СУДЬЯ В СОСТАВЕ САМОГО СЕБЯ

     В редакцию проекта УПК РФ, представленную ко второму чтению, включены и приняты вместе с кодексом в качестве "приложения" типовые формы процессуальных документов. На первом чтении это "приложение" не обсуждалось, оно было включено в законопроект позднее. Полный набор образцов процессуальных документов фактически представляет собой "параллельный" УПК. Принятие этих образцов законодателем в качестве приложения к УПК придает им силу закона. Дознаватели, следователи, прокуроры и судьи будут не вправе ни на одну букву отступать от этих типовых форм. Суд и следователь вправе совершать процессуальные действия только способом, предусмотренным в законе. Отсутствие в приложениях соответствующих типов форм означает, что процессуальные действия, для которых не предусмотрены типовые формы процессуальных документов, автоматически становятся совершаемыми с нарушением закона. Фактически исключается возможность написания документов от руки, использование бланков становится обязательным. В противном случае следователь вынужден наизусть запоминать все эти формы (а их для досудебных стадий процесса предусмотрено 75), ибо не исключены ситуации, когда бланков у следователя почему-либо при себе не окажется и ему (как это сейчас часто бывает) придется составлять постановление или протокол от руки.

     Никаких оснований для включения типовых форм в закон нет. В законе должны быть предусмотрены основные реквизиты процессуальных документов и не более. Столь обширное дополнение являлось основанием для возвращения проекта ко второму чтению, предложение о чем было сделано, но - увы! - не принято.

     "Приложение" изобилует множеством очевидных ошибок, самые одиозные из которых (вплоть до ссылок на статьи УПК РСФСР) были устранены буквально накануне второго чтения. Выправленная редакция "приложения" была роздана в пятницу и понедельник (кодекс рассматривался Думой во вторник 20 июня). Из-за этого своевременно "приложение" не было прочитано почти никем. К настоящему времени, по изучению "приложения" выявлено множество и иных недостатков, без устранения которых принятий "приложения" недопустимо.

     Так, типовая форма "поручения о производстве отдельных следственных действий (оперативно-розыскных мероприятий)" (ф. N 11) содержит формулировку, которая противоречит всем основным принципам процесса: следователь должен в резолютивной части документа указать органу дознания, что именно надо установить ("Указывается, что конкретно необходимо установить...") - т.е. предрешается результат следственных действий либо оперативно-розыскных мероприятий, которые следователь поручает произвести либо дать поручение. При таком подходе законодателя не надо удивляться, если следователи будут поручать органам дознания "установить причастность NN к совершению" того или иного преступления, а органы дознания, вместо того, чтобы разыскивать виновных, будут "устанавливать" виновность того именно человека, причастность которого к преступлению поручил установить следователь.

     Типовые формы протоколов опознания (NN 25 и 26) предусматривают предъявление на опознание лиц "сходных по внешности, но имеющих резкие различия". Смысл этой формулировки темен и потому будет расшифровываться исполнителями так, как им это будет выгодно.

     И формулировка "поручения", и формулировки протоколов опознания свидетельствуют о том, что авторы проекта УПК и "приложения" к нему рассматривают следователя не как лицо, чья задача - установить истину (ибо обвинительные выводы могут быть только истинными), а как лицо, лишь ищущее подтверждение своим априорным предположениям.

     В типовой форме протокола допроса обвиняемого (ф. N 37) предусмотрено только два варианта ответа обвиняемого на вопрос признает ли он себя виновным: "признаю (не признаю)". Этим, однако, не исчерпываются возможные варианты ответов на указанный вопрос. Очень часто обвиняемые признают себя виновными частично, и записи об этом содержатся чуть ли не в каждом втором допросе. Лишать обвиняемого возможности признать себя виновным частично никто и никому права не давал.

     В резолютивной части типовой формы постановления об избрании залога в качестве меры пресечения (ф. N 41) дважды вписаны слова "в отношении" и в то же время пропущены слова "в виде". В итоге получилась весьма странная формулировка: "Избрать в отношении в отношении обвиняемого (подозреваемого) ______ меру - пресечения залога".

     Совершенно очевидно, что тире между словами "меру" и "пресечения" вставлять не следует, а вся эта фраза должна выглядеть следующим образом: "Избрать в отношении обвиняемого (подозреваемого) _______ меру пресечения в виде залога". Для разнообразия можно было бы написать и иначе: "Избрать... мерой пресечения залог...". Однако сама идея включить в закон типовые формы процессуальных документов исключает возможность употреблять в постановлениях различные, хотя и равнозначные, формулировки как опасное вольнодумство, возводя в то же время ошибки и неграмотность составителей в ранг закона.

     В типовой форме протоколов следственного эксперимента (ф. N 50) и проверки показаний на месте (ф. N 51) предусмотрено описание того, что в результате этих следственных действий установлено, но, в нарушение п.п.4 и 5 статьи 166 проекта УПК РФ, не предусмотрено описание хода эксперимента и проверки показаний (в том числе, как ни странно, показаний лица, чьи показания таким образом проверяются). Этим искажается суть протокола как процессуального документа, фиксирующего ход следственного действия, а не оценку его результатов следователем.

     В типовой форме постановления о признании гражданским истцом (ф. N 53) сделана совершенно неверная запись: "Следователь... рассмотрев материалы уголовного дела N __ и гражданский иск...". Следователю не дано право рассматривать гражданский иск, это прерогатива суда. Следователь должен иметь право рассмотреть заявление и, приняв его, признать заявителя гражданским истцом, либо отказать в приеме заявления на том основании, что иск заявлен ненадлежащим истцом, или ненадлежащему ответчику, или по ненадлежащим основаниям.

     В типовых формах протоколов об ознакомлении участников процесса с постановлением о назначении экспертизы (ф. NN 61-64) не предусмотрено внесение записей о заявлениях, которые сделал обвиняемый (защитник, потерпевший, гражданский истец и т.д.), ознакомившись с постановлением. Тем самым ограничивается право этих лиц заявить ходатайство о постановке дополнительных вопросов на разрешение экспертов, о приглашении иных экспертов (нежели те, которым решил поручить производство экспертизы следователь) и т.д.

     В типовой форме протокола предъявления для ознакомления защитнику материалов уголовного дела в ходе предварительного расследования (ф. N 67) зачем-то предусмотрена запись о заявлениях и замечаниях свидетеля о дополнении и уточнении протокола. Та же типовая форма не предусматривает записи о заявлениях и замечаниях защитника по поводу документов, с которыми его ознакомили. В ряде случаев это может привести к необратимым последствиям.

     Известен, к примеру, из практики случай, когда защитник, знакомясь с протоколом задержания, увидел в нем незавершенную запись. Как потом было установлено, сотрудники милиции, чтобы оправдать незаконное применение оружия и незаконное задержание, собирались подбросить задержанному оружие либо наркотики и на момент ознакомления защитника с протоколом еще не успели решить, что именно и куда - в карман одежды или в автомобиль - они будут подбрасывать. Поскольку защитнику удалось зафиксировать неполноту протокола, провокация была сорвана.

     Собственно, если в протоколе ознакомления участника процесса с какими-либо материалами либо документами не указывать, что именно было заявлено об этих материалах и документах, то такой протокол будет явно не полным, а само ознакомление как процессуальное действие в значительной части становится бессмысленным.

     В типовых формах постановлений судьи об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу (ф. N 76), о продлении срока содержания под стражей (ф. N 77), об избрании меры пресечения в виде домашнего ареста (ф. N 78), о разрешении производства обыска (ф. N 79) предусмотрен только один вариант решения - удовлетворение соответствующего ходатайства следователя. Возможность отказа судьи в применении этих процессуальных мер не предусматривается. Нет и отдельных типовых форм, предусматривающих такой отказ. Здесь наиболее ярко проявилось отношение авторов "приложения" (а возможно, и составителей проекта УПК) к судебному контролю за предварительным следствием, как чему-то формальному и не имеющему самостоятельного значения, а к следователям - как к непогрешимым деятелям, никогда не ошибающимся и не нарушающим законы (иначе чем объяснить, что в проекте УПК предлагалось считать понятых избыточной фигурой при осмотре, а в "приложениях" и намека нет на то, что судья может отказать следователю в разрешении арестовать, продлить срок содержания под стражей, подвергнуть обвиняемого домашнему аресту, произвести обыск).

     Точно так же в типовой форме постановления судьи о приостановлении уголовного дела (ф. N 88) предусмотрен только один вариант решения вопроса о мере пресечения - арест. И это несмотря на то, что приостановление возможно не только потому, что подсудимый скрылся.

     В типовых формах приговоров, выносимых судьей единолично (ф. NN 100 и 101), судья обязывается (поскольку типовые формы - составная часть кодекса, они для судьи обязательны) указывать состав суда, состоящего из него самого: