§ 3. Система уголовно-процессуальной деятельности на этапе подозрения

Основания подозрения являются той отправной базой, на которой строится все подозрение как этап привлечения лица к уголовной ответственности на стадии предварительного расследования. Однако это только начало, после которого следует ряд процессуальных действий, образующих в единстве систему подозрения. Как и всякое относительно самостоятельное целое, эта система должна состоять из нескольких элементов, строго упорядоченных между собой и образующих структуру подозрения в уголовном процессе.

В силу известных причин вопрос о системе подозрения в уголовно-процессуальной науке вообще не исследовался. Разумеется, построение любой структуры зависит от избранной концепции автора. В принципиальном подходе идея подозрения выражена в основаниях подозрения. Теперь необходимо, отталкиваясь от них и следуя логике предварительного расследования в современном российском уголовном процессе, определиться со всеми элементами подозрения и расположить их в согласованную систему.

Поскольку основания подозрения объективно возникают в ходе расследования уголовного дела, а сам вопрос о юридическом оформлении подозрения встает только при наличии оснований подозрения, то структурно первым элементом системы подозрения является та процессуальная форма, в которую юридически облекается фактическое подозрение. И здесь необходимо вести речь о привлечении лица в качестве подозреваемого.

1. Привлечение лица в качестве подозреваемого.

Поскольку наука уголовного процесса неоднозначно подходит к субъекту уголовно-процессуальной деятельности, именуемому подозреваемым, ученые расходятся во мнениях не столько в предназначении данного акта, сколько в большей степени в вопросе, каким процессуальным документом лицо вовлекается в дело в качестве подозреваемого.

Так, по мнению Л.М. Карнеевой, формулирование подозрения и появление подозреваемого находит выражение в следующих процессуальных документах: постановлении о возбуждении уголовного дела против конкретного лица; протоколе задержания подозреваемого; постановлении об избрании подозреваемому меры пресечения до предъявления обвинения; протоколе допроса, из содержания которого видно, что допрашиваемому задавались вопросы для получения у него объяснений по поводу его личной деятельности в связи с расследуемым преступлением33. Сходной точки зрения придерживается А.А. Чувилев, который также считает, что для признания лица подозреваемым необходим процессуальный акт, которым лицо ставится в положение подозреваемого. К числу таких актов автор относит: протокол задержания; постановление о применении меры пресечения до предъявления обвинения; протокол допроса в качестве подозреваемого; протокол об ознакомлении с постановлением о назначении экспертизы, касающейся деятельности подозреваемого; постановление о производстве обыска; постановление о производстве освидетельствования; протокол предъявления для опознания; постановление о наложении ареста на имущество34. По мнению Э. Боровского, лицо является подозреваемым в силу “самых различных обстоятельств, а не только в результате задержания или избрания в отношении него меры пресечения до предъявления обвинения; подозреваемым лицо может стать и в силу применения к нему таких мер процессуального принуждения, как обыск, личный обыск, наложение ареста на корреспонденцию и др.”35.

Таким образом, ученые предлагают разные процессуальные формы признания лица подозреваемым. Считая неприемлемым указанные точки зрения, мы поддерживаем В.С. Шадрина, который полагает, что “поскольку практически невозможно достаточно четко разграничить случаи, когда, например, обыск будет производиться у лица, на основании имеющихся данных заподозренного в совершении преступления, а когда у других лиц, на практике в категорию подозреваемых произвольно станут зачисляться многие граждане, к преступлению никоим образом не причастные”36.

Думается, эта позиция, прежде всего законодателя, не отвечает сути подозрения, месту и назначения мер принуждения в уголовном процессе. В данном случае подозрение определяется через принуждение, опережает его. По мнению советского законодателя, подозреваемый, это тот, к кому до обвинения можно применить меру принуждения. Получается, что в момент применения меры процессуального принуждения лицо вообще не имеет правового положения, т.е. принуждение обращается неизвестно против кого. В настоящее время такой подход ничем не оправдан, ведёт к ограничению прав и законных интересов личности и требует принципиально иного решения.

Меры принуждения должны применяться только после приобретения лицом того или иного процессуального положения и только при тех условиях, которые установлены законом и соответствуют данному правовому статусу. В этой связи следует присоединиться к мнению Л.М. Карнеевой, согласно которому “появление подозреваемого лица определяется не применением к нему этих мер, а, прежде всего, наличием данных, дающих основание подозревать это лицо в совершении преступления и, следовательно, применять к нему меры процессуального принуждения”37. Логически неверным было бы считать, что человека подозревают потому, что к нему применяли уголовно-процессуальное задержание или меру пресечения, а не потому, что для принятия этих мер имеется подозрение в совершении им преступления. Предлагаемый вариант – с возбуждением уголовного дела признавать лицо подозреваемым – также не решает проблемы подозрения и подозреваемого. Совмещать различные процессуальные акты – возбуждение уголовного дела и признание лица подозреваемым –, как правильно указывает И.Л. Петрухин, было бы неверным38. Первый из них дает начало производству расследования преступления, а второй определяет процессуальное положение подозреваемого как участника предварительного расследования, поскольку с момента официального признания лица подозреваемым он наделяется определенным кругом прав и обязанностей. Следовательно, только через официальную, первоначальную постановку подозрения и производную, второстепенную роль принуждения можно полноценно закрепить статус подозреваемого в соответствии с логикой уголовно-процессуальной деятельности.

Существующая законодательная конструкция, закрепленная в ст. 46 УПК РФ, в своей сущности уникальна. И в первую очередь потому, что следствие здесь поставлено на место причины. В связке “подозрение” – “подозреваемый” первый элемент – подозрение, объективно являясь причиной, упоминается в законе только при формальном появлении второго элемента – подозреваемого. Если строго следовать логике советского законодателя, то не подозреваемый появляется в связи со сформировавшимся подозрением, а подозрение формируется только с появлением подозреваемого. Но это не только противоречит логике расследования преступлений, но и действующим философским категориям. Прав поэтому Б.А. Денежкин, утверждая, что “применение к подозреваемому предусмотренных законом мер процессуального принуждения является лишь следствием признания лица подозреваемым”39.

То, что относится к процессуальному задержанию, можно отнести и к мерам пресечения. В законе (ст. 100 УПК РФ) сказано, что мера пресечения может быть применена к подозреваемому. Дословно это означает, что лицо уже является подозреваемым, и к нему применена эта мера. Лицо же, которое ставится в статус подозреваемого самой мерой пресечения, юридически становится подозреваемым лишь после вынесения постановления о применении к нему этой меры и объявления ему об этом. Поэтому следует согласиться с мнением Б.А. Денежкина, согласно которому “правильнее такое лицо было бы считать заподозренным в совершении преступления, а не подозреваемым”40.

Такое развитие подозрения вполне логично, если мера пресечения сменяет процессуальное задержание, поскольку, согласно ч. 2 ст. 94 УПК РФ в течение срока задержания органом уголовного преследования должен быть решён вопрос о заключении подозреваемого под стражу, в противном случае подозреваемый подлежит освобождению. Если же применение меры пресечения до предъявления обвинения рассматривать в чистом виде, вне связи с процессуальным задержанием, то возникает ряд вопросов, большей частью тех же, что и при процессуальном задержании. Так, если к лицу сразу применить заключение под стражу, то к какому субъекту уголовного процесса применена эта мера пресечения? Справедливо по данной проблеме мнение А.А. Давлетова. Он утверждает, что “законодатель советского периода, не будучи озабоченным тонкостями “прав и свобод человека”, дал в качестве критерия определения процессуальной судьбы гражданина меру процессуального принуждения – задержание и меру пресечения. Сначала задержать, арестовать, а затем разобраться – принцип оправданный и неоспоримый, а главное, понятный и беспроблемный еще в недавнем в нашем прошлом… В настоящее же время определение статуса лица по уголовному делу через меру принуждения выглядит явным анахронизмом, поскольку противоречит не только идее правового государства, но и многим положениям УПК, а также элементарной логике предварительного расследования”41.

Действительно, в уголовном процессе лицо в течение определенного периода времени может оставаться подозреваемым и после истечения предельного срока процессуального задержания, и тогда мера пресечения, а, по сути, с принятием нового УПК РФ таковой является лишь одна – заключение под стражу (п. 3 ч. 1 ст. 46 УПК РФ), действует до вынесения постановления о привлечении к делу в качестве обвиняемого. Более того, к лицу, которое еще не является обвиняемым, в порядке исключения можно и нужно применять одну из мер пресечения. Но применяться она должна к заподозренному лицу, которое официально поставлено в процессуальный статус подозреваемого. В настоящее же время и процессуальное задержание, и заключение под стражу согласно закону применяются к лицу, которое не имеет своего собственного процессуального положения.

Горько сознавать, что возлагавшиеся надежды на новый Уголовно-процессуальный кодекс РФ не сбылись, поскольку очевидно, что положения ст. 46 УПК РФ не вписываются в рамки правового государства, а следовательно, их необходимо приводить в соответствие с требованиями Конституции РФ о приоритете прав и свобод человека. Приведением в нормальное положение всей цепочки “от подозрения к подозреваемому и от него к мерам принуждения” явилось бы официальное выдвижение против лица подозрения, возможное только в форме специального решения органа уголовного преследования – постановления о привлечении лица в качестве подозреваемого.

Понимая уязвимость признания лица подозреваемым через меры принуждения многие авторы предложили необходимым вынесение постановления о привлечении лица в качестве подозреваемого.

Одна группа процессуалистов, выступая за данное постановление, предлагает считать его дополнительным вариантом появления подозреваемого в уголовном процессе42. Так, согласно точке зрения Н.Н. Коротких, “мотивированное постановление о привлечении в качестве подозреваемого должно быть вынесено во всех случаях (за исключением тех, когда лицо задержано по подозрению в совершении преступления либо к нему применена мера пресечения), когда собранные доказательства указывают на конкретное лицо как на совершителя преступления, однако при условии, что их еще недостаточно для предъявления обвинения и нет оснований к применению задержания либо меры пресечения или же их применение нецелесообразно”43. По мнению Б.А. Денежкина,“процессуальным актом, определяющим положение лица, вовлекаемого в процесс… может служить специальное постановление следователя о признании лица подозреваемым в случаях, не предусмотренных ст. 52 УПК РСФСР”44.

Другая группа ученых придерживается мнения, что данное постановление необходимо выносить в чистом виде, без каких-либо оговорок на положения ст. 46 УПК РФ45. А.В Солтанович утверждает, что только вынесение указанного постановления, а не проведение следственных действий или применение к лицу процессуального принуждения с закреплением в соответствующих постановлениях и протоколах, может ставить лицо в положение подозреваемого и, естественно, предшествовать по времени допросу подозреваемого, ознакомлению с постановлением о назначении экспертизы с его участием, производству обыска, наложению ареста на имущество, освидетельствованию, предъявлению для опознания46. З.Д. Еникеевым верно замечено, что в фактическом смысле фигура подозреваемого может возникнуть и в случаях, когда лицо не подвергается процессуальному задержанию или мере пресечения, дело возбуждено не против него, а, скажем, по факту преступления. Поэтому возникает вопрос о процедуре, процессуальном оформлении выдвижения фактического подозрения. В подобных случаях, отмечает З.Д. Еникеев, правильно было бы вынесение постановления о привлечении лица к участию в деле в качестве подозреваемого47. Следует отметить, что из всех современных проектов УПК только в одном из них – Теоретической модели УПК РСФСР 1990 г. – такое предложение выносилось на законодательный уровень. В нем раскрывается понятие подозреваемого и однозначно сказано, что “о привлечении лица к участию в деле в качестве подозреваемого выносится постановление” (ст. 41). Более того, из всех действующих УПК бывших союзных республик только в Уголовно-процессуальном кодексе Республики Узбекистан (введен в действие с 1 апреля 1995 г.) в ст. 47 закреплено положение, согласно которому “подозреваемый – это лицо, в отношении которого в деле имеются данные о совеpшении им пpеступления, но недостаточные для пpивлечения его к участию в деле в качестве обвиняемого. О признании лица подозреваемым дознаватель, следователь или прокурор выносит постановление”.

Оценивая взгляды юристов на рассматриваемый вопрос, необходимо отметить, что до начала “перестройки” ученые стремились сохранить “букву закона” и не подвергали сомнению подход законодателя к определению подозреваемого. С курсом на построение правового государства юристы все чаще стали указывать на недостатки действующего законодательства в части подозрения и вполне обоснованно пришли к выводу о необходимости признания лица подозреваемым путем вынесения специального постановления об этом. Думается, что только таким образом в российском уголовном процессе может официально появиться подозреваемый как участник уголовного судопроизводства.

Может возникнуть закономерный вопрос, а не повлечет ли введение в уголовно-процессуальную деятельность нового документа, выносимого при признании лица подозреваемым, увеличение формализма при производстве расследования? Н.А. Козловский, к мнению которого следует присоединиться, пишет, что на данный вопрос следует дать только отрицательный ответ потому, что “во-первых, это постановление… необходимо в силу того, что оно влечет определенные юридические последствия. Именно на основании этого документа лицо ставится в положение подозреваемого со всеми вытекающими отсюда последствиями. Во-вторых, на данном этапе предварительного расследования подозреваемый становится центральной фигурой в производстве по уголовному делу, вокруг которого сосредоточивается весь доказательственный материал. Поскольку подозреваемый не может находиться длительное время в этом качестве, то, естественно, все усилия органов следствия и дознания должны быть направлены как на доказывание подозрения, так и на его опровержение (ст. 20 УПК). В-третьих, в случае неподтверждения подозрения, оно должно быть аннулировано. Однако для этого объективно необходимо наличие сформулированного подозрения в процессуальном акте”48. Принятие постановления о привлечении к делу в качестве подозреваемого при наличии любых оснований подозрения отвечает интересам и органов предварительного расследования, поскольку у них появляются необходимые предпосылки для эффективного уголовного преследования заподозренного лица, и самого подозреваемого, так как он своевременно приобретает тот статус, который позволяет защищаться от уголовного преследования.

Исходя из этого, целесообразно привести примерные реквизиты постановления, которым лицо признается подозреваемым. Содержание данного постановления аналогично подобным процессуальным актам: вводная, описательно-мотивировочная и резолютивная части. Но главное, что должно быть отражено в данном акте – формулировка подозрения. Составители Общей части УПК, подготовленного в соответствии с распоряжением Президента РФ, попытались в ч. 4 ст. 78 раскрыть содержание подозрения как фактическую и юридическую квалификацию деяния. Это не совсем правильно. Точнее было бы сказать, что подозрение включает в себя фактические обстоятельства и юридическую квалификацию деяния.

В отличие от обвинения, где описание преступления как с фактической, так и с юридической стороны должно быть максимально полным и точным, формулировка подозрения не может быть таковой, так как, во-первых, орган расследования еще не располагает достаточными доказательствами, а во-вторых, исходя из тактики расследования дела, следователь не заинтересован в доведении до подозреваемого лица всех обстоятельств, которые имеются в деле на данный момент.

Поэтому формулировка подозрения всегда будет намного уже, чем обвинения, но при этом в описании деяния должен быть тот минимум, который позволит подозреваемому и его защитнику получить достаточно ясное представление о преступлении, в совершении которого лицо подозревается. К сожалению, на практике отсутствие какого-либо требования закона в этой части приводит к тому, что в абсолютном большинстве случаев суть подозрения сводится к указанию на ту статью УК РФ, в нарушении которой подозревается человек. Иными словами, орган расследования в настоящее время предмет подозрения перед подозреваемым официально и в необходимой степени не формулирует.

Поддерживая мнение авторов, которые выступают за вынесение отдельного (ни с чем не связанного) постановления о привлечении лица в качестве подозреваемого, приведем ряд аргументов в пользу данного процессуального решения, имеющего социальное и правовое значение.

Во-первых, в новом УПК РФ путем вынесения специального постановления лицо привлекается (признается) в качестве обвиняемого (ст. 47), гражданского ответчика (ст. 54), потерпевшего (ст. 42), гражданского истца (ст. 44). Однако такое постановление в отношении подозреваемого не выносится, что не вполне объяснимо, поскольку все эти субъекты: подозреваемый, обвиняемый, потерпевший, гражданский истец и гражданский ответчик объективно относятся к одной группе – участников, отстаивающих по делу свой правовой интерес, поскольку совершенное преступление и его расследование, так или иначе затрагивает интересы лично каждого из них. Именно поэтому они не только должны быть наделены широкими правомочиями в сравнении, например, со свидетелем, экспертом, специалистом, но и вовлекаться в уголовный процесс через особую процедуру – вынесение постановления о признании (привлечении) лица тем или иным субъектом. Во-вторых, правовое значение постановления о привлечении в качестве подозреваемого состоит в том, что человек официально получает данный процессуальный статус и приобретает соответствующие права и обязанности, в том числе право на защиту, с помощью которых он может эффективно противостоять выдвинутому против него подозрению. В-третьих, постановление о привлечении в качестве подозреваемого необходимо потому, что оно дает официальное начало юридическому подозрению. Именно с этого момента начинается отсчет времени нахождения лица в данном процессуальном статусе.

В-четвертых, первоначальная постановка лица в статус подозреваемого путем вынесения об этом постановления требуется для того, чтобы в случае неподтверждения подозрения оно было с человека также официально снято. Применяемые в настоящее время меры принуждения для постановки лица в статус подозреваемого, не могут являться началом юридического подозрения, поскольку отменив их, человек долгое время может находиться под подозрением, формально будучи уже не подозреваемым. Строго говоря, в этом случае не подозрение снимается, а отменяется мера принуждения, ставящая лицо в статус подозреваемого, что в правовом государстве недопустимо.

Все изложенное позволяет нам обратиться к проблеме понятия подозрения в уголовном процессе, поскольку в рамках предлагаемой концепции подозрение юридически находит свое отражение в постановлении о привлечении лица в качестве подозреваемого.

Одним из авторов, обратившихся к этой проблеме, является Л.В. Франк, который предложил следующее определение данного понятия: “Подозрение – это суждение следователя о взаимоотношении, взаимосвязи и соответствии между известными обстоятельствами дела и определённой личностью, основанное на достоверных фактах, опытно-научных положениях и умозаключениях, а также на непроверенных еще данных, уличающих это лицо в совершении преступления с той или иной степенью вероятности”49. Несмотря на оригинальность этого определения оно все же носит общий характер, что ведет к смешиванию подозрения со следственными (криминалистическими) версиями. Более того, сам автор отождествляет подозрение с версией о виновности конкретного лица50. В.В. Котровский пишет о том, что “версия о субъекте преступления наиболее близко подходит к понятию “подозрение”51.

В научной литературе встречались попытки рассматривать подозрение в нескольких значениях. В частности, А.М. Ларин выделяет два значения подозрения – криминалистическое и уголовно-процессуальное. По его мнению, “в специальном криминалистическом значении подозрение – это вывод (объясняющая часть) версии о субъекте преступления”52. Подозрение же в уголовно-процессуальном значении выступает как “вывод из версии, основание которой специально предусмотрено законом”53. Л.М. Карнеева предложила рассматривать подозрение не в двух, а в трех значениях – как психологическую характеристику состояния сознания следователя, определяющую его субъективное отношение к исследуемому факту; как криминалистическое понятие, используемое при подборе оснований к решению задач расследования и для выдвижения версий и, наконец, как процессуальную категорию, когда с возникшим подозрением закон связывает наступление определенных процессуальных последствий”54. По мнению Н.А. Козловского, “подозрение – это особая форма причастности лица к совершенному преступлению, выраженная в виде вывода органов уголовного судопроизводства и оформленная специальным процессуальным актом о предположительно преступном характере его деяний и необходимости вовлечения его в сферу уголовно-процессуальной деятельности в качестве подозреваемого”55.

Безусловно, подозрение – термин многоаспектный и может рассматриваться, как правильно отмечает Л.М. Карнеева, и в психологическом, и в криминалистическом, и в уголовно-процессуальном смысле. В данном случае мы ведем речь о подозрении как уголовно-процессуальной категории. Следовательно, в основе определения понятия подозрения должны быть те положения и аксиомы уголовно-процессуального закона, которые характеризуют правовой статус участников уголовного процесса. Отнесение подозреваемого к группе субъектов, отстаивающих по делу свой правовой интерес, появление которых в уголовном деле связано с вынесением специального процессуального решения, приводит к выводу о том, что подозрение как уголовно-процессуальная категория не может являться версией или психологическим состоянием следователя, а имеет место лишь тогда, когда в отношении заподозренного лица официально выдвинут тезис подозрения в форме какого-либо процессуального акта. В этом смысле определение подозрения, данное Н.А. Козловским, является уголовно-процессуальной дефиницией и в ней наиболее точно изложена суть подозрения как уголовно-процессуальной категории. В качестве уточнения следует отметить, что право на выдвижение подозрения имеют не все органы уголовного судопроизводства, а только органы уголовного преследования, которые выдвигают его не в отношении лица, причастного к совершенному преступлению, а лица, причастного к совершению преступления.

Таким образом подозрение – это выраженное в постановлении утверждение органа уголовного преследования о причастности лица к совершению расследуемого преступления при отсутствии достаточных доказательств для предъявления ему обвинения.

Необходимость вынесения постановления о привлечении лица в качестве подозреваемого возникает тогда, когда перед следователем реально находится заподозренное лицо, т.е. человек, против которого имеются основания подозрения. В связи с этим следователь должен допросить данное лицо, а поскольку его статус не определен, орган предварительного расследования обязан поставить его в надлежащее процессуальное положение. Поэтому в большинстве случаев привлечение лица в качестве подозреваемого предшествует его допросу. Если же заподозренного лица нет, то расследование идет без его участия и подозрение как этап уголовного дела может вообще не возникнуть. И лишь в одном случае – когда заподозренное лицо должно быть доставлено для допроса путем привода – вынесенное постановление о привлечении в качестве подозреваемого немедленно не предъявляется.

Но, так или иначе, прежде чем допросить лицо в качестве подозреваемого, ему должно быть официально предъявлено подозрение. Это второе действие органа предварительного расследования на этапе подозрения.

Процедура предъявления подозрения во многом схожа с порядком предъявления обвинения и должна состоять из трех этапов:

а) ознакомление подозреваемого с постановлением о привлечении в качестве подозреваемого;

б) изложение сущности подозрения и, при необходимости, его оснований;

в) разъяснение прав и обязанностей подозреваемого.

Наибольшую ценность и сложность для подозреваемого представляет последнее, т.е.уяснение его правомочий. Изучение следственной практики показало, что следователи зачастую либо вообще не сообщают подозреваемому о его правах, либо не разъясняют их, ограничиваясь зачитыванием текста ч. 2 ст. 52 УПК РСФСР. Возникает вопрос, а что же из него может понять далекий от специфических терминологий уголовного процесса человек? Следователь обязан разъяснить подозреваемому его права и обязанности, которые должны быть закреплены в отдельном процессуальном акте, получившем в настоящее время распространение в практике органов расследования. К сожалению, законодатель не предусмотрел в новом УПК РФ отдельного протокола разъяснения прав подозреваемому, утвердив в Приложениях к Уголовно-процессуальному кодексу РФ бланки процессуальных документов, которые изменению не подлежат. Согласно этому права подозреваемого закреплены в протоколе задержания подозреваемого и протоколе допроса подозреваемого (Приложения 12 и 13 к УПК РФ).

2. Допрос подозреваемого.

Привлечение лица в качестве подозреваемого обусловлено необходимостью его допроса. Поэтому моменты вынесения постановления и его предъявления максимально приближены и исчисляются буквально минутами. Фактически это происходит в ходе беседы следователя с гражданином, предшествующей его допросу. Располагая данными по делу: физического задержания, явки с повинной, факта возбуждения уголовного дела в отношении этого лица и другими, следователь проверяет наличие подозрения и немедленно формулирует его в своем решении признать данное лицо подозреваемым по делу. После чего это постановление предъявляется лицу, в отношении которого оно вынесено. В связи с этим следует особо подчеркнуть, что допрос подозреваемого в строго юридическом значении может иметь место только после того, как лицо стало подозреваемым, однако до того, как к нему могут быть применены меры процессуального принуждения, предусмотренные для подозреваемого. Предварительное вынесение постановления о привлечении лица в качестве подозреваемого делает логичным следующий за ним допрос, и снимает существующую по действующему УПК РСФСР и новому УПК РФ проблему обоснованности применения меры принуждения к подозреваемому до его допроса.

Подозреваемый должен быть немедленно допрошен после предъявления ему подозрения. Однако возможность такого допроса зависит от желания подозреваемого иметь защитника. Если подозреваемый отказался от участия защитника или по закону его участие необязательно, следователь приступает к производству допроса. Если же участие защитника необходимо, то для следователя возникает проблема своевременного привлечения защитника к делу и проведения допроса, поскольку подозреваемым может быть изъявлено желание иметь защитника, который в этот момент находится в другом городе, в командировке, участвует в другом деле и т.п. Здесь следователь не располагает тем довольно длительным сроком, который предшествует предъявлению обвинения и дает возможность пригласить дежурного адвоката или защитника по соглашению. Но в любом случае право подозреваемого иметь защитника должно соблюдаться, и принятие выдвигаемых предложений безусловно повлечет практическую сложность в своевременном обеспечении подозреваемого защитником. Однако эти трудности являются временными, поскольку практика в любом случае выработает определенный порядок своевременного предоставления защитника подозреваемому. В связи с этим определенно повышается значимость дежурных адвокатов, которые способны в любое время оказать юридическую помощь подозреваемому, пока в дело не вступил выбранный им конкретный защитник. Конечно, нельзя сразу отказывать в предоставлении подозреваемому выбранного им защитника в виду отсутствия последнего, однако срок, в течение которого ожидается прибытие такого защитника, не должен быть долгим. По УПК РФ (ст. 50) такой срок составляет 24 часа, после чего подозреваемый обеспечивается либо дежурным адвокатом, либо защитником по назначению следователя.

Процедура допроса подозреваемого начинается с вопроса о том, каково его отношение к предъявленному подозрению, что может выразиться в одном из трех вариантов ответа: а) признаю подозрение; б) не признаю подозрение; в) частично признаю подозрение, после чего излагаются показания подозреваемого. Предметом показаний подозреваемого является выдвинутое против него подозрение, а также иные обстоятельства, имеющие значение для дела.

Допрос подозреваемого позволяет следователю получить ответы на многие вопросы. Во-первых, проверяются основания подозрения, так как, получив показания подозреваемого, следователь либо утверждается в своем подозрении, либо оно ставится под сомнение. Во-вторых, следователь получает данные для сбора новых доказательств, как в обоснование подозрения, так и его опровержение. В-третьих, следователь приобретает достаточно полное представление о личности подозреваемого, что имеет немаловажное значение и для оценки обстоятельств дела, и для применения к нему мер уголовно-процессуального принуждения.

В случае отказа подозреваемого от дачи показаний, а это вполне возможно в практике расследования уголовных дел, подозреваемому должна быть предоставлена возможность изложить в протоколе допроса причину такого отказа.

3. Решение вопроса об уголовно-процессуальном задержании подозреваемого.

По окончании допроса следователю необходимо определиться с вопросом о том, возможно ли дальнейшее эффективное расследование дела без изоляции подозреваемого. Если следователь располагает данными о том, что подозреваемый, находясь на свободе, не скроется от расследования, не совершит нового преступления, не воспрепятствует установлению истины по делу, то к подозреваемому может быть применена мера принуждения, не связанная с лишением свободы. Однако во многих случаях по тяжести преступления, обстоятельствам его совершения и личности подозреваемого, оставление его на свободе недопустимо. Заключение подозреваемого под стражу в качестве меры пресечения в данный момент исключено, как в связи с недостаточностью доказательств, так и скоротечностью ситуации. Поэтому в арсенале органа предварительного расследования должна быть мера процессуального принуждения, состоящая в кратковременном аресте по решению самого следователя и применяемая только к подозреваемому до решения вопроса о заключении под стражу. Эта мера процессуального принуждения на языке уголовно-процессуального закона именуется задержание подозреваемого.

Традиционное задержание подозреваемого (ст. 122 УПК РСФСР, ст. 91 и 92 УПК РФ), существующее в следственной практике десятки лет, не соответствует логике расследования преступлений и гарантиям прав и законных интересов личности, поскольку используется как отправной момент этапа подозрения. Вначале, без каких-либо доказанных оснований, по существу по предположению, лицо подвергается аресту, и лишь затем начинается проверка обоснованности подозрения. Иными словами, мера принуждения предшествует подозрению, более того, само ее применение расценивается как подозрение, тогда как обычная логика расследования требует первоначального выдвижения против лица подозрения и лишь последующего применения меры принуждения.

В настоящее время во многих случаях задержание используется как мера давления на подозреваемого и получения от него признания в совершении преступления. Так, В.Н. Григорьев справедливо утверждает, что на практике распространены случаи задержания с целью давления на подозреваемого и получения “признания” в совершении преступления56.

Решение проблемы задержания, по мнению И.А. Ретюнских, видится в коренном пересмотре сложившейся системы, в которой необходимо предусмотреть три части задержания: а) милицейское задержание “на месте”, ограниченное минимальным отрезком времени и применяемое до возбуждения уголовного дела; б) доследственное задержание сроком до шести часов, считая с часа фактического ограничения свободы заподозренного, без возможного продления данного срока. Это задержание применяется в стадии возбуждения уголовного дела оперативным дежурным, дознавателем или следователем с целью установления оснований для возбуждения уголовного дела и проверки причастности доставленного лица к совершению преступления; в) следственное задержание как меру уголовно-процессуального принуждения, состоящую в ограничении свободы лица, признанного подозреваемым по уголовному делу, органом дознания или следователем сроком до срока восьми часов с момента фактического задержания для проверки подозрения и решения вопроса о применении к подозреваемому в качестве меры пресечения заключения под стражу57.

Разумеется, следственное задержание должно быть связано с рядом условий и применяться только в том случае, если для решения задач раскрытия и расследования преступлений подозреваемого нельзя оставлять на свободе. Как и всякая мера принуждения, применяемая в стадии предварительного расследования, процессуальное задержание должно оформляться не протоколом, а постановлением.

4. Решение вопроса о применении к подозреваемому меры пресечения.

Этап подозрения от начала до конца пронизан активной доказательственной деятельностью органов предварительного расследования. Здесь решается одна задача – раскрытие преступления, состоящее в выяснении причастности подозреваемого лица к расследуемому преступлению. При этом орган предварительного расследования использует весь арсенал познавательных уголовно-процессуальных средств и, прежде всего, следственных действий: допросов, обысков, выемок, экспертиз и т.д. Целью этой деятельности является обвинение как логический и обоснованный результат того предположения, которое было выдвинуто при привлечении лица в качестве подозреваемого. Содержание доказывания до обвинения остаётся практически неизменным в зависимости от того, проходит ли предварительное расследование этап подозрения или нет, и поэтому в данном пособии эта сторона уголовно-процессуальной деятельности специальному рассмотрению не подвергается. Говоря о структуре подозрения, следует иметь ввиду те узловые моменты, которые раскрывают содержание и специфику деятельности органов уголовного преследования на данном этапе предварительного расследования.

После привлечения лица в качестве подозреваемого, предъявления подозрения, допроса и задержания подозреваемого логика предварительного расследования ставит вопрос о применении к нему меры пресечения.

Назвав применение меры пресечения в виде заключения под стражу к заподозренному лицу одной из процессуальных форм выдвижения подозрения по уголовному делу (п. 3 ч. 1 ст. 46 УПК РФ), законодатель придал ей дополнительную функцию. Если основная задача мер пресечения заключается в обеспечении надлежащего поведения лица, привлеченного к уголовной ответственности (уже после того, как состоялся акт привлечения), то по ст. 46 УПК РФ мера пресечения служит еще и тому, чтобы с ее помощью лицо, заподозренное в совершении преступления, юридически было поставлено в статус подозреваемого по уголовному делу.

В связи с этим УПК РФ предусматривает две ситуации, при которых мера пресечения в виде заключения под стражу используется на этапе подозрения. В первом случае лицо задерживается в порядке ст. 91 и 92 УПК РФ, после чего в течение срока задержания к подозреваемому применяется мера пресечения. Этот вариант соответствует и логике расследования, и прямому назначению меры пресечения как меры уголовно-процессуального принуждения. При этом к моменту применения меры пресечения лицо может оставаться подозреваемым, а может уже стать обвиняемым, если за период задержания следствию удалось собрать достаточные для обвинения доказательства.

Вторая ситуация применения меры пресечения в виде заключения под стражу на этапе подозрения более сложна и заключается в следующем. Располагая данными подозревать лицо в совершении преступления и не имея оснований для задержания подозреваемого в порядке ст. 91 и 92 УПК РФ, следователь применяет к заподозренному лицу меру пресечения в виде заключения под стражу. Тем самым в уголовном деле в соответствии со ст. 46 УПК РФ, появляется подозреваемый как полноценный участник уголовно-процессуальной деятельности.

Предложенная идея признания лица подозреваемым путём вынесения специального акта о привлечении лица в качестве подозреваемого позволяет полностью решить названную проблему. В этом случае мера пресечения освобождается от несвойственной ей функции постановки лица в статус подозреваемого и служит той цели, для которой она предназначена – обеспечить надлежащее поведение лица, привлекаемого к уголовной ответственности, до решения вопроса о его виновности.

Поэтому необходимость обращения органа предварительного расследования к мере пресечения возникает в рамках выдвинутой концепции подозрения только после привлечения лица в качестве подозреваемого, предъявления ему подозрения и допроса. Здесь возможны два варианта: а) подозреваемый не был задержан в порядке ст. 91 и 92 УПК РФ; б) подозреваемый был задержан. В первом случае следователь (дознаватель) после допроса подозреваемого, с учетом его личности, тяжести преступления и других обстоятельств, немедленно избирает и применяет ту меру пресечения, которая может наиболее эффективно обеспечить поведение подозреваемого при дальнейшем расследовании уголовного дела. Если оснований для применения меры пресечения нет, то орган предварительного расследования вправе ограничиться отобранием у подозреваемого обязательства о явке, в соответствии со ст. 112 УПК РФ.

Во втором случае вопрос о применении меры пресечения откладывается на срок задержания подозреваемого и связан, прежде всего, с использованием такой меры пресечения, как заключение под стражу (арест). Кроме того, к подозреваемому, в соответствии с УПК РФ, могут применяться и иные меры пресечения.

5. Окончание подозрения.

Срок существования лица в качестве подозреваемого в действующем уголовно-процессуальном законодательстве четко не определен. Традиционно в теории и практике уголовного процесса он ограничивается десятью сутками, поскольку в ст. 100 УПК РФ указано, что в случае применения к подозреваемому меры пресечения обвинение ему должно быть предъявлено не позднее десяти суток с момента применения меры пресечения, а если подозреваемый был задержан, а затем заключен под стражу – в тот же срок с момента задержания. Данную норму нельзя считать безупречной, так как, во-первых, в ней речь идет об истечении срока подозрения только в случае п. 2 и 3 ст. 46 УПК РФ, оставляя открытым вопрос о сроках подозрения при возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица (п. 1 ч. 1 ст. 46 УПК РФ), а во-вторых, моментом окончания десятисуточного срока ст. 100 УПК РФ называет факт предъявления обвинения, тогда как подозрение завершается не предъявлением обвинения, а привлечением лица в качестве обвиняемого. Строго говоря, ст. 100 УПК РФ определяет не срок существования подозрения, а срок предъявления обвинения лицу, к которому мера пресечения была применена до выдвижения против него обвинения.

Такая неопределенность в сроках подозрения порождает ряд практических проблем. Так, остается неясным, каков срок подозрения в случае возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица (п. 1 ч. 1 ст. 46 УПК РФ); каковы начальная и конечная точки отсчета срока нахождения лица под подозрением и др.

Первопричиной проблемы срока подозрения является, на наш взгляд, отсутствие в уголовно-процессуальном законе требования о вынесении специального юридического акта о привлечении лица в качестве подозреваемого. Наличие такого акта ясно и однозначно определяет исходный момент подозрения, что необходимо и важно как для органа уголовного преследования, так и самого лица, оказавшегося под подозрением.

Вопрос о сроке подозрения имеет большое значение не только в плане точного его измерения, но и его длительности, протяженности. При этом следует исходить из того, что подозрение есть неопределенность, состоящая в вероятном характере утверждения органа предварительного расследования о причастности лица к совершению преступления. Такая неопределенность, тем более сопровождаемая мерами принуждения к подозреваемому, долго существовать не может. Срок в десять суток, сложившийся в уголовном процессе России, представляется нам оптимальным. В этот временной отрезок орган уголовного преследования обязан провести активную познавательно-доказательственную работу и прийти к категорическому знанию – доказать виновность лица в совершении преступления и перевести подозрение в обвинение либо установить отсутствие оснований для обвинения и освободить лицо от подозрения.

Первый вариант развития подозрения в действующем уголовно-процессуальном законе предусмотрен. Ст. 171 УПК РФ содержит общую норму привлечения лица в качестве обвиняемого, а в ст. 100 УПК РФ говорится об обвинении применительно к подозреваемому. Однако достаточно точной и полной регламентации перехода подозрения в обвинение в УПК РФ не содержится.

Значительно сложнее обстоит дело с другим вариантом развития подозрения – когда выдвинутое подозрение не подтвердилось и оснований для предъявления обвинения подозреваемому в деле нет. К сожалению, в УПК РФ эта ситуация предусмотрена лишь в общем виде.

Указанное обстоятельство заслуженно расценивается как пробел в законодательной регламентации58. Логично предположить, что законодательная конструкция была создана с тем условием, при котором выдвинутое подозрение во всяком случае должно перерасти в обвинение. Между тем, достаточно противоречивая модель подозрения, существовавшая длительное время, при которой нет ни логического начала, ни логического конца, оставаться в неизменном виде не должна.

Понимая незавершенность ситуации, следственная практика в большинстве случаев прикрывает данный правовой пробел, освобождая лицо от подозрения постановлением о прекращении уголовного преследования. По этому же пути пошел законодатель, установив, что уголовное преследование в отношении подозреваемого прекращается в связи с непричастностью его к совершению преступления (п. 1 ч. 1 ст. 27 УПК РФ). Признавая по существу обоснованность подобного решения, трудно согласиться с его формулировкой. Уголовное преследование – понятие достаточно широкое. Оно охватывает не только подозрение, но, главным образом, и обвинение.

Поэтому, говоря о прекращении уголовного преследования, остается выяснить, о чем идет речь – об освобождении от подозрения или обвинения. С точки зрения Б.А. Денежкина, следователь должен вынести мотивированное постановление о снятии подозрения, а копию такого постановления вручить реабилитированному и направить прокурору59. Аналогичную по существу позицию занимает А.В. Солтанович, который утверждает, что “в случае непричастности подозреваемого к совершению преступления вывод об этом необходимо излагать в отдельном процессуальном документе. Таким документом может быть вынесенное постановление о реабилитации подозреваемого, копия которого вручается реабилитированному под расписку, а также направляется прокурору”60.

Разделяя данные мнения, добавим, что более точным названием такого решения явилось бы “постановление об освобождении от подозрения”. Его правомерно выносить и на основе уголовно-процессуального законодательства, руководствуясь положениями п. 25 ст. 5 УПК РФ. С момента прекращения уголовного преследования подозреваемого ему должно быть предоставлено право на все виды материальной и моральной компенсации в случае причинения ему в связи с незаконным привлечением к участию в деле в качестве подозреваемого какого-либо вреда61.

После освобождения от подозрения лицо в любом случае уже не является подозреваемым, но может или остаться в уголовном деле, или вообще выйти из него. В первом случае бывший подозреваемый становится свидетелем. Для того, чтобы показания такого свидетеля имели полноценное доказательственное значение и были получены в соответствии с законом, все его предыдущие сообщения должны быть исключены из используемых доказательств, а лицо допрошено вновь теперь уже в качестве свидетеля с соблюдением положений ст. 51 Конституции РФ. Если показания бывшего подозреваемого не имеют доказательственной ценности, то после освобождения от подозрения лицо вообще выбывает из уголовного процесса и каким-либо его участником не является.

Таким образом, подозрение приобретет полностью завершенный вид только в том случае, если оно будет надлежаще оформлено вначале постановлением о привлечении лица к делу в качестве подозреваемого, а в конце – постановлением о привлечении лица к делу в качестве обвиняемого, либо об освобождении лица от подозрения.

В итоге структуру уголовно-процессуальной деятельности на этапе подозрения можно представить в виде схемы, состоящей из взаимосвязанных между собой и строго упорядоченных элементов:

1. Привлечение лица в качестве подозреваемого.

2. Допрос подозреваемого.

3. Решение вопроса об уголовно-процессуальном задержании подозреваемого.

4. Решение вопроса о применении к подозреваемому меры пресечения.

5. Окончание подозрения.