§ 2. Развитие института затрат в советско-российском уголовно-судебном производстве

Установления УУС 1864 года в режиме потрясений, пережитых Российской Империей на переломе ХIХ-ХХ веков, вплоть до начала 20-х годов советского столетия, в целом сохранили свое предназначение.

Но при разработке УПК РСФСР 1922 и 1923 гг. их позитивные начинания, к сожалению, остались без внимания. И только много позже, а именно - во второй редакции УПК РСФСР 1960 года, было определено, что вред, причиняемый государственными органами и их должностными лицами при осуществлении правомерных и противоправных действий, возмещается на общих основаниях и в порядке, установленном ГК и ГПК РСФСР317.

Определенный колорит в рассматриваемую проблему внесла реорганизация советского следственного аппарата, который в начале 20-х годов был изъят из ведения судебной системы и передан в подчинение прокуратуре318.

Таким образом, правовой институт процессуальных издержек, исторически дифференцировавшийся на уголовно-судебные и гражданско-судебные составляющие, в рамках УСП, в свою очередь, "раскололся" на две компоненты: собственно судебные издержки и издержки в досудебных стадиях, которые новое Уголовно-процессуальное законодательство восприняло слабо.

В силу изложенного, уголовный процесс, в этой новой для себя ипостаси, претензии на окупаемость затрат утратил, а правовой институт следственных и оперативно-розыскных издержек в советской юридической литературе фактически не поднимался.

Определенная "распыленность" в изложении вопросов настоящего параграфа обусловлена рядом объективных факторов, проистекающих из межотраслевого характера темы. Это предопределяется правовой природой компенсационно-восстановительной функции уголовной ответственности за преступление и государственно-правовой (конституционной) реституции. Последняя, будучи воспринятой УСП, при благоприятном стечении обстоятельств, может рассматриваться в качестве серьезного юридического и фактического оснований для досрочного завершения уголовного процесса в любой его стадии.

Описываемая ситуация возможна при добровольном (полном или частичном) возмещении "объективным преступником" "коллективному участнику уголовных правоотношений" совокупного ущерба, причиненного его незначительным или средней тяжести преступлением, а также преступлением с неосторожной формой вины, не повлекшим тяжких последствий. В подобных случаях органы дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, исходя их имущественной состоятельности подозреваемого - осужденного, могли бы приобретать санкционированное УК и УПК РФ право на имманентную декриминализацию расследуемого общественно-опасного деяния с его переводом (в случае необходимости) в ранг гражданско-правового деликта. Положительным моментом рассматриваемой стратегии является то, что она предопределяет ликвидацию нежелательных правовых последствий, прежде всего, для так называемых "случайных преступников".

При отсутствии фактора добровольности со стороны "уголовного ответчика", государство на принудительных началах в стадии исполнения приговора должно обеспечивать осужденному возможность заглаживания причиненного им пострадавшему и государству уголовно-значимого вреда. Ибо только хорошо организованный в УИС МЮ РФ труд осужденных, способен создать новую "стоимость", которая в состоянии, пусть и отчасти, выступить в роли своеобразного эквивалента оставшегося неудовлетворенным гражданского иска, и тем самым предвосхитить восстановление нарушенного равновесия в общественных отношениях, существовавших до криминального события.

Вследствие изложенного определенная часть излагаемого далее материала и посвящается вопросам уголовно-исполнительной политики, посредством которой создаются предпосылки для принудительного труда "недобросовестных" причинителей уголовно-значимого вреда в целях восстановления нарушенного правового и имущественного положения физических и юридических лиц, пострадавших от преступных посягательств, а равно - самого государства. В этом просматривается безусловная зависимость затрат УСП, УИСП и производственного процесса в учреждениях УИС МЮ РФ. И именно в этом контексте следует понимать допустимость взаимопроникновения гражданского и уголовного законодательств в виду предполагаемого достижения уголовным наказанием своих целей в канве восстановительной ГППбП.

При этом следует учитывать многоаспектный характер причиняемого преступлением вреда, который призван охватывать прямой от него ущерб (независимо от формы) и реальные траты государства на организацию раскрытия и расследования преступления, судебного разбирательства и разрешения уголовного дела, а при не достижении компромисса - на содержание заключенного в местах лишения свободы.

В ракурсе ГППбП раннего периода развития советской правовой системы, целесообразно отметить тенденции, наблюдавшиеся в уголовно-исполнительных учреждениях. Ученые юристы, специализирующиеся в этой области науки, отмечают, что, вводя обязательность труда в местах лишения свободы с первых же дней после революции, Советская власть уже тогда предполагала освободить государство от бремени расходов на их содержание. Об этом пишет, в частности, Н. А. Стручков, обращая внимание на то, что термин "исправительно-трудовая политика" знаменовал собой прогрессивный прорыв советской правовой мысли начала 20-х годов, поставившей во главу угла задачу исправления и ресоциализации преступников с помощью общественно-полезного труда. Помимо этого, участие осужденного в производственном процессе должно было, как предполагалось, решить задачу самоокупаемости мест лишения свободы, что и ныне представляется справедливым319. В историческом аспекте соответствующая правовая норма была закреплена в ИТК, но, как показала практика, эта задача оказалась нереальной вследствие невысокого уровня квалификации работников, устаревшего оборудования на предприятиях ИТУ и др.320

Установка на возмещение государственных расходов по содержанию "тюремного населения" в 20-е годы ХХ века помимо непосредственных целей пенитенциарной политики (кары, возмездия, общей и специальной превенции), для советской экономики косвенно обеспечивала рынок дешевой рабочей силы, что позволяло решать целый блок социально-экономических задач.

Однако, в рамках восстановительной ГППбП, основная цель уголовного наказания должна была сводится к государственно-принудительному воздействию на "объективного преступника" в целях создания для него правовых и экономических условий, очерчивающих смысл его трудовой деятельности в условиях УИС.

С историко-правовых позиций она заметно тормозилась неоднозначностью взглядов, которые выражали ученые юристы в подходе к унификации уголовно-правовых проблем. Так, еще в 20-е годы ХХ века была выдвинута точка зрения, согласно которой нормы, регулирующие деятельность ИТУ, признавались нормами уголовного права, а ИТП - его подотраслью. ИТК, говорил, например, Е. Г. Ширвиндт, выступая на Всероссийском съезде работников пенитенциарного дела в 1923 году с докладом "О реформе исправительно-трудового дела и проекте ИТК", должен наполнять "конкретным содержанием несколько отвлеченные формулы УК"321.

В русле практической исправительно-трудовой политики наблюдались не менее значимые противоречия, касавшиеся, к примеру, так называемой "прогрессивной системы" исполнения уголовных наказаний. Изучение литературных источников, архивных материалов и истории ИТП дает основания утверждать, что введенная ИТК РСФСР 1924 года она ("прогрессивная система") не получила широкого распространения. Это нашло официальное признание в Постановлении ВЦИК и СНК РСФСР от 26 марта 1928 года "О карательной политике и состоянии мест заключения".

В нем отмечалось "отсутствие планомерной и достаточно выдержанной с классовой точки зрения политики в регулировании пребывания осужденных в местах заключения, в частности недостаточно обоснованное допущение в ряде случаев льгот для классово чуждых и социально опасных элементов исключительно по формальным основаниям". В соответствии с этим НКВД было предложено принять немедленные меры к упорядочению режима в местах заключения и ограничить льготы в форме зачета рабочих дней, предоставления отпусков, перевода в разряды и т.п.322

В подобных условиях вопрос о допустимости досрочного освобождения из мест заключения в случае возмещения осужденным совокупного ущерба за счет интенсификации своего труда, возникнуть просто не мог, хотя данную установку, на деле означавшую простое сокращение срока наказания, некоторые ученые и рассматривали в качестве элемента прогрессивной системы323.

Мало того, схожие методологии, иногда квалифицировавшиеся как нарушение принципа единства уголовного и исправительно-трудового права, спорадически возникали и позже. Так, фактически до декабря 1958 года в местах лишения свободы оставалась система зачетов рабочих дней, по которой администрация ИТУ должна была освобождать осужденных по отбытии ими небольшой части назначенного срока наказания исключительно в зависимости от выполнения ими производственных норм. В связи с тем, что такое положение находилось в противоречии с уголовным законом и ослабляло воспитательную силу приговоров, в исправительно-трудовое законодательство были внесены соответствующие изменения, и освобождение заключенных по зачетам рабочих дней было упразднено324.

Сказанное уже в то время предопределило научные инициативы, связанные с идеей сближения гражданского кодекса с уголовным. В частности, П. И. Стучка стремился обосновать социально вредный поступок в равной мере основанием и уголовной, и гражданской ответственности325. В подобной стратегии прослеживался экономически и политически оправданный откат новейшего законодательства к ранним историко-правовым традициям. Это, тем не менее, не означает, что идея взаимопроникновения гражданского права и уголовного права в контексте актуальных для того времени социально-экономических и судебно-правовых программ, не могла быть воспринята. Поэтому, подобными вопросами, отчасти и начал заниматься функционировавший в 30-е годы (ХХ века) при Прокуратуре СССР, Верховном Суде СССР и НКЮ СССР Государственный институт по изучению уголовной и исправительно-трудовой политики326.

Что касается органов уголовной юстиции, то стремление к совершенствованию НОТ ее сотрудников, как проблема, также занимала умы ученых. Достаточно сказать, что в октябре 1926 года в составе НКВД было создано бюро рационализации, в задачи которого входило изучение и внедрение в работу этого ведомства научных достижений в области совершенствования структуры, тактики оперативной работы и техники документирования, обобщение и распространение рационализаторской работы местных органов и наркомата327.

Стратегия сближения уголовно-правовой и гражданско-правовой сфер регулирования видится в их числе, поскольку каждое правонарушение порождает необходимость восстановления нарушенного правопорядка. Способ последнего определяется характером нарушения. Наилучший вариант, если он возможен, заключается в том, чтобы нарушитель своими действиями нейтрализовал его последствия. Такую возможность предоставляет ГК, когда речь заходит об имущественном ущербе. Если эта обязанность не выполняется, то действует принудительная сила государства. Так строятся гражданско-правовые отношения328, и их преимущество перед уголовными заключается в том, что способ "социальной связи" между взаимодействующими субъектами в рамках первых имеет, как правило, непосредственный характер, в то время как регламентированные УК РФ и УПК РФ "фактические отношения" между пострадавшим (потерпевшим) и преступником (обвиняемым), опосредствованы вторжением "ночного сторожа".

Дальнейшее развитие рассматриваемой проблематики было известным образом предопределено предвоенным положением (1941-1945 гг.) Советского Союза, а также последующим восстановлением разрушенного народного хозяйства, вплоть до начала 50-х годов.

Известное влияние на развитие института гарантий возмещения вреда в советской правовой системе в 50-е годы оказали международно-правовые акты, в которых, между прочим, "жертвы преступления" и "злоупотребления властью" (в том числе, судебной, прокурорской и следственно-оперативной), в виду гипотетических притязаний к государственной машине, "по-братски" объединялись. Это прослеживается, в частности, в ч. 5 ст. 5 и ст. 50 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (1950).

Много позже указанную доктрину "усовершенствовала" Декларация основных принципов правосудия для жертв преступления и злоупотребления властью (!), принятая на 96 пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН 26 ноября 1985 года, создав в советской правовой системе неприятный прецедент, обусловленный, во-первых, массовой интервенцией чужеродных категорий и понятий, ограничивавших суверенитет СССР в области правовой политики; во-вторых, подменой понятий, предполагавшей отнесение к разряду "жертв" и потенциальных преступников, и их судей, и, наконец, в-третьих, малополезным смешением терминов пусть и смежных, но все-таки самостоятельных подсистем ГППбП: "пострадавший" (уголовное право), "потерпевший" (уголовный процесс) и "жертва" (эпистолярный жанр). Данное обстоятельство удачно подмечает А. А. Лакеев, констатируя, что содержание термина "жертва преступления" - шире традиционно используемого в отечественном законодательстве понятия "потерпевший"329.

В практике же деятельности советских правоохранительных органов установка на необходимость безусловного возмещения вреда, причиненного потерпевшему, за счет непосредственного причинителя декларативно сохранялась. Хотя непонятно, за чей счет, и из каких средств он, даже при наличии желания, мог это сделать.

В УИС МВД СССР в это время действовало правило, по которому назначение заработка осужденным осуществлялось "с учетом частичного возмещения ими расходов по содержанию ИТУ". Практически, - считают составители отраслевого учебника, - это означало введение так называемых понижающих коэффициентов, при применении которых заработная плата, начислявшаяся заключенным, оказывалась значительно меньше той, которую получали за соответствующую работу свободные граждане330. Это создавало дополнительные трудности для восстановительной "уголовной политики", поскольку вред, причинявшийся преступлением, как частным лицам, так и государственным предприятиям и учреждениям, достаточно часто оставался не восполненным. О возмещении же вреда (в виде трат на УСП) самому государству речи даже не возникало.

К их числу, например, могли быть отнесены расходы, претерпеваемые государством в связи с исполнением своих обязанностей в судах народными заседателями (Указ Президиума Верховного Совета РСФСР от 13 октября 1961 года "О порядке возмещения народным заседателям расходов, связанных с исполнением ими обязанностей в суде"). В данной директиве отмечалось, что народным заседателям, не являющимся рабочими и служащими, оплачивается по 1 рублю за каждый день исполнения ими обязанностей. Народным заседателям из числа рабочих и служащих в случае выезда для исполнения обязанностей в суде вне места постоянного жительства, помимо сохранения их заработной платы, выплачиваются суточные и возмещаются расходы по проезду и найму жилого помещения в соответствии с нормами оплаты служебных командировок. Устанавливаемое статьями 1 и 2 настоящего Указа возмещение народным заседателям расходов производится из средств соответствующего суда не позднее дня исполнения народным заседателем обязанностей в суде331.

Законом РСФСР от 25 июля 1962 года "Об утверждении Положения об адвокатуре РСФСР" устанавливалось, что труд адвоката оплачивается из средств, поступающих в юридическую консультацию от граждан, предприятий, учреждений, организаций и колхозов за оказание юридической помощи (ст. 35). Средства коллегии адвокатов образуются из сумм, отчисляемых юридическими консультациями. Их размер устанавливается конференцией членов коллегии, но не свыше 30% от суммы поступившего в юридическую консультацию гонорара (ст. 44)332.

Несколько позже (1979) эти же положения были развиты в Законе СССР от 30 ноября 1979 г. "Об адвокатуре СССР", где говорилось о том, что штаты, должностные оклады, фонды заработной платы и сметы административно-хозяйственных расходов коллегий адвокатов не подлежат регистрации в финансовых органах. Коллегии адвокатов не облагаются государственными и местными налогами и сборами333.

Одновременно в постановлении Пленума Верховного Суда СССР № 4 от 18 марта 1963 года (с изменениями, внесенными постановлением Пленума от 21 марта 1968 года № 3 "Об устранении недостатков в практике взыскания судебных расходов по гражданским делам и судебных издержек по уголовным делам"), отмечалось, что при рассмотрении уголовных дел суды во многих случаях не обсуждают вопрос о взыскании с осужденных судебных издержек, не всегда требуют приобщения к делу справок о судебных издержках, понесенных при производстве предварительного следствия и дознания, нередко взыскивают судебные издержки с осужденных в солидарном порядке, что не соответствует закону.

Подчеркивалось, что в судебные издержки по уголовным делам не следует включать: сохраняемый в соответствии с законом средний заработок по месту работы за лицом, вызываемым в качестве свидетеля, потерпевшего, эксперта, переводчика и понятого, за все время, затраченное им в связи с вызовом к лицу, производящему дознание, следователю, прокурору или в суд; суммы, выплачиваемые эксперту или переводчику за исполнение ими обязанностей в суде или органах предварительного следствия и дознания в порядке служебного задания, канцелярские и почтовые расходы, связанные с производством данного дела в органах предварительного следствия и в суде334.

В постановлении Пленума Верховного Суда СССР № 18 от 22 декабря 1964 года "О некоторых процессуальных вопросах, возникших в судебной практике при исполнении приговоров", разъяснялось, что в силу ст. 368 УПК РСФСР помимо вопросов, прямо указанных в этой статьей, суды, при возникшей к тому необходимости, вправе разрешать в порядке, предусмотренном ст. 369 УПК РСФСР, лишь такие сомнения и неясности, появившиеся в результате недостатков приговора, решение которых не затрагивает существо приговора и не влечет ухудшения положения осужденного, как, например,…ж) об определении размера и распределении судебных издержек, если эти вопросы не получили разрешения в приговоре суда;.. з) об оплате труда защитника, участвовавшего в деле по назначению суда, если этот вопрос не разрешен одновременно с вынесением приговора335.

В части, касавшейся других составляющих "совокупного вреда", причинявшегося "коллективному участнику уголовных правоотношений", значительное место занимали траты государства на всевозможные возмещения расходов участникам УСП, выплаты вознаграждений, затраты, обусловленные необходимостью производства переводов, различного рода экспертиз и т. д. Так, институт судебных издержек определенное правовое развитие в этот период нашел в постановлении СМ РСФСР от 19 апреля 1965 года № 485 "Об утверждении Инструкции о порядке и размерах возмещения расходов и выплаты вознаграждения свидетелям, потерпевшим, экспертам, переводчикам и понятым в связи с вызовом к лицу, производящему дознание, следователю, прокурору или в суд".

В ней определялось, что свидетели, потерпевшие, эксперты, переводчики и понятые, вызываемые к лицу, производящему дознание, следователю, прокурору или в суд для дачи показаний, заключений по уголовным и гражданским делам, переводов, имели право на возмещение понесенных ими расходов по явке (стоимость проезда к месту вызова и обратно, расходы по найму жилого помещения, суточные).

И хотя в п. 12 подчеркивалось, что суммы, подлежащие выплате свидетелям, потерпевшим, экспертам, переводчикам и понятым, выплачиваются вызвавшим их органом немедленно по выполнении этими лицами своих обязанностей независимо от фактического получения и взыскания со сторон судебных расходов по гражданским делам или судебных издержек с осужденных по уголовным делам, можно только предполагать, насколько точно выполнялись эти предписания должностными лицами органов уголовной юстиции. Тем более, что буквальное прочтение рассматриваемого нормативного акта не оставляло возможностей для подобного рода компенсаций, например, в стадии возбуждения уголовного дела и в рамках протокольной формы досудебной подготовки материалов.

Некоторые повременные нормативные акты предвосхитили принятие в 1973 году небезызвестного Указа ПВС СССР. Так, например, Указ ПВС СССР от 26 июля 1966 года "Об усилении ответственности за хулиганство", в частности, определял, что лечение хулиганов и иных преступников, получивших телесные повреждения при оказании сопротивления гражданам, пресекавшим их преступные действия или принимавших меры к их задержанию, производится за счет самих преступников. Поэтому лицо, виновное в умышленном причинении вреда здоровью другого лица и само получившее телесное повреждение при обстоятельствах, указанных в ст. 16 Указа, обязано было возместить государству как расходы на стационарное лечение потерпевшего, так и расходы на свое собственное. Посредством подобного декретирования, как можно увидеть, государство оригинальным, и в целом правильным образом, избавляло себя от "непроизводительных трат" в деле борьбы с преступностью.

Советская исправительно-трудовая политика свидетельствует, что труд осужденных не только позволял МВД в 70-е годы (ХХ века) входить в пятерку ведущих промышленных министерств Союза ССР, но и оставался серьезным источником бюджетных поступлений336. Однако какого-либо позитивного влияния на развитие компромиссных форм досрочного окончания УСП и УИСП СССР данное обстоятельство не оказывало.

Вместе с тем, жесточайшая эксплуатация "тюремного населения", наблюдавшаяся в то время, никоим образом не должна нивелировать идею возмездности затрат уголовно-судебного производства. Институт судебных издержек и затрат УСП, его максимальная направленность на нейтрализацию сверхнормативных расходов, претерпеваемых органами уголовной юстиции, должен находить дальнейшее развитие и поэтапное внедрение в практику по мере того, как будут стабилизироваться обусловливающие их социально- экономические факторы.

Правовая база такой стратегии зарождалась уже в то время. Так, Генеральный прокурор СССР в п. 2 приказа № 6 от 24 февраля 1972 года "Об усилении прокурорского надзора за исполнением законов о возмещении материального ущерба, причиненного преступлениями государственным, кооперативным и общественным организациям" требовал при освобождении в предусмотренных законом случаях от уголовной ответственности лиц, совершивших преступления, принимать меры к возмещению ущерба, как правило, путем предъявления исков в порядке ст. 29 Основ гражданского судопроизводства337. Можно констатировать, что под материальным ущербом по-прежнему понимался вред, причинявшийся государственным предприятиям, а не самому государству, это, во-первых, и, во-вторых, в условиях деспотии советского режима акцент делался на "принудительных композициях", а не на началах добровольности, обусловленных наличием "встречного интереса" у "объективного преступника".

В соответствии с п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РСФСР от 26 сентября 1973 года № 8 "О судебной практике по применению законодательства о взыскании судебных издержек по уголовным делам", к расходам органов дознания, следствия и суда, понесенным при производстве по делу, непосредственно связанным с собиранием и исследованием доказательств виновности подсудимого и не перечисленным в п. 1 т 2 ст. 105 УПК РСФСР, следовало относить возмещение стоимости вещей, подвергшихся порче или уничтожению при производстве следственных экспериментов или экспертиз, затраты на возмещение расходов лицам, предъявляемым на опознании (кроме обвиняемых) и т. п. Судебные издержки, в силу п. 4 указанного постановления, подлежали взысканию в доход государства с лиц, в отношении которых поставлен обвинительный приговор. В тех случаях, когда суд приходил к выводу о необходимости принятия судебных издержек на счет государства, в приговоре рекомендовалось приводить мотивы такого решения. При оправдании подсудимого по одной из статей предъявляемого обвинения либо исключении одного или нескольких эпизодов, судебные издержки, связанные с этим обвинением или эпизодами, принимались на счет государства. При осуждении по делу нескольких лиц судебные издержки подлежали взысканию с осужденных в долевом порядке с учетом вины, степени ответственности и имущественного положения каждого338.

25 июня 1973 года Президиум Верховного Совета СССР принял Указ "О возмещении средств, затраченных на лечение граждан, потерпевших от преступных действий", в соответствии с которым средства, затраченные на лечение потерпевших от преступных (умышленных) действий, стали подлежать взысканию в доход государства.

В его развитие СМ СССР 31 августа 1973 года принял постановление № 636 "Об установлении ставки для исчисления средств, затраченных на стационарное лечение граждан, потерпевших от преступных действий"339, а вскоре - 13 декабря 1974 года Пленум Верховного Суда СССР в постановлении "О практике применения судами Указа ПВС СССР от 25 июня 1973 года "О возмещении средств, затраченных на лечение граждан, потерпевших от преступных действий" обобщил накопленный положительный опыт340.

Общий тон рекомендаций, получивших дальнейшее развитие в постановлении Пленума Верховного Суда СССР № 1 от 23 марта 1979 года "О практике применения судами законодательства о возмещении материального ущерба, причиненного преступлением", в основном сводился к констатации того, что орган дознания, следователь и прокурор при отказе в возбуждении уголовного дела, либо при его прекращении, должны были принимать меры к возмещению материального ущерба, если он не был добровольно возмещен. Такие же последствия, в соответствии с ч. 2 ст. 310 УПК РСФСР должны были наступать при освобождении причинителя вреда от ответственности по п. 2, ч. 1 ст. 5 УПК РСФСР (п. 6).

Активы категорий "судебные пошлины", "судебные затраты", "судебные издержки", "ущерб", "вред", приобретенные советской правовой наукой в указанный период, были аккумулированы в Указе Президиума Верховного Совета СССР "О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей" от 18 мая 1981 года и в утвержденном им Положении с одноименным названием.

Впоследствии они были конкретизированы в межведомственной Инструкции по его применению (2 марта 1982 года)341.

Красной нитью через перечисленные правовые документы проходила мысль о том, что ущерб, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу, возмещается государством в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда.

Нетрудно заметить, что положения анализируемых источников в основном направлены на развитие гарантий в пользу стороны защиты, и, прежде всего, подозреваемого, обвиняемого, подсудимого и осужденного. Интересы же противной стороны (от слова "противоположный), то есть потерпевшего - пострадавшего, а также третьих лиц, которые потенциально могли претерпевать определенные вредоносные последствия как правомерных, так и противоправных действий со стороны представителей следственно-исполнительной, прокурорской и судебной власти, в перечисленных нормативных актах фактически отсутствовали.

Являясь составной частью затрат УСП, они, как представляется, должны однозначно учитываться в дальнейшем развитии ГППбП, поскольку, как будет показано дальше, реальные права и законные интересы гражданина, пострадавшего от преступного посягательства, в современном российском УСП нейтрализованы, как минимум, двумя основополагающими факторами:

1) его публичным началом;

2) установками уголовного законодательства РФ, согласно которым в качестве объекта уголовно-правовой охраны выступают общественные отношения; "за кадром" законодательных установлений по-прежнему остаются реальные права и интересы законопослушных граждан, являющихся первичными ячейками рационально организованного общества.

Из сказанного следует два вывода. Во-первых, в теории уголовного права в течение длительного времени такой участник уголовно-правовых отношений, как пострадавший, фактически отсутствовал. Лишь в последнее время рядом ученых стал подниматься вопрос о необходимости легализации его статуса в УК РФ342. А это, в свою очередь, предопределяет необходимость законодательного урегулирования ряда вспомогательных моментов. Например, о составе частных правоотношений, возникающих между преступником и пострадавшим, пострадавшим и государством (в лице соответствующих государственных органов); о необходимости установления "субординации" между пострадавшим - физическим (или юридическим) лицом и "коллективным участником уголовно-правовых отношений". Последнее, при нынешнем состоянии дел, вряд ли в состоянии выступать в качестве беспристрастного арбитра в споре между сторонами, одной из которых является оно само.

Во-вторых, исходя из признания государства "коллективным участником уголовно-правовых отношений", следует четко осознавать, что под термином "совокупные затраты" УСП целесообразно разуметь не только материальный (имущественный, физический, моральный) вред, причиняемый физическому или юридическому лицу, но и пострадавшему-государству в виде неизбежных судопроизводственных расходов. Именно в таком контексте в данной работе рассматриваются возможности конституционной (государственно-правовой) реституции.

В 1988 году в правоохранительных органах Союза ССР было распространено разъяснение Государственного Комитета СССР по труду и социальным вопросам и Секретариата ВЦСПС № 18/16-33 от 26 мая 1988 г. "О порядке оплаты труда переводчиков объединений, предприятий, учреждений и организаций", в котором разъяснялось, что оплату труда внештатных переводчиков, привлекаемых объединениями, предприятиями, учреждениями и организациями всех отраслей народного хозяйства к синхронному переводу, следует производить из расчета 3 рубля в час с увеличением этой почасовой ставки до 4 рублей в случаях применения редких европейских и восточных языков.

В развитие указанных стратегий МВД и МЮ СССР в своих инструктивных письмах по поводу производства экспертиз на хозрасчетной основе в системе судебно-экспертных учреждений МЮ СССР (№ 1/983 от 14 марта 1990 г. и 356-К-13 от 14 февраля 1990 г.) подчеркивали, что производство экспертиз республиканскими НИИСЭ и НИЛСЭ выполняется в ограниченном объеме, поскольку, во-первых, указанные экспертные учреждения испытывают недостаток штатной численности специалистов, и, во-вторых, органы МВД СССР в состоянии обеспечить оплату таких экспертиз на сумму лишь около 2 миллионов рублей в год.

И хотя в указанных документах говорилось о недопустимости производства экспертиз за плату "силами работников, содержащихся за счет средств, выделенных экспертным учреждениям из бюджета", следует заметить, что вплоть до настоящего времени ситуация в этом вопросе не улучшилась. Более того, в некоторых регионах отдельные виды экспертиз фактически производятся за счет личных средств следственно-оперативных работников МВД РФ. Аналогичная картина наблюдается и в учреждениях УИС Минюста России, где, как показало авторское исследование, производство, к примеру, экспертиз трупов в некоторых случаях осуществляется на формальной основе, зиждущейся на дружеских отношениях между оперативными работниками учреждений ГУИН МЮ РФ и сотрудниками экспертных подразделений343.

Интересно отметить, что в указании Прокуратуры России № 15к-85/92 от 21 января 1992 года "По поводу оплаты стационарных психиатрических экспертиз" обращалось внимание на то, что 29 июля 1991 года Министерство здравоохранения РСФСР в адрес руководителей местных органов здравоохранения направлялось указание за № 25-03-7/1145 о необходимости заключения с 1992 года хозрасчетных договоров с правоохранительными органами на проведение стационарных психиатрических экспертиз. Данное указание Минздрава, говорилось в директиве, не было основано на законе, направлялось на места без согласования с центральными правоохранительными органами и для системы уголовной юстиции представлялось неприемлемым, поскольку подразделения прокуратуры находились на госбюджете и ассигнований на эти цели не получали. Генеральным прокурором РФ министру здравоохранения России по этому поводу было направлено представление, которое впоследствии было удовлетворено. Заместитель МЗ СССР тотчас среагировал на него, дав письменное распоряжение руководителям местных органов здравоохранения о возвращении к прежнему порядку проведения психиатрических экспертиз.

Оплата судебных экспертиз, производившихся нештатными экспертами по назначению следователей прокуратуры, регулировалась указанием Генеральной прокуратуры РФ № 10-726 от 14 июля 1994 года. В этой директиве сообщалась последовательность мероприятий по возмещению затрат, связанных с экспертизами, проводимыми в соответствии с постановлением СМ РФ № 187 от 2 марта 1993 года. В связи со значительными расходами на проведение экспертных исследований в указанном перечне фигурировали такие, например, мероприятия, как "рассмотрение обоснованности постановления о назначении экспертизы" (п. 2) и довольно-таки сложная процедура возмещения затрат (п. 3-8).

В 1995 году появляется разъяснение Генеральной прокуратуры № 10-1419 от 12 января 1995 г. "О порядке применения указания Генеральной прокуратуры РФ № 10-726 от 14 июля 1994 г.", в котором отмечалось, что в связи с возникающими на практике вопросами о порядке возмещения затрат, связанных с экспертизами, проводимыми в соответствии с постановлением Правительства РФ № 10-384 от 2 марта 1993 г. и с учетом поступивших предложений, следовало исходить из того, что:

1. Последовательность мероприятий по возмещению затрат на проведение экспертизы, предусмотренная приложением 1 к Указанию № 10-726 от

14 июля 1994 г., соблюдается лишь при стоимости экспертиз свыше 100 минимальных размеров оплаты труда, установленных законодательством.

2. Для возмещения затрат на производство экспертизы стоимостью от 25 до 100 минимальных размеров оплаты труда в финансово-хозяйственное управление Генеральной прокуратуры представляются постановление о назначении экспертизы (форма № 74) и заключенный договор о ее проведении (по образцу приложения 2 к Указанию № 10-726 от 14 июля 1994 г.).

3. В остальных случаях, при отсутствии в прокуратурах республик, краев, областей и приравненных к ним звеньях свободных денежных средств, на оплату экспертизы в ФХУ ГП представляется заявка по установленной форме.

Обращает на себя внимание два существенных фактора, проистекающих из рассмотренной директивы: а) целесообразность производства экспертизы в некоторых случаях ставилась в прямую зависимость от наличия соответствующего финансирования, что представляется недопустимым даже в тех случаях, когда указанная проблема с избытком может быть нейтрализована другими источниками доказательств; б) процедура "обоснования" целесообразности назначения и производства экспертизы сама по себе представляла значительную долю затрат, связанную с определенными потерями времени и человеческих усилий.

Несколько ранее было принято постановление СМ РСФСР № 245 от 14 июля 1990 г., которым объявлялась Инструкция о порядке и размерах возмещения расходов и выплаты вознаграждения лицам в связи с их вызовом в органы дознания, предварительного следствия, прокуратуру и суд. В ней определялись размеры сумм, подлежащих выплате в связи с явкой, размеры сумм, подлежащих выплате в качестве вознаграждения, порядок возмещения расходов по явке и выплаты вознаграждения, и ряд других частных вопросов, уточненных постановлением СМ РФ от 2 марта 1993 г. № 187344.

В рассматриваемое время делается занятная (с правовой точки зрения), но неудачная (с точки зрения ресурсного обеспечения), попытка внедрения в законодательство идеи, обозначенной соискателем в качестве самостоятельного принципа ГППбП (принципа безусловного возмещения государством ущерба, причиненного гражданину преступлением, в том числе, оставшимся нераскрытым). В силу п. 3 ст. 30 "Основные положения о защите права собственности" Закона РСФСР "О собственности в РСФСР" от 24 декабря 1990 года (ныне отмененного), предполагалось, что "ущерб, нанесенный собственнику преступлением, возмещается государством по решению суда. Понесенные при этом государством расходы взыскиваются с виновного в судебном порядке в соответствии с законодательством РСФСР". Однако при этом признавалось, что нуждаются в установлении: порядок, основания такого возмещения государством ущерба, и момент, с которого возникает у собственника данное право345.

На примере этой законодательной инициативы прослеживается тенденция развития отечественной правовой системы, сочетающей в себе избыток идеалистически трактуемых правовых представлений, с отсутствием достаточных средств для их финансового обеспечения.

Законодатель не делает законов, он не изобретает их, а только формулирует, - считали классики марксизма-ленинизма346. Данная установка оправдывает развитие истории права, в русле которой фактические отношения индивидуумов, будучи обусловлены устоявшимися экономическими традициями, медленно, но верно перерастали в отношения правовые, а те, в свою очередь, и в случае необходимости, в законоотношения. Именно в этом контексте формулирует свою мысль И. М. Гальперин, замечая, что формулирование закона может (и должно - С. Б.) быть более или менее опосредствовано экономическими и иными социальными факторами347.

Весьма показательными в этой связи являются Указ Президента РФ от 30 ноября 1991 года "Об изменениях в системе оплаты труда осужденных и лиц, содержащихся в ЛТП МВД РФ" и Указ Президента РФ от 12 октября 1992 года "О приватизации в ОВД РФ". Первым Указом, как известно, были отменены 50-и процентные удержания из заработка осужденных в доход государства и устанавливались лишь удержания по фактической стоимости питания и вещевого имущества, предоставленного осужденным. Эта норма, как считается, коренным образом изменила стимулирование труда осужденных, существенно улучшив их отношение к труду. Вторым Указом была предусмотрена норма, запрещающая приватизацию предприятий, учреждений и организаций ОВД независимо от источников финансирования348.

Нетрудно заметить, что перечисленные нормативные акты самым серьезным образом "освобождали" государство от обязанности по возмещению уголовно-значимого вреда пострадавшим от преступлений за счет труда осужденных и перекладывали бремя по содержанию "тюремного населения" на плечи законопослушных граждан.

Надо полагать, поэтому лишь 27,8% опрошенных автором сотрудников УИС МЮ РФ к такой постановке вопроса отнеслись положительно; подавляющее же их число (72,7%) отнеслись отрицательно.

В это же время были внесены изменения в постановление Пленума Верховного Суда РСФСР № 8 от 26 сентября 1973 года "О судебной практике по применению законодательства о взыскании судебных издержек по уголовным делам" (в редакции постановления Пленума № 11 от 21 декабря 1993 г.). В нем, в частности, отмечалось, что суды и судьи нередко в нарушение закона не принимают необходимых мер к взысканию с осужденных судебных издержек, понесенных органами дознания, следствия и судами; не требуют от органов предварительного следствия приложения к обвинительным заключениям справок о виде и размере понесенных ими судебных издержек; при отсутствии достаточных оснований принимают на счет государства судебные издержки, подлежащие взысканию с осужденных и лиц, признанных виновными, но освобожденных от наказания; при оправдании подсудимых по одной из статей предъявленного обвинения либо исключения одного или нескольких эпизодов необоснованно возлагают на осужденных судебные издержки, непосредственно связанные с собиранием и исследованием доказательств по этому обвинению или его эпизодам; в отдельных случаях взыскивают судебные издержки в пользу конкретных лиц или организаций, а не в доход государства; при осуждении по делу нескольких лиц взыскивают судебные издержки в солидарном, а не в долевом порядке. Отмеченные недостатки приводят к тому, что значительные суммы судебных издержек остаются не возмещенными, чем наносится ущерб государству.

Адекватные предписания обнаруживаются в Указе Президиума Верховного Совета РСФСР от 3 февраля 1977 года "О внесении изменений в ст. 107 УПК РСФСР", где определялось, что при оправдании подсудимого по делу, возбужденному не иначе как по жалобе потерпевшего, суд вправе возложить издержки полностью или частично на лицо, по жалобе которого было начато производство по делу349.

В РФ право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями или бездействиями его органов предусмотрено ст. 53 Конституции.

В развитие данной нормы ГК РФ закрепил положение о том, что "вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста или исправительных работ, возмещается за счет казны РФ, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта РФ или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом" (ч. 1 ст. 1070).

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 29 апреля \

1996 года "О судебном приговоре" отмечалось, что в соответствии с положениями ст. 1070, 1100 ГК РФ оправданному следует разъяснять его право на возмещение вреда и компенсацию морального вреда, причиненного ему в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности, о чем должна быть сделана пометка в протоколе судебного заседания (п. 18)350. При этом учитывались предписания п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 10 от 20 декабря 1994 года "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда"351, согласно которым потерпевший был вправе предъявить гражданский иск о компенсации морального вреда при производстве по уголовному делу. Отметим, что в ходе проводившегося нами опроса должностных лиц органов уголовной юстиции 80,6% респондентов с одобрением отнеслись к постановке вопроса о выработке критериев определения денежного эквивалента для возмещения (компенсации) морального вреда, причиненного преступлением; и лишь 19,4% такой подход не поддержали, хотя актуальность проблемы и воспринята ст. 136 УПК РФ.

В развитие этого положения в п. 21 постановления Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 29 апреля 1996 года "О судебном приговоре" разъяснялось, что компенсация "в соответствии с законом осуществляется в денежной форме независимо от подлежащего возмещению имущественного вреда. При разрешении подобного рода исков следует руководствоваться положениями ст. 151, 1099, 1100, 1101 ГК РФ, в соответствии с которыми при определении размера компенсации морального вреда необходимо учитывать характер причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, связанных с его индивидуальными особенностями, степень вины подсудимого, его материальное положение и другие конкретные обстоятельства дела, влияющие на решение суда по предъявленному иску. Во всех случаях при определении размера компенсации вреда должны учитываться требования справедливости и соразмерности".

Что касается мер по обеспечению возмещения материального ущерба, причиненного преступлением, то по сложившейся традиции обычно используются следующие рекомендации, связанные с определением стоимости похищенного.

По смыслу закона при квалификации преступления против собственности надлежит исходить из фактической стоимости похищенного (с учетом износа) на момент совершения преступления. При решении вопроса о возмещении ущерба, причиненного преступлением, в случае изменения цен, размер материального ущерба, возмещаемого потерпевшему по гражданскому иску или по инициативе суда, определяется исходя из цен, действующих на день принятия решения о его возмещении352. Данный опыт, с учетом "вяло текущей инфляции", а также девальвационными процессами, не всегда "работает" в пользу пострадавшей от преступления стороны. В этом смысле конституционная реституция, будучи допущенной законодательством в стадии возбуждения уголовного дела, предварительного расследования, судебного разбирательства или исполнения приговора, при наличии имущественной состоятельности подозреваемого - осужденного, может корректировать конкретные следственно-судебные ситуации в плане возможного достижения сторонами обоюдного согласия. В противном случае она же в состоянии упредить значительные государственные траты на содержание заключенных в учреждениях УИС МЮ РФ.

Определенное участие в ведомственном регулировании подобных вопросов, конечно же, принимала и Прокуратура РФ. Так в письме Генеральной прокуратуры РФ № 15-6-95 от 11 мая 1995 года "О порядке возвращения законным владельцам похищенных транспортных средств" упоминалось о возможности применения уголовно-процессуальной реституции. В нем говорилось, что при возникновении спора о праве собственности на автомашину вопрос о ее возврате должен разрешаться только судом по иску заинтересованного лица (п. 5).

Рассматриваемые конструкции заимствованы из упоминавшегося Указа ПВС СССР от 18 мая 1981 года с теми же "комплексами" защиты правонарушителя от презюмируемых преступных злоупотреблений со стороны должностных лиц, обличенных государственной властью.

В УПК РСФСР интересующие нас вопросы регламентированы в ряде статей, среди которых следует назвать следующие: ст. 29 "Гражданский иск в уголовном деле", ст. 30 "Обеспечение возмещения материального ущерба, причиненного преступлением, и исполнение приговора в части конфискации имущества", ст. 53 "Потерпевший", ст. 54 "Гражданский истец", ст. 55 "Гражданский ответчик", ст. 58-1 "Обязанность органа дознания, следователя, прокурора и суда по принятию мер к возмещению ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями", ст. 105 "Судебные издержки", ст. 106 "Возмещение свидетелям, потерпевшим, экспертам, специалистам, переводчикам, понятым понесенных расходов", ст. 107 "Взыскание судебных издержек". Аналогичные статьи предложены УПК РФ.

Статья 107 УПК РСФСР интересующий нас вопрос регламентирует следующим образом:

"Судебные издержки возлагаются на осужденных или принимаются на счет государства.

В случае признания подсудимого виновным суд вправе взыскать с него судебные издержки, за исключением сумм, выплаченных переводчику. Суд может при этом возложить судебные издержки и на подсудимого, признанного виновным, но освобожденного от наказания.

Если по делу признаны виновными несколько подсудимых, суд постановляет, в каком размере должны быть возложены издержки на каждого из них, учитывая при этом вину, степень ответственности и имущественное положение этих лиц.

Судебные издержки в случае прекращения дела или оправдания подсудимого, либо при несостоятельности лица, с которого они должны быть взысканы, а также судебные издержки, связанные с выплатой сумм переводчику при признании подсудимого виновным, принимаются на счет государства.

При оправдании подсудимого по делу, возбуждаемому не иначе как по жалобе потерпевшего, суд вправе возложить издержки полностью или частично на лицо, по жалобе которого было начато производство по делу.

Порядок оплаты труда адвоката, участвующего в деле по назначению, определяется правилами статьи 322 настоящего кодекса".

Указанное положение дополняется постановлением СМ РФ № 1011 от

7 октября 1993 г. "Об оплате труда адвокатов за счет государства353, и Положением о порядке оплаты труда адвокатов за счет государства, утвержденным МЮ России 27 января 1994 года. Как видим, закон, в ряде случаев предусматривает возможность переложения обязанностей по компенсации судебных издержек на подсудимого. Однако, что с того, и самое главное, что после?

Памятуя о судебных издержках УСП, не следует забывать и об "иных расходах", понесенных органами дознания и предварительного следствия при производстве по уголовному делу.

В соответствии с п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 26 сентября 1973 года "О судебной практике по применению законодательства и взыскании судебных издержек по уголовным делам" (в ред. Постановления Пленума № 11 от 21 декабря 1993 года), "расходы органов дознания, следствия и суда, понесенные при производстве по делу, непосредственно связанные с собиранием и исследованием доказательств виновности подсудимого, и не перечисленные в п. 1, 2 и 3 ст. 105 УПК РСФСР…возмещение стоимости вещей, подвергшихся порче или уничтожению при производстве следственных экспериментов или экспертиз; затраты на возмещение расходов лицам, предъявляемым на опознании (кроме обвиняемых) и т. п." относятся к судебным издержкам и являются "иными" расходами.

Согласно п. 4 данного постановления они "подлежат взысканию в доход государства с лиц, в отношении которых постановлен обвинительный приговор".

"В тех случаях, когда суд или судья приходит к выводу о необходимости принять судебные издержки на счет государства, в приговоре должны быть приведены мотивы такого решения".

При оправдании подсудимого по одной из статей предъявленного обвинения либо исключении одного или нескольких эпизодов судебные издержки, связанные с этим обвинением, принимаются на счет государства".

Указанное дополнение можно было бы расширить, поскольку в стадии предварительного расследования достаточно часто возникают следственные ситуации, связанные, например, с розыском обвиняемого, установлением ответственных за утрату или повреждение вещественных доказательств, а также предметов и объектов, полученных в качестве образцов для сравнительного исследования354, определением местонахождения "скрывшегося" потерпевшего, производством первоначальной проверки и собственно предварительного расследования по заведомо ложному доносу, осуществлением принудительного привода того или иного участника УСП и т. д. Все эти траты объективно вписываются в общую схему расходов, которые относятся на счет казны, поскольку "платежеспособность" подавляющей части подозреваемых - осужденных по состоянию на сегодняшний день оставляет желать лучшего.

Возьмем на заметку и главу 26 "Производство по наложению денежных взысканий и штрафов", которая, вкупе со ст. 57, 73, 94, 133-1, 394, 323 и 324 УПК РСФСР, еще предстанет в качестве самостоятельного объекта нашего исследования.

В Уголовно-процессуальном законодательстве России, в отличие от законодательства гражданско-процессуального, термин "судебные пошлины" встречается относительно редко. Обычно им пользуются, когда речь заходит о гражданском иске в уголовном деле. На это обращает внимание П. А. Лупинская355.

Следует заметить, что под государственной пошлиной понимается установленный Федеральным Законом РФ "О внесении изменений и дополнений в Закон РФ "О государственной пошлине" от 19 декабря 1995 года и действующий на всей территории России платеж, взимаемый за совершение юридически значимых действий либо выдачу документов уполномоченными на то органами и должностными лицами (с. 1).

От ее уплаты по делам, рассматриваемым в судах общей юрисдикции, освобождаются:

п. 6) истцы - по искам о возмещении материального ущерба, причиненного преступлением;

п. 9) ОВД, выступающие в качестве истцов, - по делам о взыскании расходов по розыску лиц, уклоняющихся от уплаты алиментов и других платежей.

Как видим, указанный Федеральный Закон распространяет свое действие, в части установления государственной пошлины на суды общей юрисдикции, только для рассмотрения гражданских дел. Это, во-первых. И, во-вторых, говоря о льготах по уплате государственных пошлин в случаях, когда в качестве истцов выступают ГОРОВД, он не упоминает о возможности взыскания с осужденного расходов, затраченных на его розыск в порядке ст. 196 УПК РСФСР (ст. 210 УПК РФ), в стадии предварительного расследования. Представляется, что это серьезное упущение. Процедура взыскания "следственных издержек" в таких случаях должна, по логике закона, предусматривать более эффективные технологии, направленные на их своевременное покрытие. И если один из предлагавшихся проектов нового УПК РФ специально предусматривал процессуальные издержки, вызываемые розыском обвиняемого, то УПК РФ, вступающий в силу 1 июля 2002 года указанную новеллу проигнорировал. Зато предусмотрел в числе оных ежемесячное государственное пособие в размере пяти минимальных размеров оплаты труда, выплачиваемое обвиняемому, временно отстраненному от должности в порядке, установленном ч. 1 ст. 114 кодекса (п. 8 ст. 130 УПК РФ). Какое трогательное участие…

Представляя ущерб, причиняемый преступлением конкретному физическому или юридическому лицу, в качестве составляющей совокупных затрат, относящихся на счет государственной казны, необходимо учитывать, что порядок и условия возмещения такого вреда определяются соответствующим законодательством, которое в целом представляет собой: а) законодательство в отношении лиц, незаконно привлеченных к уголовной ответственности в настоящее время; б) законодательство в отношении жертв политических репрессий.

К первой группе нормативных актов, помимо перечисленных, можно добавить Инструкцию о порядке возмещения ущерба, причиненного военнослужащему войск, лицу рядового, начальствующего состава МВД СССР незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда от 21 февраля 1984 года № 18356.

Право на возмещение вреда в соответствии с этими нормативными правовыми актами имеют граждане, в отношении которых незаконные действия совершены после 1 июня 1981 года.

Ко второй группе нормативных актов, регулирующих порядок, условия и виды возмещения вреда гражданам, пострадавшим в результате политических репрессий, относятся: Закон РСФСР от 18 октября 1991 г. "О реабилитации жертв политических репрессий" с последующими изменениями и дополнениями; постановления Правительства РФ: от 16 марта 1992 г. № 160 "О порядке выплаты денежной компенсации и предоставлении льгот реабилитированным жертвам политических репрессий"; от 12 августа 1994 г. № 926 "О порядке возврата гражданам незаконно конфискованного, изъятого или вышедшего иным путем из владения в связи с политическими репрессиями имущества, возмещения его стоимости или выплаты денежной компенсации"; от 3 мая 1994 г. № 419 "О порядке предоставления льгот реабилитированным лицам и лицам, признанным пострадавшими от политических репрессий" и некоторые другие. Свое концентрированное воплощение указанные доктрины нашли в главе 18 УПК РФ "Реабилитация".

Закончить приведенный перечень можно рассматриваемым в настоящее время в Государственной Думе РФ законопроектом "О реституции".

В силу публичного начала российского УСП реализация прав и законных интересов "жертв" преступлений существенным образом затрудняется, на что справедливо обращает внимание Н. Г. Стойко. Он пишет, что в попытке представить суд в виде арбитра, разрешающего правовой спор между государством (уголовным истцом) и обвиняемым (уголовным ответчиком), игнорируется не только государственная природа суда (вот почему он не может быть арбитром в указанном отношении), но и отодвигается на задний план потерпевший, место которого заняло государство. Кроме того, появляется опасное, с точки зрения защиты прав личности, впечатление равноправия обвиняемого и представителей органов государства в названном споре357. К нему присоединяется Н. А. Колоколов, подчеркивающий, что в потерпевшем не желают видеть процессуального субъекта, способного самостоятельно в судебном заседании отстаивать свои права. Это происходит по двум причинам. Во-первых, интересы потерпевших не всегда совпадают с общественными, поэтому апологеты господствующей у нас правовой школы воспринимают в штыки наделение последнего правом определения объема обвинения. Во-вторых, существует мнение, что интересы обвиняемого - забота защитника, а интересы потерпевшего - дело прокурора 358.

А ведь еще член-корреспондент АН СССР М. С. Строгович отмечал, что в отличие от гражданского процесса, где участвующие в деле лица могут свободно распоряжаться своими материальными и процессуальными правами (диспозитивность), в уголовном процессе действует принцип публичности, под которым понимают "правовую обязанность специально на уполномоченных государственных органов возбуждать уголовное дело, расследовать его и рассматривать в суде, независимо от воли граждан и организаций, интересы которых затронуты преступлением"359.

В этом контексте странно встречать в юридической литературе высказывания о том, что в содержание уголовного правоотношения не включаются права преступника по отношению к государству и обязательства государства по отношению к нему360. Скорее, наоборот, в содержании уголовного правоотношения слабо учитываются права государства (а тем более непосредственно пострадавшего) по отношению к преступнику и обязательства последнего перед ними. Мы уж не говорим о статусе других участников уголовного правоотношения, которые, к примеру, оказались на месте совершения преступления и явились его очевидцами. Это к вопросу о необходимости уточнения состава уголовно-правовых отношений, поскольку государство, беря на себя непосильную задачу и, запрещающее к тому же личную месть (то есть необузданное самоуправство), тем самым признает за собой обязанность поддержания общественного порядка, а стало быть, - резюмирует А. А. Меньших, - возмещения потерпевшему ущерба, причиненного преступлением361.

Такая обязанность "коллективного участника уголовных правоотношений" объективно проистекает из места и роли государства, занятого им между пострадавшим и преступником. Именно поэтому, развитие льготных правовых институтов в УК РФ, УПК РФ и в УИК РФ должно идти по пути легализации частных правоотношений между непосредственными их участниками.

Лянго Л.Н. считает, что примирение с потерпевшим лица, совершившего преступление, представляет собой новое основание освобождения от уголовной ответственности (ст. 76 УК РФ)362. В позиции ученого наблюдается смешение уголовно-процессуальных ("потерпевший") и уголовно-правовых (лицо, совершившее преступление) категорий, что представляется неприемлемым, поскольку сам термин "преступник" может быть истолкован, как минимум, четырьмя способами: 1) преступником является всякое лицо, совершившее уголовно наказуемое деяние, вне зависимости от того, был ли факт совершения преступления данным лицом установлен уполномоченным на то государственным органом; 2) преступником является лицо, совершившее уголовно наказуемое деяние, если факт совершения преступления данным лицом установлен уполномоченным на то государственным органом; 3) преступником является лицо, привлеченное к уголовной ответственности; 4) преступником является осужденный363.

Если же эту дискуссию продолжить за счет утонченных терминологических изысков относительно понятий: "привлечение к уголовной ответственности" и "привлечение в качестве обвиняемого", станет понятно, насколько важно правильно определять состав уголовных и процессуальных правоотношений.

Примирение "уголовного истца" и "уголовного ответчика" - продолжает далее Л.Н. Лянго, - не изменяя в целом публично-правовой природы уголовного права, вносит в него элемент диспозитивности, ибо предоставляет потерпевшему и лицу, совершившему преступление, выбор возможного, а не должного поведения. Кроме того, включение в уголовный закон нормы об освобождении от уголовной ответственности в связи с примирением с потерпевшим заставляет по-иному взглянуть на субъектный состав уголовно-правовых отношений, возникающих в связи с преступным нарушением частных интересов, и подтверждает обоснованность прозвучавшего в научной литературе предложения о признании потерпевшего объектом таких отношений наряду с государством и лицом, совершившим преступление364.

Подобная постановка вопроса возвращает нас к необходимости законодательного установления субординации между государством и пострадавшим в плане их совместных имущественных притязаний к "объективному преступнику". Это особенно важно при внедрении в ГППбП конституционной реституции. Последняя, предполагая полное либо частичное восстановление пострадавшей от преступления стороны в правовом и имущественном положении, должна быть ориентирована в том, кто признается в качестве таковой, физическое, юридическое лицо или само государство.

В новом УПК РФ (2002) интересующий нас правовой институт, размещенный в разделе VI "Иные положения", именуется "Процессуальными издержками" и состоит из двух статей: ст. 131 "Процессуальные издержки" и ст. 132 "Взыскание процессуальных издержек".

Проиллюстрируем содержание рассматриваемых норм более подробно, заметив, что терминологическое выражение "судебные издержки" сменило "вывеску":

Ст. 131 "Процессуальные издержки" буквально провозглашает следующее:

"1. Процессуальными издержками являются связанные с производством по уголовному делу расходы, которые возмещаются за счет средств федерального бюджета либо средств участников уголовного судопроизводства.

2. К процессуальным издержкам относятся:

1) суммы, выплачиваемые потерпевшему, свидетелю, их законным представителям, эксперту, специалисту, переводчику, понятым на покрытие их расходов, связанных с явкой к месту производства процессуальных действий и проживанием;

2) суммы, выплачиваемые работающим, и имеющим постоянную заработную плату потерпевшему, свидетелю, их законным представителям, понятым в возмещение недополученной ими заработной платы за время, затраченное ими в связи с вызовом с орган дознания, к следователю, прокурору или в суд;

3) суммы, выплачиваемые не имеющим постоянной заработной платы потерпевшему, свидетелю, их законным представителям, понятым за отвлечение их от обычных занятий;

4) вознаграждение, выплачиваемое эксперту, переводчику, специалисту за исполнение ими своих обязанностей в ходе уголовного судопроизводства, за исключением случаев, когда эти обязанности исполнялись ими в порядке служебного задания;

5) суммы, выплачиваемые адвокату за оказание им юридической помощи в случае участия адвоката в уголовном судопроизводстве по назначению;

6) суммы, израсходованные на хранение и пересылку вещественных доказательств;

7) суммы, израсходованные на производство судебной экспертизы в экспертных учреждениях;

8) ежемесячное государственное пособие в размере пяти минимальных размеров оплаты труда, выплачиваемое обвиняемому, временно отстраненному от должности в порядке, установленном частью первой ст. 114 настоящего Кодекса;

9) иные расходы, понесенные в ходе производства по уголовному делу и предусмотренные настоящим Кодексом.

4. Суммы, указанные в части второй настоящей статьи, выплачиваются по постановлению дознавателя, следователя, прокурора или судьи либо по определению суда".

Анализ приведенной нормы позволяет сделать вывод о том, что законодатель расширил перечень процессуальных затрат, подлежащих возмещению в уголовном процессе РФ, что следует признать серьезным шагом вперед в русле отстаиваемого нами принципа возмездности затрат УСП.

Каков же предлагаемый УПК РФ порядок взыскания процессуальных издержек? Обратимся к ст. 132.

Статья 132 "Взыскание процессуальных издержек".

1. Процессуальные издержки взыскиваются с осужденных или возмещаются за счет средств федерального бюджета.

2. Суд вправе взыскать с осужденного процессуальные издержки, за исключением сумм, выплаченных переводчику и защитнику в случаях, предусмотренных частями четвертой и пятой настоящей статьи. Процессуальные издержки могут быть взысканы и с осужденного, освобожденного от наказания.

3. Процессуальные издержки, связанные с участием в уголовном деле переводчика, возмещаются за счет средств федерального бюджета. Если переводчик выполнял свои обязанности в порядке служебного задания, то оплата его труда возмещается государством организации, в которой работает переводчик.

4. Если подозреваемый или обвиняемый заявил об отказе от защитника, но отказ не был удовлетворен и защитник участвовал в уголовном деле по назначению, то расходы на оплату труда адвоката возмещаются за счет средств федерального бюджета.

5. В случае реабилитации лица процессуальные издержки возмещаются за счет средств федерального бюджета.

6. Процессуальные издержки возмещаются за счет средств федерального бюджета в случае имущественной несостоятельности лица, с которого она должны быть взысканы. Суд вправе освободить осужденного полностью или частично от уплаты процессуальных издержек, если это может существенно отразиться на материальном положении лиц, которые находятся на иждивении осужденного.

7. Признавая виновными по уголовному делу нескольких подсудимых, суд определяет, в каком размере процессуальные издержки должны быть взысканы с каждого из них. Суд учитывает при этом характер вины, степень ответственности за преступление и имущественное положение осужденного.

8. По уголовным делам о преступлениях, совершенных несовершеннолетними, суд может возложить обязанность возместить процессуальные издержки на законных представителей несовершеннолетних.

9. При оправдании подсудимого по уголовному делу частного обвинения суд вправе взыскать процессуальные издержки полностью или частично с лица, по жалобе которого было начато производство по данному уголовному делу. При прекращении уголовного дела в связи с примирением сторон процессуальные издержки взыскиваются с одной или обеих сторон.

Какие выводы следуют из сказанного? Представляется, что следующие:

1) Хронология зарождения, становления и развития возмездного начала в российском УСП своими корнями уходит в ранние исторические формы общеискового судопроизводства, не предусматривавших строгого разграничения между процедурами гражданского и уголовного "судоговорения".

2) Их произрастание из одного "прокрустова ложа" с течением времени обнажило существенные коллизии, впоследствии воспринятые исследователями в качестве возведенных в абсолют догматических постулатов, сохранивших свое предназначение для взаимного обособления гражданской и уголовно-правовой сфер регулирования.

3) На заре человеческой цивилизации преступление, равно как и гражданско-правовой деликт, в обыденном и правовом сознании воспринимались как "частная обида". И только в более поздние века указанные формы негативного поведения начинают квалифицироваться как посягательство на существующий общественный строй, правопорядок и государственную власть, а в конечном итоге - на сформировавшиеся в данном конкретном социуме общественные отношения.

4) Взаимное обособление гражданского и уголовного законодательств с историко-правовой точки зрения объясняется, как минимум, четырьмя важнейшими обстоятельствами, среди которых нужно выделить такие как:

а) Характер уголовно-значимого вреда, обусловливающий повышенную степень общественной опасности преступления в сравнении с гражданским правонарушением;

б) Специфика гражданско-правовой ответственности, определяемая имущественными отношениями, имеющими товарно-денежную природу, и проистекающими из данного обстоятельства компенсационно-восстановительными, а не репрессивными, приоритетами; в состав же судебной ответственности, как известно, включается еще и кара;

в) Уголовное наказание в канве компенсационно-восстановительной ГППбП должно предполагать минимизацию уголовной репрессии; в рамках концепции судебного права, его следует понимать в качестве фактора, способствующего созданию новой овеществленной субстанции - эквивалента суммы заявленного и оставшегося неудовлетворенным гражданского иска в случае открытия имущественной несостоятельности "объективного преступника", либо отсутствия в его посткриминальном поведении установки на добровольное восстановление равновесия в общественных отношениях, существовавших до криминального события;

г) В отличие от гражданских правоотношений, где взаимосвязи субъектов реализуются в условиях не формализованного процесса, не отягченного участием представителей государственной власти, фактические отношения в уголовно-правовой сфере непосредственного развития между уголовным истцом и уголовным ответчиком и вне рамок уголовно-процессуальных правоотношений не находят; особенно в случаях совершения неочевидных, а также латентных преступлений.

5) Под затратами УСП следует подразумевать не только собственно судебные (или по новому УПК - процессуальные) издержки; в это понятие необходимо включать:

- прямой ущерб от преступления, независимо от его формы, причиняемый физическому или юридическому лицу, а также самому государству;

- собственно судебные издержки;

- издержки следственные, а также розыскные и оперативно-розыскные;

- иные траты, претерпеваемые государством в связи с необходимостью организации раскрытия и расследования преступления, судебного разбирательства и разрешения уголовного дела, а также ликвидации последствий общественно-опасного деяния в гуманитарной сфере.

6) Правовой феномен "затрат судопроизводства" в историческом аспекте наибольшее преломление нашел в гражданско-процессуальном законодательстве; в УПК РСФСР (РФ) он был воспринят лишь частично и то в канве расходов, характерных для стадии судебного разбирательства; проблема следственных и (оперативно-) розыскных издержек в широкой юридической, равно как и в специальной литературе, практически не поднималась.

7) В контексте компенсационно-восстановительной функции судебной ответственности, поощряющей конституционную реституцию, представляется целесообразным внедрение в судебно-следственный процесс, касающийся незначительных и средней тяжести преступлений, а также преступлений с неосторожной формой вины, не повлекших тяжких последствий, компромиссных форм досрочного окончания уголовного процесса в различных его стадиях с использованием поощрительных норм УК, УПК, УИК РФ, а также ФЗ "Об ОРД в РФ".

8) Основная идея этого компромисса должна предполагать возможность санкционированной законом имманентной декриминализации расследуемых деяний с их одновременным (в ряде случаев) переводом в разряд гражданско-правовых деликтов; это может минимизировать нежелательные правовые последствия, прежде всего, для так называемых "случайных преступников", увеличивающих долю осужденных на 10000 населения.

9) Перечисленные обстоятельства предопределяют целесообразность внедрения правовых технологий, нацеленных на максимальное сближение уголовного и гражданского законодательств, а также поиск путей оптимизации восстановительной ГППбП в противовес политике репрессивной. Тем более что апологеты стратегий, ориентированных на возврат к исторически апробированным формам общеискового судопроизводства в условиях новейшего времени приобретают такого авторитетнейшего союзника, коим можно назвать российскую экономику.

10) Возмездность затрат УСП, как принцип ГППбП, имеет все основания для легализации в соответствующих Основах.

11) В этих целях необходимо законодательные подсистемы (УК, УПК и УИК РФ) ГППбП, привести в состояние взаимного соответствия.

12) Следует четко разграничивать интересы "коллективного участника уголовных правоотношений" и интересы физического (юридического) лица, непосредственно пострадавшего от преступления.

13) В силу обстоятельств, изложенных в пункте 3, следует различать имущественный ущерб, причиняемый физическому (юридическому) лицу, и совокупный (охватывающий его) вред, наносимый государству.

14) Категория затрат УСП в нашем представлении значительно шире понятия "судебных (процессуальных) издержек", определенных УПК РСФСР (РФ).

15) Конституционная (государственно-правовая) реституция, понимаемая в русле специальных задач ГППбП в РФ, предполагает имманентную декриминализацию правоприменителем расследуемого общественно опасного деяния с переводом последнего в ранг гражданско-правового деликта, при условии полного или частичного, и, желательно, добровольного, возмещения (компенсации) подозреваемым - осужденным в любой стадии уголовно-розыскного и уголовно-судебного, а также уголовно-исполнительного судебного процессов, нормативно обоснованных государственных трат.

16) В иных случаях государство не может и не должно выступать в качестве равноправного участника уголовно-правовых отношений, равно как и посредником в уголовно-правовом споре между пострадавшим и преступником. Иначе получается, что оно: "защищает" от частного преследования потенциального правонарушителя, ограждает пострадавшего от притязаний лица, совершившего преступления и выступает в качестве беспристрастного арбитра в уголовно-исковом споре между сторонами.

В связи с изложенным подлежит особому изучению состав уголовных правоотношений, поскольку последние самым непосредственным образом сказываются на развитии правоотношений уголовно-процессуальных; в рамках которых реализуется компенсационно-восстановительная функция уголовной (уголовно-правовой, судебной) ответственности за преступление.

Государство возникает как продукт сознательного творчества, как результат договора, в который вступают люди, находившиеся до этого в "естественном" состоянии, …у правителей и общества возникает комплекс взаимных прав и обязанностей, и ответственность за невыполнение последних. Так, государство имеет право принимать законы, наказывать преступников и т. п., но оно же обязано защищать права граждан, их собственность. Граждане, в свою очередь, обязаны соблюдать законы и поэтому, полагают С.А. Комаров и А.В. Малько, имеют право на защиту соответствующих институтов365.

Вступая в общение, люди во всех сколько-нибудь сложных общественных формациях не сознают того, какие общественные отношения при этом складываются, по каким законам они развиваются366. Особенно наглядно это проявляется в области уголовных и уголовно-процессуальных правоотношений. О них - следующий параграф.