§ 3. Система санкций в уголовном законодательстве и в юридической практике.

3.1. В какой мере установленная Уголовным кодексом Российской Федерации 1996 г. система санкций и их практическое применение отвечают изложенным выше идеальным представлениям о такой системе? Анализ уголовного законодательства и практики его применения с указанной точки зрения показывает следующее.

Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 г. имеет (на 15 марта 2000 г.) в Особенной части 259 статей, содержащих санкции (ст. ст. 105-360, кроме ст. 331). Для сравнения: УК РСФСР 1960 г. на 13 июня 1996 г. включал 335 статей, из которых 271 статья располагалась в Особенной части и предусматривала санкции за конкретные виды преступлений.

Всего санкций в УК РФ - 540 (100 %), все они относительно определенные. Из них 236 (43,7 %) содержат только один вид основного наказания, т. е. являются безальтернативными. Все остальные санкции - альтернативные (56,3 %), при этом 89 санкций (16,5 %) содержат два альтернативных вида наказания, 147 (27,2 %) - три вида наказания, 54 (10 %) - четыре вида наказания, 14 (2,6 %) - пять видов наказания.

Кумулятивных санкций - 153 (28,3 % всех санкций УК). Из них 79 (51,6 %) содержат дополнительное наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет. Это 14,6 %  всех санкций УК. При этом в 23 санкциях этот вид наказания установлен как обязательный, в 56 - как факультативный.

Конфискация имущества предусматривается в 45 санкциях, это 29,4 % кумулятивных санкций (8,3 % общего количества санкций УК). В 14 санкциях это дополнительное наказание установлено как обязательное и в 31 - как факультативное.

В 29 санкциях содержится дополнительный штраф, это 19 % всех кумулятивных санкций (5,4 % от общего числа санкций УК), при этом в 11 санкциях его назначение является обязательным, в 18 - факультативным. (См.: Приложения, табл. № 2).

Основные наказания в санкциях представлены следующим образом:

штраф содержится в 205 санкциях (38 % всех санкций УК);

лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью - в 31 санкции (5,7 %);

обязательные работы - в 66 санкциях (12,2 %);

исправительные работы - в 95 санкциях - (17,6 %);

ограничение по военной службе - в 20 санкциях (3,7 %);

ограничение свободы - в 86 санкциях (15,9 %);

арест - в 144 санкциях (26,7 %);

содержание в дисциплинарной воинской части - в 23 санкциях (4,3 %);

лишение свободы на определенный срок - в 460 санкциях (85,2 %);

пожизненное лишение свободы - в 5 санкциях (0,9 %);

смертная казнь - в 5 санкциях (0,9 %). (См.: Приложения, табл. № 1).

Насколько обоснованны установленные в законе соотношения видов санкций и удельный вес различных видов наказания  в санкциях - важная и актуальная проблема, нуждающаяся в исследовании в том числе и в сравнении с прежним уголовном законодательством на основании данных судебной практики по применению нового законодательства.

Из 259 статей УК, содержащих указания на санкции: 75 (28,9 %) не имеют деления на части, поскольку включают лишь одну уголовно - правовую норму, все иные статьи структурированы на части, при этом 104 статьи (40,2 %) имеют две части, 63 (24,3 %) - три части, 16 (6,2 %) включают четыре части и 1 статья - № 228 - (0,4 %) - состоит из пяти частей.

Соответственно, из 540 санкций, содержащихся в действующем УК, 259 (48%) установлены за основной состав преступления, остальные 281 (52 %) - за квалифицированные (183) и особо квалифицированные (98) составы преступлений.

Таким образом, наиболее распространенным основным видом  наказания и в новом Уголовном кодексе остается лишение свободы на определенный срок, которое предусматривается в 460 санкциях (85,2 % всех санкций УК).

При этом в 236 санкциях (что составляет 51,4% санкций с лишением свободы или 43,7 % общего числа санкций УК) этот вид наказания не имеет альтернатив, а еще в 55 санкциях (12,2 % общего числа санкций УК) в качестве альтернативы лишению свободы установлены виды наказания, которые лишь числятся в санкциях, поскольку их применение по известным обстоятельствам отложено до 2001г., а может быть и далее. Это наказания в виде обязательных работ, ареста и ограничения свободы. Поэтому фактически в 291 санкции (53,9 % всех санкций) лишение свободы является единственным, подлежащим реальному применению за совершенное преступление. Не случайно поэтому и судебная практика показывает относительно высокий удельный вес лишения свободы в системе наказаний: 30,7 % всех осужденных в 1997 г. и 32,2 % в 1998 г.

Подобная ситуация имела место и в ранее действовавшем законодательстве и основанной на нем практике, и она критиковалась в теории. При этом признавалось ненормальным, в частности, то, что безальтернативное наказание в виде лишения свободы довольно широко использовалось в санкциях за нетяжкие преступления. (см.: 32, с. 117-119).

Очевидно, можно признать более или менее обоснованным такое решение применительно к санкциям за тяжкие и особо тяжкие преступления - при установлении лишения свободы на срок свыше пяти лет. Но действующий УК, как и УК РСФСР 1960 г. (и даже в большей степени, чем последний), нередко предусматривает безальтернативное лишение свободы за преступления, не являющиеся тяжкими: ст. ст. 106; 107, ч. 2;  117, ч. 1; 120, ч. 1, 2;  122, ч. 2, 4; 123, ч. 3; 124, ч. 2; 233; 342, ч. 2, 3; и другие статьи УК. Всего таких санкций, предусмотренных за нетяжкие преступления - 73 (13,5 %), к этому следует прибавить еще 51 санкцию «временно безальтернативных».

То есть, 23 % санкций в УК РФ содержат безальтернативное лишение свободы за нетяжкие (небольшой и средней тяжести) преступления. При этом в ряде случаев - за преступления небольшой тяжести (ст. ст. 233; 342, ч. 3; 114, ч. ч. 1, 2 и др. ст. УК). К сожалению, рекомендации ученых о предельно осторожном использовании такого рода санкций, сведении их к минимуму, (32, с. 117-119;  174, с. 149-151) не возымели действия. Проблема остается актуальной. 

 Представление о составе альтернативных санкций статей Особенной части УК РФ можно получить из анализа таблицы № 5. (См.: Приложения).

Анализ данных, приведенных в таблице, показывает, что из 540 санкций статей УК 1996 г. лишь 304 (56,3%) являются альтернативными. Это не много. Тем более, как указывалось выше, еще 55 санкций являются временно безальтернативными фактически.

В числе альтернативных санкций подавляющее большинство - 216 (71,1 %) - это санкции, включающие лишение свободы. Г.Л. Кригер применительно к УК РСФСР 1960 г. (по состоянию на 1 января 1988 г.) отмечала 156 таких санкций и даже эту цифру считала чрезмерной. При этом она насчитала 14 различных видов сочетаний лишения свободы с иными видами наказания, лишь некоторые из них она признавала удачными. (32, с. 118-119).

В ныне действующем УК мы насчитали 33 различных варианта санкций, в которых лишение свободы предусмотрено в альтернативе с другими видами наказания. Наиболее распространенными являются сочетания лишения свободы: со штрафом (в 59 санкциях), с ограничением свободы и арестом (в 33 санкциях), с ограничением свободы (в 20 санкциях), со штрафом и арестом (в 15 санкциях), со штрафом и ограничением свободы (в 14 санкциях).

Только 83 альтернативных санкции (27,3%), «обходятся» без лишения свободы. Однако чаще всего (50 санкций) это сочетание ареста - разновидности лишения свободы - с более мягкими видами наказания: штрафом, обязательными работами и исправительными работами (16 санкций), штрафом и исправительными работами (14 санкций), другими наказаниями. (См.: Приложения, табл. № 5).

Еще в 8 санкциях другая разновидность лишения свободы - содержание в дисциплинарной воинской части - предусматривается в альтернативе с ограничением по военной службе (4 санкции), ограничением по военной службе или арестом (3 санкции) или только арестом (1 санкция). В 2 санкциях ограничение свободы предусматривается с иными, более мягкими видами наказания.

О том, насколько удачны те или иные сочетания мер наказания, судить пока преждевременно, большинство их еще никак себя не проявило. Только судебная практика может дать ответ на этот вопрос.

Вместе с тем, выскажем мнение, что обосновать указанное количество вариантов таких сочетаний с точки зрения их целесообразности вряд ли возможно, не трудно предположить, что не все они выдержат испытание практикой. В частности, вряд ли принципам современной уголовной политики отвечает положение, когда только 23 санкции из 540 (4,3%) содержат наказания, не связанные с лишением или ограничением свободы осужденного. 

В. Минская высказывает озабоченность в связи с тем, что «в альтернативных санкциях чрезмерно велик объем ис­пользования штрафа в ущерб другим видам нака­заний, менее строгих, чем лишение свободы. Штраф - самый мягкий вид наказания - предусмотрен в 77 альтернативных санкциях за тяжкие и средней тя­жести преступления в качестве единственной аль­тернативы полярно противоположному по строгос­ти наказанию - лишению свободы, размер которого даже за преступления средней тяжести должен быть в среднем 2 года 9 месяцев. Наряду с этим в насто­ящее время многие альтернативные санкции норм УК, содержащие такие наказания как обязательные работы, ограничение свободы и арест, в связи с  тем, что последние пока не могут применяться, утрати­ли характер альтернативности. Много санкций, со­держащих практически один вид наказания, как пра­вило, лишение свободы, либо лишение свободы и штраф. Например, с учетом этого злостное уклоне­ние от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей остается практичес­ки безнаказанным, т.к. имеющиеся в санкции исправительные работы отбываются лишь по месту ра­боты осужденного, а лица как раз являются, как пра­вило, неработающими». (140).

3.2. По своему содержанию и возможностям система санкций в обновленном Уголовном кодексе в большей мере, чем в прежнем уголовном законодательстве, соответствует целям и принципам уголовно-правового воздействия. В частности, более полно и последовательно в УК 1996 г. - и при структурировании его Особенной части на разделы и главы, и при установлении взаимного расположения последних, и при конструировании санкций за конкретные составы преступлений непосредственно в статьях УК, соблюдено требование отражения в санкциях характера и степени общественной опасности преступлений.

Вместе с тем, и в обновленном УК РФ отмечаются определенные рассогласования между «должным» и «сущим», проявляющиеся в разных формах.

Прежде всего, как не без оснований указывается в уголовно–правовой литературе, за­конодатель не обеспечил в полной мере органическую взаимосвязь норм Общей и Особенной части Уголовного кодекса, необходимую для дифференциации уголовной ответственности. Это касается ряда уголовно–правовых норм и институтов. В частности, по мнению В. Минской, при построении санкций статей Особенной части УК законодатель не реа­лизовал положений ст. 15 УК РФ о категоризации преступлений. «Несмотря на то, что ведущим критерием категоризации является характер и степень обще­ственной опасности преступления, которому дана оценка в санкциях норм, при построении санкций за преступления конкретных видов, относящихся к четырем различным категориям, не соблюдаются максимальные пределы наказаний, характерные для категории преступлений конкретной тяжести. Это стало возможным в связи с тем, что для категоризации преступлений решающее значение прида­ется только максимальному пределу наказания и не учитывается его минимальный предел относитель­но - определенных санкций». (140). Вследствие этого нередко получается, что минимальный предел санкции за тяжкое преступление, предусмотренного в конкретной норме Особенной части, как квалифицированный состав преступления является равным (или даже меньшим) максимальному пределу преступления средней тя­жести, предусмотренному этой же статьей как ос­новной состав преступления. (Например, ч. 1 и ч. 3 ст. 221 УК РФ).

Правовые последствия такого законодательного решения сказываются на осуж­денных весьма отрицательно. В частности, при исчислении полагающихся к обязательному отбытию сроков наказания при условно-досрочном освобождении от его от­бывания, при определении вида рецидива и т.д. (См. об этом: 140).

Исходя из этого вносится предложение «при построении санкций ис­ходить из правила, что максимальный предел сан­кции преступлений одной группы тяжести (напри­мер, небольшой тяжести) был бы меньше минимального предела санкций преступлений большей - средней тяжести, необходимо устано­вить наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух до пяти лет лишения свободы, а за тяжкие - свыше пяти лет до десяти лет. Кроме того, в каждой категории преступлений следовало бы указать не только максимальный, но и минималь­ный предел лишения свободы, характеризующий характер и степень общественной опасности, вхо­дящих в нее преступлений». (140).

Иногда отдельные виды наказания устанавливаются в санкциях без достаточ­ных оснований. К таким случаям, по нашему мнению, относится установление конфискации имущества в ч. 2 ст. 238 УК, лишения свободы – в санкциях ст. ст. 231, 232, 233, 234 ч.1, 241, 242, 243, 246, 312 ч.ч.1, 2, 322 ч.1, 329 УК.

Иногда определенные виды наказаний отсутствуют в санкциях при наличии в них необходимости – ст. 117, 128, 137, ч .2, 138, ч.2,  139, ч.3, 241 – 244, 246, 312, ч. 1,2 УК. За многие экологические преступления (например, ст. ст. 249 - 262 УК) целесообразнее был бы более высокий штраф, установленные за эти виды наказания исправительные работы слабы, в указанных санкциях они даже слабее, чем штраф.

Анализ судебной практики показывает, что в некоторых случаях имеет место «скопление» назначаемых судами наказаний  у одной из границ относительно-определенной санкции, что может означать необоснованность установленных пределов санкции либо неправильность, «неадекватность» судебной практики, либо и то, и другое одновременно. Так, значительное количество случаев назначения наказания ниже низшего предела по ряду статей нового УК РФ может служить показателем завышенного нижнего предела санкций за соответствующие виды преступлений. В этом плане заслуживают, на наш взгляд, внимания ст. ст. 131 ч. 3, 209 ч. 2, 230 ч. ч. 1, 3 УК. 

О завышенном верхнем пределе санкций могут свидетельствовать данные о применении наказаний за следующие виды преступлений: 117 ч. 2, 136 ч. 2, 230 ч. 1, 231, 321 ч.ч. 1,2, 322 ч. 1 УК.

По мнению И. Марогуловой, «санкции статей уголовно - правовых норм нередко необоснованно завышены. Например, ранее за угон транспортных средств без цели их хищения предусматривалось максимальное наказание до од­ного года лишения свободы, за квалифицирован­ный - до трех лет лишения свободы, за угон транспорта при особо квалифицирующих обстоя­тельствах - от трех до семи лет лишения свободы. Действующая ст. 166 УК РФ предусматривает за аналогичное деяние до 3-х лет лишения свободы (простой состав), за квалифицированный -до 7 и 10 лет и даже до 12 лет. В связи с усилением нака­зания за раннее преступление количество угонов автомашин не уменьшилось, а увеличивается.

Необоснованно усилены санкции УК РФ за умышленное убийство при превышении пределов необходимой обороны и ряд других преступлений, что не согласуется с гуманизацией уголовного законодательства и принципом гуманизма, провозг­лашенного в нем же». (134, с. 32-33).

Вопрос об обоснованности широких пределов уголовно - правовых санкций в теории уголовного права решается неоднозначно. Одни авторы выступают за расширение пределов санкций и, соответственно, пределов судейского усмотрения при назначении меры наказания виновному, другие – напротив, за ограничение указанных пределов.

Следует, по нашему мнению, согласиться с Г.Л. Кригер, которая утверждает применительно к лишению свободы, что «установление широкого диапазона между максимальными и минимальными сроками стирает грань между преступлениями существенно различной степени общественной опасности, расширяет использование судами лишения свободы, когда можно было бы применить иные меры. Вместе с тем узкие рамки лишения свободы сковывают правосознание судей, затрудняют осуществление справедливой индивидуализации наказания». (32, с. 114). Поэтому очень важно выработать оптимальные – обоснованные пределы уголовно-правовых санкций.

В УК РФ 1996 г. проблема пределов относительно-определенных санкций решена более обоснованно, нежели это имело место в прежнем Уголовном кодексе, за что последний и подвергался обоснованной критике со стороны ученых. (См., напр.: 32, с.112-115;  234, с. 87; и др.).

В новом УК несколько уменьшен «размах» санкций по большинству статей, отмечается «некоторое сужение пределов судебного усмотрения при рассмотрении уголовных дел». (230, с. 26-27). Но, вместе с тем, проблемы еще имеются и в этом плане.

Пределы санкций, в особенности верхние, в значительной мере определяются пределами использования законодателем наиболее распространенного и в санкциях, и на практике вида наказания - лишения свободы. Пределы лишения свободы в санкциях различны, представления об этом можно получить из таблицы № 4. (См.: Приложения).

Из анализа данных, приведенных в этой таблице, следует, что и в новом УК  имеются примеры как необоснованно широких, так и необоснованно узких пределов санкций. В частности, к числу чрезмерно широких мы бы отнесли санкции следующих статей УК:

105, ч.1 = от 6 до 15 лет лишения свободы;

105, ч.2 = от 8 до 20 лет лишения свободы;

126, ч.3 = от 5 до 15 лет лишения свободы;

152, ч. 3 = от 5 до 15 лет лишения свободы;

190 = до 8 лет лишения свободы с конфискацией имущества или без таковой;

205, ч. 3 = от 10 до 20 лет лишения свободы;

206, ч. 3 = от 8 до 20 лет лишения свободы;

209, ч. 3 = от 12 до 20 лет лишения свободы с конфискацией имущества или без таковой;

210, ч. 3 = от 10 до 20 лет лишения свободы с конфискацией имущества или без таковой;

220, ч. 2 = до пяти лет ограничения свободы или до 10 лет лишения свободы;

356, ч. ч.1, 2 = соответственно, до 20 лет и от 10 до 20 лет лишения свободы.

Как указывают Л.Д. Гаухман и С.В. Максимов, установление относительно-определенных санкций с большим интервалом между нижним и верхним пределами и к тому же допускающих многоступенчатую альтернативную замену наказаний, создает условия для нарушения принципов равенства и справедливости. «При таком подходе правосудие по соответствующей категории дел будет оставаться весьма уязвимым для подкупа заинтересованной стороной». (230, с. 38-39).

Необоснованно узкой, по нашему мнению, является санкция ч. 2 ст. 127 УК, предусматривающая наказание в виде лишения свободы на срок от 3 до 5 лет за незаконное лишение свободы, совершенное при квалифицирующих признаках. Таких признаков немало – целых семь: группа лиц по предварительному сговору, неоднократность и т. д., что уже само по себе должно побуждать к установлению достаточно широких пределов санкции.

В ряде статей УК может быть отмечен необоснованно низкий максимальный предел санкции: ст. ст. 108; 109; 114 ч.ч.1,2; 124 ч. 2; 165 ч. 2; 177; 178; 179; 185; 191 ч. 1; 193; 195; 200; 202 ч. 1; 209 ч. 1; 210 ч. 1; 220 ч. 1; 250; 252 ч. 1; 342 ч. 2 УК.

В.В. Мальцев считает недостаточным максимум санкций, установленных за терроризм в ст. 205 УК. Автор предлагает в порядке исключения установить за это преступление наказание до тридцати лет лишения свободы с уче­том того, что «общественная опасность терроризма оп­ределяется тем, что при этом деянии совершаются убийства многих людей». (129, с. 106-107).

На наш взгляд, с такой позицией согласиться нельзя. Как обоснованно указывает В. Минская, приведенное утверждение автора неверно. Общественная опас­ность терроризма «выражается в устрашении тер­рором, насилием, запугиванием чем-нибудь, в поддержании постоянного страха. Если при терроризме совершаются убийства, то их следует квалифицировать по совокупнос­ти преступлений и в соответствии со ст. 69 УК может быть назначено лишение свободы до 25 лет. Нет необхо­димости изменять систему наказаний и принципы их назна­чения. Тем более, что наступление даже такого послед­ствия, как причинение смерти человеку по неосторожности, закон связывает с повышением наказания в виде лишения свободы на срок от 10 до 20 лет, т.е. нижний предел нака­зания даже выше, чем за умышленное убийство при отягча­ющих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105 предусматривает на­казание от 8 до 20 лет лишения свободы». (140). 

В некоторых статьях установлен необоснованно низкий минимальный предел санкции: ст. ст. 111 ч.ч. 2, 3, 4; 122 ч.ч. 3,4;  123 ч. 3;126 ч. 3; 150 ч.2; 151 ч. 1; 204 ч. 4; 253; 313 ч. 2; 335 ч. 2, 3; 337 ч. 4; 338 ч. 1; 340 ч. 2 УК.

В некоторых случаях санкции разных статей, а иногда и санкции частей одной и той же статьи не согласованы между собой. К примеру, ч. 1 и ч. 2 ст. 220;  ч. 2 и ч. 3 ст. 222; ч. 1 и ч. 2 ст. 223; ч. 1 и ч. 2 ст. 318; ч. 1 ст. 338 и ст. 337 УК.  Сравнение санкций статей 327 и 3271 УК показывает, что в первой из указанных статей за подделку, изготовление или сбыт поддельных документов, государственных наград, штампов, печатей, бланков ( ч. 1 и ч. 2 ст. 327) установлено более строгое наказание, чем за их использование ( ч. 3 ст. 327), во второй же статье – наоборот, изготовление, сбыт поддельных марок акцизного, специальных марок или знаков соответствия, защищенных от подделок (ч. 1 ст. 3271 УК) наказывается менее строго, чем их использование (ч. 2 ст. 3271 УК).

Вряд ли можно признать согласованными и санкции статей 349 ч. 2; 350 ч. 2; 351 и 352 УК. Согласно ч. 2 ст. 349 УК, нарушение правил обращения с оружием и предметами, представляющими повышенную опасность для окружающих, повлекшее по неосторожности смерть человека, наказывается лишением свободы на срок до пяти лет. Нарушение же правил вождения или эксплуатации машин, повлекшее по неосторожности смерть человека, на основании ч. 2 ст. 350 УК влечет наказание в виде лишения на срок от двух до пяти лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет или без такового. Также не согласованы и части третьи указанных статей: за одинаковые последствия – в виде неосторожного причинения смерти двум или более лицам по ч. 3 ст. 349 УК предусмотрено лишение свободы на срок до десяти лет, а по ч. 3 ст. 350 УК – от четырех до десяти лет. На наш взгляд, неправильно полагать, что второе преступление является более тяжким, чем первое.

Еще более контрастируют с рассмотренными санкциями санкции статей, предусматривающих за нарушение правил полетов или подготовки к ним (ст. 351 УК) и за нарушение правил кораблевождения (ст. 352 УК), повлекшие по неосторожности смерть человека или иные тяжкие последствия, наказание в виде лишения свободы на срок от трех до десяти лет. Сравнение санкций этих статей с санкциями ч. 3 ст. 349 и ч. 3 ст. 350 УК показывает, что законодатель практически нивелирует разницу в последствиях в виде причинения смерти одному человеку и смерти двум или более лицам. Получается как в известном высказывании: «смерть одного человека – трагедия, смерть многих – статистика»?!

Конечно, на размер санкции оказывают влияние не только последствия преступления, но и другие признаки состава преступления, однако, представляется, что влияние последних применительно к рассматриваемым преступлениям не сопоставимо с влиянием последствий, именно последствия являются решающим фактором, определяющим интенсивность пенализации рассматриваемых преступлений.

Также не всегда понятно решение законодателя, согласно которому в подавляющем большинстве случаев он устанавливает унифицированные санкции за сходные последствия, и вдруг в некоторых случаях отступает от установленного им же алгоритма. В частности, в большинстве статей УК нарушение определенных правил, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц, наказывается лишением свободы на срок до 10 лет (например, ст. ст. 263 ч. 3, 264 ч. 3, 266 ч. 3 и др.), но в некоторых случаях – на срок до 8 лет (например, ст. 268 ч. 3 и др.), а в ст. 293 УК причинение должностным лицом вследствие своей халатности смерти двум или более лицам вообще может квалифицироваться лишь как «иные тяжкие последствия», за которые предусмотрено максимум 5 лет лишения свободы. 

Представляется, что санкции статей Особенной части УК, устанавливаемые за нарушение определенных правил, повлекшее смерть людей (ст. ст. 215 ч. 2, 216, 217 – 219, 235 ч.2,  236 ч. 2, 250 ч. 3 – 253 ч. 3 и др.) должны быть согласованы с санкциями за соответствующие преступления против жизни – ст. 109 УК, а в случае наступления последствий в виде вреда здоровью – соответственно, с санкцией ст. 118 УК.

В. Минская отмечает несогласованность санкций некоторых статей Особенной части УК, предусматривающих ответственность за совершение преступлений против личности, например, санкций ст. ст. 118  ч.ч. 1, 2 и 109 ч.ч. 1, 2. Так, «в ч. 2 ст. 109 и 118 присутствует одно и то же отягчающее обстоятельство - совершение неосторожного преступления вследствие ненадле­жащего исполнения лицом своих профессиональ­ных обязанностей. Анализ показывает, что за при­чинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности при наличии названного отягчающего обстоятель­ства (ч. 2 ст. 118) среднее значение наиболее стро­гого вида наказания в санкции возрастает в 3 раза по сравнению со средним значением наиболее стро­гого наказания в санкции ч.1 ст. 118 за причинение тяжкого вреда здоровью по неосторожности без названного отягчающего обстоятельства. (Методика подсчета автором среднего значения наиболее строго вида наказания состоит в следующем: «Наиболее строгий вид наказания в санкции ч. 1 ст. 118-арест на срок от 3 до 6 месяцев. Среднее значение этого наказания (3 + 6) : 2 = 4,5 месяца ареста. Среднее значение самого строгого вида наказания в санкции ч. 2 от. 118 равен (6 мес. лишения свободы + 24 мес. лишения свободы) : 2 = 15 мес. лишения свободы. В соответствии со ст. 71 1 день ареста соответствует одному дню лишения свободы. 15 ме­сяцев лишения свободы -в 3,3 раза больше 4,5 месяцев». (140).

Сравнение средних показателей относительно-определенного размера наказания в виде лише­ния свободы по ч. 2 ст. 109 и ч.1 ст. 109 по той же методике приводит к выводу, что этот показатель по ч. 2 ст. 109 (при наличии ненадлежащего ис­полнения лицом своих профессиональных обязан­ностей) выше в 1,5 раза. Таким образом, при со­вершении более тяжкого преступления наличие одного и того же отягчающего ответственность об­стоятельства влияет на размер санкции меньше, чем при совершении менее тяжкого преступления (ст. 109 ч. 2 и 118 ч.2).

Еще меньше различаются средние показатели наказания в виде лишения свободы за убийство, предусмотренное ч. 1 ст. 105 и за убийство при на­личии отягчающих обстоятельств - ч. 2 ст. 105. Сред­ний срок лишения свободы по ч. 1 ст. 105 равен 10 годам и 6 месяцам, а по ч. 2 ст. 105 -14 годам, т.е. больше всего на одну треть.

Следует отметить, что слишком незначительна разница в строгости наказаний, содержащихся в санкциях ст. 105 ч. 1 и 111 ч. 4 УК. За оба преступле­ния: и убийство, и умышленное причинение тяжко­го вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего, предусмотрен максимальный размер наказания до пятнадцати лет лишения сво­боды. Различаются (да и то незначительно) лишь минимальные размеры лишения свободы - соответ­ственно шесть и пять лет». (140).

Санкции за коммерческие преступления, совершаемые из корыстных или иных личных побуждений, должны быть никак не меньшими (а возможно и большими), чем санкции за преступления против собственности – кражу, мошенничество, присвоение и т.д., поскольку во многих случаях эти преступления имеют одинаковую природу с хищениями, а последствия их совершения зачастую более тяжки, чем при хищениях. Однако это имеет место не всегда.

Санкции статей 208 – 210, предусматривающие ответственность за организацию различных преступных организаций и участие в них, должны быть согласованы с санкциями статей об ответственности за убийство, разбой, незаконный оборот оружия, наркотиков и некоторых других. Это также имеет место не всегда.

Сохраняются некоторые проблемы в законодательном решении вопросов сочетаемости основных и дополнительных видов наказаний в санкциях статей Особенной части УК. В частности, в санкции ст. 155 УК дополнительное наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью предусматривается в сочетании с основными наказаниями в виде штрафа от ста до двухсот минимальных размеров оплаты труда, исправительных работ до одного года и ареста до четырех месяцев. Примерно такая же ситуация в ч. 2 ст. 260 УК и в ст. 271 УК. В ч. 2 ст. 238 УК конфискация имущества установлена в дополнение к штрафу в размере от семисот до одной тысячи минимальных размеров оплаты труда, ограничению свободы до трех лет и лишению свободы на срок до шести лет. Во всех этих – наиболее очевидных, а также во многих других случаях сохраняется высокая вероятность назначения дополнительного наказания более строгого, нежели мера основного наказания, что не отвечает принципу оптимального сочетания основных и дополнительных наказаний и логике соотношения их ролей в реализации целей наказания.

Представляется, что предотвращению такого рода проблем способствовало бы принятие нашего предложения о законодательном  закреплении в уголовном законе или хотя бы отражения в руководящих разъяснениях высшего судебного органа страны правил оптимального сочетания основных и дополнительных наказаний: что однородные наказания не могут назначаться в виде основного и дополнительного одно­временно, и что мера дополнительного наказания не может быть более строгой, чем мера основного наказания. (113, с. 55-59).

При общей последовательной направленности нового УК на обеспечение конституционного принципа равенства граждан перед законом, в литературе отмечается некоторая противоречивость реализации данного принципа в законе и на практике.

Так, В.И. Ткаченко считает противоречащим указанному принципу установление в уголовном законе повышенной ответственности виновного в зависимости только от свойств его личности, таких, как наличие прежней судимости, ответственное должностное положение и т. п. По мнению автора, поскольку личность виновного в понятие преступления не включена, поэтому величина общественной опасности преступления не зависит от личности совершившего его субъекта. Свойства личности последнего не повышают и не понижают ее.  Прежняя судимость, рецидив, безусловно, свидетельствуют о повышенной общественной опасности виновного. Однако это, - по мнению В.И. Ткаченко, - не изменяет общественной опасности самого преступления, так как величина вреда охраняемым общественным отношениям остается неизменной. Поэтому введение таких свойств виновного в  составы преступления в качестве квалифицирующих признаков противоречит сущности преступления и нарушает конституционный принцип равенства граждан перед законом, который  «предполагает в числе прочего и равенство пределов ответственности за юридически тождественные действия независимо от свойств личности виновного». (214, с.86-88). Тем более не логично и трудно объяснимо, что размер повышения ответственности при наличии указанных признаков в разных статьях УК РСФСР различен.

Также и Н.Ф. Кузнецова не без оснований отмечает, что в новом уголовном законе, в частности, при криминализации экономических преступлений, новый УК РФ отошел от соблюдения принципа равенства граждан перед законом. Конституция РФ предписывает равную охра­ну всех форм собственности, однако в главе 23 «Преступления против интересов службы в коммерче­ских и иных организациях» и главе 30 «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления» равные по функциям субъекты преступлений, предусмотренных эти­ми главами, отвечают по-разному. Объем криминализации общест­венно опасных деяний и санкции за них уже и либеральнее приме­нительно к частным управленцам, шире и строже — к государственным должностным лицам. (121, т. 1, с. 71).

На практике принцип равенства граждан перед уголовным зако­ном в нашей стране нарушается очень часто. В силу особенностей новейшей истории России, сложностей переживаемого страной переходного периода и в целом невысоким уровнем общей и правовой культуры населения, во многих случаях на решение вопроса о привлечении виновного к уголовной ответственности оказывают решающее влияние занимаемое им служебного положение, имуще­ственное состояние, кумовство, сложившаяся система «блата».

 Об этом свидетельствуют многочисленные факты, приводимые в средствах массовой информации, данные анализа материалов следственно – судебной практики о многочисленных не вполне обоснованных отказах в возбуждении уголов­ных дел или об их прекращении с формулировкой за отсутствием состава или события преступления в отношении «определенных» лиц», данные о непостановке на учет заявлений граждан о преступлениях, сильно заниженная статистика регистрации экономических преступлений, совершенных частными предпринима­телями и т. п. (См. об этом: 121, т. 1, с. 73).

3.3. Рассогласования в законодательстве негативно отражаются и на применении уголовно-правовых санкций в судебной практике.

Более 20 лет назад П.П. Осипов отмечал , что «в сфере судебной деятельности по применению уголовно-правовых санкций наблюдаются резкие и устойчивые рассогласования (противоречия, несовпадения) между необходимой (желаемой) и существующей карательной практикой. Устранение этих проблемных ситуаций упирается в явную недостаточность наличного теоретического знания для определения путей, методов и средств совершенствования карательной практики. В этой связи проблема применения уголовно-правовых санкций, включая назначение наказания, обоснованно относится к числу актуальных и недостаточно разработанных». (102, с. 65).

П.П. Осипов в середине 70-х г.г. предпринял попытку спрогнозировать основные тенденции развития карательной практики в стране на перспективу на основе знания общих закономерностей, действовавших в нашем обществе в тот период. По его мнению, в карательной практике должны были бы на­блюдаться, образуя идеальную гипотетическую модель, следую­щие тенденции:

постепенное сокращение (в абсолютных и относительных величинах) населения, ежегодно подвергаемого уголовно-правовым санкциям;

изменение в структуре карательной практики соотношения между лишением свободы и иными, более мягкими наказаниями в пользу последних;

вытеснение кратких сроков лишения свободы ввиду их низкой эффективности и нерациональности и возможности их замены более эффективными и рациональными мерами воздействия;

увеличение индекса жесткости лишения свободы ввиду его применения преимущественно за тяжкие преступления и к рецидивистам, упорно не встающим на путь исправления;

общее уменьшение индекса жесткости судебной репрес­сии. (Там же, с. 81-82).

Основаниями для таких прогнозов автора послужили его предположения о сокра­щении в процессе развития социализма общих причин преступ­ности и совершенствовании микросреды обитания личности, ведущих к «отмиранию»  преступности и уменьшению количества преступников; о решительном усилении криминологического предупреж­дения преступлений в системе воздействия на преступность; о постепенной декриминализации человеческого поведения по мере упрочения социалистического строя; об уменьшении общественной опас­ности совершаемых преступлений и обусловленной этим политикой КПСС по постепенной замене мер уголовного наказания мерами общест­венного воздействия и воспитания, увеличении роли и возмож­ностей общественности в воспита­нии осужденных и т.п.; а также о законодательном расширении оснований для применения наказаний, не связанных с лишением свободы, привлечении к административной ответственности взамен уго­ловной и т. д. (Там же).

Указанные тенденции карательной практики, по мысли автора, должны явиться свидетельством (и отражением) повышения ее рациональности и гуманистичности при сохранении достаточно высокой степени институциональной эффективности. Наличие противоположных тенденций станет отражением существования проблемных ситуаций. (Там же, с. 82).

Анализ официальных данных Министерства юстиции РФ о применении уголовных наказаний судами общей юрисдикции в 1997 – 1998 г.г. (форма № 10.3) показывает следующее. (См.: Приложения, табл. № 8).

В 1997 году судами общей юрисдикции Российской Федерации было осуждено 1.013.431 человек, в 1998 г. – на 57 тысяч 620 человек больше (всего – 1.071.051 человек).

В сравнении с предыдущими годами, общее число осужденных в 1997 г. нарушает общую тенденцию последних девяти лет (с 1988 г.) к ежегодному росту числа осужденных, в 1998 г. эта тенденция вновь проявляется, хотя количество осужденных все еще меньше, чем в 1996 году.

Сократилось количество осужденных за такие преступления, как: присвоение или растрата вверенного имущества, нарушение правил безопасности движения и эксплуатации транспорта, а также по делам частного обвинения. Несколько увеличилось число осужденных за следующие виды преступлений: причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью, изнасилования, грабеж, разбой, вымогательство, мошенничество, иные преступления в сфере экономики, экологические преступления, хулиганство, преступления против лиц, осуществляющих правосудие и предварительное расследование и против других представителей власти, незаконные действия с наркотическими и психотропными средствами, незаконные действия с оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами и взрывными устройствами.

Для выявления тенденций карательной практики последних лет важно сопоставить данные о судимости с данными о количестве совершенных (зарегистрированных) преступлений, ибо, если судимость сокращается при росте числа преступлений - вряд ли такую тенденцию можно признать благоприятной.

Так, по данным официальной статистики, в 1997 году было зарегистрировано 2.397.311 преступлений, выявлено лиц, совершивших преступления – 1.372.161 чел., осуждено в указанном году 1013431 человек (73,9 % выявленных лиц). (При этом следует, конечно, иметь в виду, что в числе осужденных в 1997 г. значительную долю составляют лица, совершившие преступления в прошлые годы, а какая-то часть выявленных лиц будет осуждена в следующем году).

В сравнении с предыдущими годами число зарегистрированных преступлений в 1997 г. также нарушает тенденцию последних девяти лет (с 1987 г.) к росту их числа -  преступлений зарегистрировано на 8,7 % меньше, чем в 1996 г. и на 13,2 % меньше, чем в 1992 г. 

Примерно такие же тенденции характеризуют статистику количества лиц, выявленных за совершение преступлений: в 1997 г. их выявлено меньше, чем за три предшествующие года. Также прервана тенденция роста их числа, развивавшаяся с 1990 г. (См.: Приложения, табл. № 11,  № 12 и № 13).

Однако и по этим данным судить о том, благоприятны ли тенденции в карательной практике государства в последние годы еще затруднительно, ибо первое из объяснений причин указанных тенденций - они являются следствием реформы уголовного законодательства - изменений в криминализации и пенализации деяний.

Показателем уровня карательной практики государства может служить статистика, показывающая структуру преступности и судимости в последние годы за отдельные виды преступлений, прежде всего за наиболее тяжкие и наиболее распространенные.

Так, по ст. 105 УК РФ за убийство в 1997 г. было осуждено 17.770 человек – на 733 человека меньше, чем в 1996 г., но уже в 1998 г. – 18593 человека, т. е. больше, чем в указанные годы.  

За умышленное причинение тяжкого вреда здоровью по ст. 111 УК в 1997 г. осуждено 32524 человека, в 1998 г. – 31897 человек, что несколько меньше, чем в последние годы перед этим (в 1994 г., например, осуждено по указанной статье 34472 чел., в 1996 г. - 32866 чел.).

За изнасилование по ст. 131 УК в 1997 г. осуждено 7871 чел., в 1998 г. – 7238 чел. - это самый низкий показатель с 1970 г.

За хулиганство по ст. 213 УК в 1997 г. осуждено  69879 человек, в 1998 г. – 69256 чел.- самый низкий показатель с 1994 г. ( в 1996 г., например, за это преступление осуждено 96813 чел.).

За незаконные действия с оружием по ст.ст. 222-226 УК в 1997 г. осуждено 22736 чел., в 1998 г. – 25744 чел. (в 1996 г. - 24093 чел.).

Резко увеличилась судимость за преступления, связанные с наркотиками (ст.ст. 228-233 УК): в 1997 г. за эти преступления осуждено 65266 чел., в 1998 г. – 101.429, что заметно больше, чем в предшествующие годы  (в 1989 г., например - 4660  чел., в 1996 г. – 45675 чел.).

За  кражу ( ст. 158 УК) в 1997 г.  осуждено 465.090 чел., в 1998 г. еще больше – 471.119 чел., это меньше, чем в 1996 г. (481.374 чел.), но выше, чем в 1995 г. и предшествующие годы.

За совершение грабежа (ст. 161 УК) в 1997 г. осуждено 57187 чел., в 1998 г. – 58253 чел., (в 1996 г. - 57611 чел.)

Неуклонно растет число лиц, осужденных за совершение разбойных нападений (ст. 162 УК): 1970 г. - 7037 чел.; 1988 г. - 17062 чел.; 1996 г. - 20069 чел.; 1997 г. - 21209 чел.; 1998 г. – 24005 чел. (См.: 181, с. 29-34).

Для сравнения структура судимости по наиболее распространенным преступлениям за 1996 г. дана в таблице № 13. (См.: Приложения).

Важным для определения уровня карательной практики государства является определение структуры наказуемости осужденных лиц - удельный вес различных видов наказаний в судебной практике в целом и по отдельным видам преступлений.

Из 13 предусмотренных новым УК видов наказаний применялись реально лишь 6 (с учетом, что речь идет лишь о наказаниях, назначавшихся судами общей юрисдикции).

Структура наказуемости лиц, осужденных за совершение преступлений судами общей юрисдикции в 1997 и 1998 г. г. выглядит следующим образом: (см.: Приложения, табл. № 8)

лишение свободы было назначено в отношении 30,7 % осужденных в 1997 г. и 32,2 % осужденных в 1998 г.;

штраф – соответственно, в отношении 7,8 % и 5,6 % осужденных;

исправительные работы – в отношении 6,9 % и 5% осужденных;

исключительная мера наказания - смертная казнь – в отношении соответственно 0,01 % (106 чел.) осужденных в 1997 г. и 0,01 % (116 чел.) - в 1998 г.;

пожизненное лишение свободы – в отношении соответственно 9 и 55 человек.

Серьезнейшую «конкуренцию» системе наказаний составляет условное осуждение: эта мера была применена в отношении 54,2 % лиц, осужденных в 1997 г. и 51,3 % - осужденных в 1998 г.

Освобождение от наказания по амнистии и другим предусмотренным законом основаниям было применено в отношении лишь 0,4 % осужденных в 1997 г. и 5,9 % осужденных в 1998 г.

Обращают на себя внимание некоторые характерные закономерности наказуемости отдельных видов преступлений в практике судов общей юрисдикции РФ:                                  

1. Наиболее распространенным видом наказания остается лишение свободы на определенный срок, назначавшееся судами общей юрисдикции в отношении почти каждого третьего осужденного.

В количественном отношении число осужденных с применением этого вида наказания впечатляет: в 1997 г. оно было назначено 310.986 осужденным, в 1998 г. – 344.835, что меньше, чем в 1995 г. и 1996 г., но больше, чем в течение десяти лет до этого.

Удельный вес этого наказания в 1997 г. (30,7 %) был заметно ниже, чем в предшествующие годы (например, в 1926 г. он составлял 40,2 %, в 1986 г. - 38,4 %, в 1992 г. - 36,5 % осужденных). В 1998 г. указанный показатель несколько возрос по сравнению с предшествующим годом и составил 32,2 %, однако вряд ли это указывает на тенденцию дальнейшего роста удельного веса лишения свободы, ибо ей противостоит более мощная тенденция уголовной политики к ограничению применения лишения свободы случаями действительной крайней необходимости именно в этой мере наказания. 

По разным видам преступлений удельный вес лишения свободы существенно разнится - например, если по ст. 157 УК лишение свободы было применено в отношении лишь 1,6 % осужденных за 1997 г. и 0,2 % - за 1998 г., то по ч.2 ст. 105 УК - в отношении соответственно 92,9 % и 96,2 % осужденных.

2. Сравнительно редкое применение других видов наказаний - из тринадцати их видов, предусмотренных в Уголовном кодексе РФ, применяются лишь шесть, из которых большинство (кроме лишения свободы и за отдельные виды преступлений также штрафа) также применяется редко.

3. Весьма высокий (пожалуй, даже чрезмерно высокий) удельный вес условного осуждения в системе применяемых на практике мер уголовно-правового воздействия: 54,2 % в 1997 г. и 51,3 % в 1998 г. Во многом это обусловлено разрывом, образовавшимся в системе наказаний между лишением свободы и наказаниями, не связанными с лишением или ограничением свободы, вследствие отсрочки введения в действие наказаний в виде обязательных работ, ареста и ограничения свободы. Однако, по-видимому, это только одна из причин.

Анализ ситуации с применением условного осуждения за отдельные виды преступлений показывает, что только данной причиной высокий удельный вес условного осуждения объяснить невозможно.

Так, например, удельный вес условного осуждения за присвоение или растрату чужого имущества по ч. 2 ст. 160 УК составил  77,7 % в 1997 г. и 59,1 % в 1998 г.; за нарушение правил дорожного движения и эксплуатации транспортных средств по ч.1 ст. 264 УК  - 84,3 % в 1997 г.  и 71,5 % в 1998 г.

Но особенно удивителен высокий удельный вес условного осуждения, применяемого за совершение таких опасных преступлений, как, например, получение взятки: по ч.ч.1 и 2 ст. 290 УК оно было применено в отношении 64,6 % осужденных в 1997 г. и 63,8 % - в 1998 г.; а также вымогательство, совершенное при отягчающих обстоятельствах: по ч. 2 ст. 163 УК условное осуждение было применено в отношении 49,5 % осужденных в 1997 г. и 50,3 % в 1998 г. 

4. Объем назначения смертной казни сведен к минимуму: в 1997 г. эта исключительная мера наказания была назначена 106 осужденным (0,01 % осужденных), в 1998 г. – 116 осужденным и лишь за убийство при квалифицирующих признаках по ч. 2 ст. 105 УК РФ, в прежние годы эта мера назначалась относительно чаще: в 1986 г. – 225, в 1992 г. - 159, в 1996 г. - 153 осужденным.

5. Изменилось и соотношение различных сроков лишения свободы в целом и по отдельным видам преступлений. (См.: гл. 3 «Виды наказания», а также Приложения, табл. № 6 и № 7).

6. Вызывает недоумение структура наказуемости некоторых тяжких и особо тяжких преступлений, таких, в частности, как получение и дача взятки, организация и участие в незаконных вооруженных формированиях, бандитских и иных преступных организациях, незаконные действия и нарушение правил обращения с наркотическими и психотропными средствами, незаконные действия и нарушение правил обращения с оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами и взрывными устройствами и др.

Н.Ф. Кузнецова применительно к прежнему законодательству и практике его применения отмечала очень высокий уровень латентной, то есть не­наказанной преступности, в том числе и искусственной в виде нерегистрации преступлений и невозбуждения уголовных дел. По ее данным, в 90-х годах органами МВД РФ регистрировалось около 3 млн. преступлений. В действитель­ности их совершалось от 9 до 12 миллионов. Наи­большую латентность имели такие опасные преступления, как взяточничество (до 98%), ко­рыстные злоупотребления служебным положени­ем, присвоение вверенного имущества, а в последние годы также убийства. Большая латентность в неосторожной преступности, прежде всего в экологи­ческих преступлениях, автотранспортных, наруше­ниях техники безопасности.

«В 1996 г., например, за взяточничество было осуждено всего 1243 человека, из них за получе­ние взятки - 703 лица, остальные - за дачу взятки. Складывается странная судебная практика: остро­та борьбы с коррупцией приходится на взяткода­телей, а не взяткополучателей. За получение взят­ки с квалифицирующими признаками, то есть группой лиц по предварительному сговору, нео­днократно, сопряженное с вымогательством взят­ки либо в крупном размере осуждено лишь 325 че­ловек, и половина из них приговорена к наказанию, не связанному с лишением свободы. Между тем ч. 2 ст. 173 УК 1960 г. предусматривала за такое преступление наказание от пяти до пятнадцати лет лишения свободы с конфискацией имущества. Осужденных за особо тяжкое взяточничество, то есть получение взятки должностным лицом, зани­мающим ответственное положение, либо ранее судившимся за взяточничество, либо получившим взятку в особо крупном размере, оказалось всего 97 человек, из которых каждый четвертый осуж­ден к наказанию, не связанному с лишением сво­боды. Санкция по ч. З ст. 173 - лишение свободы от восьми до пятнадцати лет с конфискацией иму­щества». (117, с. 18-19).

По новому Уголовному кодексу ситуация если изменилась, то не намного, а в какую сторону – можно отчасти судить по следующим данным.

Например, по данным О. Ильина, с 1993  по 1997 г. количество зарегистрированных фактов взяточничества (как получения, так и дачи) неуклонно увеличивалось, однако число выявленных лиц, получивших или давших взятку, менялось незначительно (заметный рост этого показателя отмечался только в 1994 и 1996 гг.). При этом количество выявленных лиц, совершивших преступление, более чем в 2 раза превышало число осужденных за взяточничество. Число осужденных за преступление в 1997 году выросло по сравнению с 1993 г. на 26 %, но осталось практически на уровне 1994 года. (79, с. 45-46).

По данным официальной статистики, общее число осужденных за взяточничество по статье 290 УК -  всего 790 человек (!!?) в 1997 г. и 712 (!!?) - в 1998 г.;  из них к лишению свободы осуждены лишь 35,1 % в 1997 г. и 37,8 % в 1998 г., а осуждены условно в 1997 г. – 59,5 %, в 1998 г. – 54,5 %; причем сроки лишения свободы назначались чаще всего «щадящие» - по ч. 4 ст. 290, например, в 1997 г. нет ни одного наказания выше 8 лет (тогда как санкция предусматривает от 7 до 12 лет лишения свободы с конфискацией имущества),  а 77,5%  виновных осуждены к лишению свободы на сроки не выше 5 лет. (См.: Приложения, табл. № 7).

За получение взятки по ч.ч.1 и 2 ст. 290 УК 28% виновных в 1997 г. и 24,3 % в 1998 г. приговорены к лишению свободы; 6,9% в 1997 г. и 11,2 % в 1998 г. - к штрафу; 0,4% в 1997 г. и 0,4 % в 1998 г. - к  исправительным работам и 64,6% (!!!) в 1997 г. и 63,8 % (!!!) в 1998 г. - осуждены условно. 

За получение взятки при особо отягчающих признаках по ч. 3 данной статьи двое (40%) в 1997 г. и 4 человека (50 %) в 1998 г. приговорены к лишению свободы и трое (60%) в 1997 г. и 4 (50%) в 1998 г. – осуждены условно. По ч. 4 этой же статьи - 51,7% в 1997 г. и 62,1 % в 1998 г. осуждены к лишению свободы, а 47,4% (!!!) в 1997 г. и 37,5 % в 1998 г. – осуждены условно, двоим в 1997 г. и одному в 1998 г.  назначены исправительные работы. При этом минимальное наказание в санкции ч. 3 указанной статьи составляет пять, а по ч. 4 - семь лет лишения свободы.

Сходная картина - в практике назначения наказаний за дачу взятки по ст. 291 УК.

В связи с изложенным вызывает недоумение то обстоятельство, что Пленум Верховного Суда РФ в своем постановлении № 6 от 10 февраля 2000 г. «О судебной практике по делам о взяточничестве и коммерческом подкупе» никак не отреагировал на отмеченную ситуацию. Надо ли полагать, что высший судебный орган страны находит ее правильной ?

Нельзя не согласиться с Н.Ф. Кузнецовой: «Что-то неладное происходит в нашем су­дейском корпусе. Верховному Суду РФ давно пора проанализировать карательную практику по тяж­ким и особо тяжким преступлениям и сделать дол­жные выводы.

Понятно, что общая превенция нормы о взя­точничестве при почти стопроцентной латентности и странном либерализме судов, сколько бы за­конов о борьбе с коррупцией ни принималось, срабатывать не будет, ее профилактическая фун­кция будет нулевой».

К сожалению, сбывается прогноз автора о том, что: «лучшие намерения законодателя будут заблоки­рованы практикой неприменения ст. 290, особенно в отношении высокопоставленных должностных лиц, которые давно и успешно используют «теле­фонное право». Элитно-властная преступность сегодня реальность. Наносимый ею ущерб национальной экономической, социальной, политичес­кой безопасности России ждет своего отнюдь не только журналистского расследования». (117, с. 19-20; см. также: 79, с. 45-48).

Речь идет именно об угрозе национальной безопасности нашей страны. По данным специалистов, только экономические потери России от коррупции, основной составляющей которой является взяточничество, составляют от 10 до 20 миллиардов долларов в год, только «мелкие предприниматели тратят по всей стране на взятки чиновникам минимум 500 миллионов долларов в месяц»! (186, с. 6, 11). Социальные и политические последствия этого опаснейшего явления не поддаются исчислению...

 Вряд ли можно признать справедливым спрос с организаторов и участников незаконных вооруженных формирований, банд и иных преступных организаций: по ст. ст. 208 - 210 УК в 1997 г. осуждены всего 232 человека, из них лишь 81,9 %  - к лишению свободы (причем двое - на срок до 1 года и 6 человек - до 3 лет), десятерым (4,3%) были назначены исправительные работы (!!?),  четверо (1,7%) - отделались штрафом (!!?), а 28 виновных (12,1%) - осуждены условно (!??). В 1998 г. осуждены еще меньше –168 человек, из которых 85,1 % к лишению свободы (65,1 % - на сроки от восьми до 15 лет), 13,7 % - условно, двое – к исправительным работам.

Требует критического анализа практика применения наказаний за такие опасные и распространенные деяния, как незаконные действия с наркотическими и психотропными средствами и нарушение правил обращения с ними, ответственность за которые предусмотрена ст. ст. 228-233 УК РФ. К лишению свободы за эти преступления в 1997 г. были осуждены лишь 30 % (в 1998 г. – 34%) виновных, причем треть из них (32,7%) - на срок до 1 года,  а девять из десяти (91,8%) - на срок не свыше 5 лет.

Между тем санкции по этим статьям довольно высоки: по ч. 2 ст.  228 УК - до 7 лет лишения свободы, по ч. 3 данной статьи - до 10 лет, по ч. 4 - до 15 лет лишения свободы. Также высоки санкции ст. 229 УК: по ч. 1 - до 7 лет, по ч. 2 - до 10 лет, по ч. 3 - до 15 лет лишения свободы. Превышают пятилетний рубеж и санкции ч. 2 ст. 231 и ч. 2 ст. 232 УК РФ.

Примерно такая же картина вырисовывается и в практике применения наказаний за незаконные действия и нарушение правил обращения с оружием, боеприпасами, взрывчатыми веществами и взрывными устройствами (ст. ст. 222-226 УК). Такая практика вряд ли может быть признана удовлетворительной - в особенности за наиболее опасные из этих преступлений - хищение и вымогательство указанных предметов. Статья 226 УК, предусматривающая ответственность за это преступление, в ч. 1 содержит санкцию в виде лишения свободы от 3 до 7 лет, в ч. 2 - от 5 до 10 лет, в ч. 3 - от 5 до 12 лет с факультативной конфискацией имущества, в ч. 4 - от 8 до 15 лет с обязательной конфискацией имущества.

Между тем лишение свободы по этой статье в 1997 г. назначено лишь четырем из десяти осужденных, причем в подавляющем большинстве случаев (87,3 %) срок этого наказания не превышает 5 лет и лишь четверым (3,1%) назначено наказание в пределах от 8 до 10 лет. При этом 57,6% осужденных наказание назначено условно и 1,6% - в виде исправительных работ).  (См.: Приложения, табл. № 6, № 7 и № 8).

Подобная же практика складывается в отношении контрабанды, совершенной при отягчающих обстоятельствах (ч.ч. 2-4 ст. 188 УК): лишь 44,9 % осужденных назначается лишение свободы, из которых 99,1 % - на срок не более 8 лет, между тем в санкции ч. 3 указанной статьи предусмотрено лишение свободы до 10 лет с факультативной конфискацией имущества, а по ч.4 - до 12 лет с обязательной конфискацией.

Нуждается в критическом анализе с указанных позиций также практика назначения наказаний по ст. ст. 163, 164, 166, 186, 187 УК и др. (?) 

3.4. Конечно, абстрактно судить о карательной практике только по данным статистики, и на этом основании делать выводы о необоснованности судебных приговоров, было бы неправильно, необходимо обязательное и внимательное изучение и материалов конкретных уголовных дел. Однако и данные судебной статистики, в которых емко и наглядно представлены результаты деятельности всех судов страны - важный и, на наш взгляд, весьма репрезентативный показатель состояния судебной практики в целом. Совершенно очевидно, и в этом убеждает изучение материалов следственно - судебной практики, что в каких-то случаях  (в каком-то количестве случаев) оправдано применение к виновным и сравнительно мягких мер воздействия. Однако уже само по себе большое количество таких случаев, в особенности за тяжкие преступления,  вызывает опасение, что исключение может стать правилом. Тем более,  что практически каждодневно достоянием гласности становятся все новые случаи «ухода» от ответственности лиц, виновных в совершении преступлений. (См., напр.: 212, 233, 104). Это подтверждает и внимательное изучение конкретных уголовных дел.

Возвращаясь к приведенным выше прогнозам П.П. Осипова, следует, с учетом всего вышеизложенного, констатировать, что по большей части его прогнозы не оправдались. Жизнь, как известно, повернулась совершенно неожиданной стороной. Кардинальные изменения социально – экономического строя России в конце ХХ столетия, породившие многочисленные и серьезнейшие экономические, социальные, политические, духовно - нравственные и иные проблемы, привели к неожиданным процессам в сфере криминальной и, соответственно, в карательной политике государства.

Остались не реализованы такие «ожидания» П.П. Осипова, как сокращение населения, ежегодно подвергаемого уголовно - правовым санкциям и уменьшение индекса жесткости судебной репрес­сии. Как отмечают специалисты, «по количеству лиц, находящих­ся в местах заключения, в расчете на 100 тысяч населения Россия стоит в числе первых в мире», число россиян, содер­жащихся в учреждениях уголовно – исполнительной системы, сегодня примерно такое же, как во всем СССР к нача­лу 90-х. (См.: 74).

Не произошло ожидавшегося сокра­щения общих причин преступ­ности и совершенствования микросреды обитания личности, которые должны были привести к «отмиранию»  преступности и уменьшению количества преступников. Не получилось решительного усиления криминологического предупреж­дения преступлений, как и заметной декриминализации человеческого поведения. Нет никаких оснований говорить об уменьшении общественной опас­ности совершаемых преступлений и, соответственно, нет оснований для постепенной замены мер уголовного наказания мерами общест­венного воздействия и воспитания, увеличении роли и возмож­ностей общественности в воспита­нии осужденных.

Вместе с тем, демократизация общественной жизни, расширение гласности, большая открытость общества создали предпосылки для совершенствования уголовного законодательства и карательной практики государства на демократических началах в соответствии с мировыми демократическими стандартами. Это обусловило реализацию прогнозировавшегося   П.П. Осиповым законодательного расширения оснований для применения наказаний, не связанных с лишением свободы, и связанной с таким расширением тенденции некоторого сокращения применения лишения свободы за счет более широкого применения более мягких мер наказания, а также тенденции постепенного вытеснения кратких сроков лишения свободы ввиду их низкой эффективности и нерациональности.

Причины существования отмеченных выше и других проблемных ситуаций в практике применения мер уголовно-правового воздействия по-прежнему многообразны, они носят как объективный, так и субъективный характер.

Первопричинами изменений карательной политики и карательной практики государства - конечными правообразующими и правоприменительными факторами (102, с. 68) являются, как известно, процессы, протекающие в основных сферах жизни общества —экономической, политической и духовной. Эти процессы лежат в основе объективных и субъективных причин «второго уровня», непосредственно определяющих характер и содержание законодательных решений и правоприменительной практики.

Такими первопричинами проблемных ситуаций в сфере карательной практики в современных условиях являются, прежде всего, отмеченные выше кардинальные изменения социально-экономического строя России и порожденные этим серьезнейшие экономические, социальные, политические, духовно-нравственные и иные проблемы, определяющие и характер и остроту криминогенной ситуации в стране, и, соответственно, карательную политику и практику государства. Резкое и сильное социально расслоение прежде более или менее однородного общества, рост безработицы, снижение государственного и общественного контроля над производством и распределением, во многом корыстная приватизация общественной и государственной собственности – все эти и многие другие причины породили значительный рост преступности, появление новых и более опасных ее форм. Соответствующие изменения претерпевает и государственная карательная политика и карательная практика России.

К числу объективных причин «второго уровня», лежащих в основе отмеченных выше проблемных ситуаций, относится, в частности, определенное несовершенство законодательства, прежде всего отмечавшихся выше норм, регулирующих применение уголовно-правовых санкций, а также порядок и условия применения отдельных мер уголовно-правового воздействия. Другими такого уровня причинами являются – можно и в этом согласиться с П.П. Осиповым:

политические и управленческие решения по вопросам применения уголовно-правовых санкций (в частности, руководящие постановления высших судебных инстанций страны);

правосознание населения в части, выражающей общественное мнение о карательной практике и должном ее состоянии;

объективные условия, обеспечивающие эффективность превентивного воздействия уголовно-правовых санкций, к которым относятся данные об организации исполнения уголовно-правовых санкций, «например, известные судьям существенные дефекты практики исполнения отдельных видов уголовно-правовых санкций могут приводить к сокращению масштабов применения последних, и наоборот;

субъективные причины преступ­ного поведения, которые находятся в пределах досягаемости уголовно-правовых санкций – свойства личности преступника. (Там же, с. 66-67).

К субъективным причинам «второго уровня», определяющим существование указанных проблемных ситуаций, следует отнести дефекты судейского правосознания (как отмечал П.П. Осипов - прежде всего его сугубо или преимущественно профессионально-целевая ориентация), обусловленные недостатками профессионального обучения, большой профессиональной и иной занятостью, затрудняющей повышение квалификации, отсутствием юридической литературы по прикладным проблемам применения уголовно - правовых санкций и т. д. (Там же, с. 86).

 В основе конкретных проблемных ситуаций, проявляющихся в карательной практике современного государства, лежат те же причины, которые отмечались П. П. Осиповым четверть века назад.

Так, усиление ин­декса жесткости судебной репрессии и ухудшении структуры карательной практики причинно обусловлено негативными изменениями отмеченных выше общих объективных и субъективных правоприменительных факторов, которые нашли отражение, в частности:

а) в расширении законодательной криминализации человеческого поведения;

б) расширительном толковании сос­тавов наиболее распространенных преступлений;

в) сокращении масштабов применения мер обществен­ного воздействия и воспитания;

г) росте преступности и, соответственно, увеличении числа ежегодно выявляемых преступников, повышении коэффициента раскрываемости  преступлений и т. д. (Там же, с. 83-84).

Все еще значительный, несмотря на прилагаемые усилия, удельный вес лишения свободы в структуре применяемых судами наказаний вызывается:

а) высоким уровнем преступлений, за которые закон предусматривает только лишение свободы;

б) наличием среди подсу­димых значительного числа лиц, ресоциализация которых невозможна или затруднена с помощью иных мер уголовно-правового воздействия;

в) отсутствием в предусмотренной уголовным законодательством системе мер уголовно-правового воздействия и, соответственно, в уголовно - правовых санкциях, реальных альтернатив лишению свободы;

г) более высокой, по сравнению с другими уголовно-правовыми санкциями, профессионально-целевой результативностью лишения свободы;

д) односторонней институциональной ориентацией судей и недоразвитием в их правосознании социально-политических и аксиологических ком­понентов;

е) требованиями общественного правосознания;

Напротив, отно­сительно низкий удельный вес исправительных работ обусловлен:

а) низкой про­фессионально-целевой результативностью этого вида наказа­ния;

б) неспособностью этой меры обеспечить достаточно высо­кую степень достижения цели кары, удовлетворения общественного правосознания;

в) небольшим удельным весом преступлений, за совершение которых по закону могут применяться исправительные работы;

г) постепенным замещением исправительных работ иными мерами уголовно - пра­вового воздействия, не связанными с лишением свободы;

д) невыполнением или ненадлежащим выполнением трудовыми коллективами функций воспитания и социального контроля в отношении лиц, осужден­ных к исправительным работам;

е) недооценкой судьями исправительных работ. (Там же, с. 84).

Очень высокий удельный вес условного осуждения также имеет свои объяснения, он, по нашему мнению, явился следствием следующих основных причин:

а) усилением в действующем уголовном законодательстве карательного содержания этой меры уголовно-правового воздействия, в условиях отсутствия других серьезных альтернатив лишению свободы, объективно превратившем эту меру в реальную альтернативу лишению свободы;

б) фактическим отсутствием других серьезных альтернатив лишению свободы при наличии объективно существующей потребности в ограничении применения лишения свободы и официально провозглашаемой направленности карательной политики на экономию мер репрессии;

в) наличием значительной количественно категории осужденных, в отношении которых наиболее целесообразной мерой уголовно-правового воздействия при всех условиях является именно условное осуждение;

г) ошибочным применением условного осуждения в отношении осужденных, для исправления которых эта мера недостаточна; (См. об этом, напр.: 233).

д) легально не доказанным, но имеющим по вполне обоснованным предположениям значительное распространение, использованием этой меры в качестве формы фактически незаконного и необоснованного освобождения от уголовного наказания «нужных людей», попавших в «неприятную ситуацию». (См. об этом, напр.: 212).

Соответственно, изменение характера карательной практики в желательном для общества направлении предполагает устранение или нейтрализацию указанных и иных причин существования отмеченных проблемных ситуаций, учет и возможное воздействие как на объективные условия, определяющие эффективность уголовно - правового воздействия, так и на правосознание судей и населения в целом.

Не преследуя цели дать всеобъемлющий ответ на эти вопросы, констатируем, что ряд мер в этом направлении нами предложен по тексту данной работы, другие предложения изложены в Заключении.

3.5. В теории уголовного права предпринимаются попытки разработать практический механизм конструирования уголовно – правовых санкций и их применения на практике, с тем чтобы «помочь законодателю в определении масштаба, которым он мог бы пользоваться для установления справедливой и целесообразой санкции за совершение того или иного преступления, помочь судье найти руководящие критерии, чтобы избрать справедливое наказание с учетом всех обстоятельств дела». (93, с. 38;  163, с. 76)

Например, П.П. Осипов видел задачу юридической науки «в тщательной разработке ценностных и социологических критериев для перехода от преимущественно интуитивного к научному подходу при выборе вида и определении размера наказания». (163, с. 120). Одним из первых исследовавший рассматриваемую проблему комплексно - с профессионально-целевой (ведомственной), социологической (системной) и аксиологической (ценностной) точек зрения, (там же, с. 76) систему уголовно-правовых санкций автор предложил оценивать прежде всего с точки зрения ее соответствия принципу справедливости. С его точки зрения, определяющее значение в построении системы санкций в УК принадлежит принципу справедливости, выполняющему при этом двоякую функцию. С одной стороны, он служит критерием установления верхнего предела уголовно-правовой санкции: в соответствии с распределяющим аспектом справедливости законодатель, исходя из обобщенных черт характера и степени общественной опасности посягательств соответствующего типа, определяет наиболее тяжкий вид и максимальный  размер наказания, соразмерный данному типу преступлений. С другой стороны, принцип справедливости, наряду с целями наказания и принципом гуманности, оказывает влияние на установление нижнего предела санкции. При этом широта пределов санкции, как считает автор, зависит прежде всего от  широты диспозиции уголовно-правовой нормы, т. е. от различий в характере и степени общественной опасности преступлений, относимых к одному виду (чем уже диспозиция, тем, с этой точки зрения, должны быть уже рамки санкции, и наоборот). (Там же, с. 117-118).

По мнению П.П. Осипова, задачу построения оптимальной системы санкций в УК следует решать посредством сопоставления по степени тяжести преступлений и наказаний: «уже сам факт существования классифицированных по тяжести системы преступлений, с одной стороны, и системы наказаний, с другой, позволяет методом простого «наложения» определить, за какие преступления с аксиологической точки зрения должны налагаться наиболее суровые наказания, и наоборот». (Там же, с. 119).

Но эта первоначальная схема может и должна детализироваться, уточняться применительно к отдельным видам и конкретным составам преступлений, а также с учетом меняющихся с течением времени аксиологических оценок характера и степени общественной опасности тех или иных преступлений и наказаний, а также изменяющегося вследствие этого соотношения между преступлением и наказанием. (Там же, с. 119).

А.П. Козлов предложил сложную систему построения уголовно-правовых санкций на основе соотнесения двух иерархических систем: 1) «лестницы» преступлений, построенной применительно к иерархии общественных отношений, являющихся объектами посягательства, в которой каждый вид посягательства располагается в соответствии с относительным характером его общественной опасности; и 2) «лестницы» наказаний, содержащей строго ранжированный по степени тяжести ряд видов наказаний.

Сопоставление указанных двух систем должно привести, по мысли автора, к определению относительного соответствия всех элементов этих систем: в отношении каждого вида преступления должен быть определен типовой вид наказания, наиболее отвечающий характеру общественной опасности именно этого вида преступления. (53, с. 131-140).

С.В. Бородин, отдавая должное концепции А.П. Козлова, справедливо отмечает, что последний рассмотрел проблему конструирования уголовно–правовых санкций наиболее предметно и обстоятельно, однако «сложность и неопределенность результатов расчетов, а главное, остающаяся умозрительность» делают затруднительным использование его предложений.

Сказанные С.В. Бородиным уже при разработке проекта ныне действующего УК РФ слова о том, что «к сожалению, наука уголовного права пока еще не сформу­лировала научно обоснованного подхода, который позволил бы при разработке проекта Особенной части Уголовного кодекса ра­ционально подойти к этой проблеме» (234, с. 88) - характеризуют, на наш взгляд, состояние проблемы и на период последней уголовно – правовой реформы, и на сегодняшний день.

И это несмотря на то, что сам С.В. Бородин разработал довольно стройную систему критериев построения системы уголовно-правовых санкций, которая использовалась при подготовке одного из проектов УК РФ. С.В. Бородин предложил использовать для решения данной проблемы возможности компьютеров, которые позволили бы на основе предлагаемой автором методики систематизировать уголовно-правовые санкции по видам и размерам, соотнести их с конкретными видами преступлений и тем самым в определенной степени сократить влияние субъективного момента при их установлении в законе. (45, с. 73-89).

 С.В. Бородин вынужден констатировать, что признанной научно обоснованнной концепции построения системы уголовно–правовых санкций в настоящее время не существует, не решает в принципе данную проблему и предлагаемый им подход к оптимизации уголовно-правовых санкций, поскольку «здесь продолжает играть существенную роль «оценочный момент», который, как и при назначении наказания судом, вносит  серьезную долю субъективизма при установлении наказания. Это­го недостатка, вероятно, полностью избежать нельзя». (Там же, с. 75). Тем более, как обоснованно утверждает С.В. Бородин, обречены на неудачу и в буду­щем в силу многочисленных особенностей отдельных преступлений и лиц, их совершивших, «попытки создания системы, заменяющей судью (суд)». Речь должна идти о другом – «об использовании вычислительной техники для обработки системы данных, имеющих определенные обобщенные показатели неизменного характера на постоянной основе». (234, с. 93).

На наш взгляд, проблема разработки научно обоснованной методики установления точного соотношения между конкретным преступлением и «причитающейся» за его совершение единственно верной (необходимой и достаточной) мерой уголовно-правового воздействия – настолько же актуальна, насколько и бесперспективна. В этом следует полностью согласиться с С.В. Бородиным.

Что касается проблемы разработки практического механизма конструирования системы уголовно – правовых санкций – «масштаба», которым руководствовался бы законодатель при совершенствовании норм уголовного закона, и суд, применяя наказание, то эта проблема, на наш взгляд, не только актуальна, но и вполне реальна. Упомянутые выше концепции П.П. Осипова, А.П. Козлова, С.В. Бородина – тому свидетельство, они внесли весьма достойный вклад в решение этой проблемы. Хотя в силу сложности этой проблемы вряд ли правильно считать ее завершенной.

Однако это не означает, что мы ставим перед собой соответствующие задачи, решение этой проблемы не входит в предмет настоящего исследования, она заслуживает отдельного самостоятельного исследования.

3.6. С точки зрения совершенствования системы уголовно–правовых санкций в отечественном законодательстве представляют интерес опыт и некоторые особенности конструирования санкций в уголовном законодательстве некоторых зарубежных демократических государств.

В частности, в английском уголовном праве предусматриваются санкции как относительно-определенные, так и абсолютно-определенные (смертная казнь, пожизненное тюремное заключение). При этом в относительно-определенных санкциях ука­зывается лишь их верхний предел, нижним пределом санкции суд не связан.

Подавляющее большинство санкций являются альтернативными, хотя, например, за умышленное убийство установлено безальтернативное пожизненное лишение свободы.

В английском уголовном праве не признается деления наказаний на основные и дополнительные. Это не исключает возможности одновре­менного назначения нескольких видов наказаний, например, тюремного заключения и штрафа, однако в результате этого ни одно из совместно назначаемых наказаний не становится дополнительным наказанием.

Английские суды имеют весьма широкие пределы субъективного усмотрения, в том числе и при определении меры наказания виновному. (113, с.138-139;  121, т. 2, с. 345).

В статьях Особенной части УК Франции 1992 г., как  и в английском уголовном законодательстве, определяются только верхние пределы санкций, вследствие чего санкции приобретают вид абсолютно–определенных. Например, согласно ст. 221-1 УК за применение в отношении какого-либо лица пыток или актов жестокости установлено наказание пятнадцатью годами заточения, согласно ст. 225-5 УК сводничество наказывается пятью годами тюремного заключения и штрафом в 1 000 000 франков, и т. д. (155, с. 62, 90 и др.).  Однако в Общей части УК ( например, в ст. ст. 132-18, 132-19, 132-20) предусматриваются возможности суда по назначению указанных в санкциях наказаний в меньших размерах. (Там же, с. 32-33).

Санкции многих статей франузского УК являются альтернативными, содержащими несколько взаимозаменяемых мер наказания. Суд может с учетом обстоятельств дела по своему усмотрению назначить любое из предусмотренных в санкции наказаний или несколько их одновременно. Французское законодательство предусматривает широкие возможности назначения одновременно нескольких основных видов наказаний, однако это не меняет их юридической природы, совместно назначаемые наказания не превращаются в дополнительные.

УК Франции признает деление наказаний на основные и дополнительные, но в конкретных статьях Особенной части фиксирует лишь основные наказания, дополнительные же виды предусматриваются в в конце каждой главы Особенной части УК отдельно, применительно к це­лым группам преступных деяний  (см., например: ст. ст. 221-8, 221-9, 221-10, 221-11 УК).  (155, с. 61-62).

УК Испании 1995 г. (232, с. 51 и след.) конструирует санкции исключительно как относительно-определенные. Например, согласно ч. 1 ст. 143 УК тот, кто довел до самоубийства другого человека, наказывается лишением свободы на срок от четырех до восьми лет.

Альтернативные санкции за совершение преступлений предусматриваются в относительно редких случаях. Например, по ст. 282 УК «наказываются тюремным заключением на срок от шести месяцев до одного года или штрафом на сумму от шести до восемнадцати месячных заработных плат производители или продавцы, которые в своих офертах или рекламе товаров и услуг дадут ложные указания или неправильные их характеристики так, что это может повлечь причинение тяжкого и очевидного вреда потребителям, независимо от того наказания, которое может быть назначено за совершение другого преступления». Относительно выше удельный вес альтернативных санкций за совершение уголовно наказуемых проступков (см., напр.: ст. ст. 617, 618, 623 и др. УК).

Весьма распространенными в УК Испании являются санкции, содержащие указания суду относительно учета в рамках санкции различных обстоятельств – смягчающих или отягчающих наказание, характеризующих особенности ответственности соучастников преступления или лиц, совершивших неоконченное преступление.  Так, например, согласно ст. 141 УК подстрекательство, сговор и предложение совершить убийство, наказывается на одну или две ступени ниже наказаний, предусмотренных в статьях за убийство. Нередко законодатель, не устанавливая самостоятельных санкций за квалифицированные или привилегированные составы преступления, дифференцирует ответственость посредством указания в санкции о необходимости при соответствующих условиях назначать наказание «ближе к верхнему» или, напротив, «ближе к нижнему» пределу санкции, предусмотренной за соответствующий основной состав преступления. Например, согласно ст. 196 УК, лицу, в чьи профессональные обязанности входит оказание медицинской помощи, отказавшему в предоставлении своих услуг, что поставило в серьезную опасность здоровье  потерпевших, назначается наказание, предусмотренное в предыдущей статье (195) – в виде штрафа от трех до двенадцати месячных заработных плат – «ближе к его верхнему пределу». 

 УК Испании предусматривает деление наказаний на основные и дополнительные, причем как те, так и другие непосредственно указываются в санкциях статей Особенной части за конкретные преступления. Например, согласно ст. 160 УК: «использование генной инженерии для производства биологического оружия или оружия массового поражения, наказывается лишением свободы на срок от трех до семи лет с лишением права на занятие данным видом деятельности». Согласно ст. 521 УК, если виновный в совершении преступления против основных конституционных прав и свобод граждан, является представителем власти, должностным лицом или государственным служащим, дополнительно назначается мера полного признания несоответствующим должности на срок от десяти до пятнадцати лет.