средств.

Продолжая обзор юридической литературы, остановимся на высказывании Б. С. Миньковского, который определяет уголовные правоотношения как специфические общественные отношения, регулируемые нормами уголовного права и возникающие между государством и преступником382.

На наш взгляд, очевидно, что объектом охраны УК РФ являются не собственно уголовные правоотношения, а взаимосвязи субъектов, регулируемые Конституцией РФ, гражданским, трудовым, избирательным, финансовым и т. п. отраслями права. Отсюда, содержание материальных правоотношений в уголовно-правовой сфере, призваны составлять соответствующие нарушенные "объективным преступником" позитивные правоотношения, преломляющиеся в негативном виде в УК РФ. В силу изложенного, в качестве формального повода для возникновения уголовно-процессуальных правоотношений и должен выступать не юридический факт, а признаки объективного, юридически значимого факта, отражающего реальные изменения в общественных отношениях, произошедшие в результате "оппортунистического" поведения одного из контрагентов социальных взаимосвязей в конкретной области правового регулирования.

В юридическом энциклопедическом словаре юридические факты определяются как предусмотренные в законе обстоятельства, которые являются основанием для возникновения, изменения, (приостановления - С. Б.) и прекращения конкретных правоотношений. Они делятся на две группы: события и действия. События - юридически значимые факты, возникающие независимо от воли людей. Действия - жизненные факты, которые являются их волеизъявлениями. Последние, в свою очередь, подразделяются на правомерные и неправомерные383.

В приведенной дефиниции содержатся два занимательных термина: "юридические факты" и "юридически значимые факты". Думается, что они не взаимозаменяемы, поскольку, в первом случае речь, надо полагать, идет об объективных фактах, получивших правовую оценку (то есть о фактах субъективно познанных), а во втором - об объективных фактах, как получивших юридическую оценку, так и подлежащих, в силу их предположительного вхождения в предмет доказывания, таковой.

Подобное видение проблемы позволяет избежать сугубо идеалистического подхода, обусловленного утверждением того, что основанием для возникновения уголовных правоотношений является юридический факт совершения преступления. Ибо юридическим факт объективной реальности может стать только в том случае, если он познан и оценен с точки зрения действующего уголовного законодательства. Этот момент удачно подмечен А. А. Ждановым, который обращает внимание на различия в основаниях для уплаты налога (здесь всегда выступает факт, приобретающий на основании закона юридическое значение),…и в основаниях для сбора пошлины, которые увязываются с предоставлением услуг384. Об этом же пишут составители курса общей теории права и государства, когда говорят, что факты, прежде чем они проявят свое юридическое значение, должны быть надлежащим образом установлены, что отправной "точкой" правоприменительного процесса выступает юридически значимая социальная ситуация, что любой юридический факт представляет собой единство содержания и формы - внешнего выражения этого содержания, в силу чего юридические факты по своей природе таковы, что они, как правило, не могут существовать в неоформленном виде385.

Таким образом, в сфере уголовно-правового регулирования никаких объективных (пусть и негативных) охранительных правоотношений между преступником и государством не возникает. Речь, по всей видимости, можно вести лишь о регулятивных уголовных правоотношениях, которые проявляются в простом соблюдении субъектами уголовного права (всеми и каждым) предписаний уголовного закона о недопустимости совершения общественно опасных деяний.

Интересную позицию занимают "цивилисты". Ряд авторов, полагая, что необходимо отграничивать имущественные отношения от материальных, производственных и экономических386, потребность в этом объясняют тем, что последние носят объективный характер и потому не могут регулироваться нормами права387.

Правилен в этой связи вывод Я. М. Брайнина о том, что утверждение будто бы уголовное правоотношение возникает в момент совершения преступления, является более чем спорным388.

К нему присоединяется А. Л. Ривлин 389.

Своеобразную позицию занимает П. Яни, считающий, что субъектами уголовных правоотношений являются государство и осужденный390, присоединяясь к И. С. Ною, подчеркивающему, что до тех пор, пока лицо не признано судом виновным в совершении преступления, оно не может выступать и субъектом уголовного правоотношения391. Такая постановка проблемы оправдывает вопросы номер два и три, а именно, в чем проявляется отличие уголовных правоотношений от уголовно-исполнительных, и как проявляют себя уголовные правоотношения в случае досрочного завершения оперативно-розыскного и уголовного процессов?

Известен и другой взгляд, согласно которому само по себе преступное деяние является лишь основанием для возникновения уголовно-процессуальных правоотношений. Одним из его сторонников является П. Е. Недбайло, который полагает, что содержанием уголовных правоотношений являются права и обязанности осужденных и соответствующих государственных учреждений в процессе отбывания наказаний и по вопросу их отбывания. Для возникновения уголовного правоотношения, - продолжает далее он, - требуется сложный фактический состав - факт совершения преступления и вынесение приговора392. Влияние факта "отпочкования" УИП от базового - уголовного, и здесь представляется очевидным. Существенно затрагивается в этом контексте и круг уголовно-процессуальных правоотношений, возникающих в "нетрадиционной" стадии УСП - стадии исполнения приговора393.

К П. Е. Недбайло близок В. Г. Смирнов, поддерживающий его мнение о примате уголовно-процессуальных правоотношений перед уголовными. Он пишет, что первоначально возникают уголовно-процессуальные правоотношения, направленные на установление признаков юридического факта уголовного правоотношения, а затем уже, после вступления в законную силу обвинительного приговора суда, и уголовные правоотношения394.

Ему возражает А. И. Санталов, считающий, что юридическим фактом, влекущим возникновение уголовного правоотношения, является совершение преступления, а не процессуальный акт возбуждения уголовного дела395.

Анализ юридической литературы показывает, что предпочтение процессуальным правоотношениям в ущерб материальным отдают в основном представители процессуальной науки. "Материалисты" же, как правило, отстаивают консервативную точку зрения. Так, Г. А. Кригер и Н. Ф. Кузнецова заявляют, что лицо является виновным в преступлении с момента его совершения. И этот объективный факт не изменяется его последующей процессуальной оценкой. Материальные и процессуальные правоотношения самостоятельны396. К этому, однако, следовало бы добавить нецелесообразность отождествления объективного факта с объективными правоотношениями. Суть проблемы не меняется от того, что уже в момент принятия решения о возбуждении уголовного дела, соответствующее должностное лицо органа дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда обращается к УК РФ по поводу предварительной квалификации заявленного общественно-опасного деяния.

С ними солидарен А. Л. Ривлин, подчеркивающий, что уголовно-процессуальные правоотношения всегда выступают непосредственным образом, между тем как уголовные правоотношения реализуются посредством уголовно-процессуальных397.

По нашему мнению, перечисленные воззрения ученых не мало игнорируют тот факт, что объектом охраны уголовного закона являются не уголовные правоотношения, а правоотношения в тех сферах общественной жизни, которые подверглись преступному посягательству: гражданские, налоговые, трудовые, избирательные, семейные и т. п. А это предполагает, что целью УСП в контексте восстановительной ГППбП следует признавать реституцию соответствующих нарушенных преступлением правоотношений, существовавших до криминального события. Изложенное позволяет сделать опережающие выводы, которые, в целом, могут быть представлены так:

1) Регулятивные (абсолютно определенные) уголовные правоотношения объективно существуют между их "коллективным участником" и каждым отдельным членом социума (субъектом уголовного права), выполняя при этом роль своеобразного сдерживающего фактора.

2) Охранительные (конкретные) уголовные правоотношения, должны представлять собой, по общему правилу, нормы уголовного права в действии. "Работать" уголовно-правовая норма может только в случае ее практической (процессуальной) реализации, что в подавляющем числе случаев возможно лишь на основании судебного решения. В стадии предварительного расследования применяются, как правило, только гипотеза и диспозиция уголовно-правовых норм. Это характерно и для случаев, когда уголовное дело прекращается следователем по не реабилитирующим основаниям, то есть "с постановкой на учет", в том числе посредством "мирного урегулирования в процессе".

3) Объективно может существовать лишь факт совершения преступления, но не конкретное охранительное уголовное правоотношение, поскольку в нем состав участников относительно не определен.

4) Субъектами уголовных правоотношений являются: государство ("коллективный участник") через представительство органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда; лицо, признанное в установленном законом порядке виновным в совершении преступления; пострадавший - физическое или юридическое лицо, понесшее в результате преступления уголовно-значимый вред398.

5) В отличие от гражданских правоотношений, в рамках которых непосредственно "занятые" в фактическом взаимодействии индивидуумы, как правило, добровольно и сознательно реализуют принадлежащие им права и выполняют возложенные на них законом обязанности, в условиях ("объективного", уголовно-материального) процесса, осуществляемого без вмешательства органов государственной власти, никакие правоотношения не возможны.

6) Объективный (юридически значимый, то есть не безразличный для правоохранительных органов) факт совершения преступления становится юридическим только после признания его таковым с точки зрения действующего УК РФ.

7) Правоохранительные органы в своей повседневной практике сталкиваются в основном не с объективными фактами совершения преступлений, а, во-первых, с теми изменениями, которые данные факты вызывают в общественных отношениях, и, во-вторых, с признаками, скажем так, объективных, юридически значимых фактов (преступлений). Часть 2 ст. 108 УПК РСФСР прямо определяет, что дело может быть возбуждено только в тех случаях, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления. На это же указывает ст. 140 УПК РФ.

8) Обнаружение признаков преступления (объективного факта) предполагает не скоропалительную реализацию, а применение (на уровне предположения) диспозиции и гипотезы нормы уголовного права. Юридическим объективный факт становится только после его надлежащей правовой оценки со стороны органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда.

9) Сказанное презюмирует множественность типичных криминально-криминалистических ситуаций, возникающих, при неблагоприятном стечении обстоятельств, в обыденной жизни людей.

10) Существенным элементом уголовных правоотношений являются обязательственные отношения, вытекающие из факта причинения государству уголовно-значимого вреда, выражающегося не только в традиционных его формах, но и в непредвиденных тратах, которые принуждаются нести органы дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в связи с необходимостью установления, изобличения, розыска "объективного", подчас неизвестного, преступника. По мнению Л. П. Ижниной и М. В. Пивоваровой, институт обязательств из причинения вреда нужно рассматривать как универсальный способ защиты всех субъективных прав, принадлежащих гражданам, юридическим лицам и государству, вне зависимости от их отраслевой принадлежности и оснований возникновения399. Поэтому признание государства в качестве равноправного (наряду с физическими и юридическими лицами) участника уголовных правоотношений, оправдывает постановку вопроса о предоставлении ему возможности требовать возмещения всего вреда, причиненного преступлением. Загвоздка здесь заключается лишь в том, что понимать под последним.

Политика, выступающая основным средством оптимизации социальных взаимосвязей и отношений в обществе, с особой необходимостью проявляет себя в области конфликтной среды, то есть там, где возникают явления общественной дезорганизации. Глубокая взаимосвязь политики и безопасности, - считает А. В. Макеев, - обнаруживается именно в той сфере, где дисфункции социальной системы создают опасность утраты ее устойчивости и динамического равновесия400. Смысл политического и правового регулирования конфликтных взаимоотношений заключается в стратегии, ориентированной на сохранение способности общества к саморазвитию, несмотря на негативные внутренние и внешние воздействия, создающие угрозу нормальному функционированию социальной системы. Властно-управленческое воздействие через призму политических и правовых институтов в состоянии таким образом обеспечить необходимую интеграцию и адаптацию общества к объективным изменениям, происходящим в нем. Однако эта способность находится в зависимости от ряда обстоятельств, одним из которых, с историко-правовой точки зрения, является поглощение частного искового судопроизводства публичным началом, довлеющим в УСП.

Именно поэтому, как в уголовно-правовой, так и в уголовно-процессуальной сферах регулирования, государство было и остается, несмотря на провозглашенные приоритеты, одиозным монолитом, определяющим основные направления дальнейшего совершенствования ГППбП в РФ.

Профессиональное понимание права в области практической юриспруденции объективно базируется на его определении в виде совокупности правил поведения, норм жизни (в объективном смысле), исходящих от государства или поддерживаемых им в качестве своеобразного масштаба решения проблем "юридического быта" населения.

Посредством законодательного регулирования в обществе происходит упорядочение общественных отношений. Во-первых, одобряются те из них, которые соответствуют интересам общества и государства. Во-вторых, они же (общественные отношения) развиваются в определенном направлении, санкционированном правовыми предписаниями. В-третьих, нежелательные (негативные) общественные отношения, запрещенные законом, пресекаются, что наибольшее преломление находит в области ГППбП.

При возникновении формальных предпосылок фактические отношения перерастают в правоотношения, а те, в свою очередь, в законоотношения, в рамках которых реализуется уголовная (уголовно-правовая, судебная) ответственность за вред, причиненный государству, обществу, конкретному физическому или юридическому лицу.

Механизмы компенсации (возмещения) ущерба, причиненного гражданином государству или государством гражданину, по состоянию на сегодняшний день, к сожалению, не отвечают предъявляемым требованиям. Можно говорить о прогрессирующей инертности, косности, излишней либеральности российских парламентариев, определяющих стратегию развития и совершенствования ГППбП. Нескончаемые дебаты о необходимости обеспечения защиты прав и свобод гражданина, человека и личности в уголовном процессе пора, как представляется, подводить под экономически обоснованный регламент.

Наука, в том числе, уголовно-процессуальная, существует и развивается как один из важнейших компонентов сложной и целостной системы знаний об обществе. Единство материального и духовного мира обусловливает и единство наук. Между общественными, естественными и точными (техническими) науками существует очевидное взаимодействие, и в идеале соответствующие им направления человеческой деятельности должны были бы структурироваться на основе универсальных принципов "технико-догматического порядка". Однако этого не происходит. Может быть и к сожалению.

Принятый в РФ курс на формирование основ правового общества и государства не может быть ограничен областью чисто юридических представлений. Основной вопрос общественной жизни - вопрос о государстве и праве. Право регулирует общественные отношения в самых различных областях человеческой деятельности. В сферу регулирования попадают различные субъекты права, по самым разнообразным фактическим основаниям.

Как известно, предмет теории государства и права составляют правовые и государственно-властные отношения, государственные и правовые явления, категории и понятия, которые позволяют познать сущность, содержание и формы права и государства, совершенствовать их служебную роль в обществе, их управленческие, регулятивные, охранительные и восстановительные функции, наконец, использовать государство и право в целях реформирования экономических основ общественной жизни, преобразования общественно-политических процессов, ориентиров и ценностей. Это такие сложные правовые категории, как порядок и законность, правовые системы и формы права, правоотношения и реализация права и т. п.

В контексте разбираемых вопросов для нас наибольший интерес представляет категория "правоотношений", поскольку их длительность в рамках конкретного уголовного дела предопределяет затраты УСП.

"Правоотношение", - читаем в учебнике "Общая теория государства и права" (1996), - это объективно возникающая в обществе в соответствии с законом или даже до закона особая форма социального взаимодействия, участники которого обладают взаимными, корреспондирующими правами и обязанностями и реализуют их в целях удовлетворения своих потребностей и интересов в особом порядке, не запрещенном государством или гарантированном и охраняемом им в лице определенных органов401.

Правоотношение, - пишет профессор В. К. Бабаев, - это отношение в связи с правом, на основе права; это общественное отношение, то есть отношение между людьми, неразрывно связанное с их деятельностью, поведением; это отношение, которое возникает вследствие воздействия норм позитивного права на поведение людей; это связь между людьми посредством субъективных прав и юридических обязанностей; это отношение, охраняемое государством402.

По мнению В. Н. Хропанюка, - правоотношение это такое общественное отношение, в котором стороны связаны между собой взаимными юридическими правами и обязанностями, охраняемыми государством403.

Правоотношения (по Л. С. Явичу), - представляют собой специфическое качество юридической формы фактических отношений404, то есть исторически сформировавшиеся из сферы так называемых естественных прав и отношений, традиций, обычаев, облаченные в форму нормативных предписаний правила поведения людей.

На взгляд С. А. Комарова и А. В. Малько, - правоотношение это урегулированная нормами права общественная связь, участники которой имеют соответствующие субъективные права и юридические обязанности. Если норма права - статическое состояние правового регулирования, то правоотношение - динамическое405.

Известный ученый в области права и государства С. С. Алексеев свое мнение по данному вопросу формулирует следующим образом: правоотношения - это средство "перевода" общих предписаний юридических норм в плоскость субъективных юридических прав и обязанностей для данных субъектов406.

Правоотношение - это не фактическое, а юридическое общественное отношение, - констатирует Н. Л. Гранат. В любом общественном отношении, - комментирует она свою мысль, - имеются и определенные границы свободного развития человека, и определенный масштаб ограничений. Если первое и второе затрагивает существенные интересы личности и государства, то конкретное общественное отношение попадает в сферу правового регулирования и соответственно приобретает юридический характер. Первое (свобода) превращается в субъективное право, а второе (ограничение) - в обязанность, запрет или правовое ограничение407.

Интересную мысль высказывает Э. Абашин. Взаимоотношения людей друг с другом, - пишет он, - хотя и охватываются рамками конкретных правоотношений, но практически непредсказуемы, поскольку ни одно правоотношение не учитывает эмоциональных характеристик участвующих в нем лиц, чью-то оплошность, непредусмотрительность, наконец, злой умысел, а также не подконтрольность природных факторов408. Результатом этого становится не спрогнозированная ситуация.

Анализ приведенных точек зрения позволяет заключить, что большинство ученых понятие правоотношений воспроизводит из более частной посылки "нормы права", не проводя при этом различий между терминологическими понятиями "право" в узком и широком смысле. В связи с этим за рамками содержания рассматриваемой правовой конструкции остается категория "обязанность", признание которой позволяло бы анализируемый феномен именовать правообязывающими отношениями.

Такое воззрение позволяет понятие правоотношений привязывать к проблематике уголовно-правового и процессуального регулирования, поскольку в случаях, когда субъекты не выполняют требований правовых норм, между юридическим отношением (правоотношением) и тем фактическим отношением, на которое оно должно оказывать воздействие, появляется противоречие. Содержанием общественного отношения является поведение его участников. Если это поведение отклоняется от требований правовой нормы, то и само общественное отношение отклоняется от своей модели - юридического отношения. Таким образом, общественное отношение является объектом правоотношения.

Юридическое своеобразие правоотношений проявляется, во-первых, в том, что их участниками могут быть только субъекты права, то есть лица, обладающие правосубъектностью. На данное обстоятельство указывает

Т. А. Сулейманов, замечая, что лицо становится субъектом уголовного правоотношения и обязано понести уголовную ответственность не в силу того, что оно признано подозреваемым, обвиняемым, а потому, что оно совершило преступление. В уголовном правоотношении субъект - это лицо, действительно совершившее преступление; причем таким субъектом оно становится с момента совершения преступления; момент совершения действий, описанных в правовой норме, и является началом правоотношения409.

Во-вторых, основная масса правоотношений, без предусматривающих их юридических норм, не возникает. В этой связи Л. С. Явич, в частности, замечает, что урегулированность фактического отношения правом облекает это отношение в юридическую формулу, но не превращает его в правовое, потому что юридический характер придается не всему фактическому отношению, а только определенным его сторонам. Непосредственное содержание правоотношения охватывает лишь ту часть поведения, взаимодействия сторон, которая предусмотрена юридической нормой410.

В-третьих, для правоотношений характерна специфическая связь сторон в форме взаимных прав и юридических обязанностей.

В-четвертых, в основе возникновения правоотношений лежит юридический факт (фактический состав). В этой связи следует принять поправку, предлагаемую О. С. Иоффе и М. Д. Шаргородским, которые считают, что правоотношение возникает не просто из юридических фактов, а из тех, указанных в законе изменений, которые должно претерпевать фактическое отношение вследствие их наступления411. Применительно к сфере деятельности, регламентированной УПК РФ, необходимо учитывать, что в основе возникновения уголовно-процессуальных правоотношений лежит не юридический и даже не объективный факт, а признаки объективного, юридически значимого (то есть, не безразличного для правоохранительных органов) факта.

И, наконец, в-пятых, правоотношения, возникающие на основе юридических норм, гарантируются и охраняются государством. Вот почему государство, как "абстрактная совокупность многих", не может выступать, с одной стороны, в роли непосредственного участника уголовных правоотношений, а с другой - в качестве беспристрастного арбитра, разрешающего уголовно-правовой спор.

Проанализируем структуру правоотношений, которая, как известно, состоит из субъектов (физических и юридических лиц), объекта (материальных и нематериальных благ) и содержания (материального - дозволенного поведения обязанного лица и юридического - субъективных прав и юридических обязанностей).

Категорию "правоотношения", прежде всего, можно рассматривать в широком и узком смысле. В первом случае под правоотношением понимается объективно возникающая до закона особая форма социального взаимодействия, сопряженная с реализацией участниками своих прав и обязанностей в форме, одобряемой государством. Во втором - юридическая норма в действии.

Заслуживает специального рассмотрения проблема существования правоотношений до юридических норм. Коль скоро общепризнанным является наличие естественных прав человека, коренящихся в его природе, в требованиях разума, то существуют и правоотношения без соответствующих им норм позитивного права. Естественное право, по мнению профессора В. К. Бабаева, - выражается в совокупности прав и свобод, обусловленных природой человека, его проживанием в обществе. К таким правам представители этой теории относят: право человека на свободу, на общение с себе подобными, на продолжение рода, на жизнь и нормальные условия человеческого существования, на собственность, на охрану своей жизни и здоровья со стороны общества и государства. В свою очередь закономерны и вытекающие из этих прав обязанности - не причинять ущерба другим людям, обществу, государству412. В этом проявляется специфика традиционно-бытового регулирования фактических отношений, при котором произвол одного может быть согласован с произволом другого по общему для них правилу свободы (Кант).

В юридической литературе обращается внимание на то, что исторически право появилось изначально как система правоотношений, как совокупность прав и обязанностей, которые затем нашли отражение в юридических нормах. В ретроспекции это можно проследить в эволюции общественных отношений по правилам родовой традиции (обычаев) через прецедентное право к статутному.

Так, в ст. 8 Законов Хаммурапи, предусматривались, как мы уже показали, штрафы за кражу вола, овцы, осла, свиньи, ладьи и практически ничего не говорилось о штрафах в других случаях краж. В Салической правде определялись суммы штрафов за кражу отдельных домашних животных, которые перечислялись; но вместе с тем, имелись противоречившие этим штрафам общие нормы наказаний за кражу, в чем прослеживается переход от записи правоотношений к формулированию юридических норм. Таким образом, исторически и логически правоотношения предшествовали юридическим нормам или праву в законе.

Соответственно этому, в любой сфере человеческой деятельности, жизни социума, возникали и возникают многочисленные правоотношения, не предусмотренные юридическими нормами. И этот процесс постоянно воспроизводится. Право, юридические нормы, - отмечает Л. С. Явич, - реализуются в жизни общества не только в рамках правоотношений, но и помимо них413. Отчасти, это наблюдается в связи с тем, что государство в лице законодательных органов стремиться закрепить в праве не все, а только наиболее значимые общественные отношения. Вместе с тем хронология развития любого отраслевого законодательства, в том числе, уголовно-процессуального, наглядно показывает, что ведомственное нормативное регулирование процедурных вопросов значительно опережает их законодательную регламентацию, а непосредственное правоприменение - ведомственное регулирование. В качестве примера можно привести правовой институт приостановления предварительного расследования, в рамках которого вплоть до настоящего времени остается неразрешенным вопрос о допустимости производства следственных действий по приостановленному уголовному делу414.

В Конституции РФ буквально воспроизведено лишь право гражданина на судебную защиту от преступных посягательств, что, однако, далеко не всегда сопрягается с обращением пострадавших непосредственно в органы правосудия. Это, во-первых. И, во-вторых, декларирование подобных гражданских прав в Основном Законе необратимо предполагает при их реальной реализации возникновение конституционных, а не уголовно-процессуальных правоотношений, существенно удорожающих УСП.

Право, выраженное в законодательстве, обретает свои четкие рамки и в свою очередь вызывает к жизни новые правовые явления - элементы правовой системы: правоотношения, юридическую практику, правовые институты и учреждения. Правовые отношения - это поведение субъектов на основе норм права; это динамика права, форма его жизни. Именно в рамках правоотношений, - считает профессор В. К. Бабаев, - может проявить себя право, поскольку только здесь возникают и реализуются права и обязанности человека, удовлетворяются его интересы, наступает юридическая ответственность415.

Правоотношения, выступающие как результат "преобразования" фактических отношений через нормы права в юридические категории, рассматриваются, прежде всего, в качестве правового феномена. Между тем, "выходя" за рамки правовых явлений и анализируя соответствующие общественные отношения, мы получаем значительно больше возможностей для уяснения социальной сущности, характера и классово-политической направленности этих отношений, факторов, препятствующих их существованию и успешному развитию416.

Сказанное относится к фактическим отношениям, возникающим и латентно развивающимся в сфере уголовно-правового регулирования, что неизгладимо сказывается на субъектном составе уголовных и уголовно-процессуальных правоотношений.

Обычно выделяют следующие признаки правоотношений:

а) идеологический характер, так как их возникновение, изменение и прекращение проходит через сознание людей;

б) волевой характер, так как правоотношение всегда является результатом волеизъявления его сторон или одной из них;

в) как минимум, двусторонний характер, поскольку это всегда связь между его участниками через их субъективные права и юридические обязанности; вот почему при совершении общественно-опасных деяний в условиях не очевидности, а также латентных преступлений, отсутствуют охранительные уголовные правоотношения;

г) взаимосвязанный, корреспондирующий характер отношений сторон, поскольку они выражаются во взаимных правах и обязанностях;

д) наличие правосубъектности сторон как их отличительная черта в правоотношении;

е) регулирующая роль, заключающаяся в том, что правоотношения определяют конкретное поведение сторон и вносят порядок в общественную практику, формируя и определяя общественную волю.

Некоторые ученые добавляют еще два признака: а) отношение возникает по поводу реального блага и б) охраняется государством417.

Как показывает человеческий опыт, правоотношений, которые возникают в связи с юридическими нормами и на их основе в жизни большинство. Однако общество воспроизводится за счет существования порядка, а он основан на системе правил и санкций, которые лишь отчасти могут быть отражены, например, в УК РФ или УПК РСФСР (РФ). Важно буквально их признание де-факто членами общества. В этом выражается влияние общественного сознания на правосознание посредством выработки и всеобщего одобрения типовых (прогнозируемых в будущем) правовых ситуаций, а через них - определение соответствующих величин выгод и издержек. Яркий пример этому - потребность легализации в новом УПК РФ правового института "мирового соглашения", "судебно-следственной сделки" на взаимовыгодных для государства, непосредственно пострадавшего и "уголовного ответчика" условиях.

На взгляд автора настоящей работы целесообразно отличать правовые отношения от фактических отношений, а законоотношения от правоотношений. Такой дифференцированный подход позволяет отграничивать взаимосвязи членов социума на основе принадлежащих им естественных прав, от взаимодействий, сознательно осуществляемых в соответствии с правовыми предписаниями. Акцент на законоотношениях предполагается возможным делать лишь в случае, если правовые отношения не могут реализоваться полностью в силу неправильного употребления субъектами своих прав, либо ненадлежащего выполнения возложенных на них обязанностей.

Термин "законоотношение", таким образом, презюмирует неизбежность вторжения в сферу непосредственных правоотношений установленного законом посредника (например, суда) для разрешения уголовно-правового спора с применением элементов принуждения, в том числе, в форме возложения ответственности. На данное обстоятельство резонно обращали внимание К. Маркс и Ф. Энгельс, когда говорили, что для применения закона требуется также судья. Если бы законы применялись сами собой, тогда суды были бы излишними418.

В подобных ситуациях механизм правового регулирования как бы перерастает в юридический механизм управления, ибо, если в механизме правового регулирования основной является связь между нормами права и правоотношением, в котором данные нормы права реализуются автоматически самими сторонами без государственного вмешательства, то в юридическом механизме управления, - считает И. Я. Дюрягин, - преобладающее значение приобретают связи между управляющими и управляемыми субъектами419.

Принято считать, что правоотношения, возникающие на основе норм права, выполняют следующие основные функции в правовой системе:

1) определяют круг субъектов, на которых в конкретных ситуациях распространяется действие определенных юридических норм;

2) индивидуализируют поведение отдельных субъектов путем конкретизации юридических норм, имеющих абстрактный, общий характер;

3) как правило, выступают необходимым условием приведения в действие в случае необходимости юридических средств защиты субъективных прав и юридических обязанностей.

Наиболее четко это проявляется в области уголовно-процессуальных правоотношений, представляющих собой в рамках конкретного уголовного дела не одно длящееся правоотношение, а множественность частных, (дву-) и многосторонних правоотношений, возникающих между различными участниками УСП.

Как правовая категория правоотношения могут быть дифференцированы на определенные виды. Прежде всего, в основу такого деления берется их отраслевая принадлежность. В соответствии с этим выделяют: конституционные или государственно-правовые, гражданские, гражданско-процессуальные, уголовные, уголовно-процессуальные, уголовно-исполнительные и иные правоотношения.

Следует заметить, что определенный дисбаланс в субординацию норм и соответствующих правоотношений, регулируемых в сфере ГППбП, вносит, во-первых, факт отсутствия самостоятельного процессуального законодательства в подсистеме УИП РФ, процедурные вопросы которой вплоть до настоящего времени разрешаются вне согласованного режима УК РФ, УПК РФ и УИК РФ, и, во-вторых, факт существенного удорожания УСП, обусловленный расширением круга его участников за счет интенсивного вовлечения субъектов государственно-правовых отношений.

Материальные правоотношения, как принято считать, возникают на основе норм материального (например, уголовного) права и регулируют соответствующие им общественные отношения непосредственно путем предоставления субъектам прав и обязанностей. Однако специфика уголовных правоотношений в отличие от гражданских, по мнению Е. Я. Мотовиловкера, предполагает неравенство субъектов, характеризует эти правоотношения как властеотношения420.

Следует иметь в виду, что в контексте регулятивной функции уголовного права вне рамок уголовных правоотношений реализуются юридические нормы, устанавливающие запреты, иначе говоря, в негативной форме определяющие поступки людей и деятельность организаций в случаях, когда такого рода нормы добровольно соблюдаются421.

Исполнение запрещающих норм права (того же уголовного), которые возлагают на гражданина обязанность воздерживаться от определенных действий или, напротив, юридически обязывают его к соответствующему действию, - констатирует Л. С. Явич, - также не вызывает правоотношений, однако ясно, что такого рода правомерные деяния образуют правопорядок422.

Таким образом, совершение общественно-опасного деяния, предусмотренного нормой УК РФ, следует расценивать в качестве объективного (юридически значимого) факта или поступка, обусловленного невыполнением субъектом уголовного права обязанности (не совершать преступления), порождающего, в свою очередь, обязательственные (или обязывающие) отношения, возникающие из факта причинения уголовно-значимого вреда. "Объективный преступник", попадая в сферу уголовно-процессуального регулирования, обыкновенно достаточно быстро "созревает" для понимания необходимости поиска "выхода из тупика". Задача следователя (органа дознания), прокурора или суда - предоставить ему такую возможность посредством заключения "мировой сделки", одобренной пострадавшим (физическим или юридическим лицом), а также самим государством.

Игнорирование конкретным субъектом уголовного права ("объективным преступником") условий уголовных правообязывающих отношений, автоматически порождает право (и обязанность, в силу публичного характера уголовного процесса) государственных органов, обозначенных в ст. 3 УПК РСФСР (ст. 20 УПК РФ), на возбуждение уголовного дела (а не преследования) по признакам преступления (а не его состава).

Из изложенного видно, что вредное, нежелательное социальное поведение отражается в нормах материального (уголовного) права, но не само по себе, а посредством регулирования конфликтных ситуаций423.

И еще один вывод: государственные органы, ведущие борьбу с преступностью, выступая в качестве персонифицированных представителей "коллективного участника уголовных правоотношений", в своей практической деятельности многократно оказываются в ситуациях, связанных с раскрытием преступлений. Однако, данное понятие ("раскрытие") не процессуальное, а скорее криминалистическое, оперативно-розыскное. В силу этого, юридическим объективный факт может стать только после соответствующей (в нашем случае - уголовно-правовой) оценки. Объективный факт (преступления) позитивных (уголовно-правовых, материальных, то есть не формализованных) отношений между преступником и государством не порождает. Отчасти это объясняется тем, что в уголовно-правовой сфере непосредственных взаимосвязей между совершителем преступления и пострадавшим (физическим или юридическим лицом) в отличие от гражданско-правовой сферы, не наблюдается. А это значит, что уголовные правоотношения могут находить преломление только посредством уголовно-процессуальных. Именно поэтому, так называемый юридический факт не может рассматриваться как основание для возникновения уголовных правоотношений и выступать в качестве первопричины для применения судом санкции статьи уголовного закона. Более того, в отличие от гражданского права, где, как мы уже отмечали, можно наблюдать наличие неформализованного процесса по самостоятельной, добровольной и сознательной реализации субъектами своих прав и выполнения обязанностей (без вмешательства государства), в уголовных правоотношениях, с позиций догматического подхода, подобные взаимосвязи исключаются.

По всей видимости, есть смысл ставить вопрос о том, чтобы в ряде случаев суть уголовно-правового спора между сторонами (преступником и пострадавшим), допускалась к разрешению за рамками формальных уголовно-процессуальных правоотношений, что, в общем-то, достаточно часто и наблюдается. Как, например, определить отраслевую принадлежность правоотношений между "объективным преступником" и пострадавшим в ходе умышленного или неосторожного уничтожения (повреждения) первым имущества, принадлежащего второму; особенно в случаях, когда они смогли уладить конфликт без официального обращения в ГОРОВД? Поэтому отрицание явно назревшей необходимости увеличения в массиве регистрируемых общественно-опасных деяний дел частного и частно-публичного обвинения, думается, лишено какого-либо смысла. Реалии современной ГППбП свидетельствуют о том, что уголовный процесс РФ воплощение в жизнь принципа публичности все равно не обеспечивает.

Что же касается уголовно-процессуальных правоотношений, то они возникают на основе процессуальных норм и носят организационный, управленческий характер, так как регламентируют процедуру реализации прав и обязанностей субъектами УПД. На данное обстоятельство обращает внимание профессор В. К. Бабаев. Он пишет: "Процессуально-правовые нормы регулируют организационные отношения и носят сугубо организационно-процедурный характер. Они всегда регламентируют порядок, формы и методы реализации норм материального права"424.

Главная задача органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, - считает М. Ф. Медведев, - состоит в установлении уже возникших, объективно существующих правоотношений. Конечно, для выполнения указанной задачи должностные лица совершают различные действия, предусмотренные уголовно-процессуальным законом (розыск, обыск, наложение ареста на имущество и т. п.). Разумеется, эти действия не могут породить правоотношений, ранее не существовавших. Однако возникновение их всегда носит подчиненный характер. Они призваны обеспечить достижение главной цели - установление уже существующего правоотношения425, с последующим приведением в действие механизма уголовной ответственности к лицам, совершившим преступления. А это означает реализацию норм уголовного права, то есть достижение тех материальных целей, без которых уголовный процесс и вся система норм, приводящая его в движение, потеряли бы всякий юридический смысл426. По нашему же мнению целью УСП является установление не уголовного правоотношения, а факта нарушения одной из сторон общественного отношения, урегулированного нормами конституционного, гражданского, налогового, избирательного, трудового права и т. д.

В общей теории права и государства выделяются регулятивные и охранительные правоотношения. Регулятивные правоотношения являются результатом осуществления регулятивных юридических норм, закрепляющих определенный порядок отношений. Отступающее от предписаний нормы права отношение является правонарушением либо просто бытовым отношением, нейтральным (безразличным) к праву (и праву).

Охранительные правоотношения возникают как естественная реакция государства и общества на неправомерное поведение субъектов права (если о таковом стало известно). Они служат защитой существующего в обществе обычного порядка отношений и наказанию правонарушителя. В рамках охранительных правоотношений преступник привлекается к уголовной ответственности, осужденный отбывает наказание, ответчик возмещает причиненный его действиями или бездействиями материальный ущерб и т. д. Большинство норм уголовного права являются охранительными.

Однако УК РФ выполняет и регулятивную функцию, объективно влияя на поведение граждан посредством установления уголовно-правовых запретов. Взаимосвязь охранительной и регулятивной функции уголовного права проявляется также и в том, что при охранительном применении права правоотношение складывается в связи с необходимостью не только охраны нарушенных отношений, но и регулирования возникших в результате неправомерных действий отношений между нарушителем и государством427.

Применительно к интересующему нас вопросу проблема заключается в том, что в морфологическом плане термины "регулировать" и "охранять" содержат в себе момент тождества. Можно говорить, что, регулируя общественные отношения, закон, тем самым, их охраняет и наоборот. Именно в этом контексте А. А. Чистяков и замечает, что сам факт издания нормы уголовного права преобразовывает фактические общественные отношения в уголовно-правовые, оказывает определенное регулирующее воздействие на сознание и поведение субъектов428. Следует только добавить, что речь в данном случае можно вести лишь о регулятивных уголовных правоотношениях.

В юридической литературе выделяют также абсолютные и относительные правоотношения. В основу этой дифференциации положен принцип индивидуализации их субъектов. В относительных правоотношениях точно определены обе стороны. При этом индивидуализация может быть: а) поименной, например, в брачно-семейных отношениях; б) по названию социальных ролей, или "ролевой", например, судья - подсудимый (в уголовном процессе).

В абсолютных правоотношениях точно, "поименно" определяется лишь одна сторона - носитель субъективного права; обязанными же являются другие лица - "всякий и каждый". Наиболее отчетливо это проявляется в области регулятивных уголовных правоотношений. Государство (в лице законодательных органов) определяет типы поведения, нуждающиеся в уголовно-правовом запрете, что порождает обязанность всех граждан не причинять "коллективному участнику уголовных правоотношений" уголовно-значимого вреда. В случае же (не-)умышленного не соблюдения гражданином - субъектом уголовного права условий рассматриваемого правового состояния, у него, по логике закона, должны возникать обязательства, возникающие из факта причинения государству ущерба, выражающегося в дополнительных, ранее не предусмотренных тратах, связанных с необходимостью раскрытия и расследования преступлений, судебного разбирательства и разрешения уголовных дел.

Различают также общие и конкретные правоотношения. Общие правоотношения возникают на основе, в частности, уголовно-правовых запретов. В них субъекты конкретно не определены и создается лишь правовое состояние. Если запреты нарушаются (совершается преступление) - возникает конкретное правоотношение.

Говоря о предпосылках возникновения правоотношений, обыкновенно выделяют две группы факторов: 1) материальные (общие) и 2) юридические (специальные). К первой группе относят в основном жизненные интересы и потребности. Ко второй - норму права, правосубъектность и юридический факт.

По вопросу о характере взаимосвязи между нормами права и соответствующими отраслевыми правоотношениями, имеется две полярные точки зрения. Сторонники первой из них считают, что правоотношение есть результат воздействия норм права на общественные отношения; их воззрения можно представить в виде следующей условной схемы: норма права - общественные отношения - правоотношения.

Приверженцы второй точки зрения отстаивают иную схему: норма права - правоотношения - общественные отношения.

Представляется, что при определении приоритетов в этом вопросе следует учитывать общий ход эволюции общественных (фактических) отношений в правоотношения: изначально в рамках сложившихся традиций и обычаев, проистекающих из области естественных прав "человека, гражданина и личности", в обществе складываются натуральные отношения, не урегулированные позитивным правом. Затем государство выделяет блок наиболее значимых из них, и, желая придать им статус заранее определенных, наиболее предпочтительных, с точки зрения позитивного права, правил поведения сторон в будущем, включает их в регламент, определяемый соответствующим отраслевым законодательством. В области материальных правоотношений их участники, при возникновении, типичных ситуаций, представляющих кальку из прошлого опыта социума, как правило, добровольно и сознательно строят свои "взаимосвязи" с "оппонентами" в рамках относительно определенных правоотношений. Наиболее четко это прослеживается в гражданско-правовой сфере регулирования.

Несколько иная картина наблюдается в области уголовного права. Государство, исходя из опыта прошлого, криминализирует определенную часть негативного поведения членов социума, включая его в УК. Так называемый "объективный преступник", исходя из самых различных побуждений, может (бес-)сознательно пойти на нарушение уголовно-правового запрета. В случае неосознанного нарушения нормы УК РФ, на него распространяются положения общеправовой презумпции, в силу которой незнание закона не освобождает от уголовной (уголовно-правовой, судебной) ответственности (за преступление). В случае же умышленного нарушения предписаний Уголовного закона он подлежит "привлечению к ответу по суду" за свои преступные действия. Порождает ли сам по себе факт совершения преступления уголовно-правовые отношения? Думается, что положительно на данный вопрос можно ответить лишь в рамках догматического подхода. Как уже отмечалось автором, и гражданское, и уголовное право, включая соответствующие формы судоговорения, выросли из одного прокрустова ложа429. Однако впоследствии вышло так, что в уголовно-правовой сфере место "уголовного ответчика", а в некотором смысле (принцип публичности) и "уголовного истца" заняло государство. Произошло это в связи с нормативной установкой, определявшей существующие в социуме общественные отношения в качестве общего для всех преступлений объекта преступного посягательства. Данное правило возобладало в умах ученых в связи с известной доктриной К. Маркса, считавшего первичной ячейкой общества не гражданина, а общественные отношения. Именно поэтому, наверное, так велика инертность в работе правоохранительных органов и судебной системы, которые, - по свидетельству А. И. Зубкова, - по-прежнему в своей работе ориентированы на социалистические приоритеты, ставя во главу угла интересы государства, общества, а уже в последнюю очередь интересы личности430.

Сказанное предполагает два принципиально значимых вывода. Во-первых, превалирование в уголовных правоотношениях в качестве одного из субъектов государства, вытеснило пострадавшего, что привело к доминированию в уголовном процессе публичного начала, опосредствованно спровоцировавшему ликвидацию правового института частного обвинения (и преследования). Это привело к государственному тоталитаризму, объективно исключавшему любые компромиссные формы досрочного окончания УСП. И, во-вторых, преобладание государства в качестве субъекта уголовных и уголовно-процессуальных правоотношений (в лице соответствующих государственных органов) индуцирует возникновение у него права на возмещение причиненного преступником ущерба, выражающегося в материальных тратах, претерпеваемых в связи с необходимостью восстановления равновесия в нарушенных общественных отношениях, существовавших до криминального события.

В юридической науке в качестве "элементов" правоотношений обычно признаются: 1) субъекты права; 2) правомочия и юридические обязанности; 3) объект правоотношения.

Основное юридическое содержание правоотношения составляют субъективные права и юридические обязанности сторон431.

Одни авторы полагают, что содержанием правоотношения являются субъективные права и юридические обязанности субъектов432; при этом некоторая их часть утверждает, что поведение, деятельность участников правоотношения нельзя считать его содержанием433. Другие же, наоборот, содержанием правоотношения считают не юридические права и обязанности, а поведение субъектов правоотношения434. Отдельные ученые уточняют - юридически значимое поведение, не пренебрегая при этом субъективными правами и юридическими обязанностями435.

Наиболее правильным, по мнению И. Я. Дюрягина, представляется решение проблемы путем выделения материального (фактического) и юридического содержания правоотношения. Юридическое содержание составляют субъективные права (правомочия) и обязанности участников правоотношения; материальное - фактическое поведение (действия и бездействия)436.

Субъективное право (право отдельного лица) - необходимое понятие правовой системы. Оно может выступать в качестве отдельной личности, то есть индивидуума, а может иметь коллективный характер.

К организациям - коллективным субъектам правоотношений - относятся, по мнению В. Н. Хропанюка, государственные, общественные, частные организации и государство в целом, выступающее в качестве специфического субъекта437. Свое отношение к указанному вопросу автор настоящей работы уже высказывал. Остается лишь добавить, что категория "субъективного права" вряд ли может быть приписана государству в силу того, что под оным понимается предоставляемая и охраняемая государством (!) свобода субъекта по своему усмотрению удовлетворять те интересы, которые предусмотрены объективным правом.

Проявляется оно, как минимум, в трех основных разновидностях:

- в возможности положительного поведения обладателя в целях удовлетворения своих интересов;

- в возможности управомоченного требовать определенного поведения от обязанных лиц в целях удовлетворения своих законных интересов;

- субъективное право включает в себя возможность управомоченного обратиться к компетентным государственным органам за защитой своих нарушенных интересов.

Такой подход обусловлен трактовкой понятия "юридическое лицо", предлагаемого юридическим энциклопедическим словарем: лицо юридическое, - читаем в нем, - субъект гражданского права - организация, которая обладает обособленным имуществом и может от своего имени приобретать имущественные и личные неимущественные права, нести обязанности, быть истцом и ответчиком в суде…Основные признаки юридического лица: 1) обладание организационным единством, закрепленным в Уставе (Положении), определяющим его структуру и деятельность как самостоятельного целостного образования; 2) наличие обособленного имущества, являющегося необходимой основой деятельности лица юридического как субъекта гражданского права; 3) выступление в гражданском обороте от своего имени; 4) самостоятельная гражданско-правовая ответственность по своим обязательствам.

Государство, - читаем в заключении, - не являясь лицом юридическим, в некоторых случаях выступает в качестве субъекта гражданско-правовых отношений (например, при переходе к государству наследственного, а также бесхозяйного или конфискованного имущества), но (!) и в этих случаях, оно действует через государственные органы, состоящие на государственном бюджете (Минфин, выступающий от имени государства)438.

Следующий элемент правоотношения - юридическая обязанность, которая представляет собой меру должного поведения обязанного субъекта, то есть обусловленную требованиями юридической нормы и обеспеченную возможностью государственного принуждения необходимость определенного действия.

Если от субъективного права отказаться можно, то от юридической обязанности - нельзя. Данное утверждение корректируется Н. Л. Гранат, которая, в частности, замечает, что субъект всегда может отказаться от использования права, которое ему принадлежит, за исключением тех случаев, когда субъективное право одновременно является и юридической обязанностью439. Проиллюстрировать это можно ссылкой на ст. 3 УПК РСФСР, где сказано, что суд, прокурор, следователь и орган дознания обязаны в пределах своей компетенции возбудить уголовное дело в каждом случае обнаружения признаков преступления, принять все предусмотренные законом меры к установлению события преступления, лиц, виновных в совершении преступления, и к их наказанию. Исключение в данном случае составляют лишь судебные органы, чье право на возбуждение уголовных "преследований" (не очень удачная интерпретация традиционного термина) в условиях современной судебно-правовой реформы оспаривается. Сказанное подтверждается и ст. 20 и 140 УПК РФ.

Принято считать, что юридическая обязанность также имеет три варианта своего проявления. Это может быть, во-первых, обязанность лица совершать собственные активные действия; во-вторых, обязанность его пассивного действия (например, не совершать деяний, предусмотренных УК РФ). И, наконец, в-третьих, обязанность претерпевать меры государственного принуждения, то есть нести юридическую ответственность. В последнем случае речь идет о "дополнительной обязанности", возлагаемой, как правило, в процессуальном порядке, то есть обязанности нести бремя ответственности за невыполнение обязательств по материальному закону.

Следующим элементом содержания правоотношений являются стороны (участники), обладающие корреспондирующими правами и обязанностями. Многочисленные и разнообразные по своему составу субъекты правоотношений могут быть разделены на индивидуальных и коллективных. В качестве специфического коллективного участника уголовного правоотношения выступают обвиняемые, проходящие по одному уголовному делу в качестве соучастников. В уголовно-процессуальных правоотношениях своеобразной формой проявления коллективного участника можно признать деятельность нескольких следователей в составе группы по расследованию сложного или большого по объему уголовного дела440.

Возможность того или иного участника правоотношения выступать в качестве одной из его сторон определяется правосубъектностью, то есть способностью, как мы уже отмечали, быть субъектом права.

Под субъектами уголовного права, - считает А. А. Лакеев, - следует понимать лиц, которые обладают правами и возложенными на них уголовным законом обязанностями, а под субъектами уголовных правоотношений - тех из них, которые при наличии соответствующих условий реализуют эти права и обязанности441. При этом ученый подчеркивает, что с позиций нормативно-догматического понимания уголовного права потерпевший субъектом уголовного правоотношения не является442.

Как верно замечает профессор Н. А. Огурцов, представляет большой научный и практический интерес положение в уголовном праве потерпевшего, "объективно появляющегося в результате совершенного деяния"443. Если быть точнее, указанного участника уголовных правоотношений следовало бы именовать "пострадавшим", на что обращает внимание А. В. Сумачев444.

В указанной работе, а также в ряде публикаций более позднего периода времени, он констатирует, что государство обладает определенным объемом прав по отношению к пострадавшему. К их числу ученый относит:

- право определять способы реализации субъективных прав потерпевшим - в зависимости от характера вредопричиняющего деяния и иных обстоятельств происшедшего;

- право требовать от потерпевшего соблюдения законных процедур при реализации своих субъективных юридических прав и осуществлять соответствующий контроль;

- право привлечь потерпевшего к ответственности в случае нарушения им законности таких процедур;

- право требовать от потерпевшего адекватного отражения вида и размера причиненного вреда в заявлении о возмещении такого вреда;

- право на самостоятельное определение вида и размера объективно причиненного потерпевшему вреда445.

Представляется, что небескорыстная роль посредника, которую заняло государство в уголовных правоотношениях между преступником и пострадавшим, в известной степени обусловлена уголовно-политологическими и историко-правовыми факторами, которые в качестве общего объекта уголовно-правовой охраны предполагают до сих пор так называемые общественные отношения (а не саму личность; ее права и законные интересы). Эта установка воспроизведена и в уголовно-процессуальных правоотношениях, в которых довлеет публичное начало и опосредованные органами дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, частные правоотношения между различными участниками, в том числе, между потерпевшим и обвиняемым.

Сложившееся положение не лучшим образом сказывается на таком явлении, как правосубъектность, представляющем собой особое свойство, политико-юридическое состояние определенного лица, включающее в себя три необходимых элемента:

- правоспособность - способность иметь субъективные права и юридические обязанности;

- дееспособность - способность реализовать права и обязанности своими действиями;

- деликтоспособность - способность нести юридическую ответственность.

Обычно выделяют три вида правосубъектности: общую (способность быть субъектом права вообще); отраслевую (способность быть субъектом права определенной правовой отрасли); специальную (способность быть субъектом определенной группы общественных отношений в рамках конкретной отрасли права, например, уголовно-процессуального).

В отличие от общей правосубъектности, которой могут обладать практически все лица (за исключением несовершеннолетних, невменяемых), отраслевой и специальной правосубъектностью обладают не все лица. Так, субъектом уголовно-правовых отношений, например, могут быть только граждане, но не организации, а субъектом отношений ответственности за должностные преступления - только должностные лица и представители власти.

Следующим элементом состава правоотношения является его объект. В общей теории права и государства под ним обычно понимается то, по поводу чего возникает, существует само правоотношение, на что направлено реальное поведение сторон (их действия), что составляет предмет их интересов. Объекты правоотношений, как определенная правовая категория, подразделяются на несколько видов.

Первую группу составляют так называемые материальные блага - деньги, ценности, вещи, любое имущество и т. п. Такие объекты типичны для гражданско-правовых отношений. Однако они могут явиться объектом и уголовно-правовой защиты.

Нематериальные блага - жизнь, здоровье, честь и достоинство человека, его свобода и безопасность, неприкосновенность личности, почетные звания и др. Нематериальные блага являются объектом охраны в уголовных правоотношениях; они типичны и для правоотношений процессуальных.

Нередко в качестве объекта правоотношений, в том числе уголовно-правовых, выступают культурные ценности и иные нематериальные результаты человеческого труда - произведения искусства и литературы, изобретения, научные открытия, различного рода услуги, то есть результаты духовного творчества людей.

Документы - паспорта, дипломы, удостоверения, протоколы следственных действий, административные протоколы характерны для объекта процессуальных правоотношений.

Особое место среди объектов правоотношений занимают действия людей. Такие объекты бывают, как правило, в процессуальных и гражданско-правовых отношениях (явка лица по вызову компетентных органов, дача показаний свидетелем и т. п.).

Юридические факты, - считает В. Н. Хропанюк, - это конкретные жизненные обстоятельства, с которыми нормы права связывают возникновение, изменение или прекращение правоотношений. По их связи с индивидуальной волей субъекта юридические факты подразделяются на две группы: события и действия. Под событиями понимаются такие юридические факты, которые наступает независимо от воли людей (нетипично для области уголовно-правового регулирования). А под действиями - юридические факты, обусловленные волей и сознанием индивидуума446. Так, допускаемая УПК РФ "судебно-следственная сделка" на любом этапе развития фактических отношений между "объективным преступником" и государством могла бы серьезно упреждать значительные государственные траты, являясь формальным основанием для прекращения уголовно-процессуальных правоотношений.

Действия, в свою очередь, подразделяются на правомерные и неправомерные. Правомерные действия - это такие юридические факты, которые влекут за собой возникновение у лиц юридических прав и обязанностей, предусмотренных нормами права.

Правомерные действия дифференцируются на юридические акты и юридические поступки. Юридические акты - это правомерные действия, которые специально совершаются людьми с целью вступления их в определенные отношения (например, подача гражданином в порядке ст. 110 УПК РСФСР (ст. 141 УПК РФ) заявления о преступлении в ОВД.

Юридические поступки - это правомерные действия, которые специально не направлены на возникновение, изменение или прекращение правоотношений, однако влекут за собой такие последствия. Правильней их было бы именовать юридически значимыми поступками, поскольку их совершение не является следствием сознательного действия правового характера.

И юридические акты, и юридические поступки могут быть формальными, если для возникновения правовых последствий достаточно самих действий, и результативными (если правовые последствия порождаются не самим действием, а наступившим результатом).

Особое место среди юридических фактов занимают правовые состояния, то есть длящиеся ситуации, отражающие положение субъекта в обществе, его отношения с другими людьми и проч. Правовые состояния могут быть результатом как правомерных действий и событий, так и неправомерных (нахождение обвиняемого в розыске).

Иногда для возникновения (изменения, приостановления, прекращения) правоотношения требуется не один юридический факт, а их совокупность. Такое сочетание называется юридическим составом (например, состав преступления).

Что же касается юридических последствий, то они могут вытекать и из неправомерных действий. Так, совершение преступления, - пишут авторы учебника "Общей теории права и государства", - порождает многочисленные юридические последствия: возникают, в частности, обязанности органов дознания выявить и раскрыть преступление, право потерпевшего (а точнее - пострадавшего - С. Б.) и иных лиц на обращение с заявлением (сообщением) в правоохранительные органы и др.447

Как замечает И. Я. Дюрягин, фактической предпосылкой дифференцированного нормативно-правового способа регулирования служит разнородность отношений. Правовые нормы обеспечивают дифференцированное регулирование с учетом характера и типического содержания того или иного рода или вида общественных отношений448.

Следует признать, что факт совершения преступления, в ряде случаев, может явиться предпосылкой для возникновения не только материальных (уголовно-правовых) и неизбежно сопутствующих им уголовно-процессуальных, но и оперативно-розыскных правоотношений, к числу которых, в частности, можно отнести отношения между оперативными аппаратами и конфидентами449.

Принятие Закона об ОРД, - полагает А. Ю. Шумилов, - создало базовые предпосылки для признания реальности так называемого уголовно-розыскного права - отрасли российского права, нормами которой регулируются специфические (как правило, негласные) общественные отношения в оперативно-розыскной, контрразведывательной и частной сыскной деятельности450. Предмет оперативно-розыскного права, по мнению А. А. Чувилева, - регулирование полномочий оперативно-розыскных органов, порядка осуществления оперативно-розыскных мероприятий и связанных с ними правоотношений451. Представляется, что мирное урегулирование вполне допустимо не только в УСП, но и в оперативно-розыскном процессе. Хотя, конечно же, не по всем видам преступлений.

Что касается неправомерных действий (правонарушений) - это такие юридические факты, которые противоречат (не соответствуют) требованиям правовых норм. Делятся они на преступления и проступки. Преступления являются, по сути, уголовными правонарушениями. К числу проступков можно отнести дисциплинарные, административные и гражданско-правовые.

Правонарушение, - пишет В. Н. Хропанюк, - это виновное поведение праводееспособного индивида, которое противоречит предписаниям норм права, причиняет вред другим лицам и влечет за собой юридическую ответственность452.

Как действию (бездействию) ему характерны определенные признаки. Среди них выделяют следующие: правонарушение выражается в действии или бездействии; оно противоречит предписаниям норм права; правонарушением признается только виновное поведение субъектов права. Некоторые авторы добавляют к этому перечню вредный результат, причинную связь и юридическую ответственность453.

При этом обычно оговаривается, что не является правонарушением такое деяние, которое содержит все вышеперечисленные признаки, но не причиняет существенного вреда обществу.

Так, ч. 2 ст. 14 УК РФ гласит: "Не является преступлением действие (бездействие), хотя формально и содержащее признаки какого-либо деяния, предусмотренного настоящим Кодексом, но в силу малозначительности, не представляющее общественной опасности, то есть не причинившее вреда и не создавшее угрозы причинения вреда личности, обществу или государству".

Сущность - это главная, внутренне присущая правонарушению характеристика, которая позволяет выделить его среди иных актов поведения, указывает на его родственные свойства и признаки.

Сущность правонарушения как факта сознательного (бессознательного) поведения субъекта состоит в его общественной вредности и противоправности.

Общественная вредность или опасность правонарушения состоит в том, что оно посягает на важнейшие ценности общества, сами условия существования его и государства. Правонарушения общественно вредны своей типичностью, распространенностью; это не единичные эксцессы, а массовые в своем проявлении действия.

Правонарушения вредны также тем, что объектом своего посягательства они выбирают общественные отношения.

Следует особо подчеркнуть, что общественная вредность или опасность является объективным свойством правонарушения в том смысле, что деяние причиняет вред обществу, государству, отдельной личности независимо от осознания данного обстоятельства законодателем.

В противоправности деяния следует различать два аспекта:

а) противоправность есть объективированная форма выражения общественно вредного, его внешняя сторона;

б) противоправность есть объективное свойство правонарушения (посягает на сущностное в праве).

Цели отграничения правонарушения от правомерного поведения в юридической науке и практике служит конструкция его юридического состава, представляющего собой совокупность необходимых и достаточных с точки зрения действующего законодательства условий или элементов (и их признаков) объективного и субъективного свойства для квалификации противоправного деяния в качестве правонарушения.

Объективную сторону правонарушения образует противоправное деяние, выраженное во вне в форме фактических противоправных действий либо в противоправном не совершении предписанного законом поведения. Не признается правонарушением так называемая рефлекторная активность (например, социально опасная активность душевнобольного, являющегося невменяемым, и проч.). Психологи называют это "свернутым" волевым действием454.

К элементам объективной стороны правонарушения относятся: причинная связь между деянием и наступившими последствиями, и причиненный вред.

В практической юриспруденции, так же как и в общей теории права, под причинной связью обыкновенно понимают такую объективную связь между вредным деянием и наступившими последствиями, при которой противоправное деяние предшествует во времени последствию, и является главной и непосредственной причиной, неизбежно вызывающей данное последствие.

Вред, как правило, выражается в совокупности отрицательных последствий правонарушения, представляющих собой нарушение правопорядка, уничтожение какого-либо блага, ценности или ограничение пользования ими, стеснение свободы поведения других лиц (в том числе, юридических), ущемление их субъективных прав. Вред может иметь материальный, физический и иной характер, посягать на специфические или общие интересы, выражаться в издержках, ранее не предполагавшихся для федерального бюджета.

Характер деяния и причиненный при этом вред являются объективными основаниями для определения степени общественной опасности, отграничения правонарушений от иных девиаций от правопорядка.

С объективной стороной непосредственно связан другой элемент состава правонарушения - объект, то есть, как принято считать, отношения, на которые посягает правонарушитель.

Субъективная сторона правонарушения воплощена в понятии деликтоспособности. Это буквально означает, что правонарушением признается лишь виновное деяние, то есть такое действие, которое в момент его совершения находилось под контролем воли и сознания лица.

Для признания противоправного действия правонарушением законодатель предъявляет к его субъекту (четвертый элемент) определенные требования. Это, прежде всего, наличие возраста, с достижением которого физическое лицо становится деликтоспособным. Так, уголовная ответственность, основанием которой является факт совершения преступления, наступает в основном с 16 лет, а за отдельные виды (тяжкие и особо тяжкие преступления) - с 14; административная ответственность - с 16 лет; гражданско-правовая - с 15 и т. д.

Юридическим составом правонарушения охватывается еще один компонент - установленные в законодательстве санкции (неблагоприятные последствия) за совершение правонарушений, являющиеся непременным условием привлечения правонарушителя к юридической ответственности.

Таким образом, правонарушение - есть общественно вредное (или общественно опасное) противоправное и виновное деяние деликтоспособного субъекта, влекущее юридическую ответственность.

В общей теории права в числе правонарушений обычно выделяют преступления и проступки. Основными критериями для дифференциации выступают: а) характер и степень общественной вредности; б) субъективный фактор, который в решающей мере оказывает влияние на признание того или иного деяния в качестве противоправного.

Преступления являются разновидностью правонарушений, принципиальным отличием которых хотя бы от гражданско-правовых является характер и степень общественной опасности455.

Так согласно ч. 1 ст. 14 УК РФ преступлением признается виновно совершенное общественно опасное деяние, запрещенное настоящим Кодексом под угрозой наказания. Понятие гражданского правонарушения выработано теорией гражданского права, где различают договорные и внедоговорные деликты.

И, наконец, процессуальные правонарушения. Они обычно связаны с нарушениями (со стороны граждан и юрисдикционных государственных органов) интересов правосудия или процессуальных прав сторон. Не признаются процессуальными правонарушениями незначительные издержки процедурного характера, допускаемые гражданами и ущемляющие их же права. Подобные издержки влекут применение мер защиты. В юридической литературе их иногда именуют санкциями ничтожности. Эти издержки могут быть обусловлены отказом суда в удовлетворении заявленного участником УСП ходатайства. В ряде более серьезных случаев, они могут предполагать уголовно-процессуальную ответственность, в том числе, в форме уголовно-процессуальной реституции, подразумевающей восстановление участника УСП в прежнем правовом состоянии.

Перечисленные положения общей теории права и государства следует переложить в плоскость уголовных и уголовно-процессуальных правоотношений и изложить их в форме своеобразных выводов.

Прежде всего, следует подчеркнуть примат абсолютных регулятивных, общих, уголовных правоотношений перед процессуальными; последние выполняют здесь служебную (подчиненную) роль. Конкретные, относительно определенные охранительные уголовные правоотношения могут возникнуть между государством и лицом, совершившим преступление, только в рамках уголовного процесса, представляющего собой множественность частных правоотношений между различными его участниками. Государство выступает в роли посредника между пострадавшим (физическим или юридическим лицом, претерпевшим последствия преступного посягательства), и преступником. В силу публичного начала российского уголовного процесса, подобное "взаимодействие" впоследствии перемещается в область уголовно-процессуальных правоотношений, где связующим звеном между потерпевшим и подозреваемым - осужденным становится следователь - суд (судья).

В качестве объекта уголовно-правовой охраны в нормативно-догматическом плане по-прежнему выступают так называемые общественные отношения, что нивелирует законные права, интересы и свободы законопослушных граждан, а также предприятий, учреждений и организаций, пострадавших от реальных преступных посягательств.

В уголовном законодательстве России целесообразно легализовать статус пострадавшего, определив в качестве объекта уголовно-правовой охраны его материальные и личные нематериальные интересы. Государство необходимо освободить от функций "трехглавого дракона", объединяющего в себе интересы государственных органов публичного преследования и обвинения; "беспристрастных" органов правосудия; пострадавшего - потерпевшего и даже подозреваемого - обвиняемого, подсудимого, осужденного, в судьбе которых в последнее время так зримо участвуют российские парламентарии.

В числе субъектов уголовного правоотношения, наряду с преступником, следует признавать государственные органы, ведущие борьбу с преступностью, способные реально использовать принадлежащие им права и выполнять возложенные на них законом обязанности, а также пострадавшего.

Представляется недопустимым понимание юридической природы уголовных правоотношений таким образом, будто бы государство, обнаружив преступление, сиюминутно применяет к объективному преступнику определенную в уголовном законе меру наказания, содержащуюся в санкции статьи УК РФ. Как уже было отмечено, не само государство, а специально на то уполномоченные органы, обнаруживают признаки объективного (юридически значимого, то есть небезразличного для правоохранительных органов) факта, проверка и оценка которого осуществляется в режиме уголовно-процессуальных правоотношений. Субъектами применения уголовного закона является не только суд, но и орган дознания, следователь, а также прокурор. Однако свою реализацию (что не одно и то же) санкция статьи УК РФ в рамках длящегося уголовно-правового отношения, может получить только после того, как орган государственной власти (суд) в установленном законом порядке признает лицо, совершившее преступление, преступником. Стало быть, факт совершения преступления должен предполагать правовое реагирование государства на ставшие ему известными в связи с этим обстоятельства.

В практической правоохранительной деятельности органы дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда могут обнаружить преступление в самых различных условиях, которые мы условно назовем "типичными криминально-криминалистическими ситуациями".

Часть 2 ст. 108 УПК РСФСР гласит, что дело может быть возбуждено только в тех случаях, когда имеются достаточные данные, указывающие на признаки преступления; об этом же - ст. 140 УПК РФ. Подобное предписание, с точки зрения законодательной техники, представляется не удачным, поскольку не отвечает требованиям формальной логики. Данные либо есть, либо их нет. Это, во-первых. Во-вторых, в предложенной правовой конструкции наблюдается смысловое противоречие, проявляющееся в том, что в рамках единой формулировки, с одной стороны, говорится о достаточности данных (то есть их исчерпывающей совокупности), а с другой стороны, и одновременно, о признаках гипотетически присутствующего преступления. Таким образом, законодатель делает акцент на предположении, а не убежденности правоприменителя на этапе принятия первичного решения о возбуждении уголовного дела.

Именно поэтому, как представляется, уголовно-правовые отношения не могут возникнуть по фактам совершения неочевидных, в том числе, латентных, преступлений. Государственные органы не знают о подобных юридически значимых фактах, хотя, конечно же, сами преступления объективно существуют, ибо произошли.

Таким образом, совершенное преступление есть факт объективной реальности, но не юридический факт, порождающий объективное правоотношение.

Наиболее типичные ситуации, связанные с обнаружением органами дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда признаков преступления, сопряжены с поводами к возбуждению уголовных дел, перечисленными в УПК РСФСР (РФ).

Непосредственное обнаружение государственными органами публичного преследования и обвинения, а также судом, признаков преступления проявляется в различных формах, обусловленных спецификой средств, методов и приемов, им присущих.

Так, должностные лица перечисленных правоохранительных ведомств могут непосредственно обнаружить явные признаки преступления, совершенного в условиях (не-)очевидности. Не очевидность предполагает, что преступление обнаружено, но не раскрыто, так как не установлен причинитель уголовно-значимого вреда, то есть лицо, подлежащее привлечению в качестве обвиняемого.

Признаки преступления (а не состава преступления)456, могут быть обнаружены следственно-оперативной группой, работающей на осмотре места происшествия, в ходе оперативной разработки, при расследовании уголовного дела о другом преступлении, в судебном процессе и т. д.

Специалисты уголовно-процессуального и уголовного (оперативно-розыскного) права выделяют также преступления, раскрытие которых осуществляется по двум основным схемам: от факта к лицу и от лица к факту.

Определенный колорит в понимание рассматриваемой проблемы вносят дела частного и частно-публичного обвинения, а также криминальные ситуации, сопряженные с заведомо ложным доносом. Тем не менее, и здесь, примат регулятивных уголовно-правовых правоотношений перед уголовно-процессуальными сохраняется.

Несколько сложнее разбираться с нештатными криминально-криминалистическими ситуациями, возникающими в связи с "добросовестным заблуждением" совершителей "проступков" относительно правовой природы последних. Правовые презумпции в подобных случаях представляются неубедительными, поскольку речь заходит о действии, оцениваемом в качестве преступного впоследствии и, как правило, по инициативе частных лиц. Предпосылок к такому развитию событий может быть великое множество: шантаж, невыполнение "обидчиком" своих обещаний, "социальный заказ", обида, и т. п.

Основанием для возникновения уголовно-правовых и уголовно-процессуальных правоотношений в описываемых ситуациях, оказывается его величество "случай", нередко имеющий криминальную подоплеку. Представляется, что в подобных случаях приходится говорить о так называемых псевдоотношениях.

Поэтому, повторимся, наличие в объективной реальности совершенного преступления еще не означает возникновения уголовно-правового отношения. В отличие от гражданского права, где, как мы заметили, существуют объективные правоотношения, выражающиеся в добровольном, сознательном и бесконфликтном взаимодействии его субъектов, в уголовном праве охранительные материальные правоотношения, как правило, отсутствуют в виду нарушения преступником (одной из сторон) предписаний государства (другой стороны), а также его нежелания восстанавливать докриминальные общественные отношения, а порой и активного противодействия этому. Ученые обоснованно замечают, что уголовный процесс не единственная форма реализации норм уголовного права; они реализуется и вне уголовного процесса, когда граждане добровольно выполняют его предписания457. Однако в подобных взаимосвязях субъектов материальных правоотношений больше прослеживается опять-таки регулятивная, нежели охранительная функция уголовного права.

Уголовные и уголовно-процессуальные правоотношения связаны между собой точно таким же образом, как уголовное право связано с правом уголовно-процессуальным. Эту органическую связь материального права и процесса удачно подметил К. Маркс. Он писал: "Если процесс сводится к одной лишь бессодержательной форме, то такая пустая формальность не имеет никакой самостоятельной ценности…Судебный процесс и право так же тесно связаны друг с другом, как, например, формы растений связаны с растениями, а формы животных - с мясом и кровью животных. Один и тот же дух должен одушевлять судебный процесс и законы, ибо процесс есть только форма жизни закона, следовательно, проявление его внутренней жизни"458.

В связи с изложенным следует отметить, что уголовно-процессуальные правоотношения возникают с момента обнаружения тех изменений в общественных отношениях, которые объективируют признаки преступления с точки зрения УК РФ. Формально обусловливаются они регистрацией в книге учета преступлений (КУП) органа (учреждения) внутренних дел (другого правоохранительного ведомства) необходимой первичной информации. В контексте действующего уголовно-процессуального законодательства представляется очевидным также и то, что фактические отношения между заявителем и, например, ОВД начинаются гораздо раньше. При этом первый достаточно часто руководствуется не нормой УПК РСФСР (РФ) и не конституционными предписаниями о возможности судебной защиты нарушенного права гражданина, а сложившимися в социуме традициями, стереотипами и привычками.

С установлением состава нарушенных правоотношений и виновности в этом соответствующего лица уголовно-процессуальные правоотношения в основном исчерпывают свое предназначение. Традиционно они прекращаются с вступлением в законную силу обвинительного приговора суда. Такова академическая точка зрения, имеющая, однако, определенные исключения, поскольку в ряде случаев возможно следующее:

а) вначале прекращаются материальные отношения, а затем процессуальные (например, при амнистии);

б) уголовно-процессуальные правоотношения прекращаются, не установив уголовных правоотношений (прекращение уголовного дела в виду не доказанности участия обвиняемого в совершении преступления) - преступление было, а правоотношений - нет;

в) уголовно-процессуальные правоотношения возникают при отсутствии уголовно-правовых отношений (возбуждение уголовного дела на основе ложной или ошибочной информации;

г) уголовно-процессуальные правоотношения неоднократно прекращаются и возобновляются при неизменности уголовно-правового отношения

(в виду, например, не доказанности участия обвиняемого в совершении деяния);

д) уголовно-процессуальные правоотношения возобновляются после вынесения приговора и вступления его в законную силу в процессе реализации уголовных правоотношений (производство в порядке судебного надзора, разрешение процессуальных вопросов, возникающих в стадии исполнения приговора и т. п.). Ранее уже отмечалось, что уголовно-процессуальные правоотношения завершаются вступлением приговора в законную силу. Есть основания говорить о наличии правоотношений в сфере уголовно-исполнительного процесса, в рамках которого и должны рассматриваться вышеперечисленные вопросы.

Мысль о том, что российское УИП является самостоятельной правовой отраслью, была высказана еще в 30-е годы советского периода. Однако обоснована она была гораздо позже, а именно - в конце пятидесятых - шестидесятых. Одновременно отмечалось, что уголовно-исполнительное право является частью или подотраслью уголовного, в связи с чем, надо полагать, некоторые ученые отстаивали мнение о том, что после вступления приговора в законную силу возникают не уголовно-исполнительные правоотношения, а продолжают действовать уголовно-правовые; исполнение же наказания есть не что иное, как продолжение действия норм уголовного права459. Такой подход не мог не отразиться и на взаимоотношениях соответствующих им форм "судоговорения".

Не вдаваясь в обозначенную проблематику, подчеркнем лишь, что основанием для возникновения уголовно-исполнительных правоотношений является, по общему правилу, приговор суда, вступивший в законную силу и обращенный к исполнению. В рамках этих правоотношений и реализуется так называемая уголовная или уголовно-правовая (судебная) ответственность за преступление. В стадии исполнения приговора приходится наблюдать лишь правовые последствия осуждения и порицания лица, признанного виновным в инкриминируемом ему деянии. Вопрос о судебной ответственности, о ее соотношении с процедурой привлечения лица в качестве обвиняемого, вплоть до настоящего времени остается дискуссионным. Достаточно часто ученые и "практические работники" рассматриваемые правовые категории отождествляют, заявляя, что "…привлечение в качестве обвиняемого является одним из наиболее важных и ответственных актов (решений), принимаемых в стадии предварительного расследования. С этого момента лицо, в отношении которого ведется расследование, становится обвиняемым, привлеченным к уголовной ответственности460. Такая позиция представляется неубедительной в силу того, что понятие "привлечение лица в качестве обвиняемого" имеет явно выраженную процессуальную природу, в то время как термин "привлечение лица к уголовной ответственности" - уголовно-правовую.

Рассматриваемый вопрос имеет не только теоретическое, но и сугубо прикладное значение, поскольку в следственной практике нередко возникают организационно-правовые и процессуальные, связанные с ним, несуразицы. Одной из них является вопрос о том, когда выставлять карточку на лицо, совершившее преступление (форма № 2): после вынесения постановления о привлечении лица в качестве обвиняемого либо (согласно презумпции невиновности) после вступления обвинительного приговора в законную силу?

В русле нашего разговора предмет обсуждения приобретает особое звучание, поскольку одной из функций уголовной ответственности является компенсационно-восстановительная. Приняв данный тезис за рабочую гипотезу, мы в состоянии обосновать экономико-правовую предопределенность принципа возмездности затрат УСП в качестве краеугольного принципа ГППбП в РФ.

Однако при этом возникают вопросы, требующие предметного освещения: 1) возможно ли урегулировать уголовно-правовой спор между сторонами за рамками УСП?; 2) если да, то по какой категории преступлений?; 3) на каком этапе уголовно-розыскного и УСП (УИСП) возможно достижение "мирового соглашения" между сторонами и на каких условиях?; 4) всегда ли необходимо предъявлять обвинение для констатации вины?; 5) обязаны ли органы публичного обвинения и преследования в случае упреждающего признания "объективным преступником" своей вины и обоснованности уголовного иска исчерпывающе исследовать предмет доказывания?; 6) как процессуально оформлять компромиссное окончание оперативно-розыскного, уголовного и уголовно-исполнительного (судебного) процессов?; 7) целесообразна ли на данном этапе экономического развития Российской Федерации пропаганда доктрины конституционной реституции правового состояния, существовавшего до криминального события, реализуемой в УСП?; 8) какова ее связь с компенсационно-восстановительной функцией судебной ответственности за преступление? Ответы на них мы постараемся дать по ходу дальнейшего изложения материала.