Глава 2. ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ И КОЛЛЕКТИВНЫЕ ПРАВА В КОНТЕКСТЕ ПРОБЛЕМЫ МЕНЬШИНСТВ

(международно-правовые аспекты)

В Определение субъектов международного права

стандартном и наиболее распространенном понимании субъектности в международном праве субъектами и объектам правовых отношений являются государства. Конвенция о правах и обязанностях государств (Монтевидео, 26 декабря 1933 г.) в своей первой статье содержит юридическое определение "государства", считающееся классическим:

 "Государство как субъект (a person) международного права должно обладать следующими квалификациями:

(a) постоянным населением;

(b) определенной территорией;

(c) правительством;

(d) способностью вступать в отношения с другими государствами".

 Между тем, анализ международно-правовой практики показывает что реально в качестве субъектов в этой сфере деятельности выступают не только государства и международные организации (другой общепризнанный тип субъекта в международном праве), но и различные квазигосударственные структуры и образования. Сама типология государств, претендующая на охват всех реальных государственных устройств, остается весьма сложной для того, чтобы дать универсальный и однозначный перечень субъектов и объектов международного права. Традиционными атрибутами субъектности в международном праве являются независимость и свобода действий этих субъектов, обобщаемые понятием "суверенитет". для целей данного рассмотрения достаточно заметить, что далеко не все государственные образования могут характеризоваться как безусловно свободные и независимые. Более того, в определенных сферах человеческой деятельности (главным образом - в различных секторах экономической деятельности) сегодня можно говорить о существовании глобальной взаимозависимости государств. Суверенность государств в определенном выше смысле ограничивается равной суверенностью других государств, системой их взаимных договоров и обязательств, наличием международных организаций и блоков, как регионального, так и глобального уровня, поэтому юристы говорят сегодня о неабсолютном, "ограниченном" суверенитете [Наппит 1992:15], или "суверенитете в рамках закона" (т.е. международного права -С.С.) [Larson e.a. 1965:11].

 Некоторыми специалистами назывались и другие критерии государственности (и, следовательно, правосубъектности в области международного права): например, необходимая для поддерживания международных отношений степень цивилизованности (сегодня безусловно устаревший принцип, отражавший европоцентричность международного права начала века) [Hyde 1922, 1:17], или принцип, в соответствии с которым правительство государства должно было прийти к власти в соответствии с принципом самоопределения [Crawford 1979:26-27]. Применение последнего критерия ограничено контекстом деколонизации; именно в соответствии с этим принципом международное сообщество отказывалось признать южно-родезийское правительство Яна Смита в период с 1965 по 1980 гг., то есть вплоть до установления правления большинства. Многие авторы подчеркивают внутренний аспект суверенитета, под которым подразумевается верховная власть на определенной территории, куда не распространяется законодательная, исполнительная и судебная юрисдикция Других государств за исключением международного законодательства [Brierly 1949:48-49; Crawford 1979:26-27]. Однако следует помнить, что внутренний аспект суверенитета должен быть дополнен внешним, для того, чтобы с полным основанием говорить о независимости (субъектности) государства. Собственно говоря, внешний аспект суверенитета как раз и заключается в принципе равенства и независимости государств, что конституирует их в качестве субъектов международного права. При этом свободное решение о делегировании определенных властных функций другим государствам не наносит ущерба суверенности, но соответствует так называемой "конституционной независимости" |7ат«Д98б:1]. Реально существующий спектр государственных образований с ограниченной суверенностью довольно широк, и о таких образованиях обычно говорят как об "обладающих определенной степенью международной субъектности' [Willoughby, Fenwick 1919; Наппит 1992:16]. В числе основных типов таких образований можно назвать следующие:

1. Гарантированные или нейтрализованные государства. Это независимые государства, чье существование или нейтральный статус обусловлены международным договором. Их суверенность ограничена лишь статусом нейтральности по отношению к военным державам и подразумеваемыми этим статусом ограничениями тех внешнеполитических действий, которые способны нарушить статус нейтральности. Примерами гарантированных государств в истории международного права могут служить Черногория, Сербия и Румыния по условиям берлинского договора 1878 г. Нейтрализованные государства включают Швейцарию, начиная с 1815 г. (т.е после Венского конгресса), Бельгию в 1839 г. и Норвегию в 1907 г.

2. Защищаемые независимые государства. К ним относятся те государства, которые делегировали часть своей власти защищающему, или опекающему государству (guardian state), но сохраняющие но сохраняющими полный контроль над внутренними делами и внешней политикой, за исключением оговоренных соглашением ограничений. Некоторые юристы относят этот тип государственного устройства к протекторату, отмечая, что протекторат характеризуется более высокой степенью международной субъектности, чем вассальное государство и никогда не является частью защищающего его государства, а также не оказывается ipso facto связанным договорами, заключаемыми его защитником с другими государствами [Oppenheim 1905, 1:137-139]. В числе таких государств можно назвать Андорру, Лихтенштейн, Сан Марино, Монако, а также Кубу времен действия поправки Платта и Ионийские острова в период с 1815 по 1862 гг.

3. Ассоциированная государственность. Это понятие было сформулировано в ходе дискуссий в ООН относительно самоопределения несамоуправляемых территорий. По содержанию оно почти совпадает с предыдущим понятием, отличаясь от последнего тем, что ассоциированное государственное образование может в любое время в одностороннем порядке прекратить отношения ассоциации с другим государством [G.A.Res. 1541 (XV) Annex, 15.12.1960; UN Doc.A/4684 1960:29].

4. Международная территория. Это государственное устройство аналогично положению гарантированного государства, но оно создается под международным наблюдением или контролем при особых политических обстоятельствах. Некоторые специалисты определяют такие территории как особые государственные образования, суверенитет которых принадлежит группе государств или международной организации [Ydit 1961:20-21]. Такое образование может или не может выступать как государство, но сохраняет внутреннее самоуправление и ограничивается лишь своим международным статутом. Кроме Кракова и Данцига, примерами международных территорий были Иерусалим в конце 1940-х гг. и Западный Берлин. Можно упомянуть также неосуществленный план интернационализации Триеста в 1954 г.

5. Вассальным государством называется такое государство, которое в большей степени контролируется другим государством (сюзереном), чем, например, защищаемое государство. Статус такого государства может определяться договором, или традиционно сложившимися отношениями, берущими свое начало в феодальном порядке. Отличительной чертой отношений между сюзереном и вассалом с политико-правовой стороны является то обстоятельство, что источником легитимизации правительства вассального государства является правитель государства-сюзерена, который предоставляет вассалу право самоуправления. Кроме того, международные договоры, в которые вступает сюзерен, становятся обязательными и для государства-вассала, хотя вассал и обладает определенными возможностями независимого действия в сфере международных отношений. Примерами могут служить война Болгарии против суверенной Сербии в то время когда Болгария состояла в номинальных вассальных отношениях с Турцией. Кроме Оттоманской империи примерами вассальных государств в истории международного права являются некоторые штаты Индии во времена британского правления, Внешняя Монголия и Тибет до 1911 г.

6. Кондоминиум. Это понятие относится к территории, находящейся под объединенным суверенитетом двух или более государств. Хотя национальное законодательство не распространяется автоматически на территорию кондоминиума (совладения), такая территория не имеет независимой субъектности в международном праве. Примерами могут служить Андорра и Новые Гебриды до 1980 г., когда они обрели независимость.

7. Защищаемое зависимое государство. Такое государство имеет весьма ограниченную международную субъектность и в значительной степени зависит от государства-защитника. Реальное положение таких образований широко варьирует, и в современный период эволюционирует в сторону все более полного суверенитета (примером может служить Бруней).

8. Несамоуправляемые территории, или территории под международной опекой. Под международной опекой находилось 11 территорий. Хартия ООН признавала существование подопечных территорий, "на которых народы еще не достигли полной меры самоуправления". Соглашения между подопечными территориями и державами-опекунами были одобрены и осуществлялись под надзором Генеральной Ассамблеи ООН и ее Опекунского Совета. Последней опекаемой территорией была "стратегическая" подопечная территория тихоокеанских островов (опека США). До 1988 г. в этом статусе существовали также Северные Марианские и Маршалловы острова, Палау и часть Микронезии.

9. Колониальный протекторат. Государственное устройство, подобное подопечной территории, однако здесь государство-защитник обладает ничем не ограниченной властью, несмотря не то, что граждане протектората не имеют гражданства метрополии. Граждане колонии, как известно, зачастую являлись также гражданами метрополии [Наппит 1992:16-18].

 Приведенный спектр государственных устройств не охватывает всего поля потенциальных субъектов международного права, но лишь отражает наиболее исследованный его сектор. Юристы продолжают дискуссии относительно того, кто является источником суверенитета на внутригосударственном уровне: правительство, парламент, или народ (нация). Поскольку именно народ является субъектом самоопределения и деколорации, и,, в известном смысле, "предшествует" государству, часть из них склонна видеть именно в народе источник и основу суверенитета [Barsh1987]. Такая логика заставляет включить в число субъектов международного права народы. Следует обратить внимание на условность границ между понятиями "народ" и "меньшинство" (особенно показательны случаи малочисленных народов, а также правовое положение коренных и племенных народов как оно определяется контекстом Конвенции № 169). В соответствии с Уставом ООН и многими последующими документами народ является субъектом самоопределения и деколонизации. В соответствии с принципом самоопределения, одним из возможных его исходов может быть образование самостоятельного государства. Таким образом, народы, добиваясь независимости и свободы, осуществляя свой выбор и создавая избираемую ими форму правления, которая узаконивает этот выбор, по существу, а также в соответствии с обсуждаемыми выше критериями международной субъектности (независимость и свобода действий), выступают в качестве таких субъектов, а обретая независимость, сливаются с классическими субъектами международного права - государствами. У меньшинств также существуют собственные пути к полноценной международной субъектности. Первым из них является утверждение собственной группы в глазах общественного мнения в качестве самостоятельного народы. Сложившиеся нации-государства неохотно идут на такого рода признание; в результате даже самоназвание такой группы проходит целый ряд ступеней на пути к международному признанию: от известности в узком кругу этнологов и антропологов, изучающих данный регион, через использование в официальных публикациях и документах сначала, обычно, в качестве наименования подгруппы какой-либо уже официально признанной группы или народа, и, наконец, к статусу группы с именем (этнонимом), не воспринимаемом как субкатегория, но понимаемом как обозначение отдельного, пусть небольшого народа. В СССР такой путь проходят значительное число этнических и религиозных меньшинств и малочисленных народов. Здесь достаточно вспомнить историю признания в качестве самостоятельной этноконфессиональной группы меннонитов, считавшихся в зависимости от политической конъюнктуры то немцами, то голландцами Ипатов 1978; Соколовский 1985, 1987], или так и не вполне состоявшееся официальное признание целой группы народов Памира (шугнанцев, рушашев, бартангаев, язгулямцев, ваханцев и хуфцев и др.), числящихся как " горные таджики", и народов Алтая (губаларов, кумандинцев, лебединцев, маймаларов и др.), традиционно учитываемых как "алтайцы". В социологии власти этот тип власти известен как власть номинации. Этот вид контроля со стороны государства часто воспринимается как законный и в силу этого, оставаясь "невидимым" для социальной критики, является особенно опасным. Другим, менее используемым, но вполне возможным путем выхода к международному признанию является создание международных организаций, позволяющих эффективно влиять на принимаемые международным сообществом решения, касающиеся таких групп.

 Многочисленные ассоциации коренных народов, межгосударственные региональные ассоциации (например, ассоциация, объединяющая скандинавских саамов), демонстрируют эффективность этого пути. Все эти факты дают основание для рассмотрения меньшинств - если не сегодня, то в недалеком будущем - в качестве субъектов международного права, неизбежное появление которых существенно усложнит поле международной политики. Это заставляет еще раз рассмотреть существующие сегодня подходы к определению меньшинств и проблемы, связанные с таким определением. Как известно, дискуссии по проблеме определения понятия "меньшинство" в специальной Подкомиссии ООН длились более 40 лет без удовлетворительного результата. Такая ситуация объяснялась неконструктивной позицией правительств ряда государств, не заинтересованных в признании и наделении особыми правами групп на их территориях и видевших в самом факте признания таких групп угрозу целостности государства. Работа специальной Подкомиссии в составе Комитета по правам человека в ООН началась в связи с подготовкой Международного пакта о гражданских и политических правах, в который, как известно, была включена особая статья о меньшинствах в следующей редакции:

 "В тех странах, где существуют этнические, религиозные и языковые меньшинства, лицам, принадлежащим к таким меньшинствам, не может быть отказано в праве совместно с другими членами той же группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком".

 На 24-ой сессии в 1971 г. Подкомиссия приняла резолюцию, в которой назначила Специального докладчика для проведения исследования в соответствующей области. По просьбе Специального докладчика ф.Капоторти 24.10. 1972 г. Генеральный Секретарь ООН направил вербальную ноту правительствам государств-членов ООН с просьбой о помощи Специальному докладчику в сборе материалов по разработанной программе. В ответ на вербальные ноты 46 стран прислали свою информацию. С учетом этой информации и привлечением данных специализированных учреждений ООН и неправительственных организаций было подготовлено 76 монографий о положении этнических, языковых и религиозных групп в 75 странах мира. На их основе были разработаны предварительный доклад и его проект, а на своей 30-й сессии Подкомиссия рассмотрела окончательный доклад, который был опубликован в 1979 г. [Капоторти 1979]. В этом докладе большое внимание было уделено анализу теоретических и понятийно-терминологических аспектов использования понятия "меньшинство" в международно-правовой практике, анализу понятия "меньшинство". Специальный докладчик подчеркивал, что цель предлагаемого им определения ограничена; оно предназначалось для использования в узких рамках применения статьи 27 Пакта и выглядело следующим образом.

" по сравнению с остальной частью населения государства это меньшая по численности, не занимающая господствующего положения группа, члены которой - граждане этого государства - обладают с этнической, религиозной или языковой точек зрения характеристиками, отличающимися от характеристик остальной части населения, и проявляют, пусть даже косвенно, чувство солидарности в целях сохранения своей культуры, своих традиций, религии или языка" [Капоторти '1979:109-110].

 Данное определение учитывало опыт предыдущей работы Подкомиссии. Одним из первых рабочих определений, подготовленных Подкомиссией ООН по предупреждению дискриминации и защите меньшинств в 1950 г., было следующим:

I "термин "меньшинство" включает только те недоминирующие группы населения, которые имеют и хотят сохранить устойчивые этнические, религиозные и языковые традиции и характеристики, явным образом отличающиеся от тех, которые имеет остальное население;

II - такие меньшинства должны включать в себя число людей, достаточное для сохранения таких традиций и характеристик; и

III - такие меньшинства должны быть лояльными по отношению к государству, гражданами которого они являются" [UN Doc.E/CN. 4/641 Annex I, Resolution II].

 Вариант этого определения был представлен в Подкомиссию канадским юристом Жюлем Дешеном (Jules Deschenes), где меньшинство определялось как

 "группа граждан одного государства, составляющая численное меньшинство и находящаяся в недоминирующем положении в этом государстве, наделенная этническими, религиозными или языковыми характеристиками, которые отличаются от тех, которые имеет большинство населения; члены этой группы обладают чувством солидарности друг с другом, мотивированные, если даже имплицитно, коллективным желанием сохраниться как группа и чьей целью является достижение равенства с большинством фактически и юридически" [UN Doc E/CN.4/Sub.2/ 1985/31, para. 181].

 Между определениями Капоторти и Дешена нет существенных различий. Ключевым в обоих является сочетание объективных характеристик с субъективным намерением сохранить именно эти характеристики. "Меньшинство" ограничивается гражданами данного государств С nationals' - у Капоторти, citizens' - у Дешена). Такие группы как беженцы, иностранцы, лица без гражданства, рабочие-мигранты и сезонные рабочие не включаются в объем понятия.

Оба определения подчеркивают недоминирующее положение меньшинства, поскольку доминирующее меньшинство поднимает другие вопросы признания или отрицания самоопределения большинства (как например африканеры в Южной Африке). Оба определения сходятся в том, что необходим определенный количественный показатель меньшинства. В обоих определениях имплицитно подразумевается существование еще какого-то другого меньшинства: группы, которая не хочет сохранить себя как целое, а предпочитает раствориться в более широком обществе. Проблемой международного права долгое время было то, что меньшинства рассматривались именно с позиций ассимиляции, идеи превосходства доминирующей культуры, достижения однородности внутри данного государства за счет отказа группами меньшинств от своей культуры в пользу доминирующей культуры [Thornberry 1991:6-7]. Документы международного права, включая новейшие, не содержат операционального определения понятия "меньшинство", что существенно затрудняет их применение в конкретных случаях правового регулирования. Из-за гигантского разнообразия групп, по отношению к которым употребляется термин "меньшинство", в также разнообразия ситуаций, в которых эти группы находятся, выработка универсального определения понятия вряд ли возможна. Между тем, если задаться вопросом, возможна ли эффективная защита прав меньшинств при отсутствии универсального определения и обратиться к историческому и региональному опыту, то ответ не будет обязательно отрицательным. Учет опыта Лиги Наций, в котором при определении меньшинств применялись так называемые остенсивные определения (то есть определения, в которых не приводились характеристики групп, но перечислялись заранее согласованные списки таких групп), открывает еще одну, сегодня практически забытую возможность разрешения проблемы определения. Другим средством, позволяющим смягчить сопротивление некоторых правительств, является выработка ни одного единого для всех типов меньшинств правового инструмента (типа принятой ООН Декларации), а пакета конвенций, регулирующих права разных типов меньшинств (этнических, религиозных, языковых и др.). Движение к единой международной норме при существующем недоверии правительств должно быть постепенным и должно осуществляться через иерархию региональных консенсусов (как относительно объектов, так и относительно объемов прав; например, государства-члены ОАЕ могут в результате согласительной процедуры выработать собственный список признаваемых ими групп меньшинств на территориях этих стран, и самостоятельно определить тот объем прав, которые их правительства согласны гарантировать этим группам). Такие меры позволят обеспечить права большего количества групп, чем это возможно при попытке внедрения глобальной универсальной нормы.

Права человека: либерально-демократическая доктрина о соотношении прав индивида и группы

 Нахождение баланса между правами индивида и группы относится к числу наиболее сложных проблем, стоящих перед демократическими государствами. Особенно острой эта проблема становится для полиэтнических государств, в которых групповые права народов и меньшинств должны удовлетворяться так, чтобы их осуществление не ущемляло индивидуальные права их собственных членов. Всеобщие права человека, основанные на принципе признания фундаментально равенства всех людей, устанавливают положительные права всех управляемых; в них формулируются права людей по отношению к государству, что является универсальным принципом уже в силу того обстоятельства, что в современном мире все люди живут в государствах, а отношения между индивидом и государством, а также между определенными коллективами и государством характеризуются неравенством [Burghers 1990:64-65]. Неотъемлемой частью понятия о правах человека является убеждение в том, что государство существует чтобы служить людям, а не для того, чтобы люди служили государству и суверену. Идея прав человека становилась все более популярной в течение последних сорока пяти лет с ростом влияния ООН после подписания в 1948 г. Всеобщей декларации прав человека и ратификации двух Международных Пактов и Факультативного протокола к Декларации в 1966 г. Всеобщая декларация, оба Пакта и Факультативный протокол обычно обозначаются в своей совокупности как Международный Билль о Правах и признаются в качестве авторитетного источника для толкования уставных обязательств членов ООН.

 Некоторые из условий Декларации вошли в состав обычного права и стали таким образом обязательными даже для государств, их не ратифицировавших. Первый из Пактов, касающийся гражданских и политических прав, ставит вне закона рабство, жестокость, бесчеловечное и унижающее человеческое достоинство обращение с людьми, устанавливает, что каждый человек равен перед законом и не может быть произвольно арестован, задержан или выслан, что каждый имеет право свободного перемещения и проживания в пределах своего собственного государства и может пользоваться другими подобного рода политическими и гражданскими правами. Пакт по экономическим, социальным и культурным правам предусматривает обеспечение права каждого на достаточное питание, охрану здоровья, получение работы и образования, права вступать в профсоюзы, создавать семью, а также других прав, гарантирующих человеческое достоинство. Факультативным протоколом учреждена Комиссия ООН по правам человека. ООН создан также ряд рабочих групп, учреждены должности специальных наблюдателей и экспертов, следящих за нарушениями прав человека.

 Разделение всего объема прав человека на две категории в соответствии с двумя указанными Пактами: гражданские и политические права, с одной стороны, и экономические, социальные и культурные - с другой, было обусловлено не в последнюю очередь обострившейся конкуренцией между супердержавами в период холодной войны: на Западе приоритет отдавался первым, а в бывшем Советском Союзе и в восточноевропейских государствах - вторым. С точки зрения либерально-демократической доктрины, господствовавшей на Западе, государство должно нести ответственность за обеспечение гражданских и политических прав своих граждан, но не за их экономические, культурные и социальные права, которые многими государствами, в том числе и в первую очередь Соединенными Штатами, не признаются в качестве прав человека вообще. Уместно заметить, что США до сих пор не ратифицировали Международный Пакт по экономическим, социальным и культурным правам. Более того, Пакт по гражданским и политическим правам был ратифицирован США только в мае 1992 г. со многими оговорками, которые по мнению некоторых экспертов весьма существенно ограничивают сферу его применения [Eide 1990]. Однако такой подход не является характерным для мирового сообщества в целом, и другие государства, даже при том, что они не могут обеспечить выполнение всех условий, предусмотренных Пактом по экономическим, социальным и культурным правам человека, продолжают рассматривать статьи этого Пакта в качестве целей, к которым им следует стремиться.

 После 1966 г. государствами - членами ООН были подписаны и другие договоры и конвенции, включая Конвенцию против пыток, Конвенции против геноцида, против расизма и по правам ребенка.

 Помимо рассмотренных выше прав, являющихся в общем индивидуальными, существует ряд прав, называемых "коллективными" или, более точно, правами коллективов. Особую важность в связи с рассматриваемой темой представляют собой следующие две стороны прав этого рода: первое - роль нормативных прав человека в защите "меньшинств" и, второе, -природа права коллективов на самоопределение. Следует отметить, что на международном уровне до сих пор отсутствует какое-либо согласие по вопросу о том, обладают ли коллективы как таковые правами человека, поскольку, по мнению юристов, они не укладываются ни в рамки международных юридических норм, ни в определение того, что является правами человека. Более того, делаются утверждения, что субъектом в вопросе о защите прав человека всегда должен быть индивид и что невозможно возлагать ответственность за соблюдение коллективных прав на государство. В соответствии с такой точкой зрения в той мере, в которой коллективные права все же существуют в каком бы то ни было виде, они не должны называться правами человека, ибо это затемняет и осложняет последнее понятие. С другой стороны, возможно утверждение о том, что в некоторых случаях защита прав индивида оказывается невозможной без обеспечения прав группы. Таковые случаи ограничиваются обычно правом на свободу ассоциаций или правом на брак, где по определению присутствует более чем один индивид [Нагенгаст 1994]. Противоположная точка зрения состоит в том, что понятие "права человека" не является статичным, но требует все новых определений по мере изменения самого мира. Коллективные права являются правами человека лишь до тех пор, пока отражаемые в них потребности могут переводиться на язык юридических норм, которые можно признать и провести в жизнь. Этот принцип основан на той посылке, что права человека, будучи изначально задуманы главным образом для защиты индивида от произвола со стороны государственной власти, никогда не означали свободы большинства использовать имеющуюся у контролируемого им государства силу принуждения по собственному усмотрению, то есть в ущерб "меньшинствам". Другими словами, международные нормы имеют своей целью в той же мере защиту от произвольного применения "демократии" со стороны большинства и от "демократической" власти государства, как и защиту каждого отдельного индивида от государства [Нагенгаст 1994].

 Большинство документов международного права относится к сфере регулирования прав так называемых корпоративных субъектов - государств и международных организаций. В предыдущем разделе уже отмечалось, что в число такого рода субъектов могут быть включены и квазигосударственные политические образования (государства in statu nascendi, то есть "рождающиеся государства"), а в контексте определенных прав - народы и меньшинства, хотя внесение обоих последних понятий в число субъектов международного права спорно. Корпоративные субъекты характеризуются как юридические лица, но не имеют "физической субъектности"; за корпоративной юридической субъектностью скрываются реальные люди, осуществляющие функции государственных институтов и именно их права, фигурирующие как права государств, опосредованно обеспечиваются существующими международными нормами. Помимо этих косвенно реализуемых через права государств и квазигосударственных образований прав человека, в международном праве существует особый корпус прав человека, реализуемых непосредственно - как коллективных, так и индивидуальных. В отличие от индивидуальных прав, которые предоставляются персонально каждому человеку (свобода религии и свобода слова, например), коллективные права предоставляются людям в сообществах, группах, то есть в связи с их отношениями в группах, или сообществах (среди народов, меньшинств и т.п.). При этом коллективные права сохраняют свой характер прямых непосредственно предоставляемых прав. Разница в контроле за осуществлением коллективных и индивидуальных прав проявляется особенно ярко в случае их нарушения: если при нарушении индивидуальных прав статистика не играет роли и всякое нарушение может быть законным

образом опротестовано, то в случае нарушения коллективных прав именно общая картина - правовое ущемление целой группы, а не ее представителей - учитывается при анализе правового режима государства [Dinstein 1976:103]. И хотя массовое нарушение индивидуальных прав может вызвать коллективный протест, само наличие такой коллективной реакции не превращает индивидуальные права в коллективные, даже если, например, свобода слова конкретного человека ограничивалась именно вследствие его принадлежности к определенному этническому, или религиозному меньшинству. Здесь мы сталкиваемся со случаем дискриминации на основе этнической или конфессиональной принадлежности при соблюдении индивидуальных прав человека.

 С другой точки зрения, коллективные права в реальности не столь уж резко противопоставлены правам личности. Многие индивидуальные права имеют коллективные измерения - например, предоставление особого статуса каждому члену (индивидуальное измерение) какой-либо общности (коллективное измерение). Кроме того, осуществление индивидуальных прав зачастую предполагает и основывается на коллективных действиях (например, право использования родного языка в какой-либо сфере). Индивидуальные права могут предполагать право пользования коллективным достоянием (например, территорией, чистой окружающей средой и т.п.) [Линдхолъм 1991:95]. Достаточно часто соблюдение конкретных прав индивида становится невозможным при нарушении коллективных прав его группы: например, свобода вероисповедания в некоторых религиях обеспечивается наличием специальных помещений (храмов, культовых сооружений и т.п.), или особым способом обработки и приготовления пищи, при отсутствии которых (государственном запрете, или необеспечении этого коллективного права религиозного меньшинства) становится проблематичным обеспечение индивидуальных прав его членов.

 Важнейшей категорией коллективных прав в международном праве являются права народов. Современное международное право закрепляет и предоставляет в числе таких прав право на физическое существование народа (Конвенция о предотвращении и наказании за преступление геноцида 1948 г.), право на самоопределение (первые статьи обоих Пактов по правам человека 1966 г.) и право пользования природными ресурсами (первые статьи упомянутых Пактов и статьи 25 Пакта об экономических, социальных и культурных правах и 47 Пакта о гражданских и политических правах). В международном праве понятия "народ" и "нация" различаются следующим образом: как уже отмечалось во Введении, большинство используемых дефиниций констатируют наличие объективных (культурно-исторических, языковых) и субъективных (желание быть вместе, прокламируемая принадлежность) связей, что, как уже замечалось, не позволяет разграничить понятие "народ" и понятие "этническая группа"; под "нацией" же понимается совокупность граждан одного государства, то есть согражданство. Поскольку каждое государство в соответствии с таким пониманием является "обладателем" единственной "нации", то термины "нация" и "государство" оказываются в ряде контекстов взаимозаменимыми - известный пример, название "Организация Объединенных Наций", членами которой являются государства. При использовании термина "многонациональное государство" по существу подразумевается, что население данного государства составляют несколько народов и групп меньшинств.

Право на физическое существование

 Право народов на физическое существование соответствует запрету геноцида. Конвенция о предупреждении и наказании за преступление геноцида 1948 года была первой послевоенной конвенцией, положения которой затрагивали права меньшинств, хотя сам термин "меньшинство" не употребляется в ее тексте. Послевоенный период характеризовался повышенным вниманием к правам личности и, вообще, к индивидуальным правам, а не правам групп. Тем не менее, преамбула Конвенции содержала очевидные отступления от этого принципа, поскольку трактовала геноцид как массовое уничтожение "национальных, этнических, расовых, или религиозных групп". Введение термина "геноцид" (от греческого genos - раса, нация, племя и латинского caedere - убивать) приписывается американскому юристу Р. Лемкину [Lemkin 1944], который еще в 1933 году на одной из международных конференций юристов обсуждал содержание предлагаемого им понятия (см. Глоссарий). Конвенция о геноциде в юридическом отношении тесно связана со сформулированном в 27 Статье Пакта о гражданских и политических правах правом группы на существование.

Право на существование является необходимой предпосылкой остальных прав меньшинств. Понятие "существование", употребляемое по отношению к группе имеет свою специфику. Право индивида на жизнь основывается на значительно более ясном противопоставлении между жизнью и физической смертью, хотя и здесь есть множество спорных проблем по отношению к пограничным случаям. Жизнь группы не кончается со смертью отдельных ее членов, хотя и может по этой причине в значительной степени нарушаться. Угрозу существованию группы создают утрата ее культуры, самосознания, языка, религии, или ощущения исторической сопричастности у ее членов. С такой утратой индивидуальные члены группы могут продолжать жить, но группа прекращает свое существование. Таким образом, уже само понятие "существование" в контексте коллективных прав требует анализа и объяснения. Базовое значение "существования" в этом контексте может быть редуцировано до понятия "физическое существование": действительно, группа существует за счет физического существования ее членов; тотальное физическое уничтожение членов группы будет означать и одновременное уничтожение группы. Такие насильственные акты по отношению к группам находятся в ведении международного уголовного права, по которому наказуемыми оказываются, наряду с геноцидом, и такие преступления как терроризм, пытки, торговля наркотиками, пиратство и др., не обязательно связанные с угрозой существованию групп. Международное уголовное право не представляет собой систематического корпуса прав, не обладает соответствующим законодательным аппаратом и существует преимущественно как система договоров, а не как универсальная система международных правовых норм [Schwarzenberger 1950:263]. Ядром международного криминального права в послевоенный период явились Нюрнбергские принципы, ставшие основой для правовой разработки понятия геноцида. Процесс выработки принятого в международном праве определения геноцида был начат с Хартии Международного Военного Трибунала в Нюрнберге, статья 6(с) которого определяла "преступления против человечества" ("убийства и массовое уничтожение, порабощение, депортация и другие бесчеловечные акты, совершаемые против гражданского населения"). В Нюрнбергской Хартии были сформулированы вошедшие в итоговый текст Конвенции принципы: право на существование человеческих групп, представление о группе как жертве и представление о международном характере преступления геноцида. Сам термин "геноцид" был использован в тексте обвинения против нацистских преступников 8 октября 1945 года [Thornberry 1991:63].

 Основой действия ООН в разработке Конвенции о предупреждении и наказании за преступление геноцида стала принятая первой сессией Генеральной Ассамблеи ООН "Резолюция о преступлении геноцида" N 96 (I) от 11 декабря 1946 года, в которой геноцид определялся как "отрицание права на существование целых человеческих групп". В Резолюции не приводились конкретные примеры геноцида, но уточнялось, что геноцид имеет место в тех случаях, когда "расовые, религиозные, политические, или иные группы разрушаются частично или полностью" [Yearbook of the UN 1946-7:255]. Подготовка будущей Конвенции была поручена Экономическому и Социальному Совету. В своей резолюции 117 (VI) от 3 марта 1948 года Совет признал необходимым для подготовки проекта Конвенции организацию специального Комитета в составе следующих своих членов: Китая, Франции, Ливана, Польши, СССР, США и Венесуэлы. К этому времени Совет уже располагал проектом, подготовленным тремя экспертами (R. Lemkin, Pella и Donnedieu de Vabres). К августу 1948 г. был подготовлен текст второго проекта и после обсуждения в Шестом Комитете Генеральной Ассамблеи ООН пересмотренный текст 9 декабря 1948 года Резолюцией 260 (III) был одобрен Генеральной Ассамблеей и передан членам на подпись и ратификацию; сразу после одобрения представители 20 правительств подписали Конвенцию. Хотя текст Конвенции не содержит определения объектов ее защиты в статье II они перечисляются как "национальные, или этнические, расовые, или религиозные группы". Необходимо отметить, что в Резолюции 96(1) ГА ООН не упоминались национальные, или этнические группы. В проекте экспертов назывались расовые, национальные, языковые, религиозные и политические группы; упоминания об этнических группах не было. Такое упоминание впервые появилось в тексте проекта, подготовленного специальным Комитетом. Материалы обсуждения в Шестом Комитете ГА ООН показывают, что группы, названные в окончательном тексте Конвенции воспринимались как обладающие рядом общих характеристик: они характеризовались как "отличительные", "постоянные", "стабильные", "имеющие общее происхождение", или "обладающие общими характерными чертами"; членство в этих группах характеризовалось как "неизбежное", а не выбираемое по желанию, наконец, эти группы могли быть выделены по "объективным критериям". Таким образом, общей посылкой было представление об этих группах как о стабильных сообществах, выявляемых благодаря отличительным характеристикам; и понятие геноцида относилось к группам, которые являлись "продуктом не контролируемых их членами обстоятельств". Именно поэтому относительно религиозных групп было высказано мнение, что, возможно, их не следует включать в текст Конвенции, поскольку их члены "могут свободно оставлять группу, либо присоединяться к ней".

 Во второй статье Конвенции геноцид определялся как любой из следующих актов, осуществленных с намерением уничтожить - в целом, или частично

"национальную, этническую, расовую, или религиозную группу как таковую", включая:

(c) убийство членов группы;

(d) причинение серьезного физического или психического ущерба членам группы;

(e) создание для группы условий жизни, рассчитанных на достижение ее физического уничтожения;

(f) навязывание мер, нацеленных на прекращение рождаемости в группе;

(g) насильственная передача детей другой группе.

 При этом использованная в Конвенции формула "национальная, этническая, расовая, или религиозная группа" понимается юристами как более широкая по объему чем понятие "народ", но, без сомнения, включающая "народы" [Dinstein 1976:105].

Право распоряжения природными ресурсами

Первые статьи обоих Пактов по правам человека провозглашают:

 "Все народы для достижения своих целей могут свободно распоряжаться своими естественными богатствами и ресурсами без ущерба для каких-либо обязательств, вытекающих из международного экономического сотрудничества, основанного на принципе взаимной выгоды, и из международного права. Ни один народ ни в коем случае не может быть лучше принадлежащих ему средств существования" (Статья 1, пункт 2).

 Статья 25 Международного Пакта об экономических, социальных и культурных правах и статья 47 Пакта о гражданских и политических правах добавляют:

 "Ничто в настоящем Пакте не должно толковаться как умаление неотъемлемого права всех народов полностью и свободно обладать и пользоваться всеми естественными богатствами и ресурсами."

 Некоторые юристы отмечают содержащееся в этих нормах противоречие. С одной стороны, народы могут свободно распоряжаться своими естественными богатствами и ресурсами, но, с другой стороны, эта свобода ограничена обязательствами международного характера, под которыми имеется ввиду известное правило, запрещающее конфискацию имущества иностранцев (включая концессии) за исключением общественной необходимости и при условии справедливой компенсации в разумное время [Dinstein 1976:111]. Неограниченность права "полностью и свободно обладать и пользоваться всеми естественными богатствами и ресурсами" не реализуется из-за отмеченной противоречивости исходных документов и в силу давно сложившихся традиций в области охраны международной и иностранной собственности. Приводятся также аргументы, что интересы развивающихся стран могут пострадать в результате спорных конфискаций в большей степени, чем при известном ограничении распоряжения ресурсами. В одном из исследований на эту тему данный конфликт реконструируется как конфликт между частной собственностью с ее прогрессистскими устремлениями к технологической экспансии и правами общины [Shiva and Shiva 1991:59-60]. Эти возражения совпадают с известной критикой международных норм представителями третьего мира, как норм, построенных на западных ценностях (европоцентризм), с одной стороны, и критику методологического индивидуализма либеральной доктрины со стороны юристов и политологов, придерживающихся иных ориентации, с другой.

Коллективные права меньшинств

 Еще одним правом народов, зафиксированным Пактами, является право на самоопределение. Длительные дискуссии, развернувшиеся вокруг понятия самоопределения, а также чрезвычайная важность этого права, относимого к числу фундаментальных принципов международной правовой системы, делают необходимым его более обстоятельное рассмотрение (см. Главу 3). В контексте обсуждения общего соотношения индивидуальных и коллективных прав, однако, мы ограничимся упоминанием этого права в числе коллективных прав народов, с тем, чтобы перейти к рассмотрению прав меньшинств.

 В числе коллективных прав меньшинств международное право признает следующие права этнических, религиозных и языковых меньшинств:

• право существовать как группа и право на защиту от геноцида;

• право на сохранение и развитие культурного наследия и культурной жизни меньшинств (в проекте Резолюции по правам коренных народов это право обозначалось как защита от этноцида);

• право на развитие и пользование родным языком (особенно показательными международными документами, направленными на обеспечение данного права являются Европейская Хартия по региональным языкам и языкам меньшинств, принятая 5 ноября 1992 г. и несколько проектов Всеобщей декларации языковых прав человека: Ресифи октябрь 1987 г., Франкфурт, ноябрь 1989 г., Печ, август 1991 г., Прага, март 1992 г.);

• право на общение и поддержание иных контактов с родственниками и знакомыми, живущими в других странах [Линдхольм 1991.21].

 Для такой пограничной категории между меньшинствами и народами как коренные и ведущие племенной образ жизни народы (minority peoples) проект Декларации ООН предусматривает право на автономию (статья 23), с передачей в ведение малочисленных народов следующих функций: "Образование, информация, культура, религия, здравоохранение, жилищное строительство, социальное обеспечение, традиционные и иные виды экономической деятельности, контроль земельных и других ресурсов окружающей среды, а также местное налогообложение для финансирования автономных функций" [UN Doc.E/CN.4/Sub.2/1989/33].

 Главным противоречием между документами, гарантирующими индивидуальные права и свободы, и документами, обеспечивающими коллективные права остается известная несовместимость интересов индивида и общества и вытекающий из этой несовместимости конфликт: реализация коллективных прав может ограничивать и ущемлять права и свободы отдельной личности. Одной из точек зрения, высказанной в дискуссии по этой проблеме и отражающей мнение многих представителей третьего мира, где проблема с реализацией прав меньшинств стоит особенно остро, является отрицание фундаментального характера индивидуальных прав:

 "Права человека не имеют для этого человека смысла, если он принадлежит народу, который не распоряжается своей судьбой... Не существует абстрактного "индивидуума в себе", это миф, который возник на почве тенденций, развиваемых в Европе со времен Возрождения и Реформации" [Сенезе 1990:100].

 К сходным результатам приводит и анализ оснований конфликта между правами личности и коллектива. Так называемые пассивные коллективные права (то есть права, не требующие специальной организационной активности от представителей меньшинств) требуют определения критериев членства в группе, после которого государственные органы управления обретают возможность распределения фондов и ресурсов. В условиях дефипитарного государства при острой нехватке ресурсов (финансовых, материальных, кадровых и т.д.) становится необходимой также разработка критериев и способов ранжирования групп по степени приоритетности в получении ресурсов. Вторая из названных выше проблем - проблема определения субъекта права - с очевидностью включает обе только что названные задачи. Предлагаемые ниже операциональные подходы к решению этих двух взаимосвязанных задач не могут не носить предварительного характера в силу уже отмеченной фундаментальности проблемы и ее неразработанности в международном праве и правовых системах государств, подписавших Конвенцию МОТ № 169.

 Во введении уже было сформулировано операциональное определение групп меньшинств и перечислены критерии определения уязвимых групп. В условиях дефицитарного общества, то есть того типа общества, к которому еще длительное время будет относиться Россия, эффективная деятельность по защите культуры меньшинств обеспечивается точным выбором групп, культура которых нуждается в первоочередной поддержке и защите. Определено, что такими группами являются общности, находящиеся в условиях социоструктурной депривации (виктимизации). Данные социологических исследований убеждают нас в том, что в таких условиях находятся практически все коренные народы Севера [Донской 1987; Здравомыслова, Козлов 1987:117]. Это обстоятельство заставляет нас в рамках обзора международно-правовых проблем защиты культуры меньшинств выделить особую группу меньшинств - коренное население - и рассмотреть специфику международно-правового регулирования проблем этой категории населения.

 В международной практике правовой защиты коренного населения были приняты и реализованы программы ЮНЕСКО "Человек и биосфера" и "Всемирное наследие природы и культуры" (утверждена в СССР в январе 1989 г.), а также "Конвенция о коренных и ведущих племенной образ жизни народов независимых стран" № 169 от 07 июня 1989 г., утвержденная Генеральной конференцией Международной Организации Труда при участии СССР. Отказ от патернализма, решения центральными ведомствами вопросов, затрагивающих жизненно важные стороны бытия коренных народов, связан с правом политического выбора (самоуправление) и правом на землю и ресурсы. В США и Канаде земля, принадлежащая! тому или иному племени, отчуждается под промышленное освоение лишь по согласованию с коренным населением в результате заключения договора правительства с советом племени и в соответствии с нормами аборигенного права. Жесткий экологический контроль со стороны общественности, ученых, а также коренного населения заставляет Федеральное правительство на конкурсной основе отбирать наиболее безопасные проекты освоения. Возможный ущерб оценивается и возмещается владельцам земли (племени). Отказ от патерналистской политики в отношении коренных народов зафиксирован в разделе "Общая политика" Конвенции 169 (ст.б) в соответствии с положениями которого правительства:

а) проводят с заинтересованными народами консультации через посредство соответствующих процедур и, в частности, через их представительные институты, всякий раз, когда рассматриваются вопросы о принятии законодательных или административных мер, которые могут их затрагивать непосредственно;

б) создают процедуры, посредством которых указанные народы могут свободно, по крайней мере в не меньшей степени, чем другие слои населения принимать участие в принятии решений на всех уровнях в выборных учреждениях и в административных и иных органах, ведающих политикой и программами, которые затрагивают эти народы;

в) создают предпосылки для полного развития собственных учреждений и инициатив этих народов и при необходимости представляют средства, требующиеся для этих целей.

 В статье 7 Конвенции предусматривается право этих народов "решать вопрос выбора собственных приоритетов для процесса развития, поскольку он затрагивает их жизнь, убеждения, территории, учреждения и духовное благополучие, и осуществлять контроль, по мере возможности, за собственным экономическим, социальным и культурным развитием". Кроме того, они участвуют "в подготовке, осуществлении и оценке планов и программ национального и регионального развития, которые могут затрагивать их непосредственно". В этой же статье отмечается, что приоритетным вопросом в планах всестороннего экономического развития населяемых коренными народами территорий является "улучшение условий жизни и труда и повышение уровня здравоохранения и образования этих народов". Специальные проекты по развитию этих территорий осуществляются на основе и с учетом результатов исследований с целью оценки влияния планируемой деятельности на социальную, духовную и культурную самобытность народов. Конвенцией признается право собственности и владения на земли, которые традиционно занимают коренные народы (раздел П. Земля), а также предусматриваются специальные меры для охраны прав этих народов на природные ресурсы, относящиеся к их землям. Статьей 23.1 Конвенции (раздел IV. "Профессиональная подготовка, кустарное производства и сельские ремесла") предусмотрено, что "кустарные, сельские и общинные производства, а также виды деятельности соответствующих народов, такие как охота, рыболовство, капканная охота и собирательство, должны получать признание в качестве важных факторов сохранения их культуры... Правительства, при участии этих народов, в необходимых случаях обеспечивают развитие таких видов деятельности и содействие им" [МОТ 1989:8]. Проблемам в области языковой политики и образования отведен специальный раздел Конвенции (раздел VI. Образование и средства общения. Статьи 26-31), содержание которого будет изложено при рассмотрении языковых прав меньшинств.

 Важные материалы, иллюстрирующие весь спектр подходов международного сообщества к решению проблем защиты культуры коренного населения, содержатся в рабочих материалах Комитета по пересмотру Конвенции 107 Международной Конференции Труда (учрежден 02.06.1988). На 17 заседаниях Комитета обстоятельно обсуждались понятийно-терминологические аспекты понятия "коренное население", рассматривались поправки к тексту Конвенции от представителей правительств, неправительственных организаций и предпринимателей. В частности, в докладе госпожи Адамсон (консультант предпринимателей США) подчеркивалось, что "сегодня во многих странах наиболее уязвимой частью общества является коренное и другое население, ведущее племенной образ жизни". По мнению докладчицы, оно "настолько обособленно, что концепция социального партнерства к нему неприменима. Ему угрожает распад и, возможно, даже исчезновение, поскольку оно не в состоянии противодействовать прямой или косвенной дискриминации по отношению к его социальным, культурным и экономическим интересам". Являясь членом делегации предпринимателей США и представителем племени ирокезов, она выразила уверенность, что для преодоления сложившегося положения необходимо, "чтобы коренное население могло осуществлять свои права на организацию, чтобы признавались его организации и права на участие в затрагивающих это население решениях".

 Помимо перечисленных международных документов при разработке проблемы коллективных прав меньшинств и коренных народов следует учесть материалы рабочей группы ООН по вопросам коренного населения (учреждена Экономическим и Социальным Советом ООН в 1982 г.), подготавливающей Всеобщую Декларацию по правам коренных народов, Международной конференции неправительственных организаций по вопросу об индейцах в Америке (Женева 1977, 1987), Доклад для Независимой комиссии по международным гуманитарным вопросам "Коренное население. Глобальное стремление к справедливости" [Коренное население 1990], а также материалы международной Группы по правам меньшинств, опубликовавшей более 80 монографий и отчетов о положении меньшинств.

Гражданские и политические права

 С точки зрения специалистов в области международного права, содержащиеся во Всеобщей Декларации прав человека нормы объединяются в четыре группы:

 1) элементарные права и свободы; 2) гражданские права; 3) политические права и свободы; 4) экономические, социальные и культурные права [Шестаков 1986:6].

 В первую группу - элементарных прав и свобод - включаются статьи Декларации, гарантирующие:

 - права на жизнь, свободу, неприкосновенность (статья 3);

 - свободу от рабства (статья 4);

 - запрет пыток, или жестокого бесчеловечного обращения или наказания (статья 5);

 - равенство перед законом (статья 7);

 - процедурные гарантии правосудия и связанные с ними права (статьи 8-11);

 - защита от произвольного вмешательства в личную и семейную жизнь и от посягательства на честь и репутацию, неприкосновенность жилища, переписки (статья 12).

Вторая группа - гражданские права - охватывает:

 - право личности на признание ее правосубъектности (статья 6); свободу передвижения и выбора места жительства (статья 13);

 - право на убежище (статья 14);

 - право на гражданство (статья 15);

право вступать в брак и основывать семью (статья 16);

право владеть имуществом (статья 17).

К политическим правам и свободам обычно относят:

 - свободу мысли, совести и религии (статья 18);

 - свободу убеждений и их выражения (статья 19);

 - свободу мирных собраний и ассоциаций (статья 20);

 - право принимать участие в управлении страной (статья 21).

 Четвертая группа прав - экономические, социальные и культурные права - будет рассмотрена в следующем разделе данной главы. Сейчас следует рассмотреть вопрос, какие из дополнительных прав, относящиеся к категории гражданских и политических прав, вытекают из статьи 27 Пакта, регулирующей положение меньшинств. Статья 27 Пакта о гражданских и политических правах налагает на государства лишь негативные обязательства, запрещая им препятствовать представителям меньшинств в стремлении к сохранению и укреплению этнокультурной самобытности. Однако в настоящее время, по утверждению Специального Докладчика Подкомиссии ООН:

 "...общепризнанно, что из-за того, что для полного культурного развития потребуются огромные людские и финансовые ресурсы, право пользоваться своей культурой, предоставляемое членам групп меньшинств, во многом утратит свое значение, если соответствующие правительства не окажут помощь в этом вопросе. Ни разрешение на использование такого права лицами, принадлежащими к группам меньшинств, ни конституционные гарантии свободы выражения своих взглядов и свободы ассоциаций не являются достаточным условием дм эффективного претворения в жизнь права членов групп меньшинств на сохранение и развитие своей культуры" [Капоторти 1979:40].

 В соответствии с этим выводом, в 1986 г. на своей Венской встрече представители государств - участников Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ) обязались не только "защищать права человека и основные свободы лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам" и "воздерживаться от любой дискриминации в отношении таких лиц", но и "защищать и создавать условия для поощрения этнической, культурной, языковой и религиозной самобытности национальных меньшинств на своей территории".

 Тот же принцип с еще большей силой был зафиксирован в Парижской Хартии (1990 г.). Государства-участники Венской встречи Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, где обсуждались и права меньшинств, взяли на себя следующие обязательства:

 "Они будут обеспечивать, чтобы статус лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам или региональным культурам на их территории, был равен тому статусу, которым пользуются другие граждане в том, что касается контактов между людьми ... и чтобы эти лица могли устанавливать и поддерживать такие контакты посредством поездок и других средств общения, включая контакты с гражданами других государств, с которыми их объединяет общее национальное происхождение или культурное наследие.

 Они будут разрешать верующим, религиозным культам и их представителям, на групповой или индивидуальной основе, устанавливать и поддерживать прямые личные контакты и общение друг с другом в их собственных и других странах, в частности, посредством поездок, паломничества и участия в собраниях и других религиозных мероприятиях... Тем, о ком идет речь, будет разрешаться приобретать, получать и везти с собой религиозные публикации и предметы культа, относящиеся к исповеданию их религии и веры.

 Они будут поощрять неправительственные организации, интересующиеся вопросами культуры, участвовать совместно с государственными учреждениями в разработке и осуществлении... соглашений и конкретных проектов, а также разработке практических мер, касающихся культурного обмена и сотрудничества. Они будут способствовать по взаимному согласию деятельности культурных институтов или центров других государств-участников на своей территории.

 Они возобновят свои усилия по осуществлению всех положений Заключительного акта и мадридского Итогового документа, касающихся менее распространенных языков. Они будут также поощрять инициативы, нацеленные на увеличение числа и улучшение качества литературных переводов с этих языков и на них, в частности, путем проведения семиноров с участием переводчиков, авторов и издателей, публикации словарей и, где это целесообразно, обмена переводчиками на основе выделения стипендий.

 Они будут обеспечивать, чтобы лица, принадлежащие к национальным меньшинствам или региональным культурам на их территории, могли сохранять и развивать свою собственную культуру во всех ее аспектах, включая язык, литературу и религию, и чтобы они могли сохранять свои культурные и исторические памятники и объекты.

 ...Они будут поощрять усилия, направленные на изучение общих черт и обеспечение лучшего понимания своего культурного наследия. Соответственно они будут поощрять инициативы, которые могут способствовать улучшению знаний о культурном наследии других государств-участников во всех его формах, включая региональные аспекты и народное творчество.

 Они будут обеспечивать, чтобы принадлежащие к национальным меньшинствам или региональным культурам на их территориях, могли давать или получать знания о своей собственной культуре, в том числе посредством передачи родителями своим детям языковой, религиозной и культурной самобытности".

 В Парижской Хартии для новой Европы, подписанной главами государств-участников СБСЕ 21 ноября 1990 г., утверждается:

 "Исполненные решимости способствовать богатому вкладу национальных меньшинств в жизнь наших обществ, мы обязуемся и впредь улучшать их положение. Мы вновь подтверждаем нашу глубокую убежденность в том, что дружественные отношения между нашими народами, а также мир, справедливость, стабильность и демократия требуют того, чтобы этническая, культурная, языковая и религиозная самобытность национальных меньшинств была защищена и чтобы создавались условия для поощрения этой самобытности. Мы заявляем, что вопросы, касающиеся национальных меньшинств, могут решаться удовлетворительным образом только в демократических политических рамках. Мы признаем далее, что права лиц, принадлежащих к национальным меньшинствам, должны полностью уважаться как часть всеобщих прав человека".

 Особого внимания заслуживает сформулированный в этом документе тезис о том, что зашита и поощрение самобытности меньшинств являются необходимым условием торжества демократии, которая, в свою очередь, создает политические условия для удовлетворительного решения вопросов, связанных с положением меньшинств. Перечисленные выше международно-правовые нормы имеют положительный (рекомендательный или предписывающий) характер. Вместе с тем существует корпус международно-правовых документов, нормы которого имеют отрицательный (запрещающий) характер. К ним относятся: Конвенция о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (1948 г.), Конвенция о борьбе с дискриминацией в области образования (1960 г.), Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации (1966 г.),

 Международная конвенция о пресечении преступления апартеида и наказании за него (1973 г.). Так, например, Международная конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации понимает под последней::

 "любое различие, исключение, ограничение или предпочтение, основанное на признаках расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения, имеющие целью или следствием уничтожение или умаление признания, использования или осуществления на равных началах прав человека или основных свобод в политической, экономической, социальной, культурной или любых других областях общественной жизни".

 Специально следует оговорить, что с позиции международного права необходимая ряду народов помощь в восстановлении своей национально-культурной самобытности (в нашей стране специфическим аспектом такого восстановления является ликвидация последствий депортаций сталинского периода) не может считаться "расовой дискриминацией" по отношению к остальным жителям данного региона (республики), так как

 "Принятие особых мер с исключительной целью обеспечения надлежащего прогресса некоторых расовых или этнических групп или отдельных лиц, нуждающихся в защите, которая может оказаться необходимой для того, чтобы обеспечить таким группам или лицам равное использование и осуществление прав человека и основных свобод, не рассматривается как расовая дискриминация при условии, однако, что такие меры не имеют своим последствием сохранение особых прав для различных расовых групп и что они не будут оставлены в силе по достижении тех целей, ради которых они были введены".

 Во многих странах мира, даже весьма многонациональных по составу населения, национальный вопрос, точнее говоря, проблема прав человека в национальной сфере, сводится к реализации прав национальных меньшинств. Мировая практика показывает, что для многонациональных государств, типологически сходных с Россией, весьма положительные результаты может приносить государственная политика "многокультурности" (англ. multiculturalism), в той или иной степени осуществляемая в таких странах, как Канада, США, Испания и др. Для общей характеристики этой политики приведем выдержки из канадского "Закона о многокультурности" (Canadian Multiculturalism Act), принятого в 1988 г.:

 "Государственной политикой Канады провозглашается: а. Признание того, что многокультурность отражает культурное и национальное разнообразие канадского общества и исходит из права всех канадцев свободно сохранять, развивать и распространять свое культурное наследие;

b. Признание того, что многокультурность является основополагающей характеристикой канадского наследия и самосознания и вносит бесценный вклад в построение будущего Канады;

с. Поощрение всестороннего и равноправного участия граждан и общин любого происхождения в развитии канадского общества во всех его аспектах, а также содействие им в устранении любых препятствий к такому участию;

d. Признание существования общин, объединяемых общностью происхождения, и их исторического вклада в жизнь канадского общества, а также поощрение развития этих общин."

Культурные и лингвистические права

 К экономическим, культурным и социальным правам, гарантированным Всеобщей Декларацией прав человека (статьи 22-28) и Пактом об экономических, социальных и культурных правах (статьи 3, 9, 10-13, 15 и др.) относятся следующие нормы:

• право на труд и свободный выбор работы;

• принцип равной оплаты за равный труд;

• право на объединение в профессиональные союзы;

• право на отдых и досуг; - право на определенный жизненный уровень;

• право на образование;

• право на социальное обеспечение (статья 9 Пакта);

• права, связанные с охраной семьи, материнства, детства, здоровья

   (статьи 10-13 Пакта);

• право на пользование достижениями культуры и науки.

 Права меньшинств в области культуры и образования и политика правительств в отношении культур меньшинств стали объектом подробного анализа Специального докладчика Ф.Капоторти, результаты которого достаточно рассмотрены выше, в разделе, где анализировалась деятельность Подкомиссии по предупреждению дискриминации и защите меньшинств ООН, Одной из причин межэтнических конфликтов, и, в особенности такого их типа как конфликты между этническими меньшинствами и так называемыми "титульными нациями" является негарантированность соблюдения языковых прав меньшинств, агрессивная ассимиляторская политика правительства. Угроза языку этнической группы является угрозой ее культурному и языковому существованию. Отсутствие языковых прав часто Мешает группе достичь образовательного, экономического и политического равенства с другими группами, то есть противоречит демократическим идеалам. Специалисты в этой области неоднократно подчеркивали, что предоставление языковых прав меньшинствам сокращает количество потенциальных причин конфликтов [Skutnabb-Kangas 1993:28]. Большинство исследователей культуры меньшинств и коренного населения отмечают, что родной язык не только составляет ядро культурных ценностей народа, но зачастую является важнейшей, а порой единственной базой этничности [Smolicz 1979; Skutnabb-Kangas 1987]. Однако, лингвистические права меньшинств остаются сферой, слабо регулируемой международным правом, хотя в настоящее время ряд специалистов и организаций работают над международным проектом лингвистических прав человека. К числу важнейших принадлежит право каждого человека получать образование на языке и на основе культуры того сообщества, к которому он принадлежит по своему рождению, наравне с правом доступа к языкам и культурам других народов. Обычно общины, которые считают себя нациями (или частью нации, проживающей в другом государстве) не склонны рассматривать свой собственный язык как диалект, но рассматривают его как язык в полном смысле слова. Термин диалект имеет для них сниженную коннотацию. Это восприятие особенно сильно в случае языков, являющихся официальными языками в других странах, но оно также обнаруживается в других случаях. Эта чувствительность учитывается правительствами многих государств, стремящихся к употреблению таких нейтральных терминов, как региональные языки (les langues regionales во Франции), общинные языки (community languages в Соединенных Штатах и в Великобритании), этнические языки (ethnic languages в Австралии) и др. Официальный язык и не обязательно является одновременно и языком большинства, точно так же как группы языкового меньшинства не обязательно пользуются неофициальными языками. С лингвистической стороны проблема еще более усложняется наличием многих конкретных случаев [Linguistic Minorities 1986:16-17).

а) Некоторые общины говорят на языках, которые не являются официальными языками ни в какой стране или государстве (сардинцы в Италии ряд малочисленных народов Крайнего Севера и Сибири в России, в особенности те из них, которые не имеют своих автономий). Эти народы являются "слабейшими" меньшинствами с культурной точки зрения, поскольку они зачастую не могут обеспечить самостоятельно публикацию и деятельность средств массовой информации на своих собственных языках.

b) Некоторые меньшинства говорят на языках, которые являются официальными языками в других странах или государствах (например, албанцы в Италии, немцы во Франции, поляки в Германии; армяне, греки, немцы, финны, корейцы, евреи в России). Эта категория содержит особые случаи, такие как языки "парных меньшинств" (например, немцы в Дании и датчане в Германии; татары в Башкирии и башкиры в Татарстане и др.).

c) Другие представители групп меньшинств говорят на языках, которые исторически могут рассматриваться как диалекты официального языка государства. Этот случай представлен фриульцами в Италии, так как их язык может рассматриваться и как диалект итальянского языка. К этой же группе можно отнести диалекты аварского языка в Дагестане, С лингвистической точки зрения языки этой группы могут и не рассматриваться как языки меньшинств.

d) Языки, на которых говорят в других странах, но которые также являются языками меньшинства в этих странах: каталонцы во Франции и в Испании, саами в Норвегии, Швеции, Финляндии и России. Эта категория языков особенно уязвима, поскольку их языки могут рассматриваться как языки "двойных" меньшинств.

 Для целей Европейской Хартии по региональным языкам и языкам меньшинств (см. Приложение) термин "региональные языки или языки меньшинства" означает "языки, которые:

 i. традиционно используются в пределах данной территории государства гражданами этого государства, которые образуют группу, численно меньшую, чем остальное население этого государства, и

ii. отличаются от официального языка/официальных языков этого государства; они не включают ни диалекты официального языка/официальных языков государства, ни языки мигрантов".

 По сути, это определение - адаптация подхода Капоторти/Дешена, приведенного выше. Языковые права можно определить как права выбора, изучения и использования определенного языка человеком в личной и общественной жизни, однако в связи с таким определением возникает целый комплекс проблем, по которым ведется большая исследовательская работа, координируемая международной рабочей группой по языковым правам. Группа была учреждена в ходе Международного конгресса социологии Щели, 1986 г.), в рамках которого действовала секция по языковым правам при координации ведущих экспертов по проблеме Тове Скутнабб-Кангас и Роберта Филлипсона. В нашей стране в Закон о языках народов Российской Федерации от 25 октября 1991 г. включено понятие "языкового суверенитета", понимаемого как "совокупность прав народов и личности на сохранение и всестороннее развитие родного языка, свободу выбора и использования языка общения" (ч.1, ст.2). Глава II Закона (ст.8-10) целиком посвящена правам граждан по использованию языков народов Российской Федерации - правам на выбор языка общения, воспитания и обучения. Понятие "языковых прав" на внутригосударственном и надгосударственном уровнях имеет два измерения: защита родных языков, находящихся под угрозой, и предоставление языковых прав национальным и этническим меньшинствам; равные возможности выбора и изучения языка международной коммуникации, информации, образования. Эксперты отмечают, что с лингвистической точки зрения все языки имеют равную ценность и достоинство, все из них логичны, когнитивно сложны и способны выражать любые мысли. Не существует "примитивных" языков, и на лингвистических основаниях все языки могли бы иметь одинаковые права. Однако на практике дело обстоит иначе и различные языки имеют различные права не из-за своих внутренних лингвистических характеристик, а в зависимости от отношений - экономических, политических, социальных и др.

 Языковые права - одна из категорий фундаментальных прав человека. Защита языковых прав призвана обеспечивать поддержку языкам, находящимся под угрозой исчезновения, предотвращать смерть языка или лингвицид. [Skutnabb-Kangas, Phillipson 1989:3-4]. Важной основой для разработки языковых прав являются международные документы по правам человека неспециализированного характера; языковые права должны рассматриваться как естественное развитие духа следующих международно-правовых документов: - Всеобщая декларация прав человека ООН, 1948г.; - Конвенция по защите прав человека и основных свобод (Совет Европы 1950 г., дополненная к 1990 г. девятью протоколами); Конвенция ЮНЕСКО против дискриминации в Образовании 1960 г.; - Международный пакт об этических, социальных и культурных правах 1966 г.- Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г.; Конвенция Международной организации труда (МОТ) о коренных и ведущих племенной образ жизни народах N 169 1989 г.; - Конвенция о правах

ребенка ООН (открыта для подписания 26 января 1990 г.); - Декларации

Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ, Хельсинкское Соглашение), в частности, итоговый документ Копенгагенского совещания Конференции по человеческому измерению СБСЕ и Парижская Хартия для Новой Европы, 1990 г., и др. [Права человека1991;Правачеловека 1989; Международная защита 1990; Les droits de I'homme en droit

international 1991 и др.]. Важнейшие документы ООН - Всеобщая декларация прав человека (1948 г.) и Конвенция о правах ребенка (1990 г.)-провозглашают обеспечение всех прав, предусмотренных настоящими документами, без какой-либо дискриминации, независимо от расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального, этнического или социального происхождения, имущественного положения (ст. 2 Декларации и ст.2 Конвенции). Оба документа признают

право на образование (ст.26 Декларации и ст.28 Конвенции). Декларация специально говорит, что "Образование должно быть направлено к полному развитию человеческой личности и к увеличению уважения к правам человека и основным свободам. Образование должно содействовать взаимопониманию, терпимости и дружбе между всеми народами, расовыми и религиозными группами и должно содействовать деятельности Организации Объединенных Наций по поддержанию мира" (ч.2, ст.26). Таким же образом Конвенция гласит:

 "Государства-участники соглашаются в том, что образование ребенка должно быть направлено на:

а) развитие личности, талантов и умственных и физических способностей ребенка в их самом полном объеме;

b) воспитание уважения к правам человека и основным свободам, а также принципам, провозглашенным в Уставе Организации Объединенных Наций;

c) воспитание уважения к родителям ребенка, его культурной самобытности, языку и ценностям, к национальным ценностям страны, в которой ребенок проживает, страны его происхождения и к цивилизациям, отличным от его собственной;

d) подготовку ребенка к сознательной жизни в свободном обществе в духе понимания, мира, терпимости, равноправия мужчин и женщин и дружбы между всеми народами, этническими, национальными и религиозными группами, а также лицами из числа коренного населения;

e) воспитание уважения к окружающей природе" (ч.1, ст.29).

 В отношении этнических меньшинств Конвенция прямо провозглашает:

 "В тех государствах, где существуют этнические, религиозные или языковые меньшинства или лица из числа коренного населения, ребенку, принадлежащему к таким меньшинствам или коренному населению, не может быть отказано в праве совместно с другими членами своей группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком" (ст.ЗО).

 Конвенция о правах ребенка поощряет также средства массовой информации "к уделению особого внимания языковым потребностям ребенка, принадлежащего к какой-либо группе меньшинств или коренному населению" (п. d, ст. 17), рекомендует при замене семейного ухода за ребенком, имеющим право на особую защиту и помощь со стороны государства, "учитывать желательность преемственности воспитания ребенка и его этническое происхождение, религиозную и культурную принадлежность и родной язык" (ч.З, ст.20).

 Для характеристики актов международного права, содержащихся в некоторых документах ООН, ЮНЕСКО, МОТ и других организаций, воспользуемся классификационной системой, предложенной двумя ведущими специалистами в области лингвистических прав меньшинств - Т.Скутнабб -Кангас и Р.Филлипсоном [Skutnabb-Kangas, Phillipson 1989]. В своем анализе лингвистических прав меньшинств эти исследователи предложили использовать два классификационных континуума, позволяющих оценить правительственные и международные документы и соответствующую политику в области образования и лингвистических прав меньшинств. Первый из них - степень "открытости - скрытости" (эксплицитности - имплицитности) соответствующих норм и правовых актов; второй - степень "поддержки - подавления" языков меньшинств.

 В международных документах - законах, хартиях прав и декретах лингвистические права могут формулироваться в явной, эксплицитной форме, либо лишь подразумеваться, оставаясь скрытыми. Например, правовые нормы в области образования многих африканских государств совсем не содержат актов, касающихся языковых меньшинств (полюс "скрытости" первого континуума), либо характеризуют языки вообще или официальные языки (язык большинства). Напротив, ряд государств имеет законы весьма детально определяющие сферу употребления языков меньшинств (вплоть до числа часов преподавания в зависимости от возраста/класса обучения), что близко к "открытому" полюсу континуума. Континуум "поддержки подавления" имеет на одном полюсе официальный запрет пользования языком меньшинства, а на другом - систему правовых актов, ориентированных на развитие этого языка.

 Промежуточными ситуациями в этом континууме являются принцип терпимости (толерантности), принцип недискриминации, разрешение и поддержка языка меньшинства. Использование данной классификационной схемы (рис.1) позволяет распределить известные правительственные и международные документы на две группы: ориентированные на ассимиляцию меньшинства и ориентированные на сохранение и развитие меньшинства, его культуры и языка. Ниже приводятся примеры и выдержки из международных актов, содержащих положения о языках меньшинств. Присвоенные каждому из этих примеров номера позволяют представить результаты классификации графически.

 1. Устав ООН (1945) обязывает члены-государства обеспечивать "всеобщее уважение и соблюдение прав человека и основных свобод для всех без различия расы, пола, языка или религии (параграф 6.11).

2. Всеобщая декларация прав человека (1948) в параграфе 26, касающемся образования, не упоминает язык. В параграфе содержатся положения о свободном доступе к всеобщему образованию, "полном развитии человеческой личности" и праве родителей на выбор типа образования для своих детей.

 3. Международный Пакт по экономическим, социальным и культурным правам (1966; вступил в силу в 1976) в параграфе об образовании не упоминает язык (параграф 13.1): "... образование позволит всем лицам эффективно участвовать свободном обществе, обеспечить понимание, терпимость и дружбу между всеми нациями и всеми расовыми, этническими или религиозными группами, упрочить деятельность ООН по поддержанию мира".

 4. Декларация ООН по правам детей (1959) называет числе прочих права ребенка на образование, безопасность и понимание, защиту от эксплуатации и злоупотреблений [abuse], но не содержит упоминаний о языке.

 4.2. В Проекте Конвенции по правам ребенка (1988) статья об образовании (ст. 15) также не содержит упоминаний о языке, однако в нем есть положение, защищающее право ребенка: "В сообществе с другими членами своей группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию, или использовать собственный язык" (ст.16-бис). Принцип недискриминации, содержащийся в Проекте, разрешает использовать язык меньшинства в общине и в сфере межличностной коммуникации.

 Отсутствие эксплицитного упоминания о языке в цитированных статьях международных соглашений (статьи об образовании), по мнению Т.Скутнабб-Кангас и Р.Филлипсона, противоречит общим положениям о недискриминиции, регулирующим практическое пользование правами человека. Так Всеобщая декларация прав человека в параграфе 2 провозглашает.

 "Каждый должен обладать всеми правами и свободами, изложенными в этой Декларации, независимо от различий любого рода, таких как раса, цвет кожи, пол, язык, религия, политические или иные взгляды, национальное или социальное происхождение, собственность, по рождению или иному статусу".

 Это означает, что три документа ООН (№№ 2, 3 и 4.1) характеризуются на уровне общих гарантий эксплицитным принципом недискриминации в отношении языков меньшинств, однако их статьи, касающиеся образования, сформулированы в терминах и выражениях, которые классифицируются в предложенной схеме как имплицитная, ориентированная на ассимиляцию терпимость.

 5. Конвенция о защите прав и основных свобод человека Европейского Совета (1950; вступила в силу в 1953 ), в своем первом протоколе (с.2) провозглашает

 "Никому не будет отказано в праве на образование При исполнении любых функций, которое оно принимает в отношении образования и обучения, Государство будет уважать право родителей обеспечить такое образование и обучение [своим детям], которое будет соответствовать их собственным религиозным и философским убеждениям"

 Хотя это положение не определяет язык, на котором должно вестись обучение, Европейский Суд по правам человека (при рассмотрении вопроса о лингвистических правах в Бельгии) отметил, что "это право теряет смысл..., если оно не подразумевает... права быть образованным на национальном языке, или одном из национальных языков,, в зависимости от конкретных обстоятельств" [Sieghart 1983'249]. Это, по всей видимости, предоставляет государству право решать на каких языках должно предлагаться образование, и, соответственно, какие языки должны поддерживаться, а какие - нет, независимо от желаний меньшинства. Следовательно, оно может классифицироваться как имплицитная ориентированная на ассимиляцию терпимость.

6. По инициативе Европарламент в 1982 г. был создано "Европейское бюро менее используемых языков" с задачей поддержки языков и культур индигенных групп меньшинств (т.е. исключительно групп коренного населения; иммигрантские меньшинства не включены в сферу деятельности Бюро). Резолюция Европарламента от 16.10.1981 (так называемая "резолюция Арфе") содержала призыв к национальным и региональным правительствам обеспечить использование языков меньшинств в трех основных сферах: образовании, средствах массовой коммуникации и в социальной сфере (сфере публичной жизни). В частности, в сфере образования они призывались: - поддержать и принять меры для обеспечения включения региональных языков и культур в официальные учебные планы от яслей до университетов; - обеспечить, в ответ на просьбы населения, обучение в школах всех уровней во всех классах на региональных языках, уделяя особое внимание этим языкам при обучении в яслях и детских садах с тем, чтобы ребенок был способен говорить на своем родном языке (материнском) языке; - разрешить обучение литературе и истории рассматриваемых общин [меньшинств] с включением этих предметов во все учебные планы [Contact 1983:2]. Однако резолюция Арфе не произвела сколько-нибудь значительных изменений в политике государств-членов Европарламента, поскольку предлагаемая линия действий была определена в терминах "призывов". В октябре 1987 г. была принята новая резолюция [Kuijpers resolution 1987], рекомендующая государствам активно поддерживать языки меньшинств в образовании, средствах массовой информации и на локальном административном уровне [Contact 1987-88:1].

7. Резолюция Европарламента об использовании языков в Сообществе (1984). Целью резолюции является содействие обучению иностранным языкам во всем [европейском] сообществе и улучшение качества обучения, а также устного и письменного переводов. Резолюция: "1. Подтверждает принцип, что все языки и культуры, которые они выражают, обладают внутренней ценностью; 2. Подтверждает право каждого индивида свободно выражать себя на собственном языке, или на языке по его выбору; 3. Подчеркивает важность борьбы с неграмотностью; 4. Просит принятия всех мер на уровне Сообщества и Государств-Членов для поддержки и развития языков Сообщества"... [Official Journal 1984].

Рис.1. Лингвистические права в международных соглашения

 Резолюция чисто внешне сформулирована в терминах, отражающих позицию эксплицитного ориентированного на развитие разрешения и, исходя из ее логики, должна распространяться на все языки меньшинств. Однако известно, что все предварительные исследования на стадии подготовки этой резолюции к принятию касались языков, функционирующих на уровне государств и Европейского Экономического Сообщества в целом. Первоначальным мотивом являлось стремление ограничить доминирование английского в рамках ЕЭС и поощрить развитие многоязычия и равенство между языками членов-государств [European Parl, Doc. 1984].

 Кроме того, резолюции не имеют юридической силы в отдельных странах, что означает необходимость применения полигаческого давления со стороны международного сообщества и ученых для их реализации. Что касается ученых, то помимо уже упомянутых Т.Скутнабб-Кангас и Р.Филлипсона, широко известна работа Ф.Гомеса де Матоса, предложившего свой проект "Декларации лингвистических прав индивида". Проект получил одобрение и поддержку у ведущих лингвистов мира - Хаймса, Хомского, Болинджера, Себеока и др. Одна из редакций проекта содержит два перечня лингвистических прав - один для использующих родной (материнский) язык; другой - для изучающих второй/иностранный язык [Gomes de Matos 1986].

 Расширение прав языковых и культурных меньшинств в международном праве связывается сегодня с выработкой специальных инструментов, посвященных исключительно проблемам меньшинств. Интерес к языкам этнических меньшинств особенно активно поддерживается на уровне Европейского Парламента после создания интергруппы по языкам меньшинств.

 Между 1984 и 1987 гг. было выдвинуто двенадцать независимых предложений по языковым и этническим меньшинствам, подготовивших почву для следующего обобщающего документа - Резолюции Кюйперса, принятой 30 октября 1987 г. и названной так по имени Вилли Кюйперса (Willy Kuijpers), члена парламента от Фландрии. Резолюция содержала 36 рекомендаций государствам-участникам, Совету Министров и Комиссии Европейских Сообществ и представляла собой развернутую программу действий в поддержку этнических языков и культур [Хруслов 1994:24-25] 13 октября 1993 г. Марк Киллилеа (Mark Killilea), член Европейского Парламента от Ирландии, представил доклад "О языковых и культурных меньшинствах Европейского Сообщества", который явился новым важным шагом к признанию языковых прав европейских меньшинств. Во второй части доклада дан отчет о положении меньшинств, проживающих в странах Европейского Союза, их языков, культур, сферы образования. Предложение о принятии резолюции включает в себя обобщение текстов и документов о языковых меньшинствах и "снова подчеркивает необходимость для государств-участников признать их языковые права и принять юридические и административные меры, требуемые для сохранения и развития их языков". В докладе содержится серия рекомендаций государствам-участникам и региональным властям принять определенные меры в сфере образования: гарантировать, чтобы образование на языке меньшинства было доступно на всех уровнях - от дошкольного до университетского; официально признать курсы и школы, где ведется преподавание на языке меньшинства; гарантировать курсы подготовки и повышения квалификации для учителей; предоставить необходимые ресурсы для производства и распределения педагогических материалов и признать дипломы, сертификаты и тесты профессиональной пригодности. Резолюция также предлагает Европейскому Союзу, чтобы все его образовательные и культурные программы, особенно Молодежь для Европы (Youth for Europe) Эразмус (Erasmus), Темпус (Tempus), Европейское измерение (European Dimension) и Платформа Европа (Platform Europe) учитывали потребности языков этнических меньшинств. Предлагается также распространить действие программы Лингва (Lingua), с соответствующими условиями и правилами, для европейских граждан, желающих изучать менее используемые языки, не включенные в нынешнюю программу, особенно для лиц, переселяющихся в районы, где говорят на этих языках. Доклад упоминает также нетерриториальные автохтонные языки (как например, языки цыганских и еврейских общин), приглашая все компетентные учреждения применять к ним те же самые меры, которые применяются к языкам других этнических меньшинств [Хруслов 1994:25-26].

 Таким образом, современные международные документы в подавляющем большинстве не располагают специальными актами, регулирующими лингвистические права меньшинств. Существующие декларации лингвистических прав пока не обрели статус международных соглашений и остаются проектами, известными международному научному сообществу, но не получившими поддержки правительств и международных организаций. Несмотря на это, уже существуют впечатляющие примеры как всеобщих, так и региональных международных норм в этой области - Европейская Хартия по региональным языкам и языкам меньшинств 1992 г. и Конвенция о правах ребенка 1990 г.