§ 1. Преступления против личности в эксплоататорском обществе

Преступления против личности на протяжении столетий и тысячелетии приковывали к себе внимание специалистов юристов и философов, психологов и писателей, художни ков и историков'. Сколько художественных произведений построено на анализе психологии преступника: убийцы, насилователя. Древнейшие религиозные вероучения и книги законов, летописи и былины, саги и песни так или иначе затрагивают вопрос об убийстве и его последствиях. Эсхил и Эврипид, Толстой и Достоевский, Золя и Шекспир в художественной литературе, Репин в живописи дают картину убийства, анализируют его психологию и причины.

С истоков уголовного права ©опрос о преступлениях пробив личности выступает на первое место. С убийства начинается большинство уголовных законодательств древнего мира и средних веков. Тогда, когда расправа за государственные преступления еще сама собой подразумевалась, когда царь, князь, император или другой властелин за эти преступления назначали произвольные наказания, охрана личности человека выступает на первое место в законе. Конечно, не всякой личности. Развитие истории уголовного права, анализ истории законодательства о преступле-

ниях против личности показывают, что личность человека сама по себе никогда не охранялась. Вся история уголовного права показывает, что охранялся не человек а «муж», «franc», «homine liberum», что человек охранялся не сам по себе, а в зависимости от сословия, национальности, религиозного, имущественного и служебного положения.

В бесклассовом обществе первобытного родового строя всеуравнивающая кровная месть постигала с неумолимой 'Жестокостью религиозного закона всякого иноземца, посягавшего на жизнь родича. Законы Табу и Тотема охранили его, но первые же ростки классового общества уничтожили это равенство и подавляющее большинство населения становилось в положение бесправных рабов, илотов и крепостных. Их личность и жизнь, честь и достоинстве никем и ничем не охраняются. Тысячами и десятками тысяч   гибнут   рабы  в   Афинах,   в   Спарте,  в   Вавилоне и в Ассирии,  Египте и Халдее, распинаемые на крестах, отдаваемые живыми на съедение диким животным на арене римских цирков, повешенные на широких дорогах, гибнущие на аренах цирков гладиаторы и умирающие на постройках египетских пирамид — закон их не охраняет. Не отвечает римский патриций, убивший своего раба, но  за убийство этого патриция будет казнен не только раб, его убивший, но и все его рабы и все вольноотпущенники. Ни честь, ни жизнь, ни достоинство, «и половая свобода раба не охраняются. Коран назначает смертную казнь за измену жене, но сожительство с рабыней изменой вообще не считается. Рабов людьми не считает ни один закон. Библейские жены, состарившись, приводят мужу своих рабынь, чтобы те имели от них детей, а русские крепостницы-барыни раздевались до гола в ирис) т-ствии своих крепостных,  не считая их людьми.  Рабы, писал Ленин, «не только не считались гражданами, но и людьми. Римский закон рассматривал их как вещь. Закон об убийстве, не говоря уже о других законах охраны человеческой личности, не относился к рабам. Он защг-щал только рабовладельцев, как единственно признавающихся полноправными гражданами. . . убийство раба р-считалось преступлением». . .1

На такое же положение рабов указывает и товаршг Сталин: «При рабстве «закон» разрешал рабовладельцам

1 Л е f и н, О государстве, Соч, т. XXIV, стр. 370.

убивать рабов. При крепостных порядках «закон» разрешал крепостникам «только» продавать крепостных» 1.

Суровые наказания угрожают за убийство, за телесные повреждения, за оскорбления и изнасилования в законах Хамураби и в хеттских законах, в Lex Julia de Adjulteris и в десятках других законов, но охраной этих законов пользуется ничтожное меньшинство привилегированных. Чем больше становится рабов, чем богаче становится соответствующее рабовладельческое государство, чем более близится оно к своему закату, тем больше пронизывают его элементы разложения, тем изысканнее становятся вкусы и гнуснее преступления против личности. Кровью залиты ступени императорских тронов Рима и Византии, а безнаказанные преступления Нерона и Тиберия на много веков дали материал историкам.

Суровы нравы раннего средневековья и первых векоч христианства. Находящиеся на грани новых общественных отношений дикие племена галлов <и готов, гуннов и славян в суровой простоте охраняют вначале элементарно-понимаемые права человека. Но чем сильнее развиваются феодальные отношения, чем рельефнее становится общественная диференциация, тем меньше становится охраняемых, тем больше становится бесправных, беззащитных. Красной нитью проходят через историю уголовного права средних веков ничем не ограниченные права феодалов на жизнь, здоровье, тело и честь их крепостных.

Классовая природа уголовного права находит зачастую свое наиболее отчетливое выражение не в том1 — чтб и как законом наказывается, а © том, что законом вообще не преследуется и уголовной ответственности за собой че влечет.

Jus primae noctis и безнаказанность убийства крепостных, салтычихи, пытающие «своих» людей и придворные французские аристократы, чьи коляски давят прохожих на узких улицах Парижа XVII—XVIII вв., были изнанкой картин Ватто, дворцов Версаля и Тюльери и рассуждении о личности человека гуманистов на троне Людовика XVI и Фридриха, Екатерины II и Александра I.

К власти шла буржуазия. Она выдвигала идею охраны личности человека на первое место. Рикардо и Смит в политической экономии, Кант и Гегель в философии,

1 Сталин,   Речь   на   первом   съезде    колхозников-ударников, Вопросы ленинизма, изд. 11-е, стр. 412.

7

десятки политиков и юристов, Гоббс и Бентам, Монтескье и Беккария, Марат, Дантон, Камиль Демулен, Робеспьер — выступают на защиту личности человека. На знамени Французской революции написаны лозунги fraternite, Iiberte, egalite. Французская революция создает Декларацию прав человека и гражданина — равенство всех перед, законом — формальное равенство буржуазного права.

Пришедшая к власти буржуазия устанавливает формальное равенство и снова личность человека охраняется «постольку-поскольку». Революционная в борьбе с феодализмом буржуазия чем дальше, все больше становится реакционной. Лучшие идеи XVIII и XIX вв. предаются забвениию и проклятью, а лучшие произведения молодой буржуазии ожигаются на кострах фашистскими вандалами.

Буржуазное уголовное право, как и уголовное право феодального и рабовладельческого общества, уделяло преступлениям против личности очень большое внимание. Однако говорить о действительной и реальной охране личности можно впервые только в условиях нашего государства в переживаемый нами период развития социалистического общества. Положение это является бесспорным, несмотря нэ то, что в каждом буржуазном уголовном кодексе можно найти главы и статьи, «охраняющие» личность. В действительности, законы эксплоататорского общества как исторически, так и в настоящее время никогда не защищали, не защищают и не могут защищать личность человека, как такового. Эти законы защищают личность эксплоататора, рабовладельца, феодала, капиталиста, да и то не всегда. В условиях капитализма «.. накопление богатства «а одном полюсе есть в то же время накопление нищеты, муки труда, рабства, невежества, одичания и моральной деградации на противоположном полюсе, т. е. на стороне класса, который производит свой собственный продукт, как капитал» 1. В капиталистическом обществе «Таланты... гибли под гнетом нужды, нищеты, надругательства над человеческой личностью»2. Уголовный закон и уголовное право капиталистического общества укрепляли и укрепляют гнет и надругательство над трудящимся, над человеком. Фактическое неравенство господствовало в судах ца1рской России и многие оставались фактически беззащитными.

1                   Маркс, Соч, т. XVII, стр. 709.

2                      Ленин, Соч, т. XXIV, стр. 491

В 1761 г. по делу унтер-офипера Лазарева, приказавшего наказать палками своего крестьянина Пантелеева, «отчего ему смерть приключилась», судом было признано, что Лазарев приказал бить Пантелеева за пьянство, леность и неучтивость, и при том уверены, что умысла убить его не имел, поэтому Лазарев был предан церковному покаянию 1.

Весьма различно судебные органы царской России решали дела, когда в однородных преступлениях обвинялись крестьянин и дворянин. Так, правительствующий Сенат, рассматривая дело крестьянина Назаренко, обвинявшегося в убийстве своей жены, поизчал, что на второй год после вступления в брак, жена Назаренко начала вести блудную жизнь, пьянствовала, воровала из дома хозяйственные вещи и пропивала их и, наконец, привела в расстройство хорошее до того хозяйство мужа, что Назаренко неоднократно жаловался экономии и жена его была наказана, но \'л наказания, ни увещевания не действовали на нее и что 31 мая 1854 г., когда Назаренко отправился отыскивать ушедшую из дома жену и узнал от своих односельчан чго они поймали ее в блуде с каким-то солдатом, а затем действительно встретил жену, раздетую и пьяную на улице. Придя домой, Назаренко стал уговаривать жену исправить себя хотя бы сколько-нибудь, но она стала отрицать и боккиться, уверяя в своей невинности. Назаренко, видя ее обман, пришел в ярость и исступление и, схватив топор, убил ее. Поведение Назаренко всеми односельчанами его было одобрено и все его показания относительно жены следствием подтвердились. Сенат приговорит Назаренко по ст. 1455 Уложения о наказаниях к 12 годам каторжных работ и, несмотря на ходатайство Полтавской уголовной палаты и начальника губернии о смягчении участи подсудимого, нашел, что для этого нет оснований, так как преступление было совершено не в порыве гнева, заслуживающем некоторого снисхождения, и не на адесте прелюбодеяния жены, но после того, а по делу дво-оянина Стри'жевского, обвиняемого в убийстве своей жены ° запальчивости и раздражении, происшедших от ревности, Государственный Совет, приговорив его также к 12 годам каторжных работ, ходатайствовал о замене их ссылкой на поселение, принимая во внимание как прежнюю беспорочную службу и одобренный образ жизни подсудимого,

1 ПСЗ, т. XV, № И, '291.

а главное, ввиду порочного поведения его жены, — я это ходатайство было высочайше утверждено 1.

Примеры, приводимые Т'аганцевым, процессы, собранные в сборниках Любавского, могут служить зачастую блестящим примером классового подхода руководящих судебных органов царской России к решению дел о преступлениях против личности.

Так, восемь крепостных женщин '.помещика Хитрова, убившие своего господина,, как это признал Государственный Совет, за то, что тот 'насильно вынуждал их к противозаконной с ним связи и'при сопротивлении наказывал как за нерадение в работе, что он не уважал ни родства, ни особых к ним отношений, вовлекая их в раздоры с, мужьями и поставлял, таким образом, их между страхом наказания от него за сопротивление безнраьственньш его желаниям и опасением гнева и побоев от мужей, были (приговорены—пятеро к каторге на 15 лет и 80 ударам плетьми, а три — к каторге на 12 лет и 50 ударам (и то по высочайшему помилованию, смягчившему наказание нч 2 ступени), а поручик Ломоносов, который под влиянием ревности два раза выстрелил «в упор в жену, сидевшую в коляске, но промахнулся, был приговорен надворным с) -дом к ссылке на поселение, Московской уголовной палатой —■ к денежному штрафу в 20 руб., Правительственным Сенатом — к тюрьме на 3 месяца, Государственным Советом, «о предложению Министра Юстиции, — к бессрочной каторге, которая через 4 месяца по высочайшему повелению была заменена отдачей в рядовые без выслуги, а через 3 месяца — полным прощением 2.

Преступления против личности в случаях, когда потерпевшими были трудящиеся, и после отмены крепостного права оставались зачастую безнаказанными.

Ревельский суд в конце XIX в. судил потомственного почетного гражданина Ацольфа Садовского и околоточного надзирателя Мартина Лейна за то, что они систематически подвергали телесным наказаниям для вынужде-яия сознания в совершенных преступлениях. Был установлен 41 случай сечения розгами по 10—40 и 75 ударов, В отношении одного из эпизодов свидетели показывали «Ленца раздели и положили на скамейку, один сел ему нт голову, двое схватили за голову, а городовой стал сечь.

1 Таганцев, О преступлениях против жизни, т. I, стр 440—451 3 Т а м же, стр. 455—456.

10

несмотря на то, что уже после второго удара у Ленца пошла кровь, Садовский приказал бить его крепче и Ленц так ослаб, что ему пришлось дать воды для приведения его в чувство. У Ленца после расправы пошла кровь горлом, а под скамейкой оказалась целая лужа крови. Целый ряд лиц, подвергавшихся подобным издевательствам, покончили с собой. Суд приговорил Садовского к одном}' году, а Лейна к 8 месяцам лишения свободы» г.

Только в одном из случайных номеров «Судебной газеты» за 1893 г. мы в одном из заурядных фельетонов «Из дел провинциальных судов» находим несколько красочных примеров того, что такое охрана личности ib условиях капиталистического государства. Редактор газеты «Крым» Муратов в 1893 г. под новый год объезжал на дрожках своих знакомых. К вечеру лошади устали и больше возить не хотели. Редактор вышел из экипажа и стал подгонять лошадей, а когда те все-таки не шли,' стал среди улицы ругать извозчика, а потом и угрожать ему револьвером, когда же извозчик что-то стал ему возражать, он деревянной ручкой револьвера разбил ему лицо до крови. Муратова приговорили к аресту на две недели. Маклерша, продавшая 14-летнюю девочку в Таганроге в публичный дом за 7 руб., была присуждена к 50 руб. штрафа, а в случае, когда мужчину «законным браком» в церкви «по ошибке» женили на мужчине, суд оказался вообще бессильным разрешить дело -.

Василий Еременко 28 лет и Наталия Тарновскак 29 лет взяли на воспитание «незаконного» ребенка Генриха Хильченко 7 лет, заставляли его носить помои, ставили коленами на пол, накрывали мокрой простыней, а раз посадили голого на раскаленное железо, после чего ребенок несколько месяцев болел и к моменту суда у него на теле были следы страшных ожогов, осуждены были Еременко к \ году арестантских рот, а Тарноеская — к 1 году тюрьмы3.

Князь Эристов — сверхштатный чиновник Тифлисского губернского управления, будучи начальником экзекуционного отряда, учинял издевательства над многими лицами, вкладывал им в рот лошадиную узду, вешал на шею торбы с навозом, лил на голову и за шею холодную воду. Все перечисленное было полностью доказано. Окружной суд

1                    Судебная газета, 1892 г., № 16, стр. 11,

2                   Судебная газета, 14 февраля 1893 г., № 7, стр. 2—4.

3                     Судебная газета, 1883 г., № 13, стр. 13.

11

приговорил Эристова к лишению всех прав состояния и ссылке в отдаленные районы Сибири, но Тифлисская судебная палата признала его виновный в превышении власти, без особых последствий и приговорила. .. к аресту на гауптвахту на один месяц!1

Уже в XX в. некий Недбашюв © 1902 г. Ростовским на Дону съездом мировых судей за бесчеловечное избие-ние жены на улице был приговорен к 25 pj"6. штрафа за нарушение тишины и спокойствия 2.

Иеромонах отец Феодосии, служивший в часовне св. Николая Чудотворца в Сухаревой башне, убивший в марте 1904 г. 19-летнего Градского, с которым он ранее находился в противоестественной половой связи, и разрезавший труп на части, был осужден к двум годам1 восьми месяцам исправительно-арестантокого отделения, а убийца Баумана, вор Михалин — даже к одному году шести месяцам иоправительно-арестантского отделения 3.

Так «судили» не только в конце XIX и начале XX ев. и не только в царской России. Народный комиссар юстиции Литовской ССР в 1941 г. писал о деятельности буржуазных литовских судов: «Дочь богатых родителей С, забеременев, уехала за границу и там через 12 дней после родов задушила дочь. Она положила трупик в чемодан и отдала багаж на хранение. Вернувшись в Литву, С. стала проводить время в кутежах. Когда преступление было обнаружено, ее родные долго, с помощью адвоката, затягивали дело, а затем два видных врача эксперта, получившие крупный куш, засвидетельствовали, что С. совершила преступление в состоянии невменяемости, так кях была еще в периоде родов (хотя ребенку было уже двенадцать дней). Наказание С. было установлено в шесть месяцев тюрьмы условно.

Несколько позже та же палата разбирала дело о детоубийстве, совершенном простой женщиной Ш. и приговорила ее к 4 годам каторжных работ, но зато у Ш. не было денег, не было поэтому и глубоко ученых «экспертов» а «адвокатов» 4.

В царской России не только уголовный закон и практика его применения, но и теория уголовного права низводили зачастую человека до положения вещи, что иногда

1                    Судебная газета, 1883, № 19, стр. 11.

2                Право, 1902 г, № 12, стр. 624.

3 Н. Н. Чебышев, Обвинительные речи, П., 1916 г., стр. 72. 4Повилас Пакарклис, Сметоновская Фемида и суды советской Литвы, СЮ. 1941 г., № 2, стр. 18.

12

открыто высказывалось и в судебных решениях и в учебниках. Вот что писал автор одного из очень распространенных в свое время в России учебников уголовного права по вопросам о преступлениях против личности: «Объектом изнасилования не может быть женщина непотребная, т. е. промышляющая развратом; совокупление с такой женщиной при помощи насилия должно быть наказуемо как насилие, а не как изнасилование. Закон не может ставить на одну доску бардельную девку с целомудренной женщиной; промышляющая развратом целомудрия не имеет и продает свою честь по таксе или кто даст дороже; ее упорство —• упорство с целью надбавки платы, а не по чувству стыда или омерзения; ее беспамятство — состояние опьянения, а не обморок от страха посягательства; ее честь отдана на произвол и женатому и холостому, и малолетнему и старцу,—кто первый забежит с деньгами в кармане, а можно ли считать разбоем взятие силой в лавке товара с уплатой за него денег! Высказанный на'ми взгляд присущ и нашему закону» Ч

Такой же точки зрения действительно придерживался и уголовно-кассационный департамент Сената, который постановил, что торговым заведением признается (в смысле статьи 991 устава Акцизных Сборов) всякое помещение, хотя бы и жилое, в котором владелец оного покупает для перепродажи и продает всем желающим предметы, имеющие значение товара или же производит иные операции, торговле свойственные.

Соответственно с сим, содержание домов терпимости должно быть причислено к занятиям торгово-промышленным и ближе всего подходит к содержанию меблированных комнат без стола и спиртных напижов (Уголовно-кассационный департамент Сената, 1901 г. № 44).

Таким образом, дореволюционное русское уголовное право как в теории и практике, так и в разъяснениях авторитетных судебных органов рассматривало человека как товар, который можно по закону покупать и продя-вать.

В условиях капиталистического общества личность человека всегда охранялась и охраняется хуке, чем имущество. Многие буржуазные авторы, занимавшиеся этим вопросом, указывали на «ненормальность» подобного положения, однако следует признать, что для капиталист--

1 Н. Е. Неклюдов, Руководство к особенной части русскою уголовного права, т. I, СПБ, 1876 г., стр. 406.

веского общества такая оценка личности является нормальным явлением и почти всегда имеет место. Есипов писал: «... тоньше почти во всех законодательствах запада можно отметить ту ненормальность, что личность ставится законом как бы ниже имущества. То же видим мы к несчастью и в нашем отечественном цраве. . . личность у нас всегда пользовалась меньшею охраною, чем собственность, ... лицо, оскорбившее другого действием, наказывалось только кратковременным арестом, а «укравший из обитаемого строения» 55 копеек, если он при этом сломал за1мок, лишался всех особенных прав состояния и ссылался в Сибирь на житье» г. Так обстояло дело не только в царской России; о Германии Loffler, приводя подобные же примеры, писал, что «больше не должно быть такого взгляда, qTo наш кошелек дороже законодателю, чем наши соб ственные органы» 2, а об Англии он пишет, что там «кошелек человека значительно энергичнее охраняется, чем его органы» 3. О Франции к таким же выводам приходит Fouillee, — который пишет: «.. les «bourgeois» des jurys ont conserve un culte de la propriete...»4.

Впервые в истории человечества советское уголовное право ставит вопрос об охране личности человека, личности гражданина социалистического общества, всеобъем-люшет} охране, охране такой, которая распространялась бы на всех людей, которая охраняла бы человека, потому что он является человеком, потому что — человек, как говорил Горький, ■— это звучит гордо — и эта гордость и достоинство, жизнь и неприкосновенность человека социалистического общества должны охраняться нашим советским уголовным законодательством.

Только при коммунизме предоставляется «каждой лка чости возможность развивать во всех направлениях и проявлять все свои способности — как физические, так -духовные»5. В СССР впервые построено общество, где «Не имущественное положение, не национальное происхождение, не пол, не служебное положение, а личные способности и личный труд каждого гражданина определяют

1                   В В. Есипов, Уголовное право, Часть Особенная. Преступления против личности и имущества, М, 1913 г., стр. 3—4.

2                      Loffler. Koiperverletzung Vergleichende Dars>tehung Bes. teil В V, S. 381

3                     Loftier, там же, стр. 348.

* Fouillee, La France au point da vue moral, Paris, 1900, p. 85. 5 Энгельс, Анти-Дюринг, т. XIV, стр. '299.

14

его положение в обществе»г. Это общество построено «... не для ущемления личной свободы, а для того, чтобы человеческая личность чувствовала себя действительно свободной. Мы построили его ради действительной личной свободы, свободы без кавычек*2. Новое «.. .общество, организованное на коммунистических началах, даст возможность своим членам всесторонне применить их всесторонне развитые способности» s.

Перед нами стоит задача так построить наше законодательство о преступлениях против личности и так его применять на практике, чтобы оно соответствовало тем возвышенным целям, ради которых пролетариат создает j озые общественные отношения, чтобы личность у нас охранялась так, как она может быть охраняема лишь в обществе, организованном на коммунистических началах. «■. .социалистическое общество представляет единственно прочную гарантию охраны интересов личности» 4.