IV. ОСНОВАНИЯ ПРИМЕНЕНИЯ СПЕЦИАЛЬНЫХ ВИДОВ ОСВОБОЖДЕНИЯ ОТ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ

Анализируя институт освобождения от уголовиой ответст­венности, М. И. Федоров отмечает, что отдельные виды тако­го освобождения объединяются общим социально-политиче­ским назначением, «о «не имеют единого и общего для них основания»1. Наличие у каждого аида освобождения от уго­ловной ответственности своего конкретного основания аргу­ментируется тем, что все эти виды «имеют свои специфиче­ские особенности»2.

Действительно, отдельные виды как общего, так и спе­циального освобождения от уголовной ответственности обла­дают определенной спецификой. Например, передача на по­руки в отличие от других общих видов освобождения от уго­ловной ответственности носит условный характер. Общие виды освобождения, предусмотренные ч. 3 и 4 ст. 10, ст.ст. 501, 51 и 52 УК РСФСР, предполагают применение к лицам, совершившим деяния, содержащие признаки преступ­ления, мер общественного или административного воздейст­вия и перевоспитания. Однако в случаях истечения срока давности, изменения обстановки или издания акта об амнис­тии подобные меры не признаются необходимыми. Своеоб­разием отличаются и отдельные специальные виды освобож­дения от уголовной ответственности. Если бы такие различия отсутствовали, закон предусматривал бы единственный ва­риант освобождения от уголовной ответственности, и не было бы необходимости формулировать совокупность норм, объ­единяемых в сложный правовой институт освобождения от уголовной ответственности.

Однако наличие особенностей структурных подразделений этого института не препятствует выявлению того общего, ко­торое характерно для каждого из них и проявляется не толь­ко в социально-политическом назначении образующих инсти-

' См.: Советское уголовное право. Общая часть. М.,  1977, с. 360.

! Там   же,   с. 361.

25

тут норм, но и в материально-правовых основаниях их при­менения.

Обобщение отдельных общих видов освобождения от уго­ловной ответственности позволило С. Г. Келиной сделать вы­вод о том, что для применения всех таких видов необходимо наличие «двух оснований: небольшой степени общественной опасности совершенного преступления и отсутствия либо не­большой степени общественной опасности личности виновно­го»3. Такой подход представляется приемлемым, но, по-види­мому, нуждается в некоторых уточнениях.

Во-первых, далеко не всегда в случаях применения общих видов освобождения от уголовной ответственности 'небольшой степенью общественной опасности обладают и преступление, и лицо, его совершившее. Часть 1 ст. 50 УК РСФСР преду­сматривает возможность освобождения от такой ответствен­ности, если, вследствие изменения обстановки, «совершенное виновным деяние потеряло характер общественно опасного или (подчеркнуто нами. — Э. Т.) это лицо перестало быть об­щественно опасным». Точно так же в случаях 'истечения дав­ности привлечения к уголовной ответственности само преступ­ление не всегда имеет небольшую общественную опасность, основанием для освобождения от ответственности служит главным образом отпадение общественной опасности субъек­та преступления4. В дайной связи формулировку С. Г. Кели­ной целесообразно уточнить, разместив в скобках после сое­динительного союза «и» разделительный союз «или»5.

Во-вторых, приведенная формулировка не разъясняет, в какой момент деяние или лицо характеризуются небольшой общественной опасностью. Анализ норм, регламентирующих общие виды освобождения от уголовной ответственности, по­казывает, что такая степень опасности преступления и само­го виновного в одних случаях существует уже в момент совер­шения деяния (ч. 3 и 4 ст. 10, ст.ст. 501, 51 и 52 УК РСФСР), в других — общественная опасность снижается к моменту ре-

3              К е л и н а С. Г.  Указ. соч., с. 49.

4              См.: Курс советского уголовного права,   т.   3.   М.,    1970,   с.   281;

Смольников В. Е.   Давность в советском уголовном праве. М.,  1973,

с,   16; Ткачевский  Ю.  М.   Давность  в  советском  уголовном  праве.

.VI., 1978, с. 10—11.

5              Нами в свое время не было обращено внимание на эту существен­

ную деталь,  когда  мы писали,  что «основанием для  применения  общих

видов освобождения от уголовной ответствен-ности признается сравнитель.

но небольшая степень общественной опасности конкретного преступления

и лица, его совершившего (См.: Тенчов Э. С.  Указ. соч., с. 64).

26

шения вопроса об освобождении от уголовно» ответственно­сти (ст. 48, ч. 1 ст. 50 УК РСФСР).

Таким образом, основанием общих видов освобождения от уголовной ответственности следует признать существую­щую к моменту совершения преступления или к моменту рас­смотрения дела следственными органами либо судом срав­нительно небольшую степень общественной опасности прес­тупного деяния и (или) лица, его совершившего. Приоритет здесь принадлежит личности субъекта, ибо именно его свой­ства находят внешнее выражение в преступлении и опреде­ляют поведение лица в будущем. Разумеется, обобщенная характеристика основания применения этих видов освобож­дения не исключает некоторой его специфичности примени­тельно к отдельным общим видам освобождения от уголовной ответственности.

По мнению А. В. Баркова, «освобождение от уголовной \ ответственности, применяемое в отношении отдельных видов преступлений и предусмотренное нормами Особенной части УК, не имеет своими основаниями небольшую общественную опасность преступления или личности преступника и тем са­мым коренным образом отличается от института освобожде­ния от уголовной ответственности, объединяющего ряд норм Общей части уголовного законодательства»6, поскольку в двух случаях применения указанных норм Особенной части преступления относятся к тяжким, а в одном — к менее тяж­ким.

Конечно, нельзя не считаться с отнесением тех или иных видов преступлений, исходя из характера их общественной опасности, к тяжким или менее тяжким. Однако причисление преступлений к этим категориям отнюдь не означает, что в конкретных случаях деяния одного и того же вида обладают вполне одинаковой степенью общественной опасности. Как пишет Н. А. Беляев, «степень общественной опасности — это признак, характеризующий конкретное преступное деяние. Одинаковые по характеру общественной опасности преступ­ления могут отличаться по степени их общественной опасно­сти. Степень общественной опасности зависит от размера и характера ущерба, причиненного объекту посягательства, ог наличия или отсутствия ущерба, причиненного другим об­щественным отношениям, не являющимся объектом этого ви-

6              Капков А. В.   Уголовный закон и оаскрытие преступлений, с. 46.

7              Курс советского уголовного права, т. 2. Л., 1970, с. 327.

27

Исследование составов преступлений, в случаях соверше­ния которых допускается специальное освобождение от уго­ловной ответственности, и норм Особенной части уголовного законодательства, регулирующих данные виды освобождения, позволяет, на наш взгляд, сделать вывод о том, что и в этих , случаях основанием освобождения от уголовной ответствен­ности служит, хотя и в специфическом проявлении, относи-■   тельно небольшая степень общественной опасности как само­го деяния, так и лица, его совершившего. Специфика заклю­чается здесь в том, что общественная опасность содеянного .    и личности преступника является пониженной по сравнению с обычной, которую имел в виду законодатель, устанавливая Суголовную ответственность за соответствующие деяния. /      Как отмечает А. С. Молодцов, «характерным для общих и ! специальных видов освобождения от уголовной ответственно-1 сти является то обстоятельство, что они применяются в слу-; чаях, когда содеянное не представляет большой обществен-! ной опасности и лицо, его совершившее, мажес__быть исправ-! лево без »нрименения к нему мер государственногоПт^йнуж^" j дения. Что же касается незначительной степени общественной 1 опасности как самого деяния, так и лица, его совершившего. \ лежащих  в  основаниях  специальных  случаев  освобождения \от уголовной ответственности, то они проявляются через свои Специфические особенности»8.

Относительно невысокая степень общественной опасности содеянного и личности, служащая основанием применения специальных видов освобождения от уголовной ответствен­ности, находит своеобразное объективное и субъективное воплощение.

/   Объективно пониженная степень общественной опасности ^определяется тем, что специальное освобождение от уголов­ной ответственности применяется в случаях, когда не насту­пают  (предотвращаются)   наиболее   серьезные   вредные   по­следствия  преступного  деяния.  Освобождение  от  уголовной ответственности  за  измену Родине,  как указано   в   п.   «б» ст. 64 УК РСФСР, допускается   при   условии,   что   задание иностранной разведки о проведении враждебной  деятельно­сти против нашей страны не выполнялось, а сами планы этой разведки стали известны компетентным государственным оп-ганаад. Если в соответствии с примечанием к п. 1 ст. 218 УК РСФСР освобождается лицо,  незаконно  изготовившее.* хра­нившее или носившее огнестрельное оружие, боеприпасы или

* Молод ц о в А. С.  Указ. соч., с. 64—65. 28

взрывчатые вещества9, то предполагается, что имевшиеся у него без надлежащего разрешения предметы вооружения не использовались во вред обществу, а сданы органам, осущест­вляющим борьбу с преступностью. Рассматривая основание освобождения от ответственности при добровольном заявле­нии о даче взятки должностному лицу, мы видим, что в по­добной ситуации создаются условия для пресечения деятель­ности взяточников в отдельных звеньях аппарата управления, а заявители отказываются от лриобретения за взятку тех или иных благ10. По обоснованному мнению Ю. М. Ткачевского,

9 Собственно говоря, в дайной норме упоминаются лица, которые доб­ровольно сдали оружие, хранившееся у них без соответствующего разре­шения. Учитывая, что оружие может оказаться в незаконном обладании виновных в результате его приобретения или изготовления, а ношение вы­ступает в качестве варианта незаконного обладания подобными предмета­ми, Пленум Верховного Суда СССР в п. 17 постановления от 20 сентября 1У/4 г. сО судебной практике по делам о хищении огнестрельного ору­жия, боевых припасов или взрывчатых веществ, незаконном ношении, хранении, приобретении, изготовлении или сбыте оружия, боевых припасов или взрывчатых веществ и небрежном хранении огнестрельного оружия» разъяснил, что при добровольной сдаче указанных предметов от уголов­ной ответственности освобождаются лица, которые не только хранили их без соответствующего разрешения, но также незаконно приобрели, изго­товили или носили (см.: Бюллетень Верховного Суда СССР, 1974, № 5, с. 10). Тем самым дано расширительное толкование уголовно-правовой нормы, которое в принципе относится к компетенции законодателя. В дан­ной связи следует согласиться с мнением А. В. Кузнецова о желательно­сти закрепить подобное уточнение непосредственно в законе (см.: Кузне-ц о в А. Роль норм уголовного права в предотвращении преступлений. — Советская юстиция, 1981, № 10, с. 7).

10 Иные соображения легли в основу освобождения от уголовной от­ветственности, лиц, давших взятку под влиянием вымогательства. По мне­нию В. Ф. Кириченко, освобождение в этих случаях мотивируется тем, что «лицо, давшее взятку, находилось в определенной зависимости от долж­ностного лица и вынуждено было к даче взятки» (Курс советского уго­ловного права, т. VI. М., 1971, с. 71).

Такое толкование, конечно, вытекает из действующего законодатель­ства. Однако на современном этапе развития нашего общества каждый гражданин в состоянии активно противодействовать преступным посяга­тельствам, в том числе и вымогательству должностных лиц. Поэтому в случаях дачи взятки вымогателю было бы более правильно говорить о наличии обстоятельств, смягчающих ответственность (п. 3 ст. 38 УК РСФСР), но не освобождающих от нее. Следует учитывать практику первых лет Советской власти, когда борьба со взяточничеством осущест­влялась под руководством В. И. Ленина. Как было установлено в ст. 4 подписанного им декрета от 16 августа 1921 г. «О борьбе со взяточничест­вом», лицо, давшее взятку под влиянием вымогательства, освобождалось от уголовной ответственности при условии, что оно своим добровольным заявлением своевременно помогло изобличению вымогателя (см.: СУ РСФСР, 1921, № 60, ст. 421).

29

для освобождения от ответственности лица, уплатившего ка­лым, необходимо, чтобы добровольное заявление о случив­шемся «было сделано в максимально короткий срок, во вся­ком случае до выхода невесты замуж в результате уплаты и шринятия калыма»". При таких условиях посягательство на честь и достоинство женщины не достигает первоначально намеченной цели.

Возникает вопрос: правомерно ли говорить о наступлении или ненаступлении вредных последствий в случаях соверше­ния преступлений, описанных в рамках так называемого фор­мального состава? К ним, в частности, относится измена Ро­дине (ш. «а» ст. 64 УК РСФСР), дача взятки (ст. 174 УК РСФСР), незаконное ношение, хранение, приобретение или изготовление огнестрельного оружия, боеприпасов или взрыв­чатых веществ (ч. 1 ст. 218 УК РСФСР), уплата калыма за невесту (ч. 2 ст. 127 УК Туркменской ССР, ч. 2 ст. 232 УК РСФСР). Само совершение указанных в этих нормах об­щественно опасных действий рассматривается законодателем как оконченное преступление с момента выполнения винов­ными субъектами указанных действий независимо от того, какой реальный ущерб нанесен в результате преступления этим объектам. Подобные общественно опасные последствия находятся, следовательно, за пределами законодательного описания преступлений, выходят за рамки формальных соста­вов преступлений, но они тем не менее существуют в объек­тивной действительности.

В самом деле, совершая преступный акт измены Родине (п. «а» ст. 64 УК РСФСР), субъект поступает таким обра­зом не ради только учинения этого деяния, а для того, чтобы поставить себя на службу империалистических разведок и причинить по их заданию тяжкий ущерб интересам нашей страны. Как обоснованно отмечает Г. 3. Анашкин, в подоб­ных ситуациях «наибольший вред внешней безопасности СССР причиняется не тем, что лицо, например, изменив Ро­дине, дало согласие иностранной разведке быть завербован­ным для проведения враждебной деятельности 'Против СССР, а последующей преступной деятельностью этого лица»12.

Точно так же в случаях совершения преступлений, пре­дусмотренных ч. 1 ст. 218 УК РСФСР, наиболее существен­ный вред наносится  не самими действиями по незаконному

11            Советское уголовное право. Особенная часть. М., 1975, с. 418.   #

12            А н а ш к и н Г. 3.   Указ. соч., с.   117;  Курс советского уголовного

права, т. 3. Л., 1973, с. 123.

30

изготовлению, хранению или ношению оружия, а тем, что в результате указанных действий создается обстановка, серь: езно угрожающая жизни, здоровью людей или другим об­щественным и личным интересам. Вероятность наступления в этих случаях серьезных последствий весьма высока и перед-, ко реализуется. Изучение практики доказывает, что незакон­но имеющееся оружие более чем в половине случаев (53,6%) используется виновными для совершения других преступле­ний, главным образом, причиняющих вред интересам общест­венного порядка (более 32%), жизни или здоровью граждан (свыше 17%). Почти 7% лиц, незаконно владеющих оружи­ем, совершили иные преступные деяния, в основном — кражи и грабежи, и, по-существу, находились на грани учинения более опасных посягательств уже с применением этого ору­жия, а 28% лиц имели оружие при себе в момент совершения ими административно наказуемых нарушений общественного порядка (стрельба в населенных 'Пунктах, мелкое хулиганст­во, появление в нетрезвом виде, оскорбляющем человеческое достоинство)13. Лишь изъятие оружия устраняло в этих слу­чаях серьезную угрозу интересам общества и граждан. И только каждый девятый случай противоправного облада-ня1Г~аружием не~создавал опасности непосредственного при­чинения вреда;—поскольку оружие использовалось виновными для р"аботьГ~йли хозяйственных нужд, либо хранилось без употребления.

В случаях дачи взятки (ст. 174 УК РСФСР) субъект, с одной стороны,1 стимулирует деятельность взяточников в от­дельных звеньях аппарата управления, а, с другой стороны, приобретает для себя незаслуженные блага и льготы в ущерб интересам общества и других граждан. Если же речь идет об ^уплате калыма (ч. 2 ст. 232 УК РСФСР), преступление не исчерпывается передачей родственникам предполагаемой не­весты денег или иных материальных ценностей, а его резуль­татом нередко становится принудительная выдача замуж женщины, за которую внесен выкуп.

Таким образом, рассматриваемые преступные деяния не только создают опасность причинения существенного вреда социалистическим общественным отношениям. Угроза его на-

13 См.: ТенчовЭ. С. К вопросу о юридической природе..., с. 66; Т е н ч о в Э. С. Оружие — не забава. — Методические материалы по не­которым вопросам советского законодательства. Иваново, 1976, с. 22.

31

несения часто реализуется в результате дальнейшей преступ ной  деятельности  виновных   или  же  общественно  опасного поведения иных лиц, для которого виновные создали необхо­димые условия.

Социалистическому обществу не безразлично, какой фак­тический вред причиняют преступления, и оно стремится его поедупредить или, по крайней мере, существенно уменьшить. Одним из средств предотвращения таких последствий служит законодательное провозглашение специальных видов осво­бождения от уголовной ответственности, которое как бы по­буждает людей, преступивших грань дозволенного, принять деятельные меры для того, чтобы устранить созданную ими самими возможность серьезного вреда интересам общества и граждан, уменьшить общественную опасность собственных поступков.

Если же вред, для предотвращения которого законодатель ввел специальное освобождение от уголовной ответственно­сти, фактически причиняется, ппименение норм о таком осво­бождении вряд ли возможно. Предположим, что лиио, отка­завшееся от возвращения из-за    границы    и    завербованное иностранной разведкой, выступило по ее заданию с сепией антисоветских заявлений в средствах массовой информации. В подобной ситуации уже осуществляется воаждебная дея­тельность против СССР и, следовательно, отсутствуют осно­вания для применения п. «б» ст. 64 УК РСФСР в случае явки такого лица с повинной. Точно так же представляется недо­пустимым освобождение от уголовной ответственности в соот­ветствии с примечанием к ч. 1 ст. 218 УК РСФСР, если лицо /прежде чем сдать оружие совершило с его использованием / то или иное преступление либо   предоставило   оружие   для 1 этой цели другому преступнику. В подобных случаях явка с \ повинной и сдача оружия может   расцениваться   лишь   кач смягчающее  ответственность  обстоятельство14.   Как   обосно­ванно отмечает В.  П. Тихий, правило об освобождении от уголовной ответственности лиц. добровольно сдавших воору­жение, направлено «на то. чтобы предотвратить использова­ние оружия в преступных целях, исключать возможность неос­торожных преступлений и возникновения несчастных случаев. Данная норма стимулирует граждан к прекращению незакон­ного владения оружием и к ликвидации тем самым любых

14 См.: Тенчов Э. С.  Добровольная сдача опужия и взрывчатых ве­ществ. — Советская юстиция, 1974, № 15, с. 22—23. 32

форм общественно опасных Действий, сопряженных с исполь­зованием этих предметов»15. Если же деятельность субъекта, вопреки требованию законодателя, привела к использованию оружия для нанесения вреда интересам общества и граждан, уголовная ответственность виновного не исключается16.

Обычно в теории уголовного права и судебной практике под общественно опасными последствиями понимают вредные изменения в объекте посягательства, включенные законодате­лем в число признаков соответствующего состава преступле­ния. В данной же лекции последствия преступного деяния рассматриваются в более широком аспекте, но не подлежит сомнению, что они есть результат того опасного для социа­листических общественных отношений развития событий, на­чальным этапом которого явилось преступное деяние субъек­та. Именно эти последствия предотвращаются (не наступа­ют) в случаях, когда допустимо специальное освобождение от уголовной ответственности.

' Субъективно пониженная степень общественной опасно­сти преступлений, в связи с которыми допускается специаль­ное освобождение от уголовной ответственности, выражается в том, что содеянное фактически не выходит за рамки фор­мального состава и не причиняет серьезных последствий по причинам, которые зависят от воли самого виновного. Совер­шившее преступление лицо в указанных ситуациях добро­вольно является к представителям власти или советской об­щественности и заявляет о совершенном деянии. Такое заяв­ление не исчерпывается информацией о собственных дейст­виях виновного. В одних случаях оно содержит необходимые данные для разоблачения и пресечения происков иностранной разведки, в других — для очистки от взяточников отдельных учреждений, в третьих — для изобличения вымогающих ка­лым родственников невесты и борьбы с пережитками родо­вого быта, а в четвертых случаях оно сопровождается выда­чей незаконно имеющегося вооружения. При этом лицо убеж­дено в наличии у него возможности и в дальнейшем продол-

15            Т и х и й В. П.   Уголовная ответственность за  незаконное владение

оружием. Харьков, 1978, с. 60.

16            Иной позиции придерживается А. В. Барков   (см.:  Барков А. В.

Указ. соч., с. 40), который не учитывает целевой направленности назван­

ного выше Указа от  11  февраля  1974 г., изданного, как указано в его

преамбуле, «в целях повышения эффективности борьбы с преступлениями,

совершаемыми   с   применением   огнестрельного   оружия,   боевых   припасов

или   взрывчатых   веществ>   (Ведомости   Верховного   Совета   СССР,   1974,

.V» 7, ст. 116).

3.  Зак. 1.509          33

жать противоправное обладание оружием, поддерживать свя­зи с иностранной разведкой и выполнить ее задание, сохра­нить в тайне факт дачи взятки или уплаты выкупа за невесту и воспользоваться их результатами, но тем не менее оно пре­дупреждает общественно опасные последствия своего деяния и сообщает о нем соответствующим органам или обществен­ности.

Убеждение субъекта в этих случаях основывается на пред­ставлении о том, что о совершенном им преступлении не из­вестно государственным органам или общественным органи­зациям. Возможны ситуации, когда подобное .предположение лица ошибочно, а в действительности о содеянном информи­рованы компетентные органы, намечающие операцию по за­держанию преступника. В таких случаях, по мнению В. П. Тихого, «возможность продолжения преступной дея­тельности должна определяться, исходя прежде всего из представления самого лица, т. е. из субъективного крите­рия»17. В этом же аспекте рассматривается добровольность сделанного заявления в п. 11 постановления Пленума Вер­ховного Суда СССР от 2J сентября 1977 г. «О судебной прак­тике по делам о взяточничестве». Пленум считает доброволь­ным лишь такое сообщение субъекта о даче им взятки, кото­рое последовало «не в связи с тем, что о совершенном им преступлении уже стало известно органам власти»18.

Побудительные мотивы сделанного заявления могут быть различными по содержанию. Инициатива же сообщения о преступлении не обязательно должна исходить из самого субъекта. Он может воспользоваться советами иных лиц (род­ственников, друзей, прочих граждан), принять решение под влиянием бесед работников правоохранительных органов, разъясняющих среди населения действующее законодатель­ство, но в любом случае заявление о преступлении делается им по собственной воле.

Пункт «б» ст. 64 УК РСФСР предусматривает, что добро­вольное заявление должно быть адресовано органам власти. Требование сделать заявление должностному лицу об уплате калыма содержится в ч. 3 ст. 127 УК Туркменской ССР. В то же время в примечаниях к ст. 174 и к ч. 1 ст. 218 УК РСФСР не определяется, кому следует заявить о преступле­нии. Пленум Верховного Суда СССР в указанном выше пос­тановлении разъясняет, что «добровольное заявление о даче

34

17            Т и х и й В. П.  Указ. соч., с. 61.

18            Бюллетень Верховного Суда СССР, 1977, № 6, с. 13.

взятки, влекущее освобождение от уголовной ответственно­сти, предполагает обращение с таким заявлением (устным или письменным) в милицию, прокуратуру, суд либо в иной государственный орган». Нам представляется, что освобож­дение от уголовной ответственности возможно и тогда, когда лицо, завербованное иностранной разведкой, давшее взятку или уплатившее калым за невесту, сообщило о преступле­нии по .месту работы или учебы, общественным организациям или в средства массовой информации, которые, по существу­ющему положению, уведомили о таких заявлениях компе­тентные органы. На наш взгляд, не имеет принципиального значения, сдается ли незаконно имеющееся оружие в отдел милиции или же другому государственному органу (напри­мер, в сельский Совет) либо общественному формированию, участвующему в борьбе с преступностью (скажем, в штаб добровольной народной дружины).

В подобных ситуациях, как отмечает А. П. Чугаев, мы встречаемся с деятельным раскаянием лица, со своеобразной внутренней перековкой субъекта преступления, который не только разоблачает себя, но и создает условия для предот­вращения возможных последствий им содеянного19. Наличие такого субъективного фактора, находящего объективное про­явление, свидетельствует об отсутствии (или отпадении) зна­чительной общественной опасности самого виновного. «Об­щественная опасность преступника, как и ее степень,—кате­гория изменчивая»20, она, как пишет Н. С. Лейкина, опреде­ляется и такими признаками, «которые характеризуют отно­шение преступника к содеянному им и в связи с этим пове­дение после совершения преступления»21. Нельзя, конечно, упускать из виду, что поведение лица, направленное на пре­дотвращение вредных последствий собственных действий, де­терминируется объективными обстоятельствами, всей обста­новкой советской действительности, ибо «в условиях социа­лизма каждый выбившийся из трудовой колеи человек может вернуться к полезной деятельности»22. Но происшедшее из­менение отношения к преступлению, активную деятельность субъекта по недопущению серьезных последствий им совер­шенного следует признать показателем того, что данное лицо не является настолько опасным, чтобы его дальнейшее ста-

19            См.: Чугаев А. П.   Указ. соч., с. 25.     \   , ....

20            Курс советского уголовного права, т. 2. Л., 1970, с. 15.

21            Та м   же,  с. 19.

22            Программа КПСС. М., 1976, с. 106.

 35

новление на путь честной трудовой жизни обеспечивалось с помощью мер уголовной репрессии.

^ Таким образом, основанием применения специальных ви­дов освобождения от уголовной ответственности является сравнительно пониженная степень общественной опасности преступника и совершенных им деяний,    проявляющаяся    в

'деятельном раскаянии виновного и, вследствие этого, в пре-

\

"дотвращении (ненасту.плении) серьезных последствий содеян­ного. Подобные обстоятельства служат основанием специально­го освобождения от уголовной ответственности только в слу­чаях совершения четырех прямо указанных в законе преступ­лений, но они нередко встречаются и по делам об иных пре­ступных деяниях. Не случайно поэтому закон (п. 1 и 9 ст. 38 УК РСФСР) предусматривает, что в этих последних случаях предотвращение виновным вредных последствий совершенно­го преступления, чистосердечное раскаяние и явка с повин­ной, а равно активное способствование раскрытию преступ­ления, признаются при назначении наказания обстоятельст­вами, смягчающими ответственность. Иными словами, в од­них ситуациях названные факторы, свидетельствующие о по­ниженной опасности лица и содеянного им, лежат в основе освобождения его от уголовной ответственности, в доугих — только смягчают ее23.

с—   По нашему мнению, на современном этапе уместно поста-'■вить вопрос о постепенном, по мере укрепления законности, расширении круга деяний,    признаваемых    преступлениями, при совершении которых наличие деятельного раскаяния, за­вершившегося явкой с повинной, и предотвращение субъек­том последствий содеянного служило бы основанием освобож­дения от уголовной ответственности-. Уже вносилось предло— жение предусмотреть специальное   освобождение   от   такой i ответственности лица, которое будучи вовлечено в преступ­ную организацию, указанную в ст. 72 или 77 УК РСФСР, не приняло никакого участия в ее преступных действиях и доб-/ ровольно заявило о существовании такой организации орга­нам власти24. Высказывалась также рекомендация о оасппп-стпанении    действия    существующего  в  ст. 218 УК РСФСР

23            Различное правовое значение указанных обстоятельств уже отмеча­

лось   в  литературе   (см.:   Советское  уголовное  право.  Часть   Общая.   М..

1964, с. 263—264; Кругликов Л. Л.  Смягчающие и отягчающие обсто­

ятельства  в советском  уголовном  праве.    Часть    Особенная.    Ярославль.

1979. с. 35).

24            См.: Барков А. В.  Указ. соч., с. 58.

36

Примечания на случаи, когда субъект незаконно изготовил] или носил холодное оружие, а затем добровольно сдал его,/ не применив во вред общественным или личным интересам25^ По-видимому,    возникает    целесообразность    использования опыта Туркменской и Таджикской ССР и включения в УК других союзных республик правила об освобождении от уго­ловной ответственности лиц, добровольно заявивших об уп­лате ими выкупа за невесту. При соответствующей законода­тельной регламентации специальные виды освобождения от такой ответственности могли бы эффективно применяться и в случаях:  а)  изготовления  и хранения  аппаратов для  выра-ботки крепких1 Спиртных напитков (ст. 158 УК РСФСР), если виновный добровольно сдал эти аппараты, не применив их    . для производства самогона или другого крепкого спиртной.}  1 напитка;f&) подделки знаков почтовой оплаты или докумен-- -тов на проезд пассажиров или провоз грузов   (ст.  159 УК   ;. РСФСР)   при  условии  добровольной  сдачи этих  предметов , без использования  их по  ранее   намеченному   назначению/ (в^) подделки документов, штампов, печатей или бланков госу-ч' дарственных или общественных организаций (ч. 1 и 2 ст. 196 \ УК РСФСР), если эти предметы не использовались субъек-том  во вред обществу  и добровольно сданы соответствую/ щим органам; {гп изготовления или хранения порнографичед т~ ских предметовдст. 228 УК РСФСР), если эти предметы не 1'" распространялись и не рекламировались субъектом, а были/ " им добровольно сданы компетентным органам; д) заключе­ния по местным обычаям соглашения о браке с лицом, не дос­тигшим половой зрелости $(ч. 1 ст. 234 УК РСФСР), при ус­ловии, что виновный отказался от реализации данного сог­лашения и добровольно    за'явил   о   случившемся    органам власти.

Возникает вопрос: можно ли использовать специальное освобождение от уголовной ответственности для уменьшения общественной опасности преступлений, обрисованных законо­дателем в рамках материальных составов, и стимулирования такого поведения виновных лиц, как устранение ими вред­ных последствий указанных деяний?

Достижение этой цели приобретает особую значимость в случаях посягательств   на   социалистическую  собственность,

25 См.: Тенчов Э. С. Добровольная сдача оружия и взрывчатых веществ, с. 23; Барков А. Освобождение от уголовной ответственности по нормам Особенной части УК РСФСР. —Советская юстиция, 1976, № 3, с. 28; К у з н е ц о в А.  Указ. соч., с. 7.

37

\

особенно хищений, составляющих до 20% в структуре прес­тупности26 и причиняющих большой имущественный ущерб государству и обществу. В данной связи уместно сослаться на выдвинутое В. И. Лениным требование о том, чтобы «ни одна сторублевка, неправильно попавшая в чьи-либо руки, не миновала бы назад государственной казны»27.

К сожалению, далеко не всегда удается побудить лиц, по­сягнувших на народное достояние, принять деятельные меры для возмещения причиненного ими вреда. Такое положение, по мнению В. А. Зотова, может быть объяснено наличием пробелов в уголовном законодательстве, которое будто бы «ни в одной из союзных республик не содержит обязатель­ной правовой нормы, гарантирующей лицу, признанному ви­новным в совершении хищения и причинившему ущерб госу­дарственной или общественной организации, смягчение нака­зания либо иные льготы в случае частичного или полного возмещения ущерба и тем самым устранения материальных последствий преступления»28. Подобное объяснение представ­ляется опорным. Г. А. Кригер обоснованно указывает, что «возмещение ущерба, как правило, ...не может быть основа­нием для освобождения от ответственности, но стремление виновного возместить ущерб, а тем более добровольное ре­альное возмещение ущерба или возвращение похищенного во всех случаях должны быть приняты во внимание в качестве смягчающего обстоятельства»29. Действительно, по прямому предписанию п. 1 ст. 33 Основ уголовного законодательства, п. 1 ст. 38 УК РСФСР и соответствующих норм УК всех дру­гих союзных республик, при назначении наказания обстоя­тельством, смягчающим ответственность, признается добро­вольное возмещение нанесенного ущерба. Тем не менее, как отмечается в постановлении Пленума Верховного Суда СССР / от 27 ноября 1981 г. «О повышении роли судов в борьбе с I хищениями государственного и общественного имущества», \ отдельные судебные органы не применяют даже эту недо­статочную, на наш взгляд, льготу30.

В свете указаний XXVI съезда КПСС    о    необходимости «внимательнее изучать и шире использовать опыт братских

и См.: Криминология. М., 1976, с. 332.

27            Л е н и н В. И.   Поли. собр. соч., т. 36, с. 263.

28            Зотов  В.  А.   Последствия  хищений  и  их  устранение.  Ташкент,

1980, с. 156.

29            К .риге р   Г.  А.   Квалификация   хищений   социалистического   иму­

щества. М., 1974, с. 305.

30            См.: Советская юстиция, 1982, № 2, с. 24.

38

стран»31 целесообразно обратиться к решению рассматривае­мой  проблемы в  Венгерской Народной Республике.  В coot-s, ветствии с § 332 УК ВНР  1979 г.  «Наказание может быть \ судом неограниченно смягчено, а при наличии особо уважи­тельных причин и даже не назначено, если обвиняемый в кра­же,  растрате,  мошенничестве,  халатном  управлении  чужим имуществом, повреждении имущества, приобретении или сбы­те имущества, добытого преступным путем, незаконном при­своении находки  или самовольном    захвате    транспортного средства заявит о деянии органу власти или потерпевшему до раскрытия данного деяния и возместит вред или сделает все! от него ожидаемое для возмещения вреда»32. В данной норме/ имеются в виду такие ситуации, когда преступный результат объективно наступил, поскольку соответствующее имущество      . вышло из владения социалистической организации или граж-     j дан, но они пока не осознают наступления вредных послед-     / ствий и поэтому случившееся еще не оказывает негативного влияния на функционирование этой организации и удовлет-    • ворение потребностей  потерпевших. Лишь  явка  с повинной виновных в преступлении лиц делает его известным, однако осознаваемый теперь собственниками имущества материаль­ный ущерб сразу же возмещается субъектами преступления. Таким  образом,   общественная  опасность  самого  деяния   и лица, его совершившего, существенно снижается, уменьшает­ся до минимума, в связи с чем законодатель ВНР счел из­лишним назначение лицу уголовного наказания.

Общая  норма,  позволяющая  принять  аналогичное  реше­

ние, имеется и в советском законодательстве. В силу ст. 43

Основ уголовного судопроизводства   (ст.  309 УПК РСФСР)

суд ^постановляет приговор  без назначения наказания, если

деяние потеряло общественную опасность или лицо, его со­

вершившее,  перестало  быть  общественно  опасным,  причем,

как вытекает из п. 1 ст. 57 УК РСФСР, это лицо признается

не имеющим судимости, т. е.  речь идет об утрате юридиче­

ских последствий преступления, о прекоащении уголовно-тра-

пового   отношения    между    государством    и    преступником. \

В данной связи, по-видимому, отпадают принципиальные воз-   \

ражения против того, чтобы сформулировать более специаль­

ную норму, охватив ею случаи деятельного раскаяния, подоб-   /

ные описанным в § 332 УК ВНР, и допустить в этих случаях /

освобождение субъектов от уголовной ответственности.       /

31            Материалы XXVI съезда КПСС, с. 7.

32            Социалистическая законность,  1981, № 9, с. 55.

39