§ 1. Понятие услуг как объекта гражданских прав

 Исследование услуг как объекта гражданских прав целесообразно начать с рассмотрения самой категории "объекты гражданских прав", которая является новеллой ГК РФ 1994 г. Отсутствие в ГК РФ ее легального определения обусловливает различное толкование.

 Большинство ученых отождествляют понятия объекта гражданских прав и объекта гражданского правоотношения *(222). В наиболее категоричной форме данное мнение было высказано В.И. Мозолиным: "Точнее было бы в законе пользоваться понятием объект гражданского правоотношения" *(223). С этим трудно согласиться. Правоотношение, субъекты и объект правоотношения являются доктринальными понятиями и использование их в законодательстве не вполне корректно. Законодатель явно избегает употребления их и в других нормах ГК РФ, используя, в частности, вместо термина "правоотношения" термин "отношения, регулируемые гражданским законодательством" (например, в гл. 5 ГК РФ "Участие Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований в отношениях, регулируемых гражданским законодательством").

 Кроме того, понятие объекта является едва ли не самым спорным вопросом в теории гражданского правоотношения, хотя и признается доминирующей концепция "объект - материальные и нематериальные блага". Использование же законодателем в ГК РФ нового термина "объекты гражданских прав" позволило ему по существу не занимать какой-либо определенной позиции в дискуссии об объекте правоотношения.

 В связи с этим заслуживает внимания позиция тех авторов, которые рассматривают объекты гражданских прав как самостоятельную правовую категорию. Так, В.А. Лапач считает, что "объекты гражданских прав есть правовая идея самого высокого уровня обобщения, входящая в систему основных категорий частного права, отображающая систему признаваемых или допускаемых в данной правовой общности имущественных и неимущественных благ (ценностей), характеризуемых признаками дискретности, юридической привязки и системности, по поводу которых складываются общественные отношения как предмет гражданского права, а также устанавливаются правовые связи в ходе урегулирования данных отношений" *(224). Определение данной категории как "абстракции-идеи" *(225) само по себе не ново. Еще К.К. Яичков указывал, что понятие объекта, как и понятие субъекта, являются "результатом самостоятельной научной абстракции" *(226). Это замечание верно в отношении любого понятия, так как одно из семантических значений слова "понятие" - "логически оформленная общая мысль о предмете, идея чегон." *(227).

 В качестве универсальных для объектов любого рода В.А. Лапач называет такие признаки, как дискретность, юридическая привязка, системность. Однако этот тезис вряд ли можно считать доказанным, так как данные признаки не были рассмотрены им в отношении всех объектов гражданских прав.

 Указание на то, что по поводу благ "складываются общественные отношения как предмет гражданского права, а также устанавливаются правовые связи в ходе урегулирования данных отношений" означает, по существу, отождествление понятий объекта гражданских прав и объекта гражданских правоотношений. Именно этим и объясняется выделение В.А. Лапачем в его концепции, наряду с юридическим объектом правоотношения - воля и сознание обязанного лица, материального объекта.

 Отождествление двух различных по своей сути категорий "объект гражданских прав" и "объект гражданских правоотношений" происходит прежде всего потому, что значение явлений объективной действительности в правоотношении традиционно сводится к их участию в качестве объектов этих правоотношений. Однако то или иное явление может выступать в правоотношении и в ином качестве, имеющем правовое значение. В обязательстве перевозки, например, вещи, не являясь объектом данного правоотношения, выступают и как груз, и как транспортное средство. Услуги являются объектом обязательства об оказании услуг, а в обязательстве купли-продажи, например, послепродажные услуги носят факультативный характер.

 Таким образом, категорию "объекты гражданских прав" следует признать самостоятельной гражданско-правовой категорией, используемой в ГК РФ для обозначения круга материальных и нематериальных благ, имеющих значение для возникновения, осуществления и прекращения гражданских прав и обязанностей.

 Услуги относительно недавно были признаны объектом гражданских прав путем включения в ст. 128 ГК РФ, хотя отношения по оказанию некоторых видов услуг (например, по оказанию банковских, транспортных услуг, услуг по хранению и т.д.) регулировались и в предыдущих гражданских кодексах.

 В связи с этим в качестве первоочередной задачи цивилистов видится формирование единого понятия услуг, охватывающего все или большинство видов данного явления. В основу такого понятия должна быть положена экономическая сущность услуг.

 В имущественном обороте услуги участвуют в качестве экономического блага, которое раскрывается большинством ученых-экономистов как осуществление деятельности. Но характер этой деятельности, как правило, не уточняется. Исключение составляет определение услуги, предложенное экономистом Т. Хиллом: "изменение состояния человека или предмета, принадлежащего любому участнику экономических отношений, с их предварительного согласия" *(228).

 Следует отметить, что в экономической литературе, особенно зарубежной, работы не выделяются в качестве самостоятельного экономического блага, а включаются в понятие услуг. В ст. 128 ГК РФ в перечне объектов гражданских прав наряду с услугами указаны и работы. В связи с этим представляется целесообразным исходя из определения Т. Хилла попытаться сформулировать понятия не только услуги, но и работы.

 С этой точки зрения под работой следует рассматривать изменение состояния предмета - вещи, которое заключается в изменении ее качественных характеристик при изготовлении новой вещи или иных характеристик при переработке (обработке) вещи. Такое понимание нашло отражение и в легальном определении работы (п. 1 ст. 703 ГК РФ): "Договор подряда заключается на изготовление или переработку (обработку) вещи либо на выполнение другой работы с передачей ее результата заказчику". Однако такая формулировка была размыта указанием на возможность выполнения "другой работы", в качестве отличительного признака которой указывалась "передача ее результата заказчику".

 Именно последнее указание и сместило акценты с самой деятельности на ее результат, что в итоге и завело исследователей в тупик. Исходя из этого, к услуге можно отнести любую деятельность, результат которой в той или иной степени отделим от самой деятельности и на который может претендовать заказчик. Весьма показательна в этом плане позиция Е.В. Измайловой, которая относит договор на выполнение маркетинговых исследований к типу договоров на выполнение работ только на том основании, что полученные результаты маркетинговых исследований отделимы от личности исполнителя и всегда объективируются на материальном носителе *(229). При этом не принимается во внимание тот факт, что результат маркетинговых исследований всегда носит нематериальный характер независимо от носителя, так как представляет собой информацию. С другой стороны, Д.И. Степанов предлагает отнести к услугам ремонт оборудования и бытовой техники на том основании, что их вещественный результат неустойчив *(230).

 Представляется, что специфику работы необходимо искать не в результате, а в предмете, по поводу которого осуществляет свою деятельность исполнитель. Конструкция договора подряда изначально была рассчитана на то, что предметом деятельности подрядчика, а соответственно, и его результатом, является вещь. К.П. Победоносцев определял подряд как "договор, в котором предметом служит произведение самой вещи или изделия посредством работы" *(231). Г.Ф. Шершеневич также указывал, что "трудовой элемент заключается в обязательстве исполнить работу в смысле создания какой-либо вещи" *(232).

 В советский период нормы о подряде по аналогии закона были распространены и на смежные отношения, в частности, на репетиторские услуги, услуги салонов красоты и т.д. Такое решение было обоснованным ввиду немногочисленности услуг, нуждающихся в специальном гражданско-правовом регулировании. При этом нужно учитывать, что оказание образовательных и медицинских услуг регулировалось нормами административного права.

 Таким образом, в качестве отличительного признака работы предлагается рассматривать предмет, по поводу которого совершаются действия подрядчика - вещь, независимо от наличия отделимого и (или) овеществленного результата. Соответственно, к работам относятся действия по созданию вещи, переработке, обработке, ремонту, техническому обслуживанию вещи и т.д. В целях уточнения легального определения работы предлагается исключить из п. 1 ст. 703 ГК РФ "либо на выполнение другой работы с передачей ее результата заказчику".

 Под вещами традиционно понимаются физически осязаемые предметы материального мира. Но правовой режим вещей, в определенной его части, может распространяться и на физически неосязаемые блага. Например, электрическая энергия как особое свойство материи *(233) признается объектом договора энергоснабжения, являющегося разновидностью договора купли-продажи. В связи с этим в современном российском гражданском праве вещь определяется довольно широко как материально-телесная субстанция *(234). Соответственно, к вещам относят не только материальные, физически осязаемые предметы, но и тела в газообразном состоянии, а также различные виды подвластной человеку энергии.

 Те блага, которые не обладают материально-телесной субстанцией, являются по своей сущности невещественными. К ним следует отнести имущественные права; работы и услуги; информацию; результаты интеллектуальной деятельности, в том числе исключительные права на них (интеллектуальная собственность); нематериальные (духовные) блага.

 Таким образом, блага, являющиеся объектами гражданских прав, можно разделить на вещественные и невещественные в зависимости от их физической природы.

 В отличие от работ, услуги имеют своим предметом невещественные блага. В правоотношениях по оказанию услуг невещественные блага выступают в качестве объекта, на который оказывается воздействие в процессе деятельности исполнителя при оказании услуг (далее - объект воздействия). Выделение новой категории - объекта воздействия - представляется необходимым для раскрытия сущности услуг. В современной цивилистической литературе такая категория, как объект воздействия, используется, но преимущественно в качестве критерия классификации услуг *(235). В настоящей книге объект воздействия предлагается рассматривать как структурный элемент услуги.

 Круг явлений, которые могут выступать в качестве объекта воздействия, целесообразно ограничить теми благами, которые признаются объектами гражданских прав. К таковым из перечисленных в ст. 128 ГК РФ объектов гражданских прав могут быть отнесены следующие: информация, безналичные деньги, а также нематериальные (духовные) блага.

 Правовая сущность услуг определяется их экономическим содержанием и заключается в совершении действий по изменению состояния невещественного блага. Характер этих действий зависит от вида блага, выступающего в качестве объекта воздействия. Для того чтобы раскрыть сущность услуг, требуется исследовать перечисленные невещественные блага в роли объекта воздействия, а также проанализировать, в чем выражается изменение их состояния.

 Рассмотрение информации в качестве объекта воздействия при оказании услуг возможно лишь при признании ее невещественным благом. Однако вопрос об отнесении информации к числу нематериальных (невещественных) благ является дискуссионным.

 Наличие тесной связи информации с ее материальным носителем позволяет ряду авторов причислять ее к материальным благам. Так, А.А. Снытников считает необходимым признать информацию, при ее участии в гражданско-правовых отношениях, в качестве материального блага *(236). Разделяет его позицию и Е.Н. Насонова, которая также предлагает признавать информацию объектом гражданских прав только "в случаях, при которых сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах находят свое отображение на материальных объектах в виде символов, образов, сигналов и технических решений" *(237).

 Действительно, физическая природа информации двойственна. Как справедливо отмечает О.А. Городов, "благо, предоставленное информацией, особого рода: оно материально в том смысле, что материя способна переносить, отражать или содержать информацию и нематериально, поскольку не является особым видом материи" *(238). Такое понимание материальности информации не дает оснований для отождествления ее с материальным носителем, на котором она зафиксирована. В связи с этим заслуживает поддержки утверждение С.И. Семилетова о нематериальной (в смысле вещи) сущности информации *(239).

 Невещественный характер информации нашел отражение и в ее определении, которое содержится в ст. 2 Федерального закона от 20 февраля 1995 г. N 24-ФЗ "Об информации, информатизации и защите информации" *(240): "информация - сведения о лицах, предметах, фактах, событиях, явлениях и процессах независимо от формы их предоставления". Данное определение может быть использовано и для целей настоящего исследования, так как в ГК РФ понятие информации как объекта гражданских прав отсутствует.

 Информация перечислена в ст. 128 ГК РФ наряду с другими объектами гражданских прав. Тем не менее в цивилистической литературе получила распространение идея о том, что информация является составляющей ряда объектов гражданских прав. Так, А.А. Ефремов предложил термин "объект гражданского права, имеющий информационное (или преимущественно информационное) содержание" *(241) для обозначения тех объектов гражданских прав, источником ценности которых является информация. К таковым он относит конфиденциальную информацию, объекты интеллектуальной собственности, деньги, ценные бумаги, а также такие нематериальные блага, как имя, изображение, честь, достоинство, деловая репутация. А.В. Трофименко в своих рассуждениях пошел дальше, рассматривая все нематериальные объекты как объекты информационной природы *(242). При таком подходе размывается сущность информации как объекта гражданских прав, что ведет к смешению правового режима информации с правовыми режимами иных благ, признаваемых объектами гражданских прав.

 Вместе с тем можно согласиться с утверждением, что "информация в определенных формах, как материальный и нематериальный предмет отношений, входит элементом в любые правоотношения" *(243). В частности, это справедливо в отношении информационных услуг, в которых информация выступает в качестве предмета правового воздействия.

 Информационные услуги упоминаются в ст. 779 ГК РФ и Федеральном законе "Об информации, информатизации и защите информации". Но их легальное определение дается лишь в Федеральном законе "Об участии в международном информационном обмене": действия субъектов (собственников и владельцев) по обеспечению пользователей информационными продуктами (ст. 2).

 Несмотря на то что в правовой литературе высказываются мнения *(244) о необходимости закрепления понятия информационных услуг в ГК РФ, данная категория недостаточно полно исследована в науке гражданского права (как, впрочем, и информационного). Как следствие, отсутствует и единое понимание информационных услуг.

 Большинство авторов выделяют услуги по передаче информации и, соответственно, обязательства по передаче информации. Так, А.Е. Шерстобитов предложил обособить группу договоров на передачу информации, в которых "передача информации выступает как специфическая услуга, дающая положительный эффект в виде своевременного полного и точного осведомления заинтересованных лиц в порядке, позволяющем им использовать информацию в практической деятельности" *(245). В.А. Дозорцев определяет договор о передаче информации как договор, заключаемый между информационным центром и потребителем, "о предоставлении данных по конкретному запросу, содержание которого строго индивидуально: потребителю передается специально подобранная информация, представляющая для него интерес" *(246). На необходимость включения в ГК РФ главы о договорах на передачу информации указывает И.Л. Бачило *(247).

 Различает обязательства по передаче информации и обязательства по оказанию информационных услуг Е.Н. Шаблова, хотя и признает их единую целевую направленность. Информационные услуги она определяет как "способ удовлетворения потребностей заказчика, который предполагает не просто передачу информации клиенту, а осуществление координируемой с заказчиком деятельности, например, по сбору, поиску, переработке, распространению, систематизации, порядку использования информации, т.е. информация тут выступает как "opus" (результат)" *(248).

 Представляется, что информационные услуги - более широкое понятие, чем услуги на передачу информации. Передача информации - это завершающий этап действий по оказанию информационных услуг. Для того чтобы передать ту или иную требуемую информацию, предварительно необходимо собрать и систематизировать ее, например, по договору на справочно-информационное обслуживание. В связи с этим разграничение услуг по передаче информации и информационных услуг выглядит искусственным.

 Информационные услуги рассматриваются Е.Н. Шабловой как самостоятельные по отношению к услугам консультирования и маркетинговым услугам. Такой подход в полной мере соответствует действующему законодательству, так как в ст. 779 ГК РФ информационные услуги перечисляются наряду с аудиторскими и консультационными. Однако и консультационные, и аудиторские, и маркетинговые услуги могут быть объединены по признаку объекта воздействия, в качестве которого во всех перечисленных услугах выступает информация.

 Информационная сущность консультационных услуг вытекает из семантического значения слова "консультация" - совет, даваемый специалистом *(249). Следует отметить, что в литературе, как в экономической, так и в юридической, широко используется понятие консалтинговых услуг. Слово "консалтинг" произошло от англ. "consult" - консультироваться *(250), поэтому есть основания рассматривать термины "консультационные услуги" и "консалтинговые услуги" в качестве синонимов.

 Под консультированием (консалтингом) в экономической литературе понимается "деятельность, осуществляемая профессиональными консультантами и направленная на обслуживание потребностей коммерческих и некоммерческих организаций в консультациях, обучении, исследовательских работах по проблемам их функционирования и развития" *(251). Исходя из широкого понимания консультационной деятельности, к консультационным услугам относятся различные виды профессиональных услуг: маркетинговые, юридические, аудиторские, рекрутинговые и др. *(252)

 Представляется допустимым объединение в рамках консультационных услуг тех видов профессиональных услуг, которые по тем или иным причинам не нуждаются в специальном правовом регулировании. Данные виды услуг будут подпадать под правовой режим консультационных (консалтинговых) услуг.

 В то же время это не должно препятствовать постепенному формированию для отдельных видов услуг особых правовых режимов, в большей степени учитывающих их специфику. На сегодняшний день в качестве самостоятельных услуг, обладающих тем не менее информационной природой, могут рассматриваться маркетинговые, аудиторские, оценочные услуги.

 Маркетинговые исследования, по мнению Е.В. Измайловой, заключаются в сборе, обработке, систематизации и анализе маркетинговой информации с применением научных приемов и методов, но этим работам не свойственен признак теоретического творчества, характерный для научноисследовательских работ *(253). Е.Г. Шаблова также не отрицает информационную сущность маркетинговых услуг, хотя и подчеркивает, что "это не просто деятельность по сбору и передаче информации, это весьма специфическая, творческая деятельность, охватываемая понятием "маркетинговые исследования", характеризующиеся хорошо разработанным научным инструментарием" *(254).

 Деятельность аудитора (аудиторской организации) заключается в проверке документации, связанной с финансово-хозяйственной деятельностью аудируемого лица. По ее результатам аудитор выражает свое мнение о достоверности финансовой (бухгалтерской) отчетности аудируемого лица в форме аудиторского заключения (ст. 10 Закона об аудиторской деятельности). Следовательно, сущность аудиторской услуги заключается в анализе информации (данных), содержащейся в документах финансовой (бухгалтерской) отчетности, на их соответствие законодательству РФ.

 Действия оценщика, как справедливо отмечает В.В. Гущин, состоят в сборе, обработке и анализе правоустанавливающих документов, сведений и обременений объекта оценки, данных бухгалтерского учета и отчетности, технических и эксплуатационных, количественных и качественных характеристик, а также иной информации об объекте оценки *(255), что свидетельствует об информационной сущности оценочных услуг.

 Вместе с тем в литературе существует мнение о необходимости разграничения таких понятий, как "знания" и "информация". В частности, А.Е. Шерстобитов предлагал различать обязательства по передаче информации и обязательства по передаче знаний, указывая, что под использованием знаний понимается их внедрение, а под использованием информации - осведомление в порядке, позволяющем воспользоваться ею в практической деятельности *(256). С этой точки зрения объектом воздействия при оказании консультационных, маркетинговых, аудиторских услуг являются скорее знания.

 Однако противопоставление информации и знаний представляется не вполне корректным. Знания - это информация особого рода. Как справедливо отмечает С.Н. Шевердяев, "информация полезна, прежде всего, как усвоенное знание, иначе ее можно отнести к разряду информационного шума, т.е. информации не задействованной, по существу, в отношениях информационного обмена в обществе" *(257). Следовательно, понятие "информация" более широкое, включающее в себя и знания. Тем не менее специфика знаний как объекта воздействия при оказании определенного вида услуг должна найти отражение в правовом режиме этих услуг.

 Таким образом, понятие информационных услуг целесообразно рассматривать в качестве родового, объединяющего те услуги, в которых объектом воздействия выступает информация. При этом сущность информационных услуг можно охарактеризовать как деятельность по изменению состояния информации, заключающуюся в сборе сведений, их обработке (систематизации, анализе и т.п.), а также передаче их заказчику.

 Из имущественных прав в качестве предмета воздействия при оказании услуг могут выступать безналичные денежные средства. Хотя вопрос об их правовой природе является дискуссионным, большинство цивилистов (Л.А. Новоселова, С.В. Сарбаш, Е.А. Суханов и др.) *(258) считают, что они могут быть только объектом обязательственных прав. С этой точки зрения безналичные деньги представляют собой разновидность имущественных прав - права требования к банковскому учреждению. Невещественная природа безналичных денежных средств не вызывает сомнений, так как они существуют в виде записей по счету.

 Особый интерес представляет позиция тех авторов, которые предлагают рассматривать деньги (и наличные, и безналичные) как самостоятельный объект гражданских прав. В.А. Лапач полагает, что "более отвечающей современным реалиям была бы редакция ст. 128 ГК РФ, обеспечивающая "прямое" вхождение денег (в наличной и безналичной формах) в объем понятия "имущество" как самостоятельного имущественного блага" *(259). Этого же мнения придерживается и К.Т. Трофименко, указывая на единство сущности двух форм денег (наличных и безналичных) *(260). Т.Б. Замотаева относит деньги к категории имущественных прав, приводя следующие аргументы: "деньги есть установленная законом правовая возможность (имущественное право) совершения платежа. Форма существования (представления) денег может быть различной (банкноты, монеты, записи по счету и т.п.), но если она предусмотрена законом, то независимо от формы представления данная возможность всегда заключается в праве совершить определенные конкретные действия (платеж)" *(261). Но при этом не учитывается, что в заемных и кредитных обязательствах, а также в обязательствах банковского счета и банковского вклада деньги выступают не только в роли платежного средства. Тем не менее предложение о закреплении денег (наличных и безналичных) в качестве самостоятельного объекта гражданских прав представляется весьма плодотворным.

 Оказание услуг по договорам банковского счета и банковского вклада заключается в совершении операций по счету (вкладу): зачисление, выдача или перечисление денежных средств, начисление процентов по счету (вкладу), осуществление безналичных расчетов, совершение валютных операций и т.д. *(262) По сути, совершение операции по счету состоит в изменении записей по счету.

 В качестве объекта воздействия при совершении данных действий выступают преимущественно безналичные денежные средства, хотя наличные деньги также используются (например, при принятии и выдаче вклада, при осуществлении кассового обслуживания в рамках договора банковского счета и т.д.). Но форма денежных средств (наличная или безналичная) не влияет на сущность услуг по обязательствам банковского вклада и банковского счета, состоящей в изменении записей по счету (вкладу) клиента.

 В процессе оказания ряда услуг (медицинских, образовательных, культурно-просветительских, спортивно-оздоровительных и др.) воздействие оказывается непосредственно на человека. В.В. Кванина предложила рассматривать услугополучателя (его личность) в качестве объекта воздействия в такого рода услугах *(263). Однако согласно современной юридической доктрине человек может участвовать в правоотношениях исключительно как субъект, а не объект (предмет) права.

 Представляется, что при оказании услуг, направленных непосредственно на услугополучателя, так же как и при оказании иных услуг, в качестве объекта воздействия выступают невещественные блага, являющиеся объектами гражданских прав. Таковыми могут быть признаны нематериальные (духовные) блага, неразрывно связанные с личностью. Открытый перечень нематериальных благ содержится в п. 1 ст. 150 ГК РФ: жизнь, здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона.

 Особенно ярко двойственность положения человека (и как субъекта, и как, de facto, объекта воздействия) проявляется в правоотношениях по оказанию медицинских услуг. Показательна в этом плане позиция В.Н. Соловьева. С одной стороны, он относит медицинские услуги к так называемым материальным услугам (т.е. к работам. - Прим. авт.), указывая, что "медицинская деятельность направлена на фактически материальный объект - человеческий организм. Человеческий организм благодаря специфике своего юридического статуса (как физическая форма субъекта права) не признается вещью, но это ничего не меняет в материальной предметности медицинской помощи" *(264). С другой стороны, он признает, что "нематериальные блага являются объектами, претерпевающими фактическое воздействие в процессе исполнения договорного обязательства (на оказание медицинских услуг. - Прим. авт.)" *(265).

 Следует согласиться с утверждением М.Н. Малеиной, что "телесную оболочку человека нельзя признать самостоятельным объектом, поскольку при жизни человека она не существует сама по себе, а является неотъемлемой частью индивида" *(266). Применительно к исследуемой проблеме необходимо уточнить, что тело человека, его органы, ткани не являются объектами гражданских прав и не могут выступать в качестве объекта воздействия при оказании медицинских услуг.

 В правовой литературе справедливо отмечается направленность медицинской деятельности, медицинских услуг на восстановление здоровья - физического и психического состояния человека *(267). В частности, А.В. Тихомиров указывает, что "медицинская услуга ориентирована на особое благо - здоровье" *(268). При этом место здоровья как нематериального блага в правоотношениях по оказанию медицинских услуг не определяется.

 Представляется, что при оказании медицинских услуг здоровье выступает в качестве объекта воздействия. Действия, совершаемые при оказании медицинских услуг, направлены на сохранение, восстановление или улучшение здоровья.

 Но здоровье может выступать предметом воздействия и при оказании иных услуг (например, санаторно-курортных, спортивно-оздоровительных, косметических и т.д.). В.А. Белов считает, что критерием отнесения услуг к числу медицинских является не цель их оказания (поправка здоровья), а их содержание (направленное нарушение целостности человеческого организма или иное вмешательство в биологические процессы его функционирования) *(269). С таким подходом, в принципе, можно согласиться. Разграничить медицинские и иные услуги, в которых объектом правового воздействия выступает здоровье, представляется возможным только исходя из характера и способов совершаемых действий.

 Более подробно эти действия характеризуются специалистами в области медицинского права, исследующими правоотношения по оказанию медицинских услуг. А.В. Тихомиров рассматривает поддержание, восстановление и укрепление здоровья как "специальную деятельность, включающую инвазивные (с нарушением целостности покровов, проникающие) и неинвазивные способы воздействия на организм" *(270). В.Н. Соловьев определяет медицинскую помощь как "обусловленный психосоматическим состоянием пациента, социально и доктринно обоснованный комплекс действий с использованием дозволенных методов, технологий, лекарственных средств, иммунобиологических препаратов и дезинфекционных средств, заключающийся во вмешательстве биологическими, механическими, физическими, химическими, психо-эмоциональными или другими способами, а также в косвенном воздействии на организм человека, его отдельные органы или ткани, в целях сохранения, восстановления и достижения наивысшего уровня физического и психического здоровья человека, регулирования, управления и конструирования жизнедеятельности человеческого организма" *(271).

 Таким образом, сущность медицинских услуг заключается в совершении действий по сохранению, восстановлению или улучшению здоровья.

 Довольно сложно определить объект воздействия при оказании культурно-просветительских услуг (услуги театров, музеев, концертная деятельность и т.д.), так как ни один из объектов гражданских прав, перечисленных в ст. 150 ГК РФ, не может быть признан таковым. Но этот перечень носит открытый характер, поэтому представляется возможным дополнить его таким нематериальным благом, как духовное состояние человека.

 В данном контексте духовное состояние противопоставляется физическому состоянию человека. В словаре русского языка под "духом" понимается, в частности, сознание, мышление, психические способности человека *(272). Духовное состояние человека формируется в процессе обучения, воспитания, знакомства с произведениями литературы и искусства (изобразительного, театрального, музыкального, кинематографического, прикладного) и т.д. Следовательно, духовное состояние личности может рассматриваться в качестве объекта воздействия при оказании культурно-просветительских услуг. Представляется, что при оказании культурно-просветительских услуг изменяется духовное состояние личности, хотя, в отличие от других видов услуг, это изменение невозможно формализовать в тех или иных параметрах.

 Несмотря на коммерциализацию сферы культурно-просветительских услуг в процессе социально-экономических реформ, проводимых в России, отношения по их оказанию не получили специальной регламентации. Недостаточно исследованы они и в науке гражданского права. В связи с этим представляет особый интерес исследование М.Н. Малеиной договора по оказанию зрелищных услуг *(273). Зрелищные услуги следует признать разновидностью культурно-просветительских услуг. Характер действий при оказании данного вида услуг раскрывается М.Н. Малеиной в предлагаемом ею определении - договора об оказании зрелищных услуг: "По договору об оказании зрелищных услуг зрелищная организация обязуется продемонстрировать гражданину результат своей творческой и иной деятельности в форме публичного показа или исполнения, а гражданин вправе требовать обеспечение ему доступа для пользования благами культуры с учетом установленных правил для удовлетворения своих культурных потребностей и организации досуга" *(274).

 В п. 2 ст. 779 ГК РФ в перечне услуг называются и услуги по обучению. Однако и в законодательстве об образовании, и в правовой литературе используется преимущественно термин "образовательные услуги".

 В.М. Сырых раскрывает понятие образовательных услуг довольно узко. По его мнению, "образовательные услуги не ставят своей целью освоение всей образовательной программы и не завершаются итоговой аттестацией и выдачей документа о соответствующем образовании и (или) квалификации" *(275). Данное утверждение справедливо только в отношении платных образовательных услуг, оказываемых государственными и муниципальными образовательными учреждениями. В соответствии со ст. 45 Закона об образовании они могут оказываться данными учреждениями лишь как дополнительные по отношению к образовательной деятельности, финансируемой за счет средств бюджета. Негосударственные образовательные учреждения вправе оказывать платные образовательные услуги и в пределах государственных образовательных стандартов (ст. 46 Закона об образовании). Кроме того, в Методических рекомендациях по заключению договоров для оказания платных образовательных услуг в сфере образования (письмо Минобразования РФ от 1 октября 2002 г. N 31ю-31ин-40/31-09) образовательная деятельность определяется как услуги, предоставляемые в пределах государственных образовательных стандартов, а дополнительные образовательные услуги - как услуги, не предусмотренные соответствующими образовательными программами и государственными образовательными стандартами.

 Следовательно, в законодательстве об образовании отсутствуют основания для противопоставления образовательных программ и образовательных услуг. Образовательные программы - как основные, так и дополнительные, реализуются в процессе оказания образовательных услуг. С этой точки зрения можно согласиться с О.В. Сагиновой, которая определяет образовательную программу как "комплекс образовательных услуг, направленный на изменение образовательного уровня или профессиональной подготовки потребителя и обеспеченный соответствующими ресурсами образовательной организации" *(276).

 Сущность образовательных услуг в цивилистической литературе раскрывается поразному. С.В. Куров под образовательной услугой понимает "организованную, целенаправленную, устойчивую деятельность (действия), осуществляемую одним или несколькими субъектами (преподавателем, педагогом или коллективом педагогов) посредством коммуникативных средств (личного, непосредственного взаимодействия с другим субъектом - обучающимся) по передаче знаний, формированию умений, навыков, оказанию воздействий, формирующих личность человека, гражданина путем организации и управления его учебной деятельности (действий)" *(277). А.В. Белозеров определяет образовательные услуги как "услуги по воспитанию и обучению, то есть действия по передаче обучающемуся информации, направленные на усвоение ее обучающимся в виде знаний, навыков и умений" *(278).

 Из предложенных определений образовательных услуг можно сделать вывод, что объектом их воздействия являются знания, умения, навыки. В.М. Сырых также считает, что "объектом образовательных отношений выступают духовные блага в виде знаний, навыков и умений" *(279).

 Как уже отмечалось выше, знания можно рассматривать и как разновидность информации. В связи с этим правомерен вопрос А.В. Белозерова: можно ли считать объектом образовательного обязательства информацию? Отвечая на него, он указывает, что "суть образовательных услуг заключается не просто в передаче информации, а в определенных действиях исполнителя, направленных на усвоение этой информации обучающимся" *(280). Однако корректность отождествления обязательства по передаче информации с обязательствами, объектом которых является информация, вызывает сомнения.

 Представляется также, что объект воздействия при оказании образовательных услуг не ограничивается знаниями, умениями, навыками. В соответствии со ст. 14 Закона об образовании содержание образования должно обеспечивать не только формирование у обучающегося адекватной современному уровню знаний и уровню образовательной программы картины мира, но и формирование человека и гражданина, интегрированного в современное ему общество и нацеленного на совершенствование этого общества. Задача формирования человека и гражданина решается не столько в процессе обучения, сколько в процессе воспитания. Понятие "воспитание" раскрывается в литературе поразному: "Если педагогика с авторитарным уклоном трактует его как целенаправленное формирование личности, то все более укрепляющаяся в нашем обществе гуманистическая педагогика сотрудничества рассматривает воспитание как создание оптимальных условий для саморазвития личности" *(281). Следовательно, деятельность по воспитанию состоит в развитии духовного состояния личности.

 Несмотря на выявленные различия между обучением и воспитанием, вряд ли целесообразно обособление услуг по обучению и услуг по воспитанию. Обучение и воспитание неразрывно связаны, так как они, по справедливому утверждению М.Н. Малеиной, "объединены в едином процессе" *(282). Однако их соотношение при оказании различных видов образовательных услуг может быть неодинаковым. Так, роль воспитания при обучении ребенка несравненно больше, чем при обучении взрослого человека.

 Таким образом, предметом воздействия при оказании образовательных услуг следует признать не только знания, умения и навыки, но и духовное состояние личности. Соответственно, сущность образовательной услуги можно раскрыть как деятельность по обучению и воспитанию, состоящую в передаче знаний, умений и навыков, направленную на развитие духовного состояния личности обучаемого.

 Нельзя не признать, что при таком широком подходе к сущности образовательных услуг представляется затруднительным отграничить их от культурно-просветительских услуг. Например, обучение хореографии может квалифицироваться и как образовательные услуги, и как культурно-просветительские - в зависимости от субъекта их оказания. Если в качестве услугодателя будет выступать образовательное учреждение, в нашем примере - хореографическое училище, то это будут образовательные услуги, а если хореографическая студия при местном клубе - культурно-просветительские услуги. Однако использованный формальный признак - правовой статус услугодателя - является далеко не основным критерием для разграничения этих услуг.

 В связи с рассматриваемой проблемой интерес представляет позиция Ю. Свит, которая считает, что понятия "образование" и "обучение" с правовой точки зрения не идентичны. В ее обоснование она приводит следующие аргументы: "Задача обучения - передача другому лицу, обучаемому, определенных знаний, навыков. Образование же, согласно законодательному определению, включает в себя как процесс воспитания и обучения, так и официальное подтверждение достижения гражданином (обучающимся) установленного государством образовательного уровня (образовательного ценза)" *(283). В.М. Сырых также отмечает, что "объект образовательных отношений - это не любые знания, навыки и умения, приобретенные в процессе обучения, а такие, уровень которых соответствует государственному образовательному стандарту, что подтверждается итоговой аттестацией обучающихся и удостоверяется соответствующим документом" *(284).

 Используя предлагаемый этими авторами формальный критерий - официальное подтверждение достижения гражданином образовательного уровня, установленного государством, можно разграничить услуги по обучению и образовательные услуги. Цель такого разграничения видится в формировании и установлении различных правовых режимов для этих услуг. Необходимость в этом обусловлена более строгими требованиями, предъявляемыми к образовательным услугам из-за их повышенной социальной значимости. На услуги по обучению может распространяться более мягкий правовой режим культурно-просветительских услуг.

 Таким образом, исследование основных типов услуг, преимущественно не урегулированных на уровне ГК РФ, подтверждает в целом вывод ученого-экономиста Т. Хилла о том, что сущность услуги заключается в изменении состояния человека или предмета. Следует особо подчеркнуть, что при проведении данного исследования не ставилась задача выработать определения анализируемых услуг. Целью его было выявление такой сущностной характеристики услуг, которая была бы присуща всем видам услуг. Именно такая сущностная характеристика может быть положена в основу определения услуг как блага, признанного самостоятельным объектом гражданских прав.

 Как уже указывалось выше, для большинства услуг характерно изменение состояния невещественного блага в процессе их оказания. Но данное утверждение справедливо не для всех видов услуг. Так, не все медицинские услуги состоят именно в изменении состояния здоровья. Профилактические услуги, напротив, оказываются в целях сохранения здоровья. Не изменяется состояние здоровья и при оказании диагностических услуг. Охранные услуги заключаются в обеспечении физической неприкосновенности личности, т.е. по существу в сохранении определенного состояния личности, а не в изменении его. Следовательно, сущность услуг может заключаться не только в изменении, но и в сохранении состояния невещественного блага.

 Обычно в определение услуг как объекта гражданских прав включается их направленность на удовлетворение индивидуальной потребности лица *(285). Однако вряд ли удовлетворение потребности можно признать специфическим свойством услуг, так как оно присуще любому объекту гражданских прав. В качестве объектов гражданских прав выступают блага, т.е. предметы или явления, признаваемые таковыми из-за их способности удовлетворять какие-либо человеческие потребности.

 Направленность услуг на удовлетворение именно индивидуальной потребности проявляется далеко не во всех случаях. В связи с существенным расширением сферы услуг возрастает роль стандартизации услуг. Разработка и внедрение стандартов рассматривается учеными-экономистами как основной способ обеспечения стабильности качества услуг. Стандартизация в сфере услуг в свою очередь снижает и степень индивидуализации оказываемых услуг.

 На основании изложенного можно предложить следующее определение услуг как объекта гражданских прав - это действия услугодателя по сохранению или изменению состояния невещественных благ (имущественных прав, информации, нематериальных благ), совершаемые им в пользу услугополучателя.