ЗАРУБЕЖНАЯ КРИМИНОЛОГИЯ О ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ ПРЕСТУПНОСТИ

Подход к проблеме

Рост социальных противоречий в современном капиталистическом мире обусловил, по мнению западных социологов, небывалые размеры преступности. В США, например, ежегодно регистрируется около 12 млн. тяжких преступлений, в том числе свыше 6 млн. краж со взломом, 600 тыс. бандитских нападений, около 500 тыс. ограблений. При этом раскрывается лишь 20% преступлений, фигурирующих в «Индексе по важнейшим преступлениям». Во Франции ежегодно в полицию поступает до 500 тыс. заявлений об ограблениях и кражах. Аналогичное положение отмечается в ФРГ, Италии и других странах.

Массовый характер преступности сопровождается превращением многих видов преступной деятельности в источник наживы и бизнеса. Растет рецидивная преступность как один из показателей тенденции к профессионализации преступности.

В последнее десятилетие в преступности капиталистических стран достаточно ярко определилось самостоятельное направление противоправного бизнеса. Второй по величине проблемой после контрабанды и торговли наркотиками стали преступления, связанные с похищением культурных ценностей.

Буржуазные социологи и криминологи пытаются объяснить причины безудержного роста преступности и найти эффективные меры борьбы с ней. Именно поэтому профессиональная преступность все чаще становится предметом их научных исследований.

В криминологии социалистических стран проблема профессиональной преступности затрагивается, как правило, фрагментарно, хотя полностью не отрицается. Например, в работе чехословацких авторов «Криминологии» (1982 г.) говорится, что «существуют в социалистических странах и преступники по профессии, но они отличаются по своим признакам от профессиональных преступников капиталистических стран». Правда, авторы не раскрывают этих признаков, а лишь указывают на то, что такие преступники специализируются на карманных кражах, мошенничестве, разбое и других преступлениях, не имея общественно полезного занятия.

Нельзя не отметить, что и в буржуазной криминологии профессиональная преступность не явилась специальным объектом монографических исследований. Как правило, она рассматривалась при анализе общей преступности или отдельных ее видов. Несколько иное положение наблюдается в исследовании проблем организованной преступности, что видимо, связано с большей ее опасностью и распространенностью. Вместе с тем социологическая и криминологическая литература, другие источники информации позволяют в достаточной мере проанализировать состояние теоретических и практических аспектов преступности в ряде развитых капиталистических стран. Буржуазные криминологи относят профессиональную преступность в основном к области имущественных преступлений. «Профессиональные преступники, — пишет В. Фокс, — обычно совершают преступления против собственности, добывая себе таким образом средства к жизни». По мнению другого американского ученого П. Леткемана, к профессиональным преступникам относятся лица, не причастные к организованной преступности, но посвятившие себя совершению таких преступлений, как взлом сейфов, ограбление банков, грабежи, кражи из отелей и мошенничество. С профессиональной преступностью в значительной мере связывается и преступность рецидивистов. Таким образом, взгляды современных буржуазных криминологов на проблему профессиональной преступности мало чем отличаются от оценок этого явления криминалистами прошлого века. Но в отличие от них современные специалисты больше внимания уделяют механизму образования профессионально-преступного поведения, признакам этого явления и личности преступника. Они, например, полагают, что преступники учатся своему ремеслу, как и все другие специалисты, и человек становится профессиональным вором либо в результате обучения его определенными лицами в определенной микросреде, либо в результате того, что обучается сам с помощью так называемого метода проб и ошибок.

Американский криминалист Э. Сатерленд, выпустивший в 1937 году книгу «Профессиональный вор», отдавал своего рода «предпочтение» классическому, первому способу вхождения в роль профессионального преступника. Очевидно, это объясняется распространенностью приемов обучения в преступном мире того времени. Профессионализация такого преступника, по его мнению, начинается с отбора способного новичка для последующего обучения его квалифицированными ворами. Причем во время «стажировки» новичок усваивает общие стандарты противоправной морали, правила поведения, необходимые для профессионального вора. Он учится также и тому, как сбывать краденое, завязывает личные знакомства с другими ворами, а нередко и с юристами, полицией, судебными служащими. В итоге «ученик» приобретает воровскую технику, связи с преступной средой и становится преступником-профессионалом. (Современные криминологи относят связь с полицией и другими должностными лицами к признакам организованной преступности.)

Правда, здесь нужно учитывать, что книга Э. Сатерленда была, во-первых, написана в 30-е годы со слов профессионального преступника и, во-вторых, имела целью показ преступных связей и их роли в «обучении». Поэтому современные ученые, соглашаясь в принципе с положением, выдвинутым Сатерлендом, все же отстаивают мысль о развитии профессионального преступника посредством метода «проб и ошибок», иными словами — без воздействия посторонних лиц. Эдвин Пфул писал, что человек, вставший на путь преступлений, со временем сам доходит до известной степени мастерства в избранной им преступной деятельности. Такого же мнения придерживается и социолог Эдвин М. Шур, который отметил, что обучение преступному поведению включает «не только прямое наставление, но и длительное, подчас совсем незаметное влияние различных социальных процессов. Такому влиянию подвержен в значительной мере любой человек, поэтому нет никаких причин полагать, будто преступник является в этом отношении каким-то исключением». Он особо подчеркивал, что в теории о преступности следует учитывать процесс обучения преступлениям, поскольку им учатся так же, как и иным формам поведения; различия сводятся лишь к содержанию усваиваемых моделей и не характеризуют сами процессы.

Как видим, при исследовании механизма образования профессионально-преступного поведения буржуазные криминологи больше внимания уделяют его внешней стороне, избегая, как правило, объяснения причин его возникновения.

Классификация «преступной карьеры»

До сих пор мы рассматривали лишь общие положения преступного профессионализма, связанные с его сферой и развитием. Теперь проанализируем позиции буржуазных криминологов относительно признаков, характеризующих саму профессионально-преступную деятельность.

К таким признакам американский криминолог Р. Колдуэлл отнес следующие: 1) занятие преступлениями как бизнесом, специализация на каком-либо одном типе посягательств; 2) умение четко действовать, тщательно планировать преступления, технически их оснащать и выполнять с мастерством; 3) совершенствование в процессе преступной деятельности своих знаний и опыта; 4) отношение к преступлению как к своей карьере, подчинение этой деятельности своего мировоззрения; 5) отождествление себя с преступным миром1 . К профессиональным преступникам, у которых наиболее ярко проявляются указанные признаки, Р. Колдуэлл относил в первую очередь мошенников, фальшивомонетчиков и карманных воров. Нетрудно убедиться: хотя перечисленные им признаки и систематизированы, они мало чем отличаются от признаков, изученных криминалистами прошлого века, что не может не свидетельствовать об определенных закономерностях в развитии преступно-профессионального поведения.

Другой американский криминолог В. Реклесс, выделяя три вида преступной карьеры — обычную, организованную и профессиональную, характеризует их следующим образом. К обычным преступникам он относит лиц, которые попадают в места лишения свободы за берглэри, хищения имущества, изнасилования, убийства и ряд других тяжких преступлений (эти лица постоянно нарушают закон, но не являются профессионалами). Организованная преступность — это преступность мафии. Профессиональные преступники — это те, кто совершаемые ими преступления против собственности (хищения имущества, берглэри, азартные игры, взяточничество) делают источником средств существования. И хотя В. Реклесс смешивал виды преступности с типами личности и их противоправной деятельностью, он довольно четко, судя по тексту, определял основной критерий профессионального преступника.

Наиболее удачная классификация преступников была дана И. Маккинни. В ней учитывались такие оценочные факторы, как преступная карьера, поддержка преступного поведения со стороны группы, соотношение преступных и законопослушных моделей поведения, реакция со стороны общества, а также виды противоправной деятельности. Аналогичной классификации придерживались М. Клайнард и Р. Куинни. Они выделяли следующие восемь типов преступников: 1) лица, совершающие насильственные преступления против личности; 2) лица, эпизодически совершающие преступления против собственности; 3) лица, совершающие должностные преступления; 4) лица, совершающие политические преступления; 5) лица, совершающие преступления, нарушающие публичный порядок; 6) лица, совершающие «обычные» преступления; 7) лица, участвующие в организованной преступности; 8) профессиональные преступники.

Из данной ими типологии систем преступного поведения и их критериев особый для нас интерес представляют три вида: «обычные» преступления, организованная и профессиональная преступность. По мнению указанных авторов, профессиональная преступность отличается от организованной не только видами преступлений, но и противоправными связями с государственным аппаратом (коррупции), принадлежностью лица к группе. Где-то близко к профессиональной примыкает «обычная» преступность, приносящая преступнику лишь дополнительный доход. Однако в целом отграничить обычного преступника от профессионального достаточно сложно, так как последний, например, может тоже совершать «обычные» преступления. Дифференцировать их по степени преступного дохода также трудно. Вместе с тем авторы достаточно убедительно показывают отличительные признаки профессионального преступника на общем фоне антиобщественной деятельности тех или иных категорий правонарушителей: 1) совершение преступлений как источник средств существования; 2) осознание себя преступником; 3) определенное положение в преступном мире и принадлежность к среде профессиональных преступников. Причем положение в этой среде достигается совершением преступлений, а преступное поведение предписывается групповыми неформальными нормами.

Следует отметить, что, как и ученые XIX — начала XX века, современные буржуазные криминологи не дают определения профессиональной преступности. Они лишь констатируют, что профессиональная преступность включает мошенничество, кражи из магазинов, карманные кражи, фальшивомонетничество, подделку документов. Однако это слишком ограниченный, на наш взгляд, перечень профессионализированных видов преступлений, если принять во внимание, что к центральному признаку профессионального преступника относится существование его за счет преступной деятельности.

Нельзя не обратить внимания и на другое обстоятельство. Хотя в целом профессиональная преступность и связанные с ней вопросы получили известную разработку в буржуазной криминологии, вместе с тем некоторые признаки и критерии этого явления остаются неопределенными и достаточно подвижными. Одни, например, повторяют, другие взаимоисключают друг друга. Так, второй и третий признаки по схеме Р. Колдуэлла составляют по существу одно целое и относятся к степени криминальной подготовки лица. Пятый признак может вообще не проявляться в отдельных видах преступлений, связанных с хищением государственного имущества. Аналогичные неточности допускают и другие авторы. Кроме того, настораживает противоречивость их суждений относительно отдельных видов преступлений, характерных для преступников профессионального типа. Причем в некоторых исследованиях обнаруживается аморфность самого понятия «профессиональный преступник». Не случайно в статье «Концепция профессионального преступника: ее применимость в тюремном управлении» подчеркивалось, что понятие «профессиональный преступник» не поддается универсальному определению. Между тем описывается процесс выполнения специально разработанной «Программы судебного преследования профессиональных преступников», которая в порядке эксперимента осуществлялась в США. Автор этой статьи утверждал, и не без оснований, что профессиональные преступники совершают большое количество преступлений, однако в силу своего опыта «пробивают систему» юстиции и «выторговывают себе оправдательные или по большей части мяг-.кие приговоры». В этой связи, по его мнению, назван-( ная программа должна усилить пенитенциарное воздействие на преступников, а ее полное осуществление даст возможность ежегодно изолировать до 5 тыс. преступников-профессионалов. Средний срок осуждения для них в соответствия с этой программой должен быть 5 — 7 лет лишения свободы.

Однако заметим: если речь идет о судьбе правонарушителя, то, очевидно, в первую очередь должны быть определены четкие критерии отграничения профессионального преступника от «обычного» или рецидивиста.

В противном случае осуществление любых программ приведет к необоснованным судебным репрессиям. Но в статье, не лишенной различного рода детализаций, говорится лишь о лицах, неоднократно судимых или совершающих многоэпизодные преступления. «Из более молодых заключенных, — писал автор статьи, — профессиональным преступником был только тот, кто ранее подвергался заключению или имел три и более судимости». Согласно этому определению, из всей массы обследованных осужденных профессиональные преступники составили: в Калифорнии — 49%, в Мичигане — 43%, в Техасе — 42%. Если быть более точным, то нужно заметить, что автор статьи привел данные, отражающие по существу многократный рецидив. Им также отмечено, что профессиональные преступники больше подвержены наркомании и алкоголизму: соответственно 36 и 30%. Однако по своему поведению в местах лишения свободы они ничем не отличаются от основной массы осужденных.

Таким образом, можно прийти к выводу, что имеющиеся в буржуазной криминологии теоретические разработки проблемы профессиональной преступности не достаточно четки и удобны для использования в практических целях — для изучения личности профессионального преступника, классификации ее видов, разработки мер борьбы и т. п. Кроме того, профессиональную преступность нередко отождествляют с формами организованной преступности. Поскольку эти виды преступности имеют много общего и представляют для нашего общества уже не только теоретический интерес, целесообразно также рассмотреть основные положения, связанные с понятием организованной преступности.

Преступные синдикаты

Определение организованной преступности было дано в США министерством юстиции и ФБР в 1975 году для использования его в специальных программах борьбы с этим явлением. Согласно этому определению, «организованная преступность есть деятельность любой группы лиц, чьи основные занятия связаны с нарушением уголовных законов в целях получения нелегальных доходов, а также возможности заниматься рэкетом и в случаях необходимости сложными финансовыми манипуляциями»2 . Следует отметить, что организованную преступность во многих штатах США определяют по-разному, но суть сводится к одному — к наличию организации (группы), установленной субкультуры в ней и к занятию преступным бизнесом. При этом дефиниции чаще всего содержат элементы, характеризующие не организованную преступность как социальное явление) а уголовно-правовые признаки, обусловливающие понятие организованного преступления. В частности, в штате Калифорния под организованным преступлением понимают деяние, совершаемое двумя и более лицами в течение продолжительного времени. Далее следует перечень пяти преступных сфер: 1) рэкет; 2) аморальные действия (запрещенные услуги — проституция, наркотики, азартные игры); 3) сбыт краденого; 4) генги; 5) террористические группы. Штат Делавар — «группа, действующая вне закона с целью получения для себя материальных выгод». В уголовном законодательстве штата Миссисипи под организованным преступлением понимается сговор двух и более лиц о совместном совершении корыстных преступлений в течение длительного времени3 .

Как видим, организованная преступность оценивается по-разному даже правоприменительными и законодательными органами одного и того же государства, где она достигла значительных размеров, проникнув в сферу экономики и управления. Так, в своем докладе, подготовленном для президентской комиссии «Закон и справедливость», профессор Калифорнийского университета Дональд Кресси отмечал: «Члены этой организации (мафии. — А. Г.) контролируют почти все нелегальные игорные дома в Соединенных Штатах. Они главные импортеры и продавцы наркотиков. Они проникли в некоторые профсоюзы... Они фактически монопольно владеют сигаретными автоматами, многими предприятиями розничной торговли, ресторанами, барами, отелями, компаниями по перевозке грузов, пищевыми компаниями, компаниями по уборке мусора... В их распоряжении находятся некоторые члены законодательных органов штатов, члены конгресса США и другие официальные представители законодательной, исполнительной и юридической власти на уровне района, штата и страны. Некоторые правительственные лица (включая судей) считаются и считают себя членами мафии» 4.

В этом пространном определении преступной деятельности мафии отражены все направления преступного бизнеса, охватываемого организованной преступностью. Но мафия — лишь одна из наиболее опасных и высокоорганизованных форм проявления этой преступности. Кроме мафии к организованной преступности, как это видно из уголовного законодательства США, относятся также устойчивые группы преступников, совершающих преступления с целью обогащения. К тому же в последние годы отмечается тенденция к распространению более мелких, но устойчивых и мобильных групп преступников, что, очевидно, обеспечивает им большую безопасность. Поэтому более удачное криминологическое определение организованной преступности дано, на наш взгляд, Р. Колдуэллом. Он выделяет восемь основных ее признаков: 1) организация группы в целях занятия преступлениями как профессией в течение более или менее длительного срока; 2) централизация власти в руках одного или нескольких членов группы; 3) создание денежных фондов для нужд организации; 4) специализация группы в целом на определенных преступлениях и распространение внутригрупповых функций; 5) экспансионистские и монополистические тенденции; 6) коррумпирование, которое выражается в создании системы связей с судьями, полицейскими, политическими деятелями, врачами, администрацией; 7) установление жесткой дисциплины, неукоснительное подчинение установленным правилам поведения; 8) тщательное планирование с минимальным риском преступных операций 5. И хотя отдельные признаки детализируют друг друга (например, 4 и 8), в целом они дают четкое представление о том, из чего складывается организованная преступная деятельность. Эти структурные компоненты, выделенные Р. Колдуэллом, в той или иной интерпретации повторяются в исследованиях современных буржуазных криминологов.

Так, в упоминавшейся ранее классификации видов преступной деятельности организованная преступность характеризуется следующими систематизированными нами элементами: организация преступного бизнеса в форме рэкета, проституции, контрабанды наркотиков, азартных игр; принадлежность к группе, предписывающей совершение преступлений, служащих источником существования; совершенствование преступной деятельности и изолированность от общества; незаконная деятельность, пользующаяся спросом со стороны законопослушного общества; наличие экономически оправданного риска; наличие у членов группы (мафии) больших возможностей в законопослушном обществе; сокрытие преступной деятельности от публики; поддержка организованной преступности со стороны политиканов и полиции6 .

Подобная же организованная преступность наблюдается в Италии и Японии. В других капиталистических странах она выражена не в форме мафии. Например, специалисты ФРГ, отмечая исключительную общественную опасность организованной преступности, понимают под ней и описывают устойчивые организованные группы, занимающиеся -различными видами корыстно-насильственных преступлений.

По своей структуре, организации деятельности и обеспечению конспирации мафия представляет собой довольно сложную организационно-управленческую систему, о которой, уместно подчеркнуть, полиция США долгое время располагала лишь отрывочными сведениями. Современная мафия («Коза Ностра») имеет почти 6 тыс. официальных членов. Руководит ею правящий орган — комиссия, которая состоит из 7 — 8 представителей самых многочисленных и могущественных семей. Всего же насчитывается 24 босса, каждый из них возглавляет одну из 24 семей. В мафии около 200 капо-капитанов, находящихся в подчинении главарей преступных кланов (семей). Низы составляют «солдате», среди которых есть бизнесмены и миллионеры. Каждый из них имеет самостоятельную организацию (группу) уголовников, куда, кстати, входят нередко профессиональные преступники-одиночки. В преступном мире «солдате» гораздо выше любого профессионального уголовника-«специалиста» 7.

Характерными чертами современной организованной преступности являются ее мобильность, проникновение в сферы экономики, государственного управления высокоразвитых капиталистических стран, что ведет к изменению ее структуры, преступной ориентации и географии. Организованная преступность в этой связи, как отмечалось в докладе директора Интерпола, приобретает международный характер, когда преступные организации имеют свои филиалы и представителей в других странах, в том числе и некоторых социалистических. А это в свою очередь ведет к изменению структуры преступности в той или иной стране, где обосновывается мафия. Последнее особенно ярко можно проследить на динамике посягательств, связанных с похищением культурных ценностей, сбытом наркотиков, проституцией, азартными играми.

Итак, профессионализация преступника, согласно буржуазной криминологии, — закономерный процесс устойчивой противоправной деятельности, обусловливающей формирование двух взаимосвязанных видов преступности— профессиональной и организованной.

--------------------------------------------------------------------------------

1 Цит. по: Кузнецова Н. Ф. Преступление и преступность. М., 1969. С. 226.

2 Тюрина Л. А., Тюрин Д. П. Организованная преступность в США и Италии. Актуальные проблемы буржуазной криминологии. М., 1983. Вып. № 3. С. 131.

3 См.: Тюрина Л. А., Тюрин Д. П. Организованная преступность в США и Италии. Актуальные проблемы буржуазной криминологии. М., 1983. Вып. № 3. С. 131—132.

4 Боровик Г. Пролог (американская хроника). М., 1985. С. 361 — 362.

5 См.: Кузнецова Н. Ф. Преступление и преступность С. 225.

6 См.: Фокс В. Введение в криминологию. М., 1980. С. 261— 263

7 См.: Боровик Г. Указ, работа. С. 357.