§ 6. Исключительная мера наказания - смертная казнь.

Смертная казнь как вид уголовного наказания состоит в лишении осужденного по приговору суда самого ценного человеческого блага – жизни, поэтому она обоснованно считается самой строгой, высшей и исключительной мерой уголовно-правового воздействия. Уголовный кодекс РФ предусматривает смертную казнь только за самые опасные преступления, связанные с посягательством на жизнь человека, причем лишь совершенные при отягчающих обстоятельствах. Целями этого наказания является утверждение социальной справедливости (кара) и предупреждение новых преступлений (хотя существует мнение, что последние применением смертной казни не достижимы и перед этим наказанием не ставятся).

Смертная казнь относится к числу древнейших мер уголовного наказания, она встречается в памятниках права практически всех стран и народов. Известна смертная казнь как российскому (в т.ч. дореволюционному), так и советскому уголовно­му законодательству.

Впервые в истории русского государства смертная казнь была закреплена в Двинской уставной гра­моте в 1398 г. за кражу, совершенную в третий раз. В дальнейшем зако­нодательные акты Российского государства – Псковская судная грамота 1467 г., Судебники 1497 и 1550 гг., Соборное уложение 1649 г., Воинские Артикулы Петра 1 расширили применение этого наказания. Она предусматривалась за кражу, поджог, убийство, конокрадство, религиозные преступления, государственную измену и др. К примеру, в Соборном Уложении 1649 г. насчитывалось более 60 санкций, а в Воинских Артикулах Петра 1 – более 120 санкций, содержащих указания о смертной казни.

Применялась она и в случаях, не предусмотренных законами. В средние века получили распространение жесточайшие виды  квалифицированной смертной казни. Целями ее применения были возмездие, устрашение и в каких-то случаях - стремление избавиться от наиболее опасных преступников.

Вместе с тем, по свидетельству историков, смертная казнь в России XVI в. применялась значительно реже, чем в Западной Европе. (193, с. 17-18, 21-22). В царствование Елизаветы исполнение приговоров к смертной казни вначале было приостановлено, а затем это наказание было отменено, однако она оставалась в замаскированном виде – широко применялись телесные наказания в виде сечения розгами, кнутом, батогами, которые нередко приводили к смерти наказанного. 

В последующем Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. восстановило смертную казнь, она предусматривалась в качестве исключительной меры за наиболее тяжкие виды государственных преступлений по приговору Верховного уголовного суда, а также за т. н. карантинные и воинские преступления. Сохранило смертную казнь и Уголовное уложение 1903 г. Временное правительство своим постановлением от 12 марта 1917 г. отменило смертную казнь, но уже через четыре месяца – 12 июня того же года это наказание было восстановлено за воинские преступления.

В советский период развития российского государства применение смертной казни обосновывалось тем, что она является вынужденной мерой борьбы с классовыми врагами в условиях обостре­ния социальных противоречий и средством защиты интересов пролетар­ского государства. Смертная казнь провозглашалась временной и исключительной мерой наказания и трижды отменялась. Впервые это было произведено де­кретом Второго Всероссийского съезда Советов от 26 октября 1917 г. и до февраля 1918 г. по суду не применялась. В связи с обострением внутренней и международной обстановки, 21 февраля 1918 г. СНК РСФСР принял декрет «Социалистическое отечество в опасности!», которым допускалось применение смертной казни ВЧК во внесудебном порядке за совершение преступлений неприятельскими агентами, германскими шпионами, контрреволюционными агитаторами, спекулянтами, погромщиками хулиганами. В дальнейшем ряд нормативных актов Советской власти расширил возможности применения смертной казни, а постановление СНК РСФСР от 5 сентября 1918 г. «О красном терроре» ознаменовало более широкое ее применение как в судебном, так и во внесудебном порядке. Смертная казнь предусматривалось также Руководящими началами по уголовному праву РСФСР 1919 г.

В связи с разгромом Колчака, Юденича и Деникина и некоторой стабилизацией политической обстановки в стране, декретом ВЦИК и СНК РСФСР от 17 января 1920 г. это наказание было вновь отменено и смертная казнь некоторое время не применялась.

Однако новое обострение обстановки в стране, вызванное наступлением польских интервентов и барона Врангеля, вынудило ВЦИК и СТО РСФСР постановлением от 11 мая 1920 г. вновь ввести смертную казнь.

УК РСФСР 1922 г. предусматривал смертную казнь в виде расстрела в качестве временной высшей меры наказания. Она получила свое закрепление вне системы наказаний в отдельной статье Кодекса. Смертная казнь была установлена в санкциях за 28 составов преступлений: за совершенные при отягчающих обстоятельствах убийство, взяточничество и хищения, некоторые государственные и воинские преступления, и т. п.

 УК РСФСР 1926 г. первоначально устанавливал смертную казнь за государственные и воинские преступления, а также вооруженный разбой, но в дальнейшем, в период усиления культа личности И.В. Сталина, круг таких преступлений расширился, вследствие чего в итоге это наказание было предусмотрено за 42 состава преступления. (193, с. 121-123).

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 мая 1947 г. «Об отмене смертной казни» это наказание было отменено для мирного времени, а за преступления, наказуемые по действующим законам смертной казнью, применялось лишение свободы сроком на 25 лет. Однако 12 января 1950 г. Президиум Верховного Совета СССР своим Указом «О применении смертной казни к изменникам Родины, шпионам, подрыв­никам - диверсантам» восстановил при­менение смертной казни в отношении указанной категории лиц, а позднее, в апреле 1950 г. – также за умышленное убийство, совершенное при отягчающих об­стоятельствах.

УК РСФСР 1960 г. первоначально допустил применение смертной казни - расстре­ла - в виде исключительной меры наказания (как было указано в ч.1 ст. 23 УК - «впредь до ее полной отмены») за относительно небольшой круг преступлений - особо тяжкие преступления: измену Родине, шпионаж, террори­стический акт, убийство при отягчающих обстоятельствах, изнасилова­ние при отягчающих обстоятельствах, бандитизм и некоторые другие. Однако постепенно круг таких преступлений расширился.

Применение смертной казни стало возможно не только за насильственные, но и за целый ряд корыстных преступлений, в том числе и ненасильственных преступлений, например, за хищение государственного или общественного имущества в особо крупных размерах, совершенные при отягчающих обстоятельст­вах нарушение правил о валют­ных операциях, изготовление или сбыт поддельных денег или ценных бумаг, получение взятки. При этом, однако, смертная казнь не была включена в перечень на­казаний (ст. 21 УК) и регламентировалась отдельно (ст. 23 УК).

В начале 90-х годов в общем русле крупнейших социально - экономических и политических изменений, происходивших в стране, наметилось постепенное сокращение числа составов преступлений, за которые предусматривалась смертная казнь. Начиная с 1991 г., когда Уголовный кодекс насчитывал 16 составов преступлений, за совершение которых сохранялась возможность применения смертной казни, она была отменена за получение взятки при квалифицирующих признаках, хищение государственного или общест­венного имущества в особо крупных размерах, незаконные валютные операции, фальшивомонетничество. В апреле 1993 г. в УК было введено положение о том, что не могут быть приговорены к смерт­ной казни женщины, лица, не достигшие до совершения преступления 18-летнего возраста, а также мужчины старше 65 лет.

Конституция Российской Федерации 1993 г. и Уголовный Кодекс РФ 1996 г. сохранили в законодательстве наказание в виде смертной казни, подчеркнув, однако, ее исключительный характер, который, на наш взгляд, обусловливается следующими свойствами данного наказания:

это единственное наказание, состоящее в лишении лица, осужденного по приговору суда, самого ценного человеческого блага – жизни;

это единственная необратимая мера наказания, ошибки при ее применении непоправимы;

этот вид наказания не имеет цели исправления,  но он имеет стопроцентную частную превенцию;

смертная казнь не имеет градации в зависимости от степени тяжести содеянного;

это наказание не порождает судимости;

эта мера рассматривается законодателем как исключительная, вынужденная и временная (ч. 2 ст. 20 Конституции РФ).

Исключительный характер смертной казни обусловливает узкие пределы применения этого вида наказания. Согласно ст. 20 Конституции Российской Федерации, «смертная казнь впредь до ее отмены может устанавливаться федеральным законом в качестве исключительной меры наказания за особо тяжкие преступления против жизни при предоставлении обвиняемому права на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей».

Соответственно, и УК РФ 1996 г., определив, что «смертная казнь как исключи­тельная мера наказания может быть установлена только за особо тяжкие преступления, посягающие на жизнь (ч. 1 ст. 59 УК), предусмотрел ее в санкциях за весьма ограниченный круг преступлений (всего пять составов), связанных с посягательством на жизнь человека. Это: убийство (ч. 2 ст. 105 УК), посягательство на жизнь государственного или общест­венного деятеля (ст. 277 УК), посягательство на жизнь лица, осуществ­ляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295 УК), посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317 УК) и геноцид (ст. 357 УК).

Причем и за эти виды преступлений смертная казнь может применяться лишь тогда, когда нет возможности ограничиться применением иной, более мягкой меры уголовно-правового воздействия (ч. 1 ст. 60 УК) - при наличии особых обстоятельств, отягчающих ответственность и исключительной общественной опасности лица, совершившего преступление.

В соответствии с ч. 2 ст. 59 УК РФ, смертная казнь не назначается женщинам, лицам, совершившим преступления в возрасте до 18-ти лет, и мужчинам, достигшим к моменту вынесения судом приговора 65-летнего воз­раста.

Смертная казнь, как и пожизненное лишение свободы, не может быть назначена также в целом ряде других случаев, предусмотренных законом:

во всех случаях, когда суд сочтет возможным не назначать смертную казнь, предусмотренную санкцией статьи Особенной части УК, заменив ее пожизненным лишением свободы (ч. 1 ст. 57 УК);

при наличии смягчающих обстоятельств, предусмотренных пунктами «и» и «к» ч. 1 ст. 61 УК, и отсутствии отягчающих обстоятельств - на основании ст. 62 УК;

при наличии исключительных обстоятельств, перечисленных в статье 64 УК, служащих основанием для назначения более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление;

при вердикте присяжных заседателей о снисхождении (ст. 65 УК);

при неоконченном преступлении (ст. 66 УК);

если суд не сочтет возможным освободить от уголовной ответственности лицо, совершившее преступление, наказуемое смертной казнью или пожизненным лишением свободы,  в связи с истечением сроков давности (ч. 4 ст. 78 УК);

если суд не сочтет возможным применить в отношении осужденного к пожизненному лишению свободы или смертной казни сроки давности исполнения обвинительного приговора (ч. 3 ст. 83 УК).

Учитывая исключительный характер смертной казни, законодатель предусмотрел ряд гарантий обоснованности осуждения виновного к смертной казни:

санкции всех статей, содержащих смертную казнь, на первом месте предусматривают более мягкие виды наказания - лишение свободы пожизненное или на определенный срок, избрание которых при назначении судом наказания, согласно ч. 1 ст. 60 УК, является приоритетным;

в соответствии с ч. 2 ст. 20 Конституции РФ обвиняемому, которому грозит смертная казнь, предоставляется право на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей;

смертная казнь может быть назначена не ниже, чем республиканским, областным, краевым и т.п. судом или Верховным Судом РФ;

приговор о смертной казни может быть приведен в исполнение лишь после его тщательнейшей проверки: в кассационном порядке и в порядке надзора Верховным Судом РФ, Комиссией по помилованию при Президенте РФ и лишь просле отклонения жалобы осужденного и его ходатайства о помиловании Президентом РФ;

приговоры к смертной казни, вынесенные за преступления, совершенные в период чрезвычайного положения, могут быть приведены в исполнение не ранее, чем по истечении 30 суток после его отмены (ст. 36 Закона РФ от 17 мая 1991 г. «О чрезвычайном положении»;

в самом уголовном законе этой мере наказания неизменно сопутствует как реальная и предпочтительная альтернатива - наказание в виде пожизненного лишения свободы.

Важной характеристикой рассматриваемого наказания служит то, что по смыслу уголовного закона на лиц, осужденных к смертной казни, не распространяются акты амнистии,  а в порядке поми­лования это наказание, согласно ч. 3 ст. 59 УК, может быть заменено пожизненным лишением свободы либо лишением свободы на срок двадцать пять лет.

Анализ практики применения смертной казни судами страны показывает следующее. По сравнению, например, с началом 60-х годов, когда число при­говоренных к смертной казни исчислялось тысячами (в 1962 г., например, это число составило 2159 человек), применение этого наказания в последующие годы заметно сократилось.

В 1985 г., например, лиц, при­говоренных к смертной казни, было 407, в 1986 г. - 225 (0,03 % всех осужденных); в 1989 году – 100 (0,02 %). В дальнейшем - в 90-е годы резкий рост преступности и, в част­ности, убийств (ежегодно в стране совершается около 30 тысяч убийств), (см., напр.: 105, с. 35) привел к некоторому увеличению числа смертных приговоров. Так, к смертной казни было осуждено:

в 1990 г. - 223 человека (0,04 %); в 1991 г. - 147 человек (0,02 %);

в 1992 г. - 159 человек (0,02 %);   в 1993 г. - 157 человек (0,01 %);

в 1994 г. – 160 человек (0,01 %);  в 1995 г. – 143 человека (0,01 %);

в 1996 г. - 153 человека (0,01 %) .  (См.: 205, с. 27-28; 172, с. 151).

В 1997 г. и в 1998 г., по официальным данным Министерства юстиции РФ, смертная казнь назначалась в отношении соответственно 106 (0,01 %) и 116 (0,01 %) осужденных.

На практике смертная казнь в последние годы назначалась  почти исключительно лицам, осужден­ным за умышленные убийства при отягчающих обстоятельствах.

При этом следует иметь в виду, что за счет широкого применения помило­вания в 90 –х годах число приводимых в исполнение смертных приго­воров было относительно невелико. Так, в 1992 году Комиссией по вопросам помилования рассмотрено 56 дел осужденных к смертной казни, помиловано Президентом по ее представ­лению 55 человек; в 1993 году рассмотрено 153 дела , помиловано - 149 осужденных, в 1994 году рас­смотрено 137 дел, помиловано 124 осужденных. Практика массовых помило­ваний вызвала противоречивую реакцию общественности. В 1995 году эта практика претерпе­ла существенные изменения: из 56 рассмотренных дел удовлетворено лишь 5 ходатайств о помиловании.

По имеющимся официальным данным, фактически приведены в исполнение не многие из вынесенных приговоров. Всего в 1992 г. было исполнено 18 смертных приговоров, в 1993 г. – 10, в 1994 г. – 10, в 1995 г. – 40 приговоров.  В 1995 г., - по данным А.И. Приставкина, – были казнены 86 человек, в 1996 г. – 53 человека. (См.: 242, с. 26; 121, т. 2, с. 66-67).

С 1996 г., в связи с введением моратория на применение смертной казни в России, приговоры о смертной казни в исполнение не приводятся, а в связи с постановлением Конституционного Суда РФ от 2 февраля 1999 г. и не выносятся.

Порядок и условия исполнения наказания в виде смертной казни регламентируются Уголовно-исполнительным кодексом Российской Федерации (раздел УП). Согласно ч. 4 ст. 184 УИК РФ: «Основанием для исполнения наказания в виде смертной казни являются вступивший в законную силу приговор суда, заключения Председателя Верховного Суда Российской Федерации и Генерального прокурора Российской Федерации об отсутствии оснований для принесения протеста на приговор суда в прядке надзора, а также уведомление об отклонении ходатайства о помиловании или акт об отказе осужденного от обращения с ходатайством о помиловании».

Смертная казнь исполняется непублично путем расстрела. Исполнение ее в отношении нескольких лиц производится отдельно в отношении каждого и в отсутствии остальных. При исполнении смертной казни присутствует прокурор, начальник учреждения, в котором исполняется смертная казнь, и врач. Последний констатирует наступление смерти осужденного. Об исполнении приговора составляется протокол, который подписывается указанными лицами (ст. 186 УИК РФ).

Уголовно – исполнительный кодекс РФ впервые на законодательном уровне регламентировал исполнение наказания в виде смертной казни. Ранее соответствующие вопросы регулировались исключительно закрытыми ведомственными нормативными актами.

Исключительный характер смертной казни обусловил особое отношение мирового сообщества к применению этой меры наказания. В уголовном законодательстве зарубежных государств отношение к применению смертной казни противоречивое.

Многие страны полностью отменили смертную казнь как уголовное наказание либо отказались от фактичес­кого ее применения. Так, по данным на апрель 1997 г., за­конодательство 58 стран не предусматривало применения смертной казни ни за какие преступления. К этой группе относятся некоторые европей­ские страны (Австрия, Герма­ния, Дания, Исландия, Нидерланды, Норвегия, Португалия, Фран­ция, Швеция), а так­же Австралия и ряд латиноамериканских стран.

В 14 странах смертная казнь мо­жет быть применена лишь при особых обстоятельствах, на­пример в военное время. К их числу от­носятся такие стра­ны, как Великобрита­ния, Греция, Непал, а также   Аргентина, Бразилия, Израиль, Канада, Мексика, 30 стран и территорий сохранили смертную казнь в законода­тельстве, но не при­меняют ее на практике в течение послед­них 10 и более лет (Бельгия, Чи­ли, Конго, Гватемала, Турция и другие). (145, с. 3).

Как отмечает В.Е. Квашис, «довольно быстрыми темпами растет число стран, которые находятся в процессе пере­хода к отмене смертной казни или введения мора­тория на ее исполнение», поэтому «если го­ворить о глобальных тенденциях, то можно кон­статировать, что мировое сообщество последова­тельно идет к миру без смертной казни. (86, с. 50-51).

Вместе с тем, в законодательстве 90 государств смертная казнь еще сохраняется и применяется за общеуго­ловные преступления. К их чис­лу относится большинство быв­ших республик Советского Со­юза, многие азиатские страны (Афганистан, Бангладеш, Ин­дия, Индонезия, Корея, Кувейт, Пакистан и др.), целая группа африканских государств (Зам­бия, Зимбабве, Нигерия и др.), все арабские государства (Еги­пет, Ирак, Иран, Сирия, Объединенные Арабские Эмираты и др.). Предусматривают возможность  применения смертной казни и  38 штатов Соединенных Штатов Америки.

В некоторых странах имеют место тенденции к заметному расширению сферы применения рассматриваемого наказания (Китай, Корея, Саудовская Аравия), либо его восстановлению законодательстве после отмены (в частности, в двух штатах США). (145, с. 3; 121, т.2, с. 352).

Хотя число стран, отказыва­ющихся от применения смерт­ной казни, растет и общая тен­денция состоит в сокращении применения этого наказания, в ряде государств наблюдается обратное положение. С 1965 г. более 50 государств расшири­ли перечень преступлений, за которые может быть назначена смертная казнь. 21 страна вве­ла это наказание за преступле­ния, связанные с безопасно­стью страны (шпионаж, преда­тельство, «контрреволюцион­ная» или революционная дея­тельность). 13 стран ввели смертную казнь за различные преступления, связанные с терроризмом, в том числе за  угон самолетов, если это при­вело к гибели людей, за убий­ство заложников (Египет, Ин­донезия, Кувейт, США, Япония и др.). 21 государство устано­вило смертную казнь за престу­пления, связанные с незакон­ным оборотом наркотиков. 13 стран ввели рассматриваемое наказание за экономические и насильственные преступления (коррупция, хищение государ­ственных средств, нападение на сотрудников таможни, вооруженное ограбление).          

В ряде стран Востока уста­новлена смертная казнь за пре­любодеяние, изнасилование, гомосексуализм,    половую связь между немусульманином и мусульманкой. Уголовный ко­декс Китая ввел смертную казнь за 15 видов преступле­ний. В 1982 —1983 гг. к ним до­бавилось еще 14. Недавно сообщалось, что Ливия установи­ла это наказание за употребле­ние спиртных напитков». (145, с. 3).

Сохраняется смертная казнь в качестве уголовного наказания также в за­конодательстве некоторых демократических стран, таких, например, как Англия и США. (113, с. 148).

По законодательству Англии смертная казнь может быть назначена за соверше­ние трех преступлений: за измену суверену или государству, за пи­ратство с насилием (по Закону о пиратстве 1837 г.) и за поджог королевских кораблей, портов, скла­дов (по Закону об охране портов 1772 г.).

По английскому законодательству смертная казнь не может быть применена к лицам моложе 18 лет и к беременным женщинам. В первом случае виновный подлежит тюрем­ному заключению на неопределенный срок (пока Ее Величеству будет угодно), во втором случае смертная казнь заменяется пожизненным лишением свободы. Однако на протяжении многих лет смертная казнь в Англии не назна­чается. Смертная казнь за убийство человека была здесь отменена в 1970 г. (113, с.148-149; 121, т.2, с. 352-353).

С момента окончательной отмены смертной казни в английском парламенте около двух десятков раз  представлялись предложения о ее восстановлении, за ее восстановление высказывалась даже премьер-министр Англии М. Тэтчер, но всякий раз парламент отказывался восстановить эту меру за общеуголовные преступления. (96, с. 12).

В США смертная казнь предусмотрена как федеральным законодательством, так и законами 38 штатов. Ряд субъектов федерации то отменяли смертную казнь, то вновь вводили. Последним штатом, восстановив­шим этот вид наказания в 1995 г., стал штат Нью-Йорк.

По федеральному законодательству смертная казнь может быть применена в 60 случаях (за шпионаж, государственную измену, тяжкое убий­ство и др.), по законодательству ряда штатов это наказание мо­жет быть назначено в 2—4 случаях (за тяжкое убийство, похи­щение людей с целью получения выкупа, изнасилование при отяг­чающих обстоятельствах, половое сношение с несовершеннолетним лицом, понуждение женщины к вступлению в брак и некоторые другие. (151, с. 131; 121, т.2, с. 352-353; 113, с. 149).

«Законы штатов по-разно­му определяют круг преступлений и лиц, наказуе­мых смертной казнью, ее виды, порядок назначе­ния и исполнения. Так, в 14 штатах этот вид наказания, хотя и предусмотрен в законе, на прак­тике с 1977г. по 1997 г. ни разу не применялся (Оре­гон, Колорадо и др.); в других - смертная казнь хотя и назначается судом, но фактически не исполняет­ся (за последние 20 лет в Вайоминге, Монтане, Пен­сильвании и других штатах казнено по одному че­ловеку); в третьей группе штатов смертная казнь, наоборот, применяется в весьма широких масшта­бах (Техас, Флорида); наконец, в ряде штатов в ар­сенале средств борьбы с преступностью эта мера наказания вообще отсутствует (Мэн, Нью-Гемпшир, Сев. Дакота, Аляска, Массачусетс, Гавайи, Айова, Миннесота, Висконсин).

С 1987г. по 1997 г. из 38 штатов, законодатель­ство которых допускает применение смертной каз­ни, она в общей сложности приводилась в исполне­ние в 26 штатах, а в 1995 г., например, только в 16 штатах. В то же время в 10 штатах за эти годы был вынесен лишь один смертный приговор и не было приведено в исполнение ни одной казни». (87).

За последние десятилетия масштабы примене­ния смертной казни в США существенно менялись в зависимости от изменяющихся социальных условий, динамики и структуры преступности, общественных умонаст­роений, политики властей в сфере борьбы с преступностью, изменений в уголовном законодательстве и судебной практике, а также нередко и исходя из политических целей. 

Ежегодно в США выносится в среднем 260-270 смертных при­говоров (1,5% преступников от общего числа тех, к кому она могла бы быть применена по зако­ну). В исполнение с 1984 г. по 1994 г  ежегодно приводилось от 11 (в 1988 г.) до 38 (в 1993 г.) смертных приговоров. В последующие годы, особенно в связи с принятием в октябре 1994 г. за­кона о борьбе с преступностью, динамика казней значительно возросла: в 1995 г. были казнены - 56, в 1996 г. - 45 преступников, в 1997 г. был установ­лен своеобразный рекорд - впервые за последние 40 лет были казнены 74 осужденных (ровно столько, сколько было ис­полнено в период 1976—1987 г.г.). Таким обра­зом, всего за последние 22 года казнены 432 осужденных. При этом, учитывая стабильность судеб­ной практики по такого рода делам, постоянно возрастала «очередь смертников», которая к сере­дине 1997 г. составила уже 3 269 осужденных. (87; 98, с. 50).

По законодательству Соединенных штатов возможно назначение смертной казни лицам, совершив­шим преступление в несовершеннолетнем возрасте. Так, в 16 штатах смертную казнь можно применить к детям, начиная с 7 лет, в 3 штатах — с 8 лет, еще в 3 штатах — с 10 лет, а в осталь­ных 19 — с 12—18 лет. По данным профессора Х. Бидау, за последние 50 лет, по крайней мере, 70 (по другим данным около 200) несовер­шеннолетних были казнены. Одним из самых молодых был 14-летний У. Дарден, казненный в 1988 г. во Флориде на электрическом стуле. (113, с. 150).

Смертная казнь в США может быть назначена и женщинам. Правда, по федеральному законодательству смертная казнь не при­водится в исполнение в отношении беременной женщины, а откла­дывается до окончания срока беременности. Отсрочка смертной казни для беременных женщин предусмотрена и в большинстве штатов. (121, т.2, с. 355).

В государствах, где действует мусульманское уголовное пра­во, практикуется публичное исполнение смертной казни. В этих же странах используется такой мучительный способ лишения осужден­ного жизни, как забивание камнями. (Подробнее о мусульманском уголовном праве см.: 207; 121, т.2, с. 356).

В ряде международно-правовых документов рекомендуется ее повсеместная отмена, либо максимальное ограничение применения.  Так, в ст. 6 Международного пакта о гражданских и политиче­ских правах от 19 декабря 1966 г. говорится: «1. Право на жизнь есть неотъемлемое право каждого человека. Это право охраняется законом. Никто не может быть произвольно лишен жизни…2. В странах, которые не отменили смертной казни, смертные приговоры могут выноситься только за самые тяжкие преступления в соответствии с законом, кото­рый действовал во время совершения преступления … Это наказание может быть осуществлено только во исполнение окончатель­ного приговора, вынесенного компетентным судом». (139, с. 35).

Протокол № 6 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 г., принятый Советом Европы 28 апреля 1983 г., содержит требование полного отказа от применения смертной казни в мирное время (ст. ст. 1 и 2 Протокола). Россия вступила в Совет Европы и обязалась выполнить указанное требование.

Однако вопрос о применении смертной казни а нашей стране, что называется, «завис в воздухе». С одной стороны, это наказание предусматривается Уголовным кодексом РФ, и законодатель не намерен его исключать, в связи с чем отказывается от ратификации указанного Протокола № 6. Законопроект об отмене смертной казни не поддержан Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации. Поэтому Президент РФ своим Указом № 724 от 16 мая 1996 г. «О по­этапном сокращении примене­ния смертной казни в связи с вхождением России в Совет Ев­ропы» и распоряжением от 27 февраля 1997 г. ввел в стране мораторий на ее применение. МИД России подписало Протокол № 6, однако он может вступить в силу лишь после его рати­фикации Государственной Ду­мой, одобрения Советом Фе­дерации и подписания Прези­дентом.

В связи с введением моратория на применение смертной казни, судебные приговоры к смертной казни с 1997 г. выносились, но не исполнялись. Конституционный Суд РФ своим постановлением от 2 февраля 1999 г. запретил и назначение наказания в виде смертной казни до введения в действие соответствующего федерального закона, обеспечивающего права обвиняемого на рассмотрение его дела судом с участием присяжных заседателей, как того требует ст. 20 Конституции РФ.  (Росс. газета, 1999 г., 10 февр.).

Таким образом, смертная казнь в отечественном уголовном праве юридически наличествует, но фактически назначаться не может.

Такая ситуация не случайна, она является отражением сложного, неоднозначного восприятия рассматриваемого исключительного вида наказания как законодателем, так и общественностью, как в России, так и в других странах, как в современной действительности, так и на всем протяжении человеческой истории.

Исключительный характер смертной казни обусловил острые не прекращающиеся на протяжении уже нескольких веков и не потерявшие своей актуальности в настоящее время дискуссии в теории уголовного права, в правоприменительной практике, и в обществе в целом по вопросу о допустимости и целесообразности ее применения.

В условиях современных демократических государств в связи с возрастанием ценности человеческой жизни этот вопрос приобретает особую актуальность и становится на уровень важнейших вопросов социальной политики государств.

В ходе многолетней дискуссии были высказаны многие весомые аргументы как в пользу сохранения смертной казни в качестве уголовного наказания, так и против такого решения. При этом, несмотря на весомость и убедительность приводимых аргументов и контраргументов, каждая из сторон неизменно оставалась при своем мнении. В связи с этим в литературе с сожалением отмечается, что «достижение обще­ственного консенсуса по проблеме смертной каз­ни, вероятно, всегда будет проблематичным, как всегда проблематично преодоление рассогласованности между доводами сердца и разума, ибо, в конечном счете, представления о добре и зле, спра­ведливости и т. д. всегда глубоко индивидуальны». (86, с. 56). И с этим, по - видимому, следует согласиться.

Сторонники сохранения смертной каз­ни в качестве уголовного наказания считают ее мерой необходимой для удовлетворения одной из важнейших специфических потребностей общества - в справедливости, которую в отношении наиболее опасных преступников невозможно удовлетворить иными средствами. Они исходят из того, что существуют преступники, к которым единственно применимой мерой воздействия может быть только смертная казнь, это  соответствует идее справедливого воздаяния виновному, совершившему жестокое преступление, интересам общества и конкретных лиц, потерпевших от преступления. Применяя смертную казнь, общество демонстрирует свое осуждение совершенного им тягчайшего преступления. «Как ни говори, - пишет, к примеру, В.В. Мальцев, - казнь убийц, подобных Чикатило (тем более, «знаменитых» террористов), помимо всего прочего создает какую-то уверенность в том, что власть защищает и простых людей, ценит их жизнь выше, чем жизнь убийц». (См. об этом: 129, с. 106; 96, с.с. 25, 33, 47).

Одни авторы защищают смертную казнь с позиций идеи возмездия, полагая, что есть преступления настолько тяжкие, что единственным подходящим наказанием в отношении их может быть признаваема только смертная казнь. Они считают «выражением «высшего» гуманизма, когда опасный преступник, причинивший непоправимое зло другим людям, сам лишается жизни по приговору суда». (См. об этом: 193, с.с. 196, 350). К примеру, известный российский ученый-правовед Б.Н. Чичерин писал, что справедливость, которая базируется на принципе эквивалента, - основного принципа наказания – «…влечет за собой требование смертной казни при убийстве… Чем выше ценится человеческая жизнь – тем выше должно быть и наказание за ее отнятие… Если мы скажем, что жизнь есть такое благо, которое не имеет цены, отнятие такого блага у другого влечет за собой отнятие такого же блага у преступника. Это закон, который он сам себе положил. Поэтому с точки зрения правосудия смертная казнь составляет чистое требование правды…». (244, с. 76).

Современный российский писатель А. Кулешов считает, что «самые страшные преступления — чудовищные, циничные — заслуживают смертной казни». Изверги, на трезвую голову, хлад­нокровно и продуманно совершившие чудовищные преступ­ления – это «категория существ, которых только условно можно считать людьми, которые не должны, не имеют права жить на земле, даже в тюрьме. … Избавлять мир от них и есть подлинная гуманность. По отношению к людям. … Общество прибегает к законной мере самообороны, на которую имеет право и каждый его член». (193, с.с. 343, 345, 346).

Другие авторы - сторонники теорий предупреждения преступлений считают, что смертная казнь является фактором, сдерживающим преступность: она истребляет преступников и оказывает устрашающее воздействие на потенциальных преступников, что делает ее необходимой для охраны государственного и общественного спокойствия. (См. об этом: 96, с. 35; 193, с.с. 144, 153, 407).

Иногда за смертную казнь выступают, полагая, что некоторых заключенных дешевле и правильнее просто убить, чем со­держать в тюрьме. (96, с. 60).

Одним из самых сильных аргументов в пользу смертной казни признается мнение общественности, которая в массе своей стоит за сохранение смертной казни. И.И. Карпец отмечает, что «по опросам общественного мнения от 50 до 80 процентов населения выступает против отмены смертной казни, причем особенно активно — против отмены ее в отношении убийц». (193, с. 362-363). А.С. Михлин утверждает, что, по данным мно­гочисленных опросов различ­ных слоев населения России, большинство ее граждан не разделяют позиции об отмене смертной казни. Он приводит результаты опроса населения об отношении к смертной казни проведенного в начале 1997 г. в 8 регионах страны (Нижний Новгород, Кемерово, Владивосток, Сургут, Москва, Воронеж, Иркутск, Омск), в ходе которого был опрошен 391 человек. По данным опроса, «отменить смертную казнь считают нужным 6,6% оп­рошенных, применять ее, но только в крайних случаях, — 69,1%, применять как можно шире — 20,2%, не дали ответа на вопрос 4,1%. Таким обра­зом, - делает вывод автор, - более 90 процентов опро­шенных не считают возможным отказаться в настоящее время от исключительной меры нака­зания». (145, с. 3). Подобного рода результаты, с незначительными отклонениями в ту или иную стороны, демонстрируют и другие исследования данной проблемы. С.Г. Келина отмечает, что по данным авторов, исследовавших общественное мнение в США, стабильно около 70 % опрошенных выступает за сохранение смертной казни. (96, с. 14). Пожалуй, не будет большим преувеличением утверждение А. Кулешова, что «за сохранение смертной казни ратует большинство почти во всех странах». (193, с. 342).

В литературе приводятся данные о том, что за сохранение смертной казни стоит не только значительная часть населения, но и подавляющее большинство профессиональных работников правоохранительных и правоприменительных органов и многие ученые - юристы. (142, с. 2; 129, с. 106).

Противники использования смертной казни в качестве меры уголовного наказания ссылаются на то, что смертная казнь исторически - продукт варварского общества, она жестока, негуман­на и унизительна, она губит жизнь человека и попирает его основные права, закрепленные, в частности, во «Всеобщей декларации прав человека», «Международном пакте о гражданских и политиче­ских правах» и др. документах. (96, с. 20, 21, 61).

По мнению сторонников данной точки зрения, смертная казнь нецелесообразна, многочисленные исследования, проведенные в самых разных странах, не дали убедительных доказательств, что смертная казнь оказывает какое-либо особое сдерживающее воздействие, препятствующее совершению преступлений определенных видов, «ни применение смертной казни, ни ее отмена не оказывают воздействия на динамику тяжких преступлений». (82, с. 27; 72, с. 55). Более того, смертная казнь «может быть даже контрпродуктивной, потому что она отвлекает внимание должностных лиц и общественности от тех мер, которые действительно необходимо предпринять в целях достижения реальных результатов в борьбе с преступностью». (Там же, с. 36-37, 61).

При этом, по мнению противников смертной казни,  общество в состоянии найти иные средства, кроме смертной казни, чтобы выразить свое осуждение совершенного преступления, в частности, пожизненное лишение свободы, которое, устрашит потенциального преступника значительно больше, чем угроза смертной казни. (Там же, с. 10, 49).

Одним из весомых аргументов противников смертной казни является высокая вероятность судебной ошибки, результатом которой может стать лишение жизни невиновных людей, и которую в силу необратимости этого наказания невозможно исправить. При этом обращают внимание на то обстоятельство, что мировая и российская действительность знает немало случаев ошибок при вынесении смертных приговоров. (96, с. 20, 34, 73; 193, с. 148).

 Прогрессивные общественные деятели дореволюционной России категорически отрицали смертную казнь, в особенности восставая против обозначившейся тенденции все более широкого применения царскими судами смертной казни по политическим мотивам. 

Так, например, А.Ф. Кистяковский писал: «…жизнь человека – благо ненарушаемое и неотчуждаемое, поэтому смертная казнь несправделива. Она не нужна, бессильна и опасна. Она не устрашает и не удерживает. Она вредна. Она неразлучна с ошибками, которых человек не в силах даже сколько-нибудь исправить. Она отнимает у преступника возможность исправления». (193, с. 182-191). По мнению П.И. Люблинского, смертная казнь «в ка­честве меры наказания неустрашительна, невозвратима, неиндивидуальна, обладает рядом технических недостат­ков: неделимость, неравенство и пр.», в силу чего она непригодна для цели охраны общества, кроме того, «смертная казнь развращает общество, отравляет народную психику, мешает культурному росту государства, ее приме­нение - это «демонстрация силы в руках фактичес­ки слабой государственной власти». (Там же, с. 214-218).

И.Я. Фойницкий, признавая в общем «право государства приме­нять смертную казнь», вместе с тем, полагал, что «необходимость ее далеко не доказана». Он отмечал «положительные недостатки, категорически говорящие против смертной казни», к числу которых, по его мнению, относятся: неделимость смертной казни, не допускающая индивидуализирования наказания, нецелесообразность в связи с развращающим действием на население, невосстановимость и неотменимость, что в высшей степени важно на случай неизбежных судебных ошибок, а также крайнюю невыгодность этого наказания в экономическом отношении, вопреки бытующим представлениям о его дешевизне. «Если можно в настоящее время говорить о сохранении смертной казни, - резюмировал автор, - то исключительно как меры крайней, применимой в ненормальные эпохи государственной жизни, когда государство подвергается опасности во время войны и вступает в критический фазис своего существования». (Там же, с. 273-274).

В современной России немало сторонников безусловной отмены смертной казни. В частности, С.С. Алексеев пишет: «Человеческая цивилизация на современном уровне ее развития призвана утвердить - и в торжественных декла­ративных формулах, и во всех своих практических про­явлениях - абсолютную священность человеческой жизни, и вытекающую отсюда  принципиальную недопустимость смертной казни». (Там же, с. 337).

Однако наиболее характерной тенденцией развития общественной мысли современной России является растущее понимание необходимости исключения смертной казни из системы уголовных наказаний, но лишь в перспективе, при постепенном создании соответствующих условий, вводя по мере их созревания все большие  ограничения на ее применение. В современных условиях российской действительности применение смертной казни признается допустимым, но лишь в исключительных случаях - лишь за самые тяжкие преступления, лишь в отношении наиболее опасных преступников, при установлении запрета ее применения в отношении несовершеннолетних, женщин, престарелых и некоторых иных категорий осужденных и при установлении максимально надежных процессуальных и иных гарантий от судебных ошибок.

Многие ведущие отечественные ученые-юристы и практические работники правоприменительных органов, признавая необходимость отмены смертной казни в перспективе, совершенно обоснованно призывают вдумчиво, с учетом объективных реалий подойти к решению этой проблемы. Характерной в этом смысле является позиция И.И. Карпеца. Рассуждая, какую позицию занять в сложном вопросе о целесообразности применения смертной казни в качестве уголовного наказания, автор обоснованно отмечает, что в принципе смертная казнь - не лучшее из наказаний, и лишение человека жизни, даже если это происходит в соответствии с законом, не лучшее средство разрешения конфликтов, возникающих в общест­ве. «Но и преступление, - пишет автор, - особенно от которого тяжелые потери несут государство и люди, - тоже зло. Два зла «конкурируют» между собой. И с учетом современного состояния общественной психологии, уровня сознательнос­ти людей, их культурности, их понимания справедливости и гуманности я и высказываюсь за сохранение в законе этой меры наказания, но в очень ограниченных пределах. Я безусловно исповедую принцип, согласно которому со злом нельзя покончить путем зла. Но бывают в жизни ситуации, когда надо учитывать главное: созрело ли общество для принятия кардинального решения или к нему надо идти постепенно. Со всей определенностью утвер­ждаю: нет, не созрело, поскольку оно содержит в себе те недостатки и серьезные противоречия, которые ведут к преступлениям. Идеальные представления надо сверять с суровыми реалиями жизни». (Там же, с. 363). И.И. Карпец справедливо отмечает, что мир многообразен, в силу чего однознач­ного отношения к смертной казни нет и в настоящее время быть не может. «Наверное, - констатирует автор, - человечество сегодня не готово к однозначному решению проблемы. Все дискутирующие должны учитывать реальности жизни, а не быть абстракт­ными гуманистами или, что еще хуже, вечными и твердока­менными сторонниками смертной казни». (Там же, с. 362).

На подобной позиции стоят и многие другие авторы. В частности, С.Г. Келина считает, что в настоящее время «полный отказ законодателя от смертной казни как меры наказания за наиболее тяжкие преступления не соответствовал бы представлениям о справедливости, сложившимся в массовом общественном сознании. Однако общее направление гуманизации, последовательно прово­димое в законодательстве и практике правосудия, позволя­ет постепенно сужать как число преступлений, так и круг лиц, в отношении которых может применяться эта мера. … Дальнейшее развитие этого гуманистического начала делает вполне достижимой в качестве конечной цели полную отмену смертной казни как меры наказания. Но путь к этому, по - видимому, долог…», - пишет автор. (Там же, с. 329, 333).

Известный российский социолог И.В. Бестужев-Лада пишет, что для отмены смертной казни должны быть соответствующие условия, которые следует создавать, «а пока таких условий нет, пока смертной казни хоть в малейшей степени помогает сдерживать смертоубийства - отменять ее также преступно-глупо, как «отменять» деньги, армию, милицию и другие государственные атрибуты, доставшиеся нам по наследству от прошлого». (Там же, с. 291).

А. Михлин признает, что «конечно, в перспекти­ве смертная казнь в России бу­дет отменена. Об этом гово­рится в Конституции, указыва­ющей, что это наказание дейст­вует «впредь до его отмены». Вместе с тем искусственное форсирование этого процесса с заранее определенными временными рамками неоправданно». (145, с. 3). Такого же мнения придерживается О.Ф. Шишов (193, с. 127-130) и другие ученые и практики.

Нам эта позиция представляется наиболее обоснованной и правильной, учитывающей реалии современной России. Понимая и принимая многие аргументы сторонников отмены смертной казни, мы также полагаем, что в цивилизованном, гражданском обществе, в правовом государстве не должно быть места смертной казни, но дело в том, что нам еще только предстоит построить такое общество и такое государство. Современное же состояние российского общества, к сожалению, не содержит в себе достаточных условий для полного и окончательного отказа от данной меры наказания. Поэтому, с учетом данного обстоятельства, решать вопрос о смертной казни мы предлагаем не кавалерийским наскоком, чтобы затем вновь и вновь возвращаться к его решению, как это уже не раз было в отечественной и не только в отечественной истории, а постепенно, создавая для этого условия, параллельно с построением гражданского общества и правового государства и, если угодно, с изменением самого менталитета российского общества. При этом речь идет не о длительности сроков, а об интенсивности усилий по созданию соответствующих условий, чтобы сроки были предельно краткими. 

Наша позиция по рассматриваемому весьма неоднозначному вопросу состоит в следующем.

1. Всякое наказание есть зло, смертная казнь – в особенности, но, к сожалению, это зло пока еще временно необходимое (во всяком случае, именно так оно оценивается общественным мнением, с которым мы не можем не считаься) в качестве справедливого средства противодействия еще большему злу. С учетом этой оценки и следует относиться к их применению как к неизбежному злу, которое временно необходимо, но, по мере создания условий для отказа от его использования, все более ограничиваемо, и в конечном итоге исключено из общественной жизни. В перспективе Россия, без сомнения, откажется от смертной казни, и это будет безусловным благом для всей страны.

В современных реалиях, к сожалению, условий для отмены этого наказания еще нет. Как отмечают многие исследователи, «ни в психологическом, ни в культурном отношении российское общество к от­мене смертной казни никак не готово». (86, с. 54). Трудно не согласиться с В.В. Мальцевым, который пишет: «отмена смертной казни, по - видимому, дело ближайшего будущего. Но следует ли с этим спешить? Не будет ли выглядеть ее отмена, произведенная под аккомпанемент террористических взрывов, выстрелов наемных убийц и «братков» разного рода, капитуляцией перед криминальной средой ?» (129, с. 106).

Подтверждаются слова С.Г. Келиной, сказанные ею в 1989 г., что «полная отмена смертной казни в настоящее время не будет поддержана ни народными депутатами в законодательных органах, ни гражданами нашего государства». (96, с. 16). Государственная Дума Федерального Собрания Российской Федерации, действительно, не пропустила законопроект об отмене смертной казни, и это отражает преобладающие настроения в общественном сознании россиян.

Вместе с тем, С.Г. Келина отмечала и другое - что «широкая общественность поддерживает линию на сокращение сферы применения высшей меры наказания», (Там же)  и это действительно так, это реальное достижение на пути постепенного отказа от применения смертной казни, результат «потепления» общественного мнения под влиянием некоторой демократизации  жизни российского общества и целенаправленных усилий по повышению в общественном мнении социального статуса и ценности отдельной личности. Это достижение показывает, что также постепенно могут (и должны) быть созданы и условия, необходимые для полной и окончательной отмены смертной казни. Созреют (будут созданы) условия  -  в виде более спокойной криминогенной обстановки в стране и соответствующей нравственно - психологической и информационной подготовки общества к ее отмене, и последнее отреагирует на отмену смертной казни положительно и спокойно. Отмена же ее в отсутствие необходимых условий постоянно будет будоражить общество, пока однажды под влиянием криминогенной обстановки или из политических соображений это не будет использовано для ее восстановления, как, повторимся, это уже не раз было в истории.

Уголовное законодательство России, на наш взгляд, идет правильным путем, постепенно сужая как круг преступлений, за которые возможно применение смертной казни, так и круг субъектов, в отношении которых допустимо применение этого вида наказания. Однако этого недостаточно, наряду с мерами такого рода необходима также целенаправленная работа по созданию всей совокупности условий, необходимых для отмены смертной казни. В самом общем виде к числу таких условий относятся общая стабилизация обстановки в стране, ее выход из экономиче­ского кризиса, определенные успехи в борьбе с преступно­стью с тенденцией ее сокраще­ния, сокращение числа умыш­ленных убийств вообще и умышленных убийств при отяг­чающих обстоятельствах. (145, с. 3).

«Самыми сложными для сторонников отмены смертной казни являются, - по справедливому замечанию С.Г. Келиной, - два момента: отношение к этой проблеме родственников потерпевших, в особенности при убийстве, и состояние общественного мнения, которое во всех странах характеризуется повышенным ригоризмом, явной переоценкой роли уголовного наказания, в том числе смертной казни, в борьбе с преступностью». (96, с. 14).

Нельзя не признать, что и правосознание российских граждан излишне ригористично и консервативно, характеризуется завышенным уровнем карательных при­тязаний, правовой нео­сведомленностью населения, неполнотой и искаженностью правовых представлений, что имеет свои исторические и другие причины.

В.Е. Квашис пишет о таких причинах: «Правосознание и психология уже не­скольких поколений людей в России несут на себе печать насилия и жестокости классовой борьбы, разрушительных войн и тоталитарной идеологии. Затерзанное неустроенностью жизни, уставшее от ожидания позитивных результатов реформ и еще далекое от понимания подлинных демокра­тических ценностей, большинство населения убеждено, что без жестокости нельзя справиться с преступностью. Такое правосознание культиви­ровалось десятилетиями, но в последние годы оно еще более упрочилось в связи с невиданным рос­том преступности. …Вместе с тем, требования ужесто­чения наказания во многом отражают неудовле­творенные потребности людей в государственной защите и безопасности. К тому же редкая в циви­лизованном мире степень незащищенности граждан сопровождается все большей отчуж­денностью их от системы правосудия. Поэтому, - делает вывод автор, - ни в психологическом, ни в культурном отноше­нии российское общество к отмене смертной каз­ни никак не готово». (86, с. 53-54).

Общественное мнение еще не готово принять идею о том, что за лишение человека жизни смертная казнь должна следовать вовсе не всегда. Но это не означает, что общественным мнением можно пренебречь, исходя из презумпции, что законодатель «умнее» и «лучше» не постигших тонкостей юриспруденции людей знает, что и как нужно делать. Сколько «умных», но не работающих законов приняли в мире законодатели! Как и непонимаемых и даже осуждаемых населением! (193, с. 353).

Народ не готов отказаться от смертной казни, а игнорировать его мнение, его представления о справедливости, какими бы они ни представлялись «отсталыми» или «варварскими», нельзя, если государство уважает мнение этого самого народа и рассчитывает на его помощь в борьбе с криминалом.

С.Г. Келина, отмечая, что результаты изучения общественного мнения относительно преступ­ности отражают высокий ригоризм населе­ния, существенную переоценку возможностей уголовного закона и его влияния на состояние преступности, обоснованно указывает, что «тем не менее с этой оценкой следует считаться, если мы стремимся к тому, чтобы законодательство в нашем правовом государстве было наиболее полным отражением воли народа». (193, С. 328-329).

Общественное мнение неоднозначно, разные слои населения думают по-разному, различен и уровень их правосознания. Это надо учитывать и не играть на потребу отсталым настроениям и взглядам. Законодатель не должен ни игнорировать общественное правосознание по мотиву его консервативности, ни плестись вслед за ним. Он должен идти несколько опережающим темпом, определять, формировать прогрессивные элементы в общественном правосознании. А.Ф. Кистяковский в свое время отмечал, что с воззрениями народа надо считаться, причем не только применительно к данному вопросу, «но считаться с ними без разбору, только потому, что они народные – значило бы иногда обречь все успехи цивилизации на совершенную гибель». (Там же, с. 191-193). Необходимо работать с населением, разъяснять целесообразность предлагаемых решений, уметь убеждать и переубеждать, формировать более цивилизованный менталитет общества россиян, одновременно решая сложнейшие проблемы улучшения условий жизни людей и смягчения криминогенной ситуации в стране. Это одно из условий на пути к полному и окончательному исключению смертной казни из системы уголовных наказаний.

В настоящее время, по нашему мнению, еще нет необходимых предпосылок для полного отказа от смертной казни. Отдавая отчет в  негативных свойствах этой меры наказания, мы все же полагаем, что она должна быть пока временно сохранена – только для исключительных случаев совершения тягчайших преступлений, в отношении неисправимых преступников, виновных в совершении наиболее тяжких убийств, и, разумеется, при полном обеспечении гарантий законности и обоснованности вынесения смертных приговоров.

Мы исходим из того, что смертная казнь в современных условиях России относительно полезна и для указанных выше случаев целесообразна, ее применение в случаях совершения тягчайших преступлений соответствует целям восстановления социальной справедливости и предупреждения новых преступлений.

Утверждения, что институт смертной казни не имеет никакого общепредупредительного значения, представляются нам излишне категоричными и неубедительными. Данная проблема настолько сложна и многопланова и настолько слабо изучена, что говорить о достоверности выводов в отношении ее возможностей представляется преждевременным. Как справедливо отмечал Н.А. Стручков, а он посвятил исследованию такого рода проблем всю свою жизнь, о возможности смертной казни в плане преодоления преступности трудно судить в силу весьма ограниченной информации о реальном ее применении. (Там же, с. 407).

По этой причине при решении вопроса о предупредительных возможностях и целесообразности применения смертной казни мы руководствуемся не только известными результатами научных исследований по данной проблеме, которые представляются нам недостаточно убедительными, но и имеющимися у нас знаниями, здравым смыслом и собственным мировосприятием, как, впрочем, это делают, с нашей точки зрения, и другие авторы. Исходя из этих предпосылок, мы как раз и полагаем, что смертная казнь выполняет определенную позитивную роль в области борьбы с наиболее опасными преступными проявлениями.

Можно согласиться с теми, кто считает, что введение или отмена смертной казни вряд ли увеличит или уменьшит число тяжких преступлений, но согласиться лишь отчасти, до известных пределов. Поскольку на динамику и уровень преступности оказывает влияние большое число разнообразных факторов, среди которых наказанию принадлежит далеко не главная роль, вычленить эту их роль очень сложно, во всяком случае пока таких достоверных данных в отношении смертной казни нет. Мы можем только предполагать, что, скорее всего, смертная казнь прямо и однозначно не влияет на криминогенную ситуацию и, в частности, на количество совершаемых тяжких преступлений, но нет никаких оснований утверждать, что ее наличие в законе и применение на практике не оказывает абсолютно никакого воздействия на психику и поведение определенных категорий лиц – «потенциальных» или фактических преступников. Между указанными явлениями нет прямой и однозначной зависимости, но связь опосредованная – через правосознание населения и отдельных субъектов, на наш взгляд, имеется, и ее нельзя не принимать в расчет.

Как уже отмечалось выше, с конца 80-х и в особенности в 90-е годы существенно сократилось число смертных приговоров, выносимых  судами: в 1989 г. – 100, в 1991 г. – 147 и т.д. Причем до 80-90 % из числа осужденных было помиловано Президентом по представлению Комиссии по помилованию. В этот же период махровым цветом расцветала организованная преступность, резко увеличилось количество тяжких преступлений, в том числе заказных и серийных убийств, совершаемых в особо жестоких формах и все более открыто и нагло.

Так, только с 1991 по 1995 год число выявленных организованных преступных формирований, совершающих наиболее опасные преступления, в том числе непосредственно против жизни и здоровья человека, выросло в 8,6 раза (с 952 до 8222), а бандитских формирований – в 4 раза (с 58 до 235). За 1986 – 1995 годы число насильственных преступлений против человека, а также против его свободы, чести и достоинства, против половой неприкосновенности и половой свободы выросло в 2 раза: с 111194 до 260094. Число умышленных убийств за указанный период увеличилось в три раза, причем только за первое пятилетие 90-х годов оно удвоилось и составляло в 1995 г. вместе с покушениями 5760 фактов. И это только зарегистрированная преступность. (107, с. 441-443).

Мы далеки от мысли устанавливать здесь однозначную зависимость между сокращением числа смертных приговоров и ростом преступности, но что определенная (косвенная) связь между этими процессами имеется – в этом нет никакого сомнения.

Известный юрист А.А. Безуглов, возражая на аргументы, что отмена или введение смертной казни никак не отражается на состоянии преступности, совершенно справедливо отмечал, что во многом это обусловлено тем, что изменения закона очень мало пропагандировались среди населения. О них в лучшем случае знали понаслышке. Народ не верил вообще, что смертная казнь применяется. Вокруг этого вопроса ходили легенды…(193, с. 313).

Можно согласиться и с тем, что общепредупредительные возможности смертной казни относительно не велики, и отчасти даже с тем, что угроза смертной казни не способна остано­вить наемного киллера, маньяка, а тем более фа­натика-террориста. Но означает ли это, что так уж никакого впечатления ни на психику, ни на разум хотя бы некоторых из перечисленных «боевиков» перспектива смертной казни не оказывает, и в принципе никого из преступников она остановить не может ? – По нашему мнению, нет!

Для утвердительного ответа на эти вопросы нашим оппонентам пришлось бы заглянуть в душу буквально каждого лица, решившегося на совершение преступления. А поскольку такое в принципе невозможно, то и утверждения о том, что смертная казнь абсолютно лишена превентивного содержания и, соответственно, лишена всякого смысла, представляются нам излишне категоричными и недостоверными.

По нашим представлениям, большинство преступников такую угрозу, действительно, игнорируют, порой даже не задумываясь над возможной перспективой привлечения к ответственности, но нет никакого сомнения, что это имеет место не всегда. Во время проведения криминологических исследований в исправительных колониях строгого режима (Киргизская ССР – 1990 г., Ульяновская область - 1996 г.) в беседе с осужденными и в беседе с лицами, отбывшими срок наказания в виде лишения свободы, мы неоднократно получали подтверждение этой своей мысли. Находим подтверждение этой гипотезы мы и в специальной литературе. (См., напр.: 193, с. 347; 161, с. 58-59).

Возможности смертной казни в плане общего предупреждения не следует преувеличивать, но и совершенно отрицать их не правильно. О том, каковы эти возможности, и в отношении каких категорий лиц они могут быть реализованы – вопрос, к сожалению, должным образом пока не изученный. Он еще ждет своих исследователей.

По нашим представлениям, на определенные категории лиц в определенных конкретных ситуациях угроза смертной казни способна оказывать (и фактически зачастую оказывает) удерживающее влияние, и, соответственно, отсутствие такой угрозы в некоторых случаях может означать отсутствие единственного сдерживающего начала в отношении совершения преступления.

 Такого же мнения придерживаются: В.В. Мальцев, который отмечает, что общепредупредительное значение смертной казни в печати явно занижается, А.С. Михлин, утверждающий, что «общепревентивная роль смертной казни весьма высока и можно с уверен­ностью сказать, что она выше, чем у любого друго­го наказания», и другие авторы. (129, с. 106,  А. С. Михлин).

К примеру, американский экономист Исаак Эрлих, изучая возможную взаимосвязь смертной казни и количества убийств в США в период 1932-1970 гг. с использованием статистического метода «регрессивного анализа», установил, что в указанный период, в особенности в 60-е гг., число приведенных в исполнение смертных приговоров снизилось, при одновременном росте количества убийств, что, по мнению автора, указывает на наличие сдерживающего эффекта смертной казни. (80, p. 398-414; 96, с. 40).

Вместе с тем, как уже отмечалось выше, и преувеличивать превентивные возможности смертной казни не следует….

Однако главное даже не в том, уменьшает ли наличие смертной казни количество преступлений. Можно с уверенностью сказать, что ни один вид наказания не способен сам по себе обеспечить сокращение преступности, эта задача непосильна и для всей отрасли уголовного права в целом.

И.И. Карпец правильно пишет, что прямая «увязка» необходимости наказаний и состояния преступности является глубокой ошибкой. Следует отдавать отчет в том, что наказание - не главное, а вспомогательное средство борьбы с преступ­ностью, которое «выполняет свою роль в систе­ме мер борьбы с преступностью настолько, насколько оно может. Оно, конечно, играет предупредительную роль, но оно еще, как говорил К. Маркс, есть способ защиты общества от преступлений. Смертная казнь в числе других наказаний играет эту роль. И большего от уголовного наказания (смертной казни) требовать нельзя. …Нельзя напрямую связывать наличие любых наказаний, в том числе смертной казни, с состоянием преступности. Думать, что, вот, введем пошире смертную казнь, — и преступлений станет меньше — глубокое за­блуждение. Как не следует бояться и того, что если не будет смертной казни, то вырастет преступность». (193, с. 359-360).

Главное в том, что смертная казнь, как и другие виды наказания, и уголовное право в целом, самим фактом своего наличия в законе служат утверждению социальной справедливости. В этом основная цель данного вида наказания и его социальное предназначение. Как правильно пишет И.И. Карпец: «прямого влияния на состояние преступности смертная казнь не имеет, но средством защиты общества от тяжких преступников - служит». (Там же, с. 366).

Даже если смертная казнь не способна, как полагают упомянутые авторы, остановить фанатика-террориста (того же Басаева, Хаттаба и т.д.) – это вовсе не означает, что мы должны в бессилии разводить руками и определять ему не ту суровую меру наказания, которую он по справедливости заслуживает, а более мягкую – фактически по указанному основанию прощая ему многочисленные человеческие жертвы. Если наличие смертной казни в уголовном законе и не останавливает этих лиц (а по нашему мнению некоторых все же сдерживает), то уж отсутствие ее – наверняка служит дополнительным стимулом к новым жестоким преступлениям!

Смертная казнь на данном историческом этапе развития нашего общества не должна быть исключена из числа уголовных наказаний потому, что она относительно полезна и даже нужна обществу в качестве эквивалента наиболее опасным преступным проявлениям и, соответственно, в качестве критерия оценки обществом крайней степени падения субъекта, виновного в совершении нечеловеческой жестокости, исключительной опасности преступлений, связанных, в частности, с лишением жизни многих людей.

Как пишет И.И. Карпец, когда общество применяет к преступникам всякое наказание, и смертную казнь в особенности, оно тоже как бы исправляет само себя и своих членов и даже очищается. И хотя прямого влияния на состояние преступности смертная казнь не имеет, но средством защиты общества от тяжких преступников — служит. И в этом плане можно говорить, что пока общество и люди не идеальны настолько, чтобы не совершать преступлений, даже смертная казнь относитель­но полезна. Хотя польза через зло — это не тот идеал, к которому должно стремиться человеческое общество. (193, с. 366).

Мы не станем утверждать, что существует некая специфическая потребность общества, для удовлетворения которой необходима смертная казнь, не станем возводить проблему целесообразности смертной казни до уровня социальной потребности, но…

Взрывы жилых домов, общественных зданий и транспортных средств, заказные убийства государственных и общественных деятелей, бизнесменов и др., серийные убийства женщин и детей, похищения людей, захваты заложников, угоны самолетов и другие акты насилия, организованная преступность, представляющая угрозу национальной безопасности, самому существованию Российского государства, причиняют огромный и невосполнимый ущерб обществу.

Справедливость требует, чтобы такие деяния не оставались без адекватной (справедливой) оценки со стороны государства. Такой адекватной оценкой деяний исключительной опасности, в особенности повлекших многочисленные человеческие жертвы, общественное сознание россиян признает только высшую и исключительную меру наказания – смертную казнь. «Чем выше ценится человеческая жизнь, - писал, например, Б.Н. Чичерин, – тем выше должно быть и наказание за ее отнятие…». (244, с. 76).

«Так что же, - спрашивает И.И. Карпец, - значит это возмездие, кара? Да, и бояться этого тезиса не нужно. Раз есть еще чудовищные по жестокости преступления, значит общество не созрело до уровня подлинно гуманного, культурного общества, как не стали идеальными и люди. Нельзя отказаться от смертной казни в обществе, где совершаются тяжкие убийства, процветает коррупция, не изжита профессиональная преступность, не снята угроза совершения преступлений против мира и безопасности человечества. И нужно признать: смертная казнь, конечно же, не средство перевоспитания, а кара. Философствовать на тему о воспита­нии применительно к смертной казни, на мой взгляд, просто неприлично. Нужно принимать существующие меры такими, какие они есть. Если же не принимать их, то следует от них отказаться, как это и делают те, кто выступает против сохранения в законе смертной казни. Это, во всяком случае, последовательно, хотя, на мой взгляд, в современных условиях идеалистично, является забеганием вперед». (193, с. 360-361).

Смертная казнь играет свою вполне определенную и очень специфическую роль в жизни общества, занимает свою нишу в системе социальных ценностей. Будучи одной из форм реализации кары, специфической ее формой, реализуемой в отношении лиц, виновных в совершении наиболее тяжких, исключительной опасности преступлений, смертная казнь как высшая мера уголовно-правового воздействия служит критерием (по мнению многих – незаменимым критерием) оценки поведения личности как поведения в высшей степени антиобщественного, исключительно опасного, совершенно неприемлемого в отношениях между людьми. Это и есть ее «ниша», ее роль, она нужна именно в этом качестве, и здесь ей пока замены нет. Во всяком случае, так толкует ее место в жизни общества современное общественное сознание.

Если такой меры нет, то и вся система критериев смещается, в результате пожизненное лишение свободы, которое предлагается использовать в качестве более гуманной альтернативы смертной казни, будет назначаться за совершение, например, двух убийств, совершенных при отягчающих обстоятельствах, и в отношении «чикатил», виновных в причинении десятков смертей. Получится, что смерть всех последующих жертв – кроме двух-трех первых, не получит уголовно-правовой оценки. Воистину: гибель одного человека – трагедия, гибель десятков людей – статистика !??

Несколько иная ситуация. Убийства нередко случаются и в местах лишения свободы, в том числе и лицами, осужденными к пожизненному лишению свободы. Отмена смертной казни может на практике привести к фактической безнаказанности лиц, осужденных к пожизненному лишению свободы и совершивших уже в местах отбывания наказания новые преступления. Рассуждая, что «больше не дадут», такой осужденный не связан никакими «сдержками и противовесами» - очень опасный стимул рецидива преступлений любой степени тяжести.

И еще один аргумент. Идея справедливости, лежащая в основе современной неоклассической доктрины отечественного уголовного права, согласно которой лицу, совершившему преступление, должна быть назначена мера наказания справедливая, т.е. соответствующая прежде всего характеру и степени общественной опасности совершенного преступления, пронизывает все наше уголовное законодательство и практику его применения (см., напр., ст. ст. 6, 43, 60 и др. УК РФ). (Подробнее об этом см.: 69, с. 26). В соответствии с этой идеей уголовный закон должен содержать достаточно строгую меру наказания, способную быть адекватным карательным средством воздаяния в отношении самых опасных преступников, виновных в совершении тягчайших преступлений, связанных с лишением жизни многих невинных жертв. Такой мерой наказания общественное сознание признает только смертную казнь.

Нелогично и непоследовательно все законодательство и карательную практику строить на идее соразмерности, а в таких - наиболее опасных ситуациях отступать от этого принципа. 

Наконец, следует, по нашему мнению, согласиться с тем, что в решении вопроса о смертной казни «нередко проявляется излишнее ханжество». (193, с. 343). Нигде, пожалуй, так много не говорится о гуманизме, как в сфере уголовного права, а в этой сфере наиболее часто - когда речь заходит о применении смертной казни. При этом почти исключительно в плане необходимости обеспечения гуманного отношения к преступнику и чем более опасному - тем более настойчиво и пафосно. Тема гуманизма применительно к правопослушным членам общества и, в частности, к личности потерпевшего звучит заметно реже и приглушеннее.

Нет нужды спорить, личность, попадающая в сферу уголовной юстиции, нуждается в особой защите, предоставлении ей надежных гарантий соблюдения ее законных прав и интересов. Это необходимо в силу особого процессуального положения такой личности, существенного во многих случаях ограничения ее прав и свобод.

Однако, учитывая, что причиной, по которой субъект попадает в сферу уголовной юстиции, является его собственное волеизъявление, гуманный подход к защите его законных прав и интересов не может обеспечиваться за счет, в ущерб или в приоритетном порядке по отношению к обеспечению прав и законных интересов правопослушных граждан и в особенности прав потерпевших. Не случайно принцип гуманизма в Уголовном кодексе РФ определяется прежде всего как требование обеспечения безопасности человека (ч. 1 ст. 7 УК), и лишь как «обратная сторона» этого требования - сопутствующее ему требование обеспечения прав преступника (ч. 2 ст. 7 УК).  Как пишет А.А. Безуглов, прежде всего «надо думать о жертве и ее близких, об их страданиях. Им сострадать, а в их лице также обществу, которое не только вправе, но и обязано не подвергать своих членов риску стать новыми жертвами. (Там же, с. 310).

Истинный гуманизм предполагает прежде всего обеспечение прав и интересов нормальных, правопослушных граждан, в первую очередь стариков, женщин, детей, бедствующих по разным причинам в разных концах нашей страны и всего земного шара, и только потом уже прав и интересов садиста, изувера, убийцы.

Если же мы (читай: отдельные страны и мировое сообщество) не можем обеспечить элементарное право на жизнь и достойное существование указанных категорий правопослушных граждан, допускаем «из гуманных соображений» гибель мирных жителей под бомбами (в Ираке ли, Югославии, Дагестане, Чечне или в другой стороне), под обломками жилых домов или транспортных средств, разрушенных в результате терактов, от нищеты и голода, массовых болезней, аварий и катастроф, и т.п.,  мало чего можем противопоставить росту терроризма и международной преступности, но во весь голос кричим о правах опаснейших убийц, не есть ли это двойная мораль, не есть ли это ханжество? В заботе о соблюдении прав преступников не забыли ли мы позаботиться о правах тех, кто этого более достоин?

Следует согласиться с В.В. Мальцевым, что прежде всего следовало бы надежно защитить жизнь законопослушных граждан, прежде чем гарантировать ее убийцам. (129, с. 106).

Смертная казнь рассматривается законодателем как временная и исключительная мера наказания, которая может устанавливаться федеральным законом лишь за особо тяжкие преступления против жизни (ст. 20 Конституции РФ). Уголовный кодекс установил эту меру наказания за пять видов преступлений (ст.ст. 105, ч. 2, 277, 295, 317 и 357 УК РФ), связанные с посягательством на жизнь другого человека. Судебная практика, учитывая мировую тенденцию максимального ограничения использования этой меры наказания, фактически еще более ограничивает применение смертной казни случаями исключительной тяжести преступлений, когда имеют место многочисленные человеческие жертвы.

Судебная практика как «критерий истины» вырабатывает оптимальную линию поведения, реагируя вынесением приговора о смертной казни на совершение преступлений исключительной тяжести «отморозками» типа Чикатило (53 убийства в Ростовской области), Головкина (многочисленные убийства детей в Московской области), Спесивцева и его матери (десятки зверских убийств детей и женщин в г. Новокузнецке), Ворошилова (более 10 жестоких убийств в окрестностях г. Самары) и им подобных, которые своим поведением по отношению к обществу и отдельным людям поставили себя в исключительное положение, противопоставив себя человеческому обществу, в котором они живут. В результате чего общество в лице государственных органов вправе также определиться по отношению к таким лицам, к их судьбе в соответствии со сложившимися в обществе представлениями о справедливости и гуманизме и с учетом всего облика и поведения виновного лица.

Живые, в отличие от их многочисленных безвинных жертв, к тому же зачастую не только не раскаявшиеся, но еще и глумящиеся над памятью жертв и над общественным мнением, такие убийцы самим фактом своего присутствия «на этом свете» ежечасно, ежеминутно оскорбляют память об их невинных жертвах, чувства родственников и друзей погибших, человеческое достоинство и чувство справедливости нормальных членов общества.

В отношении такого типа фактически неисправимых преступников, виновных в многочисленных убийствах, может быть оправдано применение смертной казни. (См. об этом 193, с. 417-425).

А как же быть с международными обязательствами России, принятыми ею при вступлении в Совет Европы?

А. Михлин, исследовавший этот вопрос, по этому поводу пишет, что у России как нового члена Со­вета Европы и с учетом огромных разли­чий в социальных и экономиче­ских условиях с другими европейскими странами мо­гут быть расхождения с другими его членами. Та­кие расхождения вполне допус­тимы. Поскольку они есть и у тех госу­дарств, которые давно состоят в этой организации. Например, Бельгия не отменяла смертную казнь (хотя фактиче­ски не применяет ее с 1950 го­да); подписала Прото­кол № 6, но не ратифицирова­ла его.

С юри­дической стороны, - отмечает А. Михлин, - Европей­ская конвенция о защите прав человека не требует полного единомыслия по всем вопросам. Согласно п. 1 ст. 64 конвенции: «Лю­бое государство при подписа­нии настоящей конвенции или при сдаче на хранение ратифи­кационной грамоты может сде­лать оговорку в отношении лю­бого отдельного положения конвенции о том, что тот или иной закон, действующий в это время на его территории, не соответствует этому положе­нию».

И в самом тек­сте Европейской конвенции о защите прав человека, в отли­чие от Протокола № 6, говорит­ся: «Никто не может быть умышленно лишен жизни иначе как во исполнение смертного приговора, вынесенного судом за совершение преступления, в отношении которого законом предусмотрено такое наказа­ние». Значит, конвенция в принципе не исключает сохранения смертной казни в каком-либо государстве Европы. (145, с. 3).

Вероятно, на этом пути и следует искать выход из создавшегося тупика, когда Совет Европы требует отмены смертной казни, а внутренние условия нашей (и не только нашей) страны не позволяют этого сделать радикально !?

По нашему мнению, оптимальным для России является тот путь, которым идет ее законодательство и правосудие в последние годы: ограничение применения смертной казни по категориям преступлений и категориям лиц, в отношении которых это наказание не применимо, при сохранении ее в законе за наиболее тяжкие преступления, связанные с причинением смерти и применении на практике лишь при наличии особо отягчающих признаков.

 Следует отметить, что этим путем, когда формальной отмене смертной казни предшествует определенный «переходный» период, в течение которого она сохраняется в законодательстве, но не применяется на практике, шли или идут и другие страны. Например, в Бельгии, за единственным исключением, смертные приговоры за общеуголовные преступления не приводились в исполнение с 1863 г. (96, с. 137).

Необходимо, по нашему мнению, сосредоточиться на создании условий, которые позволили бы полностью и окончательно отказаться от применения смертной казни в нашей стране. Это предполагает реализацию комплекса мер, необходимых в целом для общей стабилизация обстановки в стране, преодоления охватившего ее всестороннего кризиса  и улучшения криминогенной ситуации. В числе таких мер:

подъем экономики и решение на этой основе насущных социаль­но - экономических проблем, таких, как ликвидация или хотя бы сокращение безработицы, бед­ности, «кричащего» неравенства;

повышение уровня культуры населения, формирование нового, более цивилизованного менталитета российского общества, укрепление в общественном сознании тезиса о высшей ценности человеческой жизни в иерархии всех ценностей современного мира;

государственная политика гуманизации общественных отношений, их совершенствование с перспективой постепенного формирования гражданского общества и правового государства;

улучшение криминогенной ситуации в стране, и прежде всего сокраще­ние особо тяжких преступлений, в особенности убийств при отяг­чающих обстоятельствах;

укрепление социальных стандартов и установок в отношении преступности, пропаганда через средства массовой информации знаний о том, что может сделать общество для своей защиты и сокращения преступности;

сокращение латентной преступности и повышение раскрываемости преступлений;

разработка и реализация программ ресоциализации преступ­ников, позволяющих им включиться в нормальную жизнь общества;

разработка и реализация программ помощи жертвам преступлений, предполагающих компенсацию за причиненный ущерб, изучение типологии преступности и путей эффективного предупреждения и раскрытия преступ­лений.  (См. об этом: 96, с.с. 17, 60-61; 193, с. 391).

Постепенная реализация совокупности перечисленных мер способна, по нашему мнению, создать хорошие предпосылки для окончательной отмены смертной казни. Это не означает, что речь должна идти о полной реализации всей совокупности указанных мер, исключение смертной казни может стать возможным значительно ранее - на каком-то из этапов процесса их реализации, когда в связи с их реализацией изменится мнение общественности и законодателя в пользу полного и окончательного отказа от применения данной меры наказания. С таким мнением, как нам представляется, согласятся многие отечественные юристы – ученые и практики, а также и многие представители общественности.

Важной составляющей комплекса перечисленных выше мер должна являться постепенная гуманизация мер уголовно - правового воздействия и в том числе дальнейшее ограничения применения смертной казни. В связи с этим нам представляется заслуживающим внимания предложение А. Михлина уже в настоящее время предельно ограничить круг преступлений, за совершение которых предусматривается возможность применения смертной казни. Автор считает возможным исключить из Уголовного кодекса РФ статьи 277, 295 и 317 УК, предусматривающие в санкциях смертную казнь. В указанных статьях содержатся специальные нормы об ответственности за посягательство на жизнь работников правоохранитель­ных органов, суда, предвари­тельного следствия, государст­венных и общественных деяте­лей, конкурирующие с общей нормой, содержащейся в п. «б» ч. 2 ст. 105 УК, которая также имеет в санкции смертную казнь. Автор полагает, что существование указанных специальных норм наряду с общей, предусматривающей ответственность за такие же последствия, не вызывается необходи­мостью. (145, с.3). Исключение указанных статей из Уголовного кодекса РФ мало что изменит по существу – преступники, заслуживающие смертной казни, могут быть осуждены к смерти в соответствии с п. «б» ч. 2 ст. 105 УК, изменится лишь квалификация, да понизится нижний предел санкции с 12 до 8 лет лишения свободы. Однако этот шаг российского законодателя продемонстрирует как международному сообществу, так и органам правосудия и общественности страны направленность его воли на постепенное все большее ограничение применения смертной казни и смягчение карательной практики в стране. Немаловажно и то, что исключение указанных статей из УК РФ более соответствует  принципам справедливости и равноправия граждан, нежели их наличие.

Актуальной для современной России является, на наш взгляд, рекомендация неправительственной организации «Международная амнистия» о создании в странах, где не представляется возможным уже сейчас принять решение об отмене смертной казни, специальной комиссии «для сбора фактов, на основании которых в последующем можно было бы принять полжительное или отрицательное решение». Результаты деятельности комиссии, - считают авторы, -  могли бы «помочь разрядить напряженную политическую и эмоциональную атмосферу, в которой нередко проходит обсуждение вопроса о смертной казни и вооружить должностных лиц, законодателей и общественность необходимой для принятия решений объективной информацией». (96, с. 140-141). По нашим представлениям, в основе деятельности такой комиссии должны лежать специальные комплексные научные исследования проблемы смертной казни, всех ее многообразных аспектов.

Предложения уже сегодня отменить смертную казнь, полностью заменив ее пожизненным лишением свободы, не представляются нам приемлемыми в современных условиях по причинам, отмечавшимся выше, а также в силу того, что пожизненное лишение свободы также не является «безупречной» мерой уголовно-правового воздействия.

И.И. Карпец справедливо указывает, что и с этим наказанием также связано немало острых и спорных вопросов. «Является ли пожизненное лишение свободы более гуманной мерой, чем смертная казнь? Что государство хочет достичь этой мерой? Если достигается цель исправления - значит исправившегося надо освобождать от наказания. Говорить, что достигается безопасность общества тоже нельзя, - считает автор, - ибо наступит возраст (если осужденный не умрет в тюрьме), когда его общественная опасность будет равна нулю и его можно выпускать на свободу, но ... нельзя. Закон запреща­ет. Кроме того, а кто его ждет на свободе после целой жизни, проведенной в заключении? Отсюда справедливый вопрос: не есть ли пожизненное заключение пожизненным мучительством? …Я не считаю, что заменять смертную казнь пожизненным заключением - значит сде­лать добро». (193, с. 361).

Все это не простые вопросы, но дело даже не только в этом. Главное в том, что пожизненное лишение свободы не во всех случаях может заменить смертную казнь как высшую и исключительную меру уголовно - правового воздействия. У каждой из этих мер своя уголовно - правовая «ниша», свой объект воздействия. Как уже отмечалось выше, существуют исключительные жизненные ситуации и исключительные субъекты, в отношении которых необходимо именно такая – исключительная мера. Важно, с нашей точки зрения, чтобы в законе наличествовал высший критерий оценки крайне негативного поведения субъекта, единственно соответствующий (адекватный, справедливый) эквивалент совершенным им преступлениям исключительной тяжести, о которых уже много говорилось выше и исключительной степени опасности самого субъекта. Как высшая форма осуждения, порицания (кара) преступников, совершающих самые тяжкие преступления.

При этом, как нам представляется, не суть важно, чтобы смертная казнь обязательно во всех случаях приводилась в исполнение, чтобы осужденный к этой мере наказания непременно лишался жизни. Принципиально важным представляется не столько приведение приговора в исполнение, сколько вынесение самого приговора, содержащего в себе истинно справедливую оценку содеянного. А не по принципу: две жертвы – пожизненное лишение свободы, пять жертв – такая же мера наказания, и в случае совершения десятков убийств – то же самое.

По этой причине мы не видим особенной проблемы в сложившейся в стране ситуации, когда в силу широкого применения актов помилования или вследствие введения моратория приговоры о смертной казни выносятся, но не приводятся в исполнение. Главное не в этом!

Главное, чтобы закон позволял определить действительно справедливую кару за содеянное, в том числе и за исключительной тяжести преступления. Когда такого критерия нет, правосудие вынуждено изощряться, чтобы выйти из создавшегося затруднительного положения посредством назначения, к примеру,  двухсот или трехсот лет тюремного заключения осужденному или определения нескольких пожизненных сроков заключения.

«Российская газета» в номере за 2 февраля 2000 г. в заметке «Англия потрясена» сообщила: «К пятнадцати пожизненным срокам тюремного заключения приговорен в понедельник в Великобритании самый опасный за всю историю Соединенного Королевства  серийный маньяк-убийца. С марта 1995 по июнь 1998 года 54-летний участковый врач из Манчестера Гарольд Шипмен убил 15 доверчивых престарелых пациенток, сделав им смертельные инъекции морфия» (с. 7).

Вероятно, авторы такого рода конструкций считают подобные решения высшим проявлением гуманизма и справедливости!? Нам понять это трудно, тем более - принять…