§ 2. Услуги как объект гражданскоправового регулирования

 Понимание услуг как деятельности, направленной на удовлетворение потребностей, основано на используемом в экономической науке широком значении услуг как вида экономической деятельности, отличного от промышленного производства и сельского хозяйства. В данном значении понятием "услуги" охватывается, по существу, весь имущественный оборот. Однако имущественный оборот может быть сегментирован в зависимости от участвующих в нем экономических продуктов. В зарубежной экономике в качестве таковых выделяются товары и услуги, а в российской к ним добавляются еще и работы.

 Триада "товары, работы, услуги" нашла отражение и в гражданском законодательстве. В ГК РФ она закреплена в п. 3 ст. 424, п. 2 и 3 ст. 426, п. 1 ст. 590, ст. 1095-1098, п. 1 ст. 1212, ст. 1221. Встречается данная триада и в ряде законов: Законе РСФСР от 22 марта 1991 г. N 948-1 "О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках" *(160), Законе о защите прав потребителей, Федеральном законе от 21 ноября 1996 г. N 129-ФЗ "О бухгалтерском учете" *(161), и др. Но в законодательстве эта триада используется далеко не всегда. В ст. 8 Конституции РФ и соответствующей ей ст. 1 ГК РФ гарантируется свободное перемещение товаров, услуг и финансовых средств. В Законе о техрегулировании перечисляются продукция, работы и услуги.

 В свете ст. 128 ГК РФ "Виды объектов гражданских прав" противопоставление услуг товарам, продукции, работам или финансовым средствам может показаться не вполне логичным, так как ни товары, ни продукция, ни финансовые средства не признаются объектами гражданских прав, в то время как работы и услуги прямо отнесены к таковым. Из анализа правовых норм, содержащих подобное перечисление, можно сделать вывод, что услуги (впрочем, как и работы) упоминаются в них в ином качестве, чем объекты гражданских прав.

 Представляется, что формулировка "товары, работы, услуги" применяется в нормативных актах для обозначения совокупности экономических отношений, складывающихся при производстве и обращении товаров, работ и услуг как продуктов экономической деятельности. Такой подход требуется в тех случаях, когда нормы гражданского права призваны регулировать имущественный оборот в целом, а не отдельные группы общественных (экономических) отношений, как например, в обязательственном праве. Уровень развития экономических отношений в современном обществе требует всеобъемлющего регулирования рынка товаров, работ, услуг. Для решения этой задачи применение традиционных цивилистических категорий не всегда приемлемо, поэтому все чаще законодатель прибегает к использованию экономических категорий в правовом регулировании экономических отношений. На международном уровне аналогичные процессы обусловили формирование международного экономического права *(162).

 Таким образом, в гражданском законодательстве услуги используются в качестве экономической категории при перечислении их наряду с товарами, работами, финансовыми средствами.

 Однако использование в гражданском законодательстве экономических понятий представляется не вполне приемлемым. Для них должны быть найдены адекватные правовые формы, точно отражающие их сущность. Экономическая сущность услуг состоит в осуществлении деятельности, направленной на удовлетворение потребностей. Существенными признаками такого рода деятельности в экономической науке признаются неосязаемость, неразрывность производства и потребления, непостоянство качества, несохраняемость. Соответственно, общественные (экономические) отношения, обладающие данными признаками, могут быть объединены в понятии "услуги".

 В теории права, в том числе и гражданского, общественные отношения, регулируемые нормами права, составляют объект (предмет) правового регулирования *(163). С этой точки зрения услуги могут рассматриваться в качестве объекта гражданско-правового регулирования. Следовательно, в гражданском законодательстве категория "услуги" используется не только в значении объекта гражданских прав, но и в значении объекта гражданско-правового регулирования *(164).

 В объект гражданско-правового регулирования подлежат включению далеко не все общественные отношения по оказанию услуг. За его рамками остаются прежде всего отношения по оказанию так называемых публичных (государственных, социальных) услуг. В Генеральном соглашении по торговле услугами данный вид услуг называется "услугами, поставляемыми при осуществлении функций правительственной власти", и определяется следующим образом: "любая услуга, которая поставляется на некоммерческой основе и не на условиях конкуренции с одним или несколькими поставщиками услуг" (ст. I 3b, 3c). Эти услуги исключены из сферы регулирования указанного генерального соглашения.

 В российском законодательстве содержится указание на государственные и социальные услуги. В Указе Президента РФ от 9 марта 2004 г. N 314 "О системе и структуре федеральных органов исполнительной власти" *(165) под функциями по оказанию государственных услуг понимается предоставление федеральными органами исполнительной власти непосредственно или через подведомственные им федеральные государственные учреждения либо иные организации безвозмездно или по регулируемым органами государственной власти ценам услуг гражданам и организациям в области образования, здравоохранения, социальной защиты населения и в других областях, установленных федеральными законами. Определение социальных услуг содержится в Федеральном законе от 10 декабря 1995 г. N 195-ФЗ "Об основах социального обслуживания населения в Российской Федерации" *(166): действия по оказанию отдельным категориям граждан в соответствии с законодательством РФ, клиенту социальной службы помощи, предусмотренной указанным законом.

 Как видим, легальные определения государственных и социальных услуг сформулированы довольно расплывчато, что затрудняет отграничение их от гражданско-правовых услуг.

 Для отечественной доктрины публичные (государственные, социальные) услуги - явление довольно новое, поэтому их понятие находится в стадии формирования. Попытки выделить существенные признаки такого рода услуг предпринимаются учеными и в сфере частного, и в сфере публичного права.

 Е.Г. Шаблова предлагает отграничить услуги как объекты гражданских прав от социальных услуг исходя из характерных признаков последних. В качестве таковых она называет следующие:

 - услуги, оказываемые населению в рамках осуществляемой государственно-социальной политики и реализации социальных целевых программ;

 - адресная субъектная направленность (те слои населения, которые нуждаются в оказании помощи);

 - закрытый, нормативно-регламентированный перечень этих услуг;

 - финансирование затрат, связанных с оказанием социальных услуг, осуществляется в основном за счет бюджетных средств и внебюджетных фондов;

 - субъекты, оказывающие услуги, - в основном государственные и муниципальные учреждения социальной службы *(167).

 Специалистами в области публичного права также выделяются признаки публичных услуг:

 - они обеспечивают деятельность общезначимой направленности;

 - имеют неограниченный круг субъектов, пользующихся ими;

 - осуществляются либо органом государственной и муниципальной власти, либо другим субъектом;

 - основываются как на публичной, так и на частной собственности *(168).

 Однако перечисленные признаки позволяют излишне широко трактовать данное явление. Так, Л.К. Терещенко, основываясь на них, рассматривает социальные услуги как разновидность публичных и относит к ним услуги, оказываемые в сфере здравоохранения, культуры, образования, науки *(169). При этом она подчеркивает, что данные услуги могут осуществляться не только государственными и муниципальными учреждениями, но и частными.

 Аналогичную позицию занимает и А.Ю. Тихомиров. Более того, он предлагает формирование нового комплексного правового института - публичные услуги, в регулировании которого сочетались бы "в качестве опорных нормы конституционного, административного и гражданского права, и связанные с ними нормы финансового, экологического, трудового, информационного и других отраслей права" *(170).

 С этим трудно согласиться, так как при таком широком подходе размывается само понятие публичных услуг как публичноправовой категории. Публичные услуги опосредуют отношения, основанные на административном или ином властном подчинении одной стороны другой. К ним нормы гражданского законодательства по общему правилу п. 3 ст. 2 ГК РФ не применяются, если иное не предусмотрено законодательством.

 Полагаем, что к публичным услугам относятся прежде всего услуги, оказываемые государственными органами или органами местного самоуправления в рамках их компетенции, на безвозмездной основе или по регулируемым ценам.

 Помимо публичных услуг не подлежат включению в объект гражданско-правового регулирования и отношения по оказанию религиозных услуг. В соответствии с ч. 2 ст. 14 Конституции РФ религиозные объединения отделены от государства. Поэтому не подлежат правовой регламентации со стороны государства отношения, возникающие внутри религиозной организации. Данные отношения регулируются нормами церковного права. По мнению М.Ю. Варьяса, "Главная особенность церковного правоотношения - это его корпоративный, внутрицерковный характер" *(171). К церковным правоотношениям относятся и правоотношения по оказанию религиозных услуг. Его субъектами, например в православии, выступают, с одной стороны - священнослужители, а с другой - миряне, приобретающие церковную правоспособность в силу факта крещения. В связи с этим представляется обоснованным и правомерным отказ от гражданско-правового регулирования отношений по оказанию религиозных услуг.

 Вызывает сомнение целесообразность распространения гражданско-правового регулирования на отношения по оказанию услуг гадалками, магами, астрологами и т.п. Оказываемые ими услуги по снятию порчи, венца безбрачия, приворота, общения с умершими, составлению гороскопов и т.д. именуются оккультными (или эзотерическими) *(172). В философском словаре дается следующее определение оккультизма (от лат. occultus - тайный, сокровенный): "термин, обозначающий учения, которые признают существование в мире сверхъестественных, недоступных научному исследованию феноменов и сил и разрабатывают особые "практические" способы взаимодействия с ними" *(173).

 На первый взгляд, отношения по оказанию оккультных услуг отвечают требованиям ст. 2 ГК РФ. Они носят имущественный характер и основаны на равенстве сторон. Но возможность их правовой регламентации сомнительна в силу самой сущности такого рода услуг, так как на сегодняшний день невозможно установить объективную связь между совершаемыми при их оказании действиями и обещаемым результатом.

 Ряд депутатов Московской городской думы предлагают закрепить в "Основах законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан", утв. Верховным Советом РФ 22 июля 1993 г. N 5487-1 *(174) (далее - Основы законодательства об охране здоровья граждан) понятие оккультных услуг, приступив к работе над соответствующими поправками *(175). При этом они преследуют цель не урегулировать отношения по их оказанию, а, наоборот, запретить их. Необходимость запрета обусловливается ими вредом, причиняемым физическому и психическому здоровью граждан при оказании оккультных услуг. Однако опыт святой инквизиции свидетельствует об абсолютной бесперспективности борьбы с оккультизмом. Запрет такого рода деятельности может повлечь лишь переход осуществляющих ее лиц на нелегальное положение, а, следовательно, и существенное увеличение латентных правонарушений в данной сфере.

 Чрезвычайно дискуссионным является вопрос о включении в сферу гражданско-правового регулирования медицинских и образовательных услуг. В литературе встречаются различные мнения по данному вопросу: одни авторы (М.Н. Малеина, А.А. Мохов) обосновывают гражданско-правовую природу данных отношений, другие (В.М. Сырых) - социально-правовую, третьи (А.В. Белозеров, В.В. Кванина, В.Н. Соловьев) определяют правовую природу исследуемых отношений в зависимости от их возмездности или безвозмездности.

 Следует отметить, что законодательство как в сфере здравоохранения, так и в сфере образования является комплексным, что соответствует комплексному характеру предмета правового регулирования. Для целей настоящего исследования важно определить правовую природу отношений, складывающихся между медицинским учреждением и пациентом, а также между образовательным учреждением и обучающимся, по оказанию либо медицинских, либо образовательных услуг соответственно.

 В.М. Сырых рассматривает образовательное право как самостоятельную отрасль права, имеющую свой специфический предмет правового регулирования - образовательные отношения *(176). При этом он выделяет четыре особенности данных отношений. В качестве первой особенности указывается на то, что содержание объекта образовательных отношений, как правило, не может определяться участниками данного отношения. Под объектом образовательного отношения В.М. Сырых понимает знания, навыки и умения, уровень которых соответствует государственному стандарту *(177). Однако государственный стандарт определяет лишь обязательный минимум содержания основных образовательных программ (ст. 7 Закона об образовании). Содержание образования в конкретном образовательном учреждении определяется образовательной программой (образовательными программами), разрабатываемой, принимаемой и реализуемой этим образовательным учреждением самостоятельно (п. 5 ст. 14 Закона об образовании). На основании изложенного можно сделать вывод, что объект образовательного отношения определяется, как правило, образовательным учреждением. Но в ряде случаев и обучающийся может влиять на содержание объекта, например, при выборе факультативных предметов для изучения. Поэтому в рамках конкретного правоотношения стороны самостоятельно определяют содержание объекта с учетом требований государственного стандарта.

 Второй особенностью образовательных отношений называется "наличие у субъектов образовательного отношения необычайно ранней по сравнению с другими отраслями права дееспособности" *(178). По мнению В.М. Сырых, дети становятся субъектами образовательных отношений с момента занятий в дошкольных или начальных образовательных учреждениях *(179). Представляется, что с этого момента дети реализуют не дееспособность, а правоспособность, так как в отношения с образовательным учреждением от имени малолетних вступают их родители или законные представители. Согласно ст. 52 Закона об образовании родители (законные представители) несовершеннолетних детей до получения последними основного общего образования имеют право выбирать формы обучения, образовательные учреждения, защищать законные права и интересы ребенка. Таким образом, на ребенка как на субъекта образовательного отношения распространяются общие правила о дееспособности, закрепленные в ст. 21, 26, 28 ГК РФ.

 Третья особенность образовательных отношений характеризуется В.М. Сырых тем, что управомоченная сторона, в частности обучающийся, реализует свое право двояким способом: как с помощью действий другой обязанной стороны, так и благодаря собственным активным действиям, направленным на овладение образовательной программой соответствующего уровня. Представляется, что и в этом случае специфика отсутствует, так как элементами любого субъективного права выступают правомочия на собственные действия и правомочия требования. Данные правомочия входят, соответственно, и в состав субъективного права, обладателем которого является обучающийся.

 Соединение в лице педагогического работника, а также органа управления образовательным учреждением обязанной и одновременно обладающей властными полномочиями стороны обязательственного правоотношения составляет, по мнению В.М. Сырых, четвертую особенность образовательных отношений. Педагогические работники, а также органы управления образовательным учреждением, как правило, наделяются уставом этого учреждения правом привлечения обучающегося к дисциплинарной ответственности. Но данная особенность характерна и для корпоративных отношений. Возможность наложения санкций дисциплинарного характера не может свидетельствовать о наличии между сторонами отношений власти и подчинения.

 Таким образом, образовательные отношения не обладают необходимой спецификой, позволяющей сделать вывод об их особой социально-правовой природе. Не выдерживают критики и аргументы В.М. Сырых о невозможности распространения норм гражданского права на возмездные отношения, возникающие между образовательным учреждением и обучающимся, что убедительно показала М.Н. Малеина в своей статье "Договор о подготовке специалиста" *(180).

 В.В. Кванина характеризует договор на оказание возмездных образовательных услуг как гражданско-правовой. Но при этом она указывает на его нетипичность, проявляющуюся в совмещении в нем элементов гражданского и административного права *(181). Наличие в нем лементов административного права она, также как и В.М. Сырых, объясняет тем, что договор порождает административные правоотношения, связанные с обязанностями обучающихся по соблюдению правил поведения, установленных уставом, правилами внутреннего расписания вуза, а также отношения по воспитанию, предполагающие, по ее мнению, сочетание административного метода "власти и подчинения".

 А.В. Белозеров квалифицирует как социально-обеспечительные только правоотношения по бесплатному образованию, выделяя следующие их признаки:

 - отсутствие подкрепленной санкцией обязанности по вступлению в образовательные отношения у гражданина;

 - признание за гражданином гарантированного Конституцией РФ права вступить в эти отношения;

 - наличие у него права в любой момент выйти из этих отношений;

 - возложение на образовательное учреждение обязанности вступить в соответствующее правоотношение;

 - отсутствие отношений власти и подчинения между обучающимся и образовательным учреждением *(182).

 Однако с его выводом о правовой природе правоотношений по бесплатному образованию трудно согласиться. Отмеченные признаки данных правоотношений свидетельствуют, скорее, об их гражданско-правовой природе. Отношения между образовательным учреждением и обучающимся строятся на основе равенства сторон, а не власти и подчинения, на что справедливо указывает А.В. Белозеров. Для данных отношений характерна и автономия воли их участников, так как гражданин вступает в эти отношения по своей инициативе. Что касается возложения на образовательное учреждение обязанности вступить в соответствующие правоотношения, то ситуация не так однозначна. С одной стороны, такая обязанность у образовательного учреждения действительно существует в силу публичности осуществляемой им деятельности, хотя нормы о публичном договоре в данном случае не применимы, так как образовательные учреждения являются некоммерческими организациями (ст. 426 ГК РФ). С другой стороны, как указывает В.М. Сырых, "решающее значение имеет воля образовательного учреждения в выборе обучающегося и в определении условий обучения" *(183). Следовательно, для возникновения правоотношений по бесплатному образованию требуется согласованная воля сторон.

 В связи с этим заслуживает поддержки утверждение М.Н. Малеиной, что "безвозмездные образовательные отношения между государственным (муниципальным) вузом и студентом возникают из гражданского договора. Такое правоотношение подчинено гражданско-правовому методу юридического равенства сторон, автономии их воли, имущественной самостоятельности, а возникновение происходит путем согласования воли вуза и студента" *(184). Проведенный анализ позволяет распространить данный вывод не только на правоотношения "вуз - студент", но и на все другие правоотношения по бесплатному образованию.

 В.И. Шкатулла, признавая договорный характер отношений по воспитанию и обучению (именуемых им педагогическими) тем не менее не относит их к числу имущественных, а поэтому не распространяет на них нормы гражданского права *(185). С ним согласна и В.В. Кванина: "Образовательные услуги, оказываемые за счет бюджетных средств, не подпадают под регулирование норм гражданского права. Это объясняется тем, что отношения между обучающимся и вузом не являются ни имущественными, ни связанными с имущественными" *(186).

 Вопрос об имущественном характере отношений между образовательным учреждением и обучающимся является стержневым для всей дискуссии о правовой природе данных отношений. Многие авторы квалифицируют как гражданско-правовые только отношения по оказанию платных образовательных услуг, так как их имущественный характер очевиден. М.Н. Малеина указывает на то, что "ни ст. 307 ГК РФ, ни другие нормы не ограничивают содержание гражданско-правового обязательства признаком имущественного характера". Тем самым она допускает возможность гражданско-правового регулирования отношений по оказанию бесплатных образовательных услуг как отношений неимущественного характера.

 Представляется, что имущественный характер отношений, складывающихся между образовательным учреждением и обучающимся по поводу оказания образовательных услуг, не зависит от платности или бесплатности (возмездности или безвозмездности) предоставления таких услуг. Под имущественными отношениями обычно понимаются экономические по своей социальной природе отношения *(187). Отношения по оказанию образовательных услуг являются экономическими, так как в системе национальных счетов они включаются в сферу экономического производства *(188). При этом платные образовательные услуги относятся к рыночному производству, а бесплатные - к нерыночному производству. Причем к услугам нерыночного производства причисляются и услуги государства по управлению и обороне. Однако отношения по их оказанию основаны на власти и подчинении, а поэтому относятся к сфере публичного права.

 Особо следует подчеркнуть, что отношения, складывающиеся между образовательным учреждением и обучающимся, не исчерпываются только имущественной составляющей. Они многогранны и многоаспектны. Так, представляется допустимым характеризовать отношения между педагогом и учащимся и как педагогические, если речь идет о применении в рамках этих отношений приемов и методов обучения и воспитания.

 Таким образом, имущественные отношения, складывающиеся между образовательным учреждением и обучающимся по поводу оказания образовательных услуг, носят гражданско-правовой характер, так как они основаны на равенстве, автономии воли, имущественной самостоятельности участников и возникают из соглашения сторон.

 Отношения по оказанию медицинских услуг большинством авторов квалифицируются как гражданско-правовые независимо от того, на какой основе - платной или бесплатной - они осуществляются *(189). С данной позицией следует согласиться, так как отношения, складывающиеся между медицинским учреждением и гражданином, основаны на равенстве сторон и автономии воли их участников. У медицинского учреждения отсутствуют властные полномочия по отношению к пациенту. Согласно ст. 32 Основ законодательства об охране здоровья граждан необходимым предварительным условием медицинского вмешательства является информированное добровольное согласие гражданина. Гражданин вправе и отказаться от медицинского вмешательства. В целом приоритет в установлении отношений по оказанию медицинских услуг принадлежит гражданину, а не медицинскому учреждению. Но это не опровергает договорный характер данных отношений, так как выбор лечебно-профилактического учреждения пациент вправе осуществлять в соответствии с договорами обязательного и добровольного медицинского страхования (ст. 30 Основ законодательства об охране здоровья граждан).

 Однако из общего правила есть и ряд исключений. К ним могут быть отнесены, в частности, и случаи, когда согласие пациента на медицинское вмешательство не имеет правового значения. Согласно ст. 34 Основ законодательства об охране здоровья граждан оказание медицинской помощи без согласия граждан или их законных представителей допускается в отношении лиц, страдающих заболеваниями, представляющими опасность для окружающих, лиц, страдающих тяжелыми психическими расстройствами, или лиц, совершивших общественно опасные деяния. Оказание медицинских услуг перечисленным лицам осуществляется без их согласия, что ставит под сомнение и гражданско-правовую природу данных отношений. Представляется, что отношения, складывающиеся между медицинским учреждением и пациентом в процессе принудительного лечения, не подпадают под гражданско-правовое регулирование.

 Возражает против гражданско-правовой природы бесплатных отношений по оказанию медицинских услуг В.Н. Соловьев. Он считает, что "право гражданина на получение бесплатной гарантированной помощи имеет характер, своего рода, социально-правового притязания, а не гражданского права" *(190). К сожалению, автор не приводит аргументы в обоснование своего вывода. В связи с этим необходимо отметить, что в ст. 20 Основ законодательства об охране здоровья граждан используется понятие медикосоциальной помощи. При этом к мерам социального характера относится лишь уход за больными, нетрудоспособными и инвалидами, включая выплату пособий по нетрудоспособности. Среди субъектов, осуществляющих медикосоциальную помощь, различаются учреждения системы здравоохранения и учреждения системы социальной защиты населения. Полагаю, что социально-правовые отношения возникают у гражданина с учреждениями системы социальной защиты, а гражданско-правовые - с учреждениями системы здравоохранения.

 Таким образом, в понятие услуг как объекта гражданско-правового регулирования включаются те отношения по оказанию услуг, которые носят имущественный характер и основаны на равенстве сторон, автономии воли и имущественной самостоятельности участников.

 Категория "услуги" в значении объекта гражданско-правового регулирования применяется также в отношении отдельных видов деятельности. Последние с точки зрения экономического содержания представляют собой отдельные сектора рынка услуг: медицинские услуги, образовательные услуги, финансовые услуги, туристические услуги, рекламные услуги и др. (подробнее о классификации услуг - в  § 1 гл. 1 наст. книги). Их правовая регламентация осуществляется преимущественно комплексными правовыми актами, что позволяет урегулировать различные аспекты данных общественных отношений. При этом опосредующие их договорные обязательства в цивилистической литературе относят, как правило, к обязательствам по оказанию услуг исходя из экономической сущности регулируемых отношений.

 Однако при таком подходе существует опасность смешения понятия "услуги" в значении объекта гражданско-правового регулирования и в значении объекта гражданских прав. Для правильного понимания их соотношения необходимо различать две категории объектов в гражданском праве, на что справедливо указывал профессор О.А. Красавчиков. По его мнению, "первую (категорию объектов гражданского права. - Прим. авт.) составляют общественные отношения, складывающиеся из определенного поведения физических и юридических лиц. В этом смысле действия субъектов являются объектом правового регулирования со стороны нашего государства. Поведение людей, образующее содержание отношений, регулируемых правом (правоотношений), имеет своим объектом самые различные блага, способные удовлетворить потребности человека" *(191).

 Услуги как объект гражданско-правового регулирования представляют собой определенный вид общественных отношений, экономическая сущность которых заключается в оказании услуг. Данные отношения могут опосредоваться различными по своей правовой природе гражданско-правовыми обязательствами, а соответственно, их объектами могут быть как услуги, так и иные блага. Например, страховая деятельность по своему экономическому содержанию относится к отношениям по оказанию услуг. В ст. 30 Закона РФ от 27 ноября 1992 г. N 4015-1 "Об организации страхового дела в Российской Федерации" *(192) используется термин "страховые услуги". Но объектом страхового обязательства господствующая доктрина признает страховой интерес, а не услуги *(193). Поэтому страховое обязательство было бы неверно относить к обязательствам об оказании услуг.

 Услуги как объект гражданских прав выступают в гражданско-правовом обязательстве в качестве объекта, что и определяет, в конечном счете, его правовую природу как обязательства по оказанию услуг. Так, обязательством банковского счета опосредуются отношения по оказанию так называемых финансовых услуг. Объектом данного обязательства признаются услуги, что позволяет определять его правовую природу как обязательства об оказании услуг.

 Формирование четкого представления о соотношении услуг как объекта гражданско-правового регулирования и как объекта гражданских прав (правоотношения) имеет не только теоретическое, но и практическое значение.

 Широкое понимание услуг как объекта гражданско-правового регулирования позволяет распространить на отношения, опосредованные различными по своей правовой природе гражданскими обязательствами, нормы общего характера, регламентирующие рыночный сектор услуг. В преамбуле Закона о защите прав потребителей указывается, что он регулирует отношения, возникающие при продаже товаров, выполнении работ, оказании услуг. При этом в постановлении Пленума ВС РФ от 29 сентября 1994 г. N 7 "О практике рассмотрения судами дел о защите прав потребителей" *(194) разъясняется, что данные отношения могут возникать, в частности, из договоров аренды, включая прокат. Закономерен вопрос: насколько допустимо отнесение отношений, возникающих из договора аренды, к отношениям по оказанию услуг? Ответ на него зависит от занимаемой позиции.

 Если считать, что отношения по оказанию услуг могут опосредоваться только обязательствами об оказании услуг, то Пленум ВС РФ допустил расширительное толкование соответствующей нормы закона, так как обязательство аренды не может быть отнесено к ним. Если же рассматривать отношения по передаче имущества в аренду (прокат) с точки зрения их экономической сущности, то они являются отношениями по оказанию услуг. Поэтому услуги по сдаче имущества в аренду в качестве объекта правового регулирования подпадают под действие Закона о защите прав потребителей.

 Важное значение предлагаемый подход к пониманию услуг приобретает и при поиске адекватного правового регулирования отдельных групп общественных отношений по оказанию услуг, еще не получивших гражданско-правовую регламентацию. В частности, широкое распространение на практике получили так называемые виртуальные услуги. К ним относят и продажу товара через Интернет. Однако вряд ли способ заключения договора посредством глобальной сети может изменить правовую природу договора купли-продажи. Следовательно, понятие "виртуальные услуги" может использоваться только в значении объекта гражданско-правового регулирования.

 Именно в этом значении в гражданском законодательстве употребляются такие понятия, как "финансовые услуги", "банковские услуги", "посреднические услуги", "гостиничные услуги" и т.п. Было бы неверно полагать, что все они могут быть урегулированы в рамках обязательства об оказании услуг. При таком подходе игнорируется правовая природа данных явлений, которую следует искать прежде всего в тех благах, по поводу которых участники данных отношений осуществляют свою деятельность.